Усадьбы

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

Усадьба графа Ростопчина.
Стук каблуков, шелест бальных платьев... Два века назад по широкой лестнице этого красивого здания на Большой Лубянке взбегали кавалеры и дамы. Сейчас по его коридорам гуляет только ветер, а восхититься красотой анфилад могут разве что внимательные прохожие. В самом центре Москвы среди новомодных магазинов и блеска улиц рассыпается старинная усадьба графа Ростопчина, московского губернатора во время Отечественной войны 1812 г. Усадьба описана Л. Н. Толстым в романе «Война и мир». Построена в сер. XVIII в. Перестройка дома была осуществлена архитектором Ф. Кампорези.

У дома непростая судьба: в основе здания находятся палаты XVII века, принадлежавшие князю Дмитрию Ивановичу Пожарскому. В Петровскую эпоху палаты расширили и облагородили уникальным белокаменным декором. Во время войны с французами именно отсюда граф Ростопчин, хозяин усадьбы, распорядился о сожжении столицы, а во дворе усадьбы устроили самосуд над Верещагиным — эта сцена есть в романе «Война и мир». Во всех реестрах здание фигурирует как владение генерала Орлова-Денисова, его следующего хозяина.
В двадцатом веке здесь гнездился КГБ, позже ФСБ, а в 1990-х памятник и вовсе приватизировали. С тех пор уже 20 лет усадьба медленно разрушается.
«Осторожно, опасная зона» — именно эта надпись теперь встречает посетителей при входе в здание. Идти нужно осторожно: на крыльце из обнажившейся кладки может выпасть кирпич, а уже в коридоре на одном хлипком проводе повисла офисная лампа освещения — отпечаток XX века. Под ногами то и дело хрустит штукатурка, а к старинным ажурным перилам лучше не прислоняться — осевшую пыль можно и не оттереть. В старинных залах второго этажа теперь вряд ли получится потанцевать — рискуешь споткнуться о кирпичи и каменные балюстрады, рухнувшие с почерневшего местами потолка.
До такого состояния здание довело юридическое жонглирование. С 1995 года усадьба сменила трех хозяев, ни один из которых так и не начал его реконструкцию.
В итоге по решению суда здание должны были вернуть государству, а именно Росимуществу. Но оказалось, что организации этот некогда шикарный особняк в центре вовсе не нужен.
— Мы обратились в Росимущество в 2012 году, чтобы они наконец выполнили свои обязательства и приняли здание, — рассказывает представитель Москомнаследия Михаил Голубев. — Но никакого ответа не получили. Обратились повторно в декабре прошлого года, в апреле этого — тишина. Только вот в этом сентябре пришла копия их обращения в арбитражный суд с просьбой изменить решение суда и выставить здание на торги. Суд им отказал. Здание висит в воздухе, и мы больше ничего не можем сделать.
До окончания юридических перипетий здание может попросту не дожить. Дом повис в воздухе — у него прогнивает крыша, нет отопления. Еще два года назад компания-владелец обогревала помещение, поэтому усадьба еще держалась. Редким гостям усадьбы приходится перебираться через груды теперь уже мусора, который когда-то был редкой красоты лепниной.
О лихих 90-х теперь напоминают разбросанная в небольших комнатках мебель, пузатые мониторы, старые кресла да пожелтевшая страница календаря на старинном камине — «23 ноября 1998 года».
— Усадьба может не пережить этот год, — вздыхает реставратор Лидия Шитова. — Нужно срочно менять потолок, балки прогнили. А чтобы спасти прекрасную лепнину, нужно ставить большие подпорки, делать по технологии. А как их ставить, если фундамент тоже нужно укреплять, по стенам идут трещины. Надо спасать балкон, он может рухнуть. Чтобы провести реставрацию, нужно сделать исследование, чертежи, проекты. А это не год и даже не два.
Источники:
http://www.mk.ru/moscow/2015/1...skogo.html
http://wikimapia.org/7261172/r...0%B2%D0%B0

фото: Кирилл Искольдский

         Усадьба Медведково.
(Не сохранилась)
        Усадьба Медведково (ул. Заповедная, д. 52) - родовая вотчина князей Пожарских. В сохранившихся источниках она впервые упоминается писцовой книгой 1623 г. в качестве владения боярина князя Дмитрия Михаиловича  Пожарского как «старинная отца его вотчина». Среди его предков был князь Василий Фёдорович Пожарский по прозвищу «Медведь» - первый владелец усадьбы, живший в первой половине XVI в. Сведений о нём практически не сохранилось - известно лишь, что он умер бездетным и его владения перешли к младшей линии рода (от его двоюродного брата Фёдора Ивановича Немого). Поэтому загородное имение Пожарских, которое располагалось на севере от Москвы на берегу Яузы, получило название Медведково.
      Род князей Пожарских представлял собой ветвь князей Стародубских, происходивших в свою очередь от одного из младших сыновей великого князя Всеволода Юрьевича Большое Гнездо. Непосредственным родоначальником рода стал Василий Андреевич, старший сын удельного князя Стародубского - Андрея Фёдоровича, получившего во владение удел с центром в селе Пожар. Он жил в XV в., и в дальнейшем все его потомки стали писаться князьями Пожарскими. В XV-XVI вв. этот род не играл никакой политической роли, обладая, впрочем, довольно большими земельными владениями. Князь Фёдор Иванович Немой, которому досталось Медведково, был дедом знаменитого Дмитрия Михайловича. О нём известно немногое. В 1550 г. он был записан сыном боярским 3-й статьи в составе «Избранной тысячи» слуг и детей боярских царя Ивана IV. В 1555 г. он упомянут городничим в Свияжске. В 1573 г. с сыном Михаилом он сделал вклад в Троице-Сергиев монастырь, где позднее постригся под именем Феодорит и был похоронен вместе с женой Маврой. Его сын Михаил Фёдорович ничем особым себя не проявил и скончался в 1588 г. будучи ещё довольно молодым человеком. Его супруга Евфросинья Фёдоровна (урожденная Беклемишева) надолго пережила мужа - она была жива ещё в 1615 г., а ранее была «верховой» боярыней при царице Марье Григорьевне Годуновой.
      Знаменитый освободитель Москвы от поляков в 1612 г., князь Дмитрий Михайлович Пожарский, родился 1 ноября 1578 г. Ещё ребенком, оставшись без отца, он благодаря связям матери достаточно рано попал на придворную службу и в начале XVII в. был стольником. Его военная карьера началась в 1608 г., когда он был послан для защиты Коломны. В следующем году он разбил шайку разбойников атамана Салькова в окрестностях Москвы на реке Пехорке. В 1610 г. его назначают воеводой в Зарайск. Здесь он получает от Прокопия Ляпунова грамоту, призывавшую свергнуть царя Василия Шуйского. Но верный данной присяге, Пожарский отказался от его предложения и выгнал посланника. В следующем году, участвуя в нападении на поляков, овладевших Москвой, был ранен на Лубянке и отправился для лечения в свою нижегородскую вотчину. Когда в Нижнем Новгороде  стало собираться народное ополчение, князь Дмитрий Пожарский становится его главой. В 1611 году они предприняли попытку выбить поляков из Москвы. Во время боя князь был тяжело ранен. Его увезли в Троице-Сергиеву Лавру, где монахи укрыли и вылечили князя. Через год Пожарский снова собрал ополчение и по той же дороге подошёл к Москве. На этот раз ополченцы взяли город в осаду и держали до тех пор, пока измученный голодом польский гарнизон не сдался. К поляком на помощь шёл обоз с боеприпасами и продовольствием, но ополченцы выдержали тяжёлый кровопролитный бой с отрядами гетмана Ходкевича на Арбате и не пропустили обоз. Поляки в Кремле сдались.  На последнюю стоянку русское ополчение остановилось в Медведково. А 20 августа 1612 года ополченцы вошли в Москву.
        За годы Смутного времени Медведково было сильно разорено, превратилось в пустошь,  и князь Пожарский рьяно принялся за его восстановление. После освобождения Москвы от интервентов Пожарский делает Медведково своей основной подмосковной резиденцией. Он ставит здесь боярский двор, людской двор, где жили конюхи и «деловые» люди, две мельницы на реках Яузе и Чермянке, и пустошь превращается в село. Была воздвигнута и деревянная шатровая церковь, для которой Дмитрий Михайлович повелел отлить особый колокол в память освобождения Москвы. Кроме самого села Медведкова князь Пожарский владел и несколькими деревнями, которые были пожалованы ему из дворцовой Тайнинской волости в 1620 г. за участие в борьбе против польского королевича Владислава. Ближе к концу жизни, в 1634-1635 гг., он выстроил в Медведкове каменную Покровскую церковь, сохранившуюся до сих пор как памятник этому выдающемуся человеку, её строительство Дмитрий Михайлович начал после преждевременной смерти в 1633 г. своего среднего сына Фёдора, на которого он возлагал немало надежд. Медведковский храм строился одновременно с другой важнейшей постройкой Дмитрия Михайловича - в 1636 г. он закончил сооружение Казанского собора на Красной площади в Москве (в 1930-е годы он был разрушен и восстановлен лишь в 1993 г.). В этих двух сооружениях была увековечена память о победе над польско-литовскими захватчиками.
       После смерти Дмитрия Михайловича Пожарского Медведково досталось его сыновьям Петру и Ивану Дмитриевичам. Сыновья знаменитого воеводы особыми талантами не блистали и своей карьерой были обязаны не столько своим способностям, сколько тому положению, которое занимал их отец. Старший брат Пётр, сравнительно рано начавший службу при дворе, смог достичь лишь звания стольника. Умер он в 1647 г. Младший сын Дмитрия Михайловича Иван упоминается в 1644 г. рындой при приёме иноземных послов, при царе Алексее Михайловиче служит стольником и воеводой, участвует в походах на Смоленск и Ригу. В 1658 г. он дослужился до чина окольничего, был новоторжским наместником, ведал Челобитным приказом. В 1669 г. Медведково достается вдове Ивана Дмитриевича княгине Прасковье Михайловне с сыном Юрием и дочерями Аграфеной и Анной. При Юрии Ивановиче Пожарском переписная книга 1678 г. отметила находившиеся в Медведкове двор вотчинника, где жили пять человек конюхов и «деловых» людей, двор приказчика, два двора задворных и скотный двор, где числилось 12 человек. Окольничий Юрий Иванович Пожарский, служивший первоначально стряпчим, а с 1676 г. - стольником, скончался в 1685 г., а вместе с ним угас в мужском колене и знаменитый род князей Пожарских. Владение, за отсутствием прямых наследников, оказалось выморочным и вскоре попало в руки князя Василия Васильевича Голицына – фаворита царевны Софьи. Основой для передачи ему села послужил тот факт, что сестра последнего владельца Медведкова из рода князей Пожарских Аграфена в своё время вышла замуж за князя Дмитрия Алексеевича Голицына.
       Деятельность боярина  В.В. Голицына открыла новую страницу в истории Медведково. Сохранилось подробное описание села этого времени, свидетельствующее о том, что, несмотря на очень небольшой срок, Голицыну удалось весьма прочно и с размахом устроить здешнюю усадьбу. Вот как оно выглядело в 1691 г.: "В усадьбу вели ворота большие столярные с пристенками", пестро расписанные "аспидом, разными красками". Сами хоромы представляли собой обширную деревянную постройку, крытую "гонтами по-черкасские" и "тесом по-польские", с многочисленными вышками и чердаками, на которых развевались флюгера, "писаны по жести" разными красками, с переходами и бундуками, окруженные окончинами, вставленными в резные косяки. Комнаты украшали ценинные (майоликовые) печи; двери были обиты красным сукном и имели железные луженые крюки и скобы. На стенах "в рамах золоченых и лазоревых" висели картины, написанные "на холсте немецкой работы", парсуны (портреты) иностранных государей и географические карты. В столовой горнице, по данным искусствоведа Н.М. Молевой, на особом возвышении-рундуке стоял большой орган, на котором играли во время частых парадных застолий. Кругом хором теснились хозяйственные службы: мыльня, ледники, житницы, конюшенный двор; зеленела березовая роща, заменявшая парк. На Яузе стояла мельница с двумя жерновами, а на реке Чермянке - пруд-садок, "а в том пруде рыба саженная (двухметровая), осетры, стерляди, лещеди (лещи) , судаки и лини". Выкопаны были еще четыре пруда для разведения рыбы. В прудах плавали лебеди. На дворе около хором гуляли олени. В имении были породистые черкасские волы, немецкие коровы, имеретинские лошади. Боярские хоромы стояли на высоких подклетах, служивших кладовыми. От хором крытый переход вёл к бане. В усадьбе описание отмечает людскую избу, многочисленные погреба и ледники для провизии и других съестных припасов. Все строения были окружены крепким забором с воротами. К селу «тянули» деревни Поповская, Подушкино, Выползово тож, с двумя крестьянскими дворами, и Филина с шестью бобыльскими и крестьянскими дворами и пустоши Щеголева и Панкина. В.В. Голицын  увеличил территорию имения в 30 раз. Особое внимание Голицын обращает на украшение Покровской церкви. Он постарался избавиться от колокола, напоминавшего о прежнем владельце, и заказал несколько новых. На одном из них было отлито: «Лета 7195 (1687) по указу великих государей дана вотчина царственныя больший печати и государственных великих посольских дел оберегателю ближнему боярину и наместнику новгоротцкому князю Василию Васильевичу Голицыну в Московском уезде село Медведково з деревнями…». Другой колокол имел подпись представителя знаменитой династии русских колокололитейных мастеров Дмитрия Моторина. Большую ценность, по мнению искусствоведов, представляло так называемое Медведковское напрестольное Евангелие 1681 г. с миниатюрами, согласно преданию, выполненными царевной Софьей. Позднее его следы теряются. Иконостас храма был также сделан, по-видимому, в 80-е годы XVII в. по заказу В.В. Голицына и переделан в XIX в. При этом, по словам историка И.М. Снегирёва, древние царские врата из Медведковской церкви были взяты во дворец великого князя Сергея Александровича в Петербург. Но блестящий вельможа недолго владел селом. В 1689 г. правительство Софьи пало, Голицын был отправлен в далёкую ссылку, а все его вотчины отписаны «на государей». Именно из Медведкова всесильного фаворита вместе с его старшим братом отвезли в Троице-Сергиев монастырь, где, по свидетельствам очевидцев, 9 сентября 1689 г. при огромном стечении народа им был зачитан указ о лишении их обоих боярского сана, конфискации владений и ссылке вместе с женами в Каргополь.
     В 1691 году Медведково было конфисковано и пожаловано Фёдору Кирилловичу Нарышкину, дяде Петра I. Это был представитель рода, не отличавшегося особой древностью и заслугами, ничем не выделявшегося из рядов многочисленного служилого сословия. Фёдор Кириллович скончался, будучи ещё не старым человеком, и Медведково в 1698 г. перешло к его родному брату Льву Кирилловичу Нарышкину. При нём в 1704 г. в селе находились двор вотчинника, конюшенный и скотный двор, где было 8 человек, и 3 двора, где числилось 9 человек солдат. Также округляются и земельные владения Нарышкина, в состав которых вошли деревни Раево, Сабурово, Юрлове, Подушкино и целый ряд пустошей, доходивших до Вёшек и Алтуфьева. Льву Кирилловичу принадлежало огромное количество земель и состояние в 40 тыс. душ крепостных.
      После его смерти Медведково было выделено его дочери Аграфене Львовне, которая вышла замуж за князя Алексея Михайловича Черкасского. Новый владелец села происходил из знатного рода князей Черкасских, потомков кабардинского владетеля Инала, и был сыном боярина князя Михаила Яковлевича Черкасского. Он родился в Москве в сентябре 1680 г. и  провёл в столице детство и юность до 21 года. Достаточно рано он был назначен на придворную службу и в сентябре 1702 г., в звании стольника, был послан помощником к своему отцу, который в то время был воеводой в Тобольске. На службе в Сибири князь Алексей Михайлович Черкасский пробыл несколько лет. От непривычного сурового климата его супруга скончалась, и после её смерти в 1710 г. селом Медведково стали владеть её родные братья Александр и Иван Львовичи Нарышкины. В 1708 г. Пётр I посылает их за границу для обучения мореплаванию и братья несколько лет пробыли в Европе (Голландия, Англия, Италия, Франция).  По семейному разделу в 1732 г. Медведково пришлось на долю Александра,  который после возвращения в Россию был определён на службу в Адмиралтейскую контору по экипажеским делам и находился под непосредственным началом Петра I, который его очень любил и называл его не иначе, как «Львовичем». Затем он становится директором Морской академии, президентом Камер-коллегии. После его смерти 25 января 1746 г. Медведково перешло к его вдове Елене Александровне, урожденной графине Апраксиной, и 13 - летнему сыну Льву Александровичу Нарышкину. Будучи молодым человеком, Лев Александрович был назначен камер-юнкером ко двору наследника престола, будущего императора Петра III, с которым близко сошёлся. До самой смерти Петра III он находился безотлучно при нём, за что был арестован после дворцового переворота в пользу Екатерины II. Но арест был непродолжительным, и вскоре Нарышкин снова появляется при дворе, где провёл всю оставшуюся довольно долгую жизнь. Его весёлый добродушный характер, общительность и остроумие делали его желанным собеседником в придворном обществе. Императрица писала о нём в своих письмах: «Он мог произнести, не приготовляясь, диссертацию о каком угодно искусстве или науке; при этом он употреблял надлежащие технические термины и говорил безостановочно с четверть часа или долее; кончалось тем, что ни он, ни другие не понимали ни слова из его, по-видимому, складной речи и в заключение раздавался всеобщий хохот». Как истинный вельможа «золотой» екатерининской эпохи, Лев Александрович отличался необыкновенным хлебосольством и страстью устраивать великолепные и шумные балы, маскарады и пикники. Один из маскарадов, данных им в честь Екатерины II в 1772 г., стоил ему 300 тыс. рублей. Его дом был всегда с утра до вечера открыт для посетителей, причём хозяин не знал многих своих гостей не только по фамилии, но и в лицо, однако всех принимал с одинаковым радушием. Особое внимание, помимо принадлежавшего ему Кунцева, он обращает и на Медведково. При нём начинается переустройство усадьбы, строится новый дом, разбивается расположенный террасами парк. После его смерти, последовавшей 9 ноября 1799 г., Медведково досталось его сыну Александру Львовичу, названному так в честь деда. Молодой гвардейский офицер при Павле I делает блестящую придворную карьеру. Сделавшись обладателем крупного наследства от отца, при Александре I он дал полный простор своей врожденной страсти к шумной, расточительной жизни. Праздники, устраиваемые им, отличались необыкновенной роскошью и великолепием, стоили громадных денег и нередко делали его должником. Долго это продолжаться не могло, и он был вынужден продать Медведково с 2051 десятиной земли Карлу Яковлевичу Шмиту. В 1809 г. при помещике К.Я. Шмидте в Медведково жило 205 крепостных. Шмидт продал село А.Г. Сунгурову и П.М. Гусятникову. Затем имение было поделено: Е.Я. Сунгуровой достались Медведково, деревня Сабурово и половина деревни Юрлове со 122 крестьянами, а Н.М. Гусятников получил деревню Раево и другую половину деревни Юрлово со 117 крестьянами.
    В годину Отечественной войны 1812 г. из Медведкова на борьбу с французскими захватчиками ушёл 21 ополченец из местных крестьян. Само же село во время пребывания войск Наполеона в Москве не пострадало. Со второй половины XIX в., после прокладки Северной железной дороги, Медведково становится дачным местом. Это сопровождалось уменьшением численности местного населения. Если в 1812 г. здесь жили, не считая пяти дворовых людей, 160 мужчин и 181 женщина, то к 1884 г. тут остаётся всего 37 мужчин и 46 женщин при 14 крестьянских дворах. Как место отдыха Медведково пользовалось значительной популярностью. 1870-1880-х в Медведково жили родители поэта В.Я.Брюсова. Первая напечатанная литературная работа Валерия Брюсова как раз была посвящена тому, как он провел лето на даче в Медведково. Но подписали его как Вася Брюсов. Будущий поэт, переводчик и литературовед Валерий Яковлевич Брюсов девятилетним мальчиком писал ее как корреспондент детского журнала "Задушевное слово". В то время в Медведкове насчитывалось, не считая дач, всего 10 крестьянских дворов и 83 жителя. В 1890-1891 гг. в этих местах работает живописец Константин Коровин. В полосу тяжёлых неудач художник принимает приглашение от своего бывшего домохозяина Шурупенкова, у которого жил на Селезнёвке во время учебы в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. В Медведкове у Коровина бывал М.А. Врубель. В рабочем альбоме К.А. Коровина рядом с набросками пейзажей Медведкова сохранилось и несколько записей о нём.
       В советское время в Медведкове создается колхоз, а в 1960 г. ,после строительства Московской кольцевой автомобильной дороги, оно вошло в черту столицы. После 1917 г. в усадебном доме были различные учреждения, а позднее - магазин. В 1930-е годы дом использовался как детский санаторий. В 1970-е годы были снесены последние остатки села, и здесь начинает развёртываться массовое жилищное строительство. Храму повезло больше. В начале 1970-х годов он был отреставрирован под руководством архитектора Н.Д. Неговича.
    Известный исторический роман А. Толстого «Князь Серебряный» начинается так: «Лета от сотворения мира семь тысяч семьдесят третьего, или по нынешнему счислению 1565 года, в жаркий летний день, 23 июня, молодой боярин князь Никита Романович Серебряный подъехал верхом к деревне Медведевке, верст за тридцать от Москвы...». Но теперь от Кремля сюда можно доехать за двадцать минут. Стоит на косогоре побеленный многоглавый храм с высоким шатром в окружении кварталов Медведкова. Хорошо, что до наших дней сохранился этот  уникальный архитектурный памятник - шатровая церковь Покрова Пресвятой Богородицы, которая является великолепным образцом шатрового зодчества и последним из одношатровых храмов. После Голицынских переделок она приняла тот вид, который практически без изменений сохранился до наших дней. Только колокольня, построенная в XIX веке, появилась на месте архаичной звонницы, да верхний ярус галереи-паперти, ранее открытый, теперь закрыт. Строительство таких храмов, которые «не соответствуют церковным канонам», в 1652 году запретил патриарх Никон. Церковь Покрова Божьей Матери в Медведково никогда не закрывалась. В убранстве храма сохранились иконы работы Павла Золотарева, которые мало где сейчас встретишь. А в 1970 годы у входа в церковь был установлен найденный на Медведковском кладбище мраморный крест с надписью «Крест - победа над смертью». Возле церкви остался старый парк, который томно спускается к реке Яузе. К огромному сожалению, барский дом в усадьбе Медведково до наших дней не дожил.
Территория усадьбы объявлена памятником природы регионального уровня. Ее площадь 12 га.
Автор статьи
Куртынова Екатерина Игоревна, ГБОУ Школа № 1411, 9а
  https://um.mos.ru/contests/dogm/works/29935/
Источники
В.Г.Глушкова. Административные округа Москвы. Культура. История. География. М., Владос. 1998 г. С.Романюк. По землям московских сел и слобод. М., ЗАО «Сварог и К», 1999 г. Москва 850 лет. Северо-Восточный административный округ. Под общ. ред. В.А.Виноградова. М.. АО «Московские учебники и картолитография», 1997 г. http://optimisty.com/medvedkovo http://www.mosgid.ru/architecture/mansion/usadba-medvedkovo-g-moskva.html http://eco-turizm.net/usadba-medvedkovo-istoricheskiy-pamyatnik-v-moskve-vremen-pravleniya-d-m-golitsyina.phphttp://mosopen.ru/region/medvedkovo_yuzhnoe/history http://www.inedelya.ru/mos-news/pyat-dostoprimechatelnostey-medvedkovo.html http://ycad-ba.narod.ru/sv-medvedkovo.html http://wikimapia.org/19330497/ru/%D0%91%D1%8B%D0%B2%D1%88%D0%B0%D1%8F-%D1%83%D1%81%D0%B0%D0%B4%D1%8C%D0%B1%D0%B0-%D0%9C%D0%B5%D0%B4%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BE#/photo/2848030http://www.outdoors.ru/russiaoutdoors/show_obj2.php?id=9061 http://liveinmsk.ru/index.php?dn=places&id=220&re=tags&to=taghttp://moskva.ruz.net/lib/4/1/11.htm http://noorderlingen.org/pages/medvedkovo-01.htm http://oldmos.ru/old/photo/view/94203
Фото 1 сентября 1901 года. Автор неизвестен.
http://wikimapia.org/19330497/ru/Бывшая-усадьба-Медведково#/photo/2848030

Усадьба АБРАМЦЕВО, Московская область, Сергиево-Посадский район
С 1843 года усадьба принадлежала известному писателю С.Т. Аксакову и стала местом притяжения для людей искусства. В Абрамцеве С.Т. Аксаков сформировался как писатель, и создал свои лучшие литературные произведения, в том числе и сказку «Аленький цветочек”. При Аксакове Абрамцево посещали Гоголь, Тургенев, Погодин, Щепкин и другие друзья писателя. Есть версия, что в кругу семьи Аксаковых, Гоголь впервые читал главу из второй части "Мёртвых душ" в августе 1849 года…

В 1870 году имение было продано С.И. Мамонтову, выходцу из старинной купеческой семьи. Абрамцево стало гостеприимным домом для молодых художников. Здесь неделями и месяцами жили Репин, Поленов, Васнецов, Серов, Коровин, Врубель и многие другие ныне знаменитые художники. На картине Серова «Девочка с персиками» изображена дочь хозяина усадьбы Вера Мамонтова. А на столе перед девочкой лежат персики, выращенные в абрамцевской оранжерее.

В 2013 году главный дом усадьбы был отреставрирован.

Владельцы усадьбы: Конец XVI в. - 1727 г. - Волынский, 1727 - 1783 гг. - Головины, 1797 - 1840 гг. - Молчановы, 1841 - 1843 гг. - В.В. Неведомский, 1843 - 1870 гг. - Аксаковы, 1870 - 1917 гг. - Мамонтовы.
Усадьбу посещали: Гоголь, Тургенев, Погодин, Щепкин, Репин, Васнецов, Серов, Врубель и др.
Сохранность усадьбы: В усадьбе размещается Государственный историко-художественный и литературный музей-заповедник.
Впервые Абрамцево упоминается в летописных источниках XVI века. В документах 1580-х годов указано, что “Обрамково” вместе с деревней Мутовки принадлежало помещику Волынскому.
О судьбе местности в смутное время не известно. Только из документов XVIII века становится известно, что Абрамково (первая буква в названии претерпела изменения), являлось владением Федора Ивановича Головина – представителя старинного знатного рода, возвысившегося при Петре I. После двадцати лет службы во флоте, в 1727 году Головин уволился в отставку и поселился в Абрамкове, на высоком берегу речки Вори. В своем поместье он прожил, никуда не выезжая, более полувека. При нем усадьба была обустроена, и с тех пор дошла до нас практически в том же облике.

При Головине, к одноэтажному деревянному господскому дому с запада примыкал двор,
окруженный служебными постройками. За главным домом, на одной оси с ним,
находились два пруда. С севера был разбит фруктовый сад, с востока – регулярный парк,
спускавшийся к реке. С юга от дома проходила дорога, которая вела к Покровскому
монастырю в соседнем Хотькове, где разветвлялась: налево – в Троице-Сергиеву лавру,
направо – в Москву.
Во владении Головиных поместье оставалось до 1783 года, затем за короткий срок сменило нескольких хозяев. В 1797 году Абрамково приобрел Ларион Васильевич Молчанов, его семья владела имением до 1840 года. При Молчановых над домом был пристроен мезонин, сооружены террасы в парке на спуске к реке и вырыт пруд у самой реки, сохранившиеся до наших дней.
В 1841 году поместье приобрел у дочери Молчанова Василий Васильевич Неведомский, но уже в 1843 году продал его С.Т. Аксакову, который после долгих поисков подходящей подмосковной усадьбы, остановился на Абрамцеве.
Сергей Тимофеевич Аксаков (1791–1859), представитель старинного, но небогатого дворянского рода, родился в Уфе. Здесь, а также в имении деда в Оренбургской губернии прошло его детство.

С Таньонова носа открывается вид на Долину отрока Варфоломея, запечатленную на картине
М.В. Нестерова. По настоянию Жюля Таньона с южной стороны дома был устроен
небольшой садик на насыпном холме. Отсюда открывался красивый вид на окрестности и
Долину отрока Варфоломея, запечатленную на знаменитой картине Нестерова. Здесь любили
работать на «пленэре» художники, а по вечерам хозяева и гости дома любовались закатом.
Сейчас облик Таньонова носа неузнаваемо изменился: разросшиеся липы закрыли вид на
долину, а вместо скамеек и клумб в 1915 году установлена керамическая скамья, изготовленная
в мастерской С.И. Мамонтова в Москве.
При Аксаковых усадьба сохранила свой прежний вид: господский дом западным фасадом
выходил на прямоугольный двор, который окружали хозяйственные строения – людская, кухня,
сарай с амбаром, баня. К юго-востоку от дома располагался жилой флигель – единственная
постройка, сделанная новыми хозяевами. Усадьба и парк оставались неогороженными и сливались
с окружающими полями и лесами.
В Абрамцеве С.Т. Аксаков сформировался как писатель, и создал свои лучшие литературные
произведения: «Записки об уженье рыбы» (1847) и «Записки ружейного охотника Оренбургской
губернии» (1852), автобиографические повести «Семейная хроника» (1856) и «Детские годы
Багрова-внука», сказку «Аленький цветочек» (обе – 1858).

При Аксакове Абрамцево посещали Гоголь, Тургенев, Погодин, Щепкин и другие друзья писателя.
Однажды, в августе 1849 года, когда Гоголь гостил у Сергея Аксакова, его навестил близкий друг,
актер Михаил Щепкин. Писатель с воодушевлением поведал гостю, что закончил второй том
«Мертвых душ». Когда московская компания, которая обычно собиралась у Аксакова, расселась
за обеденным столом, Щепкин встал с бокалом вина и сказал: «Господа, поздравьте Николая
Васильевича, он закончил второй том „Мертвых душ“. Но Гоголь вскочил и ответил: „От кого ты
это слышал? Ты белены объелся, или тебе приснилось?“.
После смерти С.Т. Аксакова, а вскоре и его старшего сына Константина, Абрамцево опустело, а в 1870 году имение было продано С.И. Мамонтову, выходцу из старинной купеческой семьи.
В 1870–1880-х годах Савва Иванович занялся ремонтом и обустройством пришедший в упадок на тот момент усадьбы. Обустраивая и обновляя имение, он старался максимально сохранить "Аксаковский дух". Был отремонтирован усадебный дом, заново построены кухня и людская. В северной части двора были возведены ветряная водокачка и сарай с амбаром, на месте фруктового сада – теплица и две оранжереи, где выращивались клубника и персики. К юго-западу от двора были построены конюшня и каретный сарай. Скотный двор с молочной в «голландском стиле», сенной сарай и дача под названием «Яшкин дом» не уместились на территории старой усадьбы, и были вынесены за ее пределы. До наших дней большинство из этих построек не сохранилось.
При Мамонтовых, Абрамцево стало гостеприимным домом для молодых художников – близких друзей промышленника и мецената Саввы Ивановича Мамонтова и его жены Елизаветы Григорьевны. Здесь неделями и месяцами жили Репин, Поленов, Васнецов, Серов, Коровин, Врубель и многие другие ныне знаменитые художники. Все они были молоды и талантливы, и не только упорно совершенствовались в выбранной профессии, но и весело проводили время на «лучшей из дач», по выражению Ильи Ефимовича Репина

В 1881–1882 годах в усадебном парке по проекту В.М. Васнецова и В.Д. Поленова была построена
церковь Спаса Нерукотворного. В 1883 году рядом с храмом по проекту В.М. Васнецова была
построена беседка, которая за свой причудливый вид получила название «Избушка на курьих
ножках». Церковь и избушка считаются первыми произведениями русского модерна.

В 1899 году С.И. Мамонтов был арестован по обвинению в финансовых злоупотреблениях и
несколько месяцев провел в тюрьме. На следующий год он был оправдан судом присяжных, но
полностью разорен. Абрамцево, переписанное в 1880 году на Е.Г. Мамонтову, удалось сохранить.
Храм в Абрамцеве стал семейной усыпальницей Мамонтовых, их последним «земным
прибежищем». В 1907 году у стен церкви появилась могила дочери Мамонтовых Веры (в замужестве –
Самариной) - той самой «девочки с персиками», которую когда-то изобразил Серов на своей
знаменитой картине. Она скоропостижно умерла в возрасте 32 лет и была похоронена в Абрамцеве
рядом с пристроенной к церкви часовней, где уже покоился ее брат Андрей, умерший в 1891 году.
10 месяцев спустя, в 1908 году, рядом с Верой похоронили и ее мать, Елизавету Григорьевну. В 1913
году здесь же был похоронен внук Мамонтовых, Сережа Самарин. Бывший хозяин усадьбы Савва
Иванович Мамонтов умер в 1918 году и похоронен в часовне рядом с сыном.

В 1917 году Абрамцево было национализировано. 10 октября 1918 года Наркомпросом была
выдана Охранная грамота, что стало днём основания музея, получившего название Музей-усадьба
«Абрамцево». Его первой хранительницей стала Александра Саввишна Мамонтова.

Автор и фото: https://deadokey.livejournal.com/143514.html Вадим
А.В. Городнянский, "Абрамцевский альбом Усадьбы Абрамцево при Мамонтовых", 2012 год
Вильямс, Невский, Ольга Арзуманова, Анна Кузнецова, Татьяна Макарова, "Музей-заповедник
Абрамцево", 1984 год http://www.abramtsevo.net/
http://mos-holidays.ru/usadba-abramcevo/

В УСАДЬБЕ ГЕНЕРАЛА СКАЛОНА
(Усадьба не сохранилась)

В глухом нижегородском Игнатове, где Рахманинов провел четыре месяца в период тяжелейшей душевной депрессии, связанной с провалом его Первой симфонии, не было написано ни одного произведения (после печально памятного 1897 года композитор ничего не сочинял около трёх лет). Но природа здешняя пришлась Сергею Васильевичу по душе; кто знает, может, она и вдохновила его на кое-какие замыслы… У нижегородских краеведов есть даже романтическое предположение, что знаменитый романс «Сирень» Рахманинов написал в Игнатове, – несмотря на то, что романс этот по праву «принадлежит» Ивановке. Как бы ни было, Рахманинов, отправившийся в Игнатово тяжело больным (с весны 1897 года его мучили на почве неврастении боли в спине, ногах и руках), в скором времени стал чувствовать себя гораздо лучше; хотя сочинять еще не мог… Лечению его, физическому и душевному, способствовали один из красивейших уголков нижегородской земли да окружение близких людей – семейство Скалонов.
О сёстрах Скалон, Людмиле, Вере и Наталье, с которыми Сергея связывала многолетняя дружба, написано немало – в том числе и об увлечении Сергея и Веры друг другом (многое в их отношениях осталось тайной, так как большинство писем друг к другу они уничтожили). Меньше вспоминают о Дмитрии Антоновиче Скалоне, а тем не менее, он в свое время был известной фигурой.
Родовая линия Дмитрия Антоновича прослеживается от французского дворянина Георгия де Скалона, переселившегося в конце ХVII века из Лангедока в Швецию. Двое сыновей Скалона в 1710 году с матерью и двумя сёстрами переехали в Москву и поступили на русскую службу. Одним из них, Данила Юрьевич (Георгиевич), подполковник в Киевском драгунском полку, был прапрадедом Дмитрия Антоновича. Прадед, генерал-поручик Георгий-Антон Скалон, участник 7-летней войны и войны против Пугачёва, отец трёх сыновей, окончил свои дни в Усть-Каменогорской крепости [1]. Дед, генерал-майор, инспектор Сибирской инспекции (1806–1808 года), шеф Иркутского полка, погиб в 1812 году под Смоленском. Отец Антон Антонович, генерал-лейтенант по генеральному штабу, был постоянно занят по службе и, как вспоминал Дмитрий Антонович, «мы видели его только к обеду» [2]. Дмитрий был одним из шестерых детей Скалона и баронессы Ольги Григорьевны фон Крюденер. «Как младшего – все меня любили, а папа называл меня «маменькины сливки», – потому что матушка кормила меня до кончины или почти два года», - писал в воспоминаниях Дмитрий Антонович, росший в окружении старой няни, гувернанток, дворовых и пуделя Дудки [3]. В 1839 году Антон Антонович приобрёл участок земли в Нижегородской губернии и спустя два десятка лет построил там деревянный дом с кухней и двумя флигелями, хозяйственные помещения, мукомольную мельницу, разбил небольшой парк и сад. Усадьбу Скалона официально стали именовать Воздвиженскою – по Крестовоздвиженской церкви, что стояла в селе, на подножии горы, уступом выше усадебного дома. Однажды эта церковь горела, и генерал вместе с братом, Александром Антоновичем, уехал на лето её восстанавливать, значительно урезав семейный бюджет [4].

В марте 1873 года по духовному завещанию Антона Антоновича Воздвиженская усадьба перешла к его сыну. Карьера Дмитрия Антоновича Скалона подробно отражена в июньском номере альманаха «Русская старина» за 1909 год: родился в 27 октября 1840 года, воспитывался в 1-м кадетском корпусе и окончил курс Николаевской академии генерального штаба; в 1859 году определён корнетом на службу в лейб-гвардии Уланский полк; за участие в польском восстании 1863 года получил орден св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. А с 1864 года – в течение более 27 лет – занимал почётные должности, служил адъютантом при Его Императорском Высочестве Великом Князе Николае Николаевиче. «Во время Турецкой войны, уже в чине полковника, Д.А. состоял членом кассационного присутствия при главнокомандующем действующей армии, – сообщает далее безымянный автор очерка в «Русской старине». – Близкие отношения к Е.И.В. ставили его в весьма важное и ответственное положение: он был фактическим докладчиком по всем делам Е.И.В.; все важнейшие распоряжения главнокомандующего также проходили через него и ему даже были знакомы многие интимные обстоятельства дела и в его руках фактически сосредоточивались таким образом все важнейшие нити». За участие в сражениях Турецкой войны Дмитрий Антонович получил «орден св. Владимира 3-й степ. с мечами и золотое оружие с надписью «За храбрость», румынский орден «Звезды», сербский – «Такова», румынский железный крест, сербскую и черногорскую золотые медали «За храбрость», и признательная Болгария по случаю 25-летия Турецкой войны (в 1903 г.) наименовала именем генерала Скалона артиллерийскую батарею, поставленную рядом с музеем Имени Великого Князя Николая Николаевича».

Позже Дмитрий Антонович станет генералом от кавалерии, создателем Императорского Русского военно-исторического общества, почётным членом Императорского археологического института, получит «все Российские ордена до св. Александра Невского включительно и многие из иностранных» за свои мемуары… Ко времени пребывания в его усадьбе Рахманинова Дмитрий Антонович – пока ещё генерал-лейтенант, состоящий в распоряжении военного министра.

К биографии генерала и его семьи нужно добавить, что люди это были широко образованные. В их петербургском доме постоянно устраивались музыкальные вечера, которые посещали известные люди. В круг знакомых Дмитрия Антоновича входили, к примеру, П.И. Чайковский, Э.Ф. Направник, И.Ф. Горбунов, В.А. Серов, В.В. Крестовский (автор романа «Петербургские трущобы») и другие.
От брака Дмитрия Антоновича с Елизаветой Александровной Сатиной, сестрой зятя Рахманинова, у него было трое дочерей и двое сыновей. Дружба Сергея с Лёлей (Людмилой), Татушей (Натальей) и Верой началась в 1890 году в Ивановке, где Сергей с тех пор почти каждое лето до отъезда в эмиграцию гостил у своих родственников Варвары Аркадьевны и Александра Александровича Сатина.
Ивановку Сергей полюбил сразу. Любили её и сестры Скалон; но их родителям милее было Игнатово – своё, как-никак, гнездо, в котором они чувствовали себя полными хозяевами. Туда они зазывали и Серёжу (может быть, не без подсказки дочерей). Спустя два года, в июле, Сергей, гостя у семейства Коноваловых в Костромской губернии, где он подрабатывал частными уроками, похоже, всерьёз задумывался о поездке: «Не удрать ли мне в самом деле в Бутурлинское почтовое отделение» [5]. В конце августа он всё ещё решался – однако вернулся в Москву.
Приезд свершился только через пять лет – 14 мая 1897 года, ко взаимному удовольствию всех: и обрадованных Лёли с Татушей, и взволнованной Верочки, и добродушного Дмитрия Антоновича, и привыкшей к Сергею Елизаветы Александровны (до недавнего времени – видевшей в нём нежелательный предмет увлечения своих дочерей). До Игнатова ехали вчетвером – Сергей, Елизавета Аркадьевна, Людмила и Наталья; Вера в преддверии отъезда из Москвы (который мать всё откладывала) на нервной почве заболела лихорадкой, и смогла приехать лишь позже. Дорога была дальняя: поездом до Нижнего Новгорода, затем шесть часов вниз по Волге на пароходе до пристани Исады (до 1917 года в селе Исады, что стоит при слиянии реки Сундовик с Волгой, стояло несколько пристаней различных пароходных компаний); от Исад немного вверх по течению Сундовика до городка Лыскова, а от Лыскова – на тройке в тарантасе по грунтовой дороге – 60 верст, через уездный Княгинин, до Игнатова. Заботливые сёстры обложили Сергея подушками; «погода стояла чудесная, жаворонки в небе так и заливались, – вспоминала Людмила Скалон. – Серёжа с наслаждением вдыхал чистый, тёплый воздух. Мы все уговаривали кучера Кемаля ехать осторожнее, не гнать лошадей, избегать рытвин, которые могли сильно встряхнуть тарантас и причинить Серёже боль» [6].

«Я себя чувствую сейчас так плохо, что заниматься могу только лечением», – писал Рахманинов 30 июня композитору, хоровому деятелю Степану Васильевичу Смоленскому [7]. Уединённое Игнатово было для этого местом отличным.
В барском доме Сергею отвели комнату с балконом, представлявшей собой надстройку над одним из двух флигелей. Дом стоял на уступе горы, и из окон его обозревались длинная дуга бесконечного Большого Игнатовского озера, лиственный лес, заливные луга и селение, протянувшееся понизу, над озерными оврагами. А с горы открывались виды на просторы полей, на сельцо Погорелое с церквушкой и на отрезок неимоверно извилистой и стремительной Пьяны, которая обходит Игнатово стороной.
«Нам предстояло ухаживать за ним и всеми силами стараться устроить ему жизнь в Игнатове так, чтобы он только отдыхал на лоне природы в обществе горячо любящих его друзей» [8], – писала о Сергее Васильевиче Людмила Скалон и, судя по её воспоминаниям, он не мог жаловаться на недостаток внимания. С «любящими друзьями» он ездил на чаепития в дубовый лес, катался на лодке по одному из многочисленных лесных озёр. По рассказам игнатовских старожилов, однажды семейство выплыло на Большое Игнатовское с большущим «генеральским» самоваром, украшенном медалями; всем было настолько весело, что не заметили, как раскачали лодку, и самовар упал в воду. С тех пор найти его никто не мог… Иногда Сергей совершал и самостоятельные прогулки: у мельницы садился в лодку – и лодку несло вниз по Пьяне (весной во время таких прогулок он любил слушать соловьёв); обратно возвращался в поджидавшем его тарантасе. Из татарского села Камкино, что в шести верстах, на правом берегу Пьяны, ему привозили кумыс.
Игнатово вернуло Сергея к жизни. Вопреки запретам врачей, он вновь вернулся к занятиям музыкой. Каждый вечер в кабинете барского дома проходили домашние концерты: Сергей и Наталья играли в четыре руки мелодии из классических оперетт; играл и сам Сергей, в то время его особенно завораживал Вагнер... Кроме того, в «игнатьевском» письме к Максимилиану.Юльевичу Крейцеру, брату своей знакомой Елены Жуковской, он писал: «Напомни сестре, что к 1-му июля жду от неё гармонические задачи по следующему адресу: Нижегородская губ., Княгининский уезд, почт. Крутец, село Игнатово, Генералу Скалону с передачей мне» [9]. Став после поступления Натальи Сатиной и Елены Жуковской в Московскую консерваторию их главным помощником в вопросах музыкальной теории, он настаивал перед отъездом в Игнатово, чтобы Елена посылала свои вопросы по почте [10].
«Лень» и «поблажки» себе – так определил характер своего отдыха в Игнатове Рахманинов в письме к другу Александру Затаевичу. И продолжал: «В начале лета ни ходить, ни сидеть не мог. Я лежал только и усиленно лечился. Теперь я поправился. Боли меня почти оставили. Благодаря этой болезни мне никакая работа на ум не шла и я ровно ничего не написал. Но не жалею об этом, лишь бы поправиться совсем. По приезде в Москву начну заниматься непременно» [11].
11 сентября Рахманинов покинул Игнатово – надо думать, оставшись навсегда благодарным этому затерянному местечку за полные впечатлений, ничем не омрачённые дни.
Что ныне представляет собою один из памятных рахманиновских адресов России?

Село Игнатово лежит в 24 километрах к северо-западу от районного центра Нижегородской области города Сергач. От Сергача до Игнатова регулярного автобусного сообщения нет; но можно проехать в село Камкино (пригородным поездом «Сергач – Арзамас», либо автобусом «Сергач – Камкино»), по мосту перейти через Пьяну к селу Луговому (бывшее Погорелое), издалека заметному благодаря церкви Знамения Божьей матери с лёгким налётом готики (постройка 1838 года), и от Лугового полем пройти три километра.
Мне довелось побывать в Игнатове и обнаружить по склонам горы, посреди тихого села, вблизи кладбища за низкой оградой следы садово-паркового наследства Скалонов. Два параллельных ряда лип по верхним террасам горы до сих пор ограждают одичавший сад терновника, крыжовника и вишен; кое-где вкрапливаются молодые вязы, жёлтые акации и сирень. Сад съезжает с крутых склонов и с размаху прыгает в хозяйские дворы. На фундаменте барского дома, на предпоследнем уступе к озеру, теперь двухэтажный кирпичный каркас будущего дома богатых заказчиков; безликость его уже нанесла значительный урон романтической красоте этого уголка… А сверху, от липовых посадок, где сохранились два неглубоких рва, открывается завораживающий вид на длинный полукруг озера, ныне почему-то называемого Безымянным, на стелющиеся леса орешника, на бескрайние поля с дальним пятном дубового леса… Для Рахманинова, так любившего свою степную Ивановку, Игнатово должно было казаться экзотикой…
«Парк восстановить и сделать таким, каким он был раньше, невозможно, – сказано в книге «Сады и парки Горьковской области», вышедшей в Нижнем Новгороде в 1981 году. – Вероятно, есть смысл посадить на его месте мемориальную рощу, посвятив ее памяти великого композитора. Это под силу местному лесхозу». Спустя десять лет в другой книге – «Заповедные места Нижегородской области» – было предложено поставить здесь в память о пребывании композитора стелу.

Автор: Сокольский Эмиль
http://www.relga.ru/Environ/We...2=articles
Литература:
1. Кн. А.Лобанов-Ростовский. Русская родословная книга. – Изд. 2-е., СПб., 1895. - Т.2. - С.220
2. Воспоминания Д.А.Скалон // Рус. старина. – 1903, сент. – С.517
3. Там же.
4. Д.А.Скалон. На службе в лейб-уланах.// Рус. старина. - 1908, окт.- с.187
5. С.Рахманинов. Литературное наследие. – М., 1978. – Т.1. – С.192
6. Воспоминания о Рахманинове. – М., 1988. – Т.1. – С.243
7. С.Рахманинов. С.263
8. Воспоминания о Рахманинове. С.243
9. С.Рахманинов. С.263
10.Там же. С.536
11. Там же. С.266
О священнике села Игнатово.
ФОРМОЗОВ Николай Евлампиевич родился в 1871 году, умер: после 1916. Продолжительность жизни: 45. Место жительства: Россия, Нижегородская губерния, Княгининский у., с. ИГНАТОВО, был священником села.
Источник : Генеалогический форум ВГД » Дневники участников » Дневник bada » Прочие роды » Фамилии » Формозовы.

Усадьба Прончищевых в Богимово

Богимово - село Ферзиковского района, расположено на берегах р. Мышеги в 10 км от райцентра. В конце XVIII в. принадлежало Алексею Ионовичу Прончищеву, потомку старинного рода, отставному секунд-майору, предводителю Тарусского дворянства.
В конце XVIII в. Прончищев возводит в Богимово на левом берегу р. Мышеги усадебные постройки (большой двухэтажный дом в 25 комнат, 2 флигеля, конный и скотный дворы)
По воспоминаниям правнучки Прончищева, мемуаристки Е.А. Сабанеевой в "Воспоминании о былом. 1770 - 1828 гг - “Строения были капитальные: они были вытянуты, точно казармы, и представляли собой массу прочного домашнего красного кирпича, который, казалось, и в огне не горел, и в воде не тонул. Строитель не увлекался стилем или же украшениями, а главною его целью была солидность и прочность построек… Большой двухэтажный дом в 25 комнат, с двумя такими же флигелями, конный и скотный дворы - все это стояло лет тридцать не беленным: прадед говорил, что строению надо дать выстояться”.

И все же, несмотря на упрямую волю владельца, богимовской усадьбе свойственны многие замечательные черты архитектуры русского классицизма. Ансамбль как бы растворяется в природе, его пространство эмоционально насыщено, а архитектура не лишена художественности. Усадебные постройки, развернутые в сторону долины Мышеги, воспринимаются как компактный архитектурный ансамбль.
В 30-е гг. XIX в. внук Прончищева Алексей Владимирович заложил в Богимово регулярный парк с липовыми алеями и в стороне от него построил Успенскую церковь.

Лето 1891 в Богимово провел А. П. Чехов. Чеховы по приглашению нового хозяина, помещика-социалиста Былим-Колосовского, занимали второй этаж главного дома. Здесь Антон Павлович написал повесть "Дуэль", рассказ "Бабы", продолжал работать над "Островом Сахалин".
В этом доме Чехов познакомился с художником академиком живописи Киселевым, профессором-зоологом Вагнером - прототипами чеховских рассказов и повестей. Сюда приезжал художник Левитан с влюбленной в Чехова Ликой Мизиновой и именно здесь писатель пережил драму любовного треугольника. С 1936 года в Богимове психиатрическая больница. Перед домом был установлен покрашенный бронзовый краской бюст Чехова.

До 2000 года в усадьбе располагалась психиатрическая больница.
Усадьба необитаема, но благотворительный Фонд «СоБытие» восстанавливает усадебный комплекс Прончищевых в селе Богимово.
Источники информации:
http://imesta.ru/places
http://gorod.kaluga.ru/img/Usadby/bogi.html
https://myslo.ru/club/blog/gulbarij/8Z3BiBwpIUWXNsybqRYH-w

Чехов в усадьбе Богимово
На стене у входа в главный усадебный дом есть мемориальная табличка с барельефом молодого, еще без пенсне, Антона Павловича Чехова и надписью, сообщающей, что в этом доме великий русский писатель жил и работал с 18 мая по 4 сентября 1891 года.
Это случилось так.
В то время Чехов работал в г.Алексин в уездном казначействе, а жил на тесной и неудобной съемной даче. И тут на помощь пришел счастливый случай.
Художник Исаак Левитан и учительница московской частной гимназии Лидия Мизинова,
http://www.greatwomen.com.ua/2...-mizinova/
или Лика, решили навестить своего друга.
На пароходе, плывшем по Оке до Алексина, они познакомились с молодым местным помещиком Евгением Дмитриевичем Былим-Колосовским. На следующий день он пригласил всю компанию к себе. Вот как об этом вспоминал Чехов:
«Я познакомился с неким помещиком Колосовским и нанял в его заброшенной поэтической усадьбе верхний этаж большого каменного дома. Что за прелесть, если бы Вы знали! Комнаты громадные, как в Благородном собрании, парк дивный, с такими аллеями, каких я никогда не видел, река, пруд, церковь для моих стариков и все, все удобства. Цветет сирень, яблони, одним словом — табак! Сегодня перебираюсь туда, а дачу бросаю... Ну отчего бы Вам не приехать ловить рыбу? Здесь карасей и раков видимо-невидимо».
Настойчиво приглашал он и Лику Мизинову:
«Очаровательная, изумительная Лика! ..Вы совершенно забыли о том, что дали брату Ивану обещание приехать к нам 1 июня… У нас великолепный сад, темные аллеи, укромные уголки, речка, мельница, лодка, лунные ночи, соловьи, индюки... В реке и в пруде очень умные лягушки.»
Лика так и не приехала, но Чехову было с кем пообщаться: на первом этаже снимали комнаты В.А. Вагнер, впоследствии известный профессор зоологии, и семья художника-пейзажиста Александра Киселёва. Чехов вставал очень рано, часа в четыре утра, пил кофе и «усаживался за работу, причем всегда писал не на столе, а на подоконнике, то и дело поглядывая на парк и на поднимавшийся за ним горизонт. Писал он свою повесть «Дуэль» и приводил в порядок сахалинские материалы»
Воспоминания о Богимове сохранились надолго. В рассказе «Дом с мезонином», написанном четыре года спустя, с поразительной точностью отразились Богимово, Даньково и их живописные окрестности, леса, поля, прозрачная речка Мышега. А начинается рассказ так:
«Это было 6—7 лет назад, когда я жил в одном из уездов Т-ой губернии, в имении помещика Белокурова, молодого человека, который вставал очень рано, ходил в поддевке, по вечерам пил пиво и всё жаловался мне, что он нигде и ни в ком не встречает сочувствия. Он жил в саду во флигеле, а я в старом барском доме, в громадной зале с колоннами, где не было никакой мебели, кроме широкого дивана, на котором я спал, да еще стола, на котором я раскладывал пасьянс. Тут всегда, даже в тихую погоду, что-то гудело в старых амосовских печах, а во время грозы весь дом дрожал и, казалось, трескался на части, и было немножко страшно, особенно ночью, когда все десять больших окон вдруг освещались молнией».
Сравните это с воспоминаниями Мхаила Чехова: «Брат Антон занимал в Богимове бывшую гостиную — громадную комнату с колоннами и с таким невероятных размеров диваном, что на нем можно было усадить рядком с дюжину человек. На этом диване он спал. Когда ночью проносилась гроза, от ярких молний вспыхивали все громадные окна, так что становилось даже жутко.»
На территории усадьбы установлен памятник А.П.Чехову.

Что можно увидеть здесь сейчас?
Сохранились двухэтажный главный дом и одноэтажный флигель конца XVIII в. в стиле классицизм; простой архитектуры хозяйственные здания; Успенская церковь, заложенная А.И. Прончищевым и достроенная его дочерью Е.А. Прончищевой в 1830 г. в стиле ампир (колокольня утрачена); регулярный парк 1830-х гг. с липовыми и сосновыми аллеями; нижний пруд.
Источник:
http://imesta.ru/places/show/319/ Усадьба Богимово.

Антон Павлович Чехов покинул Богимово — 4 сентября. Здесь он не только работал над своими произведениями, пытался отдохнуть, но и помогал как врач: 13 июля 1891 «3 рубля в фонд, который я учреждаю в Богимове под названием «больничного» (в пользу больницы, которую будут строить)», 29 июля 1891 «Привезли на повозке больную. Иду.». На здании усадьбы, где располагалась до недавнего времени больница, появилась памятная доска с барельефом молодого Чехова и слова: «В этом доме с 18 мая по 4 сентября 1891 года жил и работал великий русский писатель Антон Павлович Чехов». Памятник, который вы видели выше на фотографии – работа калужского скульптора Г.П.Прозоровского.
Источник : http://alxlav.ru/?p=2767 и фото с этого ресурса.

Усадьба доктора В.Ф. Снегирева.
Москва.Ул. Плющиха, д. 62, стр. 1, 2
Небольшой домик в глубине двора, заросшего яблонями и сиренью, всегда привлекает взгляды прохожих.
На стене дома висит мемориальная доска, рассказывающая о докторе Снегиреве.
Дом-замок был построен для заслуженного профессора, выдающегося медика конца XIX в. Владимира Федоровича Снегирева.
Клиника, носящая его имя, находится неподалеку. Это бывшая Клиника женских болезней Московского университета,
ныне Клиника акушерства и гинекологии им. В.Ф. Снегирева при ММА им. И.В. Сеченова.
Усадьба доктора Снегирева появилась на Плющихе в 1893–1894 гг. Ранее здесь располагалась другая усадьба,
с небольшими постройками, раскиданными по участку. Одна из них сохранилась до сих пор, это строение 1,
которое принадлежит первой четверти XIX века. В 1852 году усадьба принадлежала надворному советнику Н.А. Леонтьеву.
В.Ф. Снегирев, купивший усадьбу в 1890-х гг., заказал проект перестройки одного из хозяйственных строений архитектору
Р. Клейну, который придал дому романтический вид в духе европейского средневековья. Маленький замок, расположенный
в глубине участка, радовал глаз островерхими крышами, башенками и балкончиками.
Выбор архитектора был неслучаен. Р. Клейн много строил для покровителя В.Ф. Снегирева –
мецената П.Г. Шелапутина. Одновременно с постройкой усадьбы Клейн начал строительство
Гинекологического института в Олсуфьевском переулке, недалеко от места жительства и работы профессора.
А.П. Чехов писал о нем в письме к Е.М. Шавровой: "Все гинекологи идеалисты.
Известный Снегирев говорит о "русской женщине" не иначе, как с дрожью в голосе".
И дальше: "хорошим гинекологом не может быть глупый человек или посредственность".
Про В.Ф. Снегирева говорили, что он "он волшебник", что "он любит лечить".
Прекрасный терапевт и хирург, он умел облегчить страдания своих пациенток.
Когда началось строительство Клиник Девичьего поля, Снегиреву было 35 лет. В университете
он преподавал с 28 лет, создал свою, "снегиревскую" школу, а также Московское общество акушеров и гинекологов.
Его именем названы не только клиника и роддом, но и многие симптомы и методы операций, которые он ввел в клиническую практику.
В своей усадьбе на Девичьем Поле В.Ф. Снегирев прожил с 1895 по 1916 г.
В советское время дом менял хозяев, принадлежал различным ведомствам.
Среди местных жителей ходили упорные слухи, что здесь располагаются явочные квартиры сотрудников армейской разведки.
В 2011 г. его коснулись неприятные махинации с недвижимостью.
Сейчас усадьба доктора Снегирева в плачевном состоянии.
Автор:Зинаида Одолламская
https://um.mos.ru/houses/16216/
Фото :http://www.yamoskva.com/node/36586

Городская усадьба А.П.Снегиревой.
(глазная лечебница Снегирева)
Дом Снегирева, 1912, арх. В. Д. Глазов
Москва. Колпачный переулок, дом 11
Переулок получил название по слободе ремесленников, делавших головные уборы (колпачники).
В XVII-XVIII веках на здешних слободских землях селилась аристократия.

Дом построен в 1912 году архитектором Глазовым для известного в Москве врача-окулиста Константина Владимировича Снегирёва,
женатого на одной из дочерей П.И.Юргенсона (владельца известной нотопечатни в Хохловском переулке) Александре.
Доктор медицины, колежский секретарь, приват-доцент Московского университета К.В.Снегирёв
http://moya-moskva.livejournal.com/3222370.html

Портрет Сурикова В.И. написанный А.П. Юргенсон (Снегиревой) хранится ныне в Третьяковской галерее.
Здесь же у Снегирева была амбулатория, в которой проходил приём пациентов, а глазная лечебница находилась в здании по Хохловскому переулку (дом 1, не сохранился).

Советский публицист Исайя Григорьевич Лежнёв (имя при рождении — Исаак Альтшу́лер) (1891-1955) в какой-то момент своей жизни увлекся творчеством Михаила Александровича Шолохова и написал о нем несколько очерков и книг. В монографии "Путь Шолохова" Лежнев писал: "По окончании Каргинской школы у Миши стали болеть глаза, появилось нечто вроде воспаления роговицы, и в конце лета 1914 года, вскоре после начала первой мировой войны, отец отвез его лечиться в Москву в глазную лечебницу. Здесь мальчик пролежал несколько месяцев, носил темно — зеленые очки". Помогли отцу Шолохова его знакомые купцы.

Детские воспоминания врезались будущему писателю в голову и, когда Шолохов написал роман "Тихий Дон", то вспомнил он больницу и доктора. Когда поезд с раненными, в котором находился Григорий Мелехов, прибыл в Москву, то : "Тяжелораненых выносили на носилках; те, кто мог ходить без посторонней помощи, вышли после записи на перрон. Врач, сопровождавший поезд, вызвав по списку Григория и указывая сестре милосердия на него, сказал:
— Глазная лечебница доктора Снегирева! Колпачный переулок...
Поехали на извозчике...Из центра выехали в безлюдный проулок. Цокали по камням копыта, качался на высоких козлах извозчик, принаряженный в синий, наподобие поповского армяк; махал на вислоухую клячу концами вожжей...Около трехэтажного дома извозчик остановился. Поправляя шинель, Григорий соскочил...
К глазной лечебнице доктора Снегирева примыкал маленький садик.Таких неуютных стриженых садов много по окраинным переулкам Москвы, в них не отдыхает глаз от каменной тяжелой скуки города, и еще резче и больней вспоминается при взгляде на них дикое приволье леса."

Какой-то период после революции Снегирев жил с семьей в этом доме и продолжал заведовать глазной клиникой, но затем в конце двадцатых годов прошлого века клинику выселили и устроили в доме 16 коммунальных квартир.
Источник: https://um.mos.ru/houses/20747/ Алексей Дедушкин - автор статьи

Снегирев К.В. был сыном священника, знаменитый гинеколог В.Ф.Снегирёв – его однофамилец.
Фото :

Усадьба Снегирёво.
(Усадьба Салтыковых не сохранилась)

Название Снегирево пошло от фамилии перых вотчинников Снегиревых.
В дополнение к своей деревеньки вдова Снегирева (среди крестьян называлась
Снегириха) подкупила еще четыре семьи из деревни Жарки, так
постепенно и расстроилось крестьянское поселение возле усадьбы
вотчинников Снегиревых и получило название Снегирево.
Село Снегирёво стоит на р. Ворше, до 1813 г. было сельцом
в приходе церкви с. Спасского (ныне в Собинском районе).

Усадьба Снегирёво-Черкутино находилась в Юрьев-Польском уезде
Владимирской губернии. Это были родовые владения графов (затем князей) Салтыковых.
Сначала усадьба располагалась в Черкутино, потом, где-то в 1770-е годы
была перенесена в Снегирёво. К 1804 году Николай Иванович Салтыков выстроил
на Снегирёвской горе, против впадения друг в друга рек Ворши и Медведки,
усадебный дом и два флигеля и хозяйственными постройками. Главный дом
соединялся галереями с флигелями, которые, подобно главному дому, были
увенчаны бельведерами. Из вестибюля на второй этаж главного дома вели две
лестницы, обтекавшие цилиндрическое пространство, ограниченное восемью колоннами.
Комнаты украшала орнаментальная роспись. В доме размещались коллекции
предметов искусства, вывезенных владельцем усадьбы А.Д. Салтыковым из Индии
и Персии. В 1961 г. Владимир Солоухин писал: «Село это растянулось вдоль речки
в низине. Окнами оно смотрит на высокий холм, заросший елями. На макушке холма
выглядывает из елей небольшая колоколенка. Издали можно подумать, что деревья
подступают вплотную к церкви, но когда подъедешь ближе, оказывается, что вокруг
церкви есть просторная поляна и даже запущенный липовый парк. На поляне в
нескольких местах проглядывают из крапивы, из мелкого кустарника розоватые груды
щебня. Здесь стояла усадьба князей Салтыковых с прекрасным дворцом, с флигелями,
конюшнями и даже с оранжереей». Усадебный дом стоял к востоку от церкви.
Ныне существующая в Снегирёве каменная Крестовоздвиженская церковь построена в 1813 г.
в формах позднего классицизма. Храм трёхпрестольный (приделы Святой Троицы и
Сошествия Святого Духа), он сохранил внутреннее убранство.
За алтарём – усыпальница князей Салтыковых (здесь покоились князь Николай Иванович,
надгробие на его могиле уничтожено в советское время, Сергей Николаевич и князь
Алексей Дмитриевич Салтыковы, в советское время склеп разорён) и обелиск в память
князя С.Н. Салтыкова (1828 г.).
К Крестовоздвиженской церкви была приписана домовая церковь князей Салтыковых.
Её престол был освящён в честь Положения Ризы Господней. Богослужение в ней
совершалось только в храмовый праздник. Домовая церковь погибла вместе с усадьбой.
Церкви принадлежала деревянная часовня на кладбище, уничтоженная в советское время.
Причт состоял из священника и псаломщика. Земли при церкви было только 2 десятины,
члены причта получали ругу от князя Салтыкова, ежегодно 200 рублей.
С 1887 г. была открыта в доме князя Салтыкова церковноприходская школа.
Дом священника стоял в селе. В. Солоухин вспоминал из детства:
«В... Снегирёве жил некогда священник отец Иван, известный своей начитанностью,
образованностью и, как сказал бы теперь, широтой взглядов. Впрочем, убеждения его были
тверды. Рассказывают, будто его принуждали отказаться от священства, но он ответил,
что, однажды приняв сан, он его с себя добровольно не сложит.
Я в детстве раза два видел отца Ивана. В памяти остались белоснежная, как у деда-мороза,
борода и очки с синими стёклами. А ещё остались фраза и жест отца Ивана: он показал на
портрет Сталина, висевший у него на стене и странным образом соседствующий с иконами,
посмотрел на него и заявил: Вот, люблю за размах! В комнате было трое: отец Иван, мой отец,
крестьянин, никогда политикой не интересовавшийся и вряд ли оценивший декларацию
радушного хозяина дома, и я, мальчик лет семи, однако же вот запомнивший и белую бороду,
и синие очки, и портрет, и саму интонацию, с которой были произнесены слова».
У церкви в начале ХIX в. была построена богадельня. Строитель храма и усадьбы
Николай Иванович Салтыков (1736-1816 гг.), сын генерала-аншефа Ивана Алексеевича
Салтыкова от брака с графиней Анастасией Петровной Толстой, начал службу рядовым
в лейб-гвардии Семёновском полку. Во время Семилетней войны принимал участие во
многих сражениях с пруссаками и после битвы при Куннерсдорфе был пожалован в полковники.
В 1765 г, уже в чине генерал-майора, командовал русскими войсками, расположенными
в Польше, а при начале 1-й Турецкой войны участвовал в военных действиях при осаде Хотина,
за что получил чин генерал-поручика и орден Святого Александра Невского. Тотчас после
этого Салтыков уехал для лечения за границу, где провёл три года. По возвращении в 1775 г.
в Россию он был осыпан милостями: императрица Екатерина назначила его вице-президентом
Военной коллегии, произвела в генерал-аншефы и определила гофмейстером при дворе
наследника престола великого князя Павла Петровича, чем выразила особое доверие. На
этом месте Салтыков проявил глубокий такт и умение приспособляться к обстоятельствам:
одинаково пользовался расположением как императрицы, так и её наследника, и поддерживал
между ними добрые отношения.
Салтыков ездил в 1776 г. в Берлин на обручение великого князя с принцессой Виртембергской,
впоследствии великой княгиней Марией Феодоровной, а в 1781 и 1782 гг. сопровождал
великокняжескую чету в её путешествии за границу. Вслед за тем императрица Екатерина
возложила на Салтыкова новую величайшую обязанность: быть главным воспитателем
великих князей Александра и Константина Павловичей. На этом месте Салтыков, отлично
изучивший придворную науку, заботился главным образом о том, чтобы приучить своих
воспитанников уметь лавировать между противоречивыми требованиями их родителей,
с одной стороны, и царственной бабки, с другой; в других отношениях Салтыков, по отзыву
современников, был самым неспособным педагогом и воспитателем царских детей.
В конце своего царствования Екатерина II пожаловала Николаю Ивановичу графское
достоинство и до 5000 душ крестьян и поручила управление Военной коллегией.
В царствование императора Павла Салтыков пожалован был в генерал-фельдмаршалы,
но не пользовался значением. Император Александр I в годину Отечественной войны
назначил его председателем Государственного совета и Комитета министров, на время
нахождения своего в кампании 1813 и 1814 гг. поставил его в положение регента государства
и 5 августа 1814 г. возвёл в княжеское достоинство с титулом светлости. Уклончивость,
хитрость, умение жить и ладить с людьми были преобладающими качествами
в характере и уме Николая Ивановича. Эгоист и гибкий царедворец, он, по словам
князя И. М. Долгорукого, близко его знавшего, «внутренне любил только себя и неспособен
был благодетельствовать, когда требовались на то некоторая упругость в характере,
настойчивость в поступках и твёрдость в правилах». В домашних делах Салтыков
подчинялся всецело влиянию жены, Наталии Владимировны, урождённой княжны
Долгоруковой (1737-1812). Они стали супругами в 1762 г., в 1793 г. она была пожалована
в действительные статс-дамы, в 1797 г. получила Екатерининскую ленту. Погребена в
с. Черкутине (Владимирская).
Наталия Владимировна Салтыкова, в молодости отличавшаяся красотой, но слабая и
болезненная, по словам современника, «была умна, лукава и скупа» и мало показывалась
в обществе. Научившись от матери всяким старинным русским приметам, она их
придерживалась до суеверия и пользовалась ими как могла, чтобы избавиться от скучных
светских обязанностей. Екатерина II не любила её и не обращала на неё никакого внимания,
великий князь Павел Петрович, при котором её муж состоял с 1773 г., также не был
расположен к Салтыковой; не любили её и при дворе великого князя Александра Павловича.
Избегая придворных собраний, она редко выходила из комнат, которые муж её занимал
во дворце, и уверяла всех, что никогда ничего не знает о том, что делается. Это не мешало ей,
однако, всячески выдвигать мужа и интриговать против других. Сопровождая мужа во
время путешествия великого князя Павла Петровича и великой княгини Марии Федоровны
по Европе в 1781 г., графиня не занимала официального положения в великокняжеской свите,
в парадных случаях фрейлины Борщова и Нелидова имели первенство над графиней
Салтыковой, «которая болезненна и мало выезжает», как писал Иосиф II своему брату,
великому герцогу Тосканскому.
Близко знавший Салтыковых князь И.М. Долгоруков посвятил ей следующие строки в
«Капище моего сердца»: «Графиня Салтыкова - прямо светлейшая дама, не по титулу одному,
но по качествам души. Оставим ей некоторые женские странности и причуды, но она тверда в
правилах, постоянна в отношениях и великодушна в поступках; основные свойства её
благородны, чувства возвышенны, характер мужествен». Очевидно, автор не считал противным
в то время «великодушию» и благородству случай с крепостным её парикмахером, которого
графиня из опасения, чтоб он не разболтал, что она носит парик, три года держала взаперти
в клетке у себя в спальне, выпуская только для причесывания. Когда несчастному удалось бежать,
Салтыкова, боясь, что её тайна откроется, стала требовать его розыска и обратилась даже
к императору Александру. Государь, уже предупреждённый через полицию, приказал не
разыскивать беглеца, а графиню успокоить официальным извещением, что парикмахер утонул в Неве.
Салтыкова была известна в свете своей оригинальностью, колким языком и смешными
выходками. Прощаясь с женой графа П.А. Толстого, назначенного послом во Францию,
она сказала ей: «Маша, жаль мне, что ты едешь в Париж: тебя французы одурачат. Поменьще
с ними говори: они тебе об литературе, а ты им, почём рожь на болоте». Графиня достигла
того, что весь свет, не исключая и великих мира, подчинялся её странностям. Несмотря
на звание статс-дамы, она почти никогда не ездила ко двору под предлогом, что «по слабости
нервов не могла выносить запаха пудры и духов». Дома она подпускала гостей лишь на
известное расстояние, причём отвратительные карлики жгли перед нею перья или мочалу;
одевалась всегда по моде своей молодости и была разукрашена драгоценностями; она
скопила мужу и детям огромный капитал. При своём уме и слабохарактерности мужа
имела большое влияние на государственные дела; при дворе её боялись, и она
пользовалась правом всех бранить за всё, что было сделано не по ней. Если верить
князю Долгорукову, она скончалась «от беспрестанных волнений сердца, производимых
неудачами политическими и в брани двора нашего с Наполеоном».
У церкви стоит обелиск в память младшего сына председателя Государственного совета
и Комитета министров, генерал-фельдмаршала Николая Ивановича Салтыкова,
светлейшего князя Сергея Николаевича (1776-1828), действительного тайного советника
с 1827 г.. При рождении Сергей Салтыков был зачислен прапорщиком в лейб-гвардии
Семёновский полк, в январе 1787 г. произведён в подпоручики, в январе 1788 г. - в поручики.
Получил хорошее домашнее образование; гувернёром к нему и его старшему брату
Александру был определён француз Ш. Массон (издавший впоследствии «Секретные
записки о России»), уроки артиллерии и фортификации давал поручик А.А. Аракчеев,
начавший при поддержке отца Сергея Николаевича свою блестящую карьеру. В марте
1790 г. С.Н. Салтыков пожалован в камер-юнкеры Высочайшего Двора с оставлением
в полку. В январе 1791 г. произведён в капитан-поручики, а в январе 1794 г.- в капитаны.
В ноябре 1796 г., через несколько дней, по вступлении на престол Павла I, пожалован
в действительные камергеры. В ноябре 1798 г. произведён в тайные советники,
а в декабре того же года пожалован командором ордена Святого Иоанна Иерусалимского
(Мальтийский орден). В марте 1799 г. назначен шталмейстером двора великой княжны Марии Павловны.
В марте 1807 г., в царствование Александра I, назначен сенатором; присутствовал в
1-м Департаменте, а с апреля 1811 г. - во 2-м отделении 5-го Департамента Сената.
В 1811 г. назначен членом комитета, учреждённого при Сенате для уравнения польских
чинов с российскими. В мае 1815 г. определён членом комитета для разбора откупных
недоимок, накопившихся во время нашествия французов в Россию, чумы и других
бедствий. В августе 1823 г. назначен членом Государственного совета по Департаменту
государственной экономии. В феврале 1823 г определён членом комитета по постройке
Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге. В июле 1824 г. назначен почётным членом
совета Императорского человеколюбивого общества. В декабре 1824 г ему повелено
быть членом комитета, учреждённого при Государственном совете под председательством
министра финансов для определения особенных экзаменов по разным родам службы.
В июне-июле 1826 г. входил в состав Верховного уголовного суда по делу декабристов.
В октябре 1827 г. получил чин действительного тайного советника. За службу удостоен
высших российских орденов, до ордена Святого Александра Невского включительно.
Скончался в Санкт-Петербурге на 52-м году жизни.
От брака с княжной Екатериной Васильевной Долгоруковой (1791-1863), дочерью
действительного тайного советника В.В. Долгорукова, получившей придворное
звание статс-дамы, детей не имел. В усыпальнице похоронен также сын действительного
камергера, который «не мог заниматься деятельною службой по нездоровью» князя
Дмитрия Николаевича Салтыкова (1767-1826,старший брат князя Сергея) и его супруги
Анны Николаевны (1776-1810, урожденной Леонтьевой), князь Алексей Дмитриевич
Салтыков (1806-1859), прозванный за пристрастие к Индии и англичанам «индийцем»
и англоманом. Он родился в Петербурге 1 февраля 1806 г. Получив домашнее
воспитание, 11 декабря 1823 г. поступил на службу актуариусом Государственной
Коллегии иностранных дел, 22 августа 1826 г. пожалован званием камер-юнкера;
в том же году, 9 ноября, откомандирован для особых поручений к статс-секретарю Д.Н. Блудову.
После короткой отставки 1 октября 1828 г. князь Салтыков был назначен состоять при
А.П. Бутеневе, тогда поверенном в делах в Константинополе, а через полтора года (3 января 1830 г.)
перевёлся в Грецию по особым поручениям к графу Панину; вскоре же, перемещённый
в ведомство Азиатского Департамента, определён секретарём миссии в Греции, где оставался
до 1831 г. Пробыв недолго при посольстве в Лондоне (с 22 ноября 1832 г.), князь Алексей
Салтыков по собственному желанию перевёлся во Флоренцию (14 февраля 1834 г.),
а за упразднением там миссии определён к миссии же в Рим (26 февраля 1836 г.).
Наконец, 7 августа 1838 г. он был послан в Тегеран, откуда вернулся в Петербург 4 мая 1839 г.
и был отправлен курьером в Лондон. Но уже 3 октября 1840 г. князь А.Д. Салтыков,
никогда не имевший влечения к дипломатии, по прошению был уволен от службы с
чином надворного советника. Имея с самого детства страсть к путешествиям, которая
ещё более развилась в нём за время служебных перемещений, и обладая притом
значительными средствами (3.500 душ в Юрьевском, Покровском и Владимирском
уездах Владимирской губернии), Салтыков всегда мечтал совершить путешествие по Востоку.
Это желание ему удалось исполнить в конце 1838 г., когда он получил назначение в Персию.
Отправившись на место своего нового служения через Кавказ, Салтыков прожил до мая 1839 г.
в Тегеране, наблюдая и записывая нравы и образ жизни населения. Свои впечатления,
занимательно описанные, Алексей Дмитриевич напечатал в 1849 г. в Москве под заглавием
«Путешествие в Персию», с портретом Насср-Эддина (тогда персидского наследника),
сделанным им самим с натуры. Описание этого же путешествия, изданное в Париже
на французском языке, выдержало три иллюстрированных издания (1851,1853 и 1854 гг.) и,
кроме того, было дважды издано в Варшаве, в переводе с французского языка на польский.
В 1841-1843 гг. князь совершил своё первое путешествие по Индии, описание которого
печаталось в отрывках в «Москвитянине» в 1849 г., затем издано на французском языке
в Париже в 1851 г. с прекрасными рисунками самого Алексея Дмитриевича.
В 1845-1846 гг. князь совершил ещё одно путешествие в эту страну, проведя всё время в
беспрерывных поездках по южной и средней Индии и осмотрев много мест, которых
не удалось видеть в первое путешествие; при этом он по целым месяцам проживал
в Калькутте, у вице-короля.Повествование об этом, чрезвычайно живо составленное,
появилось сперва в Париже в 1848 г., с рисунками самого князя, и вышло вторым
изданием там же в 1850-1852 гг. На русском языке этот труд, но без рисунков, был в 1851 г.
издан в Москве, в переводе Л.А. Мея, под заглавием: «Письма об Индии». Рассказ ведён
в виде переписки и в живом и увлекательном изложении даёт ряд очерков, проникнутых
тонкой наблюдательностью и дающих верную оценку внутреннего состояния описываемой
страны, уже тогда угнетённой англичанами. В 1853 г. князь А.Д. Салтыков издал в Париже,
потратив на это огромные деньги, художественно исполненные снимки со своих рисунков,
представляющих типы жителей.
Последнее годы жизни князь проводил в поездках по Европе. В домашней обстановке
он всегда отличался некоторой эксцентричностью, ходил в персидском или индийском
костюме (откуда и его прозвище «индиец»). За ним закрепилась слава большого оригинала,
ведущего необычайный образ жизни: он не выезжал в свет, ел раз в день, «из подражания
персам ужинал бараниной с рисом», по вечерам любил играть на фортепьяно Бетховена,
не терпел охоты и грубых забав. Его квартира всегда представляла собой целый музей
редкостей и была обставлена по-восточному. Собранная им коллекция индийского оружия
ныне находится в Эрмитаже. Жил он везде отшельником, по целым дням занимаясь
живописью, к которой имел большую любовь, и приглашал к себе в дом только хороших
рисовальщиков, так как и сам был не из последних. По отзывам лиц, его знавших, князь
Салтыков «принадлежал к числу редких людей, одарённых приятным характером,
без малейшей гордости и шарлатанства и сверх того скромностью», в обращении с другими
был всегда чрезвычайно мягок, ласков и предупредителен. Скончался он в Париже.
В 1916 г. имение приобрело товарищество заводов А.Г. Кольчугина. После революции
разрушен усадебный дом.
В 1993 г. Крестовоздвиженский храм и здание богадельни переданы в качестве подворья
Свято-Успенскому женскому монастырю г. Александрова Владимирской области.
Источники:
1.http://letopisi.org/index.php/%D0%A1%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%B8%D1%80%D1%91%D0%B2%D0%BE,_%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D1%8F_(%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BE%D0%B1%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8C)
2.Автор: И.Н. Александров
http://arch-heritage.livejournal.com/19897.html
3.http://www.vidania.ru/temple/temple_vladimirskaya/kirzachskii_snegirevo_krestovozdvizenskaya_cerkov.html

Уса́дьба Брянчани́новых
Дворянская усадьба начала XIX века в селе Покровском Грязовецкого района Вологодской области.
Покровское — фамильное имение старинного дворянского рода Брянчаниновых, ведущего свое начало от боярина Михаила Бренко – оруженосца великого князя Московского Дмитрия Донского.
В 1803 году имение Покровское от своих предков унаследовал Александр Семёнович Брянчанинов (1784 г. - 1875 г.). Брянчанинов служил в Александровском гусарском полку корнетом. Был камер-пажом при императоре Павле Петровиче. Имел хорошее образование, отличный вкус, увлекался охотой. Женат был на наследнице другой ветви Брянчаниновых, Софье Афанасьевне. Женившись, Брянчанинов решает построить усадьбу для своего будущего семейства в Покровском. Место было выбрано не случайно. В селе уже существовал погост, где были похоронены представители семьи Брянчаниновых
Главный дом усадьбы был построен в 1809—1810 годах по проекту местного архитектора-самоучки Александра Сапожникова. Пропорции здания настолько точны и изящны, что, несмотря на документально подтвержденное авторство, некоторые специалисты предполагают, что дом мог быть спроектирован неким столичным архитектором, близким к школе Матвея Казакова или Николая Львова.
В целом архитектурный и садово-парковый комплекс усадьбы Брянчаниновых сохранился до наших дней в историческом виде. Планировка усадьбы характерна для эпохи классицизма. Двухэтажный главный дом с мансардой объединен одноэтажными галереями с двумя флигелями.
В мансарде располагались две комнаты для хозяев, второй этаж был отведен под детские комнаты, а на первом этаже находились гостиная, зал, кабинет, комнаты для гостей и столовая. Во флигелях размещались хозяйственные помещения и комнаты прислуги.
Фасад дома богато украшен лепным декором в виде шлемов, знамён, пик, конских голов. Все эти атрибуты воинской славы – дань ратным заслугам Брянчаниновых, дошли до наших дней в первоначальном виде. Что касается внутреннего интерьера дома, то без переделок до наших дней сохранилась лишь деревянная витая лестница на второй этаж.
Площадь усадьбы составляла 1800 десятин. Помимо главного дома, усадебный комплекс включал в себя ряд построек.
К востоку от дома располагается кирпичная церковь Покрова Пресвятой Богородицы, построенная в 1811 году рядом с фамильным некрополем. Кроме этого на территории усадьбы были хозяйственные помещения.
Из них на сегодняшний день сохранились погреб (2-я пол. XIX в.) и конюшни (2-я пол. XIX в.). Также сегодня можно увидеть людскую и дом священника (в частной собственности).
Некогда усадьба славилась своей псарней на 200 собак и зверинцем на случай охоты, с зайцами, лисами и даже медведями.
Прилегающий к дому обширный сад - образец ландшафтного искусства XIX века. Он был разделен на три части-террасы.
Верхняя терраса состоит из 8 липовых аллей, посаженных в виде звезды, а площадки украшены цветочными клумбами.
Вторая терраса засажена преимущественно лиственницами и пихтами. Границей между террасами служит линия фруктовых деревьев. В центре террасы сохранились земляные валы лабиринта, недалеко от него находился грот, выложенный из булыжного камня.
Нижняя терраса парка представляет собой открытую площадку. Здесь росли огородные растения — ягоды, плоды и овощи. Здесь же бил фонтан, дающий прохладу.
В конце сада находились оранжереи - для цветов, фруктов и овощей.
Главная аллея парка начинается от партерной клумбы у южного фасада главного дома и тянется через весь парк, упираясь в большой овальный пруд с мостиком.
Современный парк усадьбы воспроизводит парк Брянчаниновых лишь частично, многие его элементы утрачены.
В семье Александра Семеновича и Софьи Афанасьевны Брянчаниновых было девять детей. Самый известный из них Дмитрий Александрович Брянчанинов.
Дмитрий с детских лет был увлечен поисками смысла жизни, проявлений Божественного промысла. Отец отдал его на учебу в Главное инженерное училище в Санкт-Петербурге, во время которой Дмитрий принял решение стать монахом. Училище он окончил в чине поручика в 1826 году, но уже в следующем году был уволен со службы по болезни и поступил в Александро-Свирский монастырь в Олонецкой губернии, затем был в других обителях. В 1831 году совершил постриг в монашество с именем в честь святого Игнатия Богоносца. Затем стал иеромонахом и был назначен игуменом Лопотова Пелыпемского монастыря. С 1833 года Игнатий стал настоятелем Троице-Сергиевой пустыни близ Санкт-Петербурга в сане архимандрита. В 1857 году он уже епископ Кавказский и Черноморский.
В 1861 году по прошению уволен на покой и поселился в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии.
В круг знакомых отца Игнатия входили многие деятели культуры того времени: Пушкин, Крылов, Батюшков, Глинка, Гоголь, Брюллов, адмирал Нахимов и другие.
Источник:
http://podmoskovnye.ru/usadba/...pokrovskoe Автор
Дарина Федорова-Землянская

https://ru.wikipedia.org/wiki/...1%8B%D1%85

Усадьбы существующие, восстановленные, разрушенные