Судьбы

ЦДИАК Ф 76-1-12 …о незаконнорожденных [Борзны или Борзенской протопопии?, доношение Дубянского?] . (фрагмент, вычитка плохая)

1758? г. в полковой […] Суд покорное доношение.
Прошлого 1752? года апреля 22 дня указом ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОСИЙСКОЙ Духовной митрополии Киевской консистории по … 1681 … между протчим велено за силу резолюции блажанного и веродостойного памяти ВЕЛИКОГО ГОСУДАРЯ? ПЕТРА ПЕРВОГО И САМОДЕРЖЦА ВСЕРОСИЙСКОГО наследника и святейшего правительствующего Синода пунктах 1722г. апреля 12 состоявшийся гжде либо кто явиться в прижитии беззаконно дитями то оные надлежат точить для изследования и наказания телесного Киевскому суду а для назначения епитимией за силу святых атцов правил; к духовному суду, … в минувшем 753 … бывшего сотника Борзенского Пантелеймона Забилы служителька девка Мария; 252? годах женщина сядка?, бывшего атамана Борзенского Рудавского, си ж дока девка: марта да того ж города Борзны женщина Кондратьева бессуе законного мужа овжовихе?, Татияна Харченкова; дозорцы его Высокопревосходительства гидка? шобо/ного? Генерального Кочубея Борзенского Максима Самойловича,/ и [мещанская?] борзенск[ая] женщина Евдокия, беззаконно дет/ща приживши родила, також прожду бывшая в доме моему/ в мелиях?, женщина ж Орышка з жителем … (Стор. 22, 8-й рядок знизу)


ЦДИАК Ф 1673-2-50 Колдуническое волшебство.

Подано марта 23 дня 1762 года Его императорского Величества в Магистрат Черниговский Доношение о имеючийся ныне в дочери своей Вассы в сей ражней? болезни довольно магистрату Черниговскому известно есть чрез посланного [од] оного Магистрату к освидетельствованию той болезни райцу Фоме Железника, которая болезнь, ей дочери моей Вассе, произошла чрез колдуническое волшебство свекрови ея, мещанина черниговского Якова Стодолы жены Марии следующее коварство: она дочери моей свекровая Стодолиха возымев на доч мою Вассу, якобы за непослушенство ея и якобы за неотдачу ей свекровой, когда она поежечасной ея попривычке пянству, бывает в постоянный и в крайне изнеможении, в том случае пристойными услугами почтения, враждебную злобу возненавидела ею, доч Вассу, и по отлучке ея прошедшего лета напоклонение в Киеве она свекров тайно, венчане дочери моей и ея мужа, а ея Стодолихи сына, две свечи у[к]рыла? в себе чрез немалое для неякого волшебства, аж пока она доч моя, осмотрелась и случаем знаме получив, что те свечи в ней, свекровой, чрез тайное захвачение имеются, о том яко [мал]олетная неускоре объявила жене моей, а своей матери, начто и як сказано ей домагатся отдачи, и потому начала она об отдаче своей просить, то оная свекров взяв з сохранения своего те свечи с них одну по примечанию ея, дочери моей, венчалную, сломав изжав в руках якобы под видом матерней любви, в глаза само бросила ей, дочери моей, и с тех пор она, доч моя, расчалась в болезни лгаврин, начала она, тея Стодолыха, себя неутоля и своею враждебной злобою на по…нонном желания неудоволя, видя доч мою в обременении дытыны, к оного рождению зближаючо ея время, для вящшого волшебства еще сыскала в дом свой превосходящую себе волшебницу, бабу некую Брованичку и с тою волшебницею бабою, доч мою по младости лет ея обманивши ввечеру в избе лежачую болную, суровыми нитками = чрез многое время плутали коло нея /: как ине сама она Стодолиха пришед в дом [с] оной с тою волшебницею бабою сознавала : / неякую сороку извелели, ей дочери моей, носить при себе, почему она за просьбою своею ону сороку и носила на себе од вовторника до четверга, а в четверт сама чрез себя ножем разрезала по незнанию своему того и волшебства, коим волшебством своим, она Стодолиха, учинила запор ей, дочери моей Вассе, в бремени, так что аж оное погубило таким образом:

1. скоро тем своим волшебством она Стодолиха привела ея, доч мою, в обложную болезнь /: в коей и инне в доме моем безвыходн[о] с избы едвол жива состоить, и что с той [бы] выздоровила вовсе надежды нету : / то змыслила пронести ухо якоб она, доч моя, бремени в себе неиметь: 2. за сожаление нерожное отческое, за увидомление о вышписанном и чрез то неистерпимую печаль, я ея, доч мою, з слезное ея прошение [и] сообъявление что нихто ея больной ни в чем досмотрить нехощеть, в дом свой где как пришло время к рождения ей дытыны то она по учиненном показанною Стодолыхою, заплутаннем с кровати нитками, волшебством неякой сороки, мучилась оним рождением, чрез уреченное к родити ни время ена лонелутки ажь пока в ней то имеемое быть детородие умертвил[ось]. 3. в дом мой к ней, дочери моей, видя я ея почти вовся обмертвелую, а зауведомлением как вышеписано о проишедшом над нею волшебстве сказанно от ея, дочери моей, и на духу священнику Черниговскому николекому Дометию еные сыскивал, ея Стодолыху увещевал, что она смотря ея, доч мою изнемогшую измучившуюся больную, зсожалилась над душею християнскою не ради кровной свожова?, но паче для християнства; взяла б в сердце свое всесильного творца, исследующий его таковую злобинця неминуемому Страшн[ому] Суд[у] и жив тогда она Стодолиха … в сумнительство приводила еще и в дом мой, к ней, дочери моей, рождемо мучимой, ту ж волшебницу бабу, коя баба нечто еще с нею Стодолыхою волшебствовали и же коло ней, дочери моей, что я за приходом в свой дом досмотря, яко волшебницу, для поступления с ними в скорейшем по Высочайшему Указу и … того за несносную мою печаль, а паче что они з дому моего убежали, зделать успеть немог [а теперь] о всем тому Магистрату Черниговскому донося с покорностию моею прошу сие мое доношение приняв содержать в целости, а с показан[ными] волшебницами Стодолыхою и согласницею ею бабою, за то, чинить или богомерзкое в противности Закону Божию волшебство и тем погубление вобременении, дочери моей Вассы, дытыны /: которое как предписание : / уже неживое мужеска полу родилось, поступить в согласие Высочайших Указов о искоренении волшебников состоявшихся, чтоже касается дочери моей, к ныне в болезни близ смерти находячойся, кая ей як попредписанному видеть можно, приключилась с тогож их волшебства, а оныии [волшебницы] … живут на землях жалованных с Магистрату так что [у]быжат немогли; поступит[ь] же с ними яко с неосволими? на основании Малоросийских прав. К сему доношению подписался райца Данило Станикловский.

ЦДИАК Ф 1673-2-49 Реестр сколко недодано мне по предъявлению Магистратовому сватового мого Яковыхою Стодолыхою по осталых по умертвии дочери моей Вассы вещей значить по[д] сим 1762 году июня 10 дня:
1. пузырек с чотырма фляшляшками;
2. скрынка малая;
3. фляшка кришталная;
4. четыре сорочки мужеских;
5. пять локоть полотна помичного;
6. три наметки;
7. ручник круковый шитья в пять локоть полотна московского;
8. полотно четыри локти помичного;
9. сани глобчастые;
к сему реестру райца Магистрата Черниговского Данило Станиславский подписал да оной реестр закрепил.
Писарь Генерального Суда Василь Высоцкий.

ЦДИАК Ф 1673-2-50 Подан 1762 году июня 15 дня в Магистрат Черниговский доклад.
… дела духовные которые и Суду Патриаршему належали и в ведении Рязанского Архиерея Патриарш[ей] Епархи[ею] правившего по указам у его … были, а ныне по Духовному регламенту подлежат Сыноидальному Суду, сии суть:
1. богохульныя;
2. еретические;
3. раскольные;
4. волшебные;
5. недоумение
браки расписания,
совокупляющихом сродства;
6. в ини разводов брачных;
… напротиво тех пунктов ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА собственные руки подписание было.

ЦДИАК Ф 1673-2-49 Получен [Магистратом Черниговским] 1763 года генваря 30 дня. Указ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОСИЙСКОЙ з Войскового Генерального Суда в Магистрат Черниговский; подоношению райцы Магистрата Черниговского Даниила Станиславского прошлого года ноября 22 послания, з Суда Войскового Генерального Указом велено, по иску его Станиславского на сватову е[го] Марию Стодолыху, якобы о умервщлении нею Стодолихою чрез колдуничество – дочери его Станиславского, Вассы, и о протчем, неотсылая того дела в Консисторию також и завииражу ответной стороны … поступить по указам и правам, також и недоданые по реестру вещи, если так есть, велено отдать

ему Станиславскому, а сего году генваря «20»-го оной же Станиславский поданныя в Суд Генеральный доношением представил якое подтому его в Магистрат Черниговский з Стодолыхою первее учинили определение по указу, Суда Генерального оного дела не отсылать в Консысторию, се потом и отменено в дальшее его Станиславского волокиту и убитии, з показанием при том на некоторых магистратовых за зретения просил оной Станиславский в Суде Войсковом Генеральном разсмотрения и определения. Такого ради, по Указу ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Суд Войсковый Генеральный приказали послать в Магистрат Черниговский Указ и предложить дабы показанное дело прислали в Суд Войсковый Генеральный ко усмотрению, и Магистрату Черниговскому исполнить по сему Указу. Глухов, «1763» году генваря «22» дня. Подписи.

ЦИАК Ф 317-8-14 Переписка о самоубийстве участкового Мирового Судьи Председателя и Непременного Члена Съезда Мировых Судей Борзенского округа Савича (одного с представителей давнього козацько-старшинського роду Черниговщины Н.) .

Стр. 58. Его Превосходительству Господину Прокурору Киевской Судебной Палаты [от] Прокурора Нежинского Окружного Суда декабря 17 дня 1885 года, № 8355, г. Нежин
Представление.
Получив сообщение Борзенского Уездного Исправника от 15 декабря за № 1886, что сего числа в 10 часов утра найден мертвым в своей квартире в г. Борзне Председатель Борзенского Суда Мировых Судей (он же Мировой Судья Городского участка и Непременный Член Съезда) Василий Алексеевич Савич, и что смерть, как видно, произошла от раны , нанесенной в голову из револьвера, об этом Ваше Превосходительство имею честь донести и доложить, [и] что, имея при этом со стороны жандармского ведомства сведения, что Савич совершил самоубийство и найден был в своей запертой комнате на постели мертвым я предложил Борзенскому Исправнику немедленно доставить мне более подробные сведения о смерти Савича, а ровно и о том какие приняты меры к охране его частного имущества и главное и главным образом имущества казенного, денег, бумаг и прочих документов находящихся в Савича по занимаемой должности.
Прокурор. Подпись.

Его Превосходительству Господину Прокурору Киевской Судебной Палаты [от] Прокурора Нежинского Окружного Суда декабря 18 дня 1885 года, № 8337, г. Нежин Представление. В дополнение представления моего от 17 декабря за № 8335 о смерти Председателя Борзенского Съезда Мировых судей Савича,имею честь представить при сем Вашему Превосходительству полученные мною сего числа три отношения Борзенского Съезда Мировых Судей от 17 декабря за № 1986, копию постановления, состоявшегося 16 числа Декабря в экстерное распорядительное заседание Борзенского Съезда Мировых Судей , в коем изложены распоряжения о принятии денег оставшихся после смерти Мирового Судьи 1-го участка Савича и об избрании временного председателя и Непременного Члена Мирового Суда, каковую должность также занимал Судья Савич. «Копия. 1885 года декабря 16 дня, Борзенский Съезд Мировых Судей в составе: Мирового Судьи 2-го участка П.Т. Глушиковского, 3-го участка И.Г. Тычыны и Почетного Мирового Судьи Т.И. Руфина при помощнике Секретаря Т.П. Доуевич? составили экстерное распорядительное заседание по случаю внезапной смерти

Мирового Судьи 1-го участка Борзенского Округа В.А. Савича последовавшей 15 сего Декабря, который вместе с … был Председателем и Непременным Членом Съезда Мировых Судей Борзенского Округа, ввиду ст. 38, 45 и 83 и прочих Судебного Устава ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА II, ПОСТАНОВИЛ: пригласить всех? Мировых Судей и участковых и Почетных на 23 Декабря сего 1885 для избрания Временного Председателя и Непременного Члена Съезда Мировых Судей Борзенского Округа [заведование] … поручить очередному Мировому Судьи 3-го участка Н.И. Тычыне, которому впредь до избрания временного председателя и Непременного члена Суда поручить завидование Съездами Мировых Судей, уведомить о смерти Мирового Судьи В.А. Савича, председателя Борзенского Земского Собрания для предоставления Правительствующему Сенату избранного кандидата на должность участкового Мирового Судьи Г.Н. Карачевского-Нойка?, копии сего постановления сообщить Господину Прокурору Нежинского Окружного Суда. Подлинное заподношение Мирового Судьи Глумаковского, Тычыны и Руфина и секретарь? помощника Секретаря Т. Дауовича?.»

Стр. 64. Его Превосходительству Господину Прокурору Киевской Судебной Палаты [от] Прокурора Нежинского Окружного Суда декабря 21 дня 1885 года, № 8487, г. Нежин Представление. В дополнение представления моего от 18 сего Декабря за № 8334, имею честь донести Вашему Превосходительству как уведомил меня Борзенский Уездный Исправник отношением, от 18 Декабря за № 1905, что сведения о смерти Мирового Судьи 2-го участка Борзенского Округа Савича он получил в то время когда находился в Полицейском Управлении, и тут же дал знать об упомянутом происшествии Судебному Следователю 1-го Участка Борзенского Уезда, прося его прибыть в квартиру умершего Савича. О принятии же мер к охранению имущества немедленно было сообщено Мировому Судьи 1-го участка Борзенского Округа Глушановскому, явившиму в село Николаевку, Борзенского уезда отстоящему от Борзны в 8-ми верстах. Местный Судебный Следователь прибыв в квартиру покойного Савича и

одновременно с ним Уездным Исправником и прочими членами комисии. И на основании 260 ст. и 2 пункта 297 ст. Устава Уголовного Суда, о причине смерти Судьи Савичева приступив к производству предварительного следствия, которым добыто, что Савич сам лишил себя жизни. Причина же побудившая его к самоубийству, пока не выяснена. Прибивший чрез два часа, после сделанного распоряжения, Мировой Судья Глушановский принял законные меры к охранению, как частного имущества умершего Савича, так ровно дел, и казенного имущества на на должности Мирового Судьи. До прибытия же Мирового судьи Глушановского, квартира умершего Савича Судебным Следователем была опечатана, а присутственная комора заперта. При этом считаю дополнительно доложить Вашему Превосходительству, что следствие по означенному делу производится под наблюдением Участкового Товариша Прокурора Лебсузкевского? Прокурор. Подпись.

Его Превосходительству Господину Прокурору Киевской Судебной Палаты [от] Прокурора Нежинского Окружного Суда декабря 24 дня 1885 года, № 8489, г. Нежин
Представление.
Вследствие телеграммы сего числа полученной, и в дополнение представления моего, от 21 декабря за № 8487 имею честь донести ВАШЕМУ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ, что начатое Судебным следователем 1-го Участка Борзенского уезда следствие о самоубийстве Председателя Съезда Мировых Судей Борзенского Округа Савича, по отсуствии достаточных оснований, имеется получить направление к прекращению по 272 Статье Устава Уголовного Суда.
Прокурор. Подпись.

Стр. 67. Его Превосходительству Господину Прокурору Киевской Судебной Палаты [от] Прокурора Нежинского Окружного Суда декабря 31 дня 1885 года, № 8534, г. Нежин
Представление.
В дополнение представления моего, от 23 сего Декабря за № 8489 имею честь донести ВАШЕМУ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ, что следствие о самоубийстве Председателе Съезда Мировых Судей Борзенского уезда Колежского Секретаря Василия Алексеева Савича мною сего числа за № 8532 предложено Нежинскому Окружному Суду для прекращения на основании 274 Статьи Устава Уголовного Суда за отсуствием преступления.
Прокурор. Подпись.

Стр. 78. Переписка по ходатайству вдовы Колежского Секретаря Марии Савич о дополнении предварительного следствия по делу о смерти мужа ея Председателя Мирового Съезда и участкового Мирового Судьи Борзенского округа Савича.

Санкт Петербург. Господину Прокурору Киевской Судебной Палаты [из] Министерства Юстиции, департамент, первое уголовное отделение, Стол 3.
1 июня 1886 года № 17784.
Направляется при сем прошение вдовы Колежского Секретаря Марии Савич. Департамент Министерства Юстиции имеет честь покорнейше просить Ваше Превосходительство, с возвращением приложения, сообщить подробные сведения по существу заявления просительницы.
Вице Директор. Подпись.
За Столоначальника. Подпись.

Письмо Марии Савич и материалы дорасследования. (коментарии GCM)

«Его Высокопревосходительству Господину Управляющему Министерства Юстиции [от] вдовы Колежского Секретаря Марии Николаевны Савич. Прошение. Утром 15 декабря 1885 года, муж мой бывший Председатель Мирового Съезда и участковым Мировым Судьею города Борзны, Черниговской губернии и проживавший уже около 6 лет в семействе местного нотариуса Суворова, найден был в комнате своей, в кровати мертвым, на правом виске трупа оказалась огнестрельная рана, которая, как установлено при судебно-врачебном вскрытии, и была причиною смерти моего мужа, а около кровати на полу найден был револьвер. В день смерти мужа, я сама находилась в городе Харьков, где я имела постоянное место-жительство в течении последних восьми лет. Получив 15 декабря поздно вечером телеграму извещавшую меня о случившемся, я немедленно-же выехала в г. Борзну, куда и прибыла 17 числа рано утром. Несмотря на это местный Судебный следователь Кордюков-Мищенский? приступивший к следствию еще 15 числа, не счел вообще нужным допросить меня в качестве свидетельницы по этому делу, которое касалось ближе всего меня, и уже около 17 числа того же Декабря закончил следственное производство и отослал его прокурорскому надзору, а затим 22 января 1886 года состоялось определение Нежинского Окружного Суда о прекращении дела о самоубийстве Василия Алексеева Савичева. О таковом исходе дела однако меня не сочли нужным уведомить, и Нежинский Прокурор Кобцев, по непонятным для меня соображениям, ограничился тем, что послал извещение о прекращении следствия нотариусу Суворову. Таким образом, как следственная власть, так и прокурорский надзор совершенно устранили меня, жену покойного, от всякого участия в следствии, несмотря на то что я, очевидно, больше всех посторонних лиц была заинтересована в раскрытии действительной причины смерти моего мужа. Желая ознакомиться с данными, обнаруженными расследованием, я прежде всего обратилась к судебному следствию, но он ссылаясь на отсылку дела к прокурору, огрнаничился общими, ничего не разъяснявшими выражениями, после чего я вынуждена была отправиться в Нежин в Окружной Суд, где 24 февраля 1886 года мне и дана была возможность [прочитать] прекращенное уже в то время производство. Прочитав дело я была поражена той краткостию и той поспешностию, с которой произведено было все следствие. Кроме актов осмотра и вскрытия трупа, все дело заключается в показании следующих четырех свидетелей: нотариуса Суворова, его жены, писца Суворова – Драшпуля и его же лакея Ярмоленка. Для того чтобы выяснить каким образом велось дело, я поволю себе привести дословно все означенные показания в том виде, как они записаны в протоколе: «Нотариус Василий Николаевич Суворов показал: Савич находился у меня в квартире с 1879 года и в продолжении всего времени я не замечал в нем ничего ненормального. Только за несколько [дней] или за два до смерти, он неоднократно говорил о самоубийстве, о котором впрочем напоминал он даже и в 1883 году, когда продал (*1. кому и почему) свое имение Головеньку. Помню что, подписывая акт купчей крепости, он сказал «теперь остается одно – покончить с собой» (*2. кто еще слыхал это ). В последнее время он часто плакал, напивался до пьяна несмотря на то что раньше пил мало, и почти через каждые пол-часа повторял что застрелится (*2. кто еще слыхал это); вообще в последнее время я замечал в нем болезненные и ненормальные состояния. Он часто говорил, что дела его как земского деятеля пошатнулись, намекая [о] какой-то несостоятельности. В пятницу 13 декабря он высказывал что получил какую-то должность в Петербурге с жалованьем в 5 тысяч рублей, между прочим как мне положительно известно (*3. откуда такие сведения), что он должности никакой не получал. Накануне смерти, то есть вчера он тоже неоднократно высказывал, что застрелится (*4. кто еще слыхал это, нет сличения подробных показаний слыхавших; по месте, времени и действии), был то скучен, то весел, хотя и смеялся, но видно было что смех этот был как-бы насильственным (*5. здесь явно подводится к тому, что самоубийство было запланированным, но отсуствие предсмертной записки противоречит этому ). Я заснул только лишь около двух часов ночи и проснулся в девять часов утра. Никакого выстрела не слышал и вставши (*6. могла ли запираться спальня Суворова и кабинет изнутри) направился в кабинет (*7. смежные ли это помещения, выходила ли дверь спальни Суворова тоже в кабинет) его, Савича, и не мало удивился что ведущая из кабинета в его спальню дверь была заперта, так как раньше дверь эта никогда на ночь не запиралась (*8. судя по тому что она запиралась на день, устройство запора может позволяло открыть дверь снаружи; где хранились в таком случае запасные ключи которые были вне спальни; были ли следы открытия запора снаружи (осколки краски и щепы на полу, царапины, отсуствие или наличие паутины, пыли, др. на запоре и запасных ключах и месте где они лежали, их количество), как давно стала запираться на день). Подойдя к двери я постучался, но ответа никакого не последовало, тогда я обошел кругом в передней, но и там дверь ведущая из передней в спальню Савича была заперта (*9 то что и выше). Пригласив лакея своего Андрея Ярмоленка и жителя г. Борзны Петра Федорова Драшкуля, я при помощи их выломал дверь, ведущую из передней комнаты в спальню Савича и тогда только заметил, что Савич был уже мертвый. Что побудило его на самоубийство – не знаю, но повторяю, что в последнее время замечалось что Савич находился в ненормальном состоянии. Показал правду, готов присягнуть. Петр Федоров Драшпуль показал: « я находился при конторе нотариуса Суворова в качестве вольно-наемного писца. 15 декабря пришел в контору между 8 и 9 часами утра и присутствовал при том как была взломана дверь ведущая из передней комнаты в спальню Савича. По открытии двери увидел труп Савича на кровати, а возле кровати револьвер (*10. где, за сколько времени до убийства был приобретен или кем подарен револьвер, и при каких обстоятельствах, где хранился и др. ). Занимаясь в конторе, с момента прихода моего в последнюю, я ни выстрела, ни стука в спальне Савичева не слышал: показал правду, готов присягнуть». Андрей Данилович Ярмоленко показал: я нахожусь в услужении Суворова около 6 лет. 15 декабря встал в 7 часов утра и все время находился в комнатах. Часов около 8 или меньше слышал в спальне Савича какой то глухой стук, но не обратил на это особенно внимания, так как стук этот не был похож на выстрел (*11. не проводился следственный эксперемент на предмет слышимости выстрела из спальни в комнаты (сельский дом, рано утром, зима) и на предмет приглушения звука, неясно из следствия произведен ли был выстрел под одеялом или подушкой ). Сколько я помню дверь ведущая из кабинета в спальню Савича никогда не закрывалась. Между тем как в это утро оказалась запертой. Труп Савича видел тогда, как взломана была дверь ведущая из передней комнаты в спальню Савича. Видел также возле кровати револьвер. Суворовы встали часов около девяти (*12. в одной ли комнате они спали ), то есть через час после слышанного мною стука в спальне Савича. Показал правду готов присягнуть. Жена нотариуса Марья Николаевна Суворова показала: Василия Алексеевича Савича я знала около 6 лет и до последних дней не замечала в нем ничего ненормального, только с Четверга, то есть с 12 декабря, он стал вести себя довольно странно, неоднократно говорил о самоубийстве (*13. кому из посторонних, или только Суворовым), плакал, что раньше с ним небыло. Вообще то по поведению его можно было видеть, что он находится в ненормальном состоянии. Сегодня утром лежа еще в постели я услышала по направлению к спальне Савича какой-то стук. Был ли то выстрел из револьвера, или же это был стук от упавшего после выстрела револьвера (*14. откуда известно ей что револьвер был на полу? здесь, и далее, делается акцент на том что револьвер выпал из рук Савича, то есть выстрел был произведен только им, хотя сила звука от падения его и выстрела совершенно несоизмеримы, тем более если есть возле кровати коврик) – определить не могу и разбудил ли меня этот стук, или может быть выстрел я [не могу]. Стук только мною был услышанный, точно сказать не могу. После этого я сейчас же встала и подошла к двери ведущей в спальню Савича, но там все было тихо. Через несколько времени я опять подошла к той самой двери и на этот раз уже заметила что она была заперта (*15. несоотвествие с показаниями Суворова, все мелкие детали заранее оговорить невозможно), тогда я разбудила своего мужа, которым и была взломана дверь ведущая из передней комнаты в спальню Савичева, но при этом я не присутствовала, в спальню Савичева не ходила и трупа его не видела. Поведение Савичева в последнее время было до того странно, что мы принуждены были написать об этом Петрункевичу (*16. до 12-го или после 12-го). Показала правду, готова присягнуть.» Не вдаваясь в подробный разбор приведенных протоколов я ограничусь лишь перечислением самых существенных пробелов. Из свидетельських показаний не видно даже кто именно ломал дверь, была ли сделана попытка прежде чем ломать дверь, заглянуть в окошко (*17. а зачем? уже было известно что он мертв) (комната покойного находилась в одно-этажном доме и окно из нея выходило в сад), была ли приглашена полиция и когда именно, оказались ли после покойного какие-либо деньги, бумаги, записки, откуда взялся и кому принадлежал найденый на полу возле кровати револьвер и так далее. Вообще все происшествие указывает, по моему мнению, на то что следователь приступил к следствию с предвзятой мыслию, что имеет дело с самоубийством. Иначе нельзя объяснить себе, каким образом не обращено никакого внимания не только на приведенные, весьма существенные обстоятельства, но даже и на самое главное – на отношения покойного, к семье Суворова. Между тем выяснения этих именно отношений, должно было составить главнейшую задачу следствия, так как только этим путем можно было бы установить имелось-ли в данном случае самоубийство или убийство.

Как видно из вышеизложенного, допрошены были только супруги Суворовы и два находящиеся в зависимости от них свидетеля, ни я, жена покойного, ни родич его, дворянин Петрункевич, прибывший в Борзну из Твери 6 или 7 часов после смерти моего мужа, ни один из многочисленных знакомых покойного, не вызывался к следствию. Точно так-же не были допрошены разсыльный и письмоводитель покойного, а также повар и горничная Суворовых, которые часто жили в одном доме с моим мужем, частью имели с ним ежедневные сношения. Через допрос всех этих лиц было бы возможно выяснить все мельчайшия обстоятельства предшествовавшие смерти моего мужа, и таким образом добыть достаточные материалы к разрешению вопросов о том, умер-ли он от самоубийства или сделался он жертвою убийства, не было-ли участников самоубийства, или-же, не похищено-ли имущество покойного уже после его смерти. Теперь же эти все вопросы останутся совершенно неразъясненными. Я с своей стороны не могу возводить на кого либо обвинение в убийстве моего мужа или в ином преступлении, но вместе с тем, я как законная жена покойного и мать его дочери, считаю своим долгом употребить все усилия к тому чтобы выяснена была с возможной полнотой и ясностью действительная причина его смерти. Я не могу устранить мучительные сомнения выявляемые во мне неполнотой и поспешностью следствия. Разум мой отказывается понять почему судебные власти обязанные исследовать не было ли в данном случае убийства или иного преступления, ограничились допросом трех только лиц, которые в случае если в настоящем деле действительно совершено какое-либо преступление - безусловно заинтересованы в сокрытии следов такового, и почему, наоборот не допрошены никто из тех именно свидетелей, которые более всего могли-бы послужить к выяснению истины. Я готова верить, что следователь был субъективно убежден в том, что имеет дело только с самоубийством, я не сомневаюсь также что суд не нашел в следствии достаточных данных к привлечению обвиняемых – но разве этого достаточно? Разве следствие может зависеть от субъективности взглядов следователя? Разве я, жена покойного, не имею права просить об исследовании и проверке тех обстоятельств, которые заставляют меня сильно сомневаться, и может быть вызвали бы сомнения и в самого следователя, если бы он только допросил меня, единственное лицо могущее явиться потерпевшим по делу о смерти моего мужа. Я как частное лицо, не имела возможность проследить и собрать все необходимые данные, тем не менее я почтительнейшее прошу Ваше Высокопревосходительство обратить благосклонное внимание на следующие обстоятельства относящиеся к смерти моего мужа и вполне уверена что Вы сами придете к убеждению необходимости вторичного, более подробнейшего расследования дела. Вступив в брак с мужем моим 20 лет тому назад, мы прожили с ним совместно 12 лет, преимущественно в принадлежавшем нам имении Борзенского уезда «Головеньки», при чем у нас родилось двое детей, из которых одно – мальчик, умерло. Около восьми лет тому назад муж мой, выбранный в Мировые Судьи переселился в Борзну, познакомился там с Суворовым и его женой и вскоре настолько сблизился с ними, что перешел к ним на квартиру. Я же сама, для воспитания детей, переехала на жительство в Харьков, куда изредка приезжал и муж мой. Хотя он по прежнему был любезен и предупредителен со мною и детьми, тем не менее я заметила, что со времени его сближения с Суворовыми он значительно изменился и в особенности стал скрытен и беспечен в своих делах, вследствие чего и вынужден был продать наше имение. В течении последнего 1885 года отношения его к семье стали заметно улучшаться, он начал принимать участие в постройке мною дома в г. Харькове и вообще интересоваться моими делами. При этом он повидимому разочаровался в Суворовых и не раз высказывал мне что ошибся в них. Особенно часто он стал приезжать ко мне в г. Харьков летом и осенью 1885 года. Из многочисленных разговоров с ним я вынесла убеждение, что он хочет уехать из Борзны, поселиться в Харькове вместе со мной и дочерью в моем доме и балотироваться на одну из выборных должностей. Между прочим, он убеждал меня выстроить и отдельный флигель при доме и обещал на Рождество дать мне с этой целью четыре тысячи рублей. Кроме того, он предполагал после Рождества возбудить уголовное дело о пожаре, принадлежавшей мне и отданной в аренду библиотеке. Во все это время я не замечала в мужа никаких признаков сумашествия или умственного расстройства. При таком явном сближении с семьей меня страшно поразило, что муж мой решившись на самоубийство, не оставил ни мне, ни четырнадцатилетней дочери никакого письма или записки. Это обстоятельство тем более подозрительно, что пред моим (17 декабря) [приездом?] в Борзну Суворов частным образом передал мне сверток бумаг моего мужа, - между которыми кроме черновых старых дел, и тому подобного, ничего другого, даже писем на его имя не оказалось. Обстоятельство это само по себе указывает на то, что Суворовы после смерти моего мужа самовольно рылись в его вещах и могли следовательно устранить все то, что им было нужно. Но в этом отношении еще большее значение имеет следующий факт: 24 февраля 1886 года Прокурор Нежинского Окружного Суда Кобцев прочитал мне донесение Помощника Борзенского Исправника о том, что горничная Суворовых расказывала ему, помощнику [Исправника], будто бы утром в день смерти моего мужа, еще до прибытия Следователя, Суворов проносил мимо нея из спальни моего мужа какие-то бумаги и шкатулку, по ее словами, его деньгами. Прочитав мне донесение и выслушав мои сомнения , Прокурор заявил мне что будет произведено дознание, но по наведении мною в мае справкам, оказалось, что полиции не было вовсе поручено произвести дознание по этому поводу. Вследствии чего, я 24 мая снова явилась к Прокурору Кобцеву который при мне заявил, что вышеприведенные обстоятельства лишены значения, так как Суворов объяснил что вынесеные им бумаги он передал мне, жене покойного, и что взятый им сундучок из комнаты моего мужа был с платьями его, Суворова жены. Получив такой ответ от Прокурора, я вывела заключение, что по моему заявлению и по рапорту полиции все выше приведенные обстоятельства не только не были проверены путем дознания, но даже дошли до сведения самого Суворова, поэтому я тогда же решила обратиться с ходатайством своим к Вашему Высокопревосходительству, тем более, что сколько мне помнится, еще и другое донесение местной полиции по делу о смерти моего мужа было оставлено без всякого внимания, а именно, отношение Борзенского Исправника на имя Нежинского Прокурора о том, что по мнению его, Исправника, положение трупа моего мужа было неестественно для самоубийцы. Кроме того не лишены значения и следующие слухи: что жена Суворова немедленно (16 декабря) после смерти моего мужа уехала неизвестно почему к родителям в г. Одессу; что в ночь на 15 число, как идет молва, в квартире Суворовых ночевало постороннее лицо; что будто-бы несколько раз на ночном столике возле кровати жены Суворова видели револьвер; что муж мой вечером перед смертью заказал повару обед и так далее… Я не считаю возможным утруждать внимание Вашего Высокопревосходительства дальнейшим перечислением всех слухов и мелких фактов, которые однако в общей связи могут иметь весьма важное значение. Уже из всего вышеприведеенного Ваше Высокопревосходительство, изволить усмотреть, что все следствие по делу о смерти мужа моего Василия Алексеевича Савичева было произведено крайне поспешно и неполно, что самые существенные свидетели по делу не были допрошены, а те которые вызывались к следствию, были допрошены ненадлежащим образом, и что наконец оставлены были здесь для проверки как мои заявления, так и донесения Борзенского Исправника и его Помощника по весьма существенным обстоятельствам дела [не были рассмотрены]. По сему осмеливаюсь обратиться к Вашему Высокопревосходительству с всепокорнейшей просьбой не найдете ли Вы возможность сделать распоряжение о производстве тщательного дознания о всех обстоятельствах, при которых последовала смерть моего мужа и о производстве вторичного предварительного следствия чрез другого Судебного Следователя и, если можно просить, под наблюдением другого лица Прокурорского Надзора. Вдова Колежского Секретаря Мария Николаевна Савич. Жительство имеет в г. Харькове, Ново-Мало-Сумская улица, дом собственный № 42.»

Стр. 95. [Передано на дорасследование] Судебному Следователю по важнейшим делам Вишневскому. Июля 30 дня, 1886 года.

Стр. 116. Господину Прокурору Нежинского окружного Суда, сентября 7 дня, г. Нежин. Вследствие предписания Вашего Высокородия от 20 прошедшего августа за № 5406 имею честь представить сведения, добытые дополнительным Предварительным Следствием по делу о самоубийстве (*19. о предвзятости говорит уже начало: дело не о смерти, а о самоубийстве!) Мирового Судьи Савича. Биографические сведения о Колежском секретаре Василии Алексеевиче Савиче (*20. вместо того чтобы собрать биографические сведения о предполагаемых подозреваемых, следователь собрал сведения о потерпевшем! ); по окончании воспитания в Полтавском кадетском корпусе, служил около 7 лет в полку на Кавказе, вышел в отставку поручиком; затем служил помощником акцизного надзирателя, в это время в 1866 году он женился на дочери Прилукского помещика Марье Николаевне Александрович, за деньги полученные в приданное куплено было в Борзенском уезде имение Головеньки, выйдя в отставку Савич проживал с женой в купленом имении. В 1877 году жена Савича стала жить в Хврькове для воспитания детей, а Савич, после избрания его участковым Мировым Судьей поселился с 1879 года в г.Борзне, в это время он сблизился с семейством Борзенского нотариуса Суворова, и стал жить в их квартире, относительно отношений существовавших между покойным Савычем и нотариусом Василием Суворовым и его женой Марьей, предварительным следствием выясненые следующие обстоятельства, живя в продолжении семи лет в квартире Суворовых, Савич считался таким же хазяином, как и сам Суворов, следствием также выяснено, что Савич находился в интимных отношениях с Суворовою (*21. об этих отношениях не мог не знать Суворов, как он к этому относился – то ли был безвольным, то ли по материальной заинтересованности сдавал жену в эксплуатацию, или-же строившим, используя свою жену, далекоглядные финансовые планы, - от следователя по особо важным делам об этом ни слова!; здесь как нельзя кстати помогла бы биографическая справка подозреваемых, многие из урожденных «одеситов и одеситок» питают паталогическую страсть к деньгам.); относительно этих отношений свидетельница Дарья Холоменцова? показала, что на другой день после смерти Савича, она Холоменцова, встретилась со служанкой Суворовых Матреной Серединой; во время этой встречи Середина разсказала свидетельнице, что за неделю до смерти Савича, возникла ссора между Савичем и Суворовой, за то что живучий близ Борзны помещик Котляревский стал ухаживать за Суворовой, во время этой ссоры Суворова сказала Савичу, чтобы он убирался вон, после этого разговора Савич ходил целую неделю скучный и клал револьвер под свою подушку. Свидетельськими показаниями выяснено что действительно, в последнее время перед смертью Савича, у Суворовых стал часто бывать помещик Котляревский, к которому Савич относился враждебно. О имущественных делах Савича следствием добыты следующие данные; за год до смерти, Савич продал свое имение Головеньку, причем полученные за это имение деньги оказались недостаточными на уплату долгов Савича, так что сейчас же после продажи имения, Савич стал нуждаться в деньгах; он занимал мелкие сумы при посредстве смотрителя Борзенского арестного дома Лизогуба; такие же мелкие сумы Савич занимал у Судебного Пристава местного Мирового Съезда Богатько; в последнее время местный торговец Борщевский часто напоминал Савичу, [чтобы] он заплатил должные ему 200 рублей. В Великий Пост 1885 года Савич упросил вышепоименованного Лизогуба учесть его, Савича, вексель 4000 рублей в Черниговском банке, Лизогуб получивши по векселю из банка 4000 рублей, вручил их Савичу, который заплатил этими деньгами долг какому-то Сусл(п)е (*22. 4000 рублей, это не 40 тысяч гривен, - и так просто: «отдал долг какому-то Сусле», и не возникает никакого интереса, а кто он этот Сусло, и за что долг; вот здесь и притаилась смерть Савича от квартиродателей), живущему в городе Чернигове; занятые в Черниговском банке 4000 рублей не уплачены по настоящее время. Продавши свое имение Савич потерял имущественный ценз и таким образом потерял возможность принимать участие в общественных делах своего уезда, между тем Савич был выдающийся общественный деятель и невозможность принимать участия в общественной деятельности, должна была крайне тяжело отразиться на Савиче – человеке слышком самолюбивого. Обстоятельства предшествовавшие и последовавшие после смерти Савича, разрешены следствием, представлю же [их] в следующем виде: в декабре 1885 года в продолжении нескольких дней Савич публично разбирал дела в качестве Мирового судьи 1-го участка Борзенского уезда; 12, 13 и 14 декабря Савич присутствовал на торгах в Мировом съезде по должности непременного члена Съезда. 14 декабря, после окончания торгов, Савич спросил Судебного Пристава когда будут следующие торги; на ответ Пристава, что следующие торги будут в январе Савич сказал: «до этого времени еще много воды уплывет (*23. никак не можно привязать эти слова к последующим событиям )». 11 декабря Савич пригласил к себе своего разсыльного и заплатил ему 10 рублей жалованья за декабрь, и дал ему 5 рублей праздничной награды, между тем до этого случая Савич постоянно платил жалованье своему разсыльному в последних числах месяца (*24. это намного больше говорит о том что у Савича были деньги, чем о том что он хочет покончить с собой). В последнее время перед смертью Савич стал неумеренно употреблять крепкие напитки (*25. и ни слова о том, где пил, с кем, кто поставлял напитки, и кто присоглашал пить), причем напивался до-пьяна. 14 декабря вечером то есть накануне смерти, Савич играл в карты с Суворовыми, кончивши игру, они поужинали часов в десять. Когда лакей Ярмоленко лег спать часов в 11 вечера (*26. наливали ли спиртное Ярмоленку, в таком же количестве как и прежде, от кого исходила инициатива, и не было ли чего отличного, от других вечер, в этой «тайной вечере», снова неясно), то в это время подошел к нему Савич и спросил его, дома ли он?, прежде же Савич никогда этого не делал. 15 декабря , часов в восемь утра, лакей Ярмоленко, услышал что где-то крепко хлопнуло, но на это обстоятельство Ярмоленко не обратил внимания (*27. несоотвествие с первым допросом, в первом пояснении Ярмоленко говорил что «был глухой стук не похожий на выстрел», поэтому не обратил внимания на его, сейчас же он говорит что «крепко хлопнуло» (еще бы!), но он просто «не обратил внимания» на это, - если в доме часто крепко хлопало, -то понятно, а если нет); около половины десятого утра, встал Суворов, который обыкновенно вставал позже Савича, не дождавшись Савича на чай (*28. совершенно противоречит первым показаниям), Суворов велел отворить дверь из кабинета в спальню Савича; эта дверь оказалась запертой на ключ внутри спальни; так как Савич никогда эту дверь на замок никогда не запирал, то Суворов стал стучать, и когда из комнаты

никакого ответа на этот стук не последовало, то Суворов подошел к другой двери, которая вела из спальни Савича в девичью, но и эта дверь оказалась запертою внутри спальни на крючок: тогда Суворов приказал Ярмоленке отбить дверь топором, что и было им исполнено в присутствии Суворова, и его письмоводителя Драшпуля. Когда вошли в спальню, то увидели, что Савич лежит мертвый на своей кровати; возле кровати лежал револьвер, принадлежавший Савичу. Сейчас послали за врачем, который скоро приехал, а через час явился Судебный следователь и полиция (*29. что в этот промежуток времени делали подозреваемые, неизвестно ). Вечером того-же 15 декабря Судебный Пристав опечатал двери спальни и кабинета в которых хранились вещи Савича; в это время Пристав застал в квартире Савича, Помощника Исправника, который указал Приставу, что в ящике письменного стола Савича находятся 99 рублей (*30. символическая цифра) с копейками; Пристав тогда вынул их из ящика. На следующий день Пристав произвел опись имущества Савича и затем опечатав это имущество своею печатью, передал таковое на хранение Суворову. На следующий день, то есть 17 декабря, Суворов подал заявление Мировому Судье об отказе хранить это имущество; вследствие этого отказа имущество Савича передано на хранение Председателю Земской Управы Руфину, у которого оно находится по настоящее время (*31. прием очень распостраненный среди денежных воров любого пошиба, и в наше время тоже, пропустить имущество через несколько рук, потом крайнего найти трудно, особенно при отсуствии желания). Из показаний капитана, квартирующего в г.Борзне полка Павла Орлова оказывается , что в октябре 1884 года Савич показывал свидетелю, как можно самым удобным образом застрелиться; при этом Савич взявши револьвер в правую руку возле курка, левою рукою придержал дуло для того, чтобы оно не дрожало, стреляя в висок. После этого разговора капитан Орлов посетил Савича в его квартире; тогда Суворов взявши в руки револьвер, похожий на револьвер, которым Савич лишил себя жизни (*32. о поиске подозреваемых не идет и речи: «которым застрелился», а не котрый нашли возле убитого!), сказал Орлову, что этим револьвером гораздо удобнее застрелиться, чем тем револьвером, который Савич видел у Орлова (*33. вопрос совершенно не в удобстве, а в предпосылках; все имеющие оружие, когда то, обсуждают эту тему. Здесь наглядно видно как притягиваются любые, достоверные и не совсем, факты, чтобы убедить бумагу что это самоубийство).В последнее время Савич имел неприятности по поводу своей службы, так как на разсмотрении Сената находилось дело по обвинению Савича в проступках по должности, а перед смертью Савича стали носиться настойчивые слухи о том, что Савич предается Суду (*34. апофеоз оправдательного уклона следствия для преступников, к делу подшили даже «носящиеся слухи»!).Врачи показали что пахионовы грануляции оказавшиеся на твердой мозговой оболочке трупа Савича, бывают у лиц страдающих психическими разстройствами и у лиц неумеренно употребляющих спиртные напитки, но присутствие их не составляет безусловного признака меланхолии. Жена покойного – Марья Николаевна Савич обьяснила, что причиной смерти ее мужа могли послужить двойство: 1-х то обстоятельство, что он, лишившись ценза потерял общественное положение и это могло произвесть на него сильное впечатление и, во 2-х, его самолюбство крайне было скорблено тем обстоятельством, что Суворова стала отстранять его от себя. Об имущественных долгах покойного мужа, Савич не имеет никаких сведений, так как положение этих дел ее муж видимо скрывал от нея. Савич не указала никаких даных, на остановлении которых можно было бы заключить, что смерть ея мужа была результатом преступления или же сопровождалась каким либо преступным деяением посторонних лиц. После похорон Савича, Суворов передал жене Савича пачку бумаг; это были разные черновые резолюции Мирового Суду, метрические справки о рождении детей Савича, бумаги о причислении его к дворянству, а также квитанция конторы Юнкера на заложенный выиграшный билет. Относительно этих бумаг Суворов показал, что эти бумаги как не имеющие ценности, не вошли в опись, а взяты были из письменного стола Савича, это обстоятельство подтвердил письмоводитель Суворова Науменко, который кроме того показал что после смерти Савича он видел в печке, находящейся в Савича спальне, порядочную купу пепла от сожженных бумаг (*35. "подразумевается", что бумаги сжигал Савич; а проверить состояние этой печки и других, в день смерти, на предмет сжигания документов, уже не представляется возможным, но прояснимым, при желании).Вообще из совокупности всех обстоятельств, предшествовавших и сопровождавших смерть Савича, следует прийти к заключению, что эта смерть была результатом самоубийства без всякого участия посторонних лиц. Поводом для такого самоубийства послужили следующие обстоятельства: потеря имущества и вместе с тем имущественного ценза, который необходим был для Савича, как общественного деятеля, служебные неприятности, и неудачная семейная жизнь и последовавшие перед смертью недружелюбные отношения к покойному госпожи Суворовой. В настоящее время окончание следствия останавливается за неспросом свидетельницы Матрены Серединой, место пребывания которой в настоящее время неизвестно: допрос означенной Серединой необходим ввиду показания свидетельницы Дарьи Холоменцевой, которая объяснила, что Середина рассказывала ей о том, что когда открывали дверь, Суворов вошел в спальню Савича, то он взял из комнаты Савича шкатулку (*36. об этом говорил и Суворов, на первом следствии, что он вынес «платья жены»; найдется ли Середина, или нет - это имеет значение только для нее, и совершенно не имеет значения для родных Савича, вопрос был предрешен Суворовыми, за много недель или месяцев до смерти Савича. ) и какие-то бумаги. О розыске означенной Серединой сообщено Борзенскому Полицейскому Управлению 6 сентября за № 230. Кроме того необходимо допросить друга покойного Савича, Петрунькевича, приезд которого из Твери в его Борзенское имение ожидается в половине сего сентября. Подписал: Товарищ Прокурора Лебедзевский.

ДАЧО Ф. 805-1-455. «Мы, Александр Третий, Император и Самодержец Всеросийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский, и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем всем верным НАШИМ подданным:
Господу Богу угодно было в неисповедимых путях Своих поразить Россию роковым ударом и внезапно отозвать к Себе ея благодетеля ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА ІІ-го. ОН пал от святотатственной руки убийц, неоднократно покушавшихся на ЕГО драгоценную жизнь. Они пося-гали на сию столь драгоценную жизнь, потому что в ней видели оплот и залог величия России и бла-годенствия Русского народа. Смирясь пред таинственными велениями Божественного Промысла и вознося ко Всевышнему мольбы об упокоении чистой души усопшаго Родителя НАШЕГО, МЫ всту-паем на Прародительский НАШ Престол Российской Империи и неразделенных с нею Царства Поль-ского и Великого Княжества Финляндского.
Подъемлем тяжкое бремя Богом на НАС возлагаемое с твердым упованием на Его Всемогущую помощь. Да благословит Он труды НАШИ к устроеныю счастыя всех НАШИХ верноподданных.
Повторяя данный Родителем НАШИМ священный пред Господом Вседержителем обет посвятить по завету НАШИХ предков всю жизнь НАШУ попечениям о благоденствии, могуществе и славе России, МЫ призываем НАШИХ верноподданных соединить их молитвы с НАШИМИ мольбами пред Алтарем Всевыншяго и повелеваем им учинить присягу на верность НАМ и Наследнику НАШЕМУ, Его Императорскому Высочеству Цесаревичу Великому Князю Николаю Александровичу.
Дан в С.-Петербурге в 1 день Марта, в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот восемьдесять первое, Царствования же НАШЕГО в первое.

На подлинном Собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою подписано:
«АЛЕКСАНДРЪ».
Печатано в С.-Петербурге, при Сенате Марта 1-го дня 1881 года, а при Черниговском Губернском Правле-нии Марта 6-го дня 1881 года.»

Александр II, Николаевич, Освободитель (1818-1881), Император Всероссийский.
Родился 17 апреля 1818 в Москве. Наследником объявлен 12 декабря 1825 г., цесаревичем – 30 авг. 1831 г. Наставником Александра II был русский поэт В.А. Жуковский, воспитателем – К.К. Мердер (в ЦДИАК, есть Фонд где имеются его дневники ).

С 1841 г. в браке с принцессой Гессен-Дармштадтской Максимилианой Вильгельминой Августой Софией Марией, в Православии Марией Александровной (1824–1880). Дети: Николай, Александр (будущий импера-тор Всероссийский Александр III), Владимир, Алексей, Сергей, Павел, Александра, Мария. С 1880 г. в браке с княгиней Е.М. Юрьевской (Долгорукой), от которой имел 4 детей.

На престол Александр II вступил 19 февраля 1855 г., в крайне трудный для России период, когда близи-лась к развязке Крымская война, в ходе которой экономически отсталая Россия оказалась втянутой в неравное военное противостояние с Англией и Францией. Александр II осознавал необходимость глубоких и раз-носторонних государственных преобразований, осуществление которых стало основным содержанием его царствования, что коренным образом изменило за 25 лет облик России.
Реформы Александра:
Аграрная.
19 февраля 1861 г. Александр II подписал Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, и «Манифест» об отмене крепостного права. Изменив весь уклад сельской жизни, ре-форма существенно повлияла и на развитие городов, ускорив их рост за счет превращения части освобожденных от крепостной зависимости крестьян в горожан, ремесленников и рабочих.
Земская.
Принципиальный характер имела Земская реформа 1864 г., в итоге которой были созданы органы местного самоуправления (губернские и уездные земские собрания и их исполнительные органы – губернские и уездные земские управы).
Судебная.
В 1864 г. правительство Александра II провело всеобъемлющую реформу судебных учреждений. Были вве-дены всесословные суды, установлена гласность судопроизводства, учреждена адвокатура.
Военная.
В 1874 г. осуществлена укрепившая обороноспособность России военная реформа, в соответствии с которой была введена всеобщая воинская повинность, созданы условия для формирования общенациональной армии, основанной на принципе всеобщей мобилизации, был сокращен срок военной службы (от 25 до 5–7 лет).
Церковная.
Лица духовного сословия получили возможность полноценного участия во всех сторонах жизни России, доступ в духовное сословие был открыт лицам всех сословий. В 1864 г. Александр утвердил «Правила» о старообрядцах. По существу произошла легализация «раскола» и прекратились гонения на старообрядцев, происходившие при Императоре Николае I.
Политика.
Приоритетами европейской политики Александра II были восточный вопрос и пересмотр итогов Крымской войны. Александр II ориентировался на союз с центрально-европейскими державами – в 1873 г. был заключен «Священный союз трех императоров», Австро-Венгрии, Германии, России.
Благодаря победе России в войне с Турцией (1877–1878) с целью оказания помощи единоверным славянским наро-дам в их освобождении от турецкого ига получили независимость и начали суверенное существование Болгария, Румыния и Сербия.
В эпоху царствования Александра II Россия переживала сложный период своей социально-политической истории. Нигилизм, атеизм и социальный радикализм стали идейным фундаментом политического терроризма. В борьбе с го-сударством экстремисты ставили своей главной целью цареубийство. Всего на Александра II было совершено 6 не-удачных покушений. Проявляя исключительное личное мужество, Александр II продолжал курс реформ, осуществление которых считал исторической необходимостью и делом своей жизни.

Однако планам Александра II не суждено было осуществиться полностью. 1 марта 1881 г. на берегу Екатерининского канала в Петербурге Александр II был смертельно ранен членом террористической организации.
Террористы из партии «Народная воля» много лет вели за ним охоту. .
Утром 1 марта Лорис-Меликов (премьер-министр) еще раз предупредил Александра II о грозящей опасности. Он убе-дительно просил царя не ездить в этот день на парад в манеже. Царь не послушался.
На обратном пути, когда экипаж с эскортом следовал по набережной Невы, под карету царя народоволец бросил бомбу. Александр II не пострадал. Кучер убеждал царя не выходить из кареты, он клялся, что в поврежденном экипаже довезет императора до дворца. И все же Александр вышел, военное достоинство требовало посмотреть на раненых черкесов и сказать им несколько слов.
Тем временем террорист, бросивший бомбу под карету, был схвачен. В него вцепилось сразу несколько человек.
«Царь, пошатываясь, подошел к нему, посмотрел на него с минуту и охрипшим голосом спросил:
– Ты бросил бомбу?
– Да, я.
– Кто такой?
– Мещанин Глазов (соврал Н).
Александр II помолчал и после паузы проговорил:
– Хорош.
Царь был сильно оглушен взрывом, голова у него работала неясно.
– Un joli Monsieur!,– негромко сказал Александр II.
Дворжицкий задыхающимся голосом спросил его:
– Ваше величество, вы не ранены?
Помолчав несколько секунд, царь медленно, с расстановкой ответил, показывая на корчившегося на снегу раненого мальчика:
– Я нет... Слава Богу... Но вот...
Едва царь двинулся дальше, как с ним сблизился другой террорист, стоявший на набережной со свертком, в который была спрятана бомба, и бросил ее между собой и царем так, чтобы убиты были оба.
Второй взрыв прозвучал сильнее первого. Александр II и его убийца, оба смертельно раненные, сидели почти рядом на снегу, опираясь руками о землю. К царю подбежали кадеты, возвращавшиеся с парада, жандармский ротмистр Колюбакин. Подбежавшие помогли перенести царя в сани. Кто-то предложил внести монарха в первый же дом. Алек-сандр II услышал это и прошептал:
– Во дворец... Там умереть...
Одежда его была сожжена или сорвана взрывом, царь был наполовину гол. Правая нога его была оторвана, левая раздроблена и почти отделилась от туловища. Лицо и голова же были изранены, ротмистр Колюбакин поддерживал царя в крошечных санях. По дороге Александр открыл глаза и спросил: «Ты ранен, Колюбакин?»
В том же состоянии паники внесли его из саней во дворец, не на носилках, даже не на кресле, а на руках. В дверь дворца втиснуться толпе было трудно, Дверь выломали, все так же держа на руках полуголого, обожженного, уми-рающего человека. По мраморным ступеням лестницы, затем по коридору царя пронесли в его кабинет. Император лежал в кабинете на диване, передвинутом от стены к письменному столу. Он был в бессознательном состоянии.
Растерянный фельдшер Коган прижал артерию на левом бедре царя. Доктор Маркус заглянул в медленно раскрыв-шийся окровавленный левый глаз умиравшего и упал на стул, лишившись чувств. Кто-то лил воду на лоб Александра II.
В комнату вошел лейб-медик, врач Боткин.
Один за другим входили в кабинет члены царской семьи, будущие цари – Александр III и Николай II, духовник, глав-ные сановники государства. Вбежала княгиня Юрьевская. Она упала навзничь на тело Александра II и, покрывая его руки поцелуями, зарыдала: «Саша! Саша!» Глядя на это, заплакали великие княгини.
Агония царя продолжалась три четверти часа. В это время прибыл градоначальник подробно доложил о случившемся. К лейб-медику приблизился наследник престола и осторожно спросил:
– Есть ли надежда?
Боткин отрицательно покачал головой и проговорил:
– Тише! Государь кончается.
Собравшиеся в кабинете приблизились к умирающему. Глаза царя без всякого выражения смотрели в пространство. Боткин, слушавший пульс царя, кивнул головой и опустил окровавленную руку.
– Государь император скончался, – объявил он твердым голосом.
Княгиня Юрьевская, побледнев, вскрикнула и рухнула на пол, остальные встали на колени…»

На месте убийства императора в 1883 г. воздвигнут храм Воскресения Христова («Спаса на крови») – выдающийся памятник архитектуры, одна из главных святынь Санкт-Петербурга.
В Киеве Мариинский палац (ныне резиденция президентов) назван в честь жены Александра II, Марии Александровны.