Арзамасский уезд

Обнаружил опись интересных документов по Арзамасскому уезду, хранящихся в фонде князей Волынских (Ф. № 57) Отдела рукописей Российской государственной библиотеки.

д. 224 - запись о заключении договора между келарем Спасо-Преображенского монастыря в Арзамасе и стольником Иваном Фёдоровичем Волынским по вопросу о спорных беглых крестьянах (1675 г., на 1 л.)

д. 429 - заёмная арзамасского посадского человека Ивана Ступина на деньги, взятые у боярина Ивана Фёдоровича Волынского (1694 г., на 1 л.)

д. 543 - купчая кн. Марии Никитичны Львовой на вотчину в Арзамасском уезде, проданную племяннику Богдану Фёдоровичу Полибину (1672 г., на 1 л.)

д. 544 - запись Андреяна Давыдовича Неронова об отдаче Ивану Андр. Львову в наём на 15 лет своей поместной земли в Арзамасском уезде (1975, на 2 л.)

д. 559 - послушная грамота крестьянам вотчины Фёдора Алексеевича Аргамакова в Арзамасском уезде (1620 г., на 3 л.)

д. 560 - послушная грамота крестьянам вотчины Ивана Ивановича Аргамакова в Арзамасском уезде в д. Ознобишине с пустошами (1637 г., на 2 л.)

д. 561 - послушная грамота крестьянам поместья Михаила Фёдоровича Аргамакова пустоши Макателемской, Арзамасского уезда (1668 г., на 2 л.)

д. 562 - послушная грамота крестьянам поместья стряпчего Михаила Фёдоровича Аргамакова в Арзамасском уезде, в Залесном стану, д. Раменской и пуст. Погари, выменянных у Курунтяевых и Григ. Зиновьева (1668 г., на 3 л.)

д. 563 - грамоты арзамасскому воеводе Тимофею Богдановичу Булгакову о справе за Михаилом Фёдоровичем Аргамаковым выменянных им поместий в Арзамасском уезде (1675 г., на 5 л.)

д. 564 - послушная грамота крестьянам вотчины Михаила Фёдоровича Аргамакова, Арзамасского уезда, Ичаловского стана (1677 г., на 2 л.)

д. 565 - послушные грамоты крестьянам вотчины Михаила Фёдоровича Аргамакова в Арзамасском уезде, пустоши Лапши и Погари (1677-1679, на 4 л.)

д. 566 - грамота арзамасскому воеводе, стольнику Фёдору Афанасьевичу Кондакову об отказе Михаилу Аргамакову земель в д. Макателёме (1702 г., на 10 л.)

д. 567 - мерные и отказные книги 1650 г. Арзамасского уезда на поместья Ивана Ивановича Аргамакова и Ивана Даниловича Оленина (конец XVII в., на 12 л.)

д. 568 - отказные книги Арзамасского уезда, данные стольнику Михаилу Фёдоровичу Аргамакову на владение поместьем Василия Колюпанова (1684 г., на 8 л.)

д. 569 - отказные книги Арзамасского уезда, данные Михаилу Михайловичу Аргамакову на владение поместьем Старобоярских Ивана, Кузьмы и Фёдора (1688 г., на 8 л.)

д. 570 - отказные книги, данные стольнику Михаилу Фёдоровичу Аргамакову на поместье в Арзамасском уезде, вымененное у Савелия Волынского (1689 г., на 8 л.)

д. 571 - отказные книги Арзамасского уезда, данные Михаилу Фёдоровичу Аргамакову на владение поместьем Тимофея Кашина (1689 г., на 8 л.)

д. 572 - отказные книги Арзамасского уезда, данные стольнику Михаилу Фёдоровичу Аргамакову на владение поместьем Екатерины Кологривовой (1693 г., на 8 л.)

д. 573 - выписи из межевых книг Арзамасского уезда 1621-1625 гг. о владениях кокшайского жильцаа Плакидина Изденского, кн. Данилы Коркодинова, боярина Влад. Тимоф. Долгорукова и Фёдора Аргамакова (середина XVII в., на 9 л.)

д. 574 - выпись из писцовых книг Арзамасского уезда 1621-1622 гг., данная стряпчему Михаилу Фёдоровичу Аргамакову и жильцу Семёну Никифоровичу Левашеву на поместья (1676 г., на 10 л.)

д. 576 - выпись из отказных книг Арзамасского уезда стольнику Михаилу Фёдоровичу Аргамакову на владение пустошью, что была деревня Ключищи (1692 г., на 1 л.)

д. 577 - выпись из переписных книг Арзамасского уезда 1646 г., данная стольнику Михаилу Михайловичу Аргамакову для владения вотчиной (1694 г., на 32 л.)

д. 578 - выписи о количестве полученной и выменянной земли Михаилом Аргамаковым в Арзамасском уезде (после 1695 г., на 12 л.)

д. 579 - выпись из межевых книг Арзамасского уезда о межах и гранях владений стольника Михаила Михайловича Аргамакова и мордвы (1700 г., на 27 л.)

д. 582 - купчие Ильи Ив. Богатова, Никиты Богдановича Левина и Ив. Ив. Лунина на вотчинные земли в Арзамасском уезде, проданные Михаилу Фёдоровичу Аргамакову (1671-1679 гг., на 11 л.)

д. 584 - купчая Семёна Никифоровича Левашева на вотчинную землю в Арзамасском уезде, проданную стольнику Михаилу Фёдоровичу Аргамакову (1686 г., на 3 л.)

д. 585 - купчая Петра Афанасьевича Тоузакова на вотчину в Арзамасском уезде, проданную Михаилу Михайловичу Аргамакову (1695 г., на 1 л.)

д. 587 - купчая Ивана Артемьевича Яковлева на вотчинную пустую землю в Арзамасском уезде, проданную стольнику Фёдору Михайловичу Аргамакову (1700 г., на 1 л.)

д.588 - купчая кн. Ивана Фёдоровича Путятина на вотчину в Арзамасском уезде, проданную Михаилу Фёдоровичу Аргамакову (XVII в., на 2 л.)

д. 590 - купчая капитана Осипа Савельевича Сипягина на землю в Арзамасском уезде, проданную Алексею Михайловичу Аргамакову (1722 г., на 3 л.)

д. 591 - меновые записи Аргамакова Петра Ивановича и Страховой Ефимьи с детьми о промене своих поместных земель в Арзамасском уезде, в Ичаловском стану, Михаилу Фёдоровичу Аргамакову на его земли в том же уезде (1660 г., на 4 л.)

д. 592 - меновая запись Матвея Карповича Алашеева о промене стряпчему Михаилу Фёдоровичу Аргамакову поместной земли в Арзамасском уезде на его земли в том же уезде (1662 г., на 1 л.)

д. 593 - запись атемарца Василия Осиповича Курунтяева, данная Михаилу Фёдоровичу Аргамакову, об обмене крестьян своих на его землю в Арзамасском уезде (1663 г., на 1 л.)

д. 594 - меновая запись Василия Петровича Кошкарова о промене поместной земли в с. Ознобишине, Арзамасского уезда, Михаилу Фёдоровичу Аргамакову на его земли в том же селе (1666 г., на 5 л.)

д. 595 - меновые записи Екима Филипповича, Ивана и Якова Игнатьевичей, Афанасия Максимовича, Венедикта Михайловича и Петра Михайловича Лазаревых о промене своих поместных земель в Арзамасском уезде Михаилу Фёдоровичу Аргамакову на его земли в Вологодском уезде (1666 г., на 9 л.)

д. 596 - Меновая запись Бажена Никитича Копьёва о промене пустоши Лапши, Арзамасского уезда, Михаилу Фёдоровичу Аргамакову, на пустошь его Мытищи, Волоцкого уезда (1667 г., на 3 л.)

д. 597 - меновая запись МАтрёны Крабовой с детьми о промене своего поместья 50 четв. в Ичаловском стану, Арзамасского уезда, стольнику Михаилу Фёдоровичу Аргамакову на его 50 четв. в Верейском уезде (1679 г., на 4 л.)

д. 598 - меновая запись Матвея Кирилловича Нетесова о промене стольнику Михаилу Фёдоровичу Аргамакову поместной земли в пустоши Игнатово, Арзамасского уезда, на его земли в пустоши Воробьевке, того же уезда (1680 г., на 3 л.)

д. 600 - меновые записи Максима Родионовича Исаева и Михаила и Евдокима Леонтьевичей о промене стольнику Михаилу Фёдоровичу Аргамакову поместной земли в Арзамасском уезде на его земли в Верейском уезде (1682 г., 1686 г., на 2 л.)

д. 601 - запись Михаила Михайловича Аргамакова, данная Фёдору Ивановичу Языкову о промене ему Калапинской земли в Арзамасском уезде (1683 г., на 2 л.)

д. 602 - меновая запись Данилы Фроловича Патрекеева и Ивана Леонтьевича Коптева о промене стольнику Михаилу Михайловичу Аргамакову поместной земли в Арзамасском уезде, на его земли в Саранском уезде (1687 г., на 2 л.)

д. 604 - меновая запись Савелия Владимировича Волынского о промене поместной земли в дер. Кашине, Арзамасского уезда, Михаилу Фёдоровичу Аргамакову на его земли в том же уезде (1688 г., на 2 л.)

д. 605 - меновые записи Матвея Михайловича Владыкина, Дмитрия Наумовича Лихутина и Тимофея и Карпа Мироновичей Лихутиных о промене Михаилу Фёдоровичу Аргамакову поместной земли в Арзамасском уезде, на его земли в том же уезде (1689-1690 гг., на 5 л.)

д. 606 - меновые записи Алексея и Дмитрия Наумовичей, Мирона Полуектовича и Карпа Мироновича Лихутиных о промене Михаилу Михайловичу Аргамакову поместной земли в Арзамасском уезде (1692 г., на 6 л.)

д. 607 - меновая запись Михаила Фёдоровича Аргамакова о промене стольнику кн. Ивану Чегодаеву поместной земли в Арзамасском уезде в пустоши Хозине (1691 г., на 1 л.)

д. 608 - меновая запись Михаила Михайловича Аргамакова о промене поместной земли в Арзамасском уезде кн. Чегодаевым на их землю в том же уезде (1691 г., на 1 л.)

д. 609 - меновая запись Екатерины Васильевны Кологривовой о промене стольнику Михаилу Михайловичу Аргамакову поместья в Арзамасском уезде, на р. Никуше, на его поместье в том же уезде (1693 г., на 1 л.)

д. 610 - меновые записи Игнатия Петровича Аргамакова о промене Михаилу Михайловичу Аргамакову поместной земли в Арзамасском уезде на его земли в том же уезде (1693-1694 гг., на 3 л.)

д. 611 - меновая запись Матвея и Василия Кирилловичей, и Григория Матвеевича Нетесовых о промене стольнику Михаилу Михайловичу Аргамакову поместной земли в д. Лихутине, Ичаловского стана, Арзамасского уезда, на его земли в том же уезде в пуст. Колапине (1695 г., на 1 л.)

д. 612 - Меновая запись Василия и Фёдора Петровичей Шадриных о промене стольнику Михаилу Михайловичу Аргамакову поместных своих земель в Арзамасском и Мещерском уездах на его земли в пустоши Колапине, Арзамасского уезда (1695 г., на 1 л.)

д. 613 - запись Авраама Игнатьевича Пирогова об отдаче Михаилу Фёдоровичу Аргамакову в наём земли в Арзамасском уезде на 15 лет (1672 г., на 2 л.)

д. 614 - 1) запись Григория, Савелия и Фёдора Андреевичей Левиных, данная стряпчему Михаилу Фёдоровичу Аргамакову об отдаче ему в наем поместной земли в д. Щербинине, Арзамасского уезда, 20 четв. на 15 лет (1672 г., на 4

л.); 2) меновая запись Петра Андреевича Левина о промене Михаилу Фёдоровичу Аргамакову земли в д. Щербинине на его землю в Верейском уезде (1682 г., на 1 л.)

д. 615 - запись Макара и Константина Павловичей Левиных об отдаче Михаилу Фёдоровичу Аргамакову поместной земли 25 четв. в Арзамасском уезде на оброк на 15 лет (1673 г., на 5 л.)

д. 616 - запись Мирона Полуектовича Лихутина, данная стольнику Михаилу Фёдоровичу Аргамакову, об отдаче ему в наем земли в Арзамасском уезде на 20 лет (1680 г., на 1 л.)

д. 617 - отпись бортников, новокрещенов и мордвы д. Макателема, Арзамасского уезда, данная стльнику Михаилу Михайловичу Аргамакову, об отдаче ему пахотной земли с сенными покосами на 3 года за 8 рублей (1692 г., на 1 л.)

д. 618 - запись Елены Савельевны Складовской с внуком Иваном Михайловичем об отдаче стольнику Михаилу Михайловичу Аргамакову в наем на 6 лет своей земли 60 четв. в Арзамасском уезде и о получении вперёд на 3 года денег (1693 г.)

д. 620 - закладная Ивана Ивановича Аргамакова на вотчину в Арзамасском уезде за взятые у Михаила Ивановича Засецкого 760 рублей (1650 г., на 2 л.)

д. 621 - запись Никиты Богдановича Левина, данная Михаилу Фёдоровичу Аргамакову, об отдаче ему поместной земли в Арзамасском уезде за деньги, взятые на постриг (1672 г., на 2 л.)

д. 622 - запись Ермолая Назарьевича Милюкова, данная Матвею Аргамакову, о разделе земли в д. Раменской, д. Бардай и пуст. Ивановской, Арзамасского уезда (1636 г., на 3 л.)

д. 623 - запись Елены Левашевой с сыном, данная Михаилу Фёдоровичу Аргамакову, о разделе поместной земли в Арзамасском уезде, пустоши Деревядинской (1663 г., на 8 л.)

д. 624 - запись Елены Левашовой с сыном Семёном Никифоровичем, данная Михаилу Фёдоровичу Аргамакову, о разделе общей поместной земли в пуст. Деревядинской, Арзамасского уезда (1663 г., на 3 л.)

д. 626 - поступная запись Михаила Фёдоровича Аргамакова, данная стольнику кн. Никите Чегодаеву на поместную поляну в Арзамасском уезде (1686 г., на 1 л.)

д. 627 - поступная запись Василия и Фёдора Шадриных, данная стольнику Михаилу Михайловичу Аргамакову, на поместные поляны, находящиеся в насильственном владении у мордвы Бекбулатова с товарищи (1695 г., на 1 л.)

д. 628 - поступная память Михаила Михайловича Аргамакова, данная Петру Афанасьевичу Данзакову, на поляну в Арзамасском уезде (XVII в., на 1 л.)

д. 629 - указа кн. Борису Алексеевичу Голицыну об отсрочке межевания поместья стольника Михаила Михайловича Аргамакова в Арзамасском и Алатырском уездах до его возвращения со службы из Киева (1697 г., на 3 л.)

д. 630 - запись человека стольника Михаила Михайловича Аргамакова о межах владений Аргамакова и мордвы в Арзамасском уезде (1697 г., на 1 л.)

д. 631 - запись Семёна Денисовича Остафьева, Степана Ивановича Назарьева, Михайлы Леонтьевича Кафтырева и Михаила Никитича Болховского о размежевании их земель с землёй Михаила Михайловича Аргамакова в Арзамасском Уезде (1698 г., на 2 л.)

д. 632 - отпись Никифора Фёдоровича Левашёва, данная приказчику Якова Мих. Бобарыкина Фёдору Слугину и приказчику Фёдора и Ивана Ивановичей Аргамаковых Семёну Страшному о взятии у них пустоши Метлиной (1629 г., на 4 л.)

д. 633 - челобитная новокрещенов с. Знаменского, Арзамасского уезда, Мишки Иванова с товарищами с просьбой записать за Михаилом Аргамаковым вотчину с ухожеями (1682-1689 гг., на 1 л.)

д. 634 - Челобитная мордвы д. Атингеевой и Лобасковой, Арзамасского уезда, о закреплении за Михаилом Аргамаковым пустой Колапинской земли (1683 г., на 1 л.)

д. 635 - запись Михаила Фёдоровича Аргамакова, данная стольнику кн. Никите Чегодаеву, подтверждающая получение от последнего поступной поляны в Арзамасском уезде (1686 г., на 1 л.)

д. 636 - запись Семёна Никифоровича Левашова, данная Михаилу Фёдоровичу Аргамакову с обязательством не нанимать и не покупать земли, соседние с с. Успенским Арзамасского уезда (1686 г., на 1 л.)

д. 637 - память Ильи Елизарьевича Котенина о примирении с Михаилом Михайловичем Аргамаковым по вопросу о спорных землях в Арзамасском уезде (1691 г., на 1 л.)

д. 638 - запись Петра Ивановича Шадрина, данная стольнику Михаилу Фёдоровичу Аргамакову, с обязательством не вступаться во владение Сосновой поляной (1691 г., на 1 л.)

д. 639 - челобитная Михаила Аргамакова о даче ему отказной грамоты на промененное поместье у братьев Нетесовых в Арзамасском уезде (1695 г., на 1 л.)

д. 641 - грамота арзамасскому воеводе, стольнику Емельяну Матвеевичу Засецкому, о взимании с поместий и вотчин стольников Михаила Фёдоровича и Михаила Михайловича Аргамаковых в Арзамасском уезде ямских и полоняничных денег в Москве и Ямском Приказе (1695 г., на 3 л.)

д. 650 - отпись Петра и Михаила Крабовых в получении от Михаила Фёдоровича Аргамакова по купчей крестьян с. Шатки, Арзамасского уезда (1669 г., на 1 л.)

д. 652 - сказка старосты вотчины стряпчего Михаила Фёдоровича Аргамакова - Федки Данилова в Арзамасском съезжем дворе перед Яковом Сергеевичем Вышеславцевым о количестве крестьян-бобылей в его вотчинах (1678 г., на 11 л.)

д. 653 - челобитная крестьян с. Знаменского, Арзамасского уезда, с просьбой освободить их от платежа оброка с земли, которой завладел стольник Михаил Михайлович Аргамаков, и которую они ему уже отдали (1688 г., на 2 л.)

д. 671 - межевая роспись земель Семёна Ивановича Соловцова и брата его Богдана Яковлевича Соловцова а Арзамасском уезде (1659 г., на 2 л.)

д. 672 - сказки крестьян мордовских деревень Арзамасского уезда о землях, о которых бьёт челом Богдан Соловцов (1675 г., на 4 л.)

д. 865 - купчая Сауш Малина на бортный ухожей в д. Серякуши, Арзамасского уезда, проданный арзамасцам Тетяеву, Карташу Иванову, Кучешу Чувашову (1623 г., на 3 л.)

д. 866 - купчая Артемья Васильевича Суркова на землю в Арзамасском уезде, проданную гр. Анастасии Ермиловне Матвеевой (1722 г., на 3 л.)

д. 867 - выписи из писцовых книг Арзамасского уезда, данные Терентию и Мартыну Нероновым (1627 г., на 7 л.)

д. 868 - выпись из писцовых и отказных книг Арзамасского уезда о владениях Шадриных (1634 г., на 4 л.)

д. 869 - выпись из отказных книг Арзамасского уезда на поместье Чемесовых Фёдора и Меньшого Степановичей и Андрея Никитича (1641 г., на 7 л.)

д. 870 - выпись из писцовых книг Арзамасского уезда 1621-1622 гг. на поместье Девятого Фроловича Шадрина (1645 г., на 2 л.)

д. 871 - межевые книги церковной земли с. Свербина, Арзамасского уезда (1653 г., на 8 л.)

д. 872 - отказные книги кн. Петру Мещерскому на поместье в Арзамасском уезде (1671 г., на 3 л.)

д. 873 - 1) отказные книги кн. Петру Мещерскому на вотчину в Арзамасском уезде; 2) грамота арзамасскому воеводе, стольнику Михаилу Юрьевичу Татищеву о справе поместья за кн. Петром Мещерским (1671 г., на 15 л.)

д. 874 - выпись из писцовых книг Арзамасского уезда 1621-1623 гг. на поместье Нероновой Авдотьи, поступленное ею брату Абраму Онуфриевичу Старухину (1682 г., на 2 л.)

д. 875 - выпись из писцовых книг Арзамасского уезда 1620-1622 гг., данная Никите Ивановичу Лукину на поместье (1685 г., на 5 л.)

д. 876 - отказные книги Арзамасского уезда на пустошь Нилову, Михаила и Евдокима Ульяниных (1687 г., на 8 л.)

д. 877 - отказные книги Арзамасского уезда, Ичаловского стана, на поместье кн. Семёна Чегодаева, отказанное его жене (1695 г., на 8 л.)

д. 878 - отказные книги на поместные и вотчинные земли стольников Петра Ив. Ловчикова и Ивана Лаврентьевича Симанского в Арзамасском, Саранском и Курмышском уездах (1698 г., на 10 л.)

д. 879 - выпись из писцовых книг Арзамасского уезда на д. Истрянову (конец XVII в., на 4 л.)

д. 880 - выпись из межевых книг Арзамасского уезда о владениях окольничего Льва Ивановича Долматова, Андрея Сухотина (XVII в., на 1 л.)

д. 881 - выпись из межевых и писцовых книг Арзамасского уезда, Ичаловского стана, за 1621-1623 гг. и 1700 г. (нач. XVIII в., на 12 л.)

д. 882 - грамота арзамасскому воеводе стольнику Борису Максимовичу Квашнину об отказе Аверкию Артемьевичу и Никите Ивановичу Яковлевым земель в Арзамасском уезде, принадлежавших их родственнику Герасиму Яковлеву (1689 г., на 1 л.)

д. 883 - грамота арзамасскому воеводе, стольнику Лукьяну Остафьевичу Сытину, о досмотре земель д. Истряновой в Арзамасском уезде (1692 г., на 8 л.)

д. 884 - поступная запись мордвы д. Пищасовы, Арзамасского уезда, на землю Ивану Борисовичу Нармоцкому (1627 г., на 1 л.)

д. 885 - запись о найме земли Михаилом Зиновьевым у Григория Семёновича Зиновьева в Арзамасском уезде (1669 г., на 1 л.)

д. 886 - меновая запись мурзы Розмамета и др. о промене их поместий в Арзамасском уезде на землю кн. Чегодаева Степана Исламовича в Алатырском уезде (1693 г., на 2 л.)

д. 887 - запись мордвы д. Пинетаевы, Арзамасского уезда, Потешки Борисова с товарищами, об отдаче Бекетову Борису Андреевичу в наём земель и сенных покосов на 7 лет (1696 г., на 2 л.)

д. 888 - меновая запись Дмитрия Ивановича Оленина о промене Алексею Богдановичу Полибину поместной земли в Арзамасском уезде (1699 г., на 1 л.)

д. 889 - расписка подьячего Арзамасской приказной избы Алексея Прокофьева в получении у тяглеца Гостинной сотни Ивана Феоктистова 10 рублей (1683 г., на 1 л.)

д. 890 - заёмные крестьянина Петра Мих. Салтыкова - Архипа Иноземцева и посадского Потапа Пичугина на деньги, взятые у арзамасского посадского Ивана Демидовича Ступина (1688 г., на 2 л.)

д. 891 - расписка в получении арзамасским посадским человеком Иваном Демидовичем Ступиным заёмных денег от Мыльникова Ивана Феклистовича (1692 г., на 1 л.)

д. 892 - порядная запись арзамасского посадского человека Ивана Демидовича Ступина в поставке Ивану Феоктистовичу Мыльникову мяса (1692 г., на 1 л.)

д. 893 - запись арзамасских барышников об оценке лошадей, присланных из дворцовых приказных изб Арзамасского уезда (1696 г., на 1 л.)

д. 894 - грамота в дворцовые арзамасские сёла чарочнику Ивану Протопопову и подьячему Акиму Желтухину об обложении бортников, новокрещёнов и мордву денежными доходами по-прежнему (1698 г., на 6 л.)

Очерки народного быта

Обычное право

Арзамасский уезд, 1887 год.

I

Я позволю себе посвятить эту статью маленькому уголку Арзамасского уезда. Кругом стоят леса. Природа полна растительности. Жители - крестьяне. Вся мужская половина живёт на сторонних заработках. Женская справляет весь обиход. Арзамасской женщине я отвёл всю первую половину моих заметок. Теперь же скажу, что баба исправляет здесь всю мужскую работу и даже всю общественную повинность. Она ходит в десятских сама, сама же наряжает подводу. Прежде и улицы караулили бабы же главным образом. Ныньче стукальщика нанимают. От четырёх дворов выходила одна женщина. Гоньбу справляли они же. Женщина в малой семье совершенно самостоятельна. Поэтому здесь можно заметить, что женщина как бы значительно свободнее, чем вообще в Великороссии.

Лесная жизнь набросила на жителей особый отпечаток. В старину по уезду расхаживала в массе нечистая сила. Ею населила фантазия всю округу. Бывало, говорили арзамасцы села Туманова и Катихи, выйдут наши родители после ужина на крылечко и давай кричать: "Ау, лешук! Ау-ау!". Он сейчас тоже: ау! и откликается, и подходит, вплоть подойдёт, а родители-то испужаются, да и марш в избу.

Или вот тоже, в старое время пиво варить любили и варили помногу, сходились целыми деревнями, разопьют пива, погуляют и начнут возвращаться. Тут уж ни один тумановец чертовщины не избежит. Кругом горы да буераки. С одной трясины в другую попадали. Мурены протаскивали их и по грязи, и по воде, и по самой адии.

Суеверий масса. Я познакомлю читателей с ними при случае. А теперь прошу принять на веру, что мифологический мрак опутал жителей и особенно бабью половину. Колдовства много. Кликушества не оберешься. Кажется, все жизненные устои созданы на этой чертовщине.

Темнота духовная - полнейшая. Жизнь регулируется обрядовой стороной. Но это придаёт оригинальный колорит обычному праву. За недостатком места здесь мы коснемся нескольких сторон жизни, отлагая большую часть обычного уголовного права на другой раз //всюду я пользуюсь своими сведениями и наблюдениями//.

II

Отношения между молодёжью обоих полов чрезвычайно свободны, одинаково и в браке, и до замужества. Молодёжь за одно веселится и гуляет. Затем, как ни в чём не бывало, пары женятся, а перед самой свадьбой устанавливают строгие отношения.

Особенно красноречивы в этом отношении арзамасские народные песни. Во всех песнях мне не пришлось ни разу натолкнуться на воспевание девичьей добродетели. Героини песен, девушки всегда представительницы самого широкого разгула или по меньшей мере целого ряда нескромностей.

Мы не станем вдаваться в подробности. Только укажем на то, что эта свободная любовь девушек проявляется в песнях грусть-тоскою по разстанью; во многих песнях воспевается самоотверженность девушки: она велит на разстанье убить себя милому или сама топится; пишет письма и не находит писарей, мчится в догоню за любовником, плачет с соловьём или кукушкой. Жалостливо описывается, как за незаконную связь молодец или девица попали в белокаменную тюрьму, прямо "со кроватушки, со тесовой, со перинушки, со пуховой, со подушечек, с парчевыих". В одном месте за неверность своего любовника девушка подаёт письменную жалобу саратовскому губернатору, чтобы заковать изменщика в кандалы и сдать его без очереди в рекрута.

В отношения между девушкой и парнем никто не вступается. Мир и суд контролируют дела в семье, преследуют мужа за побои жене и за буйство в доме, вообще всегда вмешиваются в семейные дела, которые для официального суда являются неприкосновенными. Но в отношения любовников никто не вмешивается. Полная свобода в отношениях всё предоставляет самосуду самих полюбовников. На это намекают и любовные песни. Приведём выдержку из одной.

Прибезчестил парень девушку
На улице при народе,
В большом хороводе:
Снял парень с девушки
Шалевый платочек.
Ещё то снял парень с девушки
Букетову ленту,
Ещё то снял парень с девушки
Шелков поясочек,
С руки - золот перстенёчек.

Стаскивание платка с головы - весьма обыкновенный способ опозорения. В Оренбургском крае крестьяне полагают, стаскивание шлычка с бабьей головы - преступление, влекущее к ссылке на поселение. Это достаточно характеризует самое наказание неверной полюбовницы. Другое средство опозорения - это отрезание косы у девушки, довольно употребительное здесь.

Одна песня рассказывает о девушке, которая говорит милому, что он властен "прострелить её грудь" за неверность. На практике в Туманове неверных полюбовниц парни привязывали к муравейнику. Об одном случае рассказывали так: девка, таясь, жила в одно время с двумя парнями; долгое время они не подозревали того; но однажды произошло у "сударки" столкновение их обоих, и они, не долго думая, присудили обманщицу посадить на муравейник. В с. Никольском, того же уезда, сударку привесили за одну ногу на берёзу над самой водой и в таком положении оставили.

Одна песенка специально посвящена расправе девушек с парнем, об отомщении которому "вечер перешептывались". Мщение производилось целой ватагой девушек на вечеринке:

Одна в щеку,
Друга с боку,
Третья за волосы;
Через стол тащат, -
Косточки трещат.
Через скамью дадим тасканцу,
Как по полу -
Ровно веничком метут,
По лавочкам - судомоечкой,
Как по мосту //сеням//
Ровно семечки толкут
По лесенкам - ровно шарик катят
Как по двору,
Ровно сено шенетят //взбивают//
Под воротенку борзым кобелем
Вдоль улицы - разудалым молодцем.

В качестве особого наказания, местами делают "обдирания", "пропои", "напои". Молодёжь обдирает изменщицу. Мне кажется, о таком обдирании говорит песня, где кидают жребий: кому достанется платье, кому деньги Катины.

Вот ещё одна песня:

Вы послушайте, ребята,
Что на улице шумят,
Сарафан Машин делят.
Кому клин, кому два,
Кому - весь сарафан.

Такого рода обдирания в Катихе, Туманове и др. происходят часто. Они производятся и в одиночку, и при людях, иногда в толпе, на базаре; в редких случаях снимают и сарафан. Такие-то случаи и дали повод сложить песню про сарафан, который пошёл на мир.

Бабы наказывают сударок своих мужей иначе. Они, по-видимому, к суду не обращаются и мужей боятся, а действуют исподтишка. Так в Туманове и в окрестностях употребительна такая месть: обиженные супруги мажут дёгтем ворота, бьют стёкла или просто учиняют грабёж: оборвут все огурцы на грядках, захватят кур или же потопчут растения и порвут вещи. Также портят платья, дёгтем мажут шубы, одежду и выливают целые бочонки на зад. Проделывают это сами обиженные бабы; общество и миряне тут не причем.

- У нас дольше девятнадцати лет никому холостому быть не дадут, дня не переждут. Положение такое, девятнадцать лет, сейчас окрутят родители. Такое уж заведение. Засватают ещё года за два зараньше.

Разве немного менее гуляют и бабы. Мужья уходят на заработки на весьма продолжительное время. Жёны, оставшись без них, загуливают, особенно если в доме нет старших. Нечего и говорить, что мужья в отлучке не могут похвалиться строгостью нравов. Объяснение наше как нельзя лучше подтверждается одной печальной, от сердца вышедшей песней, созданной условиями экономической жизни, заставляющей мужей покидать свою сторону.

- Уж и где ты побывала,
Где тёмную ночку ночевала?
- Ночевала я ночку в лесочке,
Под ракитовым кусточком,
Под малиновым я под листочком,
Я всеё то тёмную ночку не уснула,
На чужих то мужьев я поглядывала,
Как чужие то мужья пьют-гуляют,
Жен своих спотешают,
А мово то мужа дома нету
Мой ёт муж в отлучке,
На чужой дальней сторонке.

- Ну, как же вы объясняете бабий разгул? спрашиваю.

- Такое бабское положение, вишь, выходит. Иная то баба не в горсть, а в пригоршню ревет, а муж на стороне. Всяко бывает, больно уж чужа сторона портит нашего брата. Дома, почитай, и не живёт: всё одно, что не женат, только от венца, да и на сторону. Домой приедет вовсе чужим: на стороне у него и приятели разные, и сударушки всякие, а дома гость-гостем: повернулся и был таков. Баба тут и пол смостит, и избу приберет, и землепашество на своих плечах снесет, а он приедет все раззорит, объест, опьет, пропьянствует, да опять на работы. А жена оставайся. И ей не лестно. Выходят замуж у нас рано, в девках ещё пошаливают, ну а бабу уж не удержишь.

Самовыходки представляют частое явление в Арзамасском уезде. Об этом сохранились указания и в песнях.

Во пятницу сосватали,
Во субботу запили,
В воскресенье ко венцу, -
Не сказались мать-отцу,
Приехали от венца,
Взяли пива и винца, и т.д.

И действительно, воля родительская очень часто игнорируется. Молодёжь, при той свободе нравов, которую мы констатировали, неохотно подчиняется всякой регламентации. Чуть родители не хотят благословить, девушка убегает и делается самовыходкой. В Чернухе все венчаются тайком. За вечер бывает 5-6 и больше: "так гуськом на паперях и стоят, очереди ждут, почитай, все разом окручаются".

Затем следует "покора". Песня поёт про неё:

С вечера девушка была засватанная,
С полуночи девушка увезённая,
На белой на заре, на зорюшке
На покор пошла,
Отцу то с матерью покорилася.

Покора бывает так. Свадьбу "выиграют" и потом все поезжане, т.е. целая масса народа, в том числе и родители с жениховой стороны идут к дому невестиной родни и целым поездом падают на колени. Чуть не целый мир не встаёт с колен, пока не выпросит прощения. Это называется "покориться". В других сёлах на "покор" родителям невесты выставляют водки или подарки на примирение. Иногда самовыходки и гульбы не делают по бедности; но если начнут смеяться, то справят и гулянку уже после. Мир тут как бы принуждает к мирскому показательству брачных отношений, не удовлетворяясь венчанием.

III

Перейдём к свадьбе. Она необычайно бедна обрядностью; свадебных песен не знают вовсе.

Засланные сваты спрашивают:

- Отдашна-ли у вас дочь?
- Отдашна.

Тогда приходят смотреть. Невеста выйдет к порогу, поклонится, постоит. Жених с роднёй, человек в 8-10, осматривает её. В присутствии её, жениха спрашивают:

- Люба ли тебе невеста?

Невеста закрывает рот платком и выглядывает из-под него.

- Она-то мне люба; не знаю, я-то ей гож-ли.
- Когда молчит значит гож.

Невесту пытают: "Ну-ка, пройди - не хромая ли?", "Ну-ка, взгляни - не слепая ли?". Это уже один на один, когда обоих посадят отдельно в горницу. И невеста точно так же пытает своего жениха.

В это время идёт ряда. Кладка бывает значительная. Всю материальную сторону несёт жених. С невестиной стороны замужняя баба кладёт на стол подарок жениху, красный кумашный платок. Отец жениха выкладывает 40 р. ассигн. в старое время и больше, затем тут же клали овчинный полушубок невесте, пониток (т.е. верхнее платье - китайчатое синее, зелёное, без подкладки), полушубок суконный, плисовую безрукавку, длинные летние полушубки плисовые, терновые, милитоновые, мыло, зеркальце, лапти, онучи, 2 ведра водки, пива, 1 1/2 пуда солода, 2 п. харчей (баранина, говядина). Женихова родня угощает не в счёт. Это - "малый запой", за две недели до свадьбы. Невеста приносила в приданное одну подушку. Жених покупает дары для своей родни и вручает невесте для раздачи. Со временем завелось приданное: 2-3 синих сарафана, столько же рукавов; 1-2 полотенца, 1 столешник, т.е. скатерть, для мужа 12 пар рубах и портов. При этом, невеста обязана дарить родню жениха своим рукодельем: свёкру - рубаха и порты, свекрови - рубашка с становинками. Через неделю "коренной запой". Угощение от жениха; он же приносит в лычном кошеле калачи. Девишник празднуется у жениха. На девишник идут все молодые парни и девушки села, женатые и замужние, вся родня. Свадьба - не свадьба, если гостей бывает меньше 70-100 человек. Девишник бывает очень людный. На другой день свадьба. Невесту выкупают. Приведём одну песенку, как девушки охаживают жениха.

Сказали, сказали: жених хорош,
Чорта два не хорошество:
У него шея колом.
Голова копылом,
Глаза пуговицей
Нос-от луковицей
Как сказали: жених богат.
Чорта два не богачество:
Они хлебы-то пекут -
Все соломку секут,
Под лавку сажают,
Бороной заслоняют.

В Туманове дружка обходит поезда шесть раз и читает "Да воскресну" молитву. В Семёновке невесте втыкают 9 иголок от порчи. Венчаются, держась за платок; вторым платком соединяется жених с дружкой //кстати заметить, что, как поедут от жениховых ворот за невестой, выстреливают из ружей, а также стреляют, когда подъедут к двору невесты, и когда невесту подвезут, - в третий раз. Это, разумеется, пережиток от времени умыкания. Точно так же отмеченная неприязнь к жениху в песне выражается в бросании репьёв в голову жениха и дружки, в догон им. Когда едут за невестой, дорогу загораживают посторонние и заваливают брёвнами. Свату поют насмешливую песню, что "глаза у него косые, на палицу глядят, каши хотят; замесим просватушку корыто дробья, непосыпанного, незамешанного; поставим у порога пасть, чтобы сватушке попасть"//. На другой день разносят "сыр" бабы; молодые тут же стоят. Им кладут на поднос вещи в подарок, на обзаведенье. Молодые откланиваются. На Масленицу они ездят "отвязываться" к тестю и тёще и привозят каравай хлеба. А те им покупают писанную деревянную чашку с двумя ложками, эмблема отдельного существования.

Общественный контроль над браком и общественное признание свадьбы, практиковавшееся в старое время, местами остаётся и ныне. В Малороссии не признают молодых побрачившимися, если они не сыграли веселья. Относительно самовыходок нами отмечено приблизительно то же и по Арзамасскому уезду. Молодые должны как-нибудь "оказаться", мир того требует, обычай таков. В Арзамасском уезде, как жених усватает, он при толпе должен сделать это оказательство, например, при всём народе подать пряников невесте. Во Владимирской и Нижегородской губерниях публичность требует, чтобы невеста съездила к жениху со всеми родственниками и многочисленной свитой девушек, т.е. всенародно, поглядеть у жениха шесток. Все идут к шестку, открывают заслонку, заглядывают в печку и трубу. Ухваты и кочерги на этот раз обвязывают ленточками, а шесток накрывают скатертью. На ней приготовлен подарок невесте, ситец на платье на подносе. Тут угощают. Это несомненно прикосновение к новому очагу; если припомнить, какую он роль играл в старину, как седалище предков и престол, то станет понятен и этот обычай. Делается это всенародно. В четверг на масляной отовсюду стекаются толпы молодых новоженов в Стексово на "масляный торг", как бы на ярмарку. Здесь должны быть все новожены. "Отец родной помирай, и его молодые бросят, а в Стёксово отправятся", говорили мне арзамасцы. Молодые вместе ходят по базару, катаются; все перепиваются - и девки, и бабы. В субботу в Туманове базар, и тут они должны быть. Стексовский торг - место, где высматривают и невест. Все девчата непременно побывают там. Во Владимирской и Нижегородской губерниях, на Масленицу, когда катаются новожёны в перый год, толпы стоят на перекрёстках и останавливают молодых, задерживают лошадей и спрашивают: "Люба ли жена? Мил ли тебе муж? Любите ли друг дружку?" В ответ на это и в доказательство своей любви, молодые должны, по первому требованию, целоваться. Если не поцелуются, из саней вытолкнут, снегом закидают, обоих изобьют, лошадей исколотят. Несомненно, в этом заключается контроль общества: честен ли брак, по любви ли женились; нелюбящих друг друга супругов тут же изобьют, самоуправно миром накажут. Это та цензура нравов, которую так любовно исследовал в народе покойный Кистяковский. Обычай этот наблюдается в селе Погосте, Владимирской губернии. Там же, после венца, молодые ездят по родным с раскрашенным на сусле большим пряником. В богатых домах дарят молодых платьями, бедные - посудой.

В четверг на Масленице катаются на горах, а в субботу катают молодых. "Кто некатаны, кто некатаны?", - кричат на горе. Новоженов схватывают и возят. Миряне непременно приказывают мужу посадить свою молодушку на колени и целоваться. Насильно заставляют выполнить этот обычай.

В старое время очень часто брачились с девушками лет двенадцати (Катиха). В Пермской губернии сплошь и рядом рассказывали мне ещё живые свидетели, что девушки, наоборот, отдавались перезрелыми за парней-недоростков, так что на 25-30 летней девице женили 12-ти летнего мальчика, чтобы иметь в доме работницу. Жёны под вечер шли разыскивать своих мужей, заигравшихся с ребятишками, и нередко принашивали их спящими на руках домой.

Скажем в заключение этого отдела ещё о раскольничьих браках. Свобода между полами среди перекрещенцев такая же, какую мы отметили ранее у православного населения. Часто бывает, что родят. В Коваксе особенно их много. Венчающихся тихонько у перекрещенцев нет. Без родительского благословения сам священнодействующий венчать не станет: на это строго. Иногда только убегают за православным. Прежде они венчались тайно, так что никто и не знал, кто когда обвенчался.

Перекрещенцы не знают развода; они, по-видимому, отрицают его даже в тех рамках, в которых разрешает закон. Прелюбодеяние супруга не оказывает никакого действия на супружеские узы: "пускай детей чужих пригуливает, а развести вас нельзя", - говорят они.

Но повенчанные у перекрещенцев находят развод и помимо своей духовной власти, обращаясь к православному священнику, который без труда и обвенчивает их в своей церкви.

К категории этих же явлений относится и следующий факт. Одна девушка самовольно ушла от мужа-перекрещенца и жила у матери три года. Волосник свой сбросила и объявила себя девкой, так и ходила за девушку в течение долгого времени. Но мать приложила все старания и свела свою дочь снова с её наречённым супругом-перекрещенцем.

Бабе принадлежит то, что дадут на сыр. Ей же принадлежит и то, что дано "на стол" жениховым отцом. Приплод идёт в семью, на том основании, что "семья кормит скотинку, сена молодая не покупает". Масло тоже семейное. Самая корова только да овца её, а шерсть также в семью идёт. Поэтому иные снохи стараются продать скотинку, если приходится жить в доме свёкра. Шерсть и пряжа обыкновенно принадлежит снохе; здесь же наоборот. Только набольшая может продавать на сторону. От семьи дают поярков на понитки по очереди: нынешний год - одной снохе, на другой - второй и т.д. НА пониток дают 5 фунтов. Все снохи ткут сукна (основа, куток). В переднем углу занавесятся и, нагие, топчут, вытягивают и чернят елошником. Выткут и делят опять погодно. Всем делят на год по онучам. Поярков белых на чулки по 1 1/2 ф. на человека. Лапти плетут сами. Валенки покупают из семьи. Полушубок идёт тоже по очереди из семейства. Приданого на девок семья не справляет: жених должен дать, на кладку сделают; чем больше кладка, тем больше может жених и приданого затребовать. Смысл кладки из этого выясняется. Жениха женят из семьи же; но, при разделах, у молодого эти расходы (до 100 р.) вычитают: "затратились-то мы все, а женился то, ведь, ты один". Иногда в сложной семье, если брат женил сына, то другой откладывает раздел: "Погоди, женю своего сына, тогда у нас равный бой будет", т.е. вычитать кладки не нужно станет; оба сыновей оженят, оба кладку положат, оба поверстаются. Имущество всё общее. Что сын принесёт с заработков, всё отцу отдаёт. Тихонько только разве коноплю продаст или из амбара хлеб, жене подарит.

"Бабья неделя" даётся бабам-снохам один раз в год. В эту неделю бабам позволяют работать на себя. Семья тогда не представляет никаких требований и безусловно освобождает снох на семьяную работу; остальное же время вся работа идёт в большую семью. Снохи покупают коноплю в сыром виде, потом мнут и обрабатывают её. Покупают на свой счёт, на свои деньги. Деньги эти - "сырные". Иногда бывают "семьяные деньги" (муж сворует и утаит у набольшого, жена прикопит из того, что выдаёт семья). Для бабьей недели снохи занимают на стороне или в семье. Выработанные вещи продают и покрывают долги. Иной бабе без займа не обойтись на бабьей неделе: на яйцах да на масле не поживёшься, семья не продаёт, а гусей и кур в помине нет.

Выделяющемуся из семьи строят избу. Отец со старухой берёт равную долю, но зато лучшую; при выборе лучшей доли играет роль такое соображение, которое часто приходится слышать: "Вознаградим по крайней мере почитателя своего, мы стары, ему кормить нас надо будет". На корню остаётся тот сын, которого отец сам пожелает; а если ему все равно милы, то кидают жребий. Иногда на корню остаётся вдова-сноха с сиротами. Хлеб делится подушно; дают доли только наделённым землёй, по уверениям тумановцев; молодёжи без надела хлеба не дают. Девушкам-дочерям ничего не выдают: "Ступай замуж, муж прокормит". Приданное девке не собирают ("женихова кладка приданное сооружает"), и потому выдела нет. За смертью Отца, имущество делят в присутствии родственников и племянников (зовут их дядьями), да сватов. При простом разделе и стариков местами "позывают", а старики "поизволят" разделить. В наследство за малыми ребятами закрепляют чаще дойную корову: "Ребятишкам на молочишко". Девочкам "норовят" ярочку, сынкам - барашка. "Ярочкой у нас так уж поблажают", - замечают крестьяне. Приемыш, коли работал до женитьбы, - равная доля с сыновьями. Пасынку при жене дают равную долю, если достаточно потрудился в общую суму, а то и ничего: "На спасибе съедет". Работник, если долго жил в семье, да "застрял" в ней и приписался, также получает одинаково с "заправдышными сынами". Первой жене умершего родителя "полная доля", второй - седьмая часть, а третью - и "по шее выгоняют". После бездетного сына отец сам верстает имущество между братьями; "хороший отец себе доли от сына не примает, худой - сам верстается". У неотделённого сына имущества нет и наследования не бывает. Молодую бабу с детьми, если она живёт в разделе со свёкром, подчиняют опеке, по смерти мужа: "Отнять имущество не можно, потому - она с детями, а приставляют опекуна: молодая баба неосновательна бывает". Опекун не позволяет продавать, а если продаст, деньги хранятся у опекуна. Последним не может быть ни отец, ни брат вдовы. Вещи, поддающиеся разрушению, опекун может потребовать к продаже: "Чтобы нетленно сделать". Вдова пользуется от всего имущества: молоком, приплодом, арендными деньгами и т.п. Были случаи, что вдовой молодушке, вскоре после венца, "стола" не возвращали - из семьи. Выходящая замуж вдова-сноха лишается всего приплода.

Отметим несколько любопытных договоров, употребительных в Арзамасском уезде.

Сплошь и рядом отцы выдают своих дочерей, принимают зятьёв к себе в дом и подписывают им своё имущество и дом. Такую же подписку берёт от жениха девушка, когда выходит замуж за вдовца. Вдовец отписывает в её пользу всё своё имущество после своей смерти. И в том, и в другом случае мы видим завещание, которое представляет собой не одностороннюю волю; притом во владение завещенным имуществом вступают при жизни завещателя. Самое завещание носит условный характер: "Подписываю в пользу такого-то, если он возьмёт за себя замуж мою дочь", или "Подписываю, если девица такая-то выйдет за меня замуж".

Не мало оригинальности можно встретить и в усыновлении. Не говоря уже о том, что при нём также пишется завещательная подписка, имеющая обязательный характер и принимаемая волостным судом; при усыновлении обычай местами допускает вознаграждение или, как это называют, "жалованье" действительному отцу от усыновляющего, приёмного отца, в виде тёлки, коровы и т.п. Это как бы продажа сына; за уступку прав на него усыновитель уплачивает отцу или матери.

IV

Во всех соседних с Тумановым сёлах и деревнях живёт много раскольников самых различных толков. Сами жители различают среди них главным образом так называемых "перекрещенцев" и просто "сталоверов". В своей домашней жизни они мало отличаются от православного населения; бросается в глаза церковникам, что они с ним не сходятся, не едят из одной посуды, занавешивают свои "святыя" (образа), при входе православного, сами не крестятся на иконы, когда гостюют у "наших"; в пиру и на свадьбе приходят со своими стаканчиками для водки и приносят в кармане свою закуску после выпивки; спорят с ними, убеждают перекрещенцев, что "едино-де рождение, едино и крещение", что умирают перекрещенцы больно не ладно, всё больше в "одночасье", т.е. внезапно: сядет и раскрылится, ляжет - и душа вон, на вилы наткнётся; если в "шабры" перекрещен сядет, ничего от него не добьёшься: посудинки по шабровски не отпустит. Но в общественной жизни и те, и другие представляют большое различие: перекрещен не похож ни на старовера, ни на православного. Старовер больше в этом отношении напоминает церковника, нежели перекрещенец. Главный, основной пункт коренного различия, лежит во взаимопомощи, которая всегда кладёт особливый отпечаток на социальный склад жизни.

Взаимопомощь - слишком общее явление в русской простонародной массе. Она вырабатывалась длинным путём борьбы с врагами природными, внешними. Начало взаимопомощи легко выводится из старого родового быта, вылившегося впоследствии в артельные формы, в сельско-общинные уклады. Проглядывая живую страничку мирщины, особенно мирщины типичной, легко уследить формы взаимопомощи на каждом шагу. Всюду она стала не одним экономическим, а и обычно-правовым фактом, со всей силой принудительности и обязательности, особенно в артелях - морских, озерных, извозных, охотничьих и т.п. Неподание помощи наказуется социальными судами и артельными ватагами более или мение тяжко, или же наказание ограничивается общественным мнением, презрением и т.п.

В сектантской и раскольничьей среде та же взаимопомощь не представляет чего-либо из ряда выходящего и плохо вяжущегося с обычаями православного населения. Разница заключается главным образом в том, что здесь само общество связано боле тесными узами: всеми укладами мирщины, братством или чем-нибудь иным, специально сектаторским. Находясь под такой двойной атмосферой, не мудрено, если сектанты оказываются более солидарными, крепче сплоченными и связанными двойными интересами. Иногда обычай подаяния помощи в мирщине, в сектанстве вырабатывается в закон, в безусловную заповедь.

То же замечается и в арзамасских перекрещенцах. Взаимопомощь у них является более организованной, нежели у рядом живущего православного населения и даже нежели у "сталоверов", принимая крестьянский термин.

"Перекрещенцы" помогают во всевозможных случаях и помогают не в одиночку, а всей ватагой. Но вместе с тем они последовательно помогают только единоверцам, так что от них ни православный, ни старовер ничем не поживётся. Даже простой милостыни они никому из них не подают и в том отличаются от староверов, которые охотно дают православному нищему и мукой, и зерном, и деньгами. Перекрещенцы строже придерживаются своей корпорации. Ясно, что они и лучше организованны в партийном духе. Это подтверждается и следующим. Среди перекрещенцев бывают собрания; бывают и съезды, но очень небольшие. Перекрещенцы очень дружат друг с другом; к ним сплошь и рядом приезжают издалека, совершенно незнакомые единоверцы: "Больно уж они рады, что свой человек тут живёт". Едут совсем неизвестные, и могут рассчитывать на радушный приём и угождение всем, "чем Бог благословил". И наоборот, не признают за родных таких родственников, кто не по их вере. Им и не помогают, тогда как чужому человеку не откажут, если он единоверец. Часто вы услышите обидный отзыв хлебесола-церковника: "Вот и роденька, да перекрещен, за то и в родню нас не кладёт".

При более или менее значительном несчастии единоверца, перекрещенцы особенно сильно помогают. Человеку, потерпевшему от пожара, поставят дом лучше прежнего; возами отовсюду навозят всякой всячины - "и не есть конца". "Обгоревшему лучше ещё жить у них". Староверы тоже помогают таким, но понемногу; да и то больше родственникам-староверам: кто "теличку хорошенькую" подарит, а по близкому родству - и коровёнку или лошадку немудрую. Между православными помощь ещё теснее. При падеже скотины перекрещенцы таким же образом пользуются широкою взаимопомощью. В случаях таких несчастий староверы и перекрещенцы подают и православным, но больше деньгами, как нищим.

Своим работникам, особенно, если "своей веры", помогают справиться и стать на ноги. По-родственному или по сектантским причинам и дом поставят, и хозяйство заведут. С работниками поступают хорошо. Сплошь и рядом их "в люди выведут".

Особенно хорошо помогают они тем новичкам, которые переходят в их толк. Для первого раза справляют всё по хозяйству, дарят ему отовсюду и скотины, и хлеба, и денег на обзаведенье, строят хороший дом; помогают подняться на ноги всем. По словам православных, этим они "приманяют ихнова брата". Особенно щедро награждают прозелита перекрещенцы в Катихе, Коваксе, Ветошкине и др., где этот толк многолюден.

Приманка эта действует сильно. Общая зажиточность раскольников не может не влиять на распространение их толка в среде православия. Их взаимопомощь даёт толчок прозелитизму. В среде перекрещенцев нет поразительной бедности, нет и просто бедняков, не смотря на то, что раскольники так же гуляют, ведут такую же жизнь и пьют только немного менее православных: у них нет, например, опоиц и самоубийц, но водку они потребляют едва ли не чаще, только "не зелено жнут", как говорят в Туманове.

Другой способ распространения секты - пропаганда, а третий - это любимый обычай брать приёмышей и разбирать сирот. В Оренбургском крае казаки-раскольники берут даже у киргиз детей, иногда выкупая их. Это также один из видов помощи, но обычай этот имеет другую изнанку, религиозную. В Арзамасском уезде и в казаках оренбургского войска берут детей, приёмышей и подкидышей, под одним непременным условием: ввести дитя в свою веру и в свой толк. Даже просто выпрашивают к себе на воспитание: "Дайте нам ребёночка, будет он счастлив, и судьбу ему устроим, мы богаты, всего довольно, есть-пить у вас не запросит". И при этом договаривают вышеизложенное условие, без которого ребёнка и не принимают. В своём кругу и своих сирот разбирают, впрочем, так же охотно.

Всё население убеждено, что "земля стоит по глупеньким", т.е. ради полоумных, идиотов. Они в большом почете. Все их кормят. Тоже самое и с калеками и уродами, которых здесь зовут "благоуродливыми". Также помощь распространена и на "мищую братию". Есть среди православных такой обычай, по которому всё, сготовленное на первый день Пасхи, раздаётся "мищим". Раскольники и особенно перекрещенцы перед большими праздниками раздают "по своей вере" хлебом, мясом, мукой и проч., а староверы подают в кельи. Церковным "нищим" перекрещенцы не подают.

Взаймы "по своей вере" дают без процентов.

О различных недостатках в своём хозяйстве члены толка заявляют в молитвенном собрании, при стечении единоверующих, в "умоленне" (Катиха, Ковакса). Тут же делаются и сборы, по окончании службы или бесед.

Большинство близлежащих перекрещенских селений состоит из "банковских" крестьян. Все перекрещенцы занимаются хлебопашеством; говорят, торгового люда из них не вышло, по крайней мере по близости. В пашне и страде бывают и артели, и взаимопомощь. Косят, например, они сообща, если им выходит отдельная поляна, и затем делят возами или копнами. Помощь подают весьма часто: снопы возить надо - перевезут, лошадь охромеет - заменят. Это же, впрочем, наблюдается и у церковников. Частая взаимопомощь заставляет перекрещенцев и селиться вместе, где-нибудь к одному краю; после пожара, они приселяются друг к другу и ставят избы в одном порядке //по соседству, помогают, чем можно, вдовцу, маломощному. К вдовцу определяют старушку. К сиротам приставляют соседок. По хозяйству снабжают разными вещами//.

У арзамасцев вы часто можете услышать об обречении. Обрекают хлеб, при посеве, приговоркой: "Уроди, Господи, на всяку протварь", три раза перекрестятся и начинают сеять. Обрекают это или на бедняков понемножку, или на воров, и на птиц. Иные считают "погрешным" не кормить голубей поэтому. Хворую скотину обрекают: "Подыми, Господи, на счастье такого-то". Обрекающий обязан отдать тому, если скотина выздоровеет, иначе его постигнет несчастие. Иногда более жадные обрекают "на чужое счастье", т.е. на продажу. Местами обрекают попу, бедняку.

Есть ещё вид благотворительности и помощи - гробами. Иные заготавливают гроба заблаговременно для себя. Самым лучшим гробом почитается гроб, выдолбленный из колоды. Умирает нищий, ходят по окнам, спрашивают: "Нет ли у вас протесин - домовинку сбить?". Гробами и подают. В Харьковской губернии (Изюмский уезд) заготовленную домовинку ставят на подлавку, насыпают зерном и каждый год раздают его бедным.

Но ранее отмеченные виды взаимопомощи охватывают или частные явления или случайные комбинации. Более организованною помощь является в делах призрения. Вопрос о призреваемых, об убогих, благоуродливых, стариках, старых девках, сиротах, "мищих", принял широкое развитие в среде перекрещенцев и староверов, и сами они смотрят на него, как на один из существеннейших. Особенно заботятся об этом богачи. Они одни из первых построили на задворках, на усадьбах кельи. У богачей стоят таким образом кельи 2-3. В иных местах кельи выстроены все в ряд. В Катихе, например, они выстроились под оврагом и на горе, в количестве более 20 келий. Строят рядом с деревней. Сгорела Кочетовка, кельи поставили к лугу, возле капустников. У староверов вся "мищая братия" ютится в кельях, поставленных во дворах. При смерти кое-кто отказывает: "Пусть живут после меня благоуродливые". Кельи стали чисто-сектанским учреждением, общественными богадельнями. Кормится "мищая братия" на общий счёт или от богатых крестьян-раскольников.

Особая помощь и особая благотворительность вызывается поминками, но предварительно остановимся на самих похоронах.

В Арзамасском уезде всех умерших называют "родителями", хотя бы то был новорожденный. Связь между живыми и мёртвыми весьма тесная; все загробные тени получают значение родителей, праотцов, заступников за живыми и председателей за них. За них возносятся молитвы, за них подают поминки, а "родители" молятся за гробом за подателей: сами за себя они молиться не могут. Почти все в Туманове и Катихе видели смерть воочию. По их описанию, она "смрадна, черна, нагая, нехорошая, со всею орудиею: с пилой, топором и ножом". Садится смерть на чолышке и обращается к умирающему с такими словами: "Раба, не бойся меня, я смерть твоя, жить тебе не долго остаётся". Обыкновенно после этого видевший смерть со всеми прощается. Тумановские старухи замечают, что умирающему и страждущему более прилично кричать от боли "караул!", чем стонать, потому что эти стоны напоминают "адию", и душа стональщика пойдёт туда: "Не стони, адия стонет". В минуту кончины смерть приближается с чашей и просит душу выходить; но душа сопротивляется, тогда смерть вливает в рот горечи, и душа, захлебнувшись ею, выпрыгивает из правого бока ("супроти серца"). Блаженная душа выходит изо рта и распирает челюсти: верхнюю до лба, нижнюю до пупа: душа сама по себе почтенных размеров, ей 30 лет и она - копия человека; у грешного человека черти вытаскивают багром душу сквозь рёбра. Отлетающую душу обмывают в чашечке водички, которую ставят на окно, а самое окно открывают, чтобы душа без препятствий могла вылететь. Все присутствующие выходят со свечами за двери провожать душу на восход солнца, куда она держит свой полёт. Плакать при этом нельзя: душу обременишь скорбью и слезами грешными выпачкаешь. На левом боку умирает человек - худо, душу его взяли "мурены" (дьяволы).

Арзамасцы любят хоронить своих покойников по лесу. "У нас весь народ в лесу ложится", заявили мне крестьяне. "Родители" были лесными жителями и остались ими. И православные, и раскольники одинаково хоронят их там. В Туманове и Катихе кладут также и на огородах, расположенных за двором, вблизи семейного очага; хоронят и в садочках, под яблоней. Иные покойники прямо и завещают, под каким деревом лежать им. Крестов нет. "Допрежде перекрещенцы тихонько ложились: боязно было". Нынче ложаться свободно. Ещё недавно хоронить торопились - "Только родитель глазоньки прищурит, мы уж его упокоили". Ночью, могилу, бывало, выроют и погребут. Сплошь и рядом покойники не застаивались. Обычай этот остался и доныне. Иные упокойнички сейчас же на кладбище отправляются, как душа отойдёт: "Часа три, больше не лежат", - говорили тумановцы.

- Ведь опасно? - говорю.
- Ничего! У нас обычай уж такой.
- Живых можно похоронить, - замечаю.
- Живых - не живых, а горяченьких хоранивали.
- Как же это?
- Да все говорят у нас: кровь в ём ещё стоит, значит, ну, бают - в могиле дойдёт дескать.
- Бывало, что и оживали?
- Отраживал Господь.
- Кого же?
- Да так, наших мужичков. Одного уж в гроб положили, да за холстинами пошли, а его Бог и отрадил: пришли, а ён сидит, закусить попросил.
- Долго потом жил?
- Долгонько ему Господь послал.

У перекрещенцев при смерти одного из членов стекаются в дом умирающего со всего села и знакомые и незнакомые. "Как душа с телом расставаться учнёт, все мы миром молимся". Провожает покойника много народа. Есть поверье, что кто проводит покойника, того покойник встретит на том свете; "Ты его помянешь, и он тебя помянет"; чем больше покойников проводишь, тем радостнее будет встреча за гробом. Девушек обмывают девушки. Кто по старой вере умер, "куртужат", т.е. опутывают холстом. В Томской губернии раскольники при похоронах поют при этом: "По холстам душу в рай". Это связывается, по-видимому, с тем, что эти холстины, на которых несут покойника, идут в раздачу. В Арзамасском уезде делают 6 "косинок" из холста. Из них одна холстинка называется "встрешна", она отдаётся всякому первому встречному, который попадётся при выносе "родителя" из ворот (Туманово, Катиха). 4 косинки раздаются нищим, а шестую холстинку приносят обратно домой и кладут за образа, на "палицу". Душа прилетает от 3-9 дня, тоскует и "просит"; везде летает и собирает содеянное, при этом ангел показывает, где добро сделано, а мурены - где зло. Уставши в этих поисках, так как душа собирает и все волоски свои, которые упали и затерялись, она садится отдыхать на паличку, на свою косинку //обычай требует, поэтому, волоса собирать в пазуху; тут, если они и потеряются, то душе всё таки легче сыскать их//. После 6 недель холстинку подают в милостыню.

Поминки справляются в "горячие столы". Они бывают в первый, в девятый день, в шесть недель и в год. Бедные собирают горячие столы миром: для справления поминок, миряне приносят всего, всем помогают. В Оренбургском уезде бывают помочи: бабенки собираются оказать услуги по варенью и печенью, и сами несут и муки, и яиц, и всего прочего. Староверы Стёксова (Арзам. уезда) на поминки привозят целыми возами. В Туманове и в окрестностях поминать идёт всё село, и поминки бывают чрезвычайно многолюдны. На горячем столе подают участвующим варежками, носками, ложками, лаптями - всё это по "родителям", которым должны пригодиться на том свете и обувь и варежки в длинном загробном пути. Местами, около Самары, подают на горячем столе луком, ввиду спасительности луковицы. По этому поводу известна легенда. Жила-была на свете злая баба; она милостыни никогда не подавала. Подоспела смерть, и баба умерла. Привелось ей на гору взбираться на том свете. А тянутся на эту гору только добрыми делами. Плачет ангел: нет у бабы добрых дел. Приходит нищий. - В чём тут дело? - Да вот не на чем в рай лезть. - Вот тебе луковица - помнишь, мне подала? Стала баба тянуться; уцепились за неё грешники, осерчала баба. Луковица оборвалась: она была худая. Но хорошая луковица вызволит "родителя" из мук; это верно. В Арзамасском уезде рассказывают, что сын вызволил свою злую мать тем, что он мочалки подавал "нищим". Мать вылезла по этим мочалкам из адии. В других местах ту же роль играют нитки. На могилы поминать не ходят в Арзамасском уезде. Только в одном случае ходят и на могилы, когда родитель умер, не благословивши детей; последние ходят прощаться 6 недель, это равно благословению.

У перекрещенцев и у православных подают чашечкой муки со свечой. Зажиточным крестьянам они также подают ломоть хлеба и свечку. За это всякий принявший милостинку - а не принять её нельзя и очень грешно - обязан молиться за упокойника шесть недель. Подают эту милостыню по вечерам. Есть обычай, что за яйцо надо положить 40 поклонов, за полломтя - 150, за целый ломоть - 300. Свечи подают со специальной целью: свет их освещает в адие грешников: "Только им и свету приходится".

Усердная милостыня с золотыми крыльями летит, говорят арзамасцы. И они широко милосердствуют к нищим. Поминать надо ещё тем, чего не достаёт покойнику - гробом, если он без вести погиб; лаптями, если по бедности без лаптей схоронили и т.п. Подают также на колокол, потому что он вызванивает души. Вдова одна, рассказывают, подала последнюю копеечку, и после смерти колокол вызванивал: "Колокол вдовьин, колокол вдовиин!..".

Многие жители занимаются пчеловодством. Пчёлы сносятся в лес, как только сойдёт снег: "Грязь любят пчёлки, цветочки появляются". А летом на роспусках в поле и в перелески вывозят. В жаркие дни роятся пчёлы и их караулят, чтобы не улетели. Как рой отправится из улья, пчеловоды бегут за ним и определяют место, где пчёлы сели. Если пчеловод определил направление пчелиного роевого полёта, всякий, нашедший рой, возвращает пчёл хозяину, и суд принуждает по этим данным к возврату, если нашедший не отдаёт по обычаю на основании этих доказательств. Для полного доказательства, хозяин иногда прибавляет: "Я семьдесят вёрст бежал за роем". Так пчёл не воруют. Случаев воровства не бывает, не смотря на то, что за пчёлами в лесу и в пасмурный день никто не следит. Они находятся без караула. Мёд также не воруют. Пчельники на полях и в лесу огораживают. Пчёлы стоят в мирских лесах и у частных владельцев. Снимают землю на 2-3 месяца с десятину под пчельник. По-приятельски полесчики пускают иногда, а за это отплачивают им мёдом. - "Разве деньги брать? Ведь, пчёлка-то лесу не испортит?", - говорят пчеловоды на вопрос об арендной плате.

"Перепущают" к осенней ярмарке. Односельцы знают время перепускания, и многие идут к пчельнику: "Ныне-де мёд лазеют". Пчельник одаривает их мёдом, чтобы уходили, потому что пчёлка не любит, когда за ней присматривают посторонние, и жалит пчеловода. Последний этим откупается. Толпа, требующая выкупа, бывает велика. Весьма вероятно, что в старину пчельники были общие, а право частной выемки мёда сопряжено было с правом выкупа. Теперь остался лишь обычай. Все пчеловоды признают этот обычай и беспрекословно подчиняются ему. Пчеловод не выгонит подсматривающую толпу, а одаривает её, иначе пчёлы не дадут ломать соты.

На тот же старый обычай указывает широкое одаривание мёдом. Пчеловод первые соты несёт шабрам и родственникам; разносят по чашке, фунта по три, большой семье приносят сота два или полтора. Нищим и всяким бедным также охотно подают мёду. В одном селе мать слишком много раздавала мёду, руководясь обычаями старины. Сыновья посетовали на мать за это. Она им ответила, что если не станет мёд раздавать широкообщественно - пчёлки переведутся. Сыновья не унимались и не поверили. Тогда мать прокляла их за осуждение в раздаче мёда. И сыновья погибли.

На смертном одре завещают улеёк бедному или какому-нибудь односельчанину. Если пчёлы мрут, их обрекают: "Подыми, Господи, на счастье такого-то".

У перекрещенцев есть свой особый суд. В волости они судятся лишь тогда, когда дело нельзя рассудить в пределах сектантской юрисдикции, например, когда затронуты интересы православного. Все другие дела судятся стариками-перекрещенцами. Суд стариков - "смирительный": "У нас больше смиряют, чтобы в гордость не лез". Часто примиряют кредитора с должником. Судьи говорят кредитору: "Прости долг, не взыскивай через грех, миноваться надо". И кредиторы прощают.

Эти же старики участвуют в разделе имущества. При семейных разделах отец-перекрещенец не позовёт судей мирских, а идёт к своим старикам. Делят они справедливо; их авторитет силен, и отец не может, при них, обделить сына и выжить его из избы с одним крестом, "мзда душе будет", стращают судьи.

Наказания, налагаемые судом, чисто-сектантские - поклоны земные, бывают и сечения, особенно по просьбе отца с матерью на сына и за другие проступки. "Из веры своей не выгоняют", так что такого изгнания не бывает. Но если кто сам уходит, общество поступает сурово: выгоняют, если в гости пришёл, близко не подпускают, не привечают. Иногда за распутного человека, "уходящего", "молятся всей верой", чтобы возвратился он на путь истины.

С. Пономарёв

Источник: журнал "Северный вестник", № 2, 1887 г.

общие сведения