ПЬЯНЫЙ БУНТ В БАХМУТЕ
Место дислокации – Бахмут
Летом 1916 года
25-й пехотный запасный батальон переформировали в полк и переместили из Чугуева в Бахмут – купеческий город с 23-тысячным населением, центр одноименного уезда в Екатеринославской губернии.
Военные сразу же оживили тихую размеренную жизнь мещанского городка. Патриотический подъем, разбуженный с самого начала войны, еще не угас. Бахмутчане каждый раз с восторгом встречали офицеров и солдат, когда те выходили из казарм в увольнение, зазывали к себе в гости, а барышни заводили романы с людьми в погонах.
Полк состоял не только из пехотных рот, к нему был прикреплен и эскадрон драгун. Вместе с полком в Бахмут прибыло несколько грузовых машин, а для их ремонта рядом с полковыми гаражами сразу же соорудили авторемонтную мастерскую. Автомобили были для бахмутчан не в диковинку. Первая машина – "Роллс-Ройс" – появилась в городе еще в 1896 году, ее приобрел местный промышленник В. Французов. Позже собственным автотранспортом обзавелись еще двое бахмутских предпринимателей Г. Лобасов и М. Ковалевский. В городе часто можно было увидеть и машины, принадлежавшие управлению Донецкой железной дороги. "Их появление на улицах собирало толпы обывателей и стаи собак", – писала в то время одна из местных газет [Цит. по: 10]. Но это все были легковые автомобили, уже привычные взору бахмутчан. А вот грузовики вызвали огромный интерес, особенно у мальчишек, которые бегали к полковым гаражам и просили солдат покатать их.
25-й пехотный запасный полк входил в 4-ю пехотную запасную бригаду Московского военного округа, штаб которой размещался в Харькове. В составе бригады, кроме 25-го полка, были также 28-й, 30-й и 232-й (Харьков), 24-й (Мариуполь) и 31-й (Купянск) пехотные запасные полки.
25-й запасный полк комплектовал 60-ю пехотную дивизию, которую к 1917 году перебросили на Северный фронт, но до этого она действовала на Юго-Западном фронте. Дивизия геройски проявила себя в боях под Львовом, при штурме Перемышля и в карпатских предгорьях в декабре 1914 года. Особенно отличился в составе 60-й дивизии 240-й Ваврский полк, выходец из которого Николай Меркулов стал командиром 25-го запасного полка. Раненого в тех боях, ему "за отличие в делах против неприятеля" "высочайшим приказом" от 30 января 1916 года был пожалован орден Святой Анны 4-й степени с надписью "За храбрость". После госпиталя Меркулов недолго побыл в резерве, вскоре его назначили командиром 25-го пехотного запасного полка.
1917 год… Страна вступила в период потрясений. Революция быстро докатилась и до Бахмута. Для многих обывателей, привыкших к верноподданнической атмосфере, вначале было всё необычно. На первых порах осторожно, а потом громче стали звучать революционные лозунги. Как грибы после дождя, в городе росли различные партийные организации – эсеров, социал-демократов (меньшевиков), трудовиков, кадетов, прогрессистов, появились ячейки украинских партий – эсдеков и эсеров. Большевиков и анархистов в Бахмуте были единицы, но и они использовали любой случай, чтобы заявить о себе.
На городской площади непрестанно шли митинги. Ораторы призывали "отстоять свободу", "защитить завоевания революционной демократии", "спасать Отечество", поддерживать Временное правительство. Но нередко митинги превращались во всеобщий гвалт: ораторов, не понравившихся публике, прогоняли, засвистывали, а то и стаскивали с трибун, кричали, перебивали друг друга, бывало, пускали в ход и кулаки. Всё чаще по улицам шествовали демонстранты с революционными песнями. Возникали новые общественные организации, комитеты, комиссии… Каждый день заседал или совет рабочих и солдатских депутатов, или его исполком. Но в этих новых органах власти от неопытности было много неразберихи, суеты, пустой говорильни, сдобренной революционной фразой.
"С тяжелым сердцем я возвращалась в Бахмут – Бахмут революционный, который я с трудом узнавала, неопрятный, грязный Бахмут, – вспоминала о тех днях княгиня Софья Вачнадзе, внучка основателя Вознесенского рудника П. А. Карпова. – Ушли в прошлое чистые, выметенные улицы, мило огороженный парк и площади. Ограды были сломаны, их использовали как плакаты на демонстрациях, клумбы и трава вытоптаны, и все покрывал слой грязной бумаги – клочки прокламаций и шелуха семечек, их лениво шатающийся безработный пролетариат непрерывно жевал и плевал вокруг себя. Было жарко и вонюче. Июль, август и сентябрь были ужасны. Канализация засорилась и издавала зловоние. Грязевые гейзеры казались более активными, чем обычно и тоже воняли – гниющей растительностью" [Цит. по: 10].
Разложение армии
Брожение захлестнуло и воинскую среду. Солдаты и офицеры ходили на митинги, порой выступали на них. Агитаторы от разных партий проникали в казармы. В гарнизоне свободно распространялись партийная литература и листовки. Солдатам и офицерам разрешили вступать в партии. Любые вопросы теперь обсуждались на полковых и ротных собраниях. Были избраны полковой и ротные комитеты, которые постепенно перебирали на себя властные полномочия, особенно по вопросам снабжения и войскового хозяйства. Любые приказы и распоряжения командиры должны были согласовывать с комитетами.
Летом 1917-го обстановка обострилась – и не в одном 25-м полку, а во всем Московском округе, во всей армии. Дисциплина падала, солдаты отказывались выполнять приказы, самоуправство и дезертирство стали нормами военной жизни. "Армии в действительности не существовало, а были только толпы солдат, непослушных и к бою не годных", – вспоминал о том времени генерал А. Брусилов [3, с. 254].
От солдат часто звучали оскорбления, а то и угрозы в адрес офицеров. Из разных уголков страны в Бахмут приходили тревожные сообщения: то забили офицера поленьями, а другого подняли на штыки, то штаб подорвали, то застрелили кого-то из военных начальников, то командира роты или полка солдаты взяли под арест. А некоторые командиры от безысходности кончали жизнь самоубийством. Из-за всех этих известий росла неуверенность у офицерского корпуса 25-го полка, многие были в подавленном состоянии, кто-то с болью, но молча наблюдал за происходящим, а кто-то во всем потакал солдатам. Чтобы удержать дисциплину, у командира полка, за редким исключением, уже не осталось опоры в офицерской среде.
Временное правительство еще весной объявило амнистию, под которую попали не только "политические преступники", но и уголовники, сроки заключения которым скосили наполовину. Из тюрем вышли около 90 тысяч заключенных, и среди них тысячи воров и налетчиков – их в народе прозвали "птенцами Керенского". С лета амнистированных стали призывать в армию. 12 июля тогда Верховный главнокомандующий А. Брусилов направил письмо военному и морскому министру А. Керенскому: "Имеющиеся у меня данные с очевидной ясностью указывают на вредное и разлагающее влияние на войсковые части поступающих в них укомплектований из амнистированных уголовных. С самого момента посадки их на железные дороги для отправления в армию они буйствуют и разбойничают, пуская в ход ножи и оружие. В войсках они ведут самую вредную пропаганду большевистского толка. Я считаю совершенно необходимым прекратить отправление эти лиц в войска ради поддержания боевой мощи армии и идеи ее чистоты, не позволяющей загрязнение армии сомнительным сбродом.
Указанные лица могли бы быть назначаемы на наиболее тяжкие работы по обороне, где и могли бы на деле показать свое стремление к раскаянию. Сообщая о вышеизложенном, обязуюсь добавить, что я придаю изложенной мере значение особой важности" [3, с. 349].
Видимо, в правительстве прислушались к просьбе Главковерха. И уже в августе бывших уголовников стали призывать в запасные полки. Подобную партию новобранцев получил и 25-й полк в Бахмуте. Амнистированные уголовники быстро усвоили "революционную фразеологию". Как это отразилось на полковой дисциплине – комментариев и не нужно.
Командиры
А тут еще солдатские комитеты почувствовали мощную поддержку в обновленном штабе Московского военного округа. 31 мая командующим округом назначили полковника Александра Ивановича Верховского.
Противоречивая личность. Георгиевский кавалер, храбрый офицер, он восторженно принял Февральскую революцию, вступил в партию эсеров, в марте стал товарищем (заместителем) председателя Севастопольского совета рабочих и солдатских депутатов, одним из первых в стране разработал Положение о солдатских комитетах. Верховского заметили в верхах и пригласили в Петроград. Здесь он продолжал отстаивать свою идею о солдатском самоуправлении. Ее одобрили, несмотря на возражения тогдашнего Главковерха А. Деникина, который 30 марта вынужден был издать приказ № 51 "О переходе к новым формам жизни".
В должности командующего Московским округом Верховский поддерживал полковые комитеты, но в то же время жестко подавлял солдатские бунты в Нижнем Новгороде, Твери, Владимире, Липецке, Ельце… Пресек он и корниловский мятеж в своем округе. Александр Керенский это оценил, и 30 августа Верховский был назначен военным министром и произведен в генерал-майоры. Уже позже Александр Федорович Керенский дал емкую характеристику Верховскому на министерском посту: "Без руля и без ветрил". (С 1919 года Верховский в Красной армии, был военным экспертом советской делегации на Генуэзской международной конференции, комбриг. В 1938 году обвинен в антисоветской деятельности и расстрелян. Реабилитирован в 1956 г.).
После назначения Верховского военным министром командующим Московским округом со 2 сентября стал полковник Константин Иванович Рябцев, до этого возглавлявший штаб округа и вместе с Верховским активно противостоявший корниловщине. И тоже эсер, сторонник солдатского самоуправления.
Он, как и Верховский, надеялся, что полковые комитеты помогут командованию справиться с разложением армии. Но не вышло. И тогда, чтобы восстановить боеспособность войск округа, Константин Иванович вынужден был расформировать 18 наиболее разложившихся запасных полков. (А. Солженицын в романе "Красное колесо" приводит не очень лестное высказывание лидера кадетов и министра иностранных дел во Временном правительстве П. Милюкова о Рябцеве: "неврастеник, не способный распоряжаться; страшно боялся сделать шаг, за который его потом привлечет к ответственности рев. демократия").
Эсеровское влияние было сильным во всем округе. Ощущалось оно и в штабе 4-й пехотной запасной бригады в Харькове (кстати, в Харькове проживала семья Рябцева, поэтому сюда он часто наведывался). "Человеком" Верховского и Рябцева в 4-й бригаде был штабс-капитан В. Ладнов. В первые революционные месяцы он был завсегдатаем харьковских митингов. И не только слушал ораторов, но и сам частенько выступал как член партии эсеров. Заводил знакомства с представителями харьковской интеллигенции, бывал на местных литературных собраниях. Интересный факт (по сведениям Н. И. Харджиева): именно В. Ладнов помог уклониться от военной службы известному поэту и одному из основоположников русского футуризма Велимиру Хлебникову. Тянуть военную лямку тот не желал, но был человеком здоровым, занимался спортом, имел отличное зрение. Ладнов подсказал другу Хлебникова харьковскому поэту Г. Петникову: единственный выход – пройти спецкомиссию, на которой симулировать нервно-психическое отклонение. Так и сделали, и Хлебников избежал солдатчины.
В. Ладнов был человеком беспринципным, пытался ладить (даже фамилия обязывала) со всеми политическими партиями и в то же время оставаться нужным для эсеровского руководства. Вскоре он стал военным комиссаром Харьковского губернского совета рабочих и солдатских депутатов. А когда 4-ю пехотную запасную бригаду принял полковник Александр Алексеевич Курилко, к нему "приставили" Ладнова, назначив его, по предложению Рябцева, помощником командующего.
"Присмотр" за Курилко, считали в окружном командовании, был необходим, ибо тот чурался любых партий. 48-летнего полковника интересовали лишь армейские дела. Выпускник Полоцкого кадетского корпуса, Александровского военного училища и Офицерской стрелковой школы в Ораниенбауме, он в чине подполковника участвовал еще в русско-японской войне. И тогда был отмечен орденами Святой Анны 3-й и 4-й степени.
В 1912 году произведен в полковники. А во время первой мировой войны командовал 271-м Красносельским полком. За фронтовые подвиги тремя высочайшими приказами (в марте и апреле 1915 года) награжден Георгиевским оружием, мечами и бантом к ордену Св. Анны 3-й степени и орденом Святого Владимира 3-й степени. После ранения был в резерве, а в 1917 году назначен командующим 4-й пехотной запасной бригадой. Крутой, но справедливый характер Курилко знали все его подчиненные, командира с таким славным боевым прошлым уважали полковые комитеты. Ему удавалось удерживать дисциплину в харьковских запасных полках, хотя и туда уже проникал вирус разложения. Но тревожнее была обстановка в чугуевском, бахмутском и мариупольском полках.
Думаю, информация о Верховском, Рябцеве, Курилко и Ладнове будет не лишней в этой статье, так как именно им пришлось принимать главные решения по бахмутскому пьяному бунту.
Бунт под флагом "зеленого змия"
Винный склад в Бахмуте был одним из крупных в Российской империи.
Но в 1914 году производство здесь было свернуто. В июле, как только началась мобилизация в армию, царское правительство объявило "сухой закон" до окончания войны. Его поддержало и бахмутское земство, введя в уезде даже более строгие ограничения. К винному складу, где накопилось 100 тысяч ведер водки и 600 тысяч ведер спирта (одно ведро – это приблизительно 12,3 литра), приставили охрану. Спирт хранился в так называемых "гусях" (казенная четвертная бутыль – почти 3,1 литра – была с длинным горлышком, посему ее прозвали «гусем», см. фото), а водка – в бутылках емкостью около 0, 62 литра. Были на складе и запасы вин, в том числе коллекции лучших марок.
"Сухой закон" не покончил с пьянством. Водку народ заменил самогоном – его в городе и окрестных селениях варили не только для собственных нужд, но и тайком продавали. О "торговых точках", где можно было приобрести самодельное зелье, скоро узнали и солдаты. Так что 25-й полк не страдал трезвостью, хотя командование жестко пресекало пьянство среди военных. Не брезговали отпетые бахмутские пьяницы политурой, денатуратом и прочими суррогатами.
После разгрома корниловщины дума и Бахмутский совет рабочих и солдатских депутатов создали в городе Комитет защиты революции. В начале сентября до комитета докатились слухи, что охрана винного склада, и сама не трезвая, продает местным обывателям спирт и водку. Ходила молва, что на склад также стали захаживать солдаты 25-го полка.
И тогда исполком Совета рабочих и солдатских депутатов совместно с Комитетом защиты революции, чтобы не соблазнять солдат и горожан такими громадными запасами "зеленого змия", решил уничтожить хранящиеся на винном складе спирт и водку. "Утилизировать" крепкие напитки замыслили просто: слить их в речку Бахмут. Водку, спущенную в реку, тут же обнаружили обыватели. На ее "вылавливание" с поверхности воды потянулась масса людей. Пришлось приостановить уничтожение спиртных запасов.
В эти же дни эскадрон драгун готовили к отправке из Бахмута на фронт, в 60-ю дивизию. То ли не желали драгуны воевать, то ли свой отъезд решили отметить буйной попойкой, но среди них начался громкий ропот: "Это что ж такое? Народное добро зря губят". К ним присоединилась и часть пехотинцев. Огромной толпой с оружием в руках вечером 10 сентября (23 сентября по новому стилю) драгуны и пехотинцы кинулись к винному складу. Сперва охрана даже пыталась сопротивляться, дав несколько выстрелов вверх. Но солдаты быстро сняли охрану и пробрались в склад. Начался пьяный разгул. Солдаты выносили "гуси" и бутылки и тут же, у входа в склад, устроили шумный пир. Скоро об этом узнали обыватели – и уже ночью сюда потянулись бахмутчане. Поначалу в склад допускали лишь людей в военной форме. Некоторые солдаты смекнули: на этом можно подработать, дав гражданским свою форму напрокат, пусть и за гроши. Увещевания прибывших к складу офицеров на солдат не действовали, да некоторые офицеры и сами пригубили спиртного.
На следующее утро, 11 сентября, к складу из окрестностей города уже подъезжали крестьянские подводы. Их с верхом нагружали спиртными "гусями", бутылками с водкой и вином. Были переполнены и поезда, идущие на Бахмут. Молва о дармовой бахмутской водке стремглав распространилась по округе. Кое-кто сразу же наладил торговлю награбленным «добром», бутылку водки с рук можно было купить за 4 – 5 рублей, а это цена самых дешевых тогда папирос "Гусарских" и "Тройка". Водочную торговлю развернули и около железнодорожной станции.
Днем 11 сентября город заполонили пьяные ватаги. Среди них было много молодежи, встречались даже подростки 12 – 15 лет. Толпы людей, одурманенных зельем, бродили по Большой и Малой Харьковской, Широкой, Манежной, Кузнечной, Мариупольской и другим улицам. Случались драки, порой переходившие в поножовщину. Не рассчитавшие своих сил и употребившие водки сверх меры валялись прямо на земле.
Спиртное, образно говоря, лилось рекой, а закуски не было. Чтобы раздобыть ее, пьяные толпы начали громить магазины, палатки и лавки на Торговой площади и прилегающих улицах. Почти все торговые заведения в городе закрылись. Евреев, а это почти каждый пятый житель города, охватила паника, они с ужасом вспоминали погром 1905 года. Тогда разграбили и сожгли многие магазины и еврейские дома, самих евреев избивали, а несколько человек убили или ранили. Многие учителя, врачи, служащие, свыше трети торговцев и более половины промышленников Бахмута были евреями. Жили они зажиточнее других горожан. А это злило отдельных бунтовщиков, кричавших: "Бей буржуев!" – для них слово "буржуй" было синонимом "еврея". Некоторые еврейские семьи спешно покидали Бахмут, другие, закрывшись в своих домах, в страхе пережидали те дни. К счастью, беспорядки в сентябре 1917 года в Бахмуте не переросли в массовый еврейский погром, как это было в 1905 году.
И в Совете рабочих и солдатских депутатов, и в думе, и в Комитете защиты революции царила растерянность. Озадачен был и уездный комиссар милиции Янцевич. У него-то точно не было сил для подавления бунта. Бахмутский исполком обратился за помощью к советам Константиновки и Дружковки. Оттуда прибыли около 200 рабочих-дружинников. Но что они могли сделать с многотысячной разбушевавшейся толпой пьяных солдат и бахмутских обывателей? Уговоры, призывы к "революционному порядку" не действовали. Наоборот, дружинников бунтовщики обвинили в том, что те "защищают буржуев". Предложили им испробовать водки – дружинники не отказались.
Как только начался бунт, командир полка Н. Меркулов сразу же телеграфировал об этом в штаб 4-й бригады в Харьков. Командующий бригадой полковник А. Курилко направил в Бахмут несколько учебных команд запасных частей. Но и те там спились.
Курилко уже обдумывал план взять в осаду пьяный город и открыть по Бахмуту артиллерийский огонь. Но для этого не хватало надежных частей. Тогда командующий Московским военным округом К. Рябцев по согласованию с военным министром А. Верховским дал приказ Чугуевскому военному училищу отправиться в Бахмут и ликвидировать там беспорядки. В помощь училищу были приданы батарея и кавалерийский взвод. Командовать этой операцией назначили полковника А. Курилко. Вместе с Курилко отбыл и его помощник штабс-капитан В. Ладнов.
Поездом в Бахмут отправился 1-й батальон Чугуевского училища под командованием полковника Григория Трофимовича Магдебурга.
При батальоне находился и начальник училища генерал-майор Иероним Яковлевич Врасский.
На паровозе поместили пулеметную команду. Несколько позже прибыл и 2-й батальон. Приказом полковника А. Курилко начальником гарнизона города Бахмута был назначен полковник Г. Магдебург, комендантом города – курсовой офицер Чугуевского военного училища капитан Борис Данилович Сырцов. Батальоны юнкеров оперативно заняли наиболее важные пункты в городе и водворили порядок. Солдаты 25-го полка спрятались в казармы. Кое-кто из них в пьяном угаре призывал оказать сопротивление юнкерам. Но командиру полка Н. Меркулову удалось остановить это безумство. 12 сентября (25 сентября по новому стилю) Курилко издал приказ:
ПРИКАЗ № 1
начальника гарнизона командующего 4-й пехотной запасной бригадой по городу Бахмуту
1. Воинские части города Бахмута вышли из повиновения начальства. Из винного склада похищено вино; части солдат и население бесчинствуют; мирный порядок нарушен, граждане лишены гарантии неприкосновенности личности. Вследствие этого город Бахмут объявлен начальником гарнизона на военном положении.
2. Сего числа вместе с представителями Харьковского Совета Раб., Солд. и Крестьянских Деп. прибыл во главе революционных войск, сильных своим воинским порядком.
3. Объявляя о сем, предлагаю населению сохранить спокойствие и порядок и впредь до новых указаний не выходить на улицу без особой надобности.
4. Ротам и командам, за исключением учебной команды 25-го пехотного запасного полка, оружие снести воинскому начальнику и сдать к 10 часам утра.
5. По сдаче винтовок всем чинам гарнизона предписывается не выходить из мест своего расквартирования.
6. Предупреждаем, что при малейшей попытке к неповиновению буду действовать всей силой революционной власти, мне врученной, до применения силы оружия включительно.
7. Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах и батареях [Цит. по: 13, с. 187 – 188; в приказ, написанный А. Курилко, В. Ладнов, как это он мастерски умел, добавил несколько громких революционных фраз].
К вечеру 12 сентября беспорядки были подавлены. Но военный министр А. Верховский приказал разоружить 25-й запасный полк, на выполнении приказа настаивал и командующий Московским округом К. Рябцев. Задача достаточно сложная, учитывая, что в запасном полку насчитывалось 5 тысяч вооруженных солдат, а юнкеров была всего тысяча. Полковой комитет, желая не допустить разоружения солдат, несколько раз приезжал в штаб полковника А. Курилко с просьбой отменить это распоряжение, но его ответ был категоричным: полк должен выйти за город на указанное место и сложить оружие. Батальонам же училища совместно с батареей и кавалерийским взводом было приказано занять там позицию. Курилко также предупредил, что если полк не выйдет в полном порядке на указанное ему место в назначенное время, то по нему будет открыт огонь.
И вот солдаты, сопровождаемые офицерами, вышли из казарм, но оружия так и не сложили. "Это была тягостная, жуткая картина, когда братья по оружию могли броситься друг на друга", – вспоминал Б. Сырцов. Переговоры с полковым комитетом вел начальник Чугуевского училища генерал-майор И. Врасский. Ему удалось убедить комитет подчиниться приказу. Полк сложил оружие и вернулся в казармы. Через две недели приказом военного министра оружие 25-му полку было возвращено, а училищные батальоны вернулись в Чугуев. Престиж училища поднялся, с ним стали считаться и Харьковский губернский совет рабочих и солдатских депутатов, и расположенные вблизи воинские части. Командиром 25-го полка остался Н. Меркулов. А командующий 4-й пехотной запасной бригадой А. Курилко 25 сентября "за отличие по службе" произведен в генерал-майоры.
Правда, есть иная версия тех событий, которую изложила в своих воспоминаниях княгиня Софья Владимировна Вачнадзе. Мол, не 25-й полк устроил разграбление винного склада, а бежавшие с фронта солдаты: "Безнадежно усталые, но очень голодные. На пустые разговоры время не тратили, грабежи начались моментально. Они устремились вдоль по главной улице, стуча в двери и окна прикладами винтовок, пока кроткий маленький зритель не пропищал: "Не бейте наши окна, товарищи! В городе есть прекрасный винокуренный завод. Теперь он – ваш!". "Ура! Ура!" – и они помчались на винокурню. А там были большие цистерны, что-то наподобие старых газовых цилиндров. Ликуя, возбужденные, они дали залп по цистернам. Сотни струек появились на месте дырок от пуль. Какое великолепное зрелище! Чудесный водочный фонтан! Водка бежала вдоль бордюров, и вскоре посреди двора образовался небольшой пруд, все бросились на землю и лакали водку, как собаки. Новость облетела город. Идиоты спешили принять участие в веселье. Водка прибывала и уже бежала по улицам. Товарищи были пьяны, они распевали на весь голос песни, шатались и снова падали лакать водку. Славная ночь!
В конце концов, один из товарищей, счастливый и очень пьяный, заикающийся и шатающийся из стороны в сторону, присел на крыльцо отдохнуть. Машинально полез в карман, набил самокрутку. Он был пьян и думать не мог. Он достал спичку, зажег, прикурил и, как обычно, бросил спичку на тротуар. Полоса пламени, сметая все на своем пути, помчалась вверх по улице, поглощая цистерны в кромешном аду. Весь завод горел. С ревом взрывались цистерна за цистерной, пламя взметалось в небо, в городе было светло как днем. Огонь бушевал всю ночь, винокуренный завод и несколько близлежащих лавок были уничтожены. Последствия оказались тяжелыми, вонь стояла страшная. Мы, дети, всю ночь провели одетыми, потому что боялись, что огонь достигнет и нас. Мы сидели возле окон, наблюдая пожар, пока не уснули на стульях. Ветер сменил направление, и большая часть города спаслась" [Цит. по: 10].
Все иные источники, в том числе и свидетельства непосредственных участников тех событий, не подтверждают эту версию. Не будем упрекать княгиню Вачнадзе в обмане. В 1917 году она была маленькой девочкой. Детские же воспоминания всегда обрастают фантазиями. А вот пожары в те дни, действительно, были - по вине пьяных хулиганов. Но лишь несколько случаев в отдельных районах города. Возможно, один из таких пожаров и запомнился Софье Владимировне?
Судьба 25-го запасного полка
И после подавления бунта в полку было неспокойно. Этим воспользовались большевистские активисты Т. Харечко и И. Нагорный. В конце сентября они собрали митинг, в котором участвовали полторы тысячи солдат. На митинге приняли большевистскую резолюцию: вся власть Советам, декретирование демократической республики, отмена частной собственности на землю и передача ее в руки крестьянских земельных комитетов без выкупа, национализация крупнейших отраслей промышленности (каменноугольной, металлургической, нефтяной и т. д.), контроль над производством и распределением, прекращение войны и опубликование тайных договоров, прекращение репрессий против представителей рабочего класса, роспуск Госдумы, Государственного совета и осуществление прав наций на самоопределение, прежде всего для Финляндии и Украины.
Другая часть солдат поддерживала меньшевиков и эсеров, кто-то – анархистов. Росло в полку влияние украинских эсдеков, эсеров, социалистов-федералистов, "Селянської спілки". Еще до пьяного бунта, 3 сентября, в Бахмуте состоялся Украинский уездный съезд, создавший Украинский уездный совет. Он поддержал Центральную Раду и заявил протест "против исключения Екатеринославщины из автономной украинской территории. Уступить в этом деле нельзя, и мы будем продолжать революционно-национальную борьбу за свободу наших степей, политых кровью наших дедов-запорожцев…" Съезд высказался за то, чтобы украинцев, служивших в 25-м полку, выделить в отдельный батальон. Этот призыв нашел отклик среди многих солдат украинской национальности. Когда же Центральная Рада в III Универсале провозгласила Украинскую народную республику, над Бахмутской уездной земской управой был поднят желто-синий флаг. В этой акции участие приняли и солдаты-украинцы. Но 25-й полк не стал украинским воинским формированием, как это утверждается в некоторых статьях. Произошло иначе.
После установления Советской власти в Бахмутском уезде судьба 25-го полка, численность которого сократилась до четырех тысяч, была предрешена. В ноябре был создан коалиционный Бахмутский уездный военно-революционный комитет, куда, кроме большевиков, вошли меньшевики и эсеры. ВРК назначил военным комиссаром Донецкого бассейна прапорщика Назарова. 9 ноября Назаров подписал приказ, в котором обязал все воинские части на территории уезда исполнять исключительно его распоряжения, издаваемые с санкции ВРК. Этому воспротивилось командование 25-го полка. Против выступили также солдаты и офицеры, поддерживавшие Центральную Раду. В ВРК это расценили как бунт.
Как вспоминал большевик И. Нагорный, "в декабре с Краматорского, Дружковского и Константиновских заводов приехали в Бахмут вооруженные рабочие, чтобы разоружить 25-й запасный полк, который стоял в Бахмуте и насчитывал 4 тысячи солдат. В этом полку была хорошо налажена большевистская работа, благодаря чему большинство солдат воевать не хотело. О разоружении солдатам было известно, так как оно производилось по взаимному соглашению. Рабочие привезли с собою 2 пулемета, поставили их на площади дулами к казармам, где стояли солдаты. Тут, как нарочно, один из пулеметов испортился, а второй и раньше был поломан, поэтому не годился вовсе. Специалистов-пулеметчиков не было, исправить поломанный пулемет – некому. Поэтому исправлением занялись очень многие красногвардейцы. Все суетятся, спешат, нервничают, но никто хорошо не знает, как управлять пулеметом, а тем паче исправить сломанный. Солдаты же смотрят издали и смеются. Как бы то ни было, но полк разоружили.
Взяли без боя тысячу винтовок и много другого имущества. Солдаты разошлись по домам, некоторые из них захватили с собою и винтовки; мы, конечно, не возражали. Офицеры разбежались; сам полковник 25-го запасного полка Меркулов тоже убежал, обещав отомстить нам… Все обошлось мирно: они сдались – мы захватили" [15]. Так закончилась история 25-го полка.
Украинский же Бахмутский полк, сначала 62-й, потом 46-й, был создан в следующем, 1918 году. Тогда же появился и Бахмутский украинский курень, возглавляемый хорунжим Мережко.
[Фотографии использованы из открытых источников, а также из книги Е. Зелинской "На реках Вавилонских"].
ИСТОЧНИКИ
1. Алгасов В. З боротьби за Жовтень на Сталінщині // Літопис революції. – 1930. – № 5. – С. 209.
2. Антивоенные выступления на русском фронте в 1917 году глазами современников (воспоминания, документы, комментарии) // Автор-составитель С. Н. Базанов / М., 2010.
3. Брусилов А. А. Мои воспоминания / М.: РОССПЭН, 2001. – С. 250 – 254, 349.
4. Высочайшие приказы по военному ведомству // 1915. – Бесплат. прилож. к №№ 1264-1297 «Разведчика».
5. Гончаров Владислав. 1917. Разложение армии / М.: Вече, 2010.
6. Демонстрация революционной демократии // Южный край. – 1917. – № 14231 за 16 сентября.
7. Зелинская Елена. На реках Вавилонских / М.: Художественная литература, 2012.
8. Копыл А. Г. Очерки экономики Бахмута / М., «Центр», 1996.
9. Копыл А. Г. Бахмут, столица «Новой Америки» / Артемовск, 1998.
10. Копыл Александр. Записки из уездного городка /
http://www.proza.ru/2015/12/15/51111. Корнацький І.А. Бахмутський край у роки національно-визвольних змагань (1917 – 1921) / http: // blog.i.ua/search/?words=%D0%E0%E4%E0&pop=1&p=88
12. Кузьмина Т. Ф. Революционное движение солдатских масс Центра России накануне Октября (по материалам Московского военного округа). М.: Наука, 1978. – С. 273.
13. Куранов Г. Советы на Артемовщине между февралем и октябрем 1917 года // Летопись революции. – 1927. – № 5–6. – С. 187 – 188.
14. Куранов Г. Советы Артемовщины от Февраля к Октябрю: Сборник воспоминаний и статей // Борьба за Октябрь на Артемовщине / Харьков: Пролетарий, 1929. – С. 100 – 101.
15. Нагорный И. Бахмут в годы революции // Борьба за Октябрь на Артемовщине: Сборник воспоминаний и статей / Харьков: Пролетарий, 1929. – С. 261.
16. Приказы о чинах военных 1916 года: 12 т. / СПб., 1916.
17. Разложение армии в 1917 году // Подгот. к печати Н. Е. Какуриным; предисл. Я. А. Яковлева / М. – Л.: Государственное издательство, 1925.
18. Революционное движение в русской армии, 27 февраля – 24 октября 1917 года: сборник документов / М.: Наука, 1968. – С. 61 – 63.
19. Сырцов Б. Чугуевское военное училище 1916-1917 годов // 1918 год на Украине: Сост., научн. ред., предисл. и коммент. д.и.н. С.В. Волкова / М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2001. – С. 3 – 5.
20. Яковлев Н.Н. Последняя война старой России / М.: Просвещение, 1994. – С. 78.
Александр КУПЦОВ
