Хохловская волость (Смоленская губ.)

После прогулки по Рязаново, конечно, стоило бы дойти до Вербилова. Но, дорогие товарищи, это уже другой избирательный участок. Поэтому, подтянув штаны, пылим по Краснинскому большаку на закат. Ну, или куда он там ведёт. А ведёт он нас к речке Уфинья. По широкой запруде, оставляя по левую руку большой пруд, идём к отвороту на деревню Верхняя Уфинья. Именно Верхняя. Потому как неподалёку от впадения речки в Днепр имеется ещё и Нижняя.
Как и в Рязаново, тут было несколько владельцев. Большей часть деревни владели Брылкины, затем Иван Григорьевич Апухтин, но на 1764 год в Уфинье так же есть и поместье отставного драгуна Рославльского шквадрона Ильи Кузьмичёва. Рославльский шквадрон наследник полка Смоленской шляхты, предтеча Смоленского драгунского полка, который после 1907 года стал именоваться 3-м уланским Смоленским Императора Александра Третьего полком. Поищите на ресурсе Смолбатл тему «Смоленские полки на службе Отечеству», там много чего про этот полк мною написано. Скучно показалось Илье Куприяновичу в отставке и уже через три года он снова в строю – драгун Ландмилицейского полка, что стоял в селе Каспле. Также в Уфинье было небольшое имение отставного прапорщика Алексея Звягина. К 1777 году капрал Илья Кузьмищев снова в отставке. К 1789 году его именьице наследовал сын Леонтий Кузьмищев. Ну а через пару-тройку лет Иван Самойлович Рачинский, бригадир и кавалер, также подгрёб всё под себя.
Итак, кто же выбирал земских гласных в Верхней Уфинье в 1917 году.
Арсентьева Лукерья Прохоровна 30 лет
Арсентьева Мавра Прохоровна 20 лет
Арсентьева Мария Прохоровна 27 лет
Арсентьева Наталия Сергеевна 55 лет
Вавилин Карп Ильич 45 лет
Вавилина Мария Васильевна 21 год
Вавилина Февронья Ивановна 46 лет
Данилова Прасковья Сергеевна 23 года, муж её Данилов Герасим Данилович,рядовой 625 Транспорта всё ещё воюет. 13.09.1917 попал в госпиталь по болезни.
Егорова Агафья Трофимовна 22 года
Егорова Евдокия Романовна 23 года
Егорова Екатерина Захаровна 57 лет
Егоров Леонтий 67 лет
Егорова Мария Степановна 45 лет
Егоров Михаил Трофимович 21 год
Егорова Пелагея Трофимовна 23 года
Егоров Трофим Гордеевич 48 лет
Егорова Устинья Петровна 70 лет
Зубакин Аким Иванович 70 лет +Мария Кузьминична 65 лет
Зубакин Иван Акимович 39 лет + Мария Леонтьевна 37 лет
Зубакина Марфа Алексеевна 90 лет
Зубакина Матрёна Акимовна 25 лет
Игнатенков Осип Дмитриевич 42 года + Мария Александровна 34 года
Игнатенкова Софья Елисеевна 50 лет
Игнатьев Алексей Фёдорович 20 лет
Изгородина Анастасия Ивановна 21 год
Изгородин Иван Артёмович 50 лет + Варвара Фёдоровна 40 лет
Изгородина Евдокия Ивановна 22 года
Изгородин Иван Яковлевич 22 года
Изгородин Илья Артёмович 55 лет
Изгородина Мария Дмитриевна 23 года
Изгородина Мария Павловна 65 лет
Изгородина Марфа Емельяновна 47 лет
Изгородина Матрёна Ивановна 43 года
Изгородин Савелий Ильич 23 года
Курчаков Егор Иванович 50 лет + Агафья Ивановна 50 лет
Курчакова Зинаида Егоровна 26 лет
Курчакова Анастасия Симоновна 30 лет
Курчаков Терентий Иванович 28 лет + Христина Денисовна 26 лет
Лавров Афанасий Фролович 33 года + Анна Ивановна 27 лет
Лаврова Зоя Игнатьевна 39 лет
Лавров Арсентий Фролович 21 год (несмотря на возраст бывалый солдат, рядовой 310 Шацкого пехотного полка, дважды ранен в ноябре 1916 и в феврале 1917 года, после чего отправлен в отпуск для излечения на родину)
Лавров Изотий Фролович 25 лет
Лаврова Марина Евстафьевна 37 лет
Лаврова Улита Фроловна 20 лет
Новиков Гавриил Прохорович 37 лет (ратник 6-й Ковенской дружины ополчения, ранен под Ковно в августе 1915 года)

Прохорова Варвара Ивановна 21 год
Рябикова Вера Ивановна 29 лет (Рябиков Василий Егорович, вряд ли муж, потому как большая разница в возрасте, почти 10 лет, возможно брат мужа, слесарь, призванный в армию из Петрограда всё ещё воюет. Да не просто так, а в 24 дивизионном батальоне смерти. Распропагандированный, видать, парнишка, раз нацепил черно-алый шеврон и «адамову голову». Война до победного конца и всё такое. В сентябре 1917 исключён из списков батальона под Ригой по неустановленной причине).
Сипакова Ульяна Родионовна 80 лет
Кто ещё из уроженцев Верхней Уфиньи засветился в документах по ПМВ?
Кузнецов Илья Потапович, рядовой 87-й пехотный Нейшлотский полк, пропал без вести 22.06.1916 под фольварком Соловин.
Егоров Николай Леонович 21 год, рядовой 4-го Заамурского полка 20.01.1916 года был ранен на реке Днестре. Возможно, всё ещё воюет.
Курчаков Григорий Иванович 25 лет, рядовой 4-го стрелкового полка, в марте 1915 года слёг с дезентирией, и, похоже, не смог оправиться, так как в списках его нет. Страшная болезнь, почище немецких пулемётов.

Что-то устал я ноги в задницу вбивать. Хоть прогулка у нас и виртуальная, а протопали мы уже немало. Идти же ещё дальше. Непорядок. Может подрядится кто в Цурковке довезти меня до нашей следующей цели. Никто особо не торопится. Хотя вон в большом, похоже, зажиточном дворе, телега разгружается. Пока мужички что-то заносят в дом, приземистый крепкий кучер протирает соловую кобылу пучком сена.
-Уважаемый, до Савостёнок не подвезёте?
- А что заплатишь? – в серых глазах под густыми бровями кроется хитринка. Похоже, даже если ему в другую сторону, то за хорошую оплату довезёт куда надо. Собираясь в 17 год, выпотрошил я свою коллекцию нумизматики, и теперь в карманах прилично царского серебра. Только убей бог не знаю, как оно теперь котируется при Керенском то.
-Целковый серебром, - отвечаю, - настоящий полновесный николашкин.
Мужик враз повеселел. За серебро говорит довезу куды хочешь. Оно сейчас в цене, не то что енти новые бумажки. Сейчас разгрузят и поедем, обожди малость.
Как же приятно вытянуться на охапке сена в телеге, стянуть с утомлённых ног сапоги и смотреть в прозрачное голубое небо. Бродяга ветер гонит на восток стайки лёгких перистых облаков. Тишь, гладь да божья благодать. Дорога тянется по лугам вдоль реки. Скоро будут мосты через ручьи и Гороховка, а там уже по холмам по долам прямая дорога на Савостёнки. Возница мой, назвавшийся Федосом Климентьевичем, лихо сдвинув на затылок щегольскую железнодорожную фуражку с синими кантами без кокарды на чёрном бархатном околыше, болтает почти без умолку. Как бы не заснуть под скрип колёс да его бормотание.
- Батя наш, царствие ему небесное, в Алексино после реформы перебралси. Записался в общество и стал извозом в городе заниматься. Но про землю не забывал. Пахал, сеял, всё как мужику положено. Братец наш старший, Яшка, тот как подрос, уехал счастье искать, далеко, аж в самый Гельсингфорс. На заводе там работает, весточки шлёт, да нечасто. А мы с Иваном братом по батькиным стопам пошли. Возим грузы потихоньку, дрова, опять же, в Смоленске продаём. В 99 годе у доктора Ратнера земли прикупили, аж 9 десятин. На той земле и хуторок поставили. Его теперича в Алексино Климкиной горкой кличут. Что за доктор, спрашиваешь. Да еврей учёный, университет в Москве закончил. Дворян да купцов лечит за большие деньги. Тут тебе и почет, и уважение, и имение. К крестьянам ты его и не зови, не поедет. А у нас по дворам детишки мрут, ох тяжко. Хорошо хоть старшенький мой растёт, Петька, двенадцать годков уже. Прогневили мы чем-то с Фросей моей Господа, не живут детишки наши. Эх… У Ваньки-то вон полон дом детским смехом. Но главное, ты пойми, крестьянин на земле должен жить, на ней работать и с неё же и кормиться. Тогда правильно, тогда всё как богом заведено. А то вон, Иванов старшенький Яшка на железную дорогу ушёл работать. Деньгу зашибает. Нет, ну приезжает, конечно, к семье, по хозяйству отцу помогает. Да не то всё. На земле надо жить. Яшка хоть и медальку получил, на трёхсотлетие Романовых, да что та медалька. По мобилизации загребли и на войну. Хорошо хоть живой вернулся, тут по весне. Раненый, прихрамывает, но живой ведь. Ходит в город на митинги на всякие. Словоблудство одно. Теперича вот, новые какие-то появились, большевики. Мир-народам, земля-крестьянам. Мир да, нужен. В войне проку нет. А земля? Мужик наш до земли жадный, ежели дадут, прирежет себе столько, что и ухаживать не сможет. А земля без пригляда, это нехорошо. Бери себе столько, сколько сможешь обиходить. Тогда и будет тебе счастье. И земля родить будет, и сам будешь сыт, одет-обут. А митинги енти, революции… Ай, говорильня…
Не прошло и часа как остановились мы на высоком речном берегу. Уехал Федосей, получив свой заработанный серебряный рубль. А я огляделся. Ох и красота вокруг. Посмотришь налево – за речкой большая деревня, поля вокруг, простор. А за деревней зеленеет дальний дремучий лес. Направо тож деревня, да с церквушкой. Красиво, сады зеленеют. Ну да пойдём, зайдём в Савостёнки.
Что интересно, в документах по Первой Мировой войне нет ни одного упоминания о жителях этой деревни. А ведь не воевать они не могли, по мобилизации гребли всех и вся. Но ни раненых, ни больных, ни убитых, ни пропавших без вести. Пленных тоже нет. Заговорённые они тут все, что ли? Вот бы к той бабке попасть. Или дедку.
Гореленков Григорий Пименович 27 лет + Акулина Петровна 25 лет
Гореленкова Вера Осиповна 50 лет
Гореленков Евсей Иванович 20 лет
Гореленков Емельян Онисимович 35 лет
Гореленков Иван Онисимович 33 года
Гореленков Иван Прокофьевич 50 лет
Гореленкова Ирина Васильевна 25 лет
Гореленкова Маланья Емельяновна 50 лет
Гореленкова Мария Павловна 70 лет
Гореленкова Марфа Михайловна 25 лет
Гореленков Никодим Петрович 43 года
Гореленкова Пелагия Кузьминична 28 лет
Гореленков Петр Осипович 43 года
Гореленкова Ульяна Андреевна 80 лет
Гореленков Харитон Иванович 29 лет
Дудин Артемий Кузьмич 30 лет + Агриппина Васильевна 27 лет
Дудин Даниил Кузьмич 45 лет
Дудин Егор Иванович 65 лет
Дудина Екатерина Алфимовна 45 лет
Дудин Ефим Егорович 30 лет
Дудин Иван Егорович 23 года
Дудин Иван Кузьмич 45 лет + Матрёна Ананьевна 38 лет
Дудина Матрёна Ивановна 27 лет
Жуков Ананий Васильевич 85 лет
Жуков Василий Евграфович 27 лет + Анна Васильевна 28 лет
Жукова Василиса Трофимовна 60 лет
Жукова Клавдия Ивановна 26 лет
Жукова Мария Ананьевна 20 лет
Жуков Никита Евграфович 22 года
Жуков Никита Иванович 65 лет
Жукова Ольга Владимировна 25 лет
Жукова Пелагея Устиновна 30 лет
Жукова Прасковья Никитична 30 лет
Жуков Савелий Евграфович 32 года
Жуков Сергей Ананьевич 31 год
Жукова Татьяна Михайловна 60 лет
Жуков Трофим Сильвестрович 30 лет
Жуков Филипп Евграфович 28 лет
Зверькова Александра Лукьяновна 80 лет
Зверькова Анисья Андреевна 52 года
Зверькова Анна Сергеевна 27 лет
Зверькова Варвара Гавриловна 58 лет
Зверькова Варвара Самуйловна 50 лет
Зверькова Василиса Ивановна 30 лет
Зверькова Ефросинья Васильевна 65 лет
Зверькова Ефросинья Демьяновна 48 лет
Зверьков Иван Куприянович 59 лет
Зверьков Иван Петрович 26 лет
Зверьков Иван Савельевич 40 лет
Зверьков Максим Кузьмич 55 лет
Зверькова Марфа Гавриловна 35 лет
Зверькова Надежда Максимовна 20 лет
Зверьков Николай Гаврилович 42 года
Зверьков Петр Емельянович 50 лет
Зверькова Прасковья Петровна 25 лет
Зверьков Савелий Степанович 66 лет
Зверьков Тихон Иванович 20 лет
Зверьков Яков Николаевич 30 лет
Киреенков Денис Емельянович 55 лет
Киреенков Корней денисович 22 года
Кривенков Макар Емельянович 47 лет + Анна Михайловна 40 лет
Кривенкова Евдокия Макаровна 20 лет
Пимашков Василий Иванович 39 лет + Агафья Филипповна 35 лет
Пимашкова Ефросинья Корнеевна 75 лет
Пимашков Николай Иванович 42 года

Ох, уж мне эти Шпаки. «Перекрёсток семи дорог», блин. Хочешь, иди в Чекулино, хочешь во Фролы или Маторы. Но мы-то придерживаемся списков избирателей земских гласных, поэтому сменим берега речки Ефимьи на не менее высокие берега речки Бехли. Обзывают эту деревеньку Рафеево. Так она обозначена на карте знаменитого топографа с исконно русской и не менее музыкальной фамилией – Федора Федоровича Шуберта. А вот классный топограф (то есть имеющий классный чин) губернский секретарь Худырев и топограф унтер-офицер Громов, проводившие съёмку тех же мест в 1871 году, решили добавить немного русскости в название деревни. И стола она на их карте Ерофеево. Ну, да нам интересно знать, кто-кто в деревушке живёт.
Ананьева Агафья Федосеевна 30 лет
Ананьев Андрей Федосеевич 23 года
(рядовой, 37 Севский пехотный полк, в документах указано, что покинул полк по неуточнённым причинам. Сбежал что ли?)
Ананьева Екатерина Федосеевна 21 год
Ананьев Федосей Ананьевич 57 лет
Дрыгов Алексей Григорьевич 37 лет
Дрыгов Афанасий Григорьевич 27 лет + Евдокия Трофимовна 25 лет
(подпрапорщик 7-й роты 610-го пехотного Мензелинского полка, 27 июня 1917 года с контузией поступил в Алексеевский госпиталь в Смоленске. Выслужил мужик на сверхсрочной службе всё, что возможно для унтер-офицера.)
Дрыгов Павел Григорьевич 26 лет + Ефросинья Петровна 25 лет
Дрыгова Феврония Алексеевна 62 года
Кузьмичёв Петр Евстафьевич 43 года + Устинья Семёновна 35 лет
Лозникова Наталья Тимофеевна 40 лет
Лозников Павел Семёнович 24 года
(ефрейтор, 4-й стрелковый полк, комиссован по болезни с Румынского фронта 23.04.1917года)
Лозников Семён Сазонович 60 лет
Мартынов Александр Демьянович 41 год
Мартынов Михаил Лазаревич 37 лет
Мартынова Наталья Демьяновна 41 год
Мартынова Прасковья Лазаревна 25 лет
Мартынова Софья Ивановна 95 лет
Мартынова Степанида Васильевна 37 лет
Мартынова Устинья Михайловна 53 года
Мартынова Феврония Михеевна 42 года
Пупков Кузьма Петрович 32 года + Дарья Силаевна 32 года
Пупков Пётр Михайлович 58 лет + Мавра Сидоровна 60 лет
Пупков Сергей Петрович 25 лет
Пупкова Ульяна Николаевна 30 лет
Пупков Фрол Петрович 28 лет
А вот этот товарищ по сию пору в деревню не вернулся. Пупков Василий Петрович рядовой, 7-й Заамурский пограничный пехотный полк, ранен шрапнелью в грудь 22 мая 1916 года на Буковине. Находился на излечении в Херсонской губернии.

В конце августа 1871 года от деревни Пожарское, что в Хохловской волости Смоленского уезда вверх по течению речки Бехли по пыльной просёлочной дороге тащился, изнывая от жары, небольшой обоз. И не простой обоз, а вовсе даже военный. В пролётке, запряжённой парой караковых, сидели двое. Молодой человек в сюртуке с чёрным бархатным воротником и синими выпушками имел на плечевых погонах серебряного галуна один синий просвет и две звездочки. Кепи с чёрным бархатным околышем и светло-синими выпушками по жаре коллежский секретарь положил на сиденье рядом с собой. Его такой же молодой спутник, сидевший напротив, был затянут в темно-зеленый мундир с синими выпушками и галунной обшивкой воротника и обшлагов. В след за пролёткой, скрипя, катилась большая телега, на которой разместились трое нижних чинов. На заду телеги лежали большие кожаные кофры и разное оборудование укрытое рогожкой. Экспедиция Корпуса военных топографов производила съёмку Хохловской волости.
Остановившись на невысоком холме и выйдя из пролётки, молодые люди с интересом разглядывали открывшуюся их взорам картину. На высоком берегу речки разместилась небольшая, в три дома, деревушка. Избы в деревне стояли широко, окружённые хлевами, пунями, амбарами и прочими хозяйственными постройками. Направо от деревни вдоль речки зеленели огороды и участки, засаженные картофелем. По левую руку от деревенских домов двухсаженной ярко-зеленой стеной высился конопляник. Похоже, будет в этом году много пеньки на продажу. Справа от дороги поля, засеянные рожью, овсом и ячменём. До топографов доносилась тягучая песня, бабы жали рожь. По левую сторону дороги чернела свежевспаханная земля. На озимые пашут. К телеге на обочине вдоль вспашки шёл невысокого роста крепкий мужик в домотканине, лаптях и засаленном картузе на голове. Чиновник что-то сказал унтер-офицеру и тот направился к крестьянину. Тот, утерев пот со лба, достал из-под телеги большую запотевшую крынку, накрытую тряпицей. Кислый крестьянский квас, вынутый поутру из ледника и оставшийся холодным в тени под телегой, замечательно утоляет жажду в страду. Выпив почти половину крынки, мужик аккуратно вернул квас под телегу, вновь прикрыл горло корчаги тряпочкой, и с хрустом потянулся. «Эх, благодать божья!» - громко произнёс он и направился к ожидавшей его на пахоте лошадке.
Наблюдавший всё это унтер, отправленный узнать название деревни, застыл. А ведь действительно, благодать. В прозрачном голубом небе ни облачка. Яркое летнее солнце освещает насыщенный красками пейзаж. Яркая зелень огородов, конопляника и лугов на другом берегу речки, изумруд садов в дальнем имении, нефритовая полоска леса на горизонте и золото спелой ржи. И показалось недоучившемуся студенту Московского университета, что он что-то понял об этой жизни. О жизни простого русского крестьянина, вдали от суеты больших городов и железных дорог. Жизни, наполненной работой на земле, уходу за ней. Вон тот идущий по вспаханному полю мужик, полный доброй исконной мужицкой силы. Силы, которая получается от доброй простой еды и доброй работы. Он и есть основа и опора необъятной Российской Империи. Вернувшись к пролётке, унтер-офицер что-то увлечённо начал говорить чиновнику. Тот с удивлением посмотрел на подчинённого, хмыкнул и сделал отметку в своём блокноте.
Возможно, именно так появился на верстовых листах Смоленского уезда снятых губернским секретарём Худырёвым и унтер-офицером Громовым на месте деревни Браиловки новый топоним Божья Благодать.
Но вот пришёл новый 20 век, с его всеобщим учётом, безоговорочной верой в науку статистику, и чиновники уездного земства, составляя списки избирателей по выборам земских гласных в 19167 году, снова пишут Браиловка. Ну а кто же живёт посреди Божьей Благодати?
Бузанов Андрей Сильвестрович 42 года + Василиса Федосеевна 40 лет
Бузанова Ульяна Ивановна 70 лет
Морозова Анисья Петровна 20 лет
Морозов Гавриил Филимонович 27 лет
Морозов Демьян Иванович 48 лет
Морозов Евгений Филимонович 29 лет
Морозов Евдоким Демьянович 23 года
Морозов Марк Филимонович 30 лет +Мария Александровна 25 лет
Морозов Прохор Демьянович 25 лет
Морозов Павел Филиппович 32 года
Морозов Филипп Иванович 65 лет
Морозов Дмитрий Демьянович всё ещё воюет. Он рядовой 11-го пехотного полка. В ноябре 1917 года по болезни будет отправлен в Гжатский лазарет Всеросийского Союза Городов.
Скоро наша экскурсия подойдёт к концу. Но для этого нам придётся пройти очень приличное расстояние. Из Браиловки есть прямая дорога на Хохлово, прямо к церкви Сошествия святого Духа. И вот посередине этой самой дороги на опушке леса притаилась небольшая деревушка Лукерщина. Вот её жители.
Карнеева Варвара Яковлевна 62 года
Лебедева Василиса Павловна 65 лет
Лебедев Егор Афанасьевич 27 лет (из-за хронического катара желудка будучи рядовым 52 пехотного запасного полка в октябре 1916 года лежал в госпитале. В феврале 1917 по той же болезни был комиссован из 527 Бельбекского пехотного полка).
Лебедев Пётр Сергеевич 20 лет
Лебедев Сергей Афанасьевич 42 года
Николаева Клавдия Никитична 22 года
Николаев Аркадий Никитич 50 лет + Лукерья Артёмовна 50 лет
Репина Авдотья Яковлевна 47 лет
Репин Иван Карнеевич 62 года
Репин Николай Яковлевич 21 год (ефрейтор 7-го Заамурского пехотного полка получил в мае 1915 года сквозное ранение плеча на станции Оконь. В Курской команде выздоравливающих)
Репин Яков Карнеевич 53 года
Сальников Исай Яковлевич 40 лет
Сальников Наум Яковлевич 49 лет +Мария Ивановна 48 лет
Пройдя от церкви через старый парк, мы снова на дороге к Церковищам и Пожарскому. Но не доходя речки свернём направо. И вот она, последняя точка нашей экскурсии – имение Марьино. Анна Константиновна потомок того самого отставного драгуна армии Петра Великого Осипа Белановича владельца сельца Крюково, который в начале 18 века окончательно закабалил моего предка по материнской линии Максима Фомича Чауса.
Беланович Анна Константиновна 22 года
Осипова Анастасия 25 лет
Редков Николай Никитьевич 47 лет + Мария Михайловна 37 лет
Савченков Григорий Демьянович 28 лет
Штофин Андрей Харитонович 40 лет + Мария Константиновна 35 лет
Вот ведь какой интересный человечек в Марьино оказался. Редков Николай Никитич (2(14).4.1870, г. Белый Смоленской губ. – 1935, Смоленск, похоронен на Окопном кладбище), педагог, общественный деятель, историк, краевед. В 1885 окончил Смоленское духовное училище, в 1891 — Смоленскую духовную семинарию, в 1895 окончил Киевскую духовную академию со степенью кандидата богословия. С 23.8.1896 — преподаватель русского и церковно-славянского языков в Паричском женском духовном училище в Бобруйском уезде Минской губ. В 1906 переведен в Смоленск, где с 14 августа того же года стал преподавателем геометрии и дидактики в епархиальном женском училище. С 4.1.1913 по май 1916 – редактор «Смоленских епархиальных ведомостей». Продолжил начатое И. И. Орловским изучение прошлого Смоленской епархии, собрав 36 описаний приходов. Был автором нескольких печатных работ по истории, в том числе Смоленщины, вышедших отдельными изданиями и в сборниках. Состоял в Смоленской губернской ученой архивной комиссии (действительный член с 3.4.1908, член правления с 10.1.1909, библиотекарь с 10.1.1909 по 6.4.1912). Входил в Смоленский церковно-археологический комитет, где с 3.2.1911 по 11.5.1912 в должности делопроизводителя. В 1912 — член бюро для руководства экскурсиями учащихся по г. Смоленску. Во время Первой мировой войны участвовал в работе Смоленского епархиального комитета помощи жертвам войны. Награжден орденом св. Станислава 3-й степени. Статский советник. После событий 1917 преподавал в смоленской школе 2-й ступени. Оставаясь верным православию, состоял в братстве Пресвятой Богородицы Одигитрии (при соборе) и его совете. Был привлечен к известному процессу над смоленскими церковниками за сопротивление изъятию ценностей из православных храмов (проходил 1–24 августа 1922 г.). Признан виновным по ст. 119 УК РСФСР и приговорен к трем годам принудительных общественных работ условно с отбыванием наказания в виде шестичасовой еженедельной деятельности по ликвидации неграмотности (в течение года). В 1922–1933 работал счетоводом на железной дороге (около 3-х лет), а затем статистиком в облпромкассе. 7.9.1933 был арестован по обвинению в «контрреволюционной деятельности и принадлежности к контрреволюционной организации», 10 сент. в связи с отсутствием достаточных материалов дознание в отношении его было прекращено, а сам он освобожден из-под стражи.
Сочинения: Город Смоленск в его прошлом и настоящем. СПб., 1905; Дело о предании себя сержантом Серебряковым Сатанаилу. М., 1912; Рассказы о 1812 годе. (отрывки из дневника А.А. Лесли). Смоленск, 1912, оттиск из «Смоленской старины»: Вып. II]; Смоленские партизаны в 1812 году (Документы и материалы). Смоленск, 1912 г. Историко-статистическое описание церквей и приходов Смоленской епархии (Вып. 1: Бельский уезд. Смоленск, 1915) Сия информация с сайта Генеалогия.ком.

Хохлово и Рачинские
Изначальная история Хохлово – тайна покрытая архивной пылью. Считается, что деревня основана в 1614 году великопольским шляхтичем Яном-Казимиром Рачинским, получившим земли от короля Сигизмунда. Однако такого привилея в польских документах не находилось. Но вот в книге Владимира Анатольевича Прохорова «Смоленщина в документах литовской метрики первой половины XVII века» находим:
101:228 об. – Марциану Корвину Госевскому (Gosiewski), войсковому Смоленскому, ротмистру, в уезде Смоленском в вол. Дубровенской в урочище Хохле, на верховье ручья Хохлы, 30 волок на фольварк, 1625 г.
Данная запись снимает все споры о названии деревни. Считалось, что название Хохлово пошло от причёсок украинских крестьян, которых польские паны завезли на Смоленщину. Но вряд ли польская администрация взялась заново переименовывать урочища и ручьи с малыми речками. И урочище Хохле и ручей Хохлы именовались так ещё и «при Москве». Так что нужно обратить внимание на невысокие холмы, промеж которых начинается и течёт вышеозначенный ручей.
Возможно, в будущем исследователи разберутся, построил ли Марциан Корвин Госевский фольварк, или же сразу продал или заложил землю. Но вот что мы знаем точно, что в списке осаждённым царём Алексеем Михайловичем в Смоленске в 1654 значится:

…от пани Софии Лукомской Михайловой Рачинской челядин Станислав Петрошевич с имений Плай и Хохлово сам-3
…Даниил Рачинский с Исакова и Нежейкова сам-2

…на квартерах от Большого вала вправо до Шейновской башни (через Гуркину) и от Шейновской до Науголоной Вагеровской (Богословской) Ян Вильгельм Рачинский с Казаринова и Егорья сам -3, с казачьей хоругвью и 61 защитником…

Можно только предполагать, что пани София мать Даниила и Яна Вильгельма, а старый Ян-Казимир уже умер. Как бы там ни было, после сдачи Смоленска Данила (Даниэль) и Иван (Ян-Вильгельм) Рачинские присягнули на верность московскому царю. В отписке из Смоленска в Посольский приказ с росписью Польских пленников и сказками их, и о желании их остаться в Российском подданстве или ехать в своё отечество: между прочим в росписи Смоленской и Смоленских пригородов шляхте и сказках за их руками, которые шляхта похотели остаться Великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича Великие и Малые и Белые России Самодержца в стороне служить Великому Государю в вечном холопстве, на странице 13 по Московскому выбору окладчиков значиться, что Данило Иванов сын Рачинский сказал (писано по-польски) «веры я Римской, а служить я хочу Великому Государю, Королевского Величества в сторону, из Смоленска я ехать и служить не хочу» (ГАСО фонд 202, фонд 6 дело 160, дело 196 ). Алексей Михайлович просьбу уважил, и Данила стал хорунжим в одной из рот смоленской шляхты. А ведь многие из смоленских шляхтичей, присягнувшие Алексею Михайловичу, были отправлены им на Закамскую черту.
Данила Иванович умер, не оставив наследников. В 1777 году полковник Самойла Иванович Рачинский получил из верхнего земского суда Смоленского наместничества 2-го Департамента «выпись», изъясняющую жалованные грамоты и отказные книги на имения его предков. В ней упомянуто, что в Смоленском губернском архиве в связке за 7185 (1677) год имеется челобитная Бориса и Ильи Рачинских в приказ княжества Смоленского с просьбой справить за ними поместья и вотчины, а также двор в городе Смоленске ранее принадлежавшие их дяде Данилу, та как кроме них родственников у Данила больше нет. На челобитной пометка думного дьяка Афанасия Зубова от 19 января 7185 (1677) года, о том что в заручной челобитной смоленского шляхтича Данилы Рачинского написано: «в Смоленском де уезде в Пятницком стану старинные вотчинные деревни, которые ему даны по привилеям Королевкого величества и по указу Отца нашего Государя блаженной памяти Великого Государя (Алексея Михайловича), деревни Привалова, Бокичева, Исакова, Бичагова, Болдырева, да в Бережнянском стану жалованные поместья деревня Колотовино да пустошь Латышево, да двор в Смоленске…» Так же в списке с королевскими привилеями от 28 февраля 1652 года написано, что повелено Петру Скрыдле с женой его в Смоленском уезде в Ветлицком стану деревни Привалова, Бокичева, Исакова, Бичагова, Болдырева с пустошами и со всякими угодьями и с крестьянами продать Даниле Рачинскому. А в выписи прав земских того же 1652 года июля в 3-й день написано: «Пётр Скрыдла и жена его Ядвига продали вечно бесповоротно деревни Привалова, Бокичева, Исакова, Бичагова, Болдырева с крестьянами и со всеми угодьями Даниле Рачинскому, а взяли пять сот коп литовских денег, а русских счетом двести пятьдесят рублей» (ГАСО, фонд 202).

Так же имеется список с купчей польского письма 1654 года 12 августа, что Павел Михайло Колонтай землянин воеводства Смоленского отдал двор свой в городе Смоленске Даниле Рачинскому за долг в четыреста золотых польских денег, а русским счетом за шестьдесят рублей».

Указом Великого Государя и Великого князя Федора Алексеевича от 21 января 7185 года деревни и двор были отказаны Борису и Илье Рачинским, с указанием в приказ княжества Смоленского боярину князю Юрию Алексеевичу Долгорукому и дьякам думным Данилу Полянскому, Панфилу Белянину и Петру Хвостову внести изменения в отказные книги (ГАСО, фонд 202).

5 апреля 7185 года смоленских грунтовых рейтар поручик Александр Василевский отказал деревни и пустоши в Ветлицком и Бережнянском станах, ранее принадлежавшие Данилу Рачинскому его племянникам Борису и Илье.

В королевском привилее 7141 года (1633) написано: «дано Яну Рачинскому в Бельском уезде Кочергино со всеми угодьями». В привилее от 7148 года (1640) Яну Рачинскому даны пустоши Морозова, Мошаново, Дурандино и Филипово. В третьем привилее от 7160 (1652) года повелено Фабиану Шноблеву уступить Рачинскому в Юрьевском стану деревни Егорье, Агримово, Мартиново и пустоши Козлово, Давыдово, Зедрино, Починок, Засково, Панково и Попово. Что Фабиан и сделал, взяв с Рачинского 200 рублей. В 7164 (1656) году Иван Рачинский получил жалованную грамоту на эти поместья и вотчины от московского царя.

За Борисом и Ильёй в отказных книгах также значились: «..в Бельском уезде в Юрьевской и Симановской волостях – село, двадцать шесть деревень да десять пустошей…Старинная их вотчина в Юрьевской волости в деревне Кочергино, деревни Шумаково, Осипово, Житково, Лисичино, Оствецово, Гаврилово, Спичино, Коркино, Забаново, Дурандино, Акулино, Морозово, Коробаново да пустоши Сивцово, Павловка, Филипово, Пашкино…в той же волости село Юрьево, деревни Зайково, Минино, мартиново, Фетюшино, Козлово, Прокудино, Князево, Толстиково да пустоши Мрагино, Бекетово, Попково, Сивино, Дуброво, Потимошево. Да старинная вотчина деревня Лавик, Починок, Кулево да пустоши Микольская, Холм, Клешшнино, Прохово, Сычёво, Агеево, Гавково, Миняево, Жуково, Подмошье и другие…».

13 мая 7194 (1686) года по указу Великих Государей Ивана и Петра Алексеевичей и по наказу боярина и воеводы Бориса Васильевича Бутурлина за приписью дьяка Осипа Татаринова жилец смоленский рейтар Степан Хруцкий ездил в Смоленский и Бельский уезды в поместья и вотчины, сёла и деревни и на пустоши Ильи Рачинского. Бывшие имения Данила Рачинского, которые достались Илье после раздела с братом Борисом, были поделены пополам между Борисом Рачинских и вдовой Ильи Федорой с детьми Иваном и Давыдом. Те же имения и поместья, которые по челобитью были пожалованы одному Илье Рачинскому остались за его вдовой и детьми (ГАСО, фонд 202).

Но Хохлова в этих бумагах нет. И это опять же задача для будущих исследований. А мы в РГАДА имеем за 1707 год под номером 8 от 25 марта «Дело по челобитью майора Ивана Брылкина, о справить за ним заложенных и просроченных ему стольником Петром Догановским в Смоленском уезде в Дубровенском стану деревню Хохлову, да и в Седлицком стану деревню Орлову с пустошами и со всеми принадлежащими к ним угодьями». Итак, Рачинские в конце 17 века утратили владение Хохловом.
При Петре Первом Иван Никитич Брылкин сделал неплохую карьеру, дослужившись до действительного статского советника. В 1725 году Иван Никитьевич Брылкин за свой кошт построил в Хохлово деревянную церковь, освящённую во имя Сошествия Святого Духа. К 1742 году деревней и окрестностями владела вдова Брылкина Анна Петровна. К 1761 году владельцем Хохлова и многих других деревень вокруг (Уфимья, Немощёнки, Рязаново, Киселёво, Величково, Церковищи, Вербилово, Запрудье, Круглово(Чаусы)) становится сержант Лейб-гвардии Измайловского полка Иван Григорьевич Апухтин, который был женат на внучке Анны Петровны Брылкиной Елене Александровне в девичестве Новосильцевой. Через 10 лет Иван Григорьевич в чине гвардии поручика выйдет в отставку. Но, по видимому, к гражданской жизни он был не приспособлен, и к 1773 году имение переходит к его вдове. Она владеет им до 1788 года, когда в записях церковно-приходской книги появляется новый владелец – отставной полковник Василий Яковлевич Вонлярлярский (ГАСО, фонд 48).
Неизвестно подорвал ли отставной полковник здоровье управляя таким огромным имением (до этого в его владении была лишь одна деревня –Лоево), или по какой другой причине скончался, но уже на следующий год Хохловом владеет его единственная дочь – Мария Васильевна. Девица в один миг превратившаяся в самую завидную невесту Смоленского уезда. И жених на белом коне не заставил себя ждать.
Иван Самойлович Рачинский, сын полковника полка Смоленской шляхты Самойлы Ивановича и Варвары Дементьевны Храповицкой родной сестры жены гетманича Петра Апостола. В 17 лет поступил солдатом в Лейб-гвардии Семёновский полк, где прошёл все ступени военной службы, получив 1 января 1786 года чин капитана гвардии. С 22 мая по 12 октября 1789 года откомандирован от полка с батальоном на гребной флотилии в финских заливах, где 13 августа со шведским армейским флотом в действительном сражении находился и за отличие был награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость». В 1790 году, спустя год после сражения со шведским флотом при Свенкзунде, была отпечатана брошюра, представляющая теперь библиографическую редкость. Неизвестный пиита (произведение приписывается подполковнику Суздальского мушкетёрского полка Дмитриеву Александру Ивановичу) высокопарным слогом восхищается подвигами офицеров гвардии и, пересыпая свое повествование аллегориями из мифологии, украшает цветами своего красноречия официальную реляцию принца Нассау-Зиген. Вот в нём помимо прочего: «…Идет Рачинский: твердость его удобна влиять отвагу в сердца самых малодушных; чело его изображает спокойствие духа; никакое препятствие остановить его не может: среди самаго сражения является в нем храбрый вождь и неустрашимый воин.»
И вот с тем же спокойствием духа в 1791 году овеянный славой гвардейский капитан взял на шпагу сердце Марии Васильевны Вонлярлярской, и в метрических книгах церкви Сошествия Святого Духа села Хохлова Смоленского уезда священник отец Тимофей впервые выводит «… отчины капитана лейб-гвардии Семёновского полка Ивана Самойловича Рачинского…». 1 января 1795 года, после двадцатидевятилетней службы Иван Самойлович Рачинский уволен в отставку с пенсионом и мундиром в чине бригадира армии.
В 1792 году у Ивана Самойловича и Марии Васильевны родился первенец – Василий, в 1793 году – Платон. 1 октября 1794 года родилась дочь Варвара. Она умерла от кори в возрасте двух лет. В 1796 году – дочь Александра. В 1799 году родился Иван Иванович (ГАСО, фонд 48). Проживал Иван Самойлович с семьёй в Хохлово, перестроив господский дом. Первый этаж был выстроен каменным, второй деревянным. Фронтон опирался на четыре колонны. Дом стоял посреди большого английского парка, над большим прудом на ручье. Всего было три запруды, верхняя из которых использовалась в качестве господской купальни, и была по дну выстлана дубовыми досками.
Хотя и жил Иван Самойлович в Хохлово, в 16 верстах от губернского города, но в общественной жизни принимал деятельное участие. В 1797 году удостоился счастья быть старшим депутатом дворянства при церемонии коронования Государя Императора Павла Петровича. В 1798 и 1800 годах избирался Смоленским уездным предводителем дворянства. Как бывшему военному Ивану Самойловичу в 1807 году было поручено организовать земское войско (народное ополчение) в Смоленской губернии, за исполнение чего Император Александр Павлович наградил отставного бригадира орденом Святой Анны 2-го класса.
В документах конца 18 века (ревизские сказки, и прочее) Хохлово начинают называть Троицким. А с чего это вдруг? Где найти ответ? Церковь в Хохлово была построена в 1742 году, и освящена в честь Сошествия Святого Духа. Но, вот записи о рождении у Ивана Самойловича Рачинского, капитана Лейб-гвардии Семёновского полка, дочери Варвары в 1794 году. А церковь-то уже названа церковью Живоначальной Троицы. Не это ли ответ на наш вопрос. И при записи о рождении Ивана Ивановича в 1799 году то же самое название. Судя по записям в церковно-приходской книге села Хохлово первая церковь была деревянной, и называлась церковью Сошествия Святого Духа. Видимо в конце 80-х годов 18 века церковь сгорела. И построили новую, во имя Живоначальной Троицы. Вот тогда-то и попытались переименовать село в Троицкое, по церкви. И писали так в документах до 1812 года. А в 1812 году, европейский сброд, который в Россию привёл Наполеон Бонапарт, церковь в Хохлово спалил. Иван Самойлович церковь отстроил заново. И освятили её снова в честь Сошествия Святого Духа. А в 1835 году его сыновья Василий и Платон построили в селе каменный храм.
Помимо имений в Смоленском уезде во владении Рачинского были сёла, деревни, лесные дачи, сенокосные луга, пустоши и рыбные ловли в Краснинском, Бельском, Поречском, Духовщинском и Дорогобужском уездах. И не раз приходилось бывшему гвардейцу поднимать свои связи в столице империи, чтобы урезонить не в меру ретивых соседей. Как, например, отставного майора Александра Ивановича Нелидова, который повадился рубить лес в лесной даче у сельца Боярщина из-за Креста в Бельском уезде. А надо сказать, что женат Александр Иванович был на Анне Михайловне Рачинской, так по-родственному лес тырит, авось прокатит. Но не вышло. Постановление Правительствующего Сената надолго успокоило жадного до древесины майора. Хотя ещё в 30-х годах Василий и Платон Ивановичи судились за лесную дачу у Боярщины с младшим братом Нелидова, гвардии поручиком Фёдором Ивановичем (ГАСО, фонд 2 опись 13 дело 174).
По окончании Отечественной войны Иван Самойлович в 1814 году берёт в Санкт-Петербургском Опекунском Совете кредит в 23 310 рублей. Деньги он использует для поднятия разорённых нашествием Наполеона имений. Сведений о смерти Ивана Самойловича нет, но можно предположить, что умер он в 1821 году. Потому как 10 декабря 1821 года Опекунский Совет обратился в Смоленское Губернское Правление с прошением о взыскании с имений отставного бригадира и кавалера Ивана Самойловича Рачинского просроченных выплат по капиталу и процентам. В уплату долгов ушли имения Рачинских в Дорогобужском уезде.
Все сыновья Ивана Самойловича пошли по стопам отца. 12 сентября 1811 года Василий и Платон поступили на службу в Лейб-гвардии Семёновский полк подпрапорщиками. В 1812 году во время всей ретирады от города Вильно до селения Бородино находились с полком, 24 и 25 августа были в резерве, а 26 августа в действительном сражении. За Бородинское сражение Василий был награждён знаком отличия военного ордена за номером 16695, а Платон 16696. Василий и Платон принимали участи в сражениях при Тарутине и Малоярославце. 18 декабря 1812 года братья произведены в прапорщики.

В 1813 году в заграничном походе. Участвовали в сражениях при Люцене и Бауцене. Если верить дневнику Пущина (а почему ему, собственно, не верить) Василий и Платон были офицерами 8-й роты Семёновского полка. За оказанные отличия в сражении при Пирне Василий был награждён орденом Святой Анны 4-го класса и Королевским Прусским Железным крестом. В этом сражении Василий был ранен в сгиб локтя правой руки пулей, с раздроблением кости и повреждением сухожилия. С 18 августа 1813 года в отпуске для излечения раны.

По Платону Ивановичу информации крайне мало, у Василия хотя бы послужные списки сохранились. Поэтому больше буду писать за Василия Ивановича.

В память компании 1812 года Василий Рачинский имеет серебряную медаль на голубой ленте.

13 января 1816 года Василий Иванович Рачинский произведён в подпоручики, 30 октября 1816 года в поручики. С 22 апреля 1819 года по 2 ноября 1820 года занимал должность полкового казначея. В штабс-капитаны произведён 15 декабря 1819 года.

А потом случилась Семёновская история. С сайта .histrf.ru:

Лейб-гвардии Семеновский полк был любимым полком императора Александра I. В 1796-1800 годах, будучи наследником престола, он сам командовал этой частью, а с 1800 года и до своей смерти был шефом полка. В первые годы своего царствования Александр I сохранял живую связь с жизнью семеновцев, лично подбирал в полк офицеров, заботился о его нуждах. Фактически, полк находился в прямом подчинении императору.

Такое привилегированное положение, внимание императора и прекрасный подбор офицеров, а также — не в последнюю очередь — совместно пережитые боевые впечатления офицеров и солдат полка в ходе Отечественной войны 1812 года и Заграничных походов, породили особую атмосферу в части. В Семеновском полку культивировалось уважительное отношение к солдатам и действовал негласный запрет на телесные наказания. Нижних чинов и их детей обучали грамоте по ланкастерскому методу, а наиболее достойным выдавались пенсии из капитала полка. Для офицеров действовала обширная библиотека. В целом, Семеновский полк в мирное время более походил на нечто среднее между аристократическим клубом и филантропическим обществом. С 1812 года полком командовал Я.А. Потемкин, который поддерживал в нем эту либеральную атмосферу.

В 1814 году Заграничные походы закончились, и для русской армии настало мирное время. Вместе с тем, в обществе усилились консервативные тенденции. Для полка это вылилось в постепенную ликвидацию его особого положения. Обострились отношения офицеров полка и главы Военного департамента Государственного совета генерала-от-артиллерии А.А. Аракчеева, которые и до того были натянутыми. С 1819 года независимый прежде полк вернулся в состав «петровской бригады», которая в свою очередь входила в 1-ю гвардейскую дивизию. Бригадой стал командовать великий князь Михаил Павлович, а дивизией — его старший брат великий князь Николай Павлович (будущий император Николай I). Они начали подтягивать в гвардии дисциплину, делать упор на фронтовое учение и урезать расходы полков.

Отношения полка и гвардейского начальства обострились после того, как Аракчееву и великому князю Михаилу Павловичу удалось сменить на посту командира семеновцев Потемкина. Его место занял армейский полковник Ф.Е. Шварц. У него не было ни связей с гвардией, ни воспитания, соответствующего аристократическому духу полка. Он был выдвинут Аракчеевым, разделял его взгляды на обучение войск и, видимо, должен был проводить эти взгляды на своем новом посту.

Новый командир был встречен офицерами подчеркнуто холодно и своими первыми шагами только усугубил отчуждение со своими подчиненными. Шварц стал обучать роты за ротных командиров, делая это грубо и с нарушением традиций полка. По некоторым данным, он позволял себе плевать в лицо солдатам и бить их. Телесные наказания снова вернулись в обиход. Подобное обращение вызвало ропот среди нижних чинов.

15 октября 1820 года солдаты первой «государевой» роты подали коллективную жалобу своим офицерам, а те донесли жалобу до вышестоящего начальства. Солдаты жаловались на то, что Шварц требовал безукоризненного вида обмундирования, которое приходилось приготовлять к бесчисленным смотрам днем и ночью. Жалобы вызвало и то, что расходы на изношенное обмундирование Шварц требовал покрывать из солдатских денег. Наконец, солдаты жаловались на телесные наказания, которым подвергались даже те нижние чины, которые были награждены знаком отличия Военного ордена («Георгиевским крестом»). Последнее было противозаконно.

Подача коллективных жалоб без спроса начальства была нарушением устава. В связи с этим, рота, подавшая жалобу, была арестована. Тогда стали происходить беспорядки в других ротах, пытавшихся заступиться за задержанных товарищей. Командующий Гвардейским корпусом генерал И.И. Васильчиков прибыл в казармы и арестовал уже весь полк. Следует подчеркнуть, что протест был ненасильственным и солдаты подчинились распоряжениям начальства.

Император Александр I находился в это время на конгрессе в Троппау. С донесением о беспорядках к нему отправился штаб-ротмистр Лейб-гвардии Гусарского полка П.Я. Чаадаев. Он вернулся в Петербург с приказом императора и через некоторое время подал в отставку. Император приказал раскассировать полк. Кроме того, восемь нижних чинов получили наказание шпицрутенами, после чего должны были быть отправлены на каторгу. Военным судом судились капитан Кошкарев и полковник Вадковский, которые приняли жалобу. Последний просидел в крепости три года. Однако и Шварц был отстранен от командования полком.

Петербургское общество было поражено решением Александра I. Наказание казалось несоразмерным содеянному. Скорее всего, император принял такое решение, потому что был убежден, что солдат подстрекали вольнодумные офицеры. Принято считать, что русского императора подтолкнул к крутым мерам консервативный канцлер Австрии князь К. фон Меттерних. В гвардии действительно были распространены настроения, близкие к декабристским. Вскоре после Семеновской истории в казармах Преображенского полка была найдена прокламация, в которой Александр объявлялся тираном и виновником случившегося с семеновцами. Однако не существует никаких свидетельств в пользу того, что офицеры были зачинщиками беспорядков.

Семеновский полк был фактически набран заново из исполнительных армейских офицеров. Общество столицы стояло на стороне старых семеновцев и фактически подвергла остракизму новых офицеров Семеновского полка. Последствия отчуждения между семеновцами и петербургским светом будут сказываться еще очень долго.

С другой стороны, весьма характерно, что ни Семеновский полк, ни другие части 1-й гвардейской дивизии не приняли никакого участия в событиях 14 декабря 1825 года. Среди раскассированных из Семеновского полка был один из лидеров декабристов Сергей Муравьев-Апостол. Многие другие участники декабристских обществ либо были связаны с полком, либо просто сочувствовали пострадавшим офицерам. В этом отношении Семеновская история была важной предпосылкой радикализации настроений в тайных обществах.

2 ноября 1820 года Василий Иванович переведён в звании майора в Муромский пехотный полк, 21 февраля 1821 года в Великолуцкий пехотный полк. 3 ноября 1828 года по высочайшему приказу уволен от службы за раною подполковником с мундиром и пансионом полного жалования.

Что мы ещё можем узнать из послужного списка Василия Ивановича: - по росийски, по-французски, по-немецки, арифметики, географии, истории и алгебре знает

- женат на девице Любови дочери помещика поручика Захара Малышева (на 1821 год). Будучи полковым казначеем Лейб-гвардии Семёновского полка, сдал деньги и разные вещи по шнурованным книгам во всей исправности. Сверх сего, по нахождении полкового командира полковника Шварца в 1821 году под арестом, возложено на него было высшим начальством сдать Лейб-гвардии Семёновскуий полк генерал-майору Удому по внутренней части, что было им исполнено во всей исправности, во удостоверении сего имеет по сему предмету квитанции. Под судом не состоял, взысканиям не подвергался (ГАСО, фонд 202).
Шестого февраля 1835 года отставной майор Иван Иванов сын Рачинский умер от горячки в селе Хохлово 35 лет от роду (ГАСО, фонд 48).
Итак, подполковники и кавалеры Василий и Платон Рачинские попытались стать рачительными хозяевами. Давайте посмотрим, чем владели братья Рачинские совместно со своей сестрой бригадирской дочерью девицей Александров в Смоленском уезде. Имение в Смоленской губернии и уезде в селе Троицком, Хохлово тож, сельце Одинцове и в деревнях: Резанове, Величкове, Лоеве, Церковище, Вербилове, Уфинье, Запрудье, Круглове (Чаусах тож), Завалишине, Одинцове, Заслонине Сушковщина тож и Киселёве дворовых людей и крестьян ревизских мужского пола 409 душ.
Принадлежащей к оному имению земли в единственном владении – 3282 десятины, в том числе пахотной – 1 436 десятин, сенокосной – 544 десятины, лесу строевого и дровяного – 692 десятины, усадебной и огородной земли – 518 десятин, неудобной -92 десятины, тягол на хлебопашестве – 191.
Ежегодного господского посева:
Ржи – 250 четвертей, ярового разного хлеба – 480 четвертей.
Ежегодного крестьянского посева:
Ржи -390 четвертей, ярового разного хлеба – 960 четвертей.
Промышленность крестьян состоит в хлебопашестве, занимаются извозами. Выгоды извлекаемые от разных произведений зависят от распродажи ими пеньки, озимого и ярового хлеба.
Строение господское, двухэтажный дом, нижний этаж каменный, верхний деревянный. Семь флигелей, скотный и конный дворы, амбары, два гумна. Все строения в хорошем состоянии. Плодовитый сад с оранжереями, приносящий ежегодно доходу в 500 рублей. Три водяные мукомольные мельницы и постоялый дом приносят ежегодно дохода – 1 500 рублей. А всё оное имение приносит за всеми расходами 15 000 рублей.
У подлинного тако: подполковник и кавалер Василий Иванов сын Рачинский, подполковник и кавалер Платон Иванов сын Рачинский, Бригадирская дочь девица Александра Иванова Рачинская, имеющая совершенные лета.
Сие описание удостоверяю – гвардии поручик барон Александр Петров сын Черкасов, уволенный по артиллерии поручик Иосиф Матвеев Залесский.
Что всё показанное в оном описании справедливо в том удостоверяю за отсутствием Уездного судьи заседатель Смоленского уездного суда Жданкевич.
Сие описание подтверждаю Губернский предводитель дворянства Аничков.
Сие описание почитаю достоверным и причин к имению не имею. 5 мая 1836 года Гражданский Губернатор Хмельницкий (ГАСО, фонд 1, опись 1, дело 112).
И всё бы ничего, но только это описание имений для получения очередного кредита.
Хотя Василий с Платоном пытались зарабатывать и другими способами. Некоторое время они управляли почтовой станцией на Краснинском большаке. В 1834 году Василий Иванович взял на откупное содержание на 10 лет у крестьян Рачевской волости Департамента Государственных имуществ мукомольную мельницу на речке Эсенной (так написано в документе) на Краснинской большой дороге, заплатив волостному голове Никите Трофимову 210 рублей ассигнациями задатка. Однако через некоторое время хитрый голова передал мельницу другому содержателю, а задаток Рачинскому так и не вернул. Смоленский уездный суд обязал Трофимова деньги вернуть, но тот только разводил руками, мол таких денег у меня нет. И обязался выплачивать по 5 рублей в год. Но и этих денег Василий Иванович не дождался. Все его обращения в Департамент Государственных имуществ остались без ответа.
В делах канцелярии Смоленского губернатора в 19 веке довольно часто встречается понятие "буйство крестьян". Некоторые из этих дел читаются прям как дюдюктив и боевик под одной обложкой. Начнём с 1849 года, деревни Голенищево Краснинского уезда. В июле 1849 года корчёмная стража (это такие хитрые люди, заведённые специально для борьбы с нарушением законов о государственной монополии) захватила у деревни Голенищево обоз из девяти телег с "корчёмным вином", то биш с самогонкой. Крестьяне, управлявшие телегами, разбежались и укрылись в лесу. По закону телеги и лошади были переданы в Краснинскую контору акцизно-откупного комиссионерства, а вино - в Краснинский винный магазин (то есть было очень неплохого качества), не выливать же). И вот у корчёмной стражи появился повод почаще проверять крестьян в Голенищево.
Деревня принадлежала двум помещикам - отставному полковнику и кавалеру Василию Ивановичу Рачинскому (по одну строну оврага, разделявшего дома) и отставному генерал-майору и кавалеру Осипу Абрамовичу Ленарскому (по другую сторону оврага).
И вот по указанию поверенного Краснинской конторы акцизно-откупного комиссионерства Боташева, кандидат на полицейскую должность поручик Бабынин с корчёмною стражею и понятыми (Жёрновского волостного правления старшиной Харитоном Степановым и двумя крестьянами деревни Прилеповки) 14 октября 1849 года отправился на обыски корчёмного вина в Голенищево. Первые два дома крестьян помещика Рачинского проверили без каких-либо эксцессов, корчёменого вина не нашли. Во дворе третьего дома стражу встретил крестьянин лет тридцати, который попытался запретить входить в дом. За ним во двор вышел пожилой крестьянин, выдавший такую фразу: "чего их тут слушать, хватай кол - гони их со двора". Затем старик выскочил на улицу и криком начал созывать остальных жителей деревни бить корчёмную стражу.
Государевы люди и опомниться не успели, как толпа крестьян с дрекольем набросилась на них. Корчёмная стража, понятые и Бабынин кинулись прочь из деревни. По показаниям кандидата на полицейскую должность, он пару раз пытался остановиться и успокоить крестьян, но видя их ожесточение на него, снова бежал. Бабынин собрал всех своих гна одной телеге и на галопе отвёз в Жёрновку, а потом и в Красный, где и доложил об инцеденте и потерях. А потери оказались не малые - три телеги с лошадьми и упряжью, шкатулка с деньгами (сто с лишним рублей серебром, собранных корчёмной стражей с питейных домов Краснинского уезда, да ещё шестьдесят рублей серебром собственных денег Бабынина), четыре меры овса, два пуда печёного хлеба, нагольный тулуп и панбархатный кисет с табаком и тремя рублями на серебро, принадлежащие служащему корчёмной стражи дворянину Лаппе.
Через пару дней управляющий Краснинскими питейными сборами Рафаилов со становым приставом Ловейкой и корчёмной стражей нагрянул в Голенищево. И в первом же дворе обнаружили телегу, на которой стояли бочёнок и баклага с корчёмным вином. Крестьянин, бывший у этой телеги, перемахнув через плетень, скрылся в лесу. Пока проводили обыск в доме, во двор заявился ещё один крестьянин с ведром самогонки. Он и попал в оборот.
Удравший же в лес, вернулся сам, так как в доме находился его сын. Он оказался беглым, проживающим уже более трёх лет в Голенищево. Назвался Сергеем.
Пристав Ловейка с уловом отправился в Красный, по дороге зашугав чуть не до икоты волостного старшину в Жёрновке. Это дало результат. Через пару дней волостное управление представило в Краснинский земский суд одну телегу с двумя лошадьми, шкатулку и кисет, правда пустые, и нагольный тулуп. Также были представлены зачинщики буйства в Голенищево в количестве шести человек.
На заседании земского суда, из того человечка с ведром водки попытались сделать главного корчёмника в Голенищево. Был он крестьянином помещика Ленарского, звали его Ефрем Степанович Стёпкин. Разливался он соловьём, рассказывая интереснейшую историю о том, что решил женить брата. Сосватал за него в Смоленском уезде девушку и решил семью невесты угостить. Уже собирался ехать в казённый питейный дом, как встретил на дороге неизвестных ему крестьян на телеге с бочонками. Что за люди он не знает, но именно они продали ему два ведра вина, по два рубля серебром ведро.
Так как в доме Стёпкина никаких корчёмных приспособ полиция не нашла, суд оштрафовал его на девять рублей серебром и отпустил на поруки, под расписку волостного старшины. Причём деньги Стёпкин отдал сразу (и откуда у него такие деньги???). Что интересно, пока рассматривали дело Стёпкина, беглый Сергей, по недосмотру десятских сбежал из присутствия.
Из шести крестьян из Голенищево - четверых отправили в Краснинский тюремный замок (их опознали и Бабынин и корчёмные стражники, как тех кто их гонял в первых рядах))). Вину никто из них не признавал, только один из них рассказал, что его дочка позвала с поля на двор, и когда он пришёл, корчёмные стражники убежали от него с криками, что твой барин, мол, за всё ответит. Двоих, хотя их и опознали как участников избиения, отпустили. Одному из них было 75, а другому 86!!! лет. Боевые старички! Дальше дело передали в Смоленский губернский уголовный суд. О судьбе крестьян более ничего не известно. Вряд ли что хорошее получилось (ГАСО, фонд 2, опись 49 дело 1043).
Бывали у Василия с Платоном и светлые денёчки. По вызову Смоленского губернского комитета по Лондонской выставке Василий Иванович Рачинский отправил в Лондон для представления на выставке смоленскую мелкую гречневую крупу. Королевская комиссия оставила о сих крупах похвальный отзыв, но никаких наград Рачинскому не присудила. Тогда подполковник и кавалер преподнёс королеве Виктории два мешка смоленской крупы в подарок, расписав все её полезные свойства для питания детей. Её Величество высоко оценила внимание подполковника Рачинского, и через полковника Фипса передала Василию Ивановичу золотую медаль лондонской выставки в знак своей к нему благосклонности.
Василий и Платон в 1848 году подавали в Правительствующий Сенат прошение о «возврате им, утраченного ранее предками графского титула, в уважение двухсотлетней преданности фамилии Рачинских престолу и Отечеству, отличной службы покойного отца их и их самих на военном поприще, и за настоящие его Василия хотя и слабые, но удостоенные Высочайшего Благоволения в 1847 году труды в должности Смоленского Губернского Предводителя Дворянства». Также ссылаясь на то, что в Царстве Польском одна из ветвей рода Рачинских имеют этот титул. Однако министра юстиции и генерал-фельдцейхмейстера Великого князя Михаила Павловича их доводы не устроили, в графском достоинстве братьям было отказано.
1854 год, над Хохлово, как и над всей страною веют ветры перемен. Качают верхушки вековых деревьев в парке, гонят волну в прудах, завывают под высокими потолками церкви Святого Духа, стучатся в оконные рамы. И тихо шепчут при этом "Реформа, скоро грянет реформа". И шёпот этот владельцы Хохлова Василий и Платон Ивановичи Рачинские услыхали. Да и задумались "А делать то что? Как жить дальше? Всю землю и имения забрать - не заберут, но доходы-то уменьшатся. Да и с отпуском крестьян - где рабочие руки брать для обработки земли?" И порешили удариться в бизнес. Да вот незадача, если в сельском хозяйстве они хоть что-то понимали, живя большей частью в Хохлово и управляя имением в его окрестностях, то в делах купеческих - не понимали ничего. Для того стали подыскивать себе компаньона из числа купцов. И нашли такого - гжатского купца Андрея Жукова. Василий, поехавши в Санкт-Петербург, поднял все свои связи и знакомства, и Главное Артиллерийское управление заключило с Жуковым в 1855 году три контракта на общую сумму более 15 тысяч рублей. Контракты дорлжны были быть испонены в 1856 и 1857 годах. Деньги по тем временам очень большие. Жуков обязался поставить в Киевский арсенал 30 000 четвертей берёзового угля (он использовался при производстве пороха), построить в Брянском арсенале каменную казарму и производить для нужд Управления в течение года перевозки из Москвы. Обеспечением контрактов послужили закладные на пустоши Рачинских в Бельском и Поречском уездах - Суборовка, Корытовка и Клешнино. Жуков взял у компаньонов денег для начала работ, что называется создал рабочий вид, понадувал щёки, но...ни черта не сделал. К концу 1856 года Главное Артиллерийское управление констатировало неисполнение всех трёх контрактов. В Смоленское Губернское правление были присланы бумаги об описи и продаже заложенных пустошей. Однако Рачинские в губернии "имели вес", и продажа земель застопорилась. Василий Иванович кинулся в столицу, пытаясь разрешить ситуацию и валя всю вину за неисполнение контрактов на "нехорошего человека" купца Жукова. Однако, военные ему по-военному чётко ответствовали - контракты обеспечены вашими землями, вот и подайте их сюды. От переживаний Василий Иванович скончался в Санкт-Петербурге 25 июля 1858 года. Его сын, корнет Александр Васильевич, в 1861 году вышел в отставку и попытался разрулить денежные дела дяди Платона и отца. Оказалось, что на Рачинских висят помимо контрактов с военными, ещё и два кредита (Императорскому Воспитательному дому Московского Опекунского Совета с 1823 года на 39 000 рублей, и Московской сохранной казне - 20 000 рублей с 1837 года) под которые заложены и Хохлово с окрестностями, и имения в Краснинском уезде. В общей сложности платежи по кредитам составляли до 6 000 рублей в год. А тут еще и дела с контрактами. Спасало только то, что Смоленское Губернское правление, не смотря на депеши из столицы, не спешило продавать имения Рачинских. Бельский и Поречский уездные суды тянули с описью и торгами пустошей. Вес и положение в обществе делали своё дело. Один раз торги всё же провели, но признали недействительными. Капитан Гедеонов и бельские купцы Спицын и Резников, купившие пустоши были в ярости и попытались оспорить решение об отмене торгов, но им отказали. Вся эта катавасия тянулась аж до 1873 года, когда Александр Васильевич Рачинский расплатился по долгу Главному Артиллерийскому Управлению, которого к тому времени набежало с процентами аж 29 с лишним тысяч рублей (ГАСО, фонд 2, опись 72 дело 342).
Платон Иванович в 1859 году был избран Поречским уездным предводителем дворянства, в каковой уезд и убыл для принятия должности.
От второго брака у Василия Ивановича Рачинского родились сын Александр и дочь Варвара. В год смерти отца Варе было всего 6 лет, а Александр служил корнетом в Митавском гусарском Принца Вюртенбергского полку. После отставки жил в Хохлово, разбираясь с наследством отца. В октябре 1861 года поверенный Платона Ивановича Рачинского предствил в Смоленское губернское по крестьянским делам присутствие объяснение, из которого видно, что Платон Иванович Рачинский совокупно с племянником своим корнетом Александром Васильевичем имеют земли в Смоленском уезде – 3162 десятины 2243 квадратных сажени, Дорогобужском уезде – 948 десятин 1804 сажени, в Духовщинском – 356 десятин 2130 саженей, Бельском – 2561 десятина 420 саженей и в Краснинском – 926 десятин. Сверх того Александру Васильевичу одному принадлежит в Бельском уезде – 914 десятин 1941 сажень и в Краснинском уезде – 1713 десятин 177 саженей (ГАСО, фонд 172, опись1, дело 98).
По реформе 1861 года крестьян наделили землёй из расчёта 4,5 четверти на ревизскую душу. Была образована Хохловская волость в селе Хохлово в составе 23 сельских обществ: Рязаносвского, Вербиловского, Запрудского, Воронинского, Арефинского, трёх Лубнянских, Бердибякского, Луговцовского, Шпаковского, Алексинского, Дроветчинского, двух Буценинских, Лявщинского, Солоновского, Коробцовского, Хлясинского, Хлевищинского, Тростянского и Витинского, заключавших в себе 1183 ревизских душ. Именно общества владели землёй и распределяли её между крестьянами по количеству едоков в семье. Александр Васильевич участвовал в комиссиях по определению качества передаваемой крестьянам земли, совместно с мировым посредником, подписывал уставные грамоты.
Помнится, оставили мы Платона Ивановича Рачинского, отставного подполковника и кавалера в конце 1860 года в городе Поречье. Отправился он туда, так как был выбран уездным предводителем дворянства. И как-то всё затихло. Нет про Платона никаких сведений. Когда умер, был ли женат? Совсем-совсем тихо.
Платон Иванович Рачинский скончался 3 сентября 1875 года. Было ему в ту пору аж 82 года. Оказалось, что Платон был женат на Евгении Васильевне. О ней, правда, так ничего я так и не вызнал. Но вот с племянником, Александром Васильевичем Рачинским, отношения у Евгении Васильевны явно были натянутые. 28 октября 1875 года она подаёт прошение мировому судье 4-го участка Смоленского уезда с просьбой ввести охранительные меры в отношении движимого и недвижимого имущества своего покойного мужа, что имеется в сельце Одинцове и фольварке Сушковщина. Состоявщий при съезде мировых судей Смоленского округа судебный пристав Никонович, был направлен в Одинцово, где наложил арест на всё имущество. Заведующий имением Яков Максимович Ольшанов, малость охренев от таких жизненных перипетий, в скорейшем порядке отправил в Хохлово гонца. Отставной корнет Митавского гусарского полка Александр Рачинский, к тому времени был уже далеко не тем мальчишкой, который в 1858 году под руководством дяди Платона разбирался с долгами своего скоропостижно скончавшегося папеньки - Василия Ивановича. В 1872 году он 9 месяцев состоял на должности уездного предводителя дворянства, знал и умел применять на практике законы Империи. К мировому судье 4-го участка было направлено прошение, в котором Александр Васильевич, приводя требования статей Установления Гражданского суда, доказывал, что судебный пристав был абсолютно не прав, наложив арест на движимое и недвижимое имущество в Одинцово. Имение состояло в совместном владении, право на имение самого Александра Васильевича не прерывалось. А ежели у вдовы имеются какие-либо имущественные требования, то оные решаются только через уездный суд, но никак не решением мирового судьи. Мировой судья 4-го участка, рассмотрев прошение Рачинского, направил к судебному приставу требование о снятии охранительных мер с Одинцово и Сушковщины. Об этом под расписку через частного пристава было сообщено и Евгении Васильевне Рачинской, снимающей квартиру в доме Хорева на МалоОдигитриевской улице. (ГАСО фонд 540 опись 1 дело 123)
К началу 70 годов 19 века Александр Васильевич, разобравшись с наследством, решил делать карьеру. С 5 апреля 1872 года по 1 января 1873 года отставной корнет Рачинский исполнял должность Смоленского уездного предводителя дворянства. Следующий раз Александр Васильевич баллотировался в 1883 году. 31 января 1883 года был утверждён в должности Смоленского уездного предводителя дворянства. 21 июля 1891 года был награждён орденом Святого Станислава 2-й степени за отлично-усердную службу, 22 сентября 1892 года получил орден Святого Владимира 4-й степени за 3 трёхлетия в должности уездного предводителя дворянства. 14 мая 1896 года Александр Васильевич был награждён чином действительного статского советника. 19 ноября 1897 года смоленский гражданский губернатор тайный советник Василий Осипович Сосновский получил от губернского предводителя дворянства Михаила Алексеевича Махова представление на награждение действительного статского советника Александра Васильевича Рачинского орденом Святой Анны 2-й степени, за более 15 лет выслуги в должности смоленского уездного предводителя дворянства. 3 февраля 1899 года Александр Васильевич был всемилостивейшее пожалован кавалером данного ордена. Орденские знаки были переданы Рачинскому канцелярией смоленского губернатора 7 августа (ГАСО опись 6 том 1 дело 131).
Женат был Александр Васильевич на Вере Александровне Вонлярлярской. Жена была младше его на 16 лет. Детей у пары не было. По роду своей службы Александр Васильевич много времени проводил в Смоленске, проживая у родственников Вонлялярских на Почтамтской улице. Имением в Хохлово занимался наёмный управляющий, обычно из дворян. Он нанимал рабочих для обработки земель, занимался сбытом урожая хлебов, продажей строевого леса и пеньки. В начале 20 века эту должность занимал Лаврентий Фёдорович Захаревский (ГАСО, фонд 1, опись 95, дело 836). По отчётам податного инспектора Смоленского участка Александр Васильевич Рачинский имел доход «от земли» - 5 360 рублей в год, от торговых предприятий – 750 рублей в год, от денежных капиталов – 800 рублей в год, и «от личного труда» - 6910 рублей в год (ГАСО, фонд. 863, опись 1, дело 179).
Летом 1885 года в Хохлово и окрестностях объявилась воровская шайка. У местного пономаря украли из овина рожь, у дьячка - свели со двора лошадь, а у Александра Васильевича Рачинского из ледника, сделавши подкоп под его фундамент, украли два пуда говядины, зайца, 14 бутылок квасу и медную кастрюлю. Яма от того ледника до сих пор в хохловском парке наблюдается -глыбокая однако. Полночи видать копали. В сентябре пробовали сделать подкоп под амбар Рачинского, но что-то не срослось. Наконец, в ночь с 28 на 29 сентября неизвестные, сломав пробой на воротах конюшни, увели у Александра Васильевича двух коней: светло-серого восьмилетку и тринадцатилетнего вороного. Рачинский написал жалобу в Смоленское уездное полицейское управление и параллельно в Канцелярию Смоленского губернатора.
И вот в марте месяце следующего года Смоленский уездный исправник доложился губернатору, что пристав 1 стана Смоленского уезда не смог отыскать ни украденных жеребцов, ни их похитителей, которые, по-видимому, покинули уезд (ГАСО фонд 1 опись 5 том 2 дело 56).
Усердно служа на должности уездного предводителя, Александр Васильевич практически не занимался Хохловым. Не было в селе ни фельдшерского пункта, ни пункта ветеринарного. Бесплатная библиотека для крестьян появилась только в 1905 году, на средства, завещанные смоленским меценатом Ф.Ф. Павленковым. Хотя на бумаге Александр Васильевич состоял и попечителем библиотеки, и председателем училищного совета при Хохловском двухклассном министерском училище (ГАСО фонд 7 опись 1 дело 53).
Согласно Памятной книжке Смоленской губернии на 1914 год действительный статский советник Александр Васильевич Рачинский, семидесяти четырёх лет от роду – почётный мировой судья Смоленского уездного съезда и председатель попечительского совета 2-й женской гимназии г. Смоленска.
Точная дата смерти Александра Васильевича неизвестна. Наследовали же ему дети его родной сестры Веры Васильевны в замужестве Вонлярлярской.