Гнеушевы

Рукопись Федора Семеновича Гнеушева.

Бичура. История. События. Люди.
Дорога в 300 лет или История Бичуры.
Федор Семенович Гнеушев.
На новом месте
Я видел много славных мест
И мог бы дом построить где-то,
Для сердца только в мире нет
Земли другой – роднее этой!
Рукопись Ф.С. Гнеушева

«Господи! Спасибо тебе за то, что дал нам силы и привел нас на это место, так дай же нам силы и знания, чтобы обжить эту землю!» Василий повернулся лицом на восток и долго молился. Место, куда они сегодня пришли, им сразу же понравилось. Именно в таком уединенном, тихом, безлюдном месте мечтал Василий поселиться.
А место было действительно красивым: по обеим сторонам широкой долины тянулись цепочкой крутые горы, заросшие вековыми деревьями, в низине протекала горная река, по берегам которой бурно росли кустарники, местами образуя небольшие поляны, покрытые разнотравьем.
На одной из таких полян, прямо на берегу реки и решил Василий с сыновьями Кириллом и Терентием обустраивать свое жилье. Вначале они сразу соорудили шалаш, а уже на другой день стали делать жилье из бревен. Они не знали, что делают великое дело: заложили и дали начало нашей Бичуре.
История зарождения нашего села всегда интересовала соотечественников. И мы теперь глубоко признательны нашим далеким предкам, которые бережно хранили и передавали из поколения в поколение сведения о первопроходцах, которые первыми пришли в эти края и стали обживать эту землю.
Особую, главную роль в переселении людей из центральных районов России сыграл тяжелый непосильный налоговый гнет на крестьянина. Из-за этого бремени многие крестьяне не в силах заплатить за все отбирающий налог, оказались в таком бедственном положении и властями выселялись в Сибирь, за Байкал и дальше, дальше на восток, на берег Амура. Но многие крестьяне в то время от тяжелой жизни добровольно покидали родные края и бежали в поисках лучшей доли.
К таким изгнанникам относится и наш прямой потомок Василий Прокопьевич Гнеушев. Он совершил свое рудное и долгое по тем временам переселение из Архангельской губернии. С ним были жена и двое сыновей. В длительной дороге жена тяжело заболела и умерла. Они похоронили ее в Красноярске. После пяти с лишним лет трудной дороги Василий с сыновьями на одной подводе добрался до здешних мест.

Как они вспоминали впоследствии, за отвесными скалами перед их взорами открылись широкая пойма реки, окруженная по сторонам горами и бесконечным морем тайги. Девственная первозданная природа прежде всего покорила их своей величественной и неповторимой красотой. И естественно это место пришлось им по душе.
Здесь были хорошие условия для земледелия и различного промысла. Быстрая горная река с изумрудно чистой постоянно холодной водой буквально кишела рыбой, ее здесь никто никогда не ловил. А водились в ней в основном ленок и хариус. Цветущие разнотравьем поляны были хороши пастбищами. Чтобы окончательно и более полно иметь представление в оном месте, они как люди бывалые и опытные, посмотрели тайгу. Тайга просто удивила их своей щедростью. В ней произрастали различные ягоды и грибы, кедровые орехи. Много водилось и диких животных.
Основательно ознакомившись с местом, здесь они стали обустраиваться. Сначала построили небольшой домик, прямо на берегу реки. А позднее, когда немного обжились, освоились с местными условиями, стали строить настоящий добротный дом, благо лес был рядом.
Ка свидетельствуют воспоминания наших предков, шел 10-й год 18-го столетия, это был 1710 год. С этого времени и ведется отсчет поселения здесь, первых жителей и начало нашей Бичуры.
Василий позднее стал дружить с бурятами, которые жили в степной зоне долине реки Хилок, поддерживать с ними деловые отношения. Буряты были дружелюбны и гостеприимны, они занимались в основном скотоводством и охотой. Сих помощью Василий в своем хозяйстве позже кроме лошадей стал выращивать и другой домашний скот.
Но основным занятие оставалось земледелие. Как истинные хлеборобы, они привезли с собой металлический сошник для сохи, заступы и другой инвентарь. А также семена огородных растений, а для посева зерновых – рожь. Они разработали поле возле дома, в начале небольшой участок целинной земли под огород и посев ржи. К их большой радости сильная, впервые обработанная земля дала хороший урожай ярицы (яровая рожь) и овощей. Это вдохновило их на расширение посевной площади. Но и потребовало большого труда: необходимо было вести раскорчевку участков от деревьев и кустарников и с каждым годом увеличивать посевную площадь.
Эту работу, очень трудоемкую, но необходимую, впредь постоянно вели и последующие поколения, так как пахотной земли, с увеличением населения, постоянно не хватало. Увеличивать ее можно было только за счет раскорчевки леса.
Я со своим отцом – Гнеушевым Степаном Никитовичем 1891 года рождения (пишет Ф,С. Гнеушев) – неоднократно бывал на таких расчистках. Одну такую расчистку на Хуруте площадью более двух гектаров освоил прямо в лесу внук Василия, сын Кирилла Павел. И много лет он и его семья, а потом и другие потомки выращивали на этом поле зерновые культуры. Это поле впоследствии и до сегодняшнего дня называют Павликовой расчисткой. Мой отец, продолжая традиции предков, тоже на этом поле до революции 1917 года выращивал рожь и пшеницу. Особенно хороши были урожаи ржи. После создания колхозов эти небольшие участки земли не стали использовать, и они постепенно начали снова зарастать.
Уже после Великой Отечественной войны, в 1946 году, когда отец вернулся в Бичуру, после реабилитации (был репрессирован в 1933), мы с ним каждое лето ходили на Павликово поле косить траву. И отец вспоминал о том времени, когда он на этом поле, сеял, вел жатву, вязал снопы. Павликово поел всегда давало хороший урожай.
В последние годы я очень редко бываю на расчистке наших предков. Она основательно заросла деревьями, и люди собирают здесь грибы, а в отдельные годы участок радует и богатыми урожаями земляники.
Но вернемся к первопроходцам. В жизни новоселов еще одно событие: Василий женился, взяв в жены бурятку из селения своих друзей. От этого брака впоследствии родился сын, которого они назвали Семеном. Такая жизнь (в одном дворе) продолжалась довольно долго. Но старшие сыновья выросли, и настало время их женить. К этому времени по всей долине Хилок было уже несколько небольших сел, с жителями которых Василий также имел контакты в виде торговли, обмена продуктами или товарами. Старшего сына Кирилла Василий женил на девушке из села Малый Куналей, а через год женил и Терентия на девушке из селения друзей бурят.
С помощью родственников Василий построил сыновьям добротные дома из отборных кондовых бревен, где они стали жить своими семьями и вести хозяйство. Стало постепенно расти новое поселение Гнеушевых. Буряты называли его по названию местности «Писура». Это монгольское слово переводится как заросли на низких местах, что соответствовало действительности. И свое село стали называть так же. Но наши предки, ка это часто бывает в произношении слов, для удобства стали называть село Бичура.
В начале рост населения осуществлялся за счет естественного прироста, а также за счет переселения нескольких семей из соседних волостей: Урлук, Тами и других. Их привлекала плодородная земля, хорошие природные условия. Теперь уже слухи о Бичуре разошлись за ее пределы. Здесь действительно прекрасно росли ка овощи в огородах, так и зерновые культуры: рожь, овес, ячмень, пшеница. Все это способствовало тому, что, начиная с 30-х годов 18-го столетия село стало быстро расти, появилось много смешанных браков. В результате, кроме фамилии Гнеушевы (а она до 30-х годов, пока не приехали семьи их других волостей, была единственной), теперь стали появляться фамилии бурят-монгольского происхождения: Шайдоровы, Шваровы и другие. Стало явно проявляться влияние смешанных браков на внешний облик переселенцев с запада, что можно наблюдать и в наше время. Но фамилия Гнеушевых всегда доминировала. Преобладает она в Старой Бичуре и поныне.
Интересные сведения о детях Василия: старшем- Кирилле и младшем - Семене. От них впоследствии пошли две ветви родословной, представители которых до сих пор называются кирюшинскими и семеновскими. Они в какой-то мере отличались по образу жизни, трудолюбию, отношением людям и т.д. Между ними всегда жил негласный дух здорового соперничества и соревнования. Однако кирюшинские были весьма трудолюбивы, любую работу старались сделать качественно и в срок, не тратили попусту время на развлечения. Жили всегда в достатке, и поэтому люди считали их зажиточными и даже богатыми.
Семеновские любили при каждом удобном случае поразвлечься. С большим желанием отмечали праздники. Срочную работу могли отложить на «потом», что могло впоследствии нанести ущерб в хозяйственных делах семьи.
Но в целом жили дружно, при необходимости выручали друг друга, помогали в работе. Вообще в то время каких-то аморальны поступков среди населения не было. Люди были глубоко верующие, это прививалось детям с самого раннего детства. Также прививалось любовь и уважение к старшим. Слово отца в семье было главенствующим. Дети с самого младшего возраста приучались к труду, и обычно в 10-12 лет умели практически любую крестьянскую работу.
Василий Гнеушев прожил трудную, долгую, по тем временам, жизнь. Он был крепкого телосложения, среднего роста, обладал большой физической силой. Выходил на медведя с рогатиной. Известно, когда он пришел в эти края, ему было 43 года, не трудно подсчитать, что он родился в 1667 году, а умер в 1751-м, прожив 84 года. Похоронен в лесу, где было уже несколько могил. Это место и есть ныне существующее Старобичурское кладбище.

ПРИХОД СЕМЕЙСКИХ

К середине 18-го столетия Бичура стала крупным селом по меркам того времени. В нем уже насчитывалось 30 домов. Но особенно быстро она начала расти, когда сюда стали приходить большими партиями, целыми семьями переселенцы из западных губерний России, а также из Польши и Белоруссии по Указу Екатерины II. Первые семейские прибыли в Бичуру в 1768 году. Это событие описано о котором исторических наук, большим знатоком жизни семейских Фирсом Федосовичем Болоневым в книге "Семейские".
В начале они пришли на Хурут. Маленькая падь и протекающий по ней ручей им не подходили для жилья. Они поднялись на гору (ныне Баровская гора) и с нее увидели село. Это была Старая Бичура. Об этом писал и И.Я. Ярневскмй в книге "Фольклор семейских" стр.322-323. Они спустились и стали селиться несколько ниже по течению реки, примерно в двух верстах от села в местности, называемой Грязнухой.
Добравшись до здешних краев, они обнаружили вполне освоенные места. Сама природа земля - все радовало их, здесь были все условия для жизни.
После застройки и заселения Грязнухи семейские стали заселять правый и левый берега Бичурки. В то время река имела одно ушло и протекала возле Старой Бичуры. А то русло, где теперь протекает река (главное русло возле ул.Ленина), его тогда не было. Оно образовалось в начале XX века в результате сильного наводнения. старое русло, по которому теперь течет часть воды, называется Старицей.
Дома стали быстро строиться на бывшей Большой улице, начиная от утеса вниз по реке. Ныне улица Коммунистическая и другие. А на левой стороне реки зародились и стали быстро расти улицы Кабановка, Колесовка, Балагановка и другие. Ныне это улицы Октябрьская, Ленина, Краснопартизанская. Так быстрыми темпами росла в длину и ширину Бичура, которая к середине XXвека имела вид обустроенного большого села, все более приобретая черты современного селения.
С массовым заселением семейских и жителей соседних волостей и деревень вниз по реке Бичура в результате верхняя часть села, где жили православные первопроходцы потомки Гнеушева Василия, старожилы, стала называться Старая Бичура (ныне это улицы Маскова и Кирова). К этому времени Бичура стала многонациональным селом, в нем появились переселенцы из других сел, были даже беженцы китайцы. Река Бичурка давала возможность поливать огороды из реки. Для этой цели коллективно прокапывали от реки оросительные каналы, и люди стали поливать свои огороды, запуская воду по канаве прямо себе в огород. Это давало возможность независимо от капризов погоды всегда получать хорошие урожаи овощей в огородах и семена на покосах. В короткий срок село обзавелось густой сетью канав, из которых жители улиц имели возможность поливать свои огороды всегда, когда это было нужно.
К этому времени семейскими были построены несколько молельных домов. Назывались они часовнями. В них верующие осуществляли свои религиозные обряды.

МЕЛЬНИЦА

Много интересного поведал мой дед по отцовской линии Никита Терентьевич Гнеушев, которому старший сын первопроходца Василия Кирилл приходился дедом. Поэтому мой дед в детстве имел возможность многое услышать из первых уст о жизни первопроходцев.
От него мы узнали, что Василий был необыкновенно трудолюбив, и это качество передал своим детям. ОН любую работу всегда делал качественно и в срок, он мог какую-то работу делать даже в праздничные дни, хотя был религиозным, говоря при этом, что в труде греха нет. Он был среднего роста, крепким, мощного телосложения. Обладал большой физической силой. При строительстве домов он с бревном на одном конце всегда управлялся один, тогда как на другом конце бревна было 2-3 человека. Он не любил выпивать и этого требовал от детей, никогда не курил. Умер на 83 году жизни и был похоронен на старобичурском кладбище одним из первых. Кладбище существует и поныне, но из-за отдаленных времен могила его не сохранилась.
Сыновья Василия Кирилл и Терентий построили на реке Бичурке водяную мельницу. Это было большим и очень важным событием в жизни села, так как до этого зерно молоть приходилось на ручных зерновах или толочь в деревянных ступах. Это был очень трудный, малопроизводительный, кропотливый процесс.
Когда пришли в Бичуру семейские, то очень удивились наличию мельницы, они ведь тоже мололи зерно вручную. Мельница поневоле сближала, укрепляла связи между сибиряками (так они называли старобичурцев) и семейскими. Братья были в почете и пользовались большим уважением.
Как уже говорилось, ранее в реке было всегда много рыбы, и при желании любой мог наловить для семьи столько, сколько требовалось. Ловили ее практически круглый год, и она была важным подспорьем в питании людей. Ловили рыбу удочками, ставили самоловки, сплетенные из прутьев тальника. Иногда некоторые ловили бреднем (это маленький невод). Особенно много рыбы водилось (и ловилось) у мельницы, где был большой пруд запаса воды для мельницы. В нем люди и купались в летние жаркие дни. Как правило, население никогда не ловило рыбы больше, чем ее требовалось для семьи. Может быть, поэтому она и не переводилась в речке…
Позднее на Бичурке уже семейскими было построено несколько мельниц. И каждый желающий, смолоть зерно, мог выбрать мельницы по душе: где быстрее происходил помол, где качественнее. Но на мельницу братьев Гнеушевых по-прежнему по много привозили молоть. Ехали из других сел, приезжали буряты из Кирети и так далее. Считалось, что из муки, смолотой на этой мельнице, особенно пышным получался хлеб.
ПРИРОДА И ЛЮДИ

В те далекие времена люди очень бережно относились к природе, потому что во многом зависели от нее. Для них она действительно была домом, убежищем, важным фактором во взаимном существовании. Она давала возможность человеку выживать. Дары ее высоко ценились. Особенно щедрой была тайга. Она не только давала материал на постройку домов и поделку всей необходимой домашней утвари. Тайга давала и пропитание.
С наступлением весны добывали в тайге черемшу. Ели полевой лук, восстанавливая витаминное равновесие после зимы. Позднее начиналось грибное и ягодное изобилие. Чернику, голубику, бруснику, жимолость, смородину собирали. Когда они полностью созревали, достигая своей биологической спелости, были вкусными и насыщенными полезными веществами, являлись настоящим деликатесом. Никому и в голову не приходило брать белобокие плоды… Собирали ягоды только руками, не используя никаких приспособлений, поэтому ягодники не повреждались, и естественно на следующий год вновь одаривали людей хорошим урожаем.
Хотелось бы, чтобы современные сборщики ягод брали пример с далеких предков, а не бежали брать зеленую еще ягоду различными совками, которыми повреждается не только верхняя часть растения, но и зачастую и весь кустик, впоследствии просто погибающий. Вот почему в наше время урожаи ягод в лесах стали намного беднее.
Кедровые орехи наши предки добывали главным образом тогда, когда шишки достигали полной спелости. Они от сильного ветра, снега, дождя падали на землю, и люди собирали паданку. За добычей кедровых орехов люди шли только тогда, когда заканчивалась главная работа (страда) в огородах. Когда с полей был убран урожай зерна, а в огородах овощи. Только тогда люди могли позволить себе переключиться на тайгу. Надо сказать, что в то время много кедровых орехов не заготавливалось. Только на свои потребности, впрок.
Тогда чаще использовался самый простой, надежный и дешевый способ накопления запасов: сушка. Сушили черемуху, лук, ягоды. Все хранилось годами, не теряя полезных свойств.
Так же бережно люди относились ко всему животному миру, к тем зверям, которых промышляли. В период размножения животных и птиц никто на них не охотился. А в трудное время, особенно зимой, даже подкармливали копытных животных сеном. Зимой и рыбе приходилось нелегко: она скапливалась в глубоких водоемах, и люди делали в низ лунки для доступа воздуха. Все это делалось интуитивно, исходя из опыта, ради взаимного сосуществования с природой.

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА

В Старой Бичуре в 80-х годах XVIIIвека была построена большая красивая церковь. Она строилась на народные средства старобичурцев и некоторых меценатов, среди которых были братья Гомзяковы. Старобичурцы очень активно помогали строить церковь. Иногда в лес зимой выезжало до 30 санных подвод для заготовки и вывозки бревен на строительство. Церковь была центром духовного и нравственного воспитания людей. Позднее при церкви была построена церковно-приходская школа. Она дала образование многим жителям Старой Бичуры. Например, Гнеушев Георгия Яковлевич впоследтсвии всю жизнь, до самой пенсии проработал главным бухгалтером городского отдела народного образования в Улан-Удэ, имея за плечами только учебу в приходской школе. Евдоким Никитович Гнеушев с таким же образованием работал председателем колхоза в Слободе. И таких примеров можно привести много.
Ныне здравствующая жительница Бичуры, Таисия Филипповна Петрова, поведала следующую историю: «Наша родословная называется семеновской, так как наши корни идут от Семена – третьего сына Василия Гнеушева, первого жителя Старой Бичуры – основателя нашего села. Мой отец Филипп Иванович Гнеушев закончил церковно-приходскую школу в Старой Бичуре и впоследствии служил в этой церкви, выполняя обязанности писаря и одновременно занимался хозяйственными делами. Когда в 1920 году церковь закрыли, он сохранил у себя книгу, в которой были записаны все сведения о селе с самого того года. Когда сюда пришел Василий Гнеушев с сыновьями. В ней были записаны все сведения села и в деятельности церкви. Это была подробная летопись нашего села. Отец очень берег эту рукописную книгу и очень просил нас беречь ее. Но мы, к большому сожалению, ее не сохранили. Она потерялась где-то из-за переездов семьи. Но я много раз перечитывала ее. Думаю, сегодня это был бы один из ценнейших экспонатов в нашем районном музее.»
В 1910 году церковь торжественно провела празднование 200-летия образования Старой Бичуры. Как рассказывали участники тех событий, уже с утра в престольный праздник – Прокопьев день- звучали праздничные перезвоны колоколов. Затем в церкви шла праздничная служба. В проповеди шло прославление, звучала благодарность основателям Бичуры Василию Прокопьевичу и сыновьям.
В честь большого юбилея были заказаны на Петровск –Забайкальский завод металлические формы просвирок с надписью:»1710-1910. Бичура – 200 лет». Всем прихожанам после службы раздавались эти освященные просвирки. Каждый должен был дома всей семьей откушать от этой просвирки, то есть посвятиться… В детстве я видел эту уже сильно высохшую просвирку, хранившуюся на образах в память о великом событии. Поэтому запомнил ее надпись, посвященную юбилейной дате.
В этот день проходили массовые гуляния. Народ играл в лапту, в городки. Участие принимали и взрослые, и дети.
Церковь действовала до 1920 года, а затем была властями закрыта. В 1938 году она подверглась разграблению. Я запомнил рассказ об этом жительницы Старой Бичуры, Валентины Федоровны Утенковой: «Мне тогда было 8 лет от роду, но я хорошо помню, как в один из летних дней 1938 года приехали какие=то люди, милиция, сломали на церкви замки и стали выносить из нее книги, иконы и другой церковный инвентарь. Все бросали в кучу перед главным входом в церковь. Затем подожгли. Вокруг стояло много людей, взрослые, дети. Особенно много было стариков и старушек, многие плакали. Когда грабители уходили внутрь церкви за очередной партией имущества, многие выхватывали из костра не успевшие загореться иконы, книги и убегали. Я тоже вытащила одну икону и принесла домой. Она сейчас хранится у меня. Это Крещение Иисуса в Иордане. Все, что не могло гореть: колокола, металлические изделия – варвары и безбожники XX века погрузили на две подводы и увезли неизвестно куда. Они ведь ничего не объясняли, не говорили, только отгоняли от костра людей.»
В военные годы в церкви был склад, там хранили табак, высушенный вместе со стеблями и листьями. Им была забита вся церковь, табак выращивали тогда в колхозе.
После войны в церкви был клуб, демонстрировались фильмы. В 60-годах ее вообще разобрали, и бревна увезли на строительство районного дома культуры. Вот так и разделались со святыней в Старой Бичуре.

Федор Семенович Гнеушев

ЭТНОГРАФИЯ

Ф.Ф. Болонев1 , Е.Д. Федотова2

1 Институт археологии и этнографии СО РАН пр. Академика Лаврентьева, 17, Новосибирск, 630090, Россия E-mail: Bolonev@rambler.ru 2 Совместное предприятие межгосударственная корпорация «СпецТехСтрой» ул. Смолина, 81, Улан-Удэ, 670000, Россия E-mail: evgenia-fedotova@yandex.ru СЕЛО БИЧУРА (ЗАБАЙКАЛЬЕ): ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РОСТ НАСЕЛЕНИЯ (XVIII – конец XX века)
В статье на основе архивных и полевых материалов воссозданы фрагменты истории возникновения крупнейшего в Восточной Сибири села Бичура. Описаны его заселение первыми поселенцами, условия их быта, взаимоотношения с коренным местным населением. Рассматривается динамика численности населения села на протяжении почти двух с половиной столетий. Ключевые слова: заселение, старообрядцы, численность населения, земледельческое освоение, миграция.

СЕЛО БИЧУРА (ЗАБАЙКАЛЬЕ):
ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РОСТ НАСЕЛЕНИЯ (XVIII – конец XX века)

В статье на основе архивных и полевых материалов воссозданы фрагменты истории возникновения крупнейшего в Восточной Сибири села Бичура. Описаны его заселение первыми поселенцами, условия их быта, взаимоотношения с коренным местным населением. Рассматривается динамика численности населения села на протяжении почти двух с половиной столетий. Ключевые слова: заселение, старообрядцы, численность населения, земледельческое освоение, миграция.
Бичура – крупнейшее старообрядческое село не только в Забайкалье, но и во всей Восточной Сибири. Ныне это центр Бичурского р-на Республики Бурятии. Село протяженностью ок. 20 км раскинулось по берегам речки Бичурки, впадающей в р. Хилок. Появление сел такого масштаба и стремительный рост их населения не остались без внимания известных исследователей и путешественников, не только российских, но и иностранных. В 1735 г. о Бичуре сообщал Г.Ф. Миллер, в 1772 г. – П.С. Паллас. О ней проникновенно писали публицист и этнограф М.И. Орфанов, исследователь общинного быта К. Михайлов, врач, археолог и этнограф, проф. Краковского университета Ю.Д. Талько-Грынцевич. В январе 1861 г. в Бичуре побывал писатель и этнограф С.В. Максимов. В 1871 г. там жил крупнейший славист П.А. Ровинский, в 1890-е гг. – известный врач и исследователь Н.В. Кириллов. В начале XX в. о Бичуре писал французский путешественник Поль Лаббе, который останавливался у бичурянина Михаила Климыча Петрова. Бичуру по ряду причин не забывали и чиновники. Так, в связи с бунтом староверов-семейских против закрытия их церкви и «укрыванием» беглого попа в село из Иркутска прискакал сам генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский. Интересные наблюдения оставил исправник В. Глуховцев и многие миссионеры, которые вели борьбу со старообрядчеством. Несмотря на многочисленность историко-этнографических описаний, начальный этап заселения и земледельческого освоения территории Хилоцкой вотчины Забайкалья, где в первой трети XVIII в. была основана Бичура, пока слабо освещен в исторической литературе. По данному вопросу имеются труды Е.М. Залкинда, В.И. Шункова, Л.В. Машановой, М.М. Шмулевича, Ф.Ф. Болонева. Названные авторы сообщают, что заселение Забайкальского края, занимавшего особо важное место в хозяйственной жизни Восточной Сибири, происходило в XVII – начале XIX в. в значительной степени стихийно. Это был довольно беспокойный район, где пашенные крестьяне, находившиеся в окружении кочевого аборигенного населения, не чувствовали себя в полной безопасности. Некоторая стабильность в Забайкалье в целом наступила лишь после заключения в 1727 г. Буринского трактата. С того времени началась более оживленная русская земледельческая колонизация региона, стали закладываться основы для сближения пришлого и местного населения, а также взаимного ведения хозяйства. Новокрещеные буряты и ясачные осваивали новые для них приемы хлебопашества, перенимали русские обычаи, переходили к оседлому образу жизни, а крестьяне и казаки знакомились с хозяйством скотоводов-кочевников. Важную роль в освоении территории и возникновении поселений здесь сыграл Троицко-Селенгинский монастырь. В 1704 г. он получил в свое владение самую богатую и большую вотчину по р. Хилок – Хилоцкую. Основание в ней русских поселений относится к первой четверти XVIII в. По архивным данным, в 1723 г. в д. Куналейской было 11 дворов, Буйской – 6, Еланской – 10, к 1731 г. в д. Топкинской насчитывалось 14 дворов [Машанова, 1973, с. 154; Шмулевич, 1985, с. 9]. В 1729 г. монастырь получает обширные сенные покосы между реками Чикой и Хилок. В 1720 г. его собственностью стала верхнехилоцкая д. Буй. В том же году Селенгинская земская изба издает указ, по которому пахотные земли и скотский выпуск по левому берегу р. Хилок до рек Бичура и Киреть переходят во владение Троицко-Селенгинского монастыря [Шмулевич, 1982, с. 19]. Начинается более активное заселение этих богатых мест. В материалах Г.Ф. Миллера за 1735 г. историк А.Х. Элерт обнаружил документ под названием «Руские деревни Селенгинского ведомства а именно по Хилку»* (*Его ксерокопия была нам любезно предоставлена А.Х. Элертом, за что мы выражаем ему благодарность. Ныне копия документа хранится в личном архиве Ф.Ф. Болонева.). В нем названы 12 поселений. Среди них перечислены: «Елань Троицкого монастыря Бичюрская того ж монастыря по левой стороне от берегу верстов в 5, а от Елани деревни в 15 над речкою Бичюрою, которая впала в Хилок. Куналейская – тово ж монастыря на левой стороне от Бичюрской деревни верстов в 15». В документе названы д. Красная слобода, Монастырский дворец, Буйская деревня и др. Как видим, д. Бичюра (Бичура) в системе хилоцких поселений существует, по всей вероятности, с начала 1730-х гг. Ф.Ф. Болоневым найден любопытный документ о монастырском крестьянине Стефане Васильеве, сыне Новокрещенове. «В допросе» он сказал, что «является уроженцем с оного Троицкого монастыря умершего бывшего крестьянина Василья Новокрещенова сына а от рождения мне лет с тринадцать и в нынешнем семьсот тридцать шестом году – в том же Троицком монастыре записали, чтобы быть в вотчине на Хилке в Бичурской деревне в крестьянстве и в подушном платеже вместо умершего крестьянского брата Калины Митяшиных и платить подушные деньги в оный монастырь на сей семьсот тридцать шестой год по окладу сполна… а буде я Стефан сказал в сей сказке что можно или утаил и зато учинил мне после императорского величества указа, чем и буду достоин» (ГАРБ. Ф. 262. Оп.1. Д.13. Л. 4 об.). Для нашего исследования в этом свидетельстве важны упоминание фамилии Новокрещеновых, т.е. ее носитель был новокрещеный из бурят, а также информация о переселении подростка из Троицкого монастыря в Бичурскую деревню и записи его в крестьянство, в подушный платеж, причем в 1736 г. Следовательно, д. Бичура существовала до 1736 г. Согласно архивным материалам, обнаруженным Л.В. Машановой, в 1737 г. крестьяне Бичуры проживали в шести дворах, относившихся возможно, к Троицко-Селенгинскому монастырю [1973, с. 154], поскольку земли по р. Хилок были его вотчиной. Первые дворы русских крестьян на этой земле появились на месте, которое сегодня называют Старой Бичурой, за Камнем (ныне ул. Кирова). Таким образом, документально подтверждено, что в начале 1730-х гг. д. Бичура уже существовала. Каков был состав крестьянского населения в названных монастырских деревнях по р. Хилок? К 1723 г. в них было поселено 56 пашенных крестьян из пришлых гулящих людей [Там же, с. 155], в основном выходцев из городов и уездов Поморья. Значительную долю составляли крещеные буряты и ссыльные. Так, д. Еланскую заселили новокрещеные пашенные буряты. Крещеных бурят было немало и среди жителей других сел – Малый Куналей и Бичура. Примечательно, что 17 сел по рекам Хилок и Чикой основали жители Селенгинска. Изначально указанные населенные пункты или деревни состояли, как правило, из одного – трех дворов. Позднее с притоком населения их численность постепенно стала расти, что характерно для большинства селений Забайкалья. Троицко-Селенгинский монастырь был феодальной вотчиной. Его хозяйство держалось на труде лично зависимых людей. Для освоения земель на огромном пространстве по рекам Селенга и Хилок монастырю были нужны прежде всего пашенные крестьяне. Их монастырь старался «посадить на землю», определить в новые деревни. Вольных гулящих людей, оказавшихся в Забайкалье, по указу от 2 марта 1694 г. монастырь имел право записывать в свое хозяйство, «женить на монастырских купленных иноземных бабах и девках», наделять их землею, денежной, хлебной и скотиной ссудой. Например, в 1734 г. крестьянину Илье Кочмареву были выделены монастырская земля «по Хилку под пашню под сенные покосы и под двор в деревне Куналейской», казенная ссуда, «железный сошник, топор, коса, два серпа, да двадцать пудов ржи, да лошадь, а вместо коровы кобыла», а также даны льготы с условием, чтобы «мне Илие Кочмареву и детям моим из означенного монастырского тягла никуды не отъезжать, но вечно пребывать в род и род», т.е. быть закрепощенными [Болонев, 2005, с. 152]. Так, в хилокских селениях формировалось крестьянское пашенное население. При водворении крестьяне наделялись землей «под двор, под пашню и под сенные покосы». Иными словами, крестьяне попадали в полную крепостную зависимость от монастыря. Село Бичура в Хилоцкой монастырской системе поселений не было исключением. В 1768–1980-е гг. на земли Бичуры прибыло много семей старообрядцев, выведенных из Речи Посполитой и получивших название «семейские». После их поселения здесь отмечены быстрый рост населения и значительный подъем в земледельческом хозяйстве. Много позже П.А. Ровинский о времени прихода старообрядцев в Забайкалье писал следующее: «Вся область по Селенге и ее притокам в конце прошлого столетия представляла пустыню. Только в низовьях, да в местности Верхнеудинского округа население группировалось, их можно было назвать селением, остальное пространство было пустое, или занято кочевниками, и только кое-где появились заимки и хутора. В это время приходят семейские в значительном числе, с их приходом тотчас Чикой становится тесен, в конце же прошлого столетия уже нашли поселения по Хилку и окрестностям… Они пришли большой массой и с самого же начала брали верх над старожилами численностью. Такого быстрого заселения такого огромного пространства мы не находим нигде в Забайкалье, да, кажется не найдем и в целой Восточной Сибири. Быстрый рост этого населения совершался путем нарождения» [1872, с. 132].
О приходе старообрядцев в Бичуру известно, что прежде всего «ими были заселены земли по Чикою и по р. Джиде, притоку Селенги. Первые были в ведении Троицкосавского Пограничного комиссара, а вторые относились к Селенгинскому ведомству. Те, которые поселились по Чикою, там и остались, а Джида не понравилась, поэтому новые поселенцы направились на Хилок, где в то время кочевали буряты и коегде были поселения из ясачных… Одни из них сели на Ключах, близь Сухой реки у самого южного колена Хилка. Там жил в то время богатый и знатный бурят Акинь, по имени которого и называется речка Акинька, текшая в Хилок, в настоящее время сухая, забитая песком и текущая только весной и во время сильных дождей. Другие пошли дальше, где в глубине Бичурской долины было уже 2–3 дома старожилов, а вся равнина к Хилку верст на 10 в ширину занята бурятскими казаками» (ГАИО. Ф. 293. Оп.1. Д. 511. Л. 15, 15 об.). Впервые данные о численности проживавших на р. Иро людей опубликовалС.В. Максимов. Он сообщил о 26 семьях, или о 70 душах муж. п., и привел фамилии всех семей [1871, с. 323]. «Не страшил их никакой труд и борьба с природой, – писал П.А. Ровинский, – не встретили они сопротивления в русских посельщиках, сидевших в какой-то трущобе, в самом тесном месте Бичурской долины, среди болот, почему и названа эта часть Грязнухой… Первоначально они занимали противоположную православным сторону реки» (ГАИО. Ф. 293. Оп.1. Д. 511. Л. 21 об.) (рис. 1). От старожилов села Е.А. Петрова и Евстигнея Антоновича Куприянова (1898 г. р.) Ф.Ф. Болоневым в 1969 г. записано: «…семейские ехали в Забайкалье три года… Жители Елани, Малого Куналея, Буя на 40 лет раньше семейских поселились в своих селах. А поселиться в Бичуре помог один из бурят, он указал падь, не занятую никем». «Бичура стала селиться там, где нынче улица Маскова. Граница с бурятами и монголами была по Утесу», – сообщил Филипп Иванович Авдеев (78 лет). В 1982 г. Евдоким Никитович Гнеушев (1900 г. р.) рассказывал: «Гнеушевых в Бичуре было два брата. Один черный, другой белый и до сих пор бытуют прозвища: белоусята и корнеушата, т.е. коренные, похожие на бурят. Потом из русских первыми попали сюда Савельевы. До сих пор сохранились бурятские фамилии Шойдуровы, Шараповы. Позже из ссыльных появились Чубаровы…» Житель с. Мотня Мартын Ипатович Афанасьев (75 лет) указывал: «Семейские поселились в Бичуре в 1666 г. (Эту же дату называли в Тарбагатае, старики на целое столетие удревняют свое поселение. – Авт.). Сначала семейские остановились в Хаяне, Торме, затем им сказали, что в Грязнухе большая речка, а в Торме нет воды. Начали строиться в Грязнухе, ставили избы. Что за день семейские мужики построят, монголы ночью растащут по степи». По сведениям Агафона Анкиндиновича и Екатерины Карповны Павловых (1890 и 1900 г. р.), «в Бичуру сначала пришли с Иро (река) 7–12 семей. Они поселились в Грязнухе (это остров напротив Утеса). Но там стало тесно, тогда стали заселять Большую улицу. Первыми там стали строиться Петровы. Сколько бревен (венцов) оклада за день положат. За ночь их буряты растащат. Потом один из семейских сходил в Иркутск к губернатору, с ним пришла комиссия, и дела уладили». Первые поселения семейских в селе, по словам жителя Бичуры Е.Д. Луговского, появились на увале Ромашенька, за утесом (рис. 2). По сообщению Андрея Иммануиловича Иванова (1890 г. р.), жителя Петропавловки, в Бичуру пришли девять-десять домохозяев: Ивановы, Слепневы, Афанасьевы, Ткачевы, Савельевы, Перелыгины, Авдеевы, Терюхановы, Белых, Просвиренниковы. В найденной и опубликованной Н.Н. Покровским «ведомости» генерал-майора П. Ивашева от 25 сентября 1768 г. Бичура еще не упомянута. Будущие бичуряне-старообрядцы – 72 души м. п. и 68 душ ж. п., всего 140 чел. – еще числятся в с. Покровском «в верховых от Селенгинска местах» [Покровский, 1975, с. 111–112]. В «Ведомости, учиненной по силе повеления генерал-майора Лариона Тимофеевича о живущих в Верхнеудинском округе старообрядцах-посельщиках, выведенных из Польши в разных селениях» в феврале 1795 г. указывалось «число душ при поселении» мужского пола – 70, женского пола – 66. «По 4-ой ревизии» (1781–1782 гг.) зафиксировано душ мужского пола – 129, женского – 106. «Переведеныиз Польши и поселены наперво по речке Иро слободой под названием Покровского села. Из них осталось при оной речке по 4-ой ревизии мужеска пола 2 и женска 2 и приписаны к Жидинскому ведомству. А потом переведены на речку Бичуру под названием Бичурской деревни… Ныне вновь рожденных муж. п. 77, жен. п. 85» (цит по: [Болонев, 2009, с. 312]). Село относилось к Усколутскому обществу. Ф.Ф. Болоневым в ГАИО найдены списки старообрядцев по селам за 1795 г., составленные посельщиками-крестьянами этих селений. В Бичуре числилась 31 семья и проживали 186 мужчин и 185 женщин, всего 371 чел. [Там же, с. 316]. В списке указаны главы семейств – Петр Нестеров, Семен Гладких, Трифон Просвирельников, Андрей Белой, Никифор Афанасьев, Федор Разуваев, Семен Нестеров, Сидор Киприянов, Сильвестр Пантелеев, Мамант Иванов, Епифан Тюрюханов, Логин Иванов, Андронник Гаврилов, Василей Петров, Дмитрей Савельев, Василий Пузанов, Трофим Тимофеев, Фирс Иванов, Никита Ткачев, Иван Ткачев, Иван Голованов, Иван Родионов, Аврам Утенков, Ефим Мартынов, Сергей Перелыгин, Данило Перелыгин, Михайло Турчанинов, Андрей Слепнев, Никита Клычин, Федор Михеев, Тимофей Авдеев [Там же]. Е.Д. Федотовой собраны и проанализированы статистические данные, которые позволяют проследить динамику численности населения Бичуры и его этноконфессиональный состав. Среди жителей села преобладали старообрядцы – 90 %, старожильческое православное население составляло 10 %. Это соотношение практически не изменялось на протяжении всей дореволюционной истории Бичуры. Небольшую долю в общей численности составляли т.н. посельщики. В документах о Бичуре с 1810 г. встречаются указы о водворении посельщиков на места. Об этом населении в одном из приказов Верхнеудинского земского комиссара Измайлова сообщается следующее: «Во всех селениях усматриваю я, что присылаемые на пропитание ссыльные вместо того, чтобы они снискивали оное посильной труду работою по возможности у поселян, шатаются постыдно по миру из одного селения в другое… совершенно бродягами, чрез что иногда по испорченности нравов могут происходить дурные последствия» (ГАИО. Ф. 293. Оп.1. Д. 511. Л. 19 об.). Там же говорится о необходимости прикрепления их к определенной территории. Посельщики, как правило, селились среди православных и к ним же приписывались. Семейские жили обособленно; согласно документам, «ссыльные даже если попадали в их среду, то тут же в ней растворялись» (Там же). Ценные данные о начальном этапе переселения старообрядцев в Бичуру и о росте их численности более чем за 50 лет собрал П.А. Ровинский, работая с материалами ряда волостных архивов, которые впоследствии не сохранились [1872]. Согласно его сведениям, в 1804 г. в Бичуре было 186 старообрядцев м. п. В 1809 г. в селе насчитывалось 220 ревизских душ, а в 1820 г. – 472. В 1825 г. в нем зафиксированы старообрядцы – 381 ревизская душа (в 150 домах), старожилы – 34, различные посельщики – 57, всего 614 мужчин и 584 женщины, из них старообрядцев 530 мужчин и 539 женщин. В 1825 г. в Бичуре насчитывалось всего 1 069 старообрядцев, которые проживали в 150 домах. В том году у семейских родилось 45 детей, умерло 23, т.е. прирост составил 22 чел. Среди старообрядцев 1 чел. умер в возрасте 55 лет, 5 чел. – от 6 до 14 лет, остальные 17 чел. – до 5 лет. Эти данные свидетельствуют о высокой детской смертности. В 1825 г. самую старшую возрастную группу составляли двое мужчин 81 года и 77 лет, группу от 72 до 75 лет – шестеро мужчин, 70 лет – три женщины. Следовательно, население в целом было молодым [Там же]. К 1835 г. численность старообрядцев в селе увеличилась – 764 мужчины и 778 женщин. В 1860 г. население Бичуры включало старообрядцев 1 178 мужчин и 1 258 женщин, православных сибиряков 172 мужчины и 102 женщины. С 1808 по 1860 г. численность жителей села возросла в 4,5 раза. За 1830–1860 гг. численность старообрядцев увеличилась почти в 2 раза, а сибиряков-старожилов – почти в 1,5 раза [Там же]. Такого высокого прироста не было больше нигде во всей истории народов Сибири. В основе интенсивного роста численности населения села – высокая рождаемость, которая достигала максимально возможных показателей у женщин. Религиозно-этическими нормами староверов были закреплены мировоззренческие установки на высокий уровень рождаемости и укрепление семейно-брачных отношений. Однако непризнание научной медицины являлось причиной очень высокой детской смертности. По данным Ю.Д. Талько-Грынцевича, в 1894 г. в Бичуре насчитывалось 700 домов, население составляло более 5 тыс. чел. Село протянулось на 11 верст. В конце XVIII в. в нем проживала 31 семья, в т.ч. по две семьи Нестеровых, Ткачевых, Перелыгиных. В 1894 г. семейные кланы бичурян сильно разрослись: Перелыгиных – 64 дома (450 чел.), Афанасьевых – 43, Савельевых – 39, Терюхановых – 88 домов (547 чел.), Белых – 20, Утенковых – 41 дом. Следовательно, население Бичуры увеличилось в 17 раз [Талько-Грынцевич, 1894]. Стремительный рост населения стал причиной нехватки земли в крестьянских хозяйствах Бичуры. Это вызвало миграцию на новые места жительства. В начале ХХ в. бичурянами было основано несколько новых селений: Мотня, Новосретенка, Петропавловка, Покровка. Часть бичурян откочевала на Амур и в Приморье. Численность населения в Бичуре продолжала расти и в годы Первой русской революции, Русско-японской войны, Первой мировой войны. На начало 1919 г. в селе проживало ок. 7 тыс. чел. С момента поселения в Бичуре семейских и до начала XX столетия численность жителей села выросла примерно в 50 раз. Высокие нравственные принципы, веками пестовавшиеся старообрядческой церковью, здоровый образ жизни, трудолюбие, неприятие спиртного и табака, разрешение завязывать брачные связи внутри своей общины только через семь поколений – все это, несомненно, способствовало формированию духовно и физически здорового населения. Об этом писали декабристы, путешественники и исследователи быта старообрядцев. Как отмечал М. Геденштром, «старообрядцы в Забайкалье составляли здесь коренную, полезнейшую часть поселян. Народ рослый и красивый, в чем выгодно отличается от сибиряков, в строении домов и селений, в пище и одежде, в наречии имеют они совершенное сходство с русскими внутренних губерний, которых в чистоте и опрятности даже превосходят. Увидев старообрядцев и их селения, забываем, что в глубокой Сибири, и воображаем, что перенесены в богатые села среди России. Старообрядцы твердо держатся веры своих отцов. По большей части имеют они беглого попа, главное достоинство коего, по мнению их, должно состоять в том, чтоб он не имел паспорта и привезен был из их монастырей в России, куда для сего посылают нарочных людей с большими издержками… Есть между ними и соединенцы и беспоповщина…» [1830, с. 63]. М.Е. Салтыков-Щедрин называл старообрядцев цветом русского простолюдья [1955, с. 5]. О Бичуре собирал материал М.И. Орфанов, он прожил в селе около двух месяцев на квартире «завзятого семейского почтенного старика, отца 8 сыновей, из коих каждый был бы годен в гвардейские правофланговые» [Мишла (Орфанов), 1883, с. 44]. Староверы из Черниговской и Могилевской губ. в Забайкалье развели такое хлебопашество, которое сделало всю эту местность «неисчерпаемой житницей всего этого края и далекого Амура». М.И. Орфанов восторженно писал о красоте семейских: «Что за красавцы! Что за богатыри!.. Мало того, что красивых людей между ними много, они к тому же весьма крупный и сильный народ. Я встречал даже женщин и не особенно редко, вершков в 8–8 ½ и более росту. Старики же бывают такие красивые, сановитые, что прямо просятся на полотно. Они могли бы послужить отличными натурщиками для библейских сюжетов» [Там же, с. 41–44] (рис. 3). Семейские, по оценке М.И. Орфанова, сохранили свои бытовые черты во всей их чистоте. Они «рук не покладают, а работают, по признанию их же соперников, старожилов, за пятерых каждый и потому сравнительно со своими соседями, русскими и бурятами, являются богачами. Главное их средоточие с. Бичура, имеет в длину до 9 верст» [Там же, с. 43]. В книге М.И. Орфанова имеются очень важные сведения о заселении села староверами, их взаимоотношениях с местным населением. От «завзятого семейского» автор записал: «Заведовать ими назначен был один чиновник и назывался комиссаром. Лихой он был человек, и тяжело приходилось нашим. Брать то хоть брал и немного – можно было жить – да строг был, – непременно, чтоб его воля была исполнена. К, примеру требовал, чтоб обстроиться им в одну зиму» [Там же, с. 44]. С установлением советской власти старообрядческая церковь постепенно вытеснялась из жизни семейских, существенно сокращалось ее влияние на новые поколения. Широкое распространение получил процесс обмирщения. Религиозно-этические нормы, регулирующие брачно-семейные отношения, репродуктивные установки – один из определяющих факторов высокой рождаемости – перестали быть незыблемыми. Постепенно нормой стали применение средств контрацепции и аборты; население перешло к сознательному планированию семьи. Однако еще в 1950-е гг. в мировоззрении небольшой части населения сохранялась установка на высокий уровень рождаемости. В 1960–1970-е гг. показатели прироста населения в Бичуре были выше среднереспубликанских и среднесоюзных. Прирост численности населения села продолжался и в 1980-е гг., хотя его темпы снизились. В 1995 г. в Бичуре проживало 11 783 чел. Это максимальный показатель численности населения села за весь период его существования. С 1996 г. наблюдается убыль населения. По данным на 2008 г., в Бичуре было 9 798 жителей. Убыль ее населения отчасти сдерживается притоком жителей из малых сел. Никогда в старообрядческих селах численность населения так не сокращалась, как в последние 10–15 лет. Устойчивость проявляют тенденции к снижению рождаемости, старению населения и др.; они складывались на протяжении последних 20–40 лет, а сегодняшнее экономическое состояние сельского хозяйства только способствует их развитию. Потенциальные возможности этнографической группы семейских к воспроизводству существенно ослабевают, что усиливает процесс потери этнокультурного колорита и уникальных традиций. Сегодня с. Бичура остается самым крупным сибирским селом с самым длинным в мире сельским проспектом (ныне ул. Коммунистическая), занесенным в Книгу рекордов Гиннеса (рис. 4). Старообрядцы во все времена жили в сложных условиях. При этом историческая память, вера в себя спасла не одно поколение прародителей староверов-семейских, позволила сохранить лицо народа, его духовную крепость, традиции и культуру.

Cписок литературы
Болонев Ф.Ф. Новые документы из материалов Селенгинского Троицкого монастыря за 1734 год, хранящиеся в Национальном архиве Республики Бурятия // Проблемы трансмиссии и бытования этнокультурных традиций славянского населения Сибири XVIII–XX вв. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2005. – С. 152–156.
Болонев Ф.Ф. Старообрядцы Забайкалья в XVIII– XX вв. – Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. – 340 с.
Геденштром М. Отрывки о Сибири. – СПб.: [Тип. мед. департамента МВД], 1830. – С. 60–63. Максимов С.В. Сибирь и каторга. – СПб., 1871. – Ч. I. – 323 с.
Машанова Л.В. Хозяйство Селенгинского Троицкого монастыря в первой половине XVIII в. // Вопросы истории Сибири досоветского периода. – Новосибирск: Наука, 1973. – С. 150–165.
Мишла (Орфанов М.И.) В. Дали. (Из прошлого). Рассказы из вольной и невольной жизни. – М., 1883. – 105 с.
Покровский Н.Н. К истории появления в Сибири забайкальских «семейских» и алтайских «поляков» // Изв. СО АН СССР. – 1975. – № 6: Сер. обществ. наук, вып. 2. – С. 109–112.
Ровинский П.А. Этнографические исследования в Забайкальской области // Изв. Сиб. отд. ИРГО. – 1872. – Т. 3, № 3. – С. 128–132.
Салтыков-Щедрин М.Е. Мелочи жизни. – М.: Гос. изд-во худ. лит., 1955. – 356 с.
Талько-Грынцевич Ю.Д. Семейские (старообрядцы) Забайкалья // Протокол Троицкосавского Кяхтинского отделения Приамурского отдела РГО. – 1894. – № 2 (28 окт.). – С. 14–15.
Шмулевич М.М. Очерки истории Западного Забайкалья XVII – середины XIX в. – Новосибирск: Наука, 1985. – 286 с.
Шмулевич М.М. Троицко-Селенгинский монастырь. – Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1982. – 64 с. Материал поступил в редколлегию 08.05.13 г., в окончательном варианте – 13.05.13 г.

Гнеушевы из Бичуры Республика Бурятия