Латышские колонии на Северо-Западе (Российская Федерация) : ВГД

Возможно, Вам будет интересна история образования латышских колоний в Новгородской губернии.

Из статьи Виты Зелче "Первая кампания латышской эмиграции.", перевод и изложение мои:

"В 1863 году Кришьян Валдемарс приобрел по низкой цене более 500 десятин земли в Новгородской губернии, неподалеку от железнодорожной станции Любань. Земля была необработанная, но вполне подходящая для сельского хозяйства. Валдемарс планировал устроить здесь себе имение, а лишнюю землю продать землякам. Первые покупатели были старыми знакомыми Валдемара. В конце 1863 года Валдемарс поместил в латышской газете объявление, что он продает в Новгородской губернии землю по цене 15 рублей за десятину. В объявлении было указано, что покупатели должны быть способны приобрести не меньше 30-35 десятин земли.

Летом 1864 года прибыли первые покупатели, в основном латыши, нашли землю вполне подходящей, и тут же начали строиться. Весь год спрос продолжал расти, и к концу года у Валдемара уже не осталось свободных участков. В декабре прибыла делегация из поместья Дундага (крестьяне Зебергс, Лециниекс и Ревалдс), желающая приобрести землю для себя и для других крестьян (все имена которых посланники даже не смогли назвать!). Крестьяне дали Валдемару задаток в 2500 рублей. Тогда Валдемарс начал думать о создании большой латышской колонии, в 500-600 человек. В феврале 1865 года он объехал поместья, выставленные на продажу ( Юлианово, Дерево и др.) и произвел рассчеты.

Жена Валдемара, Луиза, об одном из увиденных имений рассказывала так: «Там мы нашли два жилых дома, несколько хозяйственных построек, 40 коров, пару лошадей, три курицы и несколько индюков, пару собак и кошек. Все было в довольно большом беспорядке, коровы по брюхо в навозе, поэтому молоко было такое невкусное, что я не смогла его пить, и в обеденное время оно в леднике скисло. Но при должном уходе здесь все будет в порядке. Мы даже подумали, если купим имение, устроить большое производство по выварке плодового сиропа, там в лесах много малины и земляники.» Луиза Валдемаре планировала, что новые жители смогут подрабатывать, собирая ягоды, а сироп можно будет выгодно продавать в Петербурге.

Земель вблизи Новгорода продавалось много. Имущество Валдемара росло. Так, он приобрел у Леонида Пистолькорса 720 десятин, у Алексея Бровцина более 550 десятин, у Александра Пистолькорса 300 десятин и у жены Дмитрия Савельева 5682 десятин. Последняя большая покупка – имение Дерево, обошлось в 38 000 рублей. Крестьяне тут же заплатили 10 000, а чтобы покрыть оставшуюся сумму, Валдемарс заложил имение и принял на себя платежные обязательства. Конечно, он рисковал. Латышские крестьяне, желавшие приобрести землю, не могли оформить сделку из-за незнания русского языка. Владельцы земли отказывались заключать с ними контракты, и крестьяне начали обращаться к Валдемару за помощью, аппелируя к его национальным чувствам и рассказывая о своем тяжелом положении на родине, в Курземе (Курляндская губерния).

Первое беспокойство у Валдемара появилось, уже когда он подписывал квитанции о первых взносах. Некоторые крестьяне могли внести лишь... 7 рублей. Скорее всего, это и был весь капитал этих людей, и вряд ли они имели достаточно денег, чтобы устроиться на новом месте. Покупатели пытались убедить Валдемара, что первыми в Новгородскую губернию приедут зажиточные крестьяне. А те, кто внес ничтожную плату, просто хотят быть уверенными, что у них «есть свой уголок земли».

Однако вскоре пошел слух, что в путь собираются много людей – не только покупатели, но и их друзья и знакомые. Валдемарс безуспешно пытался повлиять на ход событий. Он подготовил объявление в газету, но цензура его не пропустила. Тогда он принялся писать пасторам и просить их поговорить с крестьянами, но те ничего не сделали. Тем временем поступил донос, что Валдемарс призывает крестьян к бунту, и 3 апреля 1865 года ему было запрещено вести переписку с жителями Балтийских губерний.

Спустя годы Валдемарс писал: «В начале мая, а более того в середине мая, на лодках по водным путям и по самым разным дорогам, прибыли тысячи большей частью совершенно бедных латышских крестьян. Они хлынули в Петербург и в Новгород, в Дерево, и на версты кругом заполнили все жилые и нежилые здания. Сотни из них вынуждены были искать вместе с семьями укрытия в лесах, хотя в тот год, как известно, даже середина июня была весьма холодна. У нас, разумеется, не было никакой возможности помочь нежданным массам этих людей, большая часть которых отправилась в путь на удачу, «в Россию» или «в Петербург».»

Латышских крестьян, желавших в 60е годы 19 века переселиться в Новгородскую губернию, можно разделить на две группы: 1) целеустремленные эмигранты, понимавшие куда и зачем они едут, имевшие средства на покупку земли и обзаведение хозяйством; 2) случайные переселенцы, понятия не имевшие, что их ждет, надеявшиеся лишь на то, что будет лучше, чем дома.

В первую группу попадали люди, считавшие, что на родине им не удастся достаточно быстро стать хозяевами земли. Остзейские помещики препятствовали выкупу крестьянских хозяйств, необоснованно завышая цены, чиня различные препятствия. К тому же у крестьян накопилось большое недовольство социальной ситуацией, горечь и обида на балтийских немцев. В эмиграции они рассчитывали быстрее стать собственниками земли и вырваться из угнетавшего социального строя.

Люди второй группы действовали как толпа, не осознавая тяжести и последствий эмиграции, заражая друг друга настроем на переезд. В крестьянской среде ходило множество слухов о бесплатной раздаче земель, о царских пособиях переселенцам, об освобождении их от налогов на 25 лет, говорили о том, что Валдемарс дает бедным переселенцам землю бесплатно, что у него куплена земля в Финском заливе для Курляндских рыбаков, и т.д. и т.п. Слухи распространялись лавинообразно, и даже те, кто имел номер газеты с оригинальным объявлением Валдемара, верили не объявлению, а сладким слухам.

Масла в огонь подлил и новый закон о паспортах, благодаря которому получить паспорт для отъезда стало гораздо проще. В 1864 и 1865 году в Новгородскую губернию из Курземе хотели выехать 2975 крестьян, 58% из них были из Виндавского (Вентспилсского) уезда. Валдемарс был завален письмами от крестьян, видевших в нем своего спасителя и защитника. Один из корреспондентов пишет: «Мы, бедные крестьяне, конечно, теперь свободны, но с этой свободой пришли к нам голод и погибель, ибо не имеем ни клочка земли..».

Многим, очень многим пришлось жестоко разочароваться и отказаться от мечты стать дворохозяином по прибытии в Новгородскую губернию. Валдемарс не мог всем помочь. В глазах Новгородских и Петербургских властей он стал разжигателем беспорядков, ему неоднократно пришлось оправдываться. Происшедшее дискредитировало Валдемара в чиновничьих глазах, и успешная карьера чиновника отныне была для него закрыта. Кроме того, он понес и финансовые потери. Некоторые покупатели обманули его нечаянно, не имея средств заплатить за землю. Некоторые сделали это специально. Все вместе они довели Валдемара до банкротства. Валдемарс тяжело переживал несчастья приехавших из Курземе крестьян, и сожалел о невозможности им помочь."

Также в латышской газете "Земледелец" за 1912 год напечатан материал о латышских колониях в Новгородской губернии: О том, что первые латышские колонии в Новгородской губернии были Смердина и Дерево, о том, что, поскольку колонисты прибыли практически только из Курляндии ( в основном из волостей Яунпилс, Дундага и ЛиелЭзере), то местные русские зовут их не латышами, а «курляндцами». Там же полный список латышских колоний и число жителей в них, подробности быта, подробное описание самой большой колонии в Коломово. Есть еще пара публикаций в газете 1914 года.

Если подобные статьи Вам интересны, то я могу их перевести.

На здоровье

Вот «Земледелец», 31.10.1912. ссылка на газету

Латыши в Новгородской губернии.

История свидетельствует, что латыши в разные времена проходили различные испытания. Обстоятельства для многих были совершенно невыносимы. Не удивительно, что в такие тяжелые моменты некоторые искали за границами своей родины более сносной жизни. Сейчас мы наблюдаем это у таких угнетаемых народов как поляки, финны, литовцы, евреи, которые отправляются в Америку, в Сибирь и в другие, далекие неизвестные края. Эмиграция нарастает, когда кто-то к ней призывает.
В середине прошлого столетия одним из больших просветителей нашего народа был Кр.Валдемарс, своими работами завоевавший доверие народа. Валдемарс уговаривал латышей, особенно в своей родной стороне, около Дундаги и Пуопе, чтобы они перешли жить в Новгород. Искателей счастья хватало, и вскоре Валдемарс продал все свои владения за 7 руб. с десятины, и так образовались две первые латышские колонии в Новгороде – Смердина и Дерево. Еще сейчас живы несколько старичков, рассказывающих о больших трудностях, что ожидали переселенцев.

Насколько тяжело было само путешествие, можем судить из того, что все колонисты ехали на лошадях по грунтовым дорогам. Собравшись в караван побольше, в возах, похожих на литовские фургоны, тащились вперед, начиная с Нижней Курземе, через Курземе, Видземе, Псков, пока спустя несколько недель не достигли цели своего путешествия.

Вместо отдыха пришедшим было указано место жительства в болотистом лесу, среди чужого народа, где волки и медведи были не редкость. Пока не поставили хоть какой-нибудь дом, чтобы найти укрытие от мороза и непогоды, большей части приходилось обходиться ложем под открытым небом: выбирали елку погуще и жили себе под ней. Тяжела была первоначальная жизнь переселенцев, и к ней еще добавлялось то, что не было ни одного латыша, кому пожаловаться. Поэтому колонисты пытались заманить на новое место как можно больше своих земляков. Сложности, ожидавшие переселенцев, они обычно старались скрывать, и на родину сообщали только все самое лучшее, что здесь не жизнь, а прямо-таки молочные реки текут в кисельных берегах. Слыхал даже один рассказ, что был упакован маленький кусочек белого хлеба, и отправлен на родину: вот, мол, какой хлеб мы здесь только едим!

Понятно, что такие славно звучащие соблазны нашли много доверчивых слушателей, и те потекли в Новгород искать счастья, но вместо молочных рек в кисельных берегах нашли пустые болота и пни, где даже грубый хлеб, какой был на родине, давался тяжким трудом. Иной, кто был еще в состоянии справиться с обратной дорогой, возвращался тотчас домой; но большая часть вынуждена была остаться, и, убиваясь на всяческих подработках, построили себе самые необходимые здания и возделали землю.

Пришедшие колонисты были практически только из Курземе, больше всего из волостей Яунпилс, Лиелэзере и Дундага, поэтому между местными русскими этих латышей зовут «курляндцами». Как видно из приложенного списка, даже если считать только Новгородский уезд, можно насчитать более четырех тысяч латышских колонистов обоих полов. Из них 74 ¼ % уже купили землю, а 28 ¾ % все еще арендаторы. Хутора по большей части небольшие. В самых больших насчитывается до 100 пурвиет земли (пурвиета = пурное место, единица измерения площади, около 0.4 гектара), но большинство имеет 20 – 50 пурвиет. Живут так же, как и в Балтии, отдельными хозяйствами. Земля среднего качества, песок или плотная белая глина. Климат здесь суровей, чем в Балтии, поэтому урожай считают хорошим, если собирают сам-десять, но часто приходится удовлетворяться урожаем в сам-пять и сам-шесть.

Колонии большей частью находятся вблизи больших шоссейных и железных дорог, поэтому на сообщение нельзя пожаловаться. Так же легко достижимы и города. К примеру, Петербург от Новгорода всего в 100-150 верстах.

Местные русские латышских колонистов считают уже за людей зажиточных, и правительственные пособя им дают неохотно: «Курляндцы народ состоятельный, они не так нуждаются пособий.» - вот обычный ответ на просьбу о пособии. И все же справедливости ради надо сказать, что колонисты большей частью сейчас переживают те времена, что мы в Балтии пережили лет 30 назад. Осенью еще в каждом хуторе дымит рига и гремят цепы. Лишь в последнее время, когда и здесь начинает просыпаться общественная жизнь, иной покупает уже улучшенное орало («плуг», как они здесь говорят), центрифугу или другое необходимое орудие труда нового времени.

Не смотря на то, что масло даже на местных рынках можно продать по 40-45 копеек за фунт, и молоко в свежем виде можно отправлять в Петербург, и дорого продавать мясо, большая часть колонистов-хозяев твердо держится еще за одностороннее зерноделие, продавая лишь часть клеверного сена. Разумеется, пока колонисты будут упрямо держаться за продажу клевера, и не будут думать о поднятии скотоводства, их жизнь будет такой же серенькой, как и до этого.

Рассказывают правда, что в Валдайских горах, возле города Валдай, латыши закупили обширные хозяйства, потому что там земля получше, и живут зажиточно – у некоторых даже двухэтажные дома построены. Мне, к сожалению, не довелось их видеть. Свой рассказ я поведу о Новгородском уезде, где провел несколько дней.

Чтобы хоть как-нибудь характеризовать развитие местной общественной и духовной жизни, опишу самую большую латышскую колонию в уезде – Коломовку. Эта колония находится в 10 верстах от железнодорожной станции Чудово по Николаевской дороге и в 100 верстах от Петербурга по грунтовой дороге. Коломовка основана в 1868-1870 годах; и в 1908 году, как видно из списка, в ней было 570 жителей. Все обитатели арендаторы. Землю арендуют за 225-275 копеек с десятины у одного русского купца второй гильдии Дерунга. По прибытии колонистам предлагалось купить землю по 15 рублей за десятину, но они не покупали, боясь обмана. А теперь уже упущенного не исправишь, ибо и за 100 рублей за десятину земли не купить, а рента все растет. Это обстоятельство угнетает коломовцев, крестьянин не спешит строить дом, улучшать землю и сажать сад, но все же надо надеяться, что со временем им землю продадут.

Суд и расправу над колонистами чинит местное земство. Школа здесь открыта уже в 1875 году. Школа для колонистов содержится бесплатно. Книжки ученикам земство тоже дает даром, но только на русском языке. Латышский язык в школе можно учить, но книжки для этого надо покупать ученикам самостоятельно. К школе пристроен молитвенный дом, куда 4 раза в год приезжает из Петербурга лютеранский пастор, и проводит богослужения. В пасторские воскресенья церковь переполнена. Молодежь под руководством учителя устроила одно театральное представление, которое смог обогатить своими песнями местный смешанный хор.

А самое главное, в 1910 году образовано сельскохозяйственное общество, в котором в настоящий момент 35 членов. Председатель общества Г. Серандтс, бумаги ведет учитель К. Бракманс, который, надо сказать, и есть душа общества. В 1910 году общество провело лишь 2 собрания, но в 1911 уже 5, на которых обсуждались многие местные вопросы. В 1911 году оборот общества был 1567 рублей 50 копеек, а в 1912 году уже до сентября 3533 рубля 36 копеек. .... Похвально, что в этом году общество устроило сельскохозяйственные курсы с 16 по 28 сентября. От правительства на курсы было получено пособие в 300 рублей, так что посещение было для всех желающих бесплатным. Курсы вели лекторы Латышского Сельскохозяйственного Экономического Общества: агроном К. Розитс о земледелии, инструктор Р. Линде о скотоводстве и инструктор П. Либус о молочном хозяйстве. Слушателей было постоянно 50-60 человек, и это не смотря на дрянную погоду и самый разгар уборки картофеля. Большую пользу почерпнули слушатели курсов, жаль только, что лишь неполная семидесятая часть латышей Новгородского уезда слышала эти вещи, которых латыши в Балтии уже объелись. Очень желательно сделать подобные курсы такими же доступными, как в Балтии. .....
Р.Линде.

Таблица «Латышские колонии в Новгородском уезде» (всего в Новгородской губернии латышей будет от 8 до 10 тысяч душ).

Название колонии / Волость / Почтовый адрес/ Земля арендована или выкуплена/ Число жителей/ Примечания.

Rente – арендована, Eepirkta – выкуплена, Lauks.Beedr. – сельскохозяйственное общество, Baptisti - баптисты.