Верещагины

Мать Верещагина Вам ничего не могла рассказывать об Анне Николаевне, так как вы когда родились, она уже давно была в ином мире или родилсь вновь в своих потомках. И Анна Жеребцова не могла быть ни чьей воспитанницей, такак она была дочерью князя. Она была очень богатой невестой. За нее давали очень большое приданое. А пр верблюдов -это шутка. Просто надо знать родню, чувствовать генетически их особенности. За ней давали скакунов. А про верблюдов- это была шутка, которую все почему-то подхватили. Моя родня до сих пор немногословна. Только я унаследовала дополнительно от отца дар красноречия.

Мать Верещагина - Анна Николаевна Жеребцова.
Мать Анны Николаевны Жеребцовой - по некоторым источникам Наталья Андреевна ....
Интересно почему Василий Васильевич Верещагин знал только легенды о ней ?

Цитата из одной публикации в инете -

Интересно отметить, что сын самого В.В. Верещагина писал:
«Мой отец мало интересовался своими предками, в противоположность своему брату Александру. Отец говорил нам всегда, что ценность каждого человека должна измеряться его внутренним, духовным содержанием, а не происхождением».

Александр Васильевич Верещагин наверно много знал о предках .

ЛС Oss выудило меня из двухлетнего небытия. :))

Belolika, не знаю, получаете ли вы мое "спасибо" на каждое ваше письмо, но если нет, то я вас здесь поблагодарю. :)) И ak73 , конечно, тоже. Что касается Раисы Михайловны Верещагиной, то, по рассказам родственников, ее фамилия по мужу была Орлова. А за Павла Павловича Вещезарова вышла ее сестра, Зинаида. У них было двое детей.

alexander gupalov, а вы не составляли родословную роспись потомков Прасковьи Николаевны?

Умер потомок Верещагиных, Николай Кузьмич Верещагин. Наш земляк, внук маслодела Николая Васильевича Верещагина и знаменитый ученый. Николай Кузьмич изучал мамонтов, пытался разгадать тайны вечной жизни. И умер, немного не дожив до своего столетнего юбилея. Умер в разгар Верещагинских дней, которые проходят сейчас в Череповце.



Историю семьи Верещагиных всегда сопровождали мистические совпадения. Конференцию, посвященную деятельности Николая Кузьмича, должны были проводить в голубой гостиной. Но потом решили перенести в зал иконописи. Под иконами установили и фотографию ученого. Поздно вечером пришло известие — он умер.

Николай Кузьмич Верещагин — потомок знаменитого маслодела Николая Васильевича Верещагина. Сам — очень известный человек. Его называли ведущим мамонтологом мира. Он жил в Петербурге, в обычной пятиэтажке, в обычной однокомнатной квартире. Впрочем, за порогом, все обычное заканчивается. Рога по стенам, горы рукописей, и пыль. Николай Кузьмич не любил уборки, не любил, чтобы вещи переставляли с места на место. Характер.

Николай Кузьмич занимался разгадкой тайны найденного на севере, мамонтенка Димы. Изучал вопросы мамонтовой живучести. Очень актуальные для нас, современных людей. Николай Верещагин — великий ученый.

За два месяца до смерти Николя Кузьмича журналисты «Канала-12» ездили в Петербург, чтобы снять фильм о знаменитом человеке. Теперь эти кадры — уже история.

До своего столетнего юбилея Николай Кузьмич не дожил чуть меньше месяца. В Петербурге готовились мероприятия, посвященные юбилею. На них была приглашена и Валентина Матвиенко, и губернатор Вологодчины Вячеслав Позгалев…

Теперь большого юбилея не будет. А конференция, посвященная жизни и творчеству Николая Верещагина, стала конференцией памяти ученого. То, что Николая Кузьмича Верещагина никогда не забудут, не оставляет никаких сомнений.

29 октября 2008 г. | 09:50

Сто лет охотнику за «слонами»

Нынешней весной петербуржцу, профессору Николаю Кузьмичу Верещагину исполняется… сто лет! И он действительно охотник, но только не за слонами, а за их предками – мамонтами. А если по научному, то он – крупнейший в России, да и, пожалуй, в мире, исследователь ископаемой мамонтовой фауны. А что касается долголетия, то никакой диеты Николай Кузьмич не соблюдал и не соблюдает, а от рюмочки хорошего вина не отказывается до сих пор.

Охотиться Николай Верещагин начал с 8 лет и так – всю жизнь в постоянном движении. На работу ходил до 92 лет, что в пасмурном Петербурге, с его ужасным гнилым климатом, согласитесь, большая редкость. На 99-м году жизни сумел съездить «за три моря» – побывал в знаменитом заповеднике Серенгети в Кении, где снял фильм, и до сих пор пишет книги. По образованию – зоотехник, позднее переквалифицировался в биолога-охотоведа, затем стал зоологом-фаунистом, а в итоге признан во всем мире корифеем зоологической науки и мамонтоведения. Своими соб­ственными руками ученый раскопал 165 мамонтов, а в Хатанге – уникальный случай в мировой практике – открылся музей имени профессора Верещагина. Его замечательная книга «Почему вымерли мамонты» переведена на множество иностранных языков, и ею до сих пор зачитываются тысячи людей.

– Николай Кузьмич, расскажите, пожалуйста, о своих корнях.

– Моя родина – деревня Пертовка Новгородской (ныне Вологодской) губернии. Род Верещагиных был знаменитым и многочислененным. Художник Василий Верещагин, например, доводится мне троюродным дядей.

– А как начинался ваш путь в науку?

– Сто лет? Да никакого секрета нет, – улыбается ученый. – Все дело – в генах! В моем роду все жили долго, многие – за сто лет. А я сам не придерживаюсь никакой диеты, хотя и предпочитаю овощи. Сказывается, наверное, и то, что я – охотник, всю жизнь много ходил пешком.

– Окончание Московского зоотехниче­ского института в 1929 году совпало с зарождением совершенно новой отрасли животноводства – звероводства. Это было так романтично – разводить серебристо-черных лисиц, голубых песцов, соболей, американских норок, экзотиче­ских енотов, ондатр, нутрий. И я начал участвовать в индустриализации страны в качестве заведующего ондатровой фермой на 1-м Пушкинском зверосовхозе под Москвой.

В 35-м году я оказался в Ленинграде в Арктическом институте. Было очень интересно работать под началом профессора Н. А. Смирнова над проблемой совершенствования северного ездового собаководства. В рабочие экспедиции я ездил до 2000 года, пока здоровье позволяло. Это Карелия, Азербайджан, Средняя Азия, Дальний Восток, Якутия. Но, конечно, больше всего посетил участков исследований мамонтовой фауны – около 30 – это практически вся европейская часть России, Урал, Север, Якутия, Дальний Восток.

Перерыв в экспедициях был только во время войны. Я был мобилизован как зоолог и откомандирован в противочумную систему Азербайджана. Хотя в сентябре 1941 г. и было подписано англо-совет­ско-иранское соглашение о сотрудничестве, имелась опасность диверсии в этом районе, в том числе микробиологической. Мне было поручено руководство санитарно-эпидемиологическими работами у самой иранской границы, под Тальшем.

Тяжелой работы была уйма. Облачившись в защитный костюм, защитив нос и рот ватно-марлевой маской, нужно было вскрыть и исследовать за рабочий день несколько десятков крыс, мышей, землероек и поставить биопробы. А вечером нужно было добывать пропитание для себя, своего отряда: на день выдавали одну пресную лепешку и пиалу обезжиренной простокваши. На дневную зарплату можно было купить еще 2–3 помидора, не больше. Приходилось использовать свои охотничьи навыки – добывать уток.



– Ну а мамонты? Когда они появились в вашей жизни?

– Проблемами истории фауны и палеонтологией я увлекся в конце 30-х годов после открытия на Апшеронском полуострове грандиозного кладбища животных ледникового периода. И конечно, возникли вопросы, в том числе главный, – почему мамонты вымерли, не дожив до цивилизации? Наша первая экспедиция была совершена в 1950 году по реке Урал. В 1955 году я принимал участие в исследовании необычной находки близ села Мезин Черниговской области, где мы нашли целый «комплекс» из костей мамонта, оказавшийся хижиной первобытного человека. На постройку было израсходовано около 300 костей крупных животных.

Однако самым крупным открытием профессора Верещагина стало открытие в 1970 году берелехского Мамонтова кладбища на берегу реки Берелех (приток Индигирки). Там же обнаружили самую северную стоянку людей каменного века, живших 11,5 тыс. лет назад за Полярным кругом. Только за один месяц неутомимый ученый собственноручно перебрал 9,5 тыс. костей (около пяти тонн) мамонтов. Он сортировал их и анализировал.

Россия – родина слонов

Иногда шутят: Россия, мол, «родина слонов». Но это и в самом деле так! А точнее, конечно, мамонтов. В долинах и поймах рек Русской равнины и Сибири сохранились костные останки и целые скелеты тысяч и миллионов погибших существ. Мамонтов в России добывали еще во времена Ивана Грозного, Петр Первый сам увлекался резьбой по кости.

Бивни мамонтов до сих пор очень высоко ценятся во всем мире. Увы, это привело к тому, что их стали усиленно вывозить за границу. По подсчетам специалистов, за последние 200 лет из Сибири вывезено коло 50 тысяч мамонтов, точнее – их костей.

– Николай Кузьмич, ну а как все-таки насчет секрета вашего долголетия?

– Да никого секрета нет, – улыбается ученый. – Все дело – в генах! В моем роду все жили долго, многие – за сто лет. А я сам не придерживаюсь никакой диеты, хотя и предпочитаю овощи. Сказывается, наверное, и то, что я – охотник, всю жизнь много ходил пешком. Курить? Нет, не курю. Но от рюмочки не отказываюсь. Кстати, не хотите ли попробовать?

У меня есть прекрасное вино. Друзья мне часто его привозят…

…Увы, есть в истории замечательной жизни выдающегося русского ученого и ложка дегтя. Как, пожалуй, и у каждого, кому выпало жить в России в наши бурные и нелегкие времена. Корифей науки, зоолог и палеонтолог с мировым именем, автор многочисленных трудов, известных во многих странах, доживает свой век на окраине Петербурга в крохотной однокомнатной квартирке, заваленной книгами рукописями и, конечно, бивнями мамонтов. Живет на одну, известно какую, пенсию. Как сводит концы с концами – одному Богу известно. А потому, перефразируя слова его однофамильца-таможенника из «Белого солнца пустыни», скажем: нам за Верещагина обидно! Иногда наши люди оказываются крепче и выносливее даже мамонтов…