деревня Батюнино

ГАРФ фонд 10035, опись 1, дело П46-517 л.96
В комитет Госбезопастности РСФСР
От Воронина Макара Антиповича
Г-на д.Батюнино, дом 26,
Ленинского р-на, МО
ПРОШЕНИЕ О РЕАБИЛИТАЦИИ

Вышепоименованный, Воронин Макар Антипович, родился в 1883 году, в семье крестьянина д.Батюнино, ране бывшей Нагатинской волости, Московского уезда, Московской губернии, а в настоящее время деревня Батюнино, Ленинского р-на МО, Воронина Антипа Андреевича. Отец мой всю жизнь занимался крестьянством, огородничеством на надельной земле. Хозяйство было середняцкое. А так же и я, до 1929 года занимался крестьянством на надельной земле, хозяйство мое было середняцкое, в хозяйстве имел: одну лошадь и одну корову. Свой надел обрабатывал своей семьей.

В 1929 году вступил в первый колхоз, и в его построение принимал активное участие, вместе с председателем от 5-ти тысячников. Со своей стороны я считал, что колхоз должен строиться по Ленинскому принципу, т.е на добровольных началах и показательным. Но ввиду того, так как некоторые крестьяне колебались входить в колхоз, то представители от рабочих 5-ти тысячников начали применять по отношению к таковым искусственное насилие, в виде переключения из середняцких хозяйств в хозяйства зажиточные и облагать таковые хозяйства твердым заданием на поставку овощей и облагать повышенным налогом. А у крестьян -середняков уже вошедших в колхоз в однокоровных хозяйствах обобществляют коров, с таким методом построения колхоза я был не согласен и голосовал против, считая такие действия неправильными, чем и навлек на себя подозрение, что я и впредь буду идти против их желания и меня при выделении кулацких хозяйств на заседании организаторов колхоза уже не приглашали. На данном заседании к хозяйствам зажиточных, но тружеников, был допущен полный перегиб, ибо 7 таких хозяйств были зачислены в кулацкие и, в последствии , они были раскулачены и высланы в Кузнецк.

Так как после объявления в печати статьи Сталина «Головокружение от успехов», первый наш колхоз распался и для построения нового колхоза к нам в помощь с/совету прислали представителей от рабочих 25 тысячников, которые главную роль в организации колхоза взяли на себя.

Ввиду того, что часть крестьян середняков тоже колебалась входить в колхоз , то 25-ти тысячники по отношению к таковым, тоже стали применять насилие, в виде обложения твердым заданием и повышенным налогом и при вручении извещений к тем крестьянам, которые протестовали против незаконного обложения их хозяйств повышенным налогом и твердым заданием на поставку овощей, заявили: «Если вы не хотите платить повышенные налоги, то входите в колхоз, будете платить как и колхозники». Видя такое незаконное действие со стороны руководителей при построении колхоза, у меня сложилось мнение, что хорошего в таком колхозе не будет, и я решил в колхоз не вступать. Я не оставляя крестьянства, поступил на производство, на завод ПЛОДОВОЩ в качестве рабочего, когда 25-ти тысячники узнали, что я поступил на завод, они и ко мне применили перегиб, прекрасно зная , что хозяйство мое середняцкое, они наложили мне твердое задание на поставку государству повышенного количества капусты, в количестве 8 тонн. Считая такое распоряжение незаконным, я выполнить его отказался, за что они наложили на меня денежный штраф в сумме 1500 рублей, каковой я тоже платить отказался, как незаконный, так как середняцкие хозяйства твердому заданию не подлежат. К тому времени задание по добровольной сдаче картофеля государству , мною было выполнено, а на поставку капусты извещения еще не рассылались. После того , как я отказался выполнить наложенное на мое хозяйство твердое задание на поставку капусты и штрафа в сумме 1500 рублей, представитель 25-ти тысячников, некто Белоусова, в содействии членов нашего с/совета в один прекрасный день в моем отсутствии, так как я ушел на работу на завод, взяли в колхозе несколько подвод и выбрали у меня из подвала всю имеющуюся у меня картошку в количестве 90 мешков, и всю свежую капусту, в количестве 2000 кочанов , и наложили печати на один дошник (чан) соленой кочанной капусты, которую они весной, не уплатив мне за взятое ни одной копейки. На мой протест на незаконные действия 25-ти тысячников и с/совета районному прокурору, последний не обратил никакого внимания. Спустя некоторое время , я был арестован и отправлен в Московскую Бутырскую тюрьму. В тюрьме я просидел до июня м-ца 1932 года и постановлением тройки ОГПУНКВД, был выслан в Северный край сроком на три года, не знаю за что, так как никакого допроса в тюрьме у меня не было. Одновременно со мной в город Архангельск были высланы мои односеленные крестьяне-середняки не вошедшие в колхоз, а именно : Баринов Василий Иванович, Барабанов Иван Павлович и Баринов Григорий Иванович. Все мы вместе были определены на работу в совхоз им.1мая, расположенный на берегу реки Северной Двины, недалеко от города Архангельска, при бывшей ранее Петровской крепости. В совхозе 1-го Мая я проработал 1 год и четыре месяца, т.е до 1 августа 1933 года. 1 августа 1933 года я по болезни, через врачебную комиссию, инвалидом 3-й группы получил право на выезд на родину. По возвращении на родину я проживал в своей семье, а когда здоровье мое поправилось, я поступил на работу в продовольственный магазин Первомайского р-на г.Москвы. В продовольственном магазине мне работать пришлось не долго, так как 11 декабря 1936 года был вновь арестован, не знаю за что, я не совершал никакого преступления, и отправлен в Московскую Бутырскую тюрьму. В последствии при следствии выяснилось, что причиной моего ареста был пожар в нашей деревни , нашего молитвенного дома. Этот молитвенный дом был закрыт и переделан под сельский клуб. В ночь под 10 декабря 1936 года в нем производили уборку, дом был деревянный, мыли стены и полы, а на ночь оставили непогашенную железную печку-времянку. Печка была неисправна, как видно выпал жар и произошел пожар. Но так как явного виновника пожара не было, то козлом отпущения посчитали меня, и я был арестован. Когда при расследовании выяснилось, что в пожаре я не виновен, я полагал что меня освободят из под стражи, но получилось совершенно другое, а именно: мне дали ложных свидетелей, одного моего квартиранта, некоего Коновалова Афанасия, который жил в моем помещении и не платил мне квартплату, которую я с него получил через нарсуд, за что конечно он мне и мстил, а другого секретаря нашего сельсовета Брюнчукову Александру, она же Королева, которая мне по моем возвращении на родину по отбытии срока наказания, заявила, что она действовала как свидетель под нажимом следователя. При очной ставке со свидетелями меня следователь спросил, знаю ли я этих людей, я , конечно , сказал что знаю, а их в моем присутствии спросил, знаете ли этого человека или нет, они сказали что знаем. А что спрашивал их следователь, и что они ему говорили , после того как меня увели из камеры следователя, мне не известно. В моем присутствии следователь никаких вопросов им не задавал по отношению ко мне. За время моего пребывания в тюрьме , мне было несколько допросов и характерно то, что всегда при мне следователь начинал писать протокол допроса со второй части листа, а чем заполнялась верхняя часть листа мне не известно. Я как ранее никогда не судившийся не предавал этому никакого значения, но как видно из хода дела, все эти верхние части заполнялись ложными показаниями, на основании этих показаний, члены коллегии особого совещания НКВД были введены в заблуждение, и приговорили меня , в моем отсутствии как преступника к 5 годам трудлагерей по статье КРД . 31 марта 1937 года я был отправлен в бухту Нагаево, а оттуда в совхоз «Эльген».

Весь данный мне срок наказания, я честно проработал в совхозе Эльген, с превышением на 8 месяцев. Срок моего наказания кончался 11 декабря 1941 года, а освобожден я был 26 июля 1942 года. В то время на материк был прекращен и я поступил на работу в тот же совхоз, но уже по вольному найму. В совхозе по вольному найму я проработал с 1 августа 1942 года по 15 октября 1945. 15 октября 1945 года я уже больным был вывезен на материк. Прибыв на родину , я возбудил ходатайство о прописке на жительство. В постановлении особого совещания, при определении мне наказания, никаких ограничений я не имел, несмотря на это паспорт мне выдали со ст.39 и в прописке мне было отказано. Но так как я был больным , выехать за пределы Московской области я не мог, мне была дана врачебно-инвалидная комиссия, которая установила, что без посторонней помощи и обслуживания я прожить не могу. На основании заключения врачебной комиссии мне было разрешено временно до вызова проживать на родине. Мой паспорт был у меня отобран и оставался в Люблинском паспортном столе. На таком положении я прожил на родине до июля месяца 1951 года и ни разу меня не вызывали, так как я все время был больным. В связи с отключением нашей деревни от управления Люблинской милиции и прикреплению к 1-му управлению милиции поселка Нагатино Ленинского р-на МО, при проверки документов, выяснилось, что я в управлении Люблинской милиции не прописан и паспорта моего там нет. В виду этого мне был выдан новый паспорт, с применением ст.39 и было предложено в 24 часа выехать за пределы Московской обл. Означенное распоряжение я счел незаконным, так как в определении особого совещания НКВД при вынесении мне наказания, никаких ограничений я не имел, и, выехать за пределы Московской обл. , я отказался. За что 23 июля 1951 года был арестован и 1 августа 1951 года был осужден на 1 год лишения свободы.

Данный этот срок наказания я честно отбыл в труд колонии Кромского р-на при городе Орле. 23 июля 1952 года я был освобожден и опять получил паспорт со ст.39, ввиду чего проживать на родине мне воспрещено. Повинуясь означенному распоряжению, я выехал на жительство в Тарусский р-он, Тульской области, где и проживал до амнистии 1953 года.
После амнистии я получил новый паспорт без ст.39 и , был прописан на жительство на своей родине, в своем доме в деревне Батюнино, где я родился и прожил всю свою жизнь безвыездно, за исключением времени проведенного в заключении.
Мое заключение: В настоящее время я имею 74 года от рождения. За всю свою жизнь, как при царизме , так и после революции, я не совершил никакого преступления, ни пред моей родиной, ни перед советским народом и революцией, ни пред советской властью. Но , несмотря на это, я по злобе людей, только за то, что я не пошел в колхоз, был так жестоко наказан. А именно:
1.У меня без всякой причины в 1931 году отобрали бесплатно весь урожай картофеля -90 мешков и весь годовой урожай капусты ,в количестве 2000 штук кочней свежей и 1 дошник соленой качанной капусты, в количестве 3 тонн.
2. Я в 1932 году был выслан в Северный край сроком на 3 года, не зная за что, где я потерял здоровье и получил ревматизм ног, и, не окончив срока ссылки, инвалидом вернулся на родину.
3. Спустя 3 года, как здоровье мое улучшилось, я только что было поступил на работу, но вторично был арестован 11 декабря 1936 года и осужден на 5 лет трудлагерей и выслан на Колыму, опять не зная за собой никакой вины, где я вместо 5 лет пробыл 9 лет, и вернулся оттуда совершенно инвалидом, без права проживания на своей родине, несмотря на то, что я не имел никаких по суду ограничений, был вынужден нарушить паспортный режим и опять был арестован в третий раз и осужден на 1 год лишения свободы.

Все три срока моего наказания, несмотря на то , что я был невинно осужден, как не совершивший никакого преступления, я отбыл честно и все время работая не за страх, а за совесть. За все время прошедшее в заключении я потерял свое здоровье, был вынужден потерять рабочий стаж, а вместе с тем , я вынужден потерять и право на получение пенсии.

В настоящее время жизнь моя приближается к концу и у меня единственная просьба к комитету ГОСБЕЗОПАСТНОСТИ снять с меня пятна репрессий, которые несправедливо на меня наложены.
26 апреля 1957 года М. Воронин

Означенное заявление было по случаю болезни задержано, в настоящее время я имею 76 лет от рождения. Прошу снять с меня незаслуженные мною репрессии. Все мною изложенное в настоящем заявлении – есть истинная правда.
31 марта 1959 года
Метки:
История Царицыно

Московский уезд