5. Я вам не скажу за ВСЮ Одессу, но... - Генеалогический форум

Ладно, суд да дело, я опять отвлеклась от главного.

Посчитав, что Улисс и Одиссей – один человек, я принялась подсчитывать его дочерей, потому как не могла забыть об Одиссее из книги самарского писателя, чьи контакты пока еще не были найдены. Вместе с умершей девочкой дочерей было шесть, а не восемь, как в книге. Очень смущало то, что «главной» героини – дочери по имени Александры Одиссеевны Схина – в таблице Греческой церкви не было, а та Александра, которая была, собственно, и скончалась в раннем возрасте.

(Потом-то я пойму, что в моей семье это не проблема, ибо моя четырежды прабабушка официально умрет и будет отпета в той самой Греческой церкви, а потом в течение еще 35 лет продолжит радовать мир своим вполне телесным присутствием и, скончавшись во второй раз, получит бонусное отпевание в той же церкви… Но это будет потом, а сейчас, то бишь тогда, я как-то напряглась)

Впрочем, детальное изучение книги и сопоставление намеков на всякие возраста-даты, дало мне приблизительный год рождения «выжившей» Александры: 1855. Раз ее нет в таблице, значит, возможно, что в Греческой церкви ее не крестили. Тогда – почему не там и ГДЕ вообще?

Вместе со второй Александрой количество девочек вновь составило 6. Это оооочень близко к цифре 8. Плюс – в книге Астахов намекал, что у его бабушки были младшие сестры (минимум, две), а с ними как раз получалась восьмерка. И опять-таки столь сложное совпадение – количество девочек, имя отца, место проживания – выходило за рамки всех теорий вероятностей мира. Но была одна вещь, которая рушила этот стройный концепт: наличие у Одиссея из таблицы сына по имени Василий и отсутствие такового в воспоминаниях Астаховых.

Василия, моего прапра, конечно же – а кем еще может оказаться этот человек?..

Сам факт рождения мальчика – наследника! – в бурно разрастающемся «цветнике» в те времена мог или даже должен был удостоиться получасового звона церковных колоколов, недельных народных гуляний в квартале, чеканки именной монеты из платины и, КАК МИНИМУМ, автоматической и нестираемой записи в мемориз генома всех потомков. Согласно моим подсчетам, разница в возрасте между Александрой Схина-Моисеевой (бабушкой Евгения Астахова) и моим – МОИМ!!! – Василием была не слишком большой, так что предположить, что старший брат затерялся в кубанской степи до того момента, как маленькая Сашенька вышла из младенческого возраста, даже я, со всей своей тягой к бредо-гипотезо-стяжательству, не могла. В таком случае… или сериал «Очевидное-невероятное» продолжается и Одиссей из таблицы не имеет отношения к Одиссею-отцу-Александры-Схина-Моисеевой, или… или Василия вычеркнули из семейных воспоминаний за какой-то проступок.
Моего Василия.
Вычеркнули.
?

***

Мучаясь всеми этими недосказанностями и невозможностью опросить первоисточник (с контактами писателя Астахова дела все еще обстояли никак), я параллельно пыталась разжевать еще пару загадок из той же книги «Река времен».
… в каждой, пусть самой дикой, самой иррациональной семейной легенде обязательно будет зерно истины. Иногда его сложно опознать – сказываются искажения векового «испорченного телефона» или особенности восприятия того, кто передал/сохранил воспоминания; иногда проще отмахнуться, обозвав легенду явным бредом, чем распутывать все хитросплетения… Иногда зерно столь мало, что пресловутая песчинка из океана покажется астероидом на его фоне… Но правда в том, что «истина где-то рядом».

В книге Астахова были описаны два эпизода из жизни неназванных сестер его матери, Александры.

Эпизод #1
«Надо сказать, что у двух маминых теток, в отличие от остальных, все же произошли в жизни события неординарные. <…>
Одна из них в детстве внезапно заболела какой-то непонятной болезнью, и вскоре умерла. Отпели ее в церкви, в именье на похороны стала съезжаться родня; приходили с близлежащих хуторов крестьяне, клали к гробу девочки букетики степных цветов.
Вместе с другими в дом забрела цыганка из табора, раскинувшего свои шатры на выгоне, неподалеку от именья. Она долго разглядывала умершую, потом сказала:
- Нельзя ее хоронить. Большой грех на душу примите, коли похороните живую…
<…>
- Как живую?! Она же скончалась!..
Решили привезти в имение доктора, который безуспешно пытался лечить покойницу – по-иному ее никак и не воспринимали. <…>
- У вашей дочери нет ни дыхания, ни пульса, у нее остановилось сердце, она холодна, как лед и все это длится уже три дня, а вы вдруг высказываете предположение, что девочка жива!
<…>
- Что будем делать, Одиссей?
- Не знаю… Я ходил в табор, нашел ту цыганку. Но она твердит свое: жива твоя дочь. <…> Нет, не будем хоронить! Боюсь…
Девочку вынули из гроба, положили в дальней комнате дома, поставили образа, зажгли свечи и пригласили двух монашек, чтоб они по очереди читали молитвы, и днем, и ночью.
Прошла неделя, девочка продолжала лежать бездыханная и холодная, но в то же время не было ни малейших признаков тлена. <…> К концу второго месяца девочка неожиданно открыла глаза и чуть сдавленным голосом произнесла:
- Кушать хочу…
Этот приглушенный тембр голоса, оставшийся на всю жизнь, был единственным последствием ее долгого летаргического сна.
- Мы, будучи детьми, радовались, когда тетя приезжала погостить в Ананьев, - рассказывала мне мама. – Она была безмерно добрая, ласковая с нами, очень полная и какая-то вся теплая, мягкая. Мы звали ее – тетушка Перина».

Вот строки моих тогдашних размышлений:
«Вся эта история представляется мне более чем странной. С одной стороны, такие вещи обычно не придумывают. С другой – в третьей четверти XIX века отпетую и объявленную умершей девочку не хоронят два (!) месяца, послушав какую-то цыганку?? Если в истории Ананьевского уезда имело место такое поразительное происшествие, как воскрешение из мертвых, весть о нем должна была облететь всю губернию, если не всю Империю, и попасть в газеты!».

Вот что я думаю прямо сейчас, пока пишу: в роду Схина восставшие покойники, очевидно, норма. Стоит поискать последователей культа вуду или африканскую ДНК. Гы.

А если серьезно, то я до сих пор ломаю голову…

У этой «тетушки Перины» был свой шарабан. Я думала (и пока продолжаю думать), что речь может идти о Екатерине Схино. Во-первых, Екатерина-Катерина рифмуется с Периной, а во-вторых, шарабан был бы очень полезной штукой для уездной повивальной бабки…

Эпизод #2
«Совсем непохоже сложилась судьба одной из младших сестер моей бабушки, Александры Одиссеевны. Юную красавицу, имя которой я, к сожалению, подзабыл, неведомым мне ветром унесло из херсонских степей в холодный и чопорный Санкт-Петербург. История умалчивает о том, каким образом провинциальная барышня из семейства среднего достатка сумела на равных войти в аристократическую среду столицы, как говорили тогда – в высший свет. Причем в ту его, достаточно закрытую часть, которая была приближена, если вновь использовать лексику того времени – к особе его Императорского Величества.
В общем, через какое-то время дошло до южно-российской родни несколько шокирующее известие о том, что легкомысленная дочь Одиссея пленила Александра Третьего, а проще сказать – стала одной из его любовниц».

И снова мои тогдашние размышления:
«Нам, конечно, далеко не все известно о жизни царей, но Александр III был одним из немногих правителей, которого не только современники, но и исследователи других поколений описывали как порядочного семьянина. Кроме того, в Придворном календаре во времена правления Александра III никаких упоминаний о девице Схина/Схино нет, да и отчество «Одиссеевна» мне не встречалось. С другой стороны… откуда-то взялась эта легенда?..».
Зерно-песчинку я все еще ищу.

***

В начале апреля я получила ответы их Херсонского и Усть-Лабинского архивов. Первый известил меня о том, что «документы по истории г. Ананьева отложились в госархиве в небольшом количестве, в них сведения, в т.ч. списки жителей города второй половины XIX- начала XX веков отсутствуют. В г. Херсоне в 1872-1920 гг. действовала Херсонская земская фельдшерская школа, в которой учились только юноши. При школе существовал повивальный институт (школа акушерок), где учились только девушки. В списках учащихся, которые сохранились фрагментарно, фамилия Схино отсутствует».

Второй сообщил, что ни в 1904 г., ни в 1905 г. в станице Ладожской Антон Петин крещен НЕ БЫЛ. Метрические книги за 1900-1901 гг. (моя гипотеза о реальном рождении Антона Петина) не сохранились. И Петр Петин НЕ умирал в станице в 1920-1922 гг., пусть так и написал его сын Антон в своей анкете. Ну, это так, до кучи. Книга регистрации актов за 1923 год – год смерти Елизаветы Схино-Петиной – в архиве отсутствует.
Вот и живи теперь с этим.

В середине месяца я написала письмо потомкам Николая Антоновича Схино в Петербург, разыскав его домашний адрес в какой-то пиратской базе (боги, спасибо вам за пиратов!). В текст письма вставила все семейные снимки, что у меня были, кратенько поведала, кто я и чего мне, и попросила по возможности помочь информацией и фотографиями.

(...)
Знаменитого Ждуна на самом деле рисовали с меня: в таком положении и с таким же выражением лица я просидела почти два месяца.
(...)

****

Ну, Ждун – не Ждун, а кое-что еще я успела сделать во время ожидания: составила, кхм, еще один небольшой «куст Схино» по сведениям из книги Астахова.

У Александры Одиссеевны и Павла Николаевича Моисеевых было трое детей: Николай, Нина и Наташа (мама писателя Астахова). Николай умер бездетным, Нина вышла замуж за Константина Молдавского и родила двоих детей – Алю и Юру. Юра, согласно книге, погиб во время войны, не оставив потомства; дети и внуки Али, если таковые живы, могли находиться в Нижнем Новгороде, правда, замужней фамилии Али писатель не указал.

Евгений Астахов упомянул несколько кузин и кузенов своей матери: Петр Михайлов (зарубка и спойлер: одна из дочерей Одиссея вышла замуж за какого-то Михайлова… это прям охрененно помогло); Вера и, возможно, ее родной брат Павел (фамилии нет); сестры Зина и Леля, также бесфамильные, но, судя по постоянной связке имен, рожденные от одних родителей. Также мелькнули фамилии мужей кого-то из девиц Схино: Брюховецкий и Гарбуз.
И все это были пока ничего не значащие сведения…

То был даже не куст, а полудохлый отросток в банке, полной фильтрованной воды и веры в чудо…

***

18 июня в электронный ящик упало письмо от неизвестной адресатки – без темы и с чем-то прикрепленным. «Без темы + с вложениями» в те времена практически всегда свидетельствовало о спаме… или я так полагала, поскольку темы моих писем довольно информативны, порой настолько, что нет нужды вообще открывать сам текст )) (всем форумчанам, кто уже сталкивался с моими письмами и их темами, большой привет

)
В общем, непонятное письмо в ящике, ага. Имя-отчество-фамилия незнакомки в поле «От кого» соответствовали электронному адресу, и только это сподвигло меня на открытие. Добрый вечер… извините, что долго не отвечали… письмо не сразу попало… внучка Схино Антона Васильевича…

Внучка. Антона. Схино.
Несите плед и попкорн.

***

Мое письмо потомкам Николая Схино таки дошло, хотя адрес в пиратской базе оказался неточным (то ли там редко кто появлялся из семьи, то ли жили вообще «левые» люди – сейчас и не вспомню), и вот я трясущимися руками клацаю мышкой по экрану. Мои собеседницы – дочь Николая Схино от третьего брака и ее дочь, моя пятиюродная сестра. Внучка и правнучка Антона Васильевича Схино соответственно.
(…Боги, ощущение того восторга до сих пор живо в душе, и трепет никуда не делся!..

)

Привожу текст письма (с вечной благодарностью этим милым людям) и выделяю самые «взрывные» для меня тогдашней места:

Делюсь с Вами той информацией, которая мне известна (со слов моей бабушки, жены Антона Васильевича, Схино Софьи Николаевны):

Антон Васильевич родился в станице Крымской (ныне - город Крымск) в 1890. Родители - Схино Евгения Ильинична и Схино Василий (отчества, к сожалению, не знаем). В семье, по рассказам Софьи Николаевны, было 6ро детей: Константин, Антон, Варвара, Зоя и ещё 2 девочки, имен которых мы не знаем. Самым младшим был Антон Васильевич. Разница в возрасте со старшими была достаточно большая - примерно, лет 15.

Василий Схино оставил семью, когда Антону было 4 года. По рассказам, он сбежал или с артисткой, или с цыганкой.

Антон Васильевич закончил Реальное училище (где именно, не знаем) и поступил в Одесскую Юнкерскую школу. После окончания служил в Казачьих войсках, участвовал в Месопотамском походе 14-ого года, где подцепил малярию, которой страдал всю оставшуюся жизнь.
В 1916 г. женился на Смирновой Софье Николаевне в Архипо-Осиповке Геленджикского района. В браке в 17ом году родился сын Николай (умер в 2010 году), в 18 году - родился сын Василий (умер в 1919 году от испанки).
В 1920ом году Антон Васильевич перешёл в ряды Красной Армии и вместе с семьёй переехал в Центральную Россию. С 25ого года семья живёт в Пензе. Антон Васильевич работает связистом. В 1937 с семьёй переезжает в Куйбышев, где, по ложному обвинению, попадает в НКВД. В застенках НКВД он проводит год, после чего его выпускают без всяких последствий.
В это время Николай Антонович уже учится в институте им. Лесгафта в Ленинграде. В начале Великой Отечественной и Антона Васильевича, и Николая Антоновича призывают на фронт. Оба воюют на Ленинградском фронте.
В 1942 году приходит извещение о том, что Антон Васильевич пропал без вести. Теперь точно установлено, что он пропал в районе станции Чудово (Новгородская обл.), останки его не найдены до сих пор.

Что касается брата Антона Васильевича Константина Васильевича, то, по нашим данным, он в 1918 году уплыл в Константинополь. Была ли у него семья, дети, нам не известно.

Дед всю свою жизнь поддерживал отношения только со своей сестрой Варварой. До войны с ней общалась и Софья Николаевна, Николай Антонович, но после войны отношения, почему-то, поддерживать перестали. Про остальных сестер нам ничего не известно, но, по словам Софьи Николаевна, у Антона Васильевича было 4 родных сестры (не двоюродных).

В 1944 года Николай Антонович со своей матерью Софьей Николаевной переехали в Ленинград, где и прожили всю оставшуюся жизнь.
Семья наша, на протяжении многих лет, плотно общалась только с Карякиными Ниной и Женей. По словам Софьи Николаевны, это - родные племянницы Антона Васильевича, дочери одной из его родных сестер.

После смерти Нины Женя со свой дочерью Аллой переехали в Москву на Хорошевское шоссе. К сожалению, Алла рано умерла от рака (в возрасте 47 лет), за ней же скончалась Женя (примерно, в 1982).
В Москве оставалась родственница Ира (дочь Нины Карякиной) 1932ого года рождения. Жила Ира на одной лестничной площадке с композитором Тихоном Хренниковым.

И, не успев переварить прочитанное, я углубилась в просмотр приложенных снимков и подписи к ним.
Фотографии Антона Схино в разные годы:

- Антон 4-х лет с матерью, Евгенией Ильиничной