СУДЬБЫ ЛЮДСКИЕ...

Хуже всего было, когда колонну военнопленных конвоировали чеченцы. Эти отличались необычайной жестокостью и были скоры на расправу. Слабых, отстающих или случайно споткнувшихся они не просто расстреливали, а закалывали шомполом или ножом. Может быть, режет слух, но мы в какой-то мере были рады, когда конвой состоял из немецких солдат. Тогда жертв было намного меньше. Немцы, бывало, изможденных укладывали на подводы и так везли до станции. Голодно было. Как нас кормили? Отберут у местных жителей картошку, свеклу или еще какую снедь с огорода, бросят как свиньям, немытую да гнилую. Вот и ели. Что делать было –голод не тетка.
Колонна военнопленных была многонациональной. Были среди нас узбеки, белорусы, украинцы, казахи – в общем, бойцы разных национальностей, входящих в состав СССР. Были среди нас и евреи. На привале немцы обычно скучали, и как могли, развлекались, придумывая каждый раз новую забаву. Исход этого случая, который произошел тогда, запомнился мне особенно. Я до конца так и не понял, что стряслось, но увидел, что главными участниками этой их потехи были евреи. В чем они провинились, я не знаю. Итогом всего действия было то, что немецкие изуверы заставили этих несчастных еврейских людей выкопать яму и загнали их туда. А потом по шею засыпали землей. Колонна двинулась дальше, а эти горемыки остались там, на том привале, зарытые по шею, умирать от голода и жажды долгой, мучительной смертью под палящим солнцем.
Однажды нас пригнали на станцию. Один паренек украдкой сунул мне в руку ножик, на всякий случай – вдруг пригодится. Местные жители предупреждали, чтобы при побеге не прыгали на железнодорожное полотно. К последнему вагону были прикреплены железные крюки. Неудачливые беглецы, выпрыгнувшие в проделанную дыру в днище вагона, в ожидании, что поезд пройдет, были зацеплены этими самыми крюками, и погибали под тяжелыми колесами состава.
Всех военнопленных погрузили в вагоны, в которых до этого перевозили скот. И вот, в нашем вагоне в стене я обнаружил доску надломленную, лошадь, видно, копытом ударила и повредила ее. Мы с Гришкой ее по очереди ножом пилили. Пока поезд едет, сядешь спиной к этой надломленной доске, заведешь руки за спину и в таком неудобном положении пилишь. Долго пилили. Когда все было готово – предложили бежать остальным. Несколько человек согласились. Разделились на группы по два-три человека. Все гурьбой бежать не стали. Если поймают, сразу всю группу расстреляют. А так, может, кто и спасется.
Мы с Григорием пошли вдвоем. Николай и Егор бежать отказались. Они лет на 20 старше были, сказали, что не добегут, старые уже, только нам обузой будут. Дело было ночью, на наше счастье поезд шел медленно. Я прыгал первым. Спрыгнул удачно и начал ждать. Когда поезд удалился метров на 200, увидел, как от состава отделилось темное пятно и услышал в ночи крик: «Васька!» Подумал, слава Богу, Гришке удалось проскочить.
Двигались только ночью, питались тем, что находили на полях, в основном, початками кукурузы. Она к тому времени уже жесткая была, перезревшая. Но с голодухи и этому были рады. Надо было добираться до своих, но куда бежать, мы не знали. Григорий, прыгнув через глубокую канаву, провалился в нее и вымочил всю одежду, необходимо было где-то обсушиться.
Была осень, ночи стояли холодные. Добежали до какого-то села, спрятались в стог кукурузы. Кукурузу в то время сушили в стогах. Но долго там сидеть не могли – побоялись , что нас найдут с собаками. Дождались темноты и стали пробираться в деревню.
Добрались до крайней хаты. Постучали, дверь открыла женщина. Сказали, что беглые военнопленные, попросились на ночлег да обсушиться и поесть. В доме на печи у нее мужик лежал, слышно было, как он шепчет, а она с его слов нам пересказывала. Сказала, что одна дома, боится чужаков пускать. И посоветовала идти на другой край деревни, там дед с бабкой живут, они всех принимают. Пробирались украдкой через всю деревню.
Нас приютили, накормили украинским борщом. Вкусный борщ, наваристый. Я много есть не стал, после стольких голодных дней опасно это. А Гришка до еды жадный был и нахлебался он этого борща так, что живот у него заболел. Поели мы и спрятал нас дед в бане. Поняли мы его намерения не сразу. Дедок этот дверь палкой подпер, чтобы не убежали, а сам за полицаями побежал. Но удалось нам с Григорием дверь выбить и скрыться.
И опять стали пробираться к своим. Но куда идти - разве тут поймешь. Территория оккупирована немцем. Надеялись на удачу. Повезет – не повезет. Долго плутали, а потом уже вышли на дорогу и пошли. И на этой самой дороге случайно наткнулись на венгерских солдат на велосипедах. Вот тут-то нас и взяли. Привели в село, оставили в одном доме под конвоем, приказа старшего дожидаться. А хозяйка в это время лепешки пекла и нам украдкой совала, со словами: «Ешьте, хлопцы, у меня брат воюет. Может, тоже вот так бегает. Глядишь, и его кто покормит» Старший командир приказал нас расстрелять, когда уводили, мы с Григорием попрощались.
Уже поставили к стенке, навели автоматы, но в последнюю секунду старший приказ отменил и направил нас Григорием в пересылочный лагерь для военнопленных, там же на Украине. В лагере встретили Колю Зайцева, он как старший по возрасту старостой был. Ночевали под открытым небом, бараков не было. Ночью холодно, ляжем в ямку, собьемся в кучку, землей закопаемся, как поросята. Так и спали. Все еще оставалась надежда - пробраться в наши части. И с несколькими ребятами решились на побег.
Лагерь был огорожен колючей проволокой. Сделав подкоп, несколько человек ночью сбежали. Мы конечно, с Григорием тоже. Бежали долго, уже начали думать, что прорвались. Но под утро услышали лай собак и короткие пулеметные очереди. А это значит, что кого-то немцы словили. Беглецов либо расстреливали, либо разрывали собаками. Я до сих пор не могу смотреть фильм «Судьба человека», так живы эти страшные воспоминания. Единственным спасением было вернуться в лагерь, возможно, нас не хватились. Сделали с Григорием круг и вернулись не- замеченными, вновь прошмыгнув в дыру. А на утро, на построении увидели, что несколько человек висят на колючей проволоке. Немцы после этого побега сразу же пустили ток по колючей проволоке.
Я прошел несколько лагерей. Последним был Шталаг 13 Б. Который находился в Германии в Баварии в городе Вайден. Лагерная жизнь была холодной, голодной и очень тяжелой. Жили в постоянном ожидании смерти. Ко мне немцы относились более лояльно, что ли? Если можно так сказать. Я светловолосый и голубоглазый. А Григорий был чернявым и кареглазым. Таких, похожих на цыган или евреев, они ненавидели больше всего. Его постоянно подвергали пыткам. Нас всех мучили, но таких, как он, чаще. Он и детей-то иметь не мог только потому, что сделали они с ним что-то. Как Гришка после войны уже говорил: дети мои остались там в Германии.
Работал я на мельнице, несколько человек из нашего барака там работали. Что бы не умереть с голоду в рабочее время украдкой сделаем пресное тесто, муку с водой намешаем, приложим на живот или к ногам куски этого готового теста, веревкой обмотаем и несем в барак. Лепешки на печке пекли и все вместе ели. В каждом бараке буржуйка стояла, отапливать помещение. Чтобы хоть как-то спастись от холода, украли однажды на складе мешки из-под муки. Нашили себе из них штаны. Один офицер увидел на нас эти штаны и предупредил, что если кто из старшего состава узнает, сразу расстреляют. Ты спросишь: зачем немецкому офицеру было нас предупреждать? На это скажу так: среди немцев встречались иногда и хорошие люди. Не все они были сторонниками гитлеровского режима. Тайком, конечно, помогали, тоже могли за это жизнью поплатиться. Но благодаря предупреждению этого офицера, мы и остались живы.
Выкрасили штаны черной краской, чтобы непонятно было, что это мешки. Но сделали это не все. Прознали фашисты про краденые мешки. Выстроили в колонну. Комендант мимо каждого идет, наклонится и вглядывается, из какой материи штаны. Ко мне подошел, наклонился, посмотрел в глаза пристально. Внутри сжалось все, думаю, ну все – это конец. Но он дальше пошел. Соседа моего штаны его внимание привлекли. Он не закрасил их. Лет сорок этому человеку было. Приказал ему руки вверх поднять и говорит, сколько продержишься с вытянутыми руками, столько и жить будешь. Стоял этот несчастный, но разве же навытяжку долго простоишь? Минут десять стоял, а как руки опустил, так и пулю в лоб получил.
И все его мозги мне в лицо брызнули. Я так думаю, что разглядел комендант на мне, что брюки из мешков, но стрелять не стал, потому что молодой я был, а, следовательно, мог еще работать. Но проучить, как-то нужно было, вот он и устроил показательную казнь, чтобы впредь неповадно было немецкое имущество разворовывать. В лагере часто казнили. Без слез невозможно было смотреть, когда провинившегося узника ставили по пояс в бочку с холодной водой, и этот человек вот так, стоя на морозе, медленно погибал.

2
Когда я работала над этими воспоминаниями, информацию собирала по крупицам. До конца было неизвестно, сколько же тогда в августе 42 года под Сталинградом их жителей одного села попало в плен. В семье, когда обсуждали эту тему, воспоминания родственников разнились. Одни говорили, что бежало их тогда из поезда трое: Василий, Григорий и Николай. Другие говорили, что был Клепов, имени никто не помнил. О нем со временем удалось выяснить лишь то, что дед дружил с его дочерью Еленой. А это сужало круг поиска. Стало возможным установить примерный возраст этого человека. Я звонила в Булаево, в военкомат. Именно там, на хранении лежит «Книга призывника» по Полудинскому району. Выяснила: Клеповых из Ново-Никольского призывалось несколько человек. По возрасту подходило лишь четверо. Одним из них и оказался Федор Андреевич Клепов. Дата призыва стояла – июнь 1941-го. Как то не совпадало это с призывной датой деда. Но наудачу мне посчастливилось найти сведения в обобщенном банке данных Мемориал. В базе данных числился боец 29 стрелковой дивизии 128 стрелкового полка 1 батальона 2 роты Федор Андреевич Клепов. Письменная связь с ним прервалась 26 августа 1942 года. Это полностью совпадало со сведениями, полученными мною на мой запрос в Департамент Комитета Национальной Безопасности Республики Казахстан. В трофейной карточке, имеющейся на хранении, которая составлена на основе проверочно-фильтрационного дела, значилось, что Алхимов Василий Иванович служил в 128 стрелковом полку 29 стрелковой дивизии и был взят в плен под Сталинградом 29 августа 1942 года. Там же на ОБД я нашла заявление Ефросиньи Федоровны Клеповой, в нем она запрашивала райвоенкома Полудинского района, майора Заикина, помочь ей найти без вести попавшего мужа. Федор Андреевич не вернулся с войны. В каком именно лагере он погиб, мне не удалось установить. Но я разыскала его родственников. Александр Федорович, его сын, полностью подтвердил всю добытую мною информацию. К большому сожалению, в семье не сохранилось ни одной фотографии отца.
С теми же трудностями я столкнулась, когда пыталась выяснить имя сгоревшего боевого товарища и друга моего деда. С трудом вспомнили, что фамилия его была Чищенко. А как звать – неизвестно. И опять удача! На ОБД нашелся Федор Алексеевич Чищенко, боец 106 стрелкового полка 29 дивизии, 1922 года рождения, уроженец Северо-Казахстанской области, села Гончаровка. Гончаровка в нескольких километрах от Ново-Никольского. Значит, мог он быть другом деда, возможно там, на прохождении курсов подготовки, они и сдружились. В военкомате выяснила, что призывался Чищенко, как и дед 28 декабря 1941 года. Погиб в бою 8 августа 1942 года, похоронен в братской могиле на хуторе Чиков. Так, значит, все-таки тело предали земле.
Во многом мне помогла книга «Мой Сталинград», написанная солдатом 29 дивизии 106 стрелкового полка Михаилом Алексеевым, ставшего после войны писателем и впоследствии секретарем правления Союза писателей РСФСР. Именно в этой книге я прочла, что 128 стрелковый полк был почти полностью уничтожен 29 августа близ калмыцкого поселка Зёты, который ныне не существует. Из окружения вышло около 20 человек. Знал ли дед, когда рассказывал о полностью уничтоженных втором и третьем эшелоне, в то время, когда их первый, держал оборону, что эти 20 человек выжили и сохранили знамя полка? Когда читала эту книгу, осознавала, что именно эти описываемые события и видел своими глазами мой дед. И передо мной, которой так хотелось докопаться до истины и выяснить, что же все-таки произошло тогда, в конце августа 42-го, они предстали именно такими, как описаны в книге. Как будто машина времени перенесла на 69 лет назад. Именно здесь Алексеев упоминает и имя командира 128 стрелкового полка капитана Татуркина. Александр Алексеевич Татуркин числится на ОБД Мемориал. Пропал без вести 29 августа 1942 года в районе станции Абганерово Сталинградской области. Сомнения отпали, сходится абсолютно все.
Могу сказать, что все найденные мною документы – это большая удача. Все как-то обнаруживалась само собой. Как будто чья-то незримая рука вела меня в темноте. В базе данных сохранились именно те документы, которые дополняли друг друга и в совокупности помогли собрать всю информацию в полном объеме. Было такое ощущение, что они лежали и ждали своего часа, чтобы я их нашла. Ведь ничего этого по истечении многих лет могло и не сохраниться. Ни с одним из героев этой истории, кроме деда и Петра Максимовича Вербенского я лично не была знакома. Но и по Чищенко и по Клепову нашлась информация на ОБД, а про Николая Сергеевича Зайцева я смогла разузнать у его внука Владимира Николаевича. При встрече он мне рассказал, что Николай Сергеевич упоминал место пленения – балка Елхи. Оказывается, что в момент пленения у бойцов не было оружия, потому что они были после переформирования. То же касается и Григория Черебедова. Если бы не эти сохранившиеся данные из книги резервного лазарета, расположенного в городе Фалькенау на Эгере, которая была найдена нашими войсками в одном из домов, покинутых гражданским населением, где Григорий числился узником Шталаг 13 Б, я бы точно никогда не узнала и не вспомнила, в каком именно лагере пребывал мой дед. В общем, все мои поиски увенчались успехом, и я выполнила обещание, данное, когда-то давно деду, что я запечатлею воспоминания о войне на бумаге.
Дорогой мой дедушка, восхищаюсь твоим подвигом, твоим мужеством и силой и склоняю голову перед великими людьми, которые защитили страну от фашистских захватчиков. Спасибо тебе за это!

Перенесено из закрытой ветки Генеалогический форум ВГД » 2-ая Мировая война 1939-1945 гг. » Воспоминания о войнах 1939-1945 г.г. » Записи моего деда https://forum.vgd.ru/104/28473/

marishkayak
Почетный участник
Откуда: С-Петербург
Всего сообщений: 194
Сообщение отправлено: 13 марта 2010 23:33
Сообщение отредактировано: 13 марта 2010 23:39

Заголовок сообщения: Часть 2.

Враг, прорвав оборону на широком фронте и создав перевес сил, развивал успешное наступление на Волгу и Кавказ. Над страной нависла смертельная опасность. Части Красной Армии, сдерживая бешенный натиск врага, вели бои на изнурение противника. Бои разгорались под Сталинградом и на Северном Кавказе. Враг пытался захватом Сталинграда перерезать наши коммуникации, лишить нас центральной водной магистрали и затем обходом с востока ударить по Москве. Оборона Сталинграда имела не столько тактическое значение, сколько политическое. Ибо взоры всего мира были обращены на Сталинград. Гитлер назначает все новые и новые сроки захвата Сталинграда и терпит одну неудачу за другой. Как о гранитный утес разбиваются немецкие бронированные войска о стойкость, упорство и мужество Красной Армии. Оборона Сталинграда по своей стойкости беспримерна в истории. В составе маршевого б-на я должен был пойти под Сталинград. Но в последний момент, когда уже должны отправляться, было получено новое распоряжение и были переданы на формирование ОСВр. Вместе со мной попали Мандрико и Федоренко. Формировались в К…(Кронштадте) и должны были остаться на этом фронте. Каково же было разочарование моих друзей при этом известии. Но положение осталось не поправимым.
26.8 передислоцировались в основной пункт назначения. Возможно, в последний раз, до О… (Ораниенбаума) шли на транспортах. Погода стояла великолепная и мы невольно любовались закатом солнца и мысленно прощались с этой родной стихией. Сердце невольно сжимала грусть разлуки со всеми и со всем так хорошо знакомым. Старались на дольше запечатлеть в своей памяти все мелочи. Ведь этот город, с которым связаны лучшие воспоминания мирной службы, тяжелые испытания голодной военной зимы 1941-42 года, стал таким родным и близким. Ребята провожали до полдороги. И теперь мы предоставлены сами себе. Каждый был поглощен в свои сокровенные думы и ни кто не произносил не слова. С наступлением темноты «отдали концы». В вечерней мгле мы жадно смотрели на удаляющийся город, и каждый про себя думал: «Прощай старик, когда же нам суждено встретиться вновь». А, ведь сколько он своих сынов отправил на все фронты и в годы гражданской войны и в великую отечественную войну. И они, разбредясь по русской земле, переодевшись в серые солдатские шинели, в сердце хранят традиции своих отцов. И часто можно видеть, как будто бы в нечаянно расстегнутом вороте, белеет белая полоска флотской тельняшки, прозванной «морская душа».
Примерно через час были уже в О… состав был подан на О-2. Разместились быстро, поезд тронулся, а часа через два были уже на месте.
С этого дня началась новая жизнь, служба началась как сначала. Все флотские привычки и нравы должны были уйти и уступить место пехоте. Единственное, что осталось неотъемлемым в сердце каждого – это старые, переходящие из поколения в поколение традиции моряков, да песни, такие же, как море, то тихие и спокойные, то веселые и залихватские, как шум прибоя. Вечерами, при слабом блеске луны, под аккомпанемент гитары или гармошки можно было часто слышать, как изливали свою тоску моряки по своей родной стихии в любимой песне «Раскинулось море широко». Но это была не тоска людей своим отчаянным положением, а тоска по «дому», который они оставили временно, чтобы по первому зову вернуться и занять свои места у механизмов, как в семейном кругу за столом занимают свои места сыновья, возвратившиеся в отчий дом.
Август 1943 г .

Большинство моих друзей по службе были украинцы – Витвицкий, Кистян (? …ну так уж у деда написано), Кандауров, Трофимцев. Этот черномазый, большеголовый, с характерными чертами лица, с несколько широкими ноздрями, жилистый, энергичный парень пришел на службу на год позже меня – в весенний набор 1939 года. Мы его взяли работать временно, затем все разъехались в отпуск и по возвращении (я вернулся из отпуска в 1939 году первый) застал его совершенно освоившимся с работой. Мы с ним как-то молча подружились, не смотря на то, что по темпераменту оказались совершено различными людьми. Он всегда спокойный, не по возрасту уравновешенный, а я горячий, вспыльчивый, доходящий порой до дерзости и грубости, был прямая противоположность его. Возможно, если бы нас смешать в одно тесто и потом слепить одного человека, получилась бы неплохая комплекция. Но эти противоположности не помешали нам сблизиться. Нас что-то связало, какие-то внутренние силы тянули друг к другу. Его спокойство невольно передавалось и мне и что характерно, придирчивый ко всякому пустяку я, всегда был с ним так уравновешен. За четыре года совместной службы мы не только ни разу не поругались (со мной это исключительное явление), но мы не имели ни разу даже крупного разговора. Мне кажется, что он просто загипнотизировал меня и я находился в его полной власти. Мы всегда и во всем находили общий язык и всегда соглашались с принятым решением одного из нас.
Свободное время проводили в большинстве случаев вместе. Часто ездили в Ленинград. Для него этот город был известен только по литературе.
После приезда его жены большинство времени проводили у него. Война нас временно разлучила. Он уехал с Лежавой (судя по всему, это грузинская фамилия.) в Ручьи и только после отхода наших войск вернулся обратно в Кронштадт. Зиму 1941- 42 г . провели вместе. Прилагали все усилия, чтобы сохранить сына. Весной жену эвакуировали, и мы остались двое. В августе 1942 года ушли и мы на сухопутный фронт.
Служили до 1.11.42 вместе, затем я ушел в батальон автоматчиков и оформился на учебу. Но учиться он уехал раньше меня. Неожиданно в конце декабря 42 года его отправили во 2 ТАУ.
Расставались как мужчины сухо, но вместе с тем каждому сердце сжимала тоска разлуки. Ведь вместе прослужили больше четырех лет. «Привычка вторая натура». Проводил последнего друга и остался один. Об этой дружбе у меня остались самые приятные воспоминания. Это была одна из крепких в зрелом возрасте дружба с мужчиной, общения с которым невольно ищешь.
Где-то он теперь безмолвный друг, и вспоминает ли он своего старого друга, вот так же просто по-товарищески.
Сентябрь 1943 г .

Перенесено из закрытой ветки Генеалогический форум ВГД » 2-ая Мировая война 1939-1945 гг. » Воспоминания о войнах 1939-1945 г.г. » Записи моего деда https://forum.vgd.ru/104/28473/

marishkayak
Почетный участник
Откуда: С-Петербург
Всего сообщений: 194
Сообщение отправлено: 14 марта 2010 0:05

Заголовок сообщения: Часть 4.

Жена....

Не хочется писать все подробности, слишком все гадко и низко. Прошло больше 6 лет и вдруг все это полетело прахом. Мне сообщили, что моя жена находится в декретном отпуску и скоро должна родить. Известие крайне потрясающее. Жену не видел с 1940 года и вдруг радость, в семье прибыль. Ведь черт его знает, возможно, все теперь механизировалось за военные годы и какой-нибудь микроб моего сознания проник в тело моей жены и в результате вполне законный плод. Но все эти злые шутки – самоуспокоение. На сердце довольно омерзительно, с таким настроением только ходить в рукопашную схватку. Потерял «друга» детства, юности и жизни. Но друг ли был это? Сомневаюсь. Друзья остаются друзьями до конца. Жалко пал человек. Все рады, что получилось это так. Что за чертовщина? Сам сейчас не могу определить цену утраты. Но покончить решил. Эгоизм давит. Жить дальше так невозможно. Без меня она несчастнее не будет. Я был муж тоже мало завидный. Так сложились условия жизни. Служба и война, главным образом, последнее, расстроило жизнь. После войны начинать все с начала. А годы-то идут. Вот скоро 30, а там уже пойдет не то. Юность прошла. До свидания пора золотая. Возврата к прошлому нет. Останутся воспоминания.
Ноябрь 1943.

Опять судьба забросила на тот клочок земли, где начинал службу в пехоте. Не знаю, правда ли, но говорят: "что ни делается, все к лучшему". Может и на самом деле. Здесь, правда, все ближе к действительности. Запах моря, друзья по несчастью. Еще по дороге встретил Чеглецова - рассказал о всех, о себе пока ничего. Но я его и не спрашивал, пусть сам расскажет. Они неплохо устроились, черт возьми. Мы тоже устраиваемся, уже на четвертом месте. Ноябрь 1943.

Оторван первый лист 1944 года. С новым годом! Это уже 27 год за время моей жизни. Ни один из них не похож на другой.
На дворе стоит чудесная ночь. Кругом выпал свежий и первый снег. Все блестит по новогоднему. Снег блестит неисчислимым количеством звезд и лежит на деревьях мягкий, как пух. Сколько воспоминаний и грез вызывает эта ночь. Сколько раз и какое количество живых душ наслаждались ее красотой.
А что нам принесет этот год?
1.1.44 года.

Перенесено из закрытой ветки Генеалогический форум ВГД » 2-ая Мировая война 1939-1945 гг. » Воспоминания о войнах 1939-1945 г.г. » Записи моего деда https://forum.vgd.ru/104/28473/

marishkayak
Почетный участник
Откуда: С-Петербург
Всего сообщений: 194
Сообщение отправлено: 14 марта 2010 17:46

Заголовок сообщения: Часть 5.

Подготовка к наступательным боям войск на ЛФ шла на протяжении продолжительного времени. На опыте боев по прорыву блокады, боев под Синявино и Мгой учили войска «науке побеждать» в условиях этой местности. Навряд ли есть один метр земли под Л-дом, находящимся в «кольце блокады», которую не исползал солдат на животе во время тактической подготовки. Под конец всем это надоело, все ждали – «когда же начало?».
В первых числах января вышли на исходное положение. Продолжали вести наблюдение за противником и изучали его оборону, ни чем не проявляя себя. (Участок этот был довольно спокойный).
Наконец, день наступления настал. 14.01.44 после артиллерийской подготовки, под торжественные звуки военного марша, части расположенные южнее Ораниенбаума перешли в наступление по всему фронту. Внезапность и мощность огневого удара были ошеломляющими для пр-ка. В этот день он не ожидал наступления, а спокойно праздновал «Новый год» (первые пленные, захваченные 14 и 15, выглядели именно по-праздничному – выбритые, подстриженные).
Наступление успешно развивается, личный состав, охваченный наступательным порывом, рвется вперед. Наши части выбивают пр-ка из укрепленных пунктов и узлов сопротивления. Враг, ожесточенно огрызаясь, отходит по дорогам в юго-восточном направлении.
Через пять дней – 19.1.44 года части наступающие из района южнее Ораниенбаума вышли на рубеж Ропша – Кипень и в районе Ропша, соединились с войсками наступающими из под Пулково. Этими силами было завершено окружение немецкой группировки на побережье Финского залива. Прорвана оборона противника на всю ее глубину на участке вдоль Финского побережья между Ораниенбаумом и Знаменкой и поставлена реальная угроза выхода в тыл (на его коммуникации) войскам противника расположенным в районах Мги, Саблино, Тосно (северо-восточнее Красногвардейска).
После 19.01.44 наши части, развернув фронт на юг, наступают в этом направлении перерезая шоссе и жел.дорогу Ленинград – Кингисепп. Перехватив на этом участке его основные коммуникации и развернув фронт на запад, с хода форсировав реку Луга. Обходным маневром овладевают г.Кингисепп и выходят на восточный берег р.Нарва.
27.1.44 г. приказом командующего ЛФ генерала армии Говорова было объявлено о снятии полностью блокады с города Ленинграда и освобождении его от варварских артиллерийских обстрелов.
Эти бои на ЛФ в 1944 году показали высокие боевые качества войск и возросшую силу Красной Армии. Оборона врага, которая строилась на протяжении двух с половиной лет, считалась неприступной (так, по крайней мере, считало ее немецкое командование). Но здесь враг не учел таких факторов, как возросшая огневая и техническая насыщенность наших войск, зрелость офицерского состава и неуклонная вера всех бойцов, офицеров и генералов в нашу победу.
Март 1944 года.

Стремительное продвижение наших войск уже 14.01 вызвало необходимость переместить КП. С наступлением темноты пешком направлялись вперед всем штабом, туда, где уже прошли наши части.
Прошли наш передний край, нейтральную полосу, а дальше начинается нарытая воронками снарядов и мин, исковерканная и разрушенная и уже мертвая, эта пресловутая «неприступная немецкая оборона». Снег кругом почернел от бесчисленных разрывов снарядов мин. Вот они валяются как падаль на русской земле – эти завоеватели жизненного пространства и вдохновители «нового порядка в Европе».
Повсюду зарева пожаров – догорают остатки не разрушенных русских сел и городов. Местность напоминает пустыню или площадь величайшего погрома по масштабам и площади. Все разрушено, сожжено, живое повешено, расстреляно и угнано в рабство. «Новый порядок» - вот он. Вот чем они грозили всему миру.
Новое КП расположено на опушке леса. Здесь был узел обороны противника. Всюду трупы, уже остывшие и как мрамор белые, застывшие в позах, в которых их взяла к себе смерть. Здесь несколько часов тому назад был еще враг. Еще сохранился этот специфический немецкий запах – какой-то особенный, отвратительный, тошнотворный.
Разместились в единственном блиндаже. Тесно и не удобно для работы. О сне никто и не думает. Все возбужденные происшествиями дня. Ведь сколько было пережито волнений вот за эту долю минуты, когда после артиллерийской подготовки, войска поднимутся и пойдут в атаку. А будет ли успех? Этот вопрос терзал всех.
А сейчас мы уже творим свою продукцию для войны (не поняла смысла этой фразы, но так у дедушки написано), для боя, в блиндаже, который находился за первой линией обороны противника. В его тылу. Войска где-то впереди – идут вперед на запад.
Это был первый день наступательных боев войск ЛФ. Это было начало великого побоища под Ленинградом в зиму 1944 года. Потом непрерывное движение вперед, десятки больших и малых боев. Сотни освобожденных сели деревень, а населения все нет. И только через 25-30 км встретили первых русских, скрывающихся в лесах.
Остановились только на Нарве, но тогда еще не все думали, что Нарва будет таким крепким орехом. О боях на Нарве в летописях напишут целый том. Предоставим право историкам. А коротко это были горячие и кровопролитные бои. Враг с остервенением, с упорством обреченных дрался за каждый метр. Он понимал, что Нарва – это ворота в Эстонию. Да и политическая ситуация того времени требовала этого. Перед нами стояла задача овладеть Нарвой, а пред врагом – удержать.
В это время в Москве шли переговоры с финскими представителями о заключении мира с Финляндией. Фронт играл в этом концерте главную скрипку. Гитлер сделал все, что бы удержать Нарву. Он лично приезжал на этот участок и подбросил для прикрытия бреши эсесовские части.
Как известно, Нарва до 26 июля 1944 года оставалась у немцев, и финны отвергли условия предоставленные СССР, а финский сейм вынес решение продолжать войну.
Июль 1944 года.