ВСЕМИРНЫЙ КОНГРЕСС ВЫХОДЦЕВ ИЗ ХАРБИНА

Вечер дружбы. Продолжение.

Вечер дружбы. Исследователи и ученые приглашенные «Народной ассоциацией дружбы с иностранными странами г. Харбина» (так написано в документе) в качестве консультантов г. Харбина по изучению истории эмиграции.

Свой рассказ о поездке в Харбин на Всемирный конгресс прислала Наталия Лалетина из Латвии





КАК ЖИВЕШЬ МОЙ ХАРБИН – НИ ХАО!


Харбин – моя Родина, малая или большая, но она моя! С годами все больше и больше убеждаюсь, что это только так. Он остается в воспоминаниях, сравнениях, снах и рассуждениях о смысле жизни и бытия, он всегда рядом, он всегда со мной. Там прожита первая треть моей жизни, но она сильнее воспринимается, как самая что ни на есть светлая и радостная. Пусть меня осуждают мои друзья соотечественники и земляки и вновь обретенные на исторической Родине, но я за ту первую треть своей жизни там вросла в него, в Китай, родной Харбин, как только может врасти дерево в чужеродную почву.
И вот Харбин… Июнь, 2017 год, Всемирный Конгресс уроженцев Харбина.

Раздумия – ехать-не ехать, побывать там в последний раз, сколько жить осталось… Как увидеть Харбин и… Отсылаю напрочь все раздумия и домыслы и собираюсь в дальний путь. А он действительно дальний, нужно определить такой маршрут, чтобы с наименьшими затратами сил, времени и средств, что ни мало важно, добраться из западной точки обитания, Огре, где сегодняшнее неласковое лето с дождями и холодами, - в северо-восточную, обещающую, батюшки, до сорока, жаркую погоду!

Ночь в скором поезде Рига – Москва, переезд в аэропорт Шереметьево, ожидание до позднего вечера и, наконец, по выросшей в момент толпе пассажиров у стойки («порт назначения Вухан» - юг Китая, быв. Ханькоу) - китайцев, возвращающихся на свою родину после туристических путешествий, встаем на регистрацию. Они все едут домой, с дорожными сумками, полными сувениров, гостинцев и массой полученных впечатлений, а мы, двое русских, как два зёрнышка, попавшие в горсть гороха, затерялись в массе! Но вот посадка состоялась, самолет китайской Компании со стюардессами красавицами-китаяночками, говорящими только по-английски. Пытаюсь спросить по-китайски, не слышат и не отвечают, но очень вежливые и улыбающиеся и еще очень заботливые. Конечно же предлагают поздний ужин, лететь-то 8 часов до Вухана. Он состоит из говядины и курицы на выбор, с рисом и массой овощей, фруктов и соков, и, конечно, чай. В салоне оживление, народ еще не угомонился от свершившейся посадки, делятся впечатлениями, кто-то уже уткнулся в планшет, а кто-то включил перед собой телевизор и надел наушники.
Надо сказать, беру всегда в помощь при перелетах кресло-тележку с сопровождающим, это удобно, т.к. не надо блуждать в поисках своего терминала, он доставит прямо к трапу самолета. В этом случае тоже воспользовалась такой удобной и бесплатной услугой. Когда уже прилетели в Вухан, проводница-красавица объявила, что у трапа дожидается меня встречающий помощник с коляской. Здесь, в аэропорту Вухана нам необходимо было ждать пересадки в самолет для дальнейшего следования в Харбин, три часа. Но тут произошло неожиданное. Наш провожатый помощник вёз-вёз лабиринтами и вывез нас из аэровокзала на проезжую часть улицы. Надо сказать, Вухан – это уже юг Китая, и здесь диалект южный, спрашиваю по-китайски, что дальше, не понимает. Потом кое-как мы поняли (мы – это я и моя спутница Наташа редактор моих книг), что надо перейти в наш терминал через улицу, ходьбы туда 5 минут. Какая-то получилась заминка, он стоял и что-то говорил подошедшей женщине. У нас было в запасе три часа времени, но, находясь в чужой среде без языка, как-то было неспокойно, хотелось быстрее оказаться в нужном терминале и там ждать рейса. Мы волновались и не зря. В их разговоре мы уловили слово «такси». Стало в момент понятно, торг: нас он везти по улице не хочет, но есть выход – такси.
Тогда я спрашиваю, сколько же юаней на такси? Но он-то не дурак, понял, что мы иностранцы, и явно у нас нет юаней! 10 долларов, говорит. Что делать, выход один – соглашаться, и мы, на вмиг оказавшемся такси, едем «на кулички», минуя какую-то развязку, мост, окружную дорогу, и попадаем на свой терминал.
Такому решению наша поспешность не увенчалась успехом, рейс отложили еще на два часа из-за отсутствия трафика! Волглая жара, юг – он и есть юг, близость моря, тропики… Везде в помещении кондиционеры, прохладно. Какое-то у стойки шевеление, обрадовались, но… оказалось, принесли пассажирам обед в коробочках довольно весомых: рис и овощи с мясом. Всем раздали по коробке, и все принялись за еду. Но мы были сыты еще с самолета, да и осталась своя припасенная из дома еда.
Итак, после пятичасовой отсидки в ожидании нашего самолета, летим в Харбин!
Опять кормят и опять рис и говядина или курица, все с обилием овощей и фруктов. Этот рейс длится всего три часа.

Подлетаем к моему давно оставленному городу, сердце учащенно бьется, не от высоты и плавной посадки, оно стучит, что я с ним вот-вот увижусь и вдохну его родной воздух… Здесь уже наготове портовый помощник с креслом-тележкой, и мы, не могу опомниться, уже выходим из порта, и нас встречает милая девушка-волонтер в желтой футболке (это их волонтерская униформа) и на русском приветствует нас с прибытием! Тут же уже ждет машина, и мы едем в город. Мысленно представляю, когда-то за городом, за японским памятником Чурэйто, за ипподромом был аэродром. Нас дальше Чурэйто не водили, и то раз или два весной полоть траву возле него
. На ипподром, где были бега и скачки, водил меня мой папа, да и то за всю мою детскую жизнь может быть два-три раза, после всех этих походов всегда
разболевалась голова.
Опять в голове мелькает мысль, где же мы едем? А едем довольно долго, ведь по пути должен быть сначала Сад-город, потом Старый Харбин, потом Мадзягоу.
Если ехать по Гоголевской улице, потом по Новоторговой, то будет Чурин, потом на Пристань через виадук. А если по Старохарбинскому, или Хорватовскому шоссе, то упремся в Соборную площадь и по Вокзальному проспекту до вокзала и опять через виадук на Пристань. А на Пристань потому, что едем в отель «Модерн!».
Так я рассуждала про себя дорогой в двадцать километров. Но, вот главное, те приметы, о которых я подумала, не попались в мое поле зрения.
Я не увидела ни Чурина, ни клумбы-снежинки вместо снесенного Собора, ни даже знаменитого и всем известного виадука, через который когда-то было нимало хожено пешком на Пристань, если не было денег на трамвай, или трамваи не ходили.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Только что отошла «служба», и народ еще не разошелся.
Мы зашли в помещение, в нем несколько икон на аналоях, горят свечи, пахнет ладаном…
Нас обступили женщины – прихожанки, увидела бывших знакомых старушек, с которыми встречалась еще при жизни Вали Хан.
И они вспомнили меня. Поговорили, поинтересовались, откуда мы приехали.
Возле входа в помещение подошла ко мне китаянка с хорошей правильной русской речью. Спрашиваю: «Откуда такое знание языка?»
Да, говорит, училась в русской школе. В какой, спрашиваю. Да, на Почтовой улице. Так и я, говорю, училась на Почтовой! Учительница была Надежда Павловна,
а директор школы – Пёт Сеич (Петр Алексеевич) Матросов. Так он и мой директор! А в церковь нас, маленьких «гавриков», водили говеть на Страстной неделе
к нашему учителю Закона Божиего и настоятелю Покровского храма, о. Николаю Труфанову, Царствие ему небесное!
Вот так мы с ней, обомлевшие удивившиеся и удивившие окружающих нас, нашу группу и вдруг собравшихся репортёров и фотографов, повстречались через почти 80 лет, как соученицы одной школы!
Она, Люба Шитова, с русской мамой и китайским папой жила безвыездно в Харбине, окончила школу, работала в младших классах, преподавала детям русский язык. Потом страшные годы «культурной революции», пытки, бесконечные унижения за то, что у нее русская мама, голодные времена…
Всё пережито. Дали хорошую пенсию – 7 тысяч юаней, это где-то в пределах 1000 долларов, на жизнь не только хватает, но еще имеет домработницу
по уходу за ней, старушкой, у нее сын – это тоже утеха в старости. Правда, живут отдельно, брат Любы уехал с семьей в Россию в Екатеринбург, зная хорошо русский.
Сын здесь, рядом.
В последний день нашего пребывания в Харбине мы с ней встретились еще раз. Пришел от нее посыльный и повел меня к «Татосу»!
Старожилы города, особенно пристанские, помнят «Татоса», это ресторанчик, или пивной бар на Китайской улице в подвальчике недалеко от «Модерна».
Там мы с ней хорошо посидели, упиваясь воспоминаниями нашего эмигрантского детства. Солнце клонилось к вечеру, на улице был зной, а здесь, в уютном баре
со старым пыхтящим самоваром и китаяночкой в русском сарафане и кокошником на голове было уютно и манило подольше оставаться в этой
ушедшей родной атмосфере. Но надо было прощаться, впереди был прощальный вечер - бал и банкет.

Воскресный вечер 25 июня. Нас всех собирают в фойе отеля и объявляют, что завтра утром в 10:30 будет съёмка групповой фотографии с участием
представителей Конгресса. Утром «сортируют» выходцев на: родившихся в Китае и нет. Удивлены нимало, так как поедем даже в разных автобусах!
Далее, становится все ясно. Приезжаем на левосторонний берег Сунгари по новому мосту, там второй город ( ! ) и даже администрация – там заседает Городская Дума,
в отель «Сонгбэй Шангри», зал «Харбин». Сначала проводят «пассажиров» первого автобуса. И тут мы проходим через ритуал прикрепления свежих бутоньерок, как уроженцы! Затем всех торжественно рассаживают в именные места, и тут появляется сонм прессы, щёлкание фотоаппаратов, снимки камер…
Рассадили в длинную цепь, в центре мэр города господин Сун Сибин и два его заместителя.
Второй ряд – опять длинная цепь стоящих уроженцев города за линией сидящих. Далее после фотографирования нас всех проводят в длинную галерею
на втором этаже отеля. В этой галерее выставка фотографий, предварительно присланных всеми, кто откликнулся на приглашение посетить Всемирный Конгресс.
Ото всюду, где живут в рассеянии бывшие харбинцы, память фотографий прошлого, фотографии семейные, портреты давно ушедших, только в фотографиях
оставшиеся незабываемые уголки города, церкви, места отдыха, река Сунгари, старая улица с русскими вывесками Китайская, Мостовая, Новогородняя; эти фотографии были присланы и теперь попали на эту выставку в эту галерею.

Начинается церемония открытия Конгресса. Слово берет мэр города. «Добро пожаловать домой! Вернувшись после долгой разлуки, на вторую родину – Харбин,
вновь найдёте то, что было в те незабываемые годы».
«Харбин – столица провинции Хэйлунцзян и центральный город северо-восточной Азии. Харбин – город с давней историей и блестящей культурой. Харбин – колыбель
двух династий Цзинь и Цин. На стыке 19 и 20 веков, с полным введением ж/д линии в эксплуатацию КВЖД волна эмигрантов хлынула в Харбин. Благодаря этому ,
экономика и культура в Харбине процветали, как никогда. В этот период времени не только произошел сбор блестящих культурных ценностей северных народностей,
но и произошло слияние западной культуры с культурой Китая. Плоды такого слияния стали передаваться из поколения в поколение, благодаря чему Харбин стал пользоваться славой «культурной столицы» и «города музыки».
Харбин ---особенно красивая и очень обаятельная модная столица. Здесь четкое разграничение между четырьмя сезонами, обильные снега, толстые льды,
великие реки, обширные мочажины, большие леса создают свою особую природу, отчего город славится «ледяным городом» и «летней столицей».
Харбин полон экзотикой и иноземными обычаями. На основной территории города удачно сохранились исторические строения в европейском стиле,
отчего Харбин получил красивое звание «Восточная Москва» и «Восточный маленький Париж»
. По множеству зданий европейских стилей город получил еще одно славное звание «музей зодчества».

Первый конкурс красоты, первый футбольный матч, первая балетная группа, первый симфонический оркестр, первый кинотеатр,
первая музыкальная школа, первый пивоваренный завод впервые в Китае появились в Харбине.
КРАСИВЫЙ. ОТКРЫТЫЙ. ГОСТЕПРИИМНЫЙ И ЩЕДРЫЙ ХАРБИН. ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС ДОМОЙ!»



ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Наталья Лалетина

КАК ЖИВЕШЬ МОЙ ХАРБИН – НИ ХАО!


ПРОДОЛЖЕНИЕ

После обеда наш путь лежит в печально известный японский «Отряд 731» - «фабрика смерти».
Здесь годами готовили бактериологическое оружие. «Почти пятнадцать лет необузданная Гумбацу – военщина Японии – терзала Китай и страны Ост-Азии и множила центнеры и тонны чудовищных бактерий: чумы, холеры, язвы, газгангрены и других равно опасных, с прицелом на нас. Как Гумбацу ширила число бакфабрик в Китае.
Как ее «ученые» губили тысячи людей ради монстровых испытаний смертельных бацилл». ( Г. Пермяков. Отряд 731)
По прошествии многих десятков лет на живых людях проводились испытания, прививали все виды болезней – тиф, чуму, холеру. Испытания проводились на мужчинах, женщинах, даже испытывали беременных, как ведет себя организм матери и плода. Всё с холодным расчетом, как-будто там были не люди, а подопытные животные
на благо человека!
То, что пришлось там увидеть, это покруче, пожалуй, Освенцима, по жестокости и хладнокровию.
Фабрика была огромный «город», если можно так ее назвать. Бараки, в которых жили подопытные, с нечеловеческими условиями жизни, полигон, где на столбах привязывали несчастных и, засекая время, следили за тем или иным состоянием зараженного. На стендах музея представлено много документации, масса фотографий
(все фиксировали для отчетности, вероятно), Одежда для персонала летняя, зимняя, орудия усмирения, «пыток», шприцы, колбы, всякая посуда, а главное, самое
главное – фарфоровые бомбы! Такие бомбы, начинённые тем или иным видом бактерий, легко разбивались и на большое расстояние должны были заражать всё вокруг. Залы музея со стеклянными полами, и идти по такому полу довольно страшно, под полом «город смерти» в миниатюре бараки, столбы с привязанными к ним мучениками, ходят охранники, здесь же проводят свои страшные опыты, умершвляя. И здесь же «анализируют» тот или иной штамм. Страшно! И воздух в этом большом павильоне
какой-то мёртвый, пахнет смертью…
Мы вышли из помещения на простор, состояние было не из лёгких, хотелось плакать.
Я помню много моментов в детстве, когда «хозяева» города японские жандармы расправлялись с несчастными ёргами, их в то время было много бедных полуголых,
едва прикрытых лохмотьями, валяющихся в подворотнях Пристани. Их подбирали и увозили в неопределённом направлении. Но неугодных японскому владычеству
было нимало. Розыскная сеть работала четко, подслушивая и подсматривая. Это было в крови у них – шпионить. Много было случаев среди населения, когда в семье исчезал человек, безвозвратно, или же возвращали погибшим. Кроме того, воров не судили и не сажали, а просто куда-то увозили.
В то время среди жителей ходили сухи о том, что японцы делают на людях какие-то опыты, но где, никто не знал, а может быть и знали, но все это хранилось в страшной тайне. И вот когда мир узнал о жестоких преступлениях японской военщины, когда состоялся суд над главарями, тогда и появился на слуху «отряд 731».
Вечером за ужином, сидя в ресторане «Модерна», мы, все, кто там сегодня побывал, были в подавленном состоянии, как всегда случается с человеком,
вернувшемся с похорон…

В этот же день первая группа желающих (мы были группа № 2) побывала в поселке Имяньпо городского уезда Шанчжи.
Затем после обеда они переехали в посёлок Ханьдаохэдзы с посещением церкви Введения во Храм Пресвятой Богородицы и Локомотивного депо КВЖД.



28 ИЮНЯ, СРЕДА, третий день Конгресса. Посещение мемориального кладбища Хуаншань.
Здесь последний раз мне довелось побывать в конце девяностых годов. Тогда еще были живы «последние могикане», как мы их ласково называли:
Валентина Павловна Хан, Нина Афанасьевна, Михаил Михайлович Мятов, был еще жив Володя Зинченко… И были в глубоком беспорядке могилы
пяти наших студентов, трагически погибших в 1946 году.
Но в последующие годы наш харбинский австралиец Николай Заика очень много труда и усилий приложил для приведения этого последнего пристанища
последних харбинцев, много сделал для перенесения уцелевших надгробий с Успенского кладбища, привел в порядок могилы студентов.
Сейчас здесь уже все они упокоенные, все почти рядом, все те, кого я еще застала в живых в те последние девяностые годы в Харбине.
Опять всё наше общество поделилось на две группы: мы, православные, поспешили на «свою половину», вторая группа – еврейская община – на Еврейское кладбище, которое рядом. Когда-то оно было в городе сзади Успенского кладбища, и многие бывшие харбинцы пожелали перенести прах своих родственников туда же, в Хуаншань. Надо отдать должное их соотечественникам, кладбищенские захоронения в абсолютном порядке, ухожены, красивые памятники, цветы…
В часовне-церквушке купили свечи и зажгли на могилках. Был ветер, не давая загореться огоньку. Надо сказать, была приятная встреча с новым священником
о. Александром. Он при встрече приветствовал нас и поздравил с возвращением на родину. О. Александр только накануне прилетел из Петербурга, окончив там
духовное образование и посвятив себя служению Православия.
Мы поговорили с ним и выразили ему нашу признательность, что теперь прихожане храма, наконец, будут с пастырем.
Моя сотрудница по изданию книг Наташа подарила ему свою книгу «Протоиерей Георгий Тайлов».
Книга посвящена жизненному пути клирика Латвийской православной церкви, отдавшему служению церкви 77 лет и почившему в возрасте 99 лет.

Вот я и побывала и «повстречалась» с «последними могиканами» в их «городе мёртвых». Да, время жестоко, вот и для них оно прошло, и остались только одни незабываемые в памяти встречи с последними харбинцами, настоящими старожилами, упокоившимися в далекой чужой стране, ставшей им второй матерью-родиной


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ