Поэтическая страничка .

ЮРИЙ АРУЦЕВ: Это стихотворение я посвящаю всем тем, кто принимал и принимает участие
в поиске и перезахоронении останков советских военнослужащих –
бойцов и командиров Красной Армии, павших на полях Великой Отечественной войны.

Я посвящаю его ребятам, погибшим в своём первом и последнем бою,
успевшим и не успевшим сравнять счёт.


Поклон вам до земли

Который год лежу я здесь, на рубеже,
И тишина у нас, и пули не свистят,
Не жмусь к земле, и страха нет уже.
А как я дрался – гильзы подтвердят.

Винтовочка – со мной! Все эти годы
Лежит подружкой рядом, под рукой.
Берёзки русские над нами хороводы
Выводят тихо летнею порой.

Окопчик мой, сравнявшийся с землёю,
Наверно, не найти теперь, как и меня.
Свое последнее пристанище родное
Я выкопал с любовью, не спеша.

Я из него равнял свой счёт с фашизмом,
Смотря в прицел, как в поле из окна,
И мне казалось, что под небом чистым
Царят по-прежнему и мир, и доброта.

Как будто не в прицел, а в школьное окно,
Смотрю во все глаза на нашу Сашку!
Я приглашу её, наверное, в кино,
Поймав в ответ улыбку нараспашку!

Мы что-то думали о жизни и мечтали.
Я маму вспомнил и сестру мою.
По каске новенькой осколки запевали
Дурными соловьями песнь свою.

Но вот уж началось! Как будто не со мною.
Откуда этот страх, что аж дрожит рука?
Я делаю движение простое
И клацаю затвором, чуть дыша.

Как быстро началось! Уже среди разрывов
Я вижу цепь людей. Нет, не людей – врагов!
А в голове безудержным мотивом
Мелькают образы прадéдов и отцов.

Наверное, им тоже было страшно.
Но ведь не так, как мне теперь, сейчас.
Как хочется, как хочется обратно
В ту юность, не прожитую – для нас!

Ах, батя, родненький! Ты видишь – я не трушу
В мой первый в жизни самый страшный бой,
Хотя навыворот вытягивает душу
Летящих мин нетерпеливый вой.

Попал в прицел во всем зелёном парень –
Он, видно, тоже маму вспоминал.
Упал, взмахнув, как крыльями, руками,
И гильза первая ушла к моим ногам.

Ещё вложил я за соседа – тот, что справа!
Из гильзы струйкой, как душа – дымок...
Сосед, что слева, то ли Ваня, то ли Слава,
Молчит, закончив первый бой не в срок.

Ведь утром же мы с ним ещё курили
Впервые в жизни, кашлем заходясь.
Не став мужчинами, о женщинах шутили,
Как девушке, Отчизне поклонясь.

Одна обойма кончилась! Другая!
Равняю счёт за тех и за других,
Не веря всё ещё, не понимая,
Как гаснет пламя жизней молодых!

Ещё один! Ещё один завален!
Придёт ли бою этому конец?!
Не знаю, но моим свинцом завален
Немецких рыцарей зелёный молодец!

Скользит ладонь с приклада от крови.
Моя ль она, а может быть, чужая,
Поди ж теперь, попробуй разбери –
Не до того! И разница какая!

Людская кровь, кровавая руда,
Над ней трудились сотни поколений,
Течёт рекой широкой в никуда.
Не дай Господь – в беспамятство забвений!

И вдруг – разрыв! Осколочек лихой
В лицо вонзился, пробежав в висок,
Промчался раскалённою струёй,
Вмиг оборвав, что я любил и мог.

И темнота. И ночь. Я терпеливый.
Так, день за днём, пришёл и век другой.
Я был убит без боли. Я счастливый.
Жаль, был коротким этот первый бой!

Семидесятая весна встречает нас!
Опять тепло и вишни зацвели,
А мы лежим, не беспокоя вас,
Почти что рядом с жизнью, но – вдали.


Как долго ждём, что вынесут и нас...
Своих давно ведь немцы унесли.
И гансов тех, убитых мной за вас,
Они уж точно в списки занесли.

Поёт семидесятая весна
На все лады, от мира ошалев,
А среди нас такая тишина –
Не выскажу, навеки онемев.

Мой медальон, наполненный водою,
Лежит поодаль, мне видать его –
Зарос дернóм, засыпался листвою.
Навряд ли, братцы, вам найти его.

Без суеверий я успел его заполнить
И буквы выводил, как в классе, в аккурат.
Всё образы родных пытаюсь вспомнить –
А всё обрывки памяти летят...

У немцев медальоны – это сила!
А наш – дерьмо. Чуть что – прощай навек.
Хоть смерть нас одинаково косила,
Да наш пропал безвестным человек.

Безвестный медальон, как без вести пропавший,
Родителям бойца уже не принесут.
Пустышки мёртвые – на миллионы павших.
Что проку в том, что их теперь найдут?

Мне повезло – я словно невредимый.
А чуть подальше – страшно говорить –
Сестричку нашу так накрыло миной,
Что не найдёте, что и хоронить.

Она Ерастова с "нейтралки" дотащила!
Комбата нашего, а он уж неживой.
У девочки – откуда взялась сила?!
Для них обоих был последним бой...

Меня ж нашли, считай, почти случайно.
Парнишка, как и я, лет двадцати
Присел на край и щупом ткнул нечайно,
Попав в меня – не в мину, в мать ити!

Вы б аккуратней, пацаны, по нам ходили!
Здесь их полно, прошедших через ствол,
Здесь больше нас снарядов находили,
На этом поле – смерти вечный стон.

Тут этого добра средь нас навалом,
И кучами, и россыпью лежат,
Земля спеклася кровью и металлом –
А ты лопатой тычешь наугад!

Из года в год, а рвёт над нашим лесом
Протяжным эхом разрывной хлопок,
И чья-то жизнь с печальным интересом
Душой упрётся в неба потолок...

Который год лежу я здесь, на рубеже.
И тишина у нас... И пули не свистят...
Не жмусь к земле – я сам земля уже.
А как я дрался – гильзы подтвердят.

Семидесятый год выпускников –
Ребят и девочек, счастливых и живых!
А я не вижу снов, не слышу слов –
Ни одноклассников, ни близких, ни родных...

Не век же коротать под снегом и дождями –
Придёт черёд когда-нибудь и мой,
И пропоёт родными соловьями
Салют солдатский над моей главой!

А вам твердят упорно на исходе века,
Что мы как будто плохо воевали,
Что командиры не щадили человека
И что кроваво-долго отступали.

Упорно вам твердят – мы плохо воевали –
Отцам и жёнам, вашим малым детям!
Что будто Родину проспали-прозевали!
Я – мёртвый. Я за всех отвечу этим.

Чу! звякнула лопатка! в сантиметре!
Эх, не нашли сегодня... Завтра подберут.
Нас много на прострельном этом метре.
Ребята! Черти! Тут я! Тут я!! Тут!!!

Вдруг, чувствую, меня уже находят!
Вот моего плеча едва коснулся щуп,
Я вижу – ослепительное солнышко восходит!
Как радостно, что люди здесь живут!

Как хорошо, что вместе нас сложили!
Вот рядом Ваня, Женька и Асхат.
Как много нас! Как много нас побили!
Глянь в небеса – журавлики летят!

Как хорошо, что нас не разлучили –
Мы погибали вместе, вместе и лежим.
Вы бы за нас письмишко сочинили
Всем-всем родителям, ушедшим и – живым!

Ну, наконец-то, люди, я отвоевался.
Окоп оставил свой – и на века
Живым для всех! для всех живым остался,
Исполнив долг военный до конца!

Стихи С. Лаврентьевой.

Я расту большим и смелым,
Зёрна дней держу в горсти.
Si vis pacem, para bellum.
Мама, мама, не грусти.
Воля выручит неволю,
Жар утихнет огневой.
Мы засеем это поле
Не телами, а травой.
Видел я во сне иное:
Нас услышат и спасут.
Выйдут лошади в ночное,
Лягут яблоки в росу.
В небе будет тонкий месяц,
В роще встанет светлый дым.
Это сердце кто-то взвесит
И оставит молодым.
Чем темнее, тем чудесней.
Звёзды плавают в реке.
Спой же мне лесную песню
На знакомом языке.
Я уже большой и смелый,
Скоро мне встречать весну.
Si vis pacem, para bellum.
Мама, мама... Я вернусь.

>> Ответ на сообщение пользователя Pitergrad1953 от 5 марта 2025 8:48

БЫТЬ ЖЕНЩИНОЙ.

Быть женщиной. Любить семью,
Хранить её от бед случайных...
Инстинкты древние и тайны
Не обошли судьбу мою.
Над долгом стирки и шитья
Вознёсся свет тепла и мира!
И переполнена квартира
Родным порядком бытия.
Я знаю- на моих плечах
Всё держится: дела и вещи.
Мне нравится забота женщин
Всю жизнь лелеять свой очаг.
Надеждой для ребёнка быть,
В его глазах ловит доверье.
Не испытать высокомерья
К тому, что надо печь и мыть.
Мне нравится и дух плиты,
И запах пищи первозданной!
На всей земле обетованной
Нежней приют найдёшь ли ты?
А утром в ранней тишине,
Спеша в круговорот работы,
Спокойна я. И от чего-то
Мой строгий труд так добр ко мне.
Мне нравится в гуденье дня
Так напрягаться, сил не пряча,
Чтобы желанная удача
Не смела обойти меня.
Быть женщиной. И жить любя.
Светить и озаряться светом.
И тратить целый век себя !
Какая честь в призванье этом!
Л. Щипахина.

Прильнуть бы носом к стеклу автобуса
За которым проносится мир огней,
И найти то место на карте глобуса,
Где мечталось, что будет трава зеленей.
Радоваться пятёркам, каникулам, праздникам,
Подарки искать под нарядной сосной,
Краснеть, встречаясь со старшеклассником,
Кружиться в вальсе на выпускной.
Хорошо бы забыться, уехать из города,
Испытать, как в детстве, душевный восторг
От домашней сметаны, домашнего творога
И, как бабушка делала этот творог.
Оказатся б в далёкой, забытой деревне,
Где живёт пара-тройка седых стариков,
Где рождаются песни и льются душевно,
И на двери не ставят звонков и замков.
Где с лица не смываются тени загара,
Где ложаться не поздно и рано встают,
И где чай с сахарком и дымком самовара,
Сохраняют особый домашний уют.
Оказаться бы снова той маленькой девочкой,
Когда в жизни так много ещё впереди,
Пережить бы всё это, прочувствовать клеточкой
До мурашек, до сладкой истомы в груди.

М. Бойкова.