Безрук Григорий Васильевич

21 февраля 2016 года было найдена запись на ОБД "Мемориал" № 6515294:
Безруков
Григорий
Васильевич
__.__.1925 гр
Дата и место призыва: 10.09.1943, Дубовязовский РВК, Украинская ССР, Сумская обл., Дубовязовский р-н
Последнее место службы: 69 сд
Звание: красноармеец
Причина выбытия: убит
Дата выбытия: 22.02.1945
Первичное место захоронения: Польша, Гданьское воев., пов. Старогардский, д. Феевег
ЦАМО: ф. 58 оп. 18003 д. 300

донесение:

Из семейной истории:
Муж Ефросиньи Демьяновны, мой прадед Безрук Василий Тихонович, с началом войны ушел на фронт. При отступлении РККА в Семяновке на крыше дома Ефросиньи Демьяновны установили орудие. Командир батареи ей выдал справку, в которой обещал восстановить дом по освобождению села. Во время боя дом был разрушен. Во время оккупации Ефросинья Демьяновна с двумя младшими сыновьями Иосифом и Иваном жили в землянке. Старшие Екатерина, Ганна, Варвара и Григорий скрывались по округе. В 1942-м году Варвара заехала в Семяновку с подругой Грушанской Надеждой навестить близких, их арестовали и увезли в Германию.
6 сентября 1943 года Семяновка, Дубовязовка и Конотоп были освобождены от фашистких оккупантов. Ефросинья Демьяновна явилась со справкой, выданной ей при отступлении РККА к командованию освобождавших войск. Женщина она была требовательная, и, как оказалось принявший ее военначальник хорошо знал того самого командира батареи. Силами солдат за кратчайший срок был восстановлен дом.

"За два года временной оккупации области гитлеровцы уничтожили около 111 тыс. человек, в т. ч; много женщин, детей и престарелых. В Середино-Будском, Знобь-Новгородском, Ямпольском и Червоном районах осталось менее половины населения. Свыше 78 тыс. граждан гитлеровцы угнали на каторжные работы в Германию. «Цивилизованные» варвары сожгли полностью 128 и частично 635 населенных пунктов области, особенно в зонах Брянских, Хинельских, Спадщанского и Новослободского лесов. В развалины и пожарища превратили они 420 (82 проц.) крупных промышленных предприятий, 37 железнодорожных узлов и станций, разрушили и разграбили совхозы, МТС и колхозы. Фашистские факельщики сожгли 27,5 тыс. колхозных построек, 35,6 тыс. дворов колхозников. Полностью или частично были уничтожены 1604 здания учебных, медиципских, культурно-просветительных и других заведений и учреждений. Только быстрое продвижение советских войск, упорная борьба подпольщиков, партизан и населения не позволили гитлеровцам осуществить злодейский план превращения оставляемых ими советских земель в «зону пустыни и голода»
"Трудящиеся включались в трудовую и политическую жизнь страны с первого же дня освобождения. Не ожидая повесток, тысячи военнообязанных и юношей допризывного возраста пополняли поредевшие в боях воинские части.
Всестороннюю помощь области оказали ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б)У, союзное и республиканское правительства, трудящиеся союзных республик. Сразу же после освобождения сюда стали поступать машины, стройматериалы. Многие предприятия посылали инженеров, техников, квалифицированных рабочих. Непосредственное шефство над Сумщиной осуществляла Кировская область РСФСР. 18 сентября в Сумы приехали руководители Компартии и Правительства УССР. Они ознакомились с положением в области и определили первоочередные задачи"
"Первоочередное внимание уделялось восстановлению железнодорожных узлов и станций, мостов, путей. В начале октября 1943 г. движение эшелонов осуществлялось по дорогам Брянск — Конотоп, Ворожба — Конотоп — Бахмач, Ворожба — Сумы и др. Восстанавливались коммунальное хозяйство, жилищный фонд, здания учебных, медицинских и других заведений и учреждений. Большой вклад в это дело внесли добровольные строительные бригады, в которых во внеурочное время трудились рабочие, служащие и домохозяйки"
"Со 2 по 6 сентября войска фронта освободили Ямполь, Кролевец, Хутор-Михайловский, Середину-Буду, Шостку, Шалыгино, Путивль, Ворожбу, Белополье, Конотоп. В боях за Конотоп образец героизма показала пулеметчица П. Нестеренко и другие воины. Всемерную помощь советским войскам оказывали подпольщики, партизанские отряды и население. Оперативная группа во главе с П. А. Гончаровым объединила воссозданные Червоный, Середино-Будский, Знобь-Новгородский (Хильчичский) и Гремячский отряды. Они парализовали продвижение фашистских эшелонов по железнодорожной магистрали Унеча — Хутор-Михайловский — Ворожба и другим дорогам, пустили под откос 14 вражеских эшелонов."

Из семейных приданий:
Ефросинье Демьяновне кто-то из односельчан сказал, что видел, как ее сына Григория везли убитым на тележке с распухшими ногами в период освобождения Семяновки. Однако, никто не смог подтвердить эту информацию. Она до настоящего времени так и является слухом.
Из написанного выше следует, что Григорий попал на фронт.
По призыву новобранцы проходили первичную подготовку и обучение, после распределялись на фронт. Предполагаю, что полигон подготовки новобранцев был сформирован на базе Сумского артиллерийского военного училища (не точно).

Итак, Григорий попал на фронт. Рассмотрим его соединение.
На момент гибели он указан, как военнослужащий 69 сд. Место гибели - Польша, Гданьское воев., пов. Старогардский, д. Феевег.
Для уточнения подчиненности 69 сд я обратился к фронтовым сводкам за февраль 1945 года в округе Гданска.

Первоначальный план Восточно-Померанской операции был отражен в директиве Ставки Верховного Главнокомандования №11021 от 8 февраля 1945 года.
Основные задачи, которые командование поставило перед войсками фронта Рокоссовского, были следующими: не позднее 20 февраля 1945 года овладеть рубежом устье реки Висла, Диршау, Берент, Руммельсбург, Нойш-теттин. После этого, развивая наступление, очистить все побережье Балтики вплоть до Померанской бухты. Также войскам 2-го Белорусского фронта предстояло освободить такие крупные города, как Данциг и Гдыня. Наступление фронт должен был начать 10 февраля 1945 года, то есть на подготовку отводилось менее двух суток.
Чтобы командование фронта могло полностью сосредоточиться на действиях в Восточной Померании, 2-й Белорусский фронт был освобожден от участия в Восточно-Прусской операции, а все его правофланговые армии переподчинялись 3-му Белорусскому фронту. 2-й Белорусский фронт был усилен 19-й армией генерала К.Козлова, но завершить ее развертывание к 10 февраля никак не могли. Фактически, к началу наступления в Восточной Померании фронт располагал четырьмя армиями: 2-й
ударной (И.И.Федюнинский), 65-й (П.И.Батов), 49-й (И.Т.Гришин) и 70-й (В.С.Попов). В состав фронта также входили три танковых корпуса, один механизированный и один кавалерийский. Воздушную поддержку силам Рокоссовского оказывала 4-я воздушная армия генерала К.А.Вершинина.
Говоря о составе фронта, стоит отметить, что после ожесточенных боев в Восточной Пруссии большинство частей и соединений испытывали серьезный дефицит личного состава. Средняя численность стрелковой дивизии в армиях не превышала 4 500 человек, за исключением еще не подошедшей 19-й армии, в которой дивизии насчитывали по 8 400 солдат и офицеров. Также фронт страдал от нехватки техники. Почти половина танков из штатного состава находилась в ремонте.
По факту, на 10 февраля в распоряжении 2-го Белорусского фронта было порядка 370 000 человек, 10 000 орудий и минометов, 263 танка и самоходных артиллерийских установи, а также 450 самолетов.
Против сил Рокоссовского действовала группа армий «Висла» в составе четырех армий, в том числе одной танковой, а также 2-я армия Вермахта, в которую входили 13 пехотных и 2 танковых дивизии, 2 бригады, 6 боевых групп. Германия начала строить в регионе оборонительные сооружения еще в 1933 году. Холмистая равнина, с участками леса, реками и озерами, которую представляет собой Восточная Померания, была покрыта сетью траншей, разнообразных инженерных сооружений, минными полями, проволочными заграждениями, противотанковыми рвами с водой. Кроме того, вдоль Померанского вала — основной линии обороны немцев — располагались укрепленные города (Штольп, Руммельсбург, Дейч-Кроне, Шнайдемюль, Нойштеттин), каждый из которых был полностью готов к обороне и
уличным сражениям. Даже беглого взгляда на соотношение сил достаточно, чтобы понять, что огневой мощи у 2-го Белорусского фронта было явно недостаточно. Сложности добавила погода — в условиях распутицы болотистая местность местами становилась труднопреодолимой преградой. Позже Рокоссовский
вспоминал:
«... Решение, безусловно, правильное. Теперь, когда Восточная Пруссия была отсечена от Германии, незачем было отвлекать на ликвидацию восточно-прусской группировки войска двух фронтов. С этой задачей вполне мог справиться один фронт — 3-й Белорусский. И правильно, что ему были переданы все силы, задействованные в Восточной Пруссии. Но в каком положении оказались мы? И без того нам было трудно, а теперь у нас еще забрали сразу половину войск, в том числе такую ударную силу, как 5-я танковая армия!... »
Таким образом, операцию предстояло начать в исключительно сложных условиях, при недостатке сил и времени на их переброску.
Однако, несмотря на все сложности, утром 10 февраля 1945 года войска фронта перешли в наступление. Восточно-Померанская операция началась.

Установил, что по состоянию на 1 февраля 1945 года 69 сд была в составе 18СК 65А 2-го Белорусского фронта. Командующий 65 армией был П.И.Батов.

Обратившись к воспоминаниям Батова, установил события последних дней Григория Васильевича.
Эта операция началась 10 февраля наступлением войск левого крыла 2-го Белорусского фронта из района юго-западнее Грудзёндза в направлении на Штеттии (Щецин). Участок под Грудзёндзом мы передали 2-й ударной армии. Рокоссовский требовал: «Без промедления наносите удар на северо-запад...» В адрес И. И. Федюнинского (командующий 2-й ударной) последовало распоряжение — использовать переправы 65-й армии, вывести часть сил на западный берег Вислы, круто повернуть вниз по реке на север и таким образом выйти в тыл грудзёндзской группировке, захватив линии коммуникаций Грудзёндз — Гданьск.
Мы ушли от Грудзёндза. Эту крепость взял корпус Г. И. Анисимова. Читатель помнит, надеюсь, этого командира, отличившегося у нас еще на Дону при прорыве с клетского плацдарма на Вертячий. При встрече генерал Анисимов рассказал забавную историю, связанную с Грундзёндзом. Там был задержан какой-то дипломат. Как раз в это время приехал Эренбург и попросил у комкора разрешения поговорить с ним. Оказалось — швейцарский консул. Документ у него был на двух языках — немецком и русском. «Обратите, геперпл, внимание на дату! — воскликнул писатель. — Сентябрь 1944 года...» Консул сказал: «На войне как на войне. Мы вас осенью прошлого года ждали!..»
Ликвидация восточно-померанской группировки войск противника была осуществлена силами двух фронтов. Стрелковые и танковые соединения 1-го Белорусского нанесли рассекающий удар в направлении на Колобжег. Здесь были тяжелые бои. Армии левого крыла 2-го Белорусского фронта тоже двигались к берегу Балтики, к городу Кошалин, в свою очередь расчленяя войска противника. С 24 февраля на этом направлении вступили в бои 19-я армия и 3-й гвардейский танковый корпус, переданные фронту из Резерва Ставки. Основные силы фронта с рубежа Черск — Старогард были повернуты на северо-восток, к Гданьску.
Если читатель посмотрит на карту, то увидит на берегу Гданьской бухты три расположенных рядом города — Гдыню, Сопот (курортный городок) и Гданьск.
Фактически они слились в один большой город, польские товарищи недаром так и называют их — «три мяста». Гитлеровцы сильно укрепили эти города-порты. [469]
Немецкое командование рассчитывало, что, организуя оборону района трех городов, даже при условии их окружения, сумеет сковать здесь значительные силы наступающих войск. Задача состояла в том, чтобы сорвать этот замысел. Все мысли были в то время сосредоточены на одном: взять Гданьск быстро и освободить войска для участия в последнем, решающем сражении за Берлин. Мне не раз приходилось слышать и от командующего фронтом, и от его ближайших сотрудников, что мы не имеем права допустить, чтобы немцы связали нас под Гданьском так, как они это сделали в Восточной Пруссии с войсками 3-го Белорусского фронта. В соответствии с этой идеей и разрабатывались способы взятия Гданьска, начиная от артиллерийского и авиационного обеспечения операции и кончая расстановкой сил.
65-я армия должна была брать Гданьск во взаимодействии с левыми соседями (49-я армия и 5-я танковая, наступавшая на Сопот), а также с соединениями 2-й ударной армии, которые двигались к городу по западному берегу Вислы от Грудзёндза, а частично — с небольшого плацдарма под Мальборком. В непосредственных боях за освобождение Гданьска принимали участие танкисты польской армии. Я подчеркиваю этот факт, потому что для наших польских друзей и соратников борьба за возвращение Гданьска своей родине была делом чести и патриотического долга, и мы, советские солдаты, храним добрую память о танкистах-вестерпляттовцах.
Командование фронта обеспечило наступающие армии мощными средствами артиллерийского усиления. 4-я воздушная армия с исключительной четкостью взаимодействовала с наземными войсками. Генерал К. А. Вершинин организовал так называемые «звездные налеты», в которых кроме самолетов 4-й армии участвовали авиационные соединения даже с соседних фронтов. Сотни бомбардировщиков на разных высотах висели над позициями противника, но особенно большую роль летчики сыграли в борьбе с военно-морским флотом, который пытался своим огнем преградить путь пехоте и танкам.
Именно совокупность всех этих мероприятий, взаимодействие всех родов войск привели к успеху. Гданьск был взят быстро, и немцам не удалось в боях за три [470] города — Гданьск, Гдыню, Сопот — сковать наши силы, вынудить к затяжным боевым действиям.
Таков общий рисунок борьбы на этом важном участке фронта. Бои наших соединений на Гданьском направлении с самого начала отличались особым ожесточением. Противник прикрывал отступление сильными арьергардами. Помнится, у железнодорожной линии Варлюбен — Ошево появились немецкие танки. Навстречу были брошены резервы: истребительная артиллерия и гвардейцы Донского корпуса. Еще раз хочется подчеркнуть, что с генералом Пановым мы отлично сработались. Танкисты чутко воспринимали общие цели наступающих войск. Контратака врага сорвалась. Десять танков сгорело, остальные колоннами пробились вдоль фронта на запад. Пленные показали, что это была часть сил 251-й дивизии, предназначенная для усиления обороны под Грауденцом. «Нас перебрасывали по железной дороге, — рассказывал один из пленных офицеров, но русские самолеты сильно бомбили эшелоны, и мы больше стояли, чем двигались. У вас очень страшная авиация».
К концу февраля армия приближалась к реке Шварцвасоер — последней серьезной водной преграде на пути к Гданьску. Остро чувствовался недостаток сил, так как немцы успели подбросить навстречу свои части, выведенные ив Восточной Пруссии. Мы в штабе обсуждали обстановку.
— Жаль, что тридцать седьмую из-под Грудзёндза передают в армию Федюнинского, — сказал Бобков. — Она бы нам сейчас пригодилась.
— Об этом уже есть приказ?
— Пока нет, но начальник штаба фронта меня предупреждал.
— Свяжись, Михаил Владимирович, по ВЧ с начальником штаба фронта. Я попрошу его вернуть нам гвардейцев.
Бобков не успел подойти к телефону, как ординарец доложил о прибытии генерала С. У. Рахимова.
— Невероятная новость!..
Рахимов — первый генерал, вышедший из среды узбекского народа. Бывший батрак был крещен в красные командиры еще во время кровопролитной борьбы с басмачами. Настойчиво овладевал военным искусством. Одиннадцатью ранами и четырьмя орденами Красного Знамени [471] был отмечен его боевой путь до прихода в нашу армию. Он принял 37-ю гвардейскую от генерала В. К. Морозова, взятого от нас на повышение.
Генерал Рахимов был смел и горяч в решениях. Он вошел в комнату и доложил, что дивизия закончила бой за Грудзёндз и в полном составе возвратилась «в свою родную армию». Докладывал он с обескураживающей радостью.
— Люди прошли сто километров, чтобы только воевать в своей армия!..
На следующее утро дивизия вступила в бой. Она помогла уплотнить боевые порядки войск и с ходу форсировать реку Шварцвассер.
На рубеже реки Шварцвассер отлично действовал 235-й отдельный армейский зенитный артиллерийский полк, которым командовал полковник Александр Петрович Коваленко. Ему пришлось решать необычную для зенитчиков боевую задачу. Особенность боев на подступах к Данцигу (Гданьску) была в том, что за время наступления с сероцкого плацдарма мы не получали значительного пополнения и пехоты у нас не хватало. Пришлось подчищать тылы; в некоторых дивизиях, например, в 46-м корпусе, из трех стрелковых полков создавали два более или менее полнокровных. У деревни Гютте на реке Шварцвассер фашистам удалось по этой причине задержать наше продвижение. Артиллеристам-зенитчикам представилась возможность проявить разумную инициативу и действовать самостоятельно. Полковник А. П. Коваленко оказался на высоте. Для захвата плацдарма была создана штурмовая группа, причем исключительно из добровольцев. Она должна была овладеть на противоположном берегу реки опорным пунктом Гютте. Вел группу в бой замполит полка майор Алексей Константинович Шибаев. Здесь были командир орудия 2-й батареи старший сержант Оганес Оганесьян, старший сержант Иван Маслов, телефонист ефрейтор Кочнев, ефрейтор Киржанов, красноармеец Всеволод Блюхер (уже после войны я узнал, что Всеволод был сыном прославленного нашего полководца, легендарного героя гражданской войны, командарма знаменитой ОКДВА). Переправа началась уже в темноте, снаряды рвались на берегу и в воде; бойцы выскочили на противоположный берег, ворвались во вражескую траншею. Пошли в дело гранаты. Артиллеристы [472] уничтожили боевое охранение противника. С чердака сарая на окраине Гютте бил немецкий пулемет. Его огонь приковал к земле наших бойцов. Вдруг крыша сарая запылала, пулемет смолк. Оказалось, Всеволод Блюхер подполз к огневой точке со стороны болота и гранатой уничтожил вражеский расчет. Штурмовая группа 235-го зенитного полка вместе с другими такими же группами захватила важный опорный пункт противника. Это способствовало продвижению наших основных сил к Гданьску.

Гданьск штурмовали все три стрелковых корпуса. Дивизии не развертывались широким фронтом. В каждом соединении, в зависимости от обстановки, шло впереди несколько штурмовых отрядов. Командир дивизии держал при себе резервы и бросал их по частям для закрепления занятых улиц, кварталов, крупных зданий. Вся полковая и дивизионная артиллерия была поставлена на прямую наводку. Мощные огневые группы дальнего действия подавляли цели по заявкам комдивов и непосредственно штурмовых отрядов. Тяжелая артиллерия вся сосредоточивалась в руках командующего артиллерией армии. С армейского НП непрерывно поддерживалась связь с командирами дивизий и со штурмовыми отрядами.
Когда передовые части ворвались на окраины города, новый командир 37-й гвардейской генерал К. Е. Гребенник доложил:
— У нас два перебежчика, немецкие офицеры. Говорят, что принесли важную телеграмму.
— Давайте их ко мне!..
В телеграмме, о которой шла речь, говорилось: «Берлин, ставка фюрера. Начальнику гарнизона Данциг, командиру 24 армейского корпуса генералу артиллерии Фельцману. Город оборонять до последнего человека. О капитуляции не может быть речи. Офицеров и солдат, проявивших малодушие, немедленно предавать военно-полевым судам и публично вешать. Гитлер». Таково последнее свидетельство о намерении немецкого главнокомандования сковать вокруг данцигского (гданьского) «котла» крупные наши силы. Сделать это не удалось, хотя Гитлер и решил пожертвовать ради выигрыша времени окруженными здесь войсками.
Командующий 2-м Белорусским фронтом маршал Рокоссовский обратился к вражеским солдатам и офицерам с призывом к благоразумию и гуманности. Он писал: «Железное кольцо моих войск все плотнее затягивается вокруг вас. Дальнейшее сопротивление в этих условиях [476] бессмысленно и приведет только к вашей гибели и к гибели сотен тысяч женщин, детей и стариков». Предложение о капитуляции было отвергнуто.
Части всех наших дивизий вели трудные уличные бои. Один из кварталов штурмовали подразделения 193-й Днепровской дивизии, которой теперь командовал генерал-майор К. Ф. Скоробогаткин{31}. На углу — большой пятиэтажный дом. В стенах амбразуры. Из них бьют восемь крупнокалиберных пулеметов. С перекрестков улиц ведут огонь орудия и фаустники. Подходы к зданию минированы и оплетены колючей проволокой. Два часа здесь дрался штурмовой отряд, но пробиться не мог. Стены старинных зданий не берет ни один калибр. Но вот через некоторое время комдив доложил: «Взяли все-таки этот дом. Теперь очищаем квартал...» Позже, когда Гданьск уже пал, К. Ф. Скоробогаткин приехал с наградными листами.
— Этого товарища прошу отметить особо, — сказал он, подавая один лист.
— Командир восемьсот девяносто пятого полка подполковник Прилепский!..
— Вы его знаете, товарищ командующий?
— Как же! Бывший командир триста третьего полка одной из славных наших дивизий — шестьдесят девятой Севской. Он у Кузовкова хорошую школу прошел. Помню, солдаты его Суворовым прозвали. Тяжело ранен был на Десне... Приятно, когда возвращаются в строй такие ветераны и снова совершают подвиги.
— Он действительно молодец, — сказал комдив. — Думали, не возьмем этот проклятый дом. Я сам приехал в штурмовой отряд. «Мы их, товарищ генерал, сейчас вышибем», — сказал Прилепский. В развалинах было у него развернуто двенадцать пушек, нацелены на окна здания и на немецкие орудия. Раздалась команда: «Огонь!» Вперед поползли саперы. Четверо добрались до минного поля, троих ранило. К зданию полетели дымовые шашки, и все заволоклось черным облаком. Саперы разминировали подходы и подорвали проволочное заграждение. Прилепский скомандовал: «Вперед!» Автоматчики бросились в атаку. А орудия все бьют по окнам. Когда смельчаки были в тридцати метрах от здания, командир штурмовой группы прекратил артиллерийский огонь. Бросок — и автоматчики оказались в траншее. Они ворвались в подвал, оттуда с боем поднялись на первый этаж. Артиллеристы опять ударили, на этот раз по окнам второго и третьего этажей. Вслед за разрывами снарядов автоматчики поднимались по лестнице, прикрывая ДРУГ Друга огнем и гранатами. Это было продуманное командиром взаимодействие. Оно и решило судьбу опорного пункта. Оставшиеся в живых немцы сдались.
В боях за Гданьск героически сражался 883-й стрелковый полк, который получил наименование Гданьского. В уличных боях отличились многие его воины. Умело, например, действовал командир отделения автоматчиков младший сержант М. А. Меньшов. За бои в Гданьске он был награжден третьей медалью «За отвагу».
Мастерски действовали штурмовые группы полков 37-й гвардейской. У них была задача овладеть зданием военной школы. Это — сильно укрепленный объект, подступы к нему простреливались со всех сторон, в сквере перед зданием школы гитлеровцы установили бетонированные огневые точки с круговым обстрелом. Оставив часть сил для фронтальной атаки, гвардейцы обошли здание с северо-востока и юга, окружили его и дружной атакой ликвидировали упорно оборонявшийся его гарнизон.
Во время уличных боев гибко действовала наша разведка. Основной метод — разведка мелкими группами, которые шли в боевых порядках наступающей пехоты, пробирались по занятым врагом улицам, проникали на крыши высоких зданий и по радио передавали данные о противнике, вскрывали систему вражеских укреплений.
Весь руководящий состав армии и корпусов находился в частях, на НП командиров дивизий, на НП командиров полков. С врагом в городе нужно было расправиться быстро, а для этого необходима была оперативная помощь комдивам и командирам полков, когда они не могли управиться имеющимися у них силами. Помню, я позвонил командиру 46-го корпуса, но Эрастова на его НП не застал. Доложили, что комкор ушел «подталкивать сто восьмую дивизию». В общей системе боя за город она выполняла важную задачу — выход к мосту на Мертвой [478] Висле. Мы с Липисом тоже пошли на НП к Теремову, рассчитывая застать там и генерала Эрастова, но разминулись с ним.
Командир дивизии встретил нас во дворе у пролома развороченной снарядом стены. У Теремова было усталое до крайности лицо, воспаленные от дыма и гари глаза, но в них азарт. Он хотел было начать доклад, но я остановил:
— Имею приятную новость. Сто восьмая за прорыв обороны противника на наревском плацдарме награждена орденом Ленина. Прими поздравления Военного совета армии в мои лично и солдатам передай... А теперь посмотрим, как у тебя дела... Можешь двигаться быстрее?
— Сейчас не могу, товарищ командующий, посмотрите, какой огонь...
— Почему же не ты, а твой противник контролирует улицу огнем?
— Пытались подавить эту батарею дивизионной и корпусной артиллерией, но безрезультатно.
Мы пригляделись к ходу боя. 407-й полк С. Д. Ищенко ворвался в крепость № 7, где находились городская радиостанция и банк. Штурмовые группы 444-го полка А. А. Абялова только что завершили бой за четырехэтажное здание и вот теперь наткнулись на огонь проклятой батареи. Видимо, комдив на самом деле исчерпал свои возможности.
Липис вызвал к аппарату представителя воздушной армии, и одна эскадрилья, шедшая на бомбежку гавани, получила задачу подавить вражескую батарею. Вскоре мы увидели эту замечательную работу наших бомбардировщиков: они, один ва другим, точно положили бомбы в указанном квадрате.
Дом за домом, улицу за улицей очищали наши штурмовыо отряды. Во второй половине первого дня боев почти вся центральная часть города была в наших руках. В этих схватках чуть не погиб КП 193-й дивизии. Около дома, где располагался командный пункт, была поставлена батарея 152-миллиметровых пушек. Она стреляла и мешала комдиву говорить по радио. «Ты что, оглушить меня решил? — крикнул Скоробогаткин своему командующему артиллерией. — Убирай отсюда батарею!..» Артиллерист [479] забыл или не успел выполнить приказание, и, как говорят, нет худа без добра. В 14.00 в район КП вышла группа «королевских тигров». Их и встретила оглушавшая комдива своим огнем батарея. Танки были подбиты, а экипажи расстреляны автоматчиками.
Бои в центральной части города продолжались. Вместе с нашими частями самоотверженно сражались солдаты и офицеры 1-й польской танковой бригады имени героев Вестерплятте под командованием полковника Малютина. Она отличилась при освобождении Гдыни. И теперь ее мотострелковый батальон, продвинувшись к городской ратуше, водрузил на ней польское национальное бело-красное знамя. Водрузил знамя капитан Михай Згибнев.