Савелов Леонид Михайлович

«Русский Вестник» 18.02.2003
http://www.rv.ru/content.php3?id=708

ОТГОЛОСКИ ИЗ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ: ЛЕОНИД МИХАЙЛОВИЧ САВЕЛОВ

Камергер Высочайшего Двора, действительный статский советник Леонид Михайлович Савелов (1868-1947) наряду с государственной и общественной деятельностью занимался генеалогическими исследованиями и оставил после себя богатое наследие, в том числе основанный им в Греции генеалогический журнал ''Новик''. Кроме того, в эмиграции он написал свои воспоминания. Это 455 страниц рукописного текста, в которых он отобразил старую Россию, события, потрясшие ее с началом первой мировой войны и окончившиеся октябрьским переворотом, после чего Леонид Михайлович вместе с семьей был вынужден покинуть пределы России и половину своей жизни провести в эмиграции.
Отрывки из воспоминаний Л. М. Савелова печатаются с разрешения председателя Союза российских дворян в Америке князя Алексея Павловича Щербатова.
Сейчас в России имя Леонида Михайловича Савелова наиболее известно среди генеалогов. Его именем названы генеалогические конференции, на его научном наследии защищаются диссертации, разного уровня исследователи пользуются его архивами. Порой такого рода ''исследователям'' глубоко безразлична судьба Леонида Михайловича, видевшего крушение России в 1917 г., пережившего тяготы жизни в эмиграции. Заканчивая свои воспоминания, он писал: ''Начиналась новая жизнь, полная лишений, жизнь абсолютно бесцельная и беспросветная, соберусь ли писать наши мытарства в Ялте, а затем в Греции, Сербии, опять в Греции, а м. б. и еще где-нибудь - не знаю...'' Так они заканчивались, а так они начинались: ''...я не принимал ни прямо, ни косвенно участия в создании революции, а, будучи по своим политическим взглядам всегда правым, был и есть ее враг, т. б. в то время, когда Родина напрягала все свои силы, материальные и духовные, для борьбы с сильным врагом, почему я и считаю, что главными преступниками и главными виновниками гибели нашей родины являются такие лика, как Милюков, Родзянко, кн. Львов и вожди нашей армии в лице в. к. Николая Николаевича, Алексеева, Рузского, Брусилова и др.''. Свои воспоминания, написанные ровным почерком в кожаной обложке зеленого цвета, Л. М. Савелов хотел ''...если Господу будет угодно восстановить Россию...'' передать в Московский Императорский исторический музей.
Но судьба распорядилась иначе. В 1937 г. Леонид Михайлович из Европы перебирается в США по настоянию своей дочери Веры, жившей в то время с мужем Илларионом Бибиковым и двумя детьми в окрестностях г. Детройта, штат Мичиган. Поселившись в тихой сельской местности и занимая в доме отдельную комнату, Савелов продолжал печатание своего журнала ''Новик'', другие генеалогические труды. С ним были и его воспоминания, сохранившиеся до настоящего времени в США. Летом 1947 года из Нью-Йорка в дом Бибиковых приехал генерал А. И. Деникин со своей женой. По рассказам внука Л. М. Савелова Иллариона Бибикова (1925-2001) Антон Иванович вел замкнутую жизнь в их доме и во время их утренних встреч ограничивался лишь коротким приветствием. 7 августа 1947 г. после сердечного приступа генерал Деникин скончался. Тело его было погребено в Детройте на кладбище ''Эвергрин''. После чего дважды перезахоранивалось. Сейчас могила Деникина находится в штате Нью-Джерси на русском кладбище в г. Джексон. Немногим позже, 19 октября этого же года, умирает и Л. М. Савелов. К западу от Детройта на тихом кладбище ''Гленвуд'' находится его скромная могила с надгробием. Здесь же похоронены дочь Леонида Михайловича Вера, ее муж и другие представители рода Бибиковых и их родственники.
Свои воспоминания Л. М. Савелов начал писать в Афинах. Под кратким предисловием к ним стоит дата - июль 1928 года. Леониду Михайловичу снова пришлось переживать тяжелые дни начала первой мировой войны и последующих революций.
В ноябре 1914 года он от имени Общества потомков участников войны 1812 г. посылает телеграмму Николаю 2, на которую получает следующий ответ государя: ''Сердечно благодарю общество за выраженные Мне чувства верноподданнической преданности и верю в готовность его членов стать на защиту Престола и Родины по примеру своих доблестных предков. Николай''.
С началом войны в Москве возникли ''Славянские Трапезы'', на которых председательствовал член губернской земской управы Сергей Константинович Родионов, а Л. М. Савелов состоял товарищем председателя. Л. М. Савелов подробно описывает обстановку, которая царила на ''Трапезах''. В один из дней 1915 г., к сожалению, в тексте воспоминаний не указана точная дата, в Москве был проведен ''сербско-славянский день'', а вечером в гостинице ''Метрополь'' состоялась ''Славянская Трапеза'': ''...собравшая массу публики, в числе которой было много гостей из Петербурга. Были посланы телеграммы: королям Петру Сербскому и Николаю Черногорскому, было произнесено много речей, но особое впечатление произвела речь Сполайковича, который закончил ее следующими словами: ''Я убежден, что недалек тот день, когда мой старый государь после конечной победы над врагом прибудет в Петроград, чтобы поклониться государю государей славян и поблагодарить за освобождение всех славян''. Кто мог думать в ту минуту общего подъема, что не пройдет и десяти лет, как среди сербов раздадутся голоса, требующие принятия большевистского правительства, принять убийц Императора Николая 2, поднявшего меч в защиту Сербии. Так скоро забывают люди о сделанном для них добре, а Россия своей кровью спасла национальную свободу Сербии. Если находятся такие сербы, то можно ли упрекать Францию, забывшую первые дни войны, когда немцы подходили к Парижу, спасенному лишь нашим наступлением в глубь Восточной Пруссии''.
Далее в своих воспоминаниях Леонид Михайлович пишет о ''Дне единения'', состоявшемся 21 февраля 1915 г. в Петербурге, на котором он присутствовал в качестве представителя Московских славянских организаций: ''Вечером, в зале Рус. Купеческого общества, состоялась ''трапеза''. Было много народу, много речей и м. п. была заслушана ''декларация латышей'', полная таких красивых слов: ''...не будучи Славянами, мы светлым упругим янтарем вкатились в море славянства, ...с песнями и цветами латыши шли умирать за Царя, Отечество, Славянство''. Теперь можно спросить, в виде чего вкатились латыши в большевистское болото, с какими песнями мучили и убивали они русских людей в застенках Дзержинского, какими цветами украшали латыши руины православных храмов, уничтоженных ими, и когда же они были искренни, тогда ли, когда говорили 21 февраля 1915 г., что ''первобытной своей религией, языком, обычаями и историческими задачами мы не только на все времена со Славянами, но мы самый ближайший родственник славянства'', или же тогда, когда разрушали русские храмы?''
Далее следовал февраль 1917-го: ''...я отправился в Казань, не предполагая, что это будет моя последняя поездка по должности Холмского губер-ра. Начинались сложные дни конца февраля. В Казани, конечно, первыми начали волноваться студенты, не предполагавшие, что они роют яму и себе, и своей Родине. Получаемые газеты поднимали настроение у господ устроителей счастья России. Последовало отречение Государя и образование самочинного временного правительства и совета солдатских и рабочих депутатов - все это совершенно уже сбило с толку всех, начались беспорядки в войсковых частях, юнкера арестовали командующего войсками, старика Сандецкого, которого всячески оскорбляли, били по щекам и т. п., в одной из частей солдаты раздели командира догола и посадили его в сугроб снега и т. п. Сведения доходили до нас только из последних газет, главным образом из ''Русского слова'', мы, чиновники, волновались, но вели себя прилично. Казанский губернатор П. М. Боярский, уехавший было в Петербург, до него не доехал и возвратился в Казань, потерявши свой багаж, он сейчас же начал перекрашиваться, снял с себя все, что только говорило об его придворном звании, и на основании сообщений ''Р. слова'' об устранении всей администрации сдал должность председателю губерн. земск. управы Молоствову и незаметно скрылся из Казани.
Я был поставлен в невероятно глупое положение, распоряжений из министерства не было никаких, земских учреждений в Холмской губернии не было, единственным выборным лицом был еврейский раввин, которому, пожалуй, при составе временного правительства лучше всего и было сдать должность, но я все же телеграфировал кн. Львову, прося указаний, но ответа не получил, очевидно, у них самих шла голова кругом, т. к. взялись за дело, в котором понимали столько же, сколько понимала свинья в апельсинах, недаром русская пословица говорит, что ''беда, коли пироги начнет печи сапожник''. А в то время мои чиновники взволновались тем, что не выразил своих верноподданнических чувств гг. Львовым, Милюковым и всей той дряни, которая захватила власть, ко мне явилась депутация от моих подчиненных и просила меня предпринять что-либо, т. к. в городе начали уже говорить, что холмский губернатор не признает временного правительства и что могут быть какие-нибудь неприятности им и их семьям. Это заявление вынудило меня послать кн. Львову следующую телеграмму: ''Все чины и служащие подведомственных мне губернских и уездных административных учреждений, эвакуированные в Казань, просят доложить Вашему Сиятельству, что в момент образования нового правительства признали и подчинились таковому, трудились и продолжают трудиться на благо дорогой родины в соответствии с указаниями нового правительства''. В этой телеграмме я умышленно не упомянул о себе, т. к. считаю возникновение временного правительства актом чисто революционным, не вытекавшим из акта отречения Государя''.
При создавшейся обстановке Л. М. Савелов подал в отставку с поста холмского губернатора и стал готовиться к отъезду в Москву: ''Так окончилась моя государственная служба. Впереди все было покрыто густым туманом, но, конечно, никто не мог ожидать, что случилось. У власти были кадеты, о которых составилось мнение как о самой культурной партии, но с первых же шагов они наделали столько преступных глупостей, столько мерзостей и подлостей, что немудрено, что все развалилось и на их место пришли бандиты с твердой волей, знавшие, что они хотят... Уход из правительства ничтожного кн. Львова и негодяя Милюкова не мог исправить дела, власть перешла к черни и в руки преступного элемента уже совершенно открыто. На пьедестал возвели проходимца Керенского, видя в нем спасителя России, автомобиль его украшали цветами, истеричные дамы целовали автомобильные подушки, на которых восседал этот проходимец. Наружу вылезла вся рвань и стала вершить дела огромного государства''.
Заканчивая листать страницы воспоминаний Л. М. Савелова, нет смысла сопровождать их содержание комментариями. Стоя у его могилы на кладбище ''Гленвуд'', невольно думаешь о прочитанных воспоминаниях Леонида Михайловича, о его жизненном пути. Вокруг ни души. Рядом могила его дочери Веры, скончавшейся во Флориде 10 января 1995 г. Проделав долгий жизненный путь вместе, они и после смерти остались вместе. 2 ноября 2001 г. скончался внук Савелова Илларион Илларионович Бибиков, бережно хранивший документы, семейные фотографии, экземпляры журнала ''Новик'', напечатанные его дедом. Ил. Ил. Бибиков был одним из последних, кто мог рассказать о семье Савеловых-Бибиковых в эмиграции, их активном участии в жизни русской колонии в Детройте.
Вечная им память.
Андрей ЛЮБИМОВ.

[ Изображение на стороннем сайте: 7a7e067e08e8.gif ]

[ Изображение на стороннем сайте: 8afdc31f51ee.gif ]

[ Изображение на стороннем сайте: 4633ddcfc8c7.gif ]

НАШ УЧИТЕЛЬ и один из лучших генеалогов мира