slovohotovМодератор раздела  Санкт-Петербург Сообщений: 1988 На сайте с 2014 г. Рейтинг: 789 | Наверх ##
13 сентября 2023 14:35
Возможно ли реконструировать Муравский шлях?
Або военым способом век свой увесь травил,
Въ полях диких коло шляхов Муравских татар длавил.
Киевская летопись.
Ко всему вышесказанному я прибавил бы еще,
что занимающемуся историческою географией
России мало одной кабинетной работы: ему
необходимо широкое знакомство с какою-нибудь
избранною окраиной России...
Кузнецов С. К. Русская историческая география...
Расстояние по прямой между Крымом и Москвой более 1200 километров. Поэтому, изучение дорог для истории взаимоотношений Крымского ханства и Московского государства в 16-17 веках всегда будет актуальным. К сожалению, тема эта остается до сих пор малоисследованной. А там, где исчезает знание появляется миф…
Летом 2009 года автор этой статьи стоял в Белгородском районе Белгородской области на водоразделе рек Ворсклы и Уды. Под моими ногами лежал Муравский шлях – главная дорога из истории противостояния Крыма и Москвы. За спиной была русско-украинская граница, глаза смотрели в сторону Москвы. В руках я держал распечатку с текстом Книги Большого Чертежу с описанием Муравского шляха. Мне предстояло соотнести современную географию Белгородской, Курской, Тульской, Орловской и Московской областей с источниками 16-17 века. Главной проблемой моего «похода на Москву» была разница между современной реальностью и средневековыми текстами, чертежами и картами.
С одной стороны, современный пейзаж сильно отличался от средневекового пейзажа девственной природы. Леса были большей частью вырублены, поля распаханы, реки запружены, дороги заасфальтированы. С другой стороны, отрывочные или поверхностные источники средневековья если и говорили о каком-то участке дороги, то делали это поверхностно и часто с использованием давно забытых терминов и правил. На соотнесение текстов и реальности у меня ушло более десяти лет.
Труды предшественников, или историография. Главная проблема авторов, писавших о Муравском шляхе, была в том, что они никогда на нём не были, либо посещали его случайно, эпизодически, а затем писали восторженные эмоциональные отзывы. Второй проблемой для всех историков и литераторов, можно сказать настоящим камнем преткновения, стала Книга Большого Чертежу.
Первооткрыватель КБЧ В. Н. Татищев прислал один из ее списков в Академию Наук в 1745 г, а впервые опубликовал ее Н. И. Новиков в 1773 г. Оба эти события лежат между разорением Крыма Минихом в 1736 г. и присоединением ханства в 1783 г.
Впрочем, ни В. Н. Татищев, ни Н. И. Новиков не предполагали, что в последующие века КБЧ станет одним из главных источников о татарских шляхах. В научный оборот они вводили ни универсальный свод знаний о дорогах, а древнейший из источников по русской географии:
«токмо книга, именованная Большой Чертеж осталась».
Любопытно, что собственные географические работы В. Н. Татищева, насколько это можно судить по краткому их изданию, вовсе избегают детального описания каких бы то ни было дорог.
Вот и КБЧ В. Н. Татищев характеризует, не поднимая вопрос о коммуникациях: "В ней описаны все реки, озера, горы и знатные селения с розстоянием". Вторит ему и Н. И. Новиков, в его пространном названии КБЧ тема дорог не звучит вовсе:
«Древняя российская идрография содержащая описание Московского государства рек, протоков, озер, кладязей, и какие по них городы и урочища, и на каком оныя разстоянии»[10].
Вторым парадоксом в истории изучения шляхов стала странная мода на отвлеченное цитирование КБЧ всякий раз когда речь заходила о Муравском шляхе. Один единственный, не совершенный и малоизученный источник становится своеобразной Библией ссылки на которую, как на не подлежащий обсуждению и сомнению авторитет, достаточно.
Автор данной статьи не задавался целью кропотливого поиска первоисточника этой моды. Однако на рубеже середины 19 века нельзя не отметить двойственность этого процесса.
Во-первых, очередной издатель КБЧ Спасский в 1846 г. предпринимает попытку умозрительно соотнести ее данные с современной картой. Во-вторых в 1851 году граф Алексей Уваров публикует свой труд «Исследования о древностях Южной России и и берегов Черного моря»[11].
При этом целый раздел одной из глав А. Уваров называет «Муравский шлях». О самом шляхе Уваров умалчивает, лишь путано перечисляя в сноске ряд топонимов из КБЧ. Но опираясь на данные КБЧ, автор излагает свои представления о назначении степных курганов.
Как я заметил и выше курганы определяли иногда в степях направления пути но кроме того некоторые дороги были известны всем по причине частых по ним переездов. Дорога по которой я ехал в древности соединяла между собой север и юг. По Муравскому шляху проходило все что отправлялось в древнюю Тавриду[12]..
Настоящий очерк истории Курского края не может быть посвящен особенно подробным исследованиям по древней географии, и потому здесь не пускаемся мы в определение и тчоное приурочение всех местностей, где располагались сторожи. При всем том нельзя не заметить, что с одной «стороны росписи сторож могут служить важным пособием, как при определении разных урочищ, упоминаемых в летописях, так в особенности при изучении географии Русской Земли по «Книге Большаго Чертежа», с другой же стороны «Списки населенных мест», не смотря на многия в них ошибки, могут быть признаны главнейшим пособием при возстановлении «Большого Чертежа», чего доселе у нас не сделано, даже и после вызова на премию от Императорскаго Русскаго Географического Общества.
Как нередко ошибочны определения к приурочения названий, встречаемых в Книге Большаго Чертежа, - можно привести следующий пример, относящийся к Курской губернии. Г. И. Спасский, в своем издании «Книги Большаго Чертежа» (Москва 1846), к словам текстам Книги (стр 13); «А от Масляного долу к Думчему Кургану верст с 20; а Думчей Курган на Муравской дороге, от Донца Северского верст с полтретцать. А от Думчаго Кургана, из под Муравской дороги, вытекла река Псел» - присовокупляет примечание (стр 217 и след), к котором говорит, что Думчий Курган должен быть Курской губрении в Суджанском уезде. Это совершенно не так. Думчий, или как он ныне называется , Думный курган находится в уезде Корочанском (№937), на проселочном тракте из Белгорода в Ливны, в точке пересечения его с почтовою дорогою из г. Обояни в г. Корочу. Этот же проселочный тракт, при хуторе Маслов Дуб (№939), пересекает «дорогу Сагайдак» иначе «Муравку», т. е. старинный Муравский шлях. Недалеко отсюда в Обоянском уезде и источники Псла. В этой же местности, в уезде Старооскольском и вершина Котлубанской Семицы (№№ 2192, 2201 и 2313) или Семицких Котлубанов Книги Большаго Чертежа; недалеко здесь и деревня Юшкова (№2190…) – те «Юшковы Бояраки», из которых, по книге Большого Чертежа, вытекли Семицкие Котлубаны.
Списки населенных мест Российской империи, составленные и издаваемые Центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. - СПб. : изд. Центр. стат. ком. Мин. внутр. дел, 1861-1885. стр 25. Артемьев,_Александр_Иванович
Интересно отметить, что брат Ростилава Львовича Евгений Марков был автором единственной работы в отечественной дореволюционной историографии, в которой поднимался вопрос об археологическом изучении татарских шляхов[21]:
Определенный итог состоянию дореволюционной историографии подвела статья 1909 г. А. Ловягина. „Татарские шляхи XVI и XVII веков на юге России“[22]
Татарские шляхи по разным направлениям пересекают весь юг России. Систиматического изучения этих шляхов до сих пор не было. Между тем, по актам и другим памятникам 16-17 веков можно бы составить себе довольно точное представление об их направлении. Нельзя думать чтобы раскопки по пути шляхов во многих случаях не оправдали трудов тех археологов, которые бы ими занялись. Путь по которому целыми веками возили награбленные во время набегов предметы, не может быть лишен археологического интереса.
Не бесполезно, поэтому, будет представить в связном очерке, хотя бы кратко, систему главнейших татарских шляхов на юге России.
Развивая свою мысль А. Ловягин отмечал:
Общеизвестны зато и многократно уже привлекали к себе внимание шляхи Муравский, Изюмский и Кальмиусский - три главные дороги, которые вели через Южную Русь к Перекопу.
Без упоминания об этих шляхах не обходится ни один из бытописателей родной старины, которому приходилось говорить об отношениях к татарам в 16-17 веках. Однако нельзя сказать, что бы до сих пор точно и детально было указано их пролегание, и нет карты, на которой , вполне согласно с сохранившимися документами, было бы хотя с приблизительной точностью вычерчено направление этих путей.
Таким образом работы Маркова и Ловягина указывали верный путь для отечественной историографии в деле изучения шляхов. К сожалению советская историческая наука им не пошла.
Она продолжала глядеть на татарские шляхи через призму Книги Большого Чертежу, работ Платонова и Багалея. Эта догма была закреплена в работе 1932 г. В. В. Сыроечковского Пути и условия сношений Москвы и Крыма на рубеже 16 века.:
Главными степными дорогами конца 16 в, как известно были: посольская или московская дорога, шедшая на Тулу, Мценск, Кромы и Курск, и точно очерченные в "Книге Большого Чертежу" Муравский шлях, его восточная ветвь - Изюмский шлях - и еще дальше к востоку - Кальмиусский шлях. (Направление этих дорог см. у Д. И. Багалея (Очерки из истории колонизации степной окраины, 23-27) и у С. Ф. Платонова ("Очерки по истории Смуты" 62-65) [23].
Последствия такого пренебрежения легко обнаружить, например, в знаменитой работе А. А. Новосельского. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. При ближайшем рассмотрении она оказывается свидетельством географической безграмотности автора, очевидным образцом «блуждания в трех соснах». Вот один из примеров «логический построений» известного историка:
В течение 30-х годов было построено 10 новых городов и возобновлен г. Орел. Эти новые города были размещены следующим образом: со стороны Ногайской дороги— Козлов, Тамбов, Верхний и Нижний Ломовы (1636 г.); со стороны Калмиусского и Изюмского шляхов: Усерд (1637 г.), Яблонов (1637 г.) и Короча (1638 г.), Чернавск (1635 г.), а несколько севернее уже за линией Б. Сосны — Ефремов (1637 г.) и далеко впереди, между Изюмским и Муравским шляхами, Чугуев (1639 г.). (выделено нами — А. Г.) Замечательно, что ни одного нового города не было построено со стороны Муравского шляха[24].
К сожалению ни представленные факты, ни конечный вывод не соответствуют действительности. Город Ефремов находится в верхнем течении реки Красивая Меча и лежит не севернее, а южнее линии река Быстрая Сосна. Так как после переправы через реку Сосну Муравский шлях сначала идет в междуречье Быстрой Сосны и Красивой Мечи, а затем огибает верховья Красивой Мечи, очевидно, что город Ефремов был построен вблизи от этой дороги. Город Чугуев, по указанию самого Новосельского. находится между Изюмским и Муравским шляхом. О том, что Чугуев построен в том числе и для наблюдения за Муравским шляхом свидетельствуют многочисленные документы, старейший из которых «Роспись польских дорог», опубликованный Багалеем, а наиболее известный за авторством Якова Острянина:
И государь бы их пожаловал, велел им быть в своей государеву державе, в Московском государстве, и пожаловал бы государь велел их устроить на вечное житье на поле на Муравском шляху на Северском Донце на Чюгуеве городище».[25]
Безграмотность Новосельского, учитывая, что он исследовал именно проблему московско-крымского противостояния, кажется вопиющей.
Еще одним характерным направлением отечественной историографии, которое безусловно отвлекло от изучения шляхов стало написание работ с детальным рассмотрением засечных черт Московского государства[26]. Зародилось оно еще в 1916 году, но наибольший расцвет получило в работах В. Г. Загоровского.
При всей необходимости подобных обзоров следует указать на то что они способствуют неправильному представлению о татарских набегах и русской колонизации, которые предстают в них зачастую как борьба вдоль определенных укрепленных линий протянувшихся преимущественно с запада на восток. Нам же эта борьба за Поле представляется прежде всего противостоянием на шляхах, то есть вдоль линий протянувшихся с севера на юг. Очевидно что истина лежит в синтезе обеих походов.
Отсутствие адекватных иследований академического уровня естественным образом порождает ошибки тех кто занимается иследованием отдельных уездов и краеведением. Невозможно ставить в вину иследователям локальных территорий непонимание исторических феноменов для осознания которых следует изучить громадный регион.
Так например в безусловно очень важном и редком издании М. А. Мацука Город Ливны и Ливенский уезд в 1615-1616 году 2001 года следует совершено ошибочное замечание:
а по территории соседнего Елецкого уезда проходил Муравский шлях, который недалеко к югу от города Ливны соединялся с Изюмским шляхом[27].
Позицию краеведов в личном письме к автору данной статьи исчерпывающе сформулировал Г. Г. Лазарев – человек сделавший необычайно много для популяризации темы Муравского шляха и Судбищенской битвы. Позволю себе его процитировать:
"Но я, хотя и поставил в Судбищах два года тому назад указательный знак "Муравский шлях" до конца не уверен, что он всегда пролегал через мои любимые Судбищи".
Современные описания событий на Муравском шляхе выполнены более взвешно. Хотя и среди них не редко встречаются откровенные неудачи.
Так автор из Белгорода А. И. Попков в ряде своих работ проводит одну и ту же мысль:
В Днепро-Донской лесостепи пролегли татарские дороги-сакмы, огибавшие лесные массивы и крупные реки. Путь прокладывался, как правило, по водоразделам Дело в том, что на высоких участках степи весной снег сходил раньше, земля здесь высыхала скорее, и быстрее появлялась трава, необходимая для татарских лошадей. (стр 60) [28].
Остается лишь засвидетельствовать, что татарские шляхи знали и пути через крупные леса (к примеру Пузацкий и Изюмский), форсировали крупные реки (Донец, Сосну, Упу). И уж конечно не быстрое появление весенней травы на водоразделе определяло движение крымского войска. Выбитый лошадьми узкий гребень водораздела вообще не может служить надежной кормовой базой для десятков тысяч лошадей.
Примером удачного современного авторства является работа А. В. Зорина «Возвращение Урак-мурзы: тактика курских служилых людей в борьбе с татарскими набегами»., опубликованная в 2008 г.
Детально анализируя небольшой по масштабам набег 1623 года А. В. Зорин удивительно точно, созвучно идеям высказанным в нашей статье и дореволюционных статьях Маркова и Ловягина, резюмирует задачи, стоящие перед каждым ученым, занимающимся темой татарских дорог (набегов по ним производившихся):
Дополнительный анализ уже известных материалов и соотнесение их с топономикой и топографией Курского края могут значительно уточнить картину набега, выявить характерные особенности ведения военных действий на южном порубежье, связать применяему в ходе их тактику с особенностями той местности, на которой они разворачивались[29].
Примером иного порядка предстает выполненная на высоком профессиональном уровне статья В. В. Пенского о сражении при Судбищах 1555 г., опубликованная в 2009-м. В 2012 автор включил ее в состав книги о противостоянии Ивана Грозного и Девлет Гирея. Колличество ошибок в обеих публикациях превышает все разумные пределы.
Публикации В. В. Пенского всегда располагают к себе хорошо составленной историографией и огромным числом ссылок. На восемь страниц текста статьи о Судбищах их приходится семьдесят пять.
К сожалению, приходится констатировать, что колличество не всегда переходит в качество. Локализуя место сражения, В. В. Пенской засыпает читателя статистикой 19-20 веков, вплоть до указания числа жителей в ближайшем селе. Подобный прием информационной войны с собственным читателем вызывает недоумение. Не совсем ясно, какое отношение эти сведения имеют к битве 1555 года:
Несколько слов о географии места сражения. Судьбищи – название урочища, располагавшегося на северной окраине Поля, в верхнем течении реки Любовша. Здесь смыкались две главные татарские сакмы, по которым они ходили на Русь – Муравская и Калмиусская. Позднее здесь возникло одноименное село. В середине 19 века оно входило в состав Новосильского уезда Тульской губернии и насчитывало без малого 1000 жителей. Располагалось село северо-восточнее от ж/Д станции Хомутово, возле тракта, соединявшего Новосиль и Ефремов. Согласно современному административному делению Судбищи находятся в Хомутовском районе Орловской области. До наших дней сохранились и остатки самого урочища, возле которого и произошла эта «ознаменованная славой отчаянной битва».
Еще большее недоумение вызывает источник статистических сведений на который ссылается В. В. Пенской. Его название не порождает ассоциаций с академической наукой: «Россия. Полное географическое описание нашего отечества : Настольная и дорожная книга для русских людей»[30].
Что же касается заверений В. В. Пенского о том что у Судбищ смыкаются Муравская и Кальмиусская сакма и о том, что до наших дней сохранились остатки самого урочища, то оба эти утверждения не подтверждаются современными данными археологии и введенными в научный оборот источниками.
Не сумев верно обосновать локализацию места сражения, еще больше ошибок В. В. Пенской допускает при описании предшествующих битве событий на Муравском шляхе.
Поскольку собственно сражение у Судбищ предворяло многодневное преследование русским войском татарского, перед иследователем событий 1555 года стоит непростая задача реконструкции значительных отрезков Муравского и Изюмского шляхов.
В работе В. В. Пенского нет и намека на попытку эту задачу решить.. Лишь изредка автор снисходит для того что бы в категорической форме сделать ссылку на КБЧ:
Очевидно, что Шереметьев с товарищами повернул назад и скорым маршем пошел назад по Муравскому шляху к Думчеву (так в статье В. В. Пенского) кургану, у истоков Псла, «от Донца от Северского верст с пол-30…» (севернее нынешней Прохоровки).
Однако очевидно совсем иное. Думчей Курган находится северо-западнее Муравского шляха[31], а следовательно в стороне от маршрута войск Шереметьева. Повернув к Думчему кургану Шереметьев бы оказался на Пахнутцевой дороге и избежал бы столкновения с ханом. В. В. Пенскому следовало бы учитывать особенности подачи материала в КБЧ. В ней могут указываться топонимы лежащие от дороги на значительном расстоянии.
К сожалению, последующие колличество географических ошибок таково, что гораздо проще заново описать маршрут русского войска, чем рецензировать статью В. В. Пенского. Откровенное не желание считаться с исторической географией ставит под сомнение научную ценность этого, который полностью соотвествует знаменитой формулировке Крымской войны: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить».
Впрочем от разбора географических ошибок В. В. Пенского мы уклоняемся лишь затем, что-бы обратиться к его ошибкам терминологическим. Не представляя себе географических условий в которых проходило преследование русским войском татарского автор оказывается не в состоянии объяснить термины, употребляемые в источниках. К примеру В. В. Пенской считает что Шереметьев «повис на хвосте у Дивлет Гирея»:
«Когда основные силы Дивлет Гирея примерно 29-30 июня скорым маршем… двинулись на Тулу, Шереметьев к этому времени «повисший» у него на хвосте, решил атаковать ханский кош.
Констатируем что при описании событий 16-17 века принято говорить «сел на хребет. На это в частности указывал Г. Ф. Карпов:
Когда одна Орда преследовала другую, то говорилось, что преследующая "томит" врага и находится у него на "хребте"[32].
А следовательно Шереметьев ни на ком не вис. Согласно представлениям того времени он просто занял выгодную позицию зайдя в тыл неприятеля. Об этом кстати сообщает А. Курбский: «а Иоан Шереметев над главою его идет за хребтом»[33].
Ошибку такого же рода В. В. Пенской совершает описывая начало сражения под Судбищами, указывая что татары перемещаются по шляху «пачками»:
На первых порах сражение разворачивалось благоприятно для русских. Татарское войско сильно растянулось на марше и вступало в бой по частям, «пачками». Это позволило Шереметьеву успешно отражать атаки неприятеля и контратаковать.
Но нигде в источниках мы не находим термина «пачки». К тому же ввод сил по частям противоречит азам военного искусства. А ведь татарский хан, и это признает В. В. Пенской прославился «великой ревностью к войне».
Совершенно очевидно, что в действиях татар прослеживается типичное для военного искусства решение связать действия русских частью своих сил и выиграть время для манера и перестроения.
Факт того, что Шереметьев «стоял на смерть» свидетельствует о том что шансов у русских уйти не было. Последовательное появление нескольких «волн» наступающих татар, а затем главный сокрушительный удар это вовсе не война пачками.
Морской термин «волна» употреблен здесь не случайно. В источниках 17 века такие действия татарского войска описываются в терминах применимых к приливу:
А татарове стали многие люди прибывать, и я отшел во Мценск отводом, ни одного ратных людей человека не утерял и мценян уездных людей не дал ни одного человека взять[34].
Вчитываясь в описание Судбищенской битвы нельзя не прийти к выводу, что Шереметьев совершил ряд последовательных ошибок, позволив сначала татарам дать себя связать боев, а затем быть выманенным для атаки.
Впрочем терминологические ошибки не преготива одного автора, а системная болезнь нашей историографии. Так в новейшей статье Д. М. Володихина «Царев приход» на Оку 1541 года отмечается:
Мелкие набеги крымцев быстро сделались обыденностью. Раз в несколько лет происходил крупный крымский набег на южные земли Московского государства, или, как называли подобного рода акции в летописях и разрядных книгах – «царев приход», царевичев большой приход», «приход в силе тяжкой»[35].
Остается лишь указать на то, что весьма бедный язык источников 16-17 века знает несколько стадий движения ханского войска. Причем отмеченный Д. М. Володихиным «царев приход» является последним этапом. Ему предшествуют царёв поход:
А Моисеико Дементьев побежал ис Крыму спустя после царева прихода неделю, а про царев поход сказал, что походу его нельзя быть никуды, потому что многие люди вымерли поветрием»[36].
Но и это еще не главная тонкость правильного описания событий на Муравском шляхе. Информация о «походах» и «приходах» царя отражают некоторую географическую и временную разницу между отправителем и получателем сообщения. Следует учитывать, что в 16-17 веках современных средств связи не было. Сам же процесс движения татар по шляху (будь то приход или поход) в КБЧ называется «царев ход»: «а ходят в тот брод татарове, как бывает царев ход мимо Тулы». Таким образом, даже в название статьи Д. М. Володихина вкралась ошибка.
На этом новейшем иследовании позволим прервать себе свой краткий историографический обзор. Надеюсь что удалось показать что тема татарских шляхов оказывается и вечно актуальной и незаслуженно мало изученной. Остается лишь надеяться, что в ближайшем будущем она привлечет внимание новых исследователей.
---
Ищу теперь Рыкачевых (бабка моего деда из них). Помогаю лермонтоведам. |
