Красноборская крепость была заложена в июле-августе 1736 г. Оренбургской экспедицией по земледельческому и промышленному освоению земель Заволжья и Южного Урала под начальством И. К. Кирилова. Она стала одной из пяти крепостей новой Самарской линии, проложенной по реке Самаре от города Самары к Оренбургу (крепости Красносамарская, Борская, Бузулукская, Елшанская, Ново-сергиевская).
Место для застройки крепости было выбрано удобное: с одной стороны ее окружал высокий берег реки Самары, с другой – широкий песчаный овраг. В трех верстах от этого места располагался обширный сосновый бор, который и определил название строящейся крепости – Борская.
Крепость была окружена рвом, земляным валом, деревянными стенами, составлявшими правильный четырехугольник. На четырех углах и на линиях стен между углами были бастионы, на которых стояли по две пушки. Гарнизон крепости состоял из 100 человек служилых казаков, переведенных сюда из Яика и закамских пригородов. Первоначально они назывались малолетками, так как служили не бессрочно (то есть до самой смерти), как поселенные в крепости солдаты, а 25 лет. Солдаты назывались пахотными. Они несли сторожевую службу, отражали набеги кочевников, охраняли проходящие торговые караваны. За службу солдаты получали земельные наделы и небольшое жалованье. Во время набегов кочевников солдатам и казакам по долгу службы приходилось рисковать жизнью. Но риск вознаграждался. Казаки составляли полу привилегированное военно-служилое сословие.
За этим сословием закреплялись земли, луга, леса, водоемы. Причем по размерам они значительно превышали солдатские наделы. Военно-служивое сословие освобождалось от подушной подати и рекрутской повинности. Кроме солдат и рядовых казаков, в Борской крепости имелся и начальствующий состав из дворян, имевших собственную землю и дворовых людей.
С каждым годом население Борской крепости росло. Сюда стали переселяться ремесленники, купцы. Из центральных губерний России в Заволжье бежали крепостные крестьяне в надежде на спасение от помещичьей кабалы, они оседали при крепостях, где записывались в казаки, получали небольшой надел земли и без всякого жалованья несли службу: воевали с кочевниками, перевозили почту и чиновников от крепости к крепости. В 1742 г. начальнику Оренбургской экспедиции И. И. Неплюеву удалось добиться от правительства, чтобы беглые, записанные по линии крепостей, были там окончательно оставлены и зачтены прежним их владельцам за рекрутов.
Предварительно в крепостях провели перепись всех поселившихся беглых и вольных людей – казаков. В Борской крепости она была осуществлена 26 апреля 1740 г. К этому времени здесь проживали и несли службу уже 179 казачьих семей, общим числом 507 человек. По национальному составу среди казаков преобладало русское население – 162 человека, на втором месте стоит мордва – 13 человек, затем идут трое поляков и один чуваш. Поселившимся хотелось прикрепиться на новом месте и они давали правдивые показания: 12 семей крепостных крестьян принадлежали помещикам, князьям, церквам, 27 семей – монастырям, 62 семьи крестьян – членам и родственникам царской фамилии. Были здесь и бобыли (крестьяне, не имевшие надела) и ватажные крестьяне, зачисленные в категорию “не помнящих рода и племени”. Бежали они с родных мест Симбирской, Нижегородской, Казанской губерний от “мирского голода”, “от пустоты села, запустевшее тягостью податей”, от не хотения платить подушный оклад, “съехал в найме на судах в Астрахань”, да так и не вернулся, полюбив вольное житье. “Услышав милостивые указы, являлись в Оренбургскую экспедицию в Самару и записывались в казаки по крепостям.” В 1762 г. в Борской крепости имелось около 250 дворов и одна церковь – Сретения Господня. Население крепости занималось земледелием, рыболовством, охотой, ремеслами, торговлей.
В бору водилось много лосей, за которыми “обыватели в марте месяце ходят на промысел, и, убивая их немало, продажею кож и мясом сих зверей пользуются”. Сама крепость, по описанию естествоиспытателя, академика П. Палласа, посетившего Борский край в 1769 г., к этому времени уже утратило прежнее значение в военно-стратегическом отношении. Она обветшала, стены совсем развалились и “вместо оных поставлены только рогатки”. Борская крепость превращалась в обычное село. “Не можно представить себе приятнейшей страны: ибо во многих местах находится лес сосновый, осиновый, березовый, также есть изобильные травами холмы и сенокосные луга. Сию вдоль Самары простирающуюся страну больше всех должно бы населить, потому что там довольно изрядной пахотной земли для множества деревень; также нет недостатка в лесах, и много преизрядных сенокосных лугов. В сей стране водятся еще дикие козы, сайги называемые, лоси, горностаи, куницы, медведи, множество журавлей, диких гусей с детенышками” – писал в 1769 г. академик Петр Симон Паллас, восхищенный местностью, расположенной на пути к Борской крепости, отметив, что “и начали в оной почти при всех в Самару текущих речках заводить господские деревни”.
Ко времени проезда Палласа край к югу от Борской крепости был малозаселенным. До конца 18 столетия осваивалась территория между реками Самарой и Кутулук. Южнее реки Самары переселенцы появились в основном в конце 18 – первой половине 19 вв. В 1739 г., после основания Борской крепости, на реке Кутулук возвели новую крепость. Поселили в ней роту Сергиевского полка. Но из-за отдаленности от Борской крепости вскоре ее покинули. Здешние земли раздали в дачи помещикам.
В 1780 г., после реформы местного управления, Самара была приписана в качестве уездного города к Симбирскому наместничеству, а Бузулук сделан в 1781 г. уездным городом Уфимского наместничества (с 1796 г. Оренбургской губернии).
Крепости, построенные на берегу реки Самары, утратили военно-стратегическое значение. Правительство положило в основу внутренней политики по отношению к неспокойным инородцам усиленную колонизацию свободных земель: стало приглашать казенных крестьян переселиться в Самаро-Оренбургский край. На осваиваемые земли Заволжья в Оренбургскую губернию отправилось 2148 душ однодворцев (потомков мелких служащих людей) из сел и деревень Тамбовской губернии. В Борской крепости из них осталось 58 мужчин и 67 женщин (15 дворов), являвшиеся жителями села Ярославки Козловского уезда.
Наряду с крестьянами в крае селились мещане, купцы, разночинцы. В Борской крепости поселилось 49 семейств (в числе 92 душ) отпущенников (помещичьи крестьяне, отпущенные на волю), удельных крестьян, солдат, одного купца и казака, устроившие два салотопенных и один мыловаренный заводы. С марта 1852 г. началась тяжба об их выселении, длившая по ноябрь 1853 г. Чиновник по надзору за переселенцами по злобе донес на них в Самарское губернское правление о стеснении разночинцами государственных крестьян в земельном вопросе, лишая их многих выгод: якобы они не платят обществу за прокормление своего скота на общественных пастбищах, внося только пастушную сумму, самовольно пользуются лесом, купив у казаков, перешедших на другую линию, на удобных торговых местах дома, пользуются выгодами и, наконец, “не имеют законных видов на проживание”. Бузулукский земский суд, рассмотрев дело, опроверг обвинения и установил, что “лица эти проживают с очевидной пользой в крепости Борской для государственных крестьян, и едва ли кто из последних мог принести жалобу на стеснении иногородних лиц”.
Переселившимся крестьянам правительство предоставляло льготы: по 25-50 бревен на постройку избы, на три года освобождало от рекрутской повинности и уплаты податей. Заселяя край, крестьяне осваивали и его плодородные земли. Хлебопашество в их жизни оставалось на ведущем месте.
Необходимых в крестьянском хозяйстве лошадей, быков и коров содержали на открытых дворах – лапасах или калдах, огороженных плетнями, не всегда прикрытых соломой. Овец держали в холодных плетневых катушках и в теплушках, обмазанных со всех сторон глиной. Телят и ягнят зимой выдерживали в избе. Зимним кормом служила солома мякина. Огороды были во всех близлежащих селениях. Дыни, арбузы, капусту, огурцы, редьку, лук, свеклу, репу, морковь, тыкву, картофель, подсолнух выращивали для собственного потребления. В Борской крепости (название села крепостью просуществовало до 1870-х годов) возделывали в небольшом количестве капусту и картофель на продажу. Большое значение имели и подсобные промыслы. Население Борской крепости охотилось на лосей, шкуры и мясо которых продавали. Рыболовство занимало существенное место в народном питании. В озерах и речках водились “лини, лещи, окуни, судаки, щуки и язи крупнее тех, кои внутри России ловятся”.
Женщины занимались рукоделием для себя и, частично, на продажу. По субботам в Борскую крепость из близлежащих сел и деревень съезжались на базар крестьяне, привозившие свои товары, и торговали с возов (торговых лавок не было). Существовал как натуральный обмен продуктами ремесла, так и денежный.
Крепостное право в Заволжье и на Урале было особенно жестоким. Недовольство народа крепостничеством вылилось в крестьянскую войну во главе с Е. И. Пугачевым. 22 декабря 1773 г. Пугачев выслал из Бузулукской крепости отряд под руководством атамана Арапова для овладения Борской крепостью. Крепость была взята без боя. Во-первых, к этому времени она была очень плохо укреплена: стены ее пришли в ветхое состояние; во-вторых, защищать ее было некому. Перед этим для защиты Оренбурга из крепостей Самарской линии было набрано войско, потерпевшее поражение в первых стычках с отрядами Пугачева. В крепостях же остались обыватели, имевшие на вооружении самодельные копья и рогатины.
Пугачевцы (встреченные колокольным звоном, иконами, крестами, хлебом и солью), видимо, пробыли в крепости 3-4 часа. Расположили свои обозы на площади около церкви, где тут же разделывали баранов, приведенных казакам поселянами, и варили обеды. Жителей не трогали. Перед отъездом наскоро сделали виселицу. Затем вывели коменданта Борской крепости капитана Рогова, находившегося под арестом, и, посовещавшись, повесили. А .С. Пушкин в примечании к “Истории Пугачева” приводит сведения (взятые из архивных документов, частью опубликованных), что кроме отставного капитана Петра Рогова в Борской крепости жертвами расправы стали переводчик (Матвей?) Арапов, двое отставных конной гвардии и четыре крестьянина местных помещиков – Хилкова и Обухова. Можно предположить, что капитан, переводчик и два отставных гвардейца были убиты (как ярко это описывает А. С. Пушкин в повести “Капитанская дочка”) за отказ присягнуть “императору Петру Федоровичу” и тем самым служить Пугачеву, а крестьяне – за сопротивление (например, отказались давать скот, продукты, укрывали своих помещиков и т.д.), оказанное “сброду”, то есть отряду Арапова.
Одновременно араповцы создают повстанческий орган местного самоуправления и администрации. В основу их деятельности был положен казачий принцип схода (“круга”) и выборности. В деревнях и слободах выбирались старосты, есаулы и десятники, а для общего руководства и контроля над их деятельностью назначался атаман – в Борской крепости им стал Никита Рогожников. Они должны были исполнять функции местного суда, разбирать ссоры, собирать для пугачевских отрядов амуницию, следить за работой кузниц по изготовлению оружия, наблюдать за работой мельниц, вербовать местных жителей в армию восставших. После учиненной расправы и организации местного управления, взяв с собой продовольствие, пугачевцы оставили Борскую крепость. Вместе с ними ушли и некоторые казаки.
Восстание, поднятое яицкими казаками и обросшее крестьянами и инородцами (башкирами, татарами, калмыками), правительству Екатерины II удалось подавить. Пугачева, выданного его сообщниками, казнили. К восставшей крестьянской массе применялись суровые меры: в местностях, охваченных бунтом, были повешены по одному человеку на каждые три сотни крестьян, остальных – высечь, тела казненных “положить по всем проезжим дорогам”. Много людей было казнено, многие наказаны кнутом, сосланы на каторжные работы. Такая участь постигла и население Борской крепости. Здесь были установлены приспособления для казней и пыток: виселицы, глаголи, колесы.
По материалам В. В. Алексеева и статьи здесь:
http://www.kraeved-samara.ru/archives/3898 