Катромский Николаевский монастырь и его окрестности : ВГД

Катакомбный Священномученик отец Клавдий Коломягинский
Виктор Антонов, Санкт-Петербург

Заканчивался первый год Второй мiровой войны. Уже девять месяцев немец стоял у стен Ленинграда. Более полугода длилась страшная блокада. Двести семьдесят дней, напрягая все силы, защищался город. Девять месяцев рвались на его улицах снаряды и бомбы. От голода в нем умирали те, кто остался, не успев эвакуироваться; от ран — солдаты, воевавшие на фронте.

Изможденные голодные горожане молились в немногих служивших православных храмах. Их было лишь семь, и по воскресеньям все они были переполнены. Более года оставалось до ночной беседы в Кремле между Сталиным и митрополитом Сергием (Страгородским), которая ознаменовала примирение безбожной диктатуры с подчиненной митрополиту группой последователей (ныне – Московская патриархия, – ред.). С конца 1943 года власти стали открывать храмы, выпускать из лагерей священников и позволили верующим вздохнуть чуть свободнее.

Но ни до этого исторического компромисса, ни после него не прекращалось гонение на другую часть Русской Церкви — истинно-православных христиан, иосифлян-катакомбников, которые отвергали лукавую церковную политику, проводимую митрополитом Сергием, и исповеднически отстаивали чистоту Истинной Православной веры. В этих верующих и их пастырях, загнанных в подполье, катакомбы, большевики видели своих самых принципиальных и стойких идейных противников и потому боролись с ними, даже во время войны, с безпримерной жестокостью и целеустремленностью.

17 июня 1942 года (все даты — нов. ст.) в скромный деревянный дом, стоявший на углу Березовой улицы и Парголовского переулка, 20, в Коломягах — северной окраине тогдашнего Ленинграда, пришли два чекиста — Елисеев и Мутуль. Предъявив ордер, они начали в доме тщательный обыск, во время которого обнаружили на чердаке тайную церковь. Когда многочасовой обыск кончился, чекисты арестовали хозяина дома — столяра Анатолия Федоровича Чистякова и скрывавшегося у него пожилого архимандрита Клавдия ( в мipy — Константина Софроновича Савинского), бывшего насельника Киево-Печерской Лавры. Вместе с ними была задержана монахиня Евдокия (Дешкина), духовная дочь и помощница о. Клавдия. Началось уголовное дело по статье 58/11, которое завершилось через два месяца — 12 августа, расстрелом всех троих на Шпалерной, в подвале Большого дома.

file.php?fid=169609&key=1121041161

Священномученик Архимандрит Клавдий (Савинский) в 1942 г.

Для о. Клавдия это был уже второй арест. Первый тоже имел место в Ленинграде, хотя родился архимандрит в Украине, в 1882 году в деревне Снеткове Подольской губернии, в крестьянской семье. До 1925 года он жил в Киеве, поступив в начале века в его знаменитую Печерскую лавру, и сюда же вернулся после Первой мiровой войны. В 1920 году послушник стал монахом, а через три года — пресвитером. Прошло еще два года, и иеромонаха Клавдия, получившего сан игумена, киево-печерское священноначалие направило на свое подворье в Петрограде, которое подчинялось только ему, а не местному архиерею.

Когда братия подворья приняла Декларацию 1927 года и Успенский храм на Николаевской набережной Невы стал сергианским, игумен Клавдий в ноябре 1928 года ушел из него, ибо считал, что митрополит Сергий "допустил ряд отклонений от церковных правил", и стал служить в соборе Воскресения Христова ("Спас-на-крови") или в иосифлянских приходах, где почему-либо не было священника. Со временем он "приобрел почитателей мирян и монашествующих, главным образом из Иоанновского монастыря" на Карповке, уже закрытого безбожниками. По благословению Архиепископа Димитрия (Любимова) (будущий священномученик; +1936 г.) о. Клавдий, ставший в 1929 году архимандритом, тайно постригал женщин, желавших в мipy жить по-монашески. На квартире игумении Вероники из Воронцовского подворья он, например, совершил постриг тридцати четырех человек; в деревне Ратчино под Ямбургом, где ранее священствовал о. Никифор Стрельников — пятерых; в Кузьмине (близ Царского Села) — двоих.
file.php?fid=169608&key=748734535

Игумен Клавдий в 1920-е годы

Первый раз архимандрит Клавдий был арестован по делу иосифлян в Ленинграде 27 декабря 1930 года и по приговору судебной коллегии ОГПУ от 8 октября 1931 года получил пять лет исправительно-трудовых лагерей, отработав из них четыре года ассенизатором в Осинниках (близ г. Кузнецка в Западной Сибири) .

Имея после своего освобождения запрет жить в крупных городах, о. Клавдий в январе 1936 года прибыл в Новгород, где "существовал на случайные заработки, небольшую помощь, оказываемую племянником Кикой Федором Демьяновичем, работавшим в Донбассе по добыче угля". Помогали ему, вероятно, и бывшие прихожане из Петрограда. Постоянного места работы у ссыльного священника быть не могло — он был т.н. "лишенцем". Местное НКВД регулярно следило за ним через секретных сотрудников и проверяло соблюдение поднадзорного режима. В Новгороде и области жило тогда много ссыльных иосифлян, и они собирались по домам для совместных тайных богослужений. Известно, что о. Клавдий служил вместе с о. Петром Белавским (+ 1983) из Новгорода.

Осенью 1938 года батюшка по делам приехал в Петроград, остановившись "у одной очень верующей гражданки". Вскоре от знакомых монахинь, Александры и Евдокии, он получил из Новгорода письмо, "в котором сообщалось, что в мое отсутствие мною в Новгороде интересовались работники НКВД". О. Клавдий поэтому "обратно не вернулся, так как опасался ареста, и оставался проживать в Петрограде на нелегальном положении". Опасение было вполне обоснованным — "большой террор" хотя и пошел на убыль, но еще не закончился, и истребление духовенства продолжалось.

Для скрывающегося архимандрита начались тяжелые дни. Он попеременно, всего по несколько суток, жил у бывших прихожан Киевского подворья и Спаса-на-крови или у тайных монахинь, напряженно прислушиваясь к каждому звонку в дверь, который мог оказаться для него роковым. "В одном и том же адресе, как правило, больше 3 — 4 дней подряд не находился и не ночевал, менял их". Дольше всего батюшка прятался у Марфы Фоминичны Богдановой, проживавшей на Песочной улице, близ закрытого Иоанновского монастыря, воспитанницей коего она некогда была, и у монахини Евдокии (Дешкиной). "Бывали случаи, — вспоминал на следствии о. Клавдий, — когда выезжал за город и там ночевал под открытым небом или ездил днями по городу в трамваях, а иногда курсировал в поезде Ленинград — Малая Вишера и обратно .

По словам о. Клавдия, "при моем приезде в Ленинград я застал такое положение, при котором уже не функционировала ни одна иосифлянская церковь. Все религиозные обряды среди устойчивой части церковников-иосифлян могли совершать лишь священники-нелегалы. Видя такое положение, я стал восстанавливать свои прежние связи с иосифлянами, которых знал, а через них налаживать и новые знакомства". Служил батюшка тайно, по квартирам своих духовных детей, которым мог доверять. "Входящих в каждую отдельную группу собирал отдельно от остальных, с тем, чтобы нелегальные сборища ... не бросались в глаза окружению". За два предвоенных года никто подпольную общину не выдал...
file.php?fid=169607&key=826311273

Петербургские иосифляне во главе с Архиепископом Димитрием (в центре),
Епископом Сергием Нарвским и прот. Василием Верюжским (сидят)
возле храма Спас-на-Крови. Рядом с ними (в центре, стоят):
архим. Клавдий (Савинский) и свящ. Викторин Добронравов.
Третий в верхнем ряду – монах Алексий (Карцев),
четвертый – иподиакон Петр Сазонов

Ошибался покойный сергианский митрополит Иоанн (Снычев), историк Московской патриархии, когда писал об этом времени: "Паства же иосифлянская была фактически оставлена на произвол судьбы... В 1930 году иосифлянский раскол официально прекратил свое существование". Нет, после ареста епископата и духовенства, произведенного при молчаливой поддержке митрополита Сергия и его сторонников, ушедших в катакомбы иосифлян продолжали окормлять мужественные пастыри, оставшиеся на свободе. По словам знавшего ситуацию о. Клавдия, в Петрограде — центре иосифлянского движения — "очень немногие изменили свои взгляды на советскую власть и отошли от иосифлян к сергианам".

Получив в Киево-Печерской лавре хорошую монашескую подготовку и испив чашу гонений за веру, архимандрит Клавдий был, очевидно, опытным и достойным пастырем и потому привлекал к себе многих иосифлян, которые искали духовного окормления в годы "строительства социализма". Его наставления были простыми и мудрыми: "Молиться надо, где только есть возможность: в церкви, в поле, дома, стоя, сидя, лежа, в ходьбе, за работой. Как можешь, так и молись. Только молитва приведет к спасению".

Когда началась война и в городе усилился общий контроль, "мое проживание как нелегала, — рассказывал следователю о. Клавдий, — стало значительно опаснее в смысле разоблачения, и потому я начал думать о переселении в другое место... и примерно в июле или августе 1941 года переехал в дом (Чистякова) и поселился на чердаке". С хозяином дома в Коломягах батюшка познакомился годом раньше на квартире одной иосифлянки и, узнав о тайной церкви, "потом три-четыре раза бывал у него, до окончательного переезда". В это время Коломяги были тихим дачным пригородом, где жилье было в основном частным и потому более безопасным.

file.php?fid=169606&key=1349002508

Потаенный катакомбный храм на чердаке дома А. Ф. Чистякова в Коломягах

Сам Чистяков обосновался в Петрограде только о 1932 году, спасаясь от коллективизации. До 1929 года юноша жил в родной деревне Халчихе Вологодской губернии, помогая отцу по хозяйству. Когда отца раскулачили, он уехал сперва в Архангельск, а затем в Саратов, где познакомился со священником-иосифлянином о. Феодором из псковского погоста Каменка, который приехал забрать из тюремной больницы заболевшую жену. О. Феодор (он умер в 1934 году) дал адреса петроградского иоаннита Н.П. Болдина и его единомышленников — И.И.Белкова и И.П Абросимова. О существовании иоаннитов Чистяков впервые узнал в Архангельске от своей квартирной хозяйки.

Перебравшись с семьей в Петроград и устроившись в стройтрест, молодой столяр начал встречаться с бывшими иоаннитами, которые после революции были воссоединены с Православной Церковью, а в конфликте 1927 года встали в основном на сторону Митрополита Петроградского Иосифа (Петровых) (расстрелян в 1937 году). Поскольку только деревянная Троицкая церковь в Лесном тогда принадлежала иосифлянам, то Чистяков стал ходить в нее и там познакомился с другими истинно-православными христианами. Однако, по словам самого Чистякова, "примерно в 1937 году в Лесновской церкви сменился священник и дальнейшие богослужения стали проходить по новообрядческим правилам", отчего целая группа иосифлян перешла молиться в потаенный храм, который столяр устроил в своем, только что выстроенном одноэтажном домике в п. Коломягах. Следовательно, Троицкая церковь, бывшая под строгим присмотром НКВД, с 1937 года практически перестала быть — вопреки бытующему мнению – храмом в полной мере иосифлянским.

До о. Клавдия в чердачной церкви служил другой катакомбник — иеромонах Тихон (в мipy — Василий Николаевич Зорин), известный о. Клавдию с 1929 года по Александро-Невской лавре, где оный тогда подвизался. Именно на его петроградской квартире о. Клавдий был арестован в первый раз. Впоследствии о. Тихон проживал в Новгороде (видимо, имея минус после лагеря или ссылки) , "а затем, опасаясь репрессий со стороны органов советской власти, примерно с 1938 года перешел на нелегальное положение и стал проживать в г. Петрограде и его пригородах". Однако, с началом войны о. Тихон пропал. Скрываясь в поселке на станции Сергиевской (тогда - Володарская), он оказался на оккупированной германской армией территории и лишился потому возможности бывать в осажденном городе. Это, очевидно, его и спасло. После войны катакомбный батюшка поселился в новгородском поселке Окуловка, окормляя тамошнюю общину ИПЦ.

Паства катакомбной церкви в Коломягах насчитывала около двадцати человек, в основном, женщин — тайных монахинь или прихожанок закрытых иосифлянских храмов. Монахинями были: м. Арсения (в мiру — Евдокия Ефимовна Савельева), м. Ангелина (в міру — Людмила Дмитриевна Афанасьева), м. Нина (в міру — Евгения Николаевна Каменева), схимонахиня Георгия, умершая в блокаду. Монахиня Евдокия (Дешкина) провела девять лет в Преображенском Волго-Верховском монастыре Тверской епархии под г. Осташковым до его ликвидации летом 1929 года, после чего приехала в Ленинград и устроилась домработницей. Когда в 1930 году закрылся храм Спаса-на-крови, она вместе с другими иосифлянками молилась на квартирах, и "все это делалось со строгой конспирацией".

Конспирация соблюдалась также и в Коломягах. Дабы не привлекать внимание соседей, на службах присутствовало пять—шесть, максимум восемь—девять человек, считая и семью хозяина дома. "Поставив в известность наиболее проверенных лиц из числа своих духовных детей", архимандрит Клавдий проводил регулярные богослужения, включая исповедь, Божественные литургии и совершение треб. В лютую зиму 1941—42 года некоторые прихожане умерли от голода, другие настолько ослабли, что не могли добраться до церкви, кто-то эвакуировался. Поэтому исповеди часто были заочными, и их записи собирала и привозила в Коломяги м. Евдокия (Дешкина), которая также "разносила по иосифлянам причастие, просфоры, собирала заказы на поминание умерших, заочное отпевание и другие требы". Господь давал голодной женщине силы для ее святого служения...
file.php?fid=169605&key=1279168883

Дом А. Ф. Чистякова в Коломягах, на чердаке которого распологался катакомбный храм

Можно представить, как в тайной церкви праздновалось в ту зиму Рождество Христово. Снаружи стужа и мгла, света нет, окна плотно завешаны, чадят коптилки и мерцают лампады. На чердаке собрались лишь те, кто еще мог ходить. От печки идет живительное тепло. Звучит тихое пение монахинь. Перед иконами молится о. Клавдий — изможденный седобородый старец. В комнате тесно от молящихся, среди которых есть и дети. Когда раздается праздничный тропарь: "Рождество Твое, Христе Более наш, возсия мipови свет разума...", всех охватывает светлая радость, прогоняющая блокадные тяготы. После ночной службы внизу совершается праздничная трапеза — жиденький гороховый суп и травяной чай с маленьким кусочком черного хлеба.

По-видимому, так же праздновала Рождество и община о. Михаила Рождественского — другого катакомбного священника в осажденном Петрограде, который скрывался у некоей Марии Федоровны на Лейхтенбергской (тогда — Розенштейна) улице близ Балтийского вокзала. Батюшки хорошо знали друг друга, хотя ранее о. Михаил служил в Преображенской церкви пригородной Стрельны. Оба иосифлянина проходили по одному делу и сидели в одном лагере, только о. Михаил освободился двумя годами раньше. После ссылки он вернулся в Ленинград, но "жил нелегально, хотя часто бывал у своих детей в Стрельне". Катакомбники встречались друг с другом на молебнах, именинах или случайно, на улице.

Отцы исповедывались друг у друга, что видно из следующих слов о. Клавдия: "Во время войны я получил от Рождественского Михаила, через одну верующую из его знакомых, два письма, в которых, вместе с исповедью, сообщалось о том, что он жив и здоров, находится в Ленинграде, но адреса не сообщалось". Последний раз священники виделись зимой 1942 года, когда на квартире о. Рождественского они соборне служили молебен. О. Михаил был арестован в 1943 году, но избежал верного расстрела, прожив еще много лет (+1988 г., - прим. Ред.).

О. Клавдий был арестован годом раньше в Коломягах. На многочасовых изнурительных допросах, в том числе и в ночное время, следователи с садистской настойчивостью добивались от четырех арестованных признаний в "контрреволюционной деятельности в антисоветской подпольной организации". Эти допросы сломили в конце концов обвиняемых, они подписали сфабрикованные протоколы и подтвердили во время очных ставок версию следствия. И на бумаге появились слова: "Наша антисоветская организация имела своей целью сохранить иосифлянство как религиозное, враждебное советской власти течение, всячески противопоставлять себя сторонникам сергианской церкви, идущей по пути поддержки советской власти".

Иосифляне, разумеется, не испытывали нежных чувств к советской власти, в чем архимандрит Клавдий сознавался совершенно откровенно: "Я лично был недоволен мероприятиями советской власти по отношению к церкви и восхвалял в своих высказываниях жизнь и условия деятельности Церкви и духовенства при царском строе". Но в этой неприязни была виновна сама безбожная власть, которая, однако, вменяла в вину иосифлянам естественные в отношении себя чувства, а также их исповедание своей веры: "совершали тайные религиозные обряды, привлекали через эти обряды к церковной деятельности чуждые ... элементы и вели среди них антисоветскую агитацию".

Удивительно, что ни во время следствия, ни на суде иосифлян не обвиняли в "шпионаже в пользу фашистских захватчиков", а это в военное время было стандартной формулировкой в борьбе с недовольными режимом, которая позволяла быстро заканчивать дело. В данном же случае дело велось с необычным для осажденного города бюрократическим педантизмом (были даже сделаны фотографии "места преступления", то есть, тайной церкви), и закончилось оно военным трибуналом, а не приговором т.н. "тройки". Просьбу "гр. Савинского" о помиловании, однако, направлять в Москву не стали и через девять дней после суда троих приговоренных расстреляли, а пятидесятисемилетнюю санитарку Анну Степановну Абрамову, полумертвую от дистрофии, на десять лет отправили в Рыбинский лагерь, откуда, правда, год спустя "сактировали" "по состоянию здоровья". В 1956 году ее "реабилитировали" и даже выплатили денежную компенсацию - тринадцать тысяч рублей. Посмертно был отменен приговор и Чистякову по заявлению его вдовы, по-прежнему проживавшей в Коломягах. В обосновании было написано: "принадлежность к иосифлянскому течению и совершение богослужений состава уголовного преступления не составляет... в материалах дела нет никаких доказательств того, что указанная группа иосифлян была антисоветской". Военный прокурор сослался при этом на сталинскую конституцию 1936 года, которая "гарантировала свободу религиозных культов" и действовала также в 1942 году! Шла "оттепель", и Хрущев, укрепляя собственную власть, разоблачал сталинский террор...

Но петроградские новомученики — архимандрит Клавдий, монахиня Евдокия и мірянин Анатолий в реабилитации не нуждались, они уже пятнадцать лет предстояли во славе пред Господом и Спасителем, во имя Которого пострадали от "безбожных и злых". Обычно считается, что в войну за веру не расстреливали, поскольку все верующие были настроены патриотично, и для борьбы с ними атеистической власти было невыгодно применять крайние меры. Однако, как показывают факты, для иосифлян делалось исключение, потому что в них эта власть видела не только своих несгибаемых противников, но и стойких борцов с сергианством, которое с первых дней своего возникновения стремилось любой ценой достичь соглашения с богохульниками и палачами.

В 1942 году этот всеохватывающий компромисс был уже не за горами, но его лицемерный и односторонний характер обличает пролитая в осажденном городе Св. Петра кровь трех православных исповедников. И после войны иосифлянам неизменно давали губительные двадцать пять лет заключения, мстя за их верность неповрежденному святому Православию.

Святыя Новомученицы и Исповедницы Церкве Катакомбныя,

молите Бога о нас грешных! Аминь.
ИСТОЧНИКИ:

1. Архив УФСБ СПб., д. П-25479, д. 20500, т. 2, л.516, т. 4. л. 1288 об.;

2. Ленинград в осаде. СПб., 1995, с. 446-447.

информация с http://www.catacomb.org.ua/mod...mp;pid=558

В Деревне Халчихе

137 Феодор Иван Чистяков 45 1872
жена его Мария Семенова 44 1873
дети их Андрей 13 1904
Иван 4 1913

«УТВЕРЖДАЮ»
ЗАМ. НАЧАЛЬНИКА УПРАВЛ. НКВД ЛО
Старший Майор Госбезопасности:
(ОГОЛЬЦОВ)
«29» июля 1942 года.
Обвинительное
заключение подтверждаю
Пом. Воен. Прокурора
г. Ленинграда
30/VII-42г. Военюрист [роспись]

ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
по след. делу № 2993-42 г.

по обвинению:
САВИНСКОГО Константина Сафроновича,
ЧИСТЯКОВА Анатолия Федоровича,
ДЕШКИНОЙ Евдокии Петровны и
АБРАМОВОЙ Анны Степановны,
в преступлений, предусмотренных
ст. ст. 58-10 ч. 2 и 58-11 УК РСФСР.

В июле месяце 1942 года УНКВД ЛО была вскрыта и ликвидирована созданная в Ленинграде и активно действовавшая антисоветская подпольная организация церковников иосифлян, последователей т.н. "Истинно-православной церкви".
Из активных участников данной организации разновременно были арестованы и привлечены в качестве обвиняемых по настоящему делу
САВИНСКИЙ Константин Сафронович, без определенных занятий, в прошлом служитель культа, архимандрит, с 1938 года проживавший в Ленинграде нелегально, судившийся в 1930 году за антисоветскую деятельность;
ЧИСТЯКОВ Анатолий Федорович, с 1937 года без определенных занятий, сын кулака;
ДЕШКИНА Евдокия Петровна, в прошлом монашка, без определенных занятий и
АБРАМОВА Анна Степановна, служащая больницы им. Ленина.

В процессе произведенного предварительного расследования по делу установлено, что антисоветская организация церковников иосифлян возникла в 1937 году на основе общности антисоветских и религиозных убеждений вошедших в е состав лиц.

Инициатором создания антисоветской организации, идейным и практическим руководителем проводившейся ею враждебной деятельности явился, нелегально проживавший в г. Ленинграде, иеромонах Тихон, ранее судившийся за контрреволюционное преступление.

В состав контрреволюционной организации входили приверженцы т.н. иосифлянского религиозного течения, возникшего в 1928 году из антисоветски настроенной части духовенства и верующих, проводивших борьбу в рамках существования легальной церкви с т.н. Сергиевским течением против признания последними Советской власти.

Однако, будучи вскоре разоблаченными органами Советской власти в их контрреволюционной сущности и последовавшим вслед за этим закрытием иосифлянских церквей, иосифлянское религиозное течение меняет методы своей враждебной деятельности, направляя ее на создание подпольных церквей, вокруг которых искусственно группировалась антисоветски настроенная часть верующих иосифлян.

Используя катакомбную церковь, как место концентрации и сборищ антисоветского элемента, церковники иосифляне сколачивали таким образом антисоветские группы и организации.

Так, в частности, в 1937 году под руководством иеромонаха Тихона возникла названная выше антисоветская организация церковников иосифлян, имевшая в поселке Коломяги свою нелегальную церковь, где на протяжении всех последующих лет отправлялись тайным образом религиозные обряды и проводилась антисоветская пропаганда. (л. д. 98-116, 168-182).

Из лиц, привлеченных по настоящему делу, в 1937 году в состав антисоветской организации вошел ЧИСТЯКОВ Анатолий Федорович, принимавший активное участие в устройстве в своем доме в поселке Коломяги катакомбной церкви.

По своему количественному составу антисоветская организация в этот период времени насчитывала около 8-9 человек.

В августе 1941 года взамен оставшегося на временно оккупированной немцами Советской территории иеромонаха Тихона к руководству антисоветской организации церковников иосифлян пришел скрывавшийся с 1938 года от органов Советской власти и проводивший в гор. Ленинграде нелегальную иосифлянскую деятельность, ярый приверженец монархического строя архимандрит Клавдий, он же САВИНСКИЙ Константин Сафронович.

Свою подрывную антисоветскую деятельность САВИНСКИЙ К.С. с первых же дней направил по линии расширения состава контрреволюционной организации, — привлекая в нее наиболее враждебно настроенных против Советской власти верующих иосифлян.

Так, в антисоветскую организацию САВИНСКИМ за сравнительно непродолжительный период времени были вовлечены ДЕШКИНА Е. П. (арестована), БОГДАНОВА М. Ф. (эвакуировалась), САВЕЛЬЕВА Евдокия Ефимовна (эвакуировалась), АБРАМОВА А. С. (арестована) и целый ряд других лиц.

Конечной целью антисоветской организации являлось сохранение в нелегальных условиях враждебного Советской власти религиозного течения из последователей т.н. "Истинно-православной церкви".

Отсюда практическая деятельность контрреволюционной организации в условиях войны и блокады немцами города Ленинграда сводилась к группированию вокруг подпольной церкви в Коломягах наибольшего количества верующих иосифлян, что и достигалось через систематически устраивавшиеся богослужения по иосифлянским правилам и проводившуюся антисоветскую пропаганду в форме восхваления дореволюционных условий жизни и опорочивания мероприятий ВКП (б) и Советского правительства.

На основании изложенного О Б В И Н Я Ю Т С Я:

САВИНСКИЙ Константин Сафронович в том, что с 1941 года являлся руководителем существовавшей в Ленинграде антисоветской организации церковников иосифлян, отправлял среди них тайные религиозные обряды и проводил антисоветскую пропаганду, — т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-10 ч.2 и 58-11 УК РСФСР.
Виновным себя в проведении организованной к.-р. деятельности признал. Изобличается показаниями обвиняемых ЧИСТЯКОВА А. Ф., ДЕШКИНОЙ Е. П., АБРАМОВОЙ А. С. и свидетельницы КАМЕНЕВОЙ Е. Н.

ЧИСТЯКОВ Анатолий Федорович в том, что с 1937 года являлся активным участником антисоветской организации церковников иосифлян, оборудовал у себя в доме катакомбную церковь, в которой систематически при участии ЧИСТЯКОВА устраивались тайные богослужения и проводилась антисоветская пропаганда, — т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-10 ч.2 и 58-11 УК РСФСР.
Виновным себя в контрреволюционной деятельности признал. Кроме того изобличается показаниями обвиняемых САВИНСКОГО К. С., ДЕШКИНОЙ Е. П., АБРАМОВОЙ А. С., свидетеля КАМЕНЕВОЙ Е. Н. и очной ставкой с обвиняемым САВИНСКИМ К. С.

ДЕШКИНА Евдокия Петровна в том, что являлась с 1941 года активной участницей антисоветской организации церковников иосифлян, была ближайшей помощницей руководителя организации САВИНСКОГО К.С., выполняя при нем роль связницы между участниками организации, присутствовала на нелегальных молебствиях и непосредственно помогала в отправлении религиозных обрядов, враждебно настроена к Советской власти и проводила к.-р. пропаганду среди своих единомышленников, — т.е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-10 ч. 2 и 58-11 УК РСФСР.
Виновной себя в контрреволюционной деятельности признала. Кроме того изобличается показаниями обвиняемых САВИНСКОГО К. С., ЧИСТЯКОВА А. Ф., АБРАМОВОЙ А. С. и свидетельницы КАМЕНЕВОЙ Е. Н. и очной ставкой с обвиняемым САВИНСКИМ К. С.

АБРАМОВА Анна Степановна в том, что являлась участницей антисоветской организации церковников иосифлян, посещала конспиративную церковь в Коломягах, где систематически устраивались тайные богослужения и проводилась антисоветская пропаганда, — т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-10 ч. 2 и 58-11 УК РСФСР.
Виновной себя в контрреволюционной деятельности признала. Кроме того изобличается показаниями обвиняемых САВИНСКОГО К. С., ДЕШКИНОЙ Е. П. и очной ставкой с обвиняемым САВИНСКИМ К. С.

Следственное дело № 2993-42 г. по обвинению: САВИНСКОГО К. С., ЧИСТЯКОВА А. Ф., ДЕШКИНОЙ Е. П. и АБРАМОВОЙ А. С. направить, в порядке ст. 208 УПК РСФСР, военному прокурору гор. Ленинграда для предания обвиняемых суду Военного Трибунала г. Ленинграда по ст. ст. 58-10 ч. 2 и 58-11 УК РСФСР.

Обвиняемых САВИНСКОГО, ЧИСТЯКОВА, ДЕШКИНУ и АБРАМОВУ с сего числа перечислить за военным прокурором гор. Ленинграда.

Обвинительное заключение составлено «28» июля 1942 года, в городе Ленинграде.

СТ. СЛЕДОВАТЕЛЬ 10 ОТД СПО УНКВД ЛО
Лейтенант Госбезопасности:
(СТРОГИН)

НАЧАЛЬНИК 10 ОТД СПО УНКВД ЛО
Лейтенант Госбезопасности:
(СОКОЛОВ)

«СОГЛАСЕН» НАЧАЛЬНИК СПО УНКВД ЛО
Майор Госбезопасности:
(БЕЖАНОВ)

С п р а в к а:

1) Обвиняемые САВИНСКИЙ К. С., ЧИСТЯКОВ А. Ф., ДЕШКИНА Е. П. арестованы 17/VI-1942 г. и содержатся под стражей во внутренней тюрьме УНКВД ЛО.
Обвиняемая АБРАМОВА А. С. арестована 14VII-1942 г. и содержится там же.

2) Личные документы обвиняемых сданы на хранение в 1 Спецотдел УНКВД ЛО.

3) Вещественные доказательства: фотоснимки с помещения, где была оборудована нелегальная церковь, приобщены к делу в отдельном пакете.

СТ. СЛЕДОВАТЕЛЬ 10 ОТД СПО УНКВД ЛО
Лейтенант Госбезопасности:
(СТРОГИН)

Катромский Николаевский монастырь и его окрестности

деревни предков по отцовской линии Халчиха,Мишутиха,Конечная,село Красково и еще в округе(фамилии Лопатины,Тупиковы,Киселевы,Шмуровы)