Письма в блокадный Ленинград ...

13/XII-43г.
Федорочка, родной мой!
Крепко целую тебя и обнимаю. Хочу очень обнять тебя крепко-крепко и по-настоящему. Я так боюсь тебя потерять. Я хочу возместить тебе и себе, конечно, за все «нормирование», как ты выразился. Очень меня расстроили известия об обстреле Ленинграда. Чувствуется в воздухе, что скоро конец, и поэтому, наверное, немец и злобится от бессилия своего. Теперь, после конференции в Тегеране, можно ждать многого, и самое главное, это предвидится второй фронт. Фединька, сегодня или вернее это были вчера днем (сейчас 12/XII 24 Москвы и 13/XII 4:00 местного) Анатолий Александрович снял ребятишек, но когда проявят и отпечатают — это большой вопрос. Может, мы приедем раньше. В этом случае ты, конечно, возражать не будешь. Лена готовится к концертному выступлению перед папусей. Репертуар у нее довольно обширный, и самое главное — она не застенчивая. А Татуська — это обезьянка. Подражает Лене во всем, но очень застенчивая и еще ябеда. Ленку отшлепаешь, а она бормочет: «Так и надо, слушайся маму». Требуют от меня санки, а они стоят 150 р. Я говорю: «Папа купит». Все, что ни попросят, все откладывается до папы. Учти. Ну а мама у тебя ничего не просит (удивительное бескорыстие), но требует многого. Федорочка, я тебе в предыдущем письме посылала свою карточку. Не знаю, понравится ли она тебе. Получили письмо от Полуяновых. Живы и здоровы. Мама очень обрадовалась. Фединька, если сможешь, то сделай себе пальто, а то потом будет еще труднее. Как Домочка, Александра Николаевна? Ей я написала письмо. Наверное, она его уже получила. Крепко тебя целую, мой любимый. Это письмо внеплановое, но мне стало так скучно, что я отбросила всю работу и написала тебе. Эх, сейчас бы лечь спать, но еще 6 часов работать, а потом надо идти сдавать подписку на газеты. Я газетный бог. У меня газета «Кузбасс». Целую крепко. Твоя Киса.

19/XII-43 года
Фединька, родной мой, целую тебя крепко-крепко! Получила твое письмо от 1/XII и одновременно от 16/XI, где-то задержалось. Ты просишь исполнить твою просьбу, написать, какая Таточка. Но я столько раз тебе писала о ней. Напишу еще раз. Она не кривая и не горбатая. Ножки у нее стройненькие, и сама она очень изящная, но только миниатюрная. Реснички очень длинные, как были, так и остались. Худенькой ее нельзя назвать, но и не очень толстая. Она такая же, как была Кира. Очень бойкая и языкастая. За словом в карман не полезет. Она очень забавно рассказывает. Почти через слово повторяет: «Ну и вот». Обижается, что мы смеемся над ней. Единственная изо всех дочек нормально просыпается. Лена и Кира, если ночью проснутся, то как лунатики. Кира тут встала ночью по делам, а потом, вместо того чтобы лечь спать, подошла к столу, а на столе лежали хлебные карточки, взяла ручку и все хотела что-то писать. Мы с матерью нахохотались вволю. Вертела она эти карточки, а потом спрашивает, почему они перерегистрированы. Мы ни слова. Походила и бухнулась спать. А один раз подошла к столу, взяла ножницы и стала резать книгу. Вот и оставь ее с ребятами. Лену разбудишь, так она все на себе теребит и что-то бормочет, а один раз встала, а на полу стояла кастрюля с супом, так она подняла крышку и пустила в суп. А Татка проснется, перемахнет через кровать (у нее такая же кроватка, как была плетеная, только деревянная, голубенькая), сделает все, что нужно, и самостоятельно заберется обратно. Очень любит жаловаться на всех, но на себя, конечно, ни-ни. Только скажи: «Давай отшлепаем Лену», как она уже ремень тащит. За все время, что проживаем здесь, первый раз получила сахар на всех 1.400, а то мы уже забыли, что такое сахар. Ну и пируем. Мама сварила его с молоком. Леночка лежит больная. Температура 40, грипп и ангина. Очень жаловалась на головку и кричит, что очень болит. Я испугалась, не менингит ли, но врач сказала, что от температуры. Вчера ночью до 41 доходило. Она ничего не ест, только просит конфетку. Ну, конечно, ей дам, а Татка тут как тут, и себе не могу отказать. Так мы столько прилопали, что нам попало. Погода у нас аховая уже недели две. Без конца буран, снегу навалило, и все метет. Все время идет снегоборьба, и все его не убрать. Человек 150 работает на станции каждый день для бесперебойного движения транспорта. А последние два дня с большим ветром и снизу вверх крутит. Ну а ребята ходили в детсад, ну и простыли. Тата перед этим два дня не ходила, а теперь Ленуся. Я сама только чуть-чуть поправилась после гриппа, но температуры у меня не было, и пришлось работать. Ой как тяжело было. Вчера днем еле доработала, а домой пришла и расстройство с Леной. Я тебе в следующем письме вышлю рост твоих дочек в сантиметрах.

Сейчас ночь. Ровно 12 Москвы. Осталось 6 часов еще работать, но я хорошо выспалась перед работой и поэтому мне сейчас работать легко (относительно). Один вызывальщик не явился на работу, и вот одним вызывальщиком орудую на две стороны. Ночью мы вызываем бригады на поезд. Ничего, справлюсь. В резерве держу бригаду — вдруг да что-нибудь случится, тем более что эта девица новая, может и не найти. Еще отмены поездов помогают. Начальник узнал о невыходе и испугался, вдруг я сорву поезд, а я ему говорю, что у стахановцев этого не может случиться. Ну пошел домой. Он как-то пришел утром и спрашивает: «Ну как, все благополучно, а то я спал и все волновался?» Если ему с утра ответишь, что что-нибудь случилось, так тебе же и попадет в первую голову. Так я теперь ему сразу отвечу, что все благополучно, а перед сменой уже скажу и сразу же бежать домой.
3:00 Москвы. Вот что значит расхвастаться. Пишу тебе, вдруг звонит оператор и спрашивает, где у меня бригада на Кемерово на 0:30, а уже было 0:20 — десять минут до отправления. Она мне сказала, что позвонит, когда посылать, ну я и успокоилась. Хорошо, поезд не был еще сформирован полностью, а то бы был скандал, получила бы в лучшем случае выговор.
7:00 Москвы. Сменилась и уже дома. Ленуське лучше. Принесла ей хорошую мясную котлету, но она не захотела есть. Лежит и напевает. Сейчас мама пойдет и купит молочка немного. Таткин и Ленин хлеб полностью отдала в детсад, и нам остается 1 килограмм хлеба на всех. Немного маловато, ну да как-нибудь. Я опять очень похудела, а мне этого очень не хочется. Ну, крепко-крепко тебя целую. Дочки тоже тебя целуют. Кире сегодня, а мне вчера приснилось, что мы приехали домой. Дождемся ли такого счастья? Целую. Твоя Киса.

6 января 1944г
Дорогой мой, хороший и любимый!
Крепко-крепко целую тебя! С Новым 1944 годом!
Годом нашей встречи. Встречала я его с очень хорошим настроением, так как от 1943 года мне больше ждать было уже нечего, а этот год — год больших надежд. Уж в этом-то году мы обязательно встретимся. Получила от тебя деньги 500 р, твою вторую премию. Спасибо тебе большое. Но твое письмо пришло раньше денег, и я решила их требовать, хорошо, что ты сообщаешь номера квитанций. Дома все по-старому, все здоровы. Лена готовит репертуар для встречи с папой. К Новому году Сильва прислал маме дополнительно 300 р. Он очень аккуратно высылает ей каждый месяц 300–350 рублей. И это был вне плана новогодний подарок. Мать растрогалась до слез. Ляля стала писать довольно редко. Тут меня ... (оторвано)
то ей в глаз уголь впился и ...
в поликлинику, а тут вдруг ...
на рентген стали посылать, проверить сердце ...
сегодня была — все в порядке, но конечно ...
хорошее питание, а его то и нет. Ведь ...
капли молока не видят и ни крошки масла, как
тут быть здоровым. В Ленинграде хоть на детей дают и жиры, и сахар, и крупу, а здесь ведь у них и карточек нет, только на хлеб. Дети не в почете.
8/I . Сейчас ночь, я на работе, холодно, и я сижу в пальто. У меня дома могла бы быть катастрофа с углем, но выручил Анатолий Александрович, привез мне 1/2 тонны угля, а то бы я пропала. Начались морозы, и сидеть без топлива. Мне еще 1,5 тонны должны с работы отдать, но угля у нас нет, и поговаривают, что больше и не будет. Мне они столько одолжения делают, что я не знаю, как мы с тобой сможем им отплатить или, вернее, отблагодарить их. Уголь здесь на вес золота. Но что я дальше буду делать, просто не знаю. Анат. Алекс. правда сказал, чтобы я не волновалась, но если бы ты знал, как мне тяжело принимать такие одолжения, тем более я не могу для них ничего сделать. У меня есть шерсть, так мне свяжут перчатки, и я подарю их Ольге Ивановне, у нее как раз перчаток нет. Но у меня тоже нет, выручает муфта. Сегодня сообщили о взятии Кировограда. Все очень хорошо, но «градов» много взято, а когда же любимый будет освобожден совсем? Я начинаю психовать, но толку-то от этого все равно не будет. Только здоровье портить. Неужели весной не поедем...
... (оторвано) ... что наверное
... хочу к тебе под крылышко.
... ... Ленка умница стала.
.... Ведь ей никто не говорил, что я через две ночи в третью работаю, а она сама высчитала. А Татка считает до двадцати. Сегодня ей в поликлинике сказали, что она уж очень бойкая для 3,5 лет. Она без всякого стеснения ответила на все вопросы, что ее зовут Таткой, что папа в Ленинграде и она на карте знает, где Москва и где Ленинград. Крепко целую тебя, любимый мой. Ты, наверное, заждался письма, но мне что-то все не по себе было. Между прочим, я хожу с 3/I на диетпитание, только кормят очень плохо. Вкусовые ощущения — ничего, и действительно диетка. Крепко целую. Твоя Киса.

Они вернулись в Ленинград 15 марта 1944г


Чернявская Зинаида Анатольевна (12.06.1910 гр)
Чернявские Кира (16.08.1932 гр)
Елена (23.12.1938 гр)
Наташа (03.06.1940 гр)


Лена и Тата с бабушкой Шурой (Александра Маркеловна Кузнецова (31.03.1889 гр))
на балконе своей Ленинградской квартиры на 6 этаже.

8 сентября – День памяти жертв блокады