Мои Кузнецовы

Место Саниной службы: 383130, ГССР г. Марнеули вч 32876 "г"

Про политруков...

Совершенно обособленным являлся поток донесений органов политического руководства. Любая, в том числе и самая малая отдельная войсковая единица, служба, отдел, род войск, штаб имели своего политического руководителя. Поначалу это были комиссары и политруки, имевшие равные с командиром или начальником права по управлению подчинёнными, затем, после упразднения института комиссаров осенью 1942 года, - заместители по политчасти. Ими составлялись донесения, концентрировавшие оценки общего положения на фронте или среди подчинённых, порою весьма критичные и правдивые, чего не найти во многих других документах. В них можно найти сведения о политико-моральном и бытовом состоянии войск, работе отдельных служб и родов войск, решения трибуналов и вердикты Военных Советов. В них же можно обнаружить и полные картины наших провалов с подробным анализом причин и определением виновников, количеством потерь с нашей стороны и противника, без скидок- на ранги, должности и звания. Здесь также находятся изложения хода боевых действий с упоминаниями отдельных отличившихся бойцов и командиров. Не зря очень многие ветераны использовали при написании мемуаров именно политдонесения. В то же время, это обусловило некоторую однобокость трудов, перекос в расставленных акцентах описаний боевой жизни войск в сторону заслуг исключительно политработников и командиров, словно воевали и трудились только они, в отрыве от простых солдат.

Политработники были своего рода политическими надзирателями, исполнявшими круг обязанностей с особым рвением и придирчивостью. Ими жестоко карались провинившиеся. Они же цементировали неустойчивую солдатскую массу. Кроме того, каждый из них должен был олицетворять для подчинённых пример служения Системе. Вот почему инструкции Главного Политуправления РККА содержали категоричный запрет политическим руководителям сдаваться в плен, обязывали их сражаться до конца и заставлять любыми способами делать то же самое солдат, а последнюю пулю оставлять для себя. Широкой публикации подлинных документов политуправлений пока практически не производилось, а они представляют весьма любопытный пласт исторических свидетельств.

Ввиду способности политруков и комиссаров вновь поднять бойцов к сопротивлению в безвыходной ситуации, по опыту кровопролитных боев, в которых немцы несли тяжелые потери от малочисленных групп храбрецов, часто ведомых политруками, при попадании в плен гитлеровцы сразу отделяли комиссаров от красноармейской массы и, как правило, вскоре же расстреливали. С другой стороны, те об этом отлично знали и часто сражались до конца, не уповая на пощаду. Круг замыкается.

Именно благодаря политрукам, их вечным призывам, угрозам и расправам, удавалось держать в руках командования солдат в бытовых условиях, близких к невыносимым, да ещё и бросать их в атаки на дзоты и заставлять гибнуть порой не за понюх табаку (в той же разведке боем).

Есть ещё один любопытный нюанс, связанный с политическими руководителями. Дело в том, что первым в истории Великой Отечественной войны человеком, закрывшим амбразуру пулеметного дзота во время атаки, является политрук роты 125-го танкового полка 28-й танковой дивизии А.К.Панкратов, совершивший свой подвиг 24 августа 1941 г. при атаке Новгородского Кремля. Этот случай получил широкое освещение в войсках в первую военную зиму через систему политотделов, впоследствии всячески пропагандировавших самопожертвование. И если комиссарам это вменяла в обязанность инструкция ГлавПУРа, то остальных они призывали это делать добровольно . . .

Иногда только в документах политотделов, и более ни в каких других, исследователь может почерпнуть информацию по неизвестным событиям. Вот почему доступ к ним до сих пор ограничен, - "порочащие сведения" (хотя, казалось бы, что порочащего в реальных описаниях боев?). Частенько они отложены в общевойсковых фондах, однако, если в названии дела проскочит упоминание о политдонесениях, то получить его будет весьма сложно. Благо, это бывает не всегда, тем более, что желающий ищет возможности, а не причины.

Как поступать, если во взятой описи армии, дивизии или полка нет интересующего дела (например, нет документации за определенный срок) или в заказанном деле нет ничего, что могло бы пролить свет на имевшие место события? Существуют два способа:
1) заказать дела подчиненных частей и подразделений, а в случае их отсутствия, - перейти ко второму способу (так, лишь только батальонные документы частично сохранены; по ротам, взводам, дивизионам и батареям сведений практически нет);
2) последовательно заказывать дела соседей и вышестоящих инстанций - дивизий, корпусов, армий, фронтов (с оформлением допусков) .

При отсутствии информации об окружениях и провалах дивизий и армий ее следует искать в армейских и фронтовых фондах по делам родов войск, службам и отделам штабов и, особенно, в делах политорганов. Недостающие сведения собраны также в фондах оперативного управления Генерального Штаба, Главного Политуправления армии и спецхранов федеральной службы контрразведки и министерства внутренних дел (бывших КГБ и НКВД) в разных архивах. Доступ простых смертных к ним до сего времени практически невозможен, но пробовать получить допуск всетаки нужно.

Случается и такое. При изучении описи М-ской части вдруг выясняется, что в фонде этой части нет ни одной карты боевых действий. Закажите карту из описи соседнего или вышестоящего соединения, армии. Как правило, такое сочетание взаимно дополняет и развивает оба источника, иногда опровергает, что также немаловажно установить. К примеру, в мясноборской эпопее 2-й ударной армии есть прецедент, когда штаб 59-й армии по следам событий составил карту боевых действий не так, как события имели место в действительности, а так, как хотелось их представить командованию 59-й армии, фальсифицируя реальность, благо опровергнуть ложь было некому...

С форума ЦАМО

Есть Морозовы в деревне Михайловской. Могут быть родственниками.