Село Малмыжка

Как в Малмыжке церковь закрывали.

Священнослужители, как представители «старого строя», получавшие содержание от государства еще со времен Петра I, стали мишенью для правительства большевиков. По-разному на просторах России шла борьба с религией, но дошла она и до Малмыжки.
В 1917 году первого малмыжского священника Николаева, умершего 3 декабря того же года от воспаления спинного мозга, временно заменил священник Троицкого собора г. Мамадыш Павел Михайлов.
В 1919 году священником становится Азановский Павел Петрович. Он родился в 1887 году в с. Михайловское (Сурты) Царевококшайского уезда Казанской губернии (ныне Медведевский район Республики Марий Эл).
23 января 1918 года состоялся декрет Совета народных комиссаров РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» Он предусматривал: установление свободы совести, введение светской регистрации актов гражданского состояния, отмену официальных обрядов в государственных учреждениях, замену религиозных клятв и присяг торжественным обещанием, прекращение преподавания «религиозных предметов» в учебных заведениях, запрет религиозным обществам владеть собственностью и иметь права юридического лица, передачу государству всего имущества религиозных обществ, предоставление религиозным организациям зданий для общественных богослужений «лишь с разрешения представителей по заведыванию религиозным имуществом».
В Мамадышском уезде к исполнению декрета дошли, учитывая, что гражданская война внесла свои коррективы, в 1920 году. Так, для начала, в Малмыжке власти организовали собрание прихожан церкви. Оно состоялось 1 августа. На собрании было лишь 25 человек, которые постановили: организовать из себя общину верующих, взяв ответственность за имущество храма на себя. Для перерегистрации общества, подписания соответствующего договора в комиссию «по проведению декрета в жизнь» избрали комиссию в составе Алексея Ежова и Семена Игнатьевича Потеряхина (сына бывшего сельского старосты).
После собрания всё имущество церкви описали: храм с 8 колоколами, землю под ним, домами притча, в опись также попали 54 предмета церковного обихода, начиная с икон, заканчивая кадилом. Опись подписал священник Азановский, псаломщик Вачуров и церковный староста, бывший доверенный – Мартынов Андрей Дмитриевич.
27 мая 1920 года, Казанская губерния перестала существовать, на ее место пришла Татарская автономная советская социалистическая республика. Тогда же Мамадышский уезд был преобразован в кантон (с 1930 года – район). Прошло еще два года. Вот тут и решились изъять оставшиеся в церкви ценности.
17 мая 1922 года из кантонного исполкома приехал товарищ Ремнин, собрал подкомиссию по изъятию церковных ценностей из трех верующих, священника и представителя волостного исполкома.
У священника Азановского, чтобы «не ерепенился», председатель кантонной комиссии по изъятию церковных ценностей и уполномоченный Татотдела Государственного политического управления (ГПУ) при НКВД РСФСР взяли подписку о том, что тот «обязуется не агитировать против изъятия ценностей, а полностью поддерживать Постановление Всероссийского центрального исполкома от 22 февраля 1922 года, в ином случае все его действия будут расценены как неподчинение и непризнание центральной власти».
Естественно, все были за изъятие, причем «сейчас же». Тут же составили акт, где указали изделия из серебра: по 2 чаши, креста, звездицы, лясицы, дискоса, 5 тарелок и кадило. Затем отправили всё описанное в финансовый отдел кантонного исполкома.
В последующем приготовили новый устав религиозного общества, который зарегистрировали только 19 февраля 1925 года. Как бы сказали сейчас, верить открыто в Бога стало «не модно», да и, если точнее, накладно себе будет, поэтому в состав общества вошло из почти тысячного населения Малмыжки всего-навсего 52 человека, которым, по-видимому, терять было нечего или же не боялись ничего.
Правда, покорность властям не помогла в дальнейшем священнику Азановскому: Павел Петрович после Малмыжки стал священником Дерюшевской церкви в г. Малмыж Вятской губернии. 23 октября 1931 года был осужден Особым совещанием при Коллегии ОГПУ. Ему было предъявлено обвинение по статье 58 п. 10, 11 УК РСФСР - за "принадлежность к контрреволюционной организации". Приговор - 3 года лишения свободы. Реабилитирован 20 июня 1989 года.
Примерно в 1930 году следующим священником в селе Малмыжка стал Харитонов Ефим Яковлевич, 1864 года рождения, семейный, избирательных прав был лишен (данные на 20.11.1934) .
В 1937 году церковь перестала функционировать. В 1940 году с подачи центральных властей районные власти стали принимать меры по закрытию церквей и мечетей.
26 сентября 1940 года в Малмыжке был собран сход граждан, на который пришел 261 житель села. Ну а чтобы всё прошло в соответствии «с линией партии», на помощь местным товарищам из районного центра направили заведующего общим отделом исполкома Мамадышского районного совета депутатов трудящихся Трескина.
Первым речь держал председатель исполкома сельского совета Ежов: «церковь уже три года не функционирует, здание не ремонтируется, в то же время имеющиеся помещения школы недостаточны».
За закрытие церкви и передачи ее помещений школе высказались 6 односельчан. Против этого имели мужество подать голос Зайцева Екатерина и Клинова Р.П..
Итогом собрание стало решение просить вышестоящие правительственные органы церковь в селе Малмыжка закрыть и помещение передать под школу. «За» это высказалось 213 из присутствовавших, «против» - 10, «воздержалось» - 38 .
Уже через день состоялось решение исполкома Мамадышского райсовета:
1. Удовлетворить ходатайство граждан села Малмыжка о закрытии церкви,
2. Помещение церкви использовать под школу,
3. Просить Президиум Верховного совета ТАССР утвердить данное решение .
Следует отметить, что оба данных решения были отпечатаны на одной печатной машинке и подписаны, естественно, заведующим общим отделом районного исполкома Трескиным. А был ли сход…. Уже некому рассказать. В имеющейся школьной тетради, названной списком жителей села, бывших на сходе, у половины фамилий нет инициалов, поэтому, кого, порой, имели в виду писавшие в ней, выяснить невозможно.
Итогом этой истории стал указ Президиума Верховного совета Татарской АССР от 5 ноября 1940 года, которым решение исполкома Мамадышского райсовета утвердили, правда, с передачей здания церкви этому же исполкому для использования под культурное учреждение .
Но и культурным учреждением церковь не стала, её вплоть до 1969 года, когда колхоз имени «Чапаева» был поглощен соседним колхозом «Тан», использовали в качестве зерносклада.

Из дела «О вредном направлении волостного писаря Старо-Кумызанской волости Мамадышского уезда Александра Николаева Шарова» (ф.1, о.4, д.2357 НА РТ).

Как «зеленый змий» солдата подвел.

Церковь в селе была тем местом, где собирались все жители, а после службы можно было поговорить о своем «житье-бытье».
17 апреля 1915 года в сторожке при церкви оказались Николай Кузнецов, Василий Егоров, Павел Игнатьевич Потеряхин, повитуха Домна Васильевна Мартынова и подвыпивший солдат 94 запасного батальона, стоявшего в г. Казани, Иван Егорович Клинов (это при закрытой то винной лавке).
Между односельчанами шли обычные бытовые разговоры. Тема дошла до шедшей в это время войны. Кузнецов сказал, что война – «за грехи наши». На это бравый унтер-офицер Клинов, подкрепляя своё мнение сочными ругательствами, заявил, что: «не от Бога это. Помещики и правительство! Им тесно стало жить, вот и завели войну». Вот тебе и новый революционер нашелся!
Тогда же сельский староста Яков Ежов со слов всех присутствовавших при разговоре составил акт с описанием произошедшего в сторожке. Дело пошло в ход. Разбирали долго. Лишь через 2 месяца расслабившегося солдата подвергли 20 суточному аресту «за распространение ложных слухов, относящихся к распоряжениям правительства».
17 июля того же года Казанским губернским прокурором в отношении Клинова возбудил дело по статье 2811 Уложения о наказаниях, которое 21 июня принял следователь 1 судебного участка. 16 июля дело направлено прокурору. А там суд…
Что у трезвого на уме – то у пьяного на языке!
Такой же храбрый и в таком же состоянии был родной дядя Ивана Клинова – Кузьма Николаевич Клинов, в отношении которого в 1913 году велось дознание. Так же у церкви Кузьма заявил пришедшим по поводу распределения земли во время проведения реформ погибшим к этому времени премьер-министром П.А. Столыпиным: «этот закон выдумали трое мошенников. Одного из них – подлеца Столыпина укокошили, еще двое осталось» (примечание – Столыпин убит в результате покушения в 1911 году в Киеве). Дело в отношении Кузьмы, в конечном итоге, прекратили, но он больше своё мнение на людях не высказывал.
Дело об унтер-офицере Иване Егорове Клинове (ф. 1, о. 4, д. 6261 НА РТ).

Жители Малмыжки с начала ХХ века стали выезжать на заработки в соседние регионы, например, в Пермский край:
https://pokolenia.permkrai.ru/records/view/411212

Как в Малмыжке Зиновьева и Троцкого приветствовали.

Вожди российского пролетариата, выхватившие в 1917 году власть из слабых буржуазных рук, в последующем столкнулись с тем, что власть предполагает борьбу за неё. Жертвами этой борьбы стали лидеры большевиков: в 1923 году триумвират Сталин-Зиновьев-Каменев скинул с политического олимпа Троцкого, а в 1925 году за ним последовал Зиновьев.
Об этом в Малмыжке в далеком 1919 году предположить никто не мог…
В деле о заработной плате служащим исполкома и сельских советов Старо-Кумызанской волости за 1921 год (фонд Р2332, опись 1, дело № 20 Национального архива Республики Татарстан), вроде бы, должны были содержаться соответствующие сведения. Но в то время шла гражданская война, чистой бумаги для корреспонденции не хватало. Для этого использовали документы более ранних периодов. Писали новые документы на обороте старых.
Так и получилось, что на оборотах очередного отчета в Мамадыш оказался (листы за №№ 35 и 36) протокол общего собрания жителей села Малмыжка, проведенного 12 января 1919 года.
На собрание, на удивление, пришло ровно 100 человек. Председательствовал Потеряхин, его товарищем, то есть заместителем, был Зайцев Михаил, секретарем – Ельченков (судя по фамилии – житель деревни Яковка).
Собрались все для того, чтобы услышать речь некого товарища Павлова о «текущем моменте». А «момент» был политический. Учитывая, что Павловых в Яковке и Малмыжке тогда не водилось, агитатор, по-видимому, приехал в село из уездного центра.
После доклада сельчане, правильно поняв этот «момент», глубокомысленно порешали следующее (текст приведён полностью):
«заслушав т. Павлова, широко обрисовавшего революционное движение со времен великого учителя К.Маркса, останавливаясь в пояснениях известных методов русской революции и настоящей классовой борьбы, мы, граждане Малмыжки, единогласно постановили все, как один, сплотиться и стоять под красным знаменем и приветствуем Совет народных комиссаров, в особенности вождей т. Ленина, Зиновьева, Троцкого и других. Да здравствует власть советов бедноты, долой капитализм, да здравствует социализм! Собрание этим кончается.»
Написали и положили протокол на полку. А в 1923 году агитировать за Советскую власть необходимости уже не было. Порвали протокол на две части и написали отчет в Мамадыш, где его подшили с другими бумагами в дело. Прошло некоторое время, про него забыли. Интересно, если бы в 1930-х годах оборотную сторону этого отчета прочли представители соответствующих органов, что было бы с теми, кто рассказывал о «текущем моменте», писал протокол и подписывал его? Шпионом какой страны они бы оказались?