Воспоминания

В отличие от садика, в школу я ходила охотно. Училась, в целом, хорошо и легко.
Во второй четверти меня выбрали командиром, не помню, звездочки или класса. Мне передали ключ от класса, которым я должна была закрыть класс после всех и потом сдать его возле раздевалки. А я в конце уроков совсем забыла об этом и ушла домой. Через полчаса прибегают ко мне домой несколько моих одноклассников и спрашивают про ключ. И один мальчик, забирая у меня ключ, говорит: “Эх, ты! А я за тебя голосовал!”. Мне было так досадно за мою оплошность, тем более, что именно этот мальчик мне нравился.

Я росла единственным ребенком в семье. И очень хотела сестренку или братика. Просила, прямо требовала у мамы. Она возьмет витаминку, выпьет при мне и говорит: “Вот теперь будем ждать, получится или нет ребенок”. Я жду, подхожу-спрашиваю, в итоге узнаю, что ничего не получается, здоровье не позволяет. Очень расстраивалась, даже, помню, плакала из-за этого. Однажды выкрала из аптечки одну такую витаминку, подошла к бабе Любе и грустно прошу ее:
- Баба, выпей таблетку - а, может у тебя получится!
Она в недоумении спрашивает:
- Ну ладно, давай, а что должно получиться-то?
- Так ребеночек. Мама вот пила, а у нее не получается. А вдруг у тебя получится.
Ух, баба Люба и хохотала!

Потом нам выделили большую комнату в общежитии, и мы переехали туда. Это было одноэтажное деревянное здание с длинным коридором и комнатами-квартирами по обе стороны этого коридора. Нашу комнату мама с папой разделили на кухню и зал, поставив шкаф поперек стены и оклеив обоями заднюю стенку этого шкафа. Она стала как бы стеной кухни. К этой стене поставили стол, на него электроплитку, а к стене напротив прибили ручной умывальник, под ним поставили раковину с ведром под ней. Рядом ведра с водой. Ковшиком зачерпываешь воду и наливаешь в ручной умывальник. Грязную воду выливаешь на улицу. На улице и туалет.
Стали делать ремонт, клеить новые обои. Сорвали несколько старых обоин и были в шоке: за ними кучи клопов. Начали морить клопов. Вонища... Прибежала соседка:
- Что вы делаете? У меня маленький ребенок! Невозможно дышать!
- А от клопов ребенок не страдает?
Потравили, наклеили новые обои. Мама потом с содроганием вспоминала эти эпизоды нашей жизни в Нягани. Но у меня лично не осталось в памяти ничего ужасного, видимо, в детстве такие бытовые трудности не воспринимаются всерьез. Мама-папа рядом, дружно что-то делаем, значит все хорошо, и ни о чем не думаешь. Даже интересно, что-то новенькое...
Но клопов так до конца мы и не смогли вывести. Для этого надо было всему общежитию одновременно их потравить, но, как выяснилось, многим соседям они вообще не мешали. К Новому году приехали к нам в гости баба Люба с дедом Сашей и моей двоюродной сестрой Оксаной. Ей было тогда 4 годика, и у нее через день началась какая-то сыпь по телу. Оказалось, аллергия на укусы клопов! А они приехали к нам на 2 недели. Все остальное было хорошо. Но с аллергией этой пришлось повозиться: таблетки, примочки, чесалась она сильно, и ведь никуда не денешься на ночлег.

Летом папе на работе выделили путевку для меня в пионерский лагерь в Крым. Это было тогда обычным делом: в Сибири детям выделяли безплатные путевки на юг. Лагерь назывался “Солнечный”, находился на Азовском море, смена была 30 дней. С этого завода нас была группа из нескольких детей. Сначала мы летели из Нягани в Урай на вертолете (где-то полчаса), где наша группа увеличилась. До Тюмени летели на самолете “кукурузнике” минут 40. У некоторых детей болели уши, а мне очень понравился наш веселый полет с воздушными ямами. Как аттракцион. Это было гораздо веселее, чем следующий перелет уже большой группой из Тюмени в Симферополь на Ту-134 или 154, не помню сейчас. Летели ночью, около 4 часов, спать не хотелось, а свет выключили, и никаких тебе воздушных ям и каких-либо других ощущений. Мне этот полет запомнился как очень скучный. А в Симферополе нас встречали автобусы, которые и довезли нас до лагеря “Солнечный”.

В этом лагере запомнились два мальчика-москвича. Они были не из нашего отряда, и сами были в разных отрядах, но держались вместе, видимо, были знакомы до лагеря и приехали вместе. Рома был старше меня, Алеша – младше. Рома мне симпатизировал и пробовал за мной ухаживать, чем безумно меня напугал. Я так растерялась, совершенно не зная, как себя вести и не нашла ничего лучше, как сделать суровый вид и угрюмо объявить, что я вообще мальчишек ненавижу. В душе же я слегка пожалела об этом, внимание и ухаживания со стороны Ромы были приятны, хотя сам по себе он мне не так, чтобы и нравился. Досадно было от растерянности и неумения себя вести в возникшей ситуации.
А вот младший друг Ромы мне нравился больше, и внешне, и по поведению. Он так пафосно, но очень искренно говорил: “Моя Москва!”. Рома на это усмехался: “Ха, ну да, твоя Москва”, - на что Алеша утверждал: “Да. Моя Москва!”. Такое внутренне мощное патриотическое чувство находило глубокий отклик и уважение в моей душе! Интересно, как сложилась его жизнь в дальнейшем? 90-ые годы - время, выпавшее на нашу юность, было тяжелым испытанием для патриотов.