http://dvforpost.su/rasprava-s-vosstavshimi.htmlРАСПРАВА С ВОССТАВШИМИ
Восстание 16—17 октября чрезвычайно встревожило местные ич центральные власти, которые полагали, что после произведенных ими разгромов революционных организаций и чистки гарнизона от неблагонадежных элементов, возможность каких бы то ни было массовых революционных выступлений была исключена.
Немедленно после восстания комендантом было объявлено осадное положение. Все рабочие порта были уволены и работы временно приостановлены, до найма нового контингента рабочих на основании выработанных для этого особых фильтрующих набор правил. Более 20 рабочих порта было арестовано. Власти старались скрыть от широкой огласки самый факт восстания 16 —17 октября 1907 г. во Владивостоке. Местным газетам было запрещено об этом что-либо писать, кроме официального сообщения в реакционной газете «Дальний Восток», тенденциозно и очень сжато описавшей восстание одного лишь миноносца «Скорый».
По получении первых сведений о восстании во Владивостоке генерал-губернатор Унтербергер 17 октября послал на имя председателя Совета министров Столыпина шифрованную телеграмму за № 1311 следующего содержания:
«Докладываю Вашему Высокопревосходительству, что сейчас получил сведения о беспорядках во Владивостокском порту и о возмущении команды четырех миноносцев. По получении подробностей представлю их. Все меры к прекращению и предупреждению беспорядков принимаются».
На это донесение Столыпин того же 17 октября ответил следующей шифрованной телеграммой:
«Генерал-губернатору Унтербергеру. Ввиду бунта 16 октября Владивостоке в минном батальоне, при участии посторонних агитаторов, толпы частных лиц, прошу ваше высокопревосходительство принять самые энергичные меры поекращению беспорядков, предупреждению дальнейших выступлений, пользуясь всей полнотой власти, поедоставленной военным положением, которое в 12-й статье допускает принятие меп даже совершенно исключительных, без применения к виновным судебного порядка. Председатель Совета министров Столыпин»...[1]
18 октября военный губернатор Приморской области Флуг телеграммой доносит генерал-губернатору, что «город усиленно охраняется, население спокойно. При обыске в одном доме найдены бомбы. Произведены аресты».
24 октября Флуг сообщает: «Вобщем спокойно, но настроение неопределенное»[2].
Не ограничиваясь арестами и суровыми судебными карами, оказавшимися недостаточными для ликвидации революционного движения. Желая избавиться от оставшихся еще во Владивостоке революционно настроенных воинских частей, власти пытались выслать их на отдаленный и отрезанный от остального мира Сахалин.
Комендантом крепости телеграммой от 22 октября было возбуждено ходатайство перед генерал-губернатором о высылке на 'Сахалин 200 матросов Флотского экипажа, как неблагонадежных, но от этого пришлось отказаться, так как сахалинский губернатор шифрованной телеграммой от 23 октября, учитывая создавшееся даже на Сахалине революционное настроение населения, сообщал: «С высылкой роты нужно ожидать серьезных беспорядков, а поэтому люди должны быть без оружия и .необходимо учредить временный военный суд с предоставлением мне права передавать этому суду с применением наказаний по законам военного времени и конфирмирования приговоров»[3].
Против участников восстания возбужден был целый ряд судебных процессов, продолжавшихся с ноября 1907 г. в течение всего 1908 г.
Наиболее крупные судебные процессы происходили с 12 по 22 сентября 1907 г. Из привлекавшихся 203 минеров к ответственности приговором Приамурского военно-окружного суда от 16 ноября 1907 г. было осуждено: к смертной казни — 20, к каторжным работам: без срока — 4, на двадцать лет — 13, на пятнадцать лет — 1, на десять лет — 1, на восемь лет — 4, на шесть лет — 5, на 4 года — 12, в дисциплинарный батальон—на 3 года—50 и остальные на разные меньшие сроки и только 5 человек было оправдано. Захваченный после восстания минеров в бухте Диомид и уличенный стрелками, как участник восстания, Дмитрий Парне- вов тем же приговором суда присужден был к повешению.
К смертной казни присуждены были мицеры: Федор Снятковский, Сергей Кресов, Герасим Подлужный, Иосиф Соляный, Василий Дмитриев, Архип Чабан, Иван Ульяновский, Антон Шеломахин, Владимир Фоменко, Евсей Фоменко, Аким Попов, Федор Зорин, Иван Копытов, Степан Рубцов, Арсений Ермолаев, Александр Канонов, Егор Казакович, Михаил Кайдалов, Иван Федоришин и Иосиф Дьяченко. Четырем последним: Казаковичу, Кайдалову, Федоришину и Дьяченко смертная казнь была заменена бессрочной каторгой.
Тем же судом на втором заседании из 61 привлекавшихся к ответственности матроса и одного минера приговорены: к расстрелу — 20, к ссылке в каторжные работы на разные сроки — 24 и в арестантские отделения — 16. К смертной казни приговорены были матросы Сибирского флотского экипажа: Константин Герасимовский, Дмитрий Сивовал, Николай Данилов, Григорий Мешанин, Василий Васятин, Степан Печенкин, Пантелеймон Пархоменко, Тихон Отребухов, Василий Боханов, Иван Титенко, Алексей Золотухин, Дормидонт Нашиванкин, Яков Шипунов, Иван Чарошников, Николай Масленников, Иван Пушкин, Афанасий Шаповаленко, Дмитрий Головченко и с ними рядовой минного батальона Прокофий Бондаренко.
Одновременно с матросами, в связи с восстанием на военных судах, судились командир миноносца «Беспощадный» лейтенант Екимов и лейтенант канонерской лодки «Манчжур» Оводов, обвинявшиеся в бездействии власти. Они были приговорены к отдаче в арестантское отделение: Оводов—на 3 года и Екимов—на 1 год.
В декабре 1907 г. тем же Приамурским военно-окружным супом привлекались к ответственности 75 нижних чинов канонерской лодки «Манчжур», из которых 53 были признаны виновными в восстании (109 ст. мор. Уст.) и приговорены: к расстрелу — 5, к каторжным работам — 6, в арестантские отделения — 16 и в дисциплинарный батальон — 26.
Смертные приговоры над осужденными минерами и матросами были приведены в исполнение над минерами 24 ноября в 3 часа 50 минут дня в бухте Улисс, а над матросами — 28 ноября на рассвете у форта Линевича, на берегу Уссурийского залива, у бухты Тихой[4].
Казнь над минерами совершена была в присутствии воинских частей. Подробности этой публичной кровавой расправы детально описываются в следующем официальном протоколе:
«ПРОТОКОЛ
Мы, нижеподписавшиеся, командир 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Эфиров и и. д. начальника штаба 3-й ВосточноСибирской стрелковой дивизии генерального штаба полковник Гиршфельд, вследствие предписания и. д. коменданта от 21 ноября 1907 г. № 133 и по личному приказанию коменданта крепости 24 ноября 1907 года привели сего ноября 24 дня 1907 г. в исполнение утвержденный комендантом крепости приговор Приамурского воен.-окружи, суда над нижними чинами Владивостокского крепостного минного батальона, согласно конфирмации и. о. коменданта крепости, подлежали смертной казни через расстреливание нижеследующие нижние чины Владивостокского крепостного минного батальона: Снятовский (он же Снетовский), Дмитриев, Чабан, Ульяновский, Шеломихин, Владимир Фоменко, Евсей Фоменко, Попов, Зорин, Копылов (он же Копытов), Степан Рубцов, Ермолаев, Подлужный, Кресов. Соляный и Кононов. Смертная казнь была совершена на поляне к западу от дороги Гнилого угла на бухте Улисс возле моста, не доходя до поворота с этой дороги в бухту Диомид.
Порядок казни был выполнен согласно ритуалу, объявленному в ст. 549 воен.-уголовн. уст. о наказаниях, издания 1859 г. Для совершения казни были назначены 9-я рота и учебная команда 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. При совершении казни присутствовал Владивостокский крепостной минный батальон и сводная рота Владивостокского крепостного саперного батальона. Напутствовал осужденных к новой жизни священник 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Ремизов и при совершении приговора присутствовал старший врач, коллежский асессор Березинский.
В 2 часа 55 минут пополудни все вышеназванные лица и войсковые части прибыли к месту казни. В 3 часа 30 минут прибыли осужденные и были выстроены перед серединой выстроенных войск. После чего в 3 часа 37 минут пополудни приступлено было к чтению приговора. Приговор читал и. д. начальника 3 BСC див. подполковник Гиршфельд. Чтение приговора было закончено в 3 часа 44 минуты пополудни, после чего полковником Эфировым отдано было приказание одеть на осужденных саваны и привязать их к столбам могил. В 3 часа 49 минут привязывание было окончено, а в 3 часа 50 минут по знаку полковника Эфнцова последовал залп со стороны частей, назначенных для совершения смертной казни. После залпа в 3 часа 52 минуты до 3 часов 58 минут пополудни был произведен нами. подписавшими этот протокол, совместно с врачом, осмотр расстрелянных, причем у всех осужденных констатирована смерть.
После этого было приступлено к зарытию трупов и заравниванию могил, для чего были назначены рабочие от Владивостокского крепостного минного батальона. В 4 часа 10 минут пополудни части были пропущены мимо могил и отпущены по домам. В 5 часов вечера мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий протокол о порядке приведения приговора в исполнение.
Подлинный подписали: командир 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Эфиров, и. д. начальника штаба 3-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерального штаба полковник Гиршфельд.
24 ноября 1907 г. кр. Владивосток»[5].
В этот же день был повешен в тюрьме участник восстания минеров Дмитрий Парневов.
По приговорам Приамурского военно-окружного суда в течение 1908 г. во владивостокской тюрьме были повешены: 19 февраля участник восстания 16 октября в бухте Диомид минер Кирилл Кудрявцев, арестованный охранкой по возвращении его из Харбина, куда он скрылся было после восстания, и 2 сентября участники восстания 17 октября, машинист крейсера «Аскольд» Леопольд Эн-гельбрехт и машинист подводной лодки «Сом» Григорий Соколов, бежавшие после восстания в Шанхай и арестованные там исполнявшим обязанности русского консула Беренсом, к которому они, под влиянием острой нужды, обратились за покровительством, как к земляку Энгельбрехта.
Минер Кудрявцев проявил перед лицом смерти высокое мужество и революционную стойкость. После своего ареста допрашивавшему его жандармскому ротмистру Стахурскому он заявил: «Я знал, что беру винтовку, чтобы воевать с правительством, и я совершенно сознательно присоединился к восстанию»[6].
В своем предсмертном письме к родным, которое не было переслано по назначению, а сдано в архив, Кудрявцев писал: «Передайте всем родным и знакомым мои последние слова, простите, простите, простите, я оставляю вас, ухожу от вас, дорогие мои, затем я честно погиб за родину-мать и свободу, хотя вы этого не знаете, но я знаю»[7].
Во Владивостокское архивное бюро в начале 1925 г. поступило письмо из г. Майкопа от 80-летних родителей расстрелянного 24 ноября минера Александра Кононова с просьбой о высылке им документа о казни сына- В этом письме приводится отрывок из писем их сына, написанного своим родным накануне смерти, следующего содержания:
«Остается моей жизни 24 часа. Нас приговорили через расстрел, до суда сидели ровно месяц, нас 21 человек солдат»[8].
В письме стариков Кононовых, со слов очевидца расстрела казака станицы Курждинской, приводятся и подробности этого расстрела, которые, в основном совпадая с протоколом, излагаются в письме в следующем виде: «В лесу была вырыта длинная яма, а над ней зарыты столбы, их привязывали к столбам и надели на голову мешки; явился поп со словами «кайтесь, я вас напутствую к новой жизни», но солдаты не дали ему договорить, многие начали крыть попа матом, зная, что все равно один конец, а солдат Кононов Александр, который был привязан к 4-му столбу от края, попросил у попа курить, выругав попа. К нему подошел офицер и дал ему через дырку, которую он прогрыз зубами в мешке, прикуренную папиросу, и он перед смертью покурил, а от попа отказались все, как один. В это время был сильный мороз, но снегу не было и расстреливать их вызвали казаков, но казаки отказались, тогда вызвали солдат и солдаты отказались, тогда полковник — руководитель расстрела — вызвал крестиков и крестики их расстреляли»[9].
Осужденному к повешению участнику восстания на миноносце «Скорый» Сергею Гаврюшину (снят был раненым) смертная казнь была заменена бессрочной каторгой. Снятые со «Скорого» участники востания 16 октября были переведены на транспорт «Колыму», стоявший в бухте Новик, с которого они вскоре были вывезены на миноносце «Усердном» и сброшены в море.
Особенно жестокие расправы с участниками революционного движения начали применяться с назначением комендантом Владивостокской крепости генерала Ирмана и военным прокурором генерала Шинкаренко. 3 марта 1908 г. был повешен за революционную пропаганду а войсках ответственный организатор и агитатор пропагандист владивостокской социал-демократической военной организации большевиков Григорий Шамизон[10]. Арестованные с ним матросы: Моисей Иванов, Михаил Морозов и Виталий Телятьев осуждены были на 10 лет каторжных работ[11].
Кровавые репрессии не ограничивались Владивостоком, они докатились и до Хабаровска. Там 25 ноября 1907 г. за революционную пропаганду осуждены были к повешению члены военной организации большевиков, стрелки 23-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Иван Шерстюк и Сергей Скворцов (последнему смертная казнь заменена была бессрочной каторгой) и стрелок Федор Сизов — к ссылке на поселение.
Так расправлялось царское правительство с передовыми борцами рабочего класса и крестьянства за попытку сбросить цепи векового рабства.
[1] Далькрайархив, архив, фонд Приамурского ген. губерн., материалы о вооруженном восстании 16—17 октября 1907 г. во Владивостоке.
[2] Там же.
[3] Далькрайархив, архив фонд. канц. Приамурского ген. губерн., д. № 486.
[4] В 1927 г. останки матросов и минеров были вырыты и перевезены в город, где похоронены в братской могиле в садике Невельского, у бывшего цж- мятника того же наименования. — В. Г.
[5] Владивостокский облархив, архив, фонд случайных поступлений sa 1925— 1928 гг., материалы по вооруженному восстанию 16—17 октября 1907 г. во Владивостоке.
[6] Там же.
[7] Там же.
[8] Там же.
[9] Под крестиками следует подразумевать солдат, награжденных георгиевскими крестами.
[10] Григорий Моисеевич Шамизон родился в феврале 1885 г. в немецкой, колонии Карлсруэ, Лондонской волости, Одесского уезда, Херсонской губернии. С ранних лет он посвятил себя всецело борьбе за освобождение ра5о- чего класса. Со времени проявления своей революционной деятельности в организациях большевиков он подвергался неоднократным арестам и гонениям. В 1905 г. был в первый раз арестован в г. Николаеве, по обвинению в принадлежа ности к РСДРП, за что был выслан в Оренбургскую губернию, откуда ушел, не отбыв срока наказания. Благодаря амнистии это первое дело было прекращено. Большею частью работал в деревнях. Затем осенью 1906 г., следуя лозунгу «побольше сил в армии», пошел на военную службу, где при размещении частей попал во 2-й Восточно-Сибирский саперный батальон, состоявший еще в то время на военном положении за восстание 1906 г. (в Чите на Песчанке).. По прибытии на место своего назначения в урочище Березовку Забайкальской, области, в 7 верстах от Верхнеудинска, он вместе с другими товарищами гарнизона основал военный союз Верхнеудинского гарнизона. Шамизон был ответственным организатором, работал успешно, но в апреле внезапно был арестован и посажен на гарнизонную гауптвахту, откуда ем» счастливо удалось бежать и 14 июня 1907 г. он прибыл во Владивосток, где по поручению владивостокской организации РСДРП исполнял функции ответственного организатора, пропагандиста и оратора в военной организации. 11 июля, по доносу матроса Дятлова, был арестован с группой матросов на противоположном берегу бухты Золотой Рог. При аресте назвать себя категорически отказался. 18 суток держали его на гауптвахте, не представляя статей обвинения, что заставило т. Шамизона прибегнуть к крайнему средству — объявлению голодовки. После нескольких дней голодовки был переведен в гражданскую тюрьму, где 4 месяца содержался в исключительно плохих условиях, вследствие чего заболел брюшным тифом, сопровождавшимся нервным расстройством, истерикой и бредом. В таком состоянии тюремной администрации удалось выпытать у него революционное прошлое. Шамизон открылся 25 ноября и был обратно переведен на крепостную гауптвахту 9 февраля, а через 8 месяцев заключения был осужден Приамурским военно-окружным судом к смертной казни через повешение («Манчжурский рабочий», Харбин, 1908 г.).
В обвинительном акте Приамурского военно-окружного суда от 17 ноября 1908 г. по делу об участниках военной организации приводится письмо Шамизона, написанное им 31 декабря 1908 г. на крепостной гауптвахте политическим заключенным владивостокской тюрьмы следующего содержания:
«Здравствуйте, дорогие товарищи. Душевный привет всем. С новым годом поздравляю. Наступает 1908 г., да будет он счастливее своего предшественника. Взамен гадания, разочарований, уныния и сомнений, в противоположность сему да принесет он нам осуществление великих надежд, бодрость и уверенность... освобождения томящихся в ржавых оковах. Сил и счастья, друзья. До скорого свидання на воле. Гр. Шамизон». Далее следуют жалобы на строгость порядка содержания на гауптвахте, а затем написано: «Несколько дней тому назад написал вам о переведенном в тюрьму уголовном — получили? Что у вас, пишите. Пальто пришлю при первой возможности, а может и лично придется. Будьте здоровы. Ваш Г. Ш.».
Неуверенной надежде т. Шамизона на сохранение палачами ему жизни не суждено было осуществиться. В конце февраля 1908 г. Приамурским военноокружным судом Шамизону был вынесен смертный приговор. Накануне казни т. Шамизоном было написано на волю предсмертное письмо следующего содержания: «Пусть знает вся Россия об этом беспримерном даже в нашей истории случае. Товарищи, я иду на эшафот, твердо зная, что буду отомщен, как отомщена будет и вся до сих пор пролитая народная кровь. Знаю, смерть м только увеличит то пламя, которое скоро уже поглотит палачей наших и вй творимое ими зло их. Товарищи, я умираю. Да здравствует народ и его пробуждение. Пусть наша свежая кровь запылает великим огнем всенародного восстания и да придет же, наконец, та святая жизнь в мире и любви, то счасты за которое мы вместе боролись.
Прощайте же, друзья мои, живите долго и счастливо. Будьте сильны перенести случайные подчас, даже неизбежные удары и быстро идите вперед, всё вперед и вперед. Желаю вам познать лучшие дни. Прощайте же, мои дорогие товарищи. Вечно ваш Гриша Шампзон». («Манчжурский рабочий», Харбин, 9 апреля, 1908 г.)
По сообщению сторожа еврейского владивостокского кладбища, раслоложенного рядом с тюрьмой, гр. LLI. Загускина, которому жандармами было предложено приготовить могилу в ночь с 3 на 4 марта, он видел, когда везл т. Шамизона на двуколке из гауптвахты к месту казни в тюрьму, причем Ши мизон пел революционные песни. Часа же через два ему был уже принесен труп Шамизона, который и был зарыт в приготовленную могилу на еврейском кладбище — В. Г.
[11] Владивостокский облархкв, архив, фонд случайных поступлений за 1925-S 1928 гг., инвент. №№ 2 и 3, выписки из общего настольного реестра 1907 г. Приамурского военно-окружного суда.РАСПРАВА С ВОССТАВШИМИ
Восстание 16—17 октября чрезвычайно встревожило местные ич центральные власти, которые полагали, что после произведенных ими разгромов революционных организаций и чистки гарнизона от неблагонадежных элементов, возможность каких бы то ни было массовых революционных выступлений была исключена.
Немедленно после восстания комендантом было объявлено осадное положение. Все рабочие порта были уволены и работы временно приостановлены, до найма нового контингента рабочих на основании выработанных для этого особых фильтрующих набор правил. Более 20 рабочих порта было арестовано. Власти старались скрыть от широкой огласки самый факт восстания 16 —17 октября 1907 г. во Владивостоке. Местным газетам было запрещено об этом что-либо писать, кроме официального сообщения в реакционной газете «Дальний Восток», тенденциозно и очень сжато описавшей восстание одного лишь миноносца «Скорый».
По получении первых сведений о восстании во Владивостоке генерал-губернатор Унтербергер 17 октября послал на имя председателя Совета министров Столыпина шифрованную телеграмму за № 1311 следующего содержания:
«Докладываю Вашему Высокопревосходительству, что сейчас получил сведения о беспорядках во Владивостокском порту и о возмущении команды четырех миноносцев. По получении подробностей представлю их. Все меры к прекращению и предупреждению беспорядков принимаются».
На это донесение Столыпин того же 17 октября ответил следующей шифрованной телеграммой:
«Генерал-губернатору Унтербергеру. Ввиду бунта 16 октября Владивостоке в минном батальоне, при участии посторонних агитаторов, толпы частных лиц, прошу ваше высокопревосходительство принять самые энергичные меры поекращению беспорядков, предупреждению дальнейших выступлений, пользуясь всей полнотой власти, поедоставленной военным положением, которое в 12-й статье допускает принятие меп даже совершенно исключительных, без применения к виновным судебного порядка. Председатель Совета министров Столыпин»...[1]
18 октября военный губернатор Приморской области Флуг телеграммой доносит генерал-губернатору, что «город усиленно охраняется, население спокойно. При обыске в одном доме найдены бомбы. Произведены аресты».
24 октября Флуг сообщает: «Вобщем спокойно, но настроение неопределенное»[2].
Не ограничиваясь арестами и суровыми судебными карами, оказавшимися недостаточными для ликвидации революционного движения. Желая избавиться от оставшихся еще во Владивостоке революционно настроенных воинских частей, власти пытались выслать их на отдаленный и отрезанный от остального мира Сахалин.
Комендантом крепости телеграммой от 22 октября было возбуждено ходатайство перед генерал-губернатором о высылке на 'Сахалин 200 матросов Флотского экипажа, как неблагонадежных, но от этого пришлось отказаться, так как сахалинский губернатор шифрованной телеграммой от 23 октября, учитывая создавшееся даже на Сахалине революционное настроение населения, сообщал: «С высылкой роты нужно ожидать серьезных беспорядков, а поэтому люди должны быть без оружия и .необходимо учредить временный военный суд с предоставлением мне права передавать этому суду с применением наказаний по законам военного времени и конфирмирования приговоров»[3].
Против участников восстания возбужден был целый ряд судебных процессов, продолжавшихся с ноября 1907 г. в течение всего 1908 г.
Наиболее крупные судебные процессы происходили с 12 по 22 сентября 1907 г. Из привлекавшихся 203 минеров к ответственности приговором Приамурского военно-окружного суда от 16 ноября 1907 г. было осуждено: к смертной казни — 20, к каторжным работам: без срока — 4, на двадцать лет — 13, на пятнадцать лет — 1, на десять лет — 1, на восемь лет — 4, на шесть лет — 5, на 4 года — 12, в дисциплинарный батальон—на 3 года—50 и остальные на разные меньшие сроки и только 5 человек было оправдано. Захваченный после восстания минеров в бухте Диомид и уличенный стрелками, как участник восстания, Дмитрий Парне- вов тем же приговором суда присужден был к повешению.
Место расстрела 19 матросов Сибирского флотского экипажа
К смертной казни присуждены были мицеры: Федор Снятков- ский, Сергей Кресов, Герасим Подлужный, Иосиф Соляный, Василий Дмитриев, Архип Чабан, Иван Ульяновский, Антон Шеломахин, Владимир Фоменко, Евсей Фоменко, Аким Попов, Федор Зорин, Иван Копытов, Степан Рубцов, Арсений Ермолаев, Александр Канонов, Егор Казакович, Михаил Кайдалов, Иван Федоришин и Иосиф Дьяченко. Четырем последним: Казаковичу, Кайдалову, Федоришину и Дьяченко смертная казнь была заменена бессрочной каторгой.
Тем же судом на втором заседании из 61 привлекавшихся к ответственности матроса и одного минера приговорены: к расстрелу — 20, к ссылке в каторжные работы на разные сроки — 24 и в арестантские отделения — 16. К смертной казни приговорены были матросы Сибирского флотского экипажа: Константин Герасимовский, Дмитрий Сивовал, Николай Данилов, Григорий Мешанин, Василий Васятин, Степан Печенкин, Пантелеймон Пархоменко, Тихон
Место расстрела и могил 16 минеров, участников вооруженного восстания 16—17 октября 1907 г. во Владивостоке, расстрелянных 28 ноября 1907 г. в бухте Улисс. Крест установлен был в 1917 г. Позже возведена была деревянная постройка для детплощадки. Расстрел был произведен у сопки позади деревянной постройки. Снимок сделан в октябре 1925 г.
Отребухов, Василий Боханов, Иван Титенко, Алексей Золотухин, Дормидонт Нашиванкин, Яков Шипунов, Иван Чарошников, Николай Масленников, Иван Пушкин, Афанасий Шаповаленко, Дмитрий Головченко и с ними рядовой минного батальона Прокофий Бондаренко-
Одновременно с матросами, в связи с восстанием на военных судах, судились командир миноносца «Беспощадный» лейтенант Екимов и лейтенант канонерской лодки «Манчжур» Оводов, обвинявшиеся в бездействии власти. Они были приговорены к отдаче в арестантское отделение: Оводов—на 3 года и Екимов—на 1 год.
В декабре 1907 г. тем же Приамурским военно-окружным супом привлекались к ответственности 75 нижних чинов канонерской лодки «Манчжур», из которых 53 были признаны виновными в восстании (109 ст. мор. Уст.) и приговорены: к расстрелу — 5, к каторжным работам — 6, в арестантские отделения — 16 и в дисциплинарный батальон — 26.
Смертные приговоры над осужденными минерами и матросами были приведены в исполнение над минерами 24 ноября в 3 часа 50 минут дня в бухте Улисс, а над матросами — 28 ноября на рассвете у форта Линевича, на берегу Уссурийского залива, у бухты Тихой[4].
Казнь над минерами совершена была в присутствии воинских частей. Подробности этой публичной кровавой расправы детально описываются в следующем официальном протоколе:
«ПРОТОКОЛ
Мы, нижеподписавшиеся, командир 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Эфиров и и. д. начальника штаба 3-й ВосточноСибирской стрелковой дивизии генерального штаба полковник Гиршфельд, вследствие предписания и. д. коменданта от 21 ноября 1907 г. № 133 и по личному приказанию коменданта крепости 24 ноября 1907 года привели сего ноября 24 дня 1907 г. в исполнение утвержденный комендантом крепости приговор Приамурского воен.-окружи, суда над нижними чинами Владивостокского крепостного минного батальона, согласно конфирмации и. о. коменданта крепости, подлежали смертной казни через расстреливание нижеследующие нижние чины Владивостокского крепостного минного батальона: Снятовский (он же Снетовский), Дмитриев, Чабан, Ульяновский, Шеломихин, Владимир Фоменко, Евсей Фоменко, Попов, Зорин, Копылов (он же Копытов), Степан Рубцов, Ермолаев, Подлужный, Кресов. Соляный и Кононов. Смертная казнь была совершена на поляне к западу от дороги Гнилого угла на бухте Улисс возле моста, не доходя до поворота с этой дороги в бухту Диомид.
Порядок казни был выполнен согласно ритуалу, объявленному в ст. 549 воен.-уголовн. уст. о наказаниях, издания 1859 г. Для совершения казни были назначены 9-я рота и учебная команда 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. При совершении казни присутствовал Владивостокский крепостной минный батальон и сводная рота Владивостокского крепостного саперного батальона. Напутствовал осужденных к новой жизни священник 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Ремизов и при совершении приговора присутствовал старший врач, коллежский асессор Березинский.
В 2 часа 55 минут пополудни все вышеназванные лица и войсковые части прибыли к месту казни. В 3 часа 30 минут прибыли осужденные и были выстроены перед серединой выстроенных войск. После чего в 3 часа 37 минут пополудни приступлено было к чтению приговора. Приговор читал и. д. начальника 3 BСC див. подполковник Гиршфельд. Чтение приговора было закончено в 3 часа 44 минуты пополудни, после чего полковником Эфировым отдано было приказание одеть на осужденных саваны и привязать их к столбам могил. В 3 часа 49 минут привязывание было окончено, а в 3 часа 50 минут по знаку полковника Эфнцова последовал залп со стороны частей, назначенных для совершения смертной казни. После залпа в 3 часа 52 минуты до 3 часов 58 минут пополудни был произведен нами. подписавшими этот протокол, совместно с врачом, осмотр расстрелянных, причем у всех осужденных констатирована смерть.
После этого было приступлено к зарытию трупов и заравниванию могил, для чего были назначены рабочие от Владивостокского крепостного минного батальона. В 4 часа 10 минут пополудни части были пропущены мимо могил и отпущены по домам. В 5 часов вечера мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий протокол о порядке приведения приговора в исполнение.
Подлинный подписали: командир 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Эфиров, и. д. начальника штаба 3-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерального штаба полковник Гиршфельд.
24 ноября 1907 г. кр. Владивосток»[5].
В этот же день был повешен в тюрьме участник восстания минеров Дмитрий Парневов.
По приговорам Приамурского военно-окружного суда в течение 1908 г. во владивостокской тюрьме были повешены: 19 февраля участник восстания 16 октября в бухте Диомид минер Кирилл Кудрявцев, арестованный охранкой по возвращении его из Харбина, куда он скрылся было после восстания, и 2 сентября участники восстания 17 октября, машинист крейсера «Аскольд» Леопольд Эн-гельбрехт и машинист подводной лодки «Сом» Григорий Соколов, бежавшие после восстания в Шанхай и арестованные там исполнявшим обязанности русского консула Беренсом, к которому они, под влиянием острой нужды, обратились за покровительством, как к земляку Энгельбрехта.
Минер Кудрявцев проявил перед лицом смерти высокое мужество и революционную стойкость. После своего ареста допрашивавшему его жандармскому ротмистру Стахурскому он заявил: «Я знал, что беру винтовку, чтобы воевать с правительством, и я совершенно сознательно присоединился к восстанию»[6].
В своем предсмертном письме к родным, которое не было переслано по назначению, а сдано в архив, Кудрявцев писал: «Передайте всем родным и знакомым мои последние слова, простите, простите, простите, я оставляю вас, ухожу от вас, дорогие мои, затем я честно погиб за родину-мать и свободу, хотя вы этого не знаете, но я знаю»[7].
Во Владивостокское архивное бюро в начале 1925 г. поступило письмо из г. Майкопа от 80-летних родителей расстрелянного 24 ноября минера Александра Кононова с просьбой о высылке им документа о казни сына- В этом письме приводится отрывок из писем их сына, написанного своим родным накануне смерти, следующего содержания:
«Остается моей жизни 24 часа. Нас приговорили через расстрел, до суда сидели ровно месяц, нас 21 человек солдат»[8].
В письме стариков Кононовых, со слов очевидца расстрела казака станицы Курждинской, приводятся и подробности этого расстрела, которые, в основном совпадая с протоколом, излагаются в письме в следующем виде: «В лесу была вырыта длинная яма, а над ней зарыты столбы, их привязывали к столбам и надели на голову мешки; явился поп со словами «кайтесь, я вас напутствую к новой жизни», но солдаты не дали ему договорить, многие начали крыть попа матом, зная, что все равно один конец, а солдат Кононов Александр, который был привязан к 4-му столбу от края, попросил у попа курить, выругав попа. К нему подошел офицер и дал ему через дырку, которую он прогрыз зубами в мешке, прикуренную папиросу, и он перед смертью покурил, а от попа отказались все, как один. В это время был сильный мороз, но снегу не было и расстреливать их вызвали казаков, но казаки отказались, тогда вызвали солдат и солдаты отказались, тогда полковник — руководитель расстрела — вызвал крестиков и крестики их расстреляли»[9].
Осужденному к повешению участнику восстания на миноносце «Скорый» Сергею Гаврюшину (снят был раненым) смертная казнь была заменена бессрочной каторгой. Снятые со «Скорого» участники востания 16 октября были переведены на транспорт «Колыму», стоявший в бухте Новик, с которого они вскоре были вывезены на миноносце «Усердном» и сброшены в море.
Особенно жестокие расправы с участниками революционного движения начали применяться с назначением комендантом Владивостокской крепости генерала Ирмана и военным прокурором генерала Шинкаренко. 3 марта 1908 г. был повешен за революционную пропаганду а войсках ответственный организатор и агитатор пропагандист владивостокской социал-демократической военной организации большевиков Григорий Шамизон[10]. Арестованные с ним матросы: Моисей Иванов, Михаил Морозов и Виталий Телятьев осуждены были на 10 лет каторжных работ[11].
Кровавые репрессии не ограничивались Владивостоком, они докатились и до Хабаровска. Там 25 ноября 1907 г. за революционную пропаганду осуждены были к повешению члены военной организации большевиков, стрелки 23-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Иван Шерстюк и Сергей Скворцов (последнему смертная казнь заменена была бессрочной каторгой) и стрелок Федор Сизов — к ссылке на поселение.
Так расправлялось царское правительство с передовыми борцами рабочего класса и крестьянства за попытку сбросить цепи векового рабства.
[1] Далькрайархив, архив, фонд Приамурского ген. губерн., материалы о вооруженном восстании 16—17 октября 1907 г. во Владивостоке.
[2] Там же.
[3] Далькрайархив, архив фонд. канц. Приамурского ген. губерн., д. № 486.
[4] В 1927 г. останки матросов и минеров были вырыты и перевезены в город, где похоронены в братской могиле в садике Невельского, у бывшего цж- мятника того же наименования. — В. Г.
[5] Владивостокский облархив, архив, фонд случайных поступлений sa 1925— 1928 гг., материалы по вооруженному восстанию 16—17 октября 1907 г. во Владивостоке.
[6] Там же.
[7] Там же.
[8] Там же.
[9] Под крестиками следует подразумевать солдат, награжденных георгиевскими крестами.
[10] Григорий Моисеевич Шамизон родился в феврале 1885 г. в немецкой, колонии Карлсруэ, Лондонской волости, Одесского уезда, Херсонской губернии. С ранних лет он посвятил себя всецело борьбе за освобождение ра5о- чего класса. Со времени проявления своей революционной деятельности в организациях большевиков он подвергался неоднократным арестам и гонениям. В 1905 г. был в первый раз арестован в г. Николаеве, по обвинению в принадлежа ности к РСДРП, за что был выслан в Оренбургскую губернию, откуда ушел, не отбыв срока наказания. Благодаря амнистии это первое дело было прекращено. Большею частью работал в деревнях. Затем осенью 1906 г., следуя лозунгу «побольше сил в армии», пошел на военную службу, где при размещении частей попал во 2-й Восточно-Сибирский саперный батальон, состоявший еще в то время на военном положении за восстание 1906 г. (в Чите на Песчанке).. По прибытии на место своего назначения в урочище Березовку Забайкальской, области, в 7 верстах от Верхнеудинска, он вместе с другими товарищами гарнизона основал военный союз Верхнеудинского гарнизона. Шамизон был ответственным организатором, работал успешно, но в апреле внезапно был арестован и посажен на гарнизонную гауптвахту, откуда ем» счастливо удалось бежать и 14 июня 1907 г. он прибыл во Владивосток, где по поручению владивостокской организации РСДРП исполнял функции ответственного организатора, пропагандиста и оратора в военной организации. 11 июля, по доносу матроса Дятлова, был арестован с группой матросов на противоположном берегу бухты Золотой Рог. При аресте назвать себя категорически отказался. 18 суток держали его на гауптвахте, не представляя статей обвинения, что заставило т. Шамизона прибегнуть к крайнему средству — объявлению голодовки. После нескольких дней голодовки был переведен в гражданскую тюрьму, где 4 месяца содержался в исключительно плохих условиях, вследствие чего заболел брюшным тифом, сопровождавшимся нервным расстройством, истерикой и бредом. В таком состоянии тюремной администрации удалось выпытать у него революционное прошлое. Шамизон открылся 25 ноября и был обратно переведен на крепостную гауптвахту 9 февраля, а через 8 месяцев заключения был осужден Приамурским военно-окружным судом к смертной казни через повешение («Манчжурский рабочий», Харбин, 1908 г.).
В обвинительном акте Приамурского военно-окружного суда от 17 ноября 1908 г. по делу об участниках военной организации приводится письмо Шамизона, написанное им 31 декабря 1908 г. на крепостной гауптвахте политическим заключенным владивостокской тюрьмы следующего содержания:
«Здравствуйте, дорогие товарищи. Душевный привет всем. С новым годом поздравляю. Наступает 1908 г., да будет он счастливее своего предшественника. Взамен гадания, разочарований, уныния и сомнений, в противоположность сему да принесет он нам осуществление великих надежд, бодрость и уверенность... освобождения томящихся в ржавых оковах. Сил и счастья, друзья. До скорого свидання на воле. Гр. Шамизон». Далее следуют жалобы на строгость порядка содержания на гауптвахте, а затем написано: «Несколько дней тому назад написал вам о переведенном в тюрьму уголовном — получили? Что у вас, пишите. Пальто пришлю при первой возможности, а может и лично придется. Будьте здоровы. Ваш Г. Ш.».
Неуверенной надежде т. Шамизона на сохранение палачами ему жизни не суждено было осуществиться. В конце февраля 1908 г. Приамурским военноокружным судом Шамизону был вынесен смертный приговор. Накануне казни т. Шамизоном было написано на волю предсмертное письмо следующего содержания: «Пусть знает вся Россия об этом беспримерном даже в нашей истории случае. Товарищи, я иду на эшафот, твердо зная, что буду отомщен, как отомщена будет и вся до сих пор пролитая народная кровь. Знаю, смерть м только увеличит то пламя, которое скоро уже поглотит палачей наших и вй творимое ими зло их. Товарищи, я умираю. Да здравствует народ и его пробуждение. Пусть наша свежая кровь запылает великим огнем всенародного восстания и да придет же, наконец, та святая жизнь в мире и любви, то счасты за которое мы вместе боролись.
Прощайте же, друзья мои, живите долго и счастливо. Будьте сильны перенести случайные подчас, даже неизбежные удары и быстро идите вперед, всё вперед и вперед. Желаю вам познать лучшие дни. Прощайте же, мои дорогие товарищи. Вечно ваш Гриша Шампзон». («Манчжурский рабочий», Харбин, 9 апреля, 1908 г.)
По сообщению сторожа еврейского владивостокского кладбища, раслоложенного рядом с тюрьмой, гр. LLI. Загускина, которому жандармами было предложено приготовить могилу в ночь с 3 на 4 марта, он видел, когда везл т. Шамизона на двуколке из гауптвахты к месту казни в тюрьму, причем Ши мизон пел революционные песни. Часа же через два ему был уже принесен труп Шамизона, который и был зарыт в приготовленную могилу на еврейском кладбище — В. Г.
[11] Владивостокский облархкв, архив, фонд случайных поступлений за 1925-S 1928 гг., инвент. №№ 2 и 3, выписки из общего настольного реестра 1907 г. Приамурского военно-окружного суда.
