Гвозди б делать из этих людей!

Недорубов Константин Иосифович (21 мая 1889 — 13 декабря 1978)
Константин Иосифович Недорубов родился в семье донского казака на хуторе Рубежный (ныне в составе хутора Ловягин Даниловского района Волгоградской области). Окончил начальную школу.
В 1911 году поступил на воинскую службу казаком в 15-й казачий полк 14-го армейского корпуса ген. Брусилова, г. Томашев территория Царства Польского, Российской империи. Участник Великой войны 1914г., служил на Юго-Западном и Румынском фронтах. За время войны стал полным кавалером Георгиевского Креста. Первым Георгиевским крестом 4-й степени награжден за проявленное геройство в ходе одного из тяжелейших боев под г. Томашевым. В августе 1914 г., преследуя отступавших австрийцев, невзирая на ураганный артиллерийский обстрел, группа донских казаков во главе с урядником Недорубовым ворвалась в расположение неприятельской батареи и захватила ее вместе с прислугой и боекомплектом. Второй Георгиевский крест Константин Иосифович получил в феврале 1915 г. за подвиг во время боев за г. Перемышль. 16 декабря 1914 г., награжден за находчивость и геройство, проявленные им во время разведки, за то что, в одиночку взял в плен 52 австрийца. Третий Георгиевский крест Недорубов получил за отличие в боях в июне 1916 года в период знаменитого Брусиловского прорыва (контрнаступления), где он проявил беззаветную храбрость и отвагу. И, наконец, четвертого – золотого «Георгия» 1-й степени он получил за пленение с группой казаков штаба немецкой дивизии вместе с генералом и оперативными документами. Кроме четырех крестов Константин Недорубов был награжден еще и двумя Георгиевскими медалями за боевую отвагу. Окончил войну в звании Подхорунжего.
В годы Гражданской войны воевал и за белогвардейцев - рядовым 18-го казачьего полка Донской армии атамана Краснова, и за большевиков. Попал в плен, где и перешел на сторону красных. С 1918 года в Красной армии. С 24 по 30 июня 1919 г. находился в плену у белых в районе хутора Башкирка Усть-Медведицкого округа, в виду заслуг перед Родиной избежал расстрела и был отпущен. И снова Недорубов воюет у красных, командиром эскадрона в Блиновской дивизии. Участвовал в обороне Царицына. За бои с Врангелем был представлен к ордену Красной Звезды, но орден затерялся. Зато Недорубов удостоен красных революционных шаровар (галифе). После окончания Гражданской войны сохранил свои боевые награды.
7 июля 1933 года осуждён по статье 109 УК «за потерю зерна на поле», 10 лет ИТЛ. Три года работал в Волголаге на строительстве канала Москва-Волга, за ударную работу был досрочно освобождён.[1]
В Великую Отечественную войну в октябре 1941 года сформировал кавалерийский эскадрон из добровольцев и стал его командиром. Вместе с ним в эскадроне служил и его сын Николай. На фронте с июля 1942 года. Командуя эскадроном в составе 41-го гвардейского кавалерийского полка, в ходе налётов на противника 28 и 29 июля 1942 года в районе хуторов Победа и Бирючий Азовского района Ростовской области, 2 августа 1942 года под станицей Кущёвская Кущевского района Краснодарского края, 5 сентября 1942 года в районе станицы Куринская Апшеронского района Краснодарского края и 16 октября 1942 года у села Маратуки, уничтожил большое число живой силы и техники противника. В частности, в тяжёлом бою под станицей Кущёвская было уничтожено свыше 200 солдат и офицеров противника. В бою под селом Маратуки эскадрон также уничтожил свыше 200 гитлеровцев, сам Недорубов лично уничтожил 70 солдат и офицеров противника. Его сын пропал в бою в районе станицы Куринская, но, как выяснилось впоследствии, он раненый был подобран дальними родственниками Недорубовых, которые выходили его и укрывали от немцев. После освобождения района Николай Недорубов вернулся в строй.
26 октября 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Константину Недорубову было присвоено звание Героя Советского Союза.
_____________________________________
Первым Георгиевским Крестом 3 степени приказный 15 – го полка К. Недорубов был награжден за находчивость и незаурядное геройство, проявленные им 16 декабря 1914 года, когда при прорыве фронта неприятеля в одной деревне, расположенной недалеко от Кишинева, взял в плен 52 австрийца, начисто опровергнув известное: один в поле не воин».
Вот как годы спустя он рассказывал об этом наезжавшим к нему журналистам: «Послали нас однажды в село узнать, где противник. Пошли мы. После перестрелки остался я один. Вышел к какому-то огромному зданию. Слышу гомон. Говорят не по-русски. Вытащил гранату, бросил её у порога. Сам в ров спрятался. Сижу. После взрыва слышу гвалт. Выскакивают австрийцы из окон, бросают оружие, поднимают руки. Растерянно оглядываются. Много их. Соображаю: что же делать? Командую громко: «Первый фланг – обходи!» Враги сбились в кучу, стоят испуганные. Тогда я приподнялся из канавы, машу им шапкой, кричу: «Вперед!» Послушались, пошли. Так и привел их в свою часть. Докладываю командиру по форме. Дескать, взял в плен. А он спрашивает:
- Где остальные разведчики. С кем захватил пленных?
Отвечаю: один. Вижу, не верит. Да я и сам бы не поверил, если бы такое случилось с другим. Пленных оказалось 52 человека.
Командир повернулся к офицеру:
- Кто вас в плен взял? Сколько их было?
Тот показывает на меня и поднимает один палец».
Целиком в прикреплённом файле.

Наградной лист, ч.2

Малько Дмитрий Иванович 1916-
Наград на Подвиге не нашёл, зато нашёл его мемуары "За рычагами танка"
41 год, начало июля. Минск взят. Танковая бригада, где служил Д.Малько, расформировывается в связи с отсутствием танков и большей части ЛС: в бригаде остался один Т-28. У танка проблемы с двигателем, но полный запас ГСМ и почти полный боекомплект. Д.Малько – механик-водитель получает приказ взорвать танк и продолжить следовать в г.Могилёв в кузове одного из грузовиков с прочими бойцами смешанного состава. Малько испрашивает разрешение под его ответственность отложить выполнение полученного приказа и продолжить следовать в колонне на танке, поскольку тот совсем новый и не получил значительных повреждений в боестолкновениях.
Разрешение получено и механик-водитель, единственный уцелевший из своего экипажа, замыкает своим танком колонну отступающей воинской части.
3 июля в районе населённого пункта Березино колонна попадает под авианалёт, где танк получает повреждение двигателя и глохнет. Д.Малько поручается отремонтироваться и в течении суток продолжить следование в направлении г.Могилёв в пункт сбора. Колонна уходит. Малько в течение суток действительно приводит двигатель в рабочее состояние. В ходе ремонта к месту стоянки танка вышли майор и четверо курсантов. Майор – танкист, курсанты артиллеристы. Таким случайным образом, формируется полный экипаж танка.
…Первое предложение об изменении планируемого маршрута выдвижения танка высказывается вслух курсантом Николаем Педан. И неожиданно единодушно поддерживается новым командиром танка и всем остальным экипажем – все имеют практический боевой опыт.Таким образом, вместо продожения следования за уже значительно оторвавшейся колонной своей части в расположение сборного пункта отступающих частей, вновь сформированным экипажем принимается решение направить танк в противоположную сторону – на запад.
Основной и резервные топливные баки заполнены практически полностью, боекомплект – хотя и не полный, но Д.Малько знает место расположения брошенного склада боеприпасов для его пополнения. В танке не работает рация, поэтому командир и механик водитель оговаривают комплекс условных сигналов и приступают к следованию по выбранному пути.
На брошенном складе они пополняют боекомплект даже сверх нормы. Единственной ошибкой было то обстоятельство, что из 70-ти снарядов около двадцати были от другого орудия: не смотря на совпадение калибра, эти снаряды не подходили короткоствольному башенному орудию танка (принадлежали дивизионной артиллерии). Далее, практически по свободной прямой трассе, на максимльном ходу танк подошёл к Минску.
Появление в городе советского танка на начальном этапе не встретило никакого удивления со стороны противника, поскольку трофейная техника в составе армий вермахта к тому времени уже не являлась редкостью. Единственным обстоятельством способным смутить противника, были обширные и весьма приметные красные звёзды на бортах и башне танка, но и они поначалу не внесли никакой сумятицы в действия оккупантов.
Не размениваясь на одиночные цели и небольшие группы пехотинцев, танк доехал до здания спиртозавода на окраине города, где в этот момент немцами производилась погрузка ящиков с бутилированным спиртом в автомашины с охранным сопровождением в виде броневика Hanomag. В результате произошедшего боевого соприкосновения экипажем Т-28 без всякого собственного ущерба были выведены из строя (испорчены) две автомашины, броневик и до взвода живой силы противника.
Не встретив сопротивления и сигналов тревоги со стороны рассеянного паникой противника танк углубился в границы города, переехав реку Свислочь и в районе городского рынка столкнулся с колонной мотоциклистов. Первая машина с коляской практически самостоятельно вьехала под броню танка, где и была раздавлена вместе с экипажем. Остальные стрелки-мотоциклисты были частично рассеянны, либо также раздавлены гусеницами или уничтожены огнём башенных и кормового пулемётов. Большим потерям со стороны противника также способствовала паника, возникшая в связи с созданной танком труднопреодолимой аварийной ситуацией на дороге по пути следования колонны мотоциклистов, а также общим эффектом неожиданности и нелогичности появления весьма массивного военно-транспортного средства советской армии в тылу германских войск, где ничто не предвещало такого нападения.
После случившегося, не снижая общего темпа хода, танк также без каких-либо значимых повреждений проехал через улицу Советская (где им попутно была успешно обстреляна большая группа пехотинцев, стоящая у театра) выехал на улицу Пролетарская, где был вынужден остановиться. Центральная улица города была заполнена живой силой и техникой противника настолько, что не позволяла свободно продвигаться далее в выбранном экипажем Т-28 темпе. Складывающаяся ситуация требовала принятия однозначного решения на дальнейшее.
Передняя часть танка Т-28 оснащена тремя пулемётами калибра 7.62 (два башенных, один курсовой) и короткоствольным орудием калибра 76.2мм. Скорострельность последнего – до четырёх выстрелов в минуту. Скорострельность пулемётов – 600в./мин.
Открыв огонь, практически не целясь и на полном ходу, танк двинулся по улице в продольнои направлении навстречу импровизированным препятствиям в виде техники и живой силы противника. Ведя шквальный огонь из доступных средств, оставляя за собой следы разрушений и военной катастрофы, машина полностью проехала всю улицу до самого парка, где и была встречена выстрелом противотанковой 37-миллиметрвой пушки. По сути, только в этом месте города танк столкнулся с более-менее серьёзным сопротивлением. Лобовая броня Т-28 выдержала одно попадание практически без повреждений. Второму такому попаданию воспрепятствовал визуальный контакт экипажа танка с выстрелившим в него орудием и незамедлительная адекватная реакция командира танка, являвшегося одновременно стрелком башенного орудия боевой машины. Орудие противника было уничтожено вместе с расчётом.
В результате данного рейда противнику был нанесён весьма ощутимый урон в живой силе и технике, но главный поражающий эффект имело то деморализующее действие, которое оказал на германских воинов этот рейд советских танкистов. Кроме того, имеются однозначные сведения, что в то время в городе оставалось значительное число местных жителей, которые были свидетелями этого прорыва, что имело результатом немедленное изустное распространение сведений об этом подвиге среди окружающего населения. Не смотря ни на что, данный факт способствовал поднятию сопротивленческого духа и поддержанию авторитета армии на должном уровне: значение этого фактора именно в тот начальный период войны, во время серьёзных поражений, нельзя недооценивать.
Однако с этого момента началось организованное сопротивление групп гитлеровцев прорвавшемуся в их расположение совесткоум танку. Началось форсированное противостояние, в ходе которого экипаж танка принял решение прорываться к московскому проспекту и к выходу из города. Но в районе старого кладбища Т-28 попал под фланговый огонь артиллерийской батареи. Боковое бронирование Т-28 весьма значительно в сравнении со многими немецкими танками, однако, не смотря на экранирование, оно намного слабее лобового и не выдержало залпового воздействия артиллерии противника. Так в ходе короткого и неравнозначного боевого столкновения машина загорелась. Майор приказал экипажу покинуть танк.
Старший сержант Малько вылез через люк механика-водителя в передней части танка и видел, как из командирского люка наружу выбрался майор, отстреливаясь из табельного пистолета. Сержант уже отполз к ограде, когда сдетонировал оставшийся в танке боекомлект. Башню танка подбросило в воздух и она упала на прежнее место. В возникшей суматохе и пользуясь значительным задымлением, старшему сержанту Малько удалось ползком добраться до соседнего дома, где вероятно при помощи местных жителей ему и удалось скрыться.
Странно, но Малько тогда же осенью удалось вернуться в кадровый строй боевых частей Красной Армии в прежней воинской специальности: он сумел выдти вместе с такими же окруженцами в расположение частей красной армии. Странно, но он сумел выжить и потом. Удивительно, но в 44-м он освобождал г.Минск. Удивительно, но тогда он вьезжал в г.Минск на другом своём танке (четвёртом по счёту) по тому же Московскому проспекту, по которому в 41-м пытался из него вырваться. Удивительно, но он увидел тот свой первый танк, который отказался бросить и уничтожить под Березиным и который потом с таким трудом смогли уничтожить воины вермахта. Танк стоял на том же самом месте, где был подбит. Аккуратные и ценящие порядок немцы отчего-то не стали его убирать с трассы.
Д. Малько не помнил фамилий того своего экипажа. Фамилия майора и на настоящий момент установлена как предположительно – Васечкин. Имя – не известно. Фамилии курсантов удалось установить много позже после войны по свидетельским показаниям одного из них – того самого Николая Педана, которому по словам Малько первому пришла мысль предпринять глубокий рейд в тыл противника. Он был взят в плен тогда же и только в 45-ом освобождён из лагеря. Он выжил. И в 64-м они встретились с Малько, который с самого момента выхода к своим пытался установить адреса проживания хотя бы родных или близких того майора и четверых курсантов.
Известно ещё об одном из танкистов: Фёдор Наумов. Он также тогда был укрыт местными жителями, переправлен к партизанам и в 43-м году после ранения в партизанском отряде был вывезен самолётом в тыл. Благодаря как раз ему и стало известно место захоронения майора и имена двух других курсантов, погибших тогда же. Убитых майора и двух курсантов похоронила местная жительница Любовь Киреева.
Это было третьего июля сорок первого года. Командир танка (башенный стрелок) майор Васечкин, механик водитель старший сержант Дмитрий Малько, заряжающий, стрелок курсового пулемёта курсант Фёдор Наумов, Пулемётчик правой башни курсант Николай Педан, пулемётчки левой башни курсант Сергей, пулемётчик кормового пулемёта курсант Александр Рачицкий.
В 45 году в Германии американскими войсками в числе прочих был захвачен в плен один германский офицер, который в 41-м году воевал в Белоруссии и принимал участия в захвате г.Минск. Среди его показаний внимание допрашивающих привлёк длинный и полный жути рассказ о безумном русском танке, уничтожившем в самом начале войны в г.Минск в течении двух-трёх минут полностью всю его роту вместе с кузовной техникой и бронеавтомобилями. События того дня – эти две-три минуты так сильно врезались в память этого офицера, что не смогли стереться и замылиться всеми последующими перепетиями его трудной военной биографии. Он запомнил этот танк навсегда.

Неизвестный экипаж сверхтяжёлого танка КВ.

Эрхард Раус генерал танковых войск о событиях 24-го июня 41-го:
"...В нашем секторе не происходило ничего важного. Войска улучшали свои позиции, вели разведку в направлении Силувы и на восточном берегу Дубиссы в обоих направлениях, но в основном пытались выяснить, что же происходит на южном берегу. Мы встречали только небольшие подразделения и отдельных солдат. За это время мы установили контакте патрулями боевой группы «фон Зекендорф» и 1-й танковой дивизии у Лидавеная. При очистке лесистого района к западу от плацдарма наша пехота столкнулась с более крупными силами русских, которые в двух местах все еще удерживались на западном берегу реки Дубисса.
В нарушение принятых правил, несколько пленных, захваченных в последних боях, в том числе один лейтенант Красной Армии, были отправлены в тыл на грузовике под охраной всего лишь одного унтер-офицера. На полпути назад к Расейнаю шофер внезапно увидел на дороге вражеский танк и остановился. В этот момент русские пленные (а их было около 20 человек) неожиданно набросились на шофера и конвоира. Унтер-офицер сидел рядом с шофером лицом к пленным, когда они попытались вырвать у них обоих оружие. Русский лейтенант уже схватил автомат унтер-офицера, но тот сумел освободить одну руку и изо всех сил ударил русского, отбросив его назад. Лейтенант рухнул и увлек с собой еще несколько человек. Прежде чем пленные успели снова броситься на унтер-офицера, тот освободил левую руку, хотя его держали трое. Теперь он был совершенно свободен. Молниеносно он сорвал автомат с плеча и дал очередь по взбунтовавшейся толпе. Эффект оказался ужасным. Лишь несколько пленных, не считая раненного офицера, сумели выпрыгнуть из машины, чтобы спрятаться в лесу. Автомобиль, в котором живых пленных не осталось, быстро развернулся и помчался обратно к плацдарму, хотя танк обстрелял его.
Эта маленькая драма стала первым признаком того, что единственная дорога, ведущая к нашему плацдарму, заблокирована сверхтяжелым танком КВ-1. Русский танк вдобавок сумел уничтожить телефонные провода, связывающие нас со штабом дивизии. Хотя намерения противника оставались неясными, мы начали опасаться атаки с тыла. Я немедленно приказал 3-й батарее лейтенанта Венгенрота из 41-го батальона истребителей танков занять позицию в тылу возле плоской вершины холма поблизости от командного пункта 6-й моторизованной бригады, который также служил командным пунктом всей боевой группы. Чтобы укрепить нашу противотанковую оборону, мне пришлось развернуть на 180 градусов находившуюся рядом батарею 150-мм гаубиц. 3-я рота лейтенанта Гебхардта из 57-го саперного танкового батальона получила приказ заминировать дорогу и ее окрестности. Приданные нам танки (половина 65-го танкового батальона майора Шенка) были расположены в лесу. Они получили приказ быть готовыми к контратаке, как только это потребуется.
Время шло, но вражеский танк, заблокировавший дорогу, не двигался, хотя время от времени стрелял в сторону Расейная. В полдень 24 июня вернулись разведчики, которых я отправил уточнить обстановку. Они сообщили, что кроме этого танка не обнаружили ни войск, ни техники, которые могли бы атаковать нас. Офицер, командовавший этим подразделением, сделал логичный вывод, что это одиночный танк из отряда, атаковавшего боевую группу «фон Зекендорф».
Хотя опасность атаки развеялась, следовало принять меры, чтобы поскорее уничтожить эту опасную помеху или, по крайней мере, отогнать русский танк подальше. Своим огнем он уже поджег 12 грузовиков со снабжением, которые шли к нам из Расейная. Мы не могли эвакуировать раненых в боях за плацдарм, и в результате несколько человек скончались, не получив медицинской помощи, в том числе молодой лейтенант, раненный выстрелом в упор. Если бы мы сумели вывезти их, они были бы спасены. Все попытки обойти этот танк оказались безуспешными. Машины либо вязли в грязи, либо сталкивались с разрозненными русскими подразделениями, все еще блуждающими по лесу.
Поэтому я приказал батарее лейтенанта Венгенрота. недавно получившей 50-мм противотанковые пушки, пробраться сквозь лес, подойти к танку на дистанцию эффективной стрельбы и уничтожить его. Командир батареи и его отважные солдаты с радостью приняли это опасное задание и взялись за работу с полной уверенностью, что она не затянется слишком долго. С командного пункта на вершине холма мы следили за ними пока они аккуратно пробирались среди деревьев от одной лощины к другой. Мы были не одни. Десятки солдат вылезли на крыши и забрались на деревья с напряженным вниманием ожидая, чем кончится затея. Мы видели, как первое орудие приблизилось на 1000 метров к танку, который торчал прямо посреди дороги. Судя по всему, русские не замечали угрозы. Второе орудие на какое-то время пропало из вида, а потом вынырнуло из оврага прямо перед танком и заняло хорошо замаскированную позицию. Прошло еще 30 минут, и последние два орудия тоже вышли на исходные позиции.
Мы следили за происходящим с вершины холма. Неожиданно кто-то предположил, что танк поврежден и брошен экипажем, так как он стоял на дороге совершенно неподвижно, представляя собой идеальную мишень. (Можно представить себе разочарование наших товарищей, которые, обливаясь потом, несколько часов тащили пушки на огневые позиции, если бы так оно и было.) Внезапно грохнул выстрел первой из наших противотанковых пушек, мигнула вспышка, и серебристая трасса уперлась прямо в танк. Расстояние не превышало 600 метров. Мелькнул клубок огня, раздался отрывистый треск. Прямое попадание! Затем последовали второе и третье попадания.
Офицеры и солдаты радостно закричали, словно зрители на веселом спектакле. «Попали! Браво! С танком покончено!» Танк никак не реагировал, пока наши пушки не добились 8 попаданий. Затем его башня развернулась, аккуратно нащупала цель и начала методично уничтожать наши орудия одиночными выстрелами 76-мм орудия. Две наших 50-мм пушки были разнесены на куски, остальные две были серьезно повреждены. Личный состав потерял несколько человек убитыми и ранеными. Лейтенант Венгенрот отвел уцелевших назад, чтобы избежать напрасных потерь. Только после наступления ночи он сумел вытащить пушки. Русский танк по-прежнему наглухо блокировал дорогу, поэтому мы оказались буквально парализованными. Глубоко потрясенный лейтенант Венгенрот вместе со своими солдатами вернулся на плацдарм. Недавно полученное оружие, которому он безоговорочно доверял, оказалось совершенно беспомощным против чудовищного танка. Чувство глубокого разочарования охватило всю нашу боевую группу.
Требовалось найти какой-то новый способ овладеть ситуацией.
Было ясно, что из всего нашего оружия только 88-мм зенитные орудия с их тяжелыми бронебойными снарядами могут справиться с уничтожением стального исполина. Во второй половине дня одно такое орудие было выведено из боя под Расейнаем и начало осторожно подползать к танку с юга. КВ-1 все еще был развернут на север, так как именно с этого направления была проведена предыдущая атака. Длинноствольная зенитка приблизилась на расстояние 2000 ярдов, с которого уже можно было добиться удовлетворительных результатов. К несчастью грузовики, которые ранее уничтожил чудовищный танк, все еще догорали по обочинам дороги, и их дым мешал артиллеристам прицелиться. Но, с другой стороны, этот же дым превратился в завесу, под прикрытием которой орудие можно было подтащить еще ближе к цели. Привязав к орудию для лучшей маскировки множество веток, артиллеристы медленно покатили его вперед, стараясь не потревожить танк.
Наконец расчет выбрался на опушку леса, откуда видимость была отличной. Расстояние до танка теперь не превышало 500 метров. Мы подумали, что первый же выстрел даст прямое попадание и наверняка уничтожит мешающий нам танк. Расчет начал готовить орудие к стрельбе.
Хотя танк не двигался со времени боя с противотанковой батареей, оказалось, что его экипаж и командир имеют железные нервы. Они хладнокровно следили за приближением зенитки, не мешая ей, так как пока орудие двигалось, оно не представляло никакой угрозы для танка. К тому же чем ближе окажется зенитка, тем легче будет уничтожить ее. Наступил критический момент в дуэли нервов, когда расчет принялся готовить зенитку к выстрелу. Для экипажа танка настало время действовать. Пока артиллеристы, страшно нервничая, наводили и заряжали орудие, танк развернул башню и выстрелил первым! Каждый снаряд попадал в цель. Тяжело поврежденная зенитка свалилась в канаву, несколько человек расчета погибли, а остальные были вынуждены бежать. Пулеметный огонь танка помешал вывезти орудие и подобрать погибших.
Провал этой попытки, на которую возлагались огромные надежды, стал для нас очень неприятной новостью. Оптимизм солдат погиб вместе с 88-мм орудием. Наши солдаты провели не самый лучший день, жуя консервы, так как подвезти горячую пищу было невозможно.
Однако самые большие опасения улетучились, хотя бы на время. Атака русских на Расейнай была отбита боевой группой «фон Зекендорф», которая сумела удержать высоту 106. Теперь можно было уже не опасаться, что советская 2-я танковая дивизия прорвется к нам в тыл и отрежет нас. Оставалась лишь болезненная заноза в виде танка, который блокировал наш единственный путь снабжения. Мы решили, что если с ним не удалось справиться днем, то уж ночью мы сделаем это. Штаб бригады несколько часов обсуждал различные варианты уничтожения танка, и начались приготовления сразу к нескольким из них.
Наши саперы предложили ночью 24/25 июня просто подорвать танк. Следует сказать, что саперы не без злорадного удовлетворения следили за безуспешными попытками артиллеристов уничтожить противника. Теперь наступил их черед попытать удачу. Когда лейтенант Гебхардт вызвал 12 добровольцев, все 12 человек дружно подняли руки. Чтобы не обидеть остальных, был выбран каждый десятый. Эти 12 счастливчиков с нетерпением ожидали приближения ночи. Лейтенант Гебхардт, который намеревался лично командовать операцией, детально ознакомил всех саперов с общим планом операции и персональной задачей каждого из них в отдельности. После наступления темноты лейтенант во главе маленькой колонны двинулся в путь. Дорога проходила восточное высоты 123, через небольшой песчаный участок к полоске деревьев, среди которых был обнаружен танк, а потом через редкий лес к старому району сосредоточения.
Бледного света звезд, мерцающих в небе, было вполне достаточно, чтобы обрисовать контуры ближайших деревьев, дорогу и танк. Стараясь не производить никакого шума, чтобы не выдать себя, разувшиеся солдаты выбрались на обочину и стали с близкого расстояния рассматривать танк, чтобы наметить наиболее удобный путь. Русский гигант стоял на том же самом месте, его башня замерла. Повсюду царили тишина и покой, лишь изредка в воздухе мелькала вспышка, за которой следовал глухой раскат. Иногда с шипением пролетал вражеский снаряд и рвался возле перекрестка дорог к северу от Расейная. Это были последние отзвуки тяжелого боя, шедшего на юге целый день. К полу¬ночи артиллерийская стрельба с обеих сторон окончательно прекратилась.
Внезапно в лесу на другой стороне дороги послышались треск и шаги. Похожие на призраки фигуры бросились к танку, что-то выкрикивая на бегу. Неужели это экипаж? Затем раздались удары по башне, с лязгом откинулся люк и кто-то выбрался наружу. Судя по приглушенному звяканью, это принесли еду. Разведчики немедленно доложили об этом лейтенанту Гебхардту, которому начали досаждать вопросами: «Может, броситься на них и захватить в плен? Это, похоже, гражданские». Соблазн был велик, так как сделать это казалось очень просто. Однако экипаж танка оставался в башне и бодрствовал. Такая атака встревожила бы танкистов и могла поставить под угрозу успех всей операции. Лейтенант Гебхардт неохотно отверг предложение. В результате саперам пришлось прождать еще час, пока гражданские (или это были партизаны?) уйдут.
За это время была проведена тщательная разведка местности. В 01.00 саперы начали действовать, так как экипаж танка уснул в башне, не подозревая об опасности. После того как на гусенице и толстой бортовой броне были установлены подрывные заряды, саперы подожгли бикфордов шнур и отбежали. Через несколько секунд гулкий взрыв разорвал ночную тишину. Задача была выполнена, и саперы решили, что добились решительного успеха. Однако не успело эхо взрыва умолкнуть среди деревьев, ожил пулемет танка, и вокруг засвистели пули. Сам танк не двигался. Вероятно, его гусеница была перебита, но выяснить это не удалось, так как пулемет бешено обстреливал все вокруг. Лейтенант Гебхардт и его патруль вернулись на плацдарм заметно приунывшие. Теперь они уже не были уверены в успехе, к тому же оказалось, что один человек пропал без вести. Попытки найти его в темноте ни к чему не привели.
Незадолго до рассвета мы услышали второй, более слабый, взрыв где-то рядом с танком, причины которому найти не могли. Танковый пулемет снова ожил и в течение нескольких минут поливал свинцом все вокруг. Затем опять наступила тишина.
Вскоре после этого начало светать. Лучи утреннего солнца окрасили золотом леса и поля. Тысячи капелек росы бриллиантами засверкали на траве и цветах, запели ранние пташки. Солдаты начали потягиваться и сонно моргать, поднимаясь на ноги. Начинался новый день.
Солнце еще не успело подняться высоко, когда босоногий солдат, повесив связанные ботинки через плечо, прошествовал мимо командного пункта бригады. На его несчастье первым заметил его именно я, командир бригады, и грубо подозвал к себе. Когда перепуганный путник вытянулся передо мной, я доходчивым языком потребовал объяснений его утренней прогулки в столь странном виде. Он что, последователь папаши Кнейпа? Если да, то здесь не место демонстрировать свои увлечения. (Папаша Кнейп в XIX веке создал общество под девизом «Назад к природе» и пропо¬ведовал физическое здоровье, холодные ванны, сон на открытом воздухе и тому подобное.)
Сильно испугавшись, одинокий странник начал путаться и невнятно блеять. Каждое слово из этого молчаливого нарушителя приходилось вытаскивать буквально клещами. Однако с каждым его ответом мое лицо светлело. Наконец я с улыбкой похлопал его по плечу и с благодарностью пожал руку. Стороннему наблюдателю, не слышавшему, что говорится, такое развитие событий могло показаться крайне странным. Что мог сообщить босоногий парень, чтобы отношение к нему изменилось столь стремительно? Я не мог удовлетворить это любопытство, пока не был отдан приказ по бригаде на текущий день с отчетом молодого сапера.
«Я прислушивался к часовым и лежал в канаве рядом с русским танком. Когда все было готово, я вместе с командиром роты подвесил подрывной заряд, который был вдвое тяжелее, чем требовали наставления, к гусенице танка, и поджег фитиль. Так как канава была достаточно глубокой, чтобы обеспечить укрытие от осколков, я ожидал результатов взрыва. Однако после взрыва танк продолжал осыпать опушку леса и кювет пулями. Прошло более часа, прежде чем противник успокоился. Тогда я подобрался к танку и осмотрел гусеницу в том месте, где был установлен заряд. Было уничтожено не более половины ее ширины. Других повреждений я не заметил.
Когда я вернулся к точке сбора диверсионной группы, она уже ушла. Разыскивая свои ботинки, которые я оставил там, я обнаружил еще один забытый подрывной заряд. Я забрал его и вернулся к танку, взобрался на корпус и подвесил заряд к дулу пушки в надежде повредить его. Заряд был слишком мал, чтобы причинить серьезные повреждения самой машине. Я заполз под танк и подорвал его.
После взрыва танк немедленно обстрелял опушку леса и кювет из пулемета. Стрельба не прекращалась до рассвета, лишь тогда я сумел выползти из-под танка. Я с грустью обнаружил, что мой заряд все-таки был слишком мал. Добравшись до точки сбора, я попытался надеть ботинки, но выяснил, что они слишком малы и вообще это не моя пара. Один из моих товарищей по ошибке надел мои. В результате мне пришлось возвращаться босиком, и я опоздал».
Это была подлинная история смелого человека. Однако, несмотря на его усилия, танк продолжал блокировать дорогу, обстреливая любой движущийся предмет, который замечал. Четвертым решением, которое родилось утром 25 июня, был вызов пикировщиков .Ju-87 для уничтожения танка. Однако нам было отказано, поскольку самолеты требовались буквально повсюду. Но даже если бы они нашлись, вряд ли пикировщики сумели бы уничтожить танк прямым попаданием. Мы были уверены, что осколки близких разрывов не испугают экипаж стального гиганта.
Но теперь этот проклятый танк требовалось уничтожить любой ценой. Боевая мощь гарнизона нашего плацдарма будет серьезно подорвана, если не удастся разблокировать дорогу. Дивизия не сумеет выполнить поставленную перед ней задачу. Поэтому я решил использовать последнее оставшееся у нас средство, хотя этот план мог привести к большим потерям в людях, танках и технике, но при этом не обещал гарантированного успеха. Однако мои намерения должны были ввести противника в заблуждение и помочь свести наши потери к минимуму. Мы намеревались отвлечь внимание КВ-1 ложной атакой танков майора Шенка и подвезти поближе 88-мм орудия, чтобы уничтожить ужасного монстра. Местность вокруг русского танка способствовала этому. Там имелась возможность скрытно подкрасться к танку и устроить наблюдательные посты в лесистом районе восточное дороги. Так как лес был довольно редким, наши верткие PzKw-35t могли свободно двигаться во всех направлениях.
Вскоре прибыл 65-й танковый батальон и начал обстреливать русский танк с трех сторон. Экипаж КВ-1 начал заметно нервничать. Башня вертелась из стороны в сторону, пытаясь поймать на прицел нахальные германские танки. Русские стреляли по целям, мелькающим среди деревьев, но все время опаздывали. Германский танк появлялся, но буквально в то же мгновение исчезал. Экипаж танка КВ-1 был уверен в прочности своей брони, которая напоминала слоновью шкуру и отражала все снаряды, однако русские хотели уничтожить досаждающих им противников, в то же время продолжая блокировать дорогу.
К счастью для нас, русских охватил азарт, и они перестали следить за своим тылом, откуда к ним приближалось несчастье. Зенитное орудие заняло позицию рядом с тем местом, где накануне уже было уничтожено одно такое же. Его грозный ствол нацелился на танк, и прогремел первый выстрел. Раненный КВ-1 попытался развернуть башню назад, по зенитчики за это время успели сделать еще 2 выстрела. Башня перестала вращаться, однако танк не загорелся, хотя мы этого ожидали. Хотя противник больше не реагировал на наш огонь, после двух дней неудач мы не могли поверить в успех. Были сделаны еще 4 выстрела бронебойными снарядами из 88-мм зенитного орудия, которые вспороли шкуру чудовища. Его орудие беспомощно задралось вверх, но танк продолжал стоить на дороге, которая больше не была блокирована.
Свидетели этой смертельной дуэли захотели подойти поближе, чтобы проверить результаты своей стрельбы. К своему величайшему изумлению, они обнаружили, что только 2 снаряда пробили броню, тогда как 5 остальных 88-мм снарядов лишь сделали глубокие выбоины на ней. Мы также нашли 8 синих кругов, отмечающих места попадания 50-мм снарядов. Результатом вылазки саперов были серьезное повреждение гусеницы и неглубокая выщербина на стволе орудия. Зато мы не нашли никаких следов попаданий снарядов 37-мм пушек и танков PzKW-35t. Движимые любопытством, наши «давиды» вскарабкались на поверженного «голиафа» в напрасной попытке открыть башенный люк. Несмотря на все усилия, его крышка не поддавалась.
Внезапно ствол орудия начал двигаться, и наши солдаты в ужасе бросились прочь. Только один из саперов сохранил самообладание и быстро сунул ручную гранату в пробоину, сделанную снарядом в нижней части башни. Прогремел глухой взрыв, и крышка люка отлетела в сторону.
Внутри танка лежали тела отважного экипажа, которые до этого получили лишь ранения. Глубоко потрясенные этим героизмом, мы похоронили их со всеми воинскими почестями. Они сражались до последнего дыхания, но это была лишь одна маленькая драма великой войны.
После того как единственный тяжелый танк в течение 2 дней блокировал дорогу, она начала-таки действовать. Наши грузовики доставили на плацдарм снабжение, необходимое для последующего наступления..." (с)

Лётчик, на счету которого было четыре тарана

Ковзан Борис Иванович - летчик 42-го истребительного авиационного полка, капитан, Герой Советского Союза.
Родился 7 апреля 1922 года в городе Шахты ныне Ростовской области в семье служащего. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1945 года. Окончил 8 классов в городе Бобруйске Могилёвской области. В Красной Армии с 1939 года. Окончил Одесскую военную авиационную школу лётчиков.
Участник Великой Отечественной войны с 1941 года. Лётчик 42-го истребительного авиационного полка (Брянский фронт). Свой боевой счёт открыл в августе 1941 года, сбив бомбардировщик Do-215.
29 октября 1941 года на самолёте МиГ-3 вылетел на сопровождение штурмовиков в район города Загорска Московской области. В воздушном бою с 4 Me-109 подбил одного из них, но при этом израсходовал весь боезапас. При возвращении на свой аэродром на высоте 5000 м обнаружил воздушный разведчик противника Ju-88. Чтобы не дать ему уйти, Ковзан решил таранить. Он зашёл "юнкерсу" сзади снизу и уровнял скорость. Потом дал газ и резко взял ручку на себя. От удара тряхнуло весь истребитель, но Ковзан справился с управлением. "Юнкерс", кувыркаясь, пошёл к земле. Произвёл посадку на своём аэродроме.
22 февраля 1942 года старший лейтенант Ковзан в районе Вышнего Волочка на самолёте Як-1 таранил бомбардировщик противника. Произвёл посадку на повреждённом самолёте.
8 июля 1942 года в районе села Лобницы Новгородской области в воздушном бою на том же самолёте таранил вражеский истребитель. Совершил посадку на повреждённом самолёте.
Лётчик того же полка (240-я истребительная авиационная дивизия, 6-я воздушная армия, Северо-Западный фронт) старший лейтенант Ковзан Б.И. к середине июля 1942 года совершил 142 боевых вылета, лично сбил 3 и в группе 1 самолёт противника.
13 августа 1942 года в районе города Старая Русса капитан Ковзан самолёте Ла-5 обнаружил группу из 7 Ju-88 и 6 Me-109. Противник уже заметил наш истребитель и Ковзану пришлось вступить в неравный бой. Не обращая внимание на истребители сопровождения, Ковзан устремился к "юнкерсам". Один Me-109 попытался встать у него на пути, но после меткой очереди задымил и стал падать. Вдруг вражеская очередь ударила по кабине. Одна пуля попала Ковзану в правый глаз. Он сделал попытку выброситься с парашютом, но сил не хватило. В это время прямо по курсу показался "юнкерс" и Ковзан направил свой горящий самолёт на него. От удара оба самолёта развалились на куски. Нашего лётчика выбросило из кабины через открытый фонарь. С высоты 6000 м он упал в болото и это спасло ему жизнь. При падении сломал левую ногу, руку и несколько рёбер. Это был его четвёртый по счёту таран! Подоспевшие колхозники вытащили лётчика из трясины и доставили его к партизанам, а те так и не пришедшего в сознание летчика переправили в Москву.
24 августа 1943 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, Борису Ивановичу Ковзану было присвоено звание Героя Советского Союза.
10 месяцев Ковзан провёл в госпиталях. После госпиталя добился разрешения служить с одним глазом в истребительной авиации. До конца войны сбил ещё 6 самолётов противника, доведя личный счёт до 28.
После войны продолжал службу в авиации. В 1954 году окончил Военно-воздушную академию. С 1958 года подполковник Ковзан - в запасе. Жил в Рязани, работал начальником аэроклуба. Затем полковник в отставке Ковзан жил в Минске. Награждён 2 орденами Ленина, орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1 степени, Красной Звезды, медалями.
Умер 31 августа 1985 года.
Ниже только про три тарана:
Наградной лист, ч.1
Наградной лист, ч.2
Из книги Г.В.Зимина "Истребители" -ищите в тексте по фамилии.

Николай Владимирович Сиротинин 1921-1941
«Немцы уперлись в него, как в Брестскую крепость»

[q]

17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости… Оберст (полковник) перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?
— Из дневника обер-лейтенанта 4-й танковой дивизии Фридриха Хёнфельда

[/q]

Коле Сиротинину выпало в 19 лет оспорить поговорку «Один в поле не воин». Но он не стал легендой Великой Отечественной, как Александр Матросов или Николай Гастелло.
Летом 1941 года к белорусскому городку Кричеву прорывалась 4-я танковая дивизия Хайнца Гудериана, одного из самых талантливых немецких генералов-танкистов. Части 13-й советской армии отступали. Не отступал только наводчик Коля Сиротинин - совсем мальчишка, невысокий, тихий, щупленький.
Если верить очерку в орловском сборнике «Доброе имя», нужно было прикрыть отход войск. «Здесь останутся два человека с пушкой», - сказал командир батареи. Николай вызвался добровольцем. Вторым остался сам командир.
Утром 17 июля на шоссе показалась колонна немецких танков.
Коля занял позицию на холме прямо на колхозном поле. Пушка тонула в высокой ржи, зато ему хорошо видны были шоссе и мост через речушку Добрость, - рассказывает Наталья Морозова, директор Кричевского краеведческого музея.
Когда головной танк вышел на мост, Коля первым же выстрелом подбил его. Вторым снарядом поджег бронетранспортер, замыкавший колонну.
Здесь надо остановиться. Потому что не совсем ясно до сих пор, почему Коля остался в поле один. Но версии есть. У него, видимо, как раз и была задача - создать на мосту «пробку», подбив головную машину гитлеровцев. Лейтенант у моста и корректировал огонь, а потом, видимо, вызвал на затор из немецких танков огонь другой нашей артиллерии. Из-за реки. Достоверно известно, что лейтенанта ранили и потом он ушел в сторону наших позиций. Есть предположение, что и Коля должен был отойти к своим, выполнив задачу. Но... у него было 60 снарядов. И он остался!
Два танка попытались стащить головной танк с моста, но тоже были подбиты. Бронированная машина попыталась преодолеть речку Добрость не по мосту. Но увязла в болотистом береге, где и ее нашел очередной снаряд. Коля стрелял и стрелял, вышибая танк за танком...
Танки Гудериана уперлись в Колю Сиротинина, как в Брестскую крепость.
Уже горели 11 танков и 6 бронетранспортеров! То, что больше половины из них сжег один Сиротинин, - точно (какие-то достала и артиллерия из-за реки). Почти два часа этого странного боя немцы не могли понять, где окопалась русская батарея. А когда вышли на Колину позицию, у того осталось всего три снаряда. Предлагали сдаться. Коля ответил пальбой по ним из карабина.
Этот, последний, бой был недолгим...
«Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»
Эти слова обер-лейтенант 4-й танковой дивизии Хенфельд записал в дневнике: «17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости... Оберст (полковник) перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»
- Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей, - вспоминает Вержбицкая. - Мне, как знающей немецкий язык, главный немец с орденами приказал переводить. Он сказал, что так должен солдат защищать свою родину - фатерлянд. Потом из кармана гимнастерки нашего убитого солдата достали медальон с запиской, кто да откуда. Главный немец сказал мне: «Возьми и напиши родным. Пусть мать знает, каким героем был ее сын и как он погиб». Я побоялась это сделать... Тогда стоявший в могиле и накрывавший советской плащ-палаткой тело Сиротинина немецкий молодой офицер вырвал у меня бумажку и медальон и что-то грубо сказал.
Гитлеровцы еще долго после похорон стояли у пушки и могилы посреди колхозного поля, не без восхищения подсчитывая выстрелы и попадания.
Как Коля Сиротинин оказался в братской могиле
Сегодня в селе Сокольничи могилы, в которой немцы похоронили Колю, нет. Через три года после войны останки Коли перенесли в братскую могилу, поле распахали и засеяли, пушку сдали в утильсырье. Да и героем его назвали лишь через 19 лет после подвига. Причем даже не Героем Советского Союза - он посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.
Лишь в 1960 году сотрудники Центрального архива Советской армии разведали все подробности подвига. Памятник герою тоже поставили, но нескладный, с фальшивой пушкой и просто где-то в стороне.

Старший сержант Николай СИРОТИНИН родом из Орла. Призван в армию в 1940 году. 22 июня 1941 г. при авианалете был ранен. Ранение было легкое, и через несколько дней его направили на фронт - в район Кричева, в состав 6-й стрелковой дивизии наводчиком орудия. Награжден орденом Отечественной войны I степени посмертно.

Почему ему не дали Героя?
Мы нашли в Орле родную сестру Николая - 80-летнюю Таисию ШЕСТАКОВУ. Таисия Владимировна извлекла из шкафа папку со старыми семейными фотографиями - увы, ничего...
- У нас была единственная его карточка с паспорта. Но в эвакуации в Мордовии мама отдала ее увеличить. А мастер ее потерял! Всем нашим соседям принес выполненные заказы, а нам нет. Мы очень горевали.
- Вы знали, что Коля один остановил танковую дивизию? И почему он не получил Героя?
- Мы узнали в 61-м году, когда кричевские краеведы отыскали могилу Коли. Съездили в Белоруссию всей семьей. Кричевцы хлопотали, чтобы представить Колю к званию Героя Советского Союза. Только напрасно: для оформления документов обязательно была нужна его фотография, хоть какая-то. А у нас же ее нет! Так и не дали Коле Героя. В Белоруссии его подвиг известен. И очень обидно, что в родном Орле о нем мало кто знает. Даже маленького переулка его именем не назвали.
На наш вопрос, почему именно Коля вызвался прикрывать отступление нашей армии, Таисия Владимировна удивленно вскинула брови: «Мой брат не мог поступить иначе».
Благодарим Наталью Морозову, директора Кричевского краеведческого музея, и сотрудника музея Великой Отечественной войны Галину Бабусенко за помощь в подготовке материала.
Отсюда