Деревянное и Деревянский приход Олонецкой епархии

Из черновиков будущих историй Деревянского прихода.
Листаю книгу.
«Лес .. Камень .. Вода...
У Онего две церкви, дома..»
- такая она – наша деревня. В другой книге записано от тридцатого января 1912 года, что у крестьянина Деревянского прихода деревни Деревянного Василия Васильева Кикинова родилась дочь Анна. Василиев Васильевичей Кикиновых было трое – этот, первый - такой вот:
«Почти двухметрового роста ....
Крестьянин, десятник на сплотке ...
Стекольщик, - да всё не сочту..».
В ту пору строительство в столице велось не каким-нибудь там трестом «ГлавСанктПеребургСтрой», а бригадами отходников. Отходники – узкие специалисты, собирающиеся в бригады для работы по подряду на конкретной стройке. Из каких-то уездов приходили плотники, из других каменщики, из Заонежья, например шли кузнецы, в чугунном узорочье Питера есть и их вклад. Наша, Ладвинская волость, посылала стекольщиков. То ли с подрядами в двенадцатом году не вышло, то ли из-за колючего характера Василия первого, а искал он в тот год работу единолично.
« В заплатанной старой поддёвке,
С алмазом, стеклом,
То прямой,
То вовсе смешной и неловкий,
Бродил он по Луге зимой.
Там вставит на праздники стёкла,
Там раму заменит в дому.....» .
Зиму провёл в поисках заработка, а по весне поспешил домой, пора приходила пахать. В феврале 1912 года царь Николай II ещё только утвердил устав «Акционерного общества Олонецкой железной дороги». До начала строительства оставалось два года. Конечно, с началом навигации, можно добраться на пароходе «Царь», выходящим по четвергам из Ст. Петербурга до Петрозаводска, да цена на билет уж больно кусачая, и навигация, дай бог, начнётся с началом июня. Так, что, добирался Василий пешком, да на перекладных.
«А тут, на последнем привале,
И впрямь захмелел без вина,
Как в душу ему наплевали
Два пьяных дружка-болтуна.
Сначала плели о наделе Земли.
А потом прямиком
Сказали Как плетью огрели:
Твою, мол, на прошлой неделе,
в обнимку нашли с лесником»
Скор на расправу оказался Василий, правда ли, злой ли наговор, а наутро:
« Не в топком осочном болоте
(Ты их обходила вокруг),
Не в поле на тяжкой работе,
- Погибла от мужниных рук.»
Священник, в графе о причине смерти, записал проще, «от побоев и асфиксии» и добавил, «по внезапной смерти, исповедана и причащена не была». Дети, числом шесть, остались на старшей, пятнадцатилетней Татьяне.
«Сироты... Татьяна-Татьянка,
Скажи как вину искупить.
Лицом ты, как мать северянка.
Тебе бы под горку на санках...
`Не в доме хозяйкою быть..»
Так вот и вышла Василию первому, сначала Вологодская, а потом Шлиссербургская тюрьмы. В 1917 новая пролетарская власть выпустила его как социально близкого. Снова женился, новых народил детей. В 1931 выслал был с семейством на остров Гольцы, что в Онего. Но свезло, выжил и вернулся в деревню, где и похоронен. И Анютка, выжила, и даже, выросла. Мало пока про неё знаю, я хоть и из Кикиновых, но не Васильевичей, а Ивановичей. Татьяна вышла замуж в Ужесельгу, за хорошего, говорят, человека.
Такая вот, простая история.
Цитируются «Метрическая книга данная из Олонецкой Духовной Консистории Петрозаводского Уезда Деревянского прихода Священноцерковнослужителям для записи о родившихся, браком сочетавшихся и умерших на 1912 год части первая «о родившихся» и третья «об умерших», поэма «Мать-мачеха» Г.В.Кикинова и протокол №3 от 21.07.1931.

Деревянное лето 1943

О фамилиях, о грамотности, и, о былой полезности попов.
Как правило фамилии в Деревянном образовывались от имени отца, либо деда, либо прадеда. Вот и Кикиновы не стали исключением.
А было так. Жил да был поп Ларион Иванов. Процедуру назначения попов на приходы надо ещё уточнить, но факт остаётся фактом по учётной сказке священнослужителей в 1749 году Ларион с успехом окормлял деревянскую паству. И был у попа брат Софрон. Пристроил Ларион брата пономарём в своей же церкви. Софронова первенца Ларион покрестил на греческий манер Кинтилианом. Деревня языками своими греческое имя обкатала да огладила, сыновей Кинтилиановых записывали, то Килтияновыми то Кикильяновыми, а пришла пора выбирать фамилию, то и вовсе, укоротили до Кикиновых. Всякие с тех пор были Кикиновы, в основном, конечно, крестьяне, много было отходников стекольщиков (вся наша волость ходила стекольщиками в стольный город Санкт-Петербург). Два брата Кикиновых дослужились до квартирмейстеров в Балтийском Флотском Экипаже. Николай Кикинов дважды избирался деревянским старостой. Был женоубийца Кикинов, натурально, задушил жену из ревности. Были самый настоящий полковник и брат его гулаговский сиделец. В тридцатые годы двадцатого века двое Кикиновых покончили с собой, один не вынес мучительной болезни, другой избежал таким образом неминуемого ареста, он служил персональным шофёром в одном из учреждений Петрозаводска, и после ареста шефа был бы следующим. Были поэт и писатель, писатель, правда, Кикинов по женской линии, оба, каждый в своё время, были редакторами республиканской газеты. Как и все, уходили Кикиновы и на Первую, и на Вторую мировою войну. Словом, всё как у всех. Не совсем обычно для карельской деревни то, что Кикиновых мальчиков всегда учили грамоте, видимо повелось так со времён Ларионова поповства. Мой 5 раз прадед Авдей Кинтильянов и брат его Гаврила точно были грамотными. Откуда я это знаю? Да от них же самих и знаю. Сохранилась записи брачных обысков деревянской церкви начала 19го века. Авдей пару раз расписывался за неграмотных односельчан, Гаврила, тот вообще, как говорит мой племянник, был популярным, его подпись лет пятнадцать подряд встречается в записях о браках. Судя по почерку, уверенному и беглому, Гаврила был вполне себе грамотей. Младший, из известных мне Кикиновых тоже из грамотных, на прошлой неделе стал доктором наук. Совру, если попытаюсь повторить тему его диссертации, если сокращённо, то «Можно и на Нобелевку». Учился в канадском Лондоне, немного в Сорбонне, защитился дома, в Канаде.