ЭСМИНЕЦ "КАРЛ МАРКС", КБФ

Фото - Командир крейсера "Аврора" старший лейтенант ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ ГРИШИН ( до 08.08.41г.- эсминец Карл Маркс")
Лейтенант П. С. Гришин смениk на посту командира "Авроры" раненного М. К. Крылова.
Капитан 3 ранга П. А. Доронин, назначен командиром "Авроры" 29 июля 1943 г.
http://parkschool.narod.ru/texts/flot.htm


Старший лейтенант Петр Сергеевич Гришин , прибывший на « Аврору » в августе, буквально донимал команду пожарными тревогами. Он ежедневно проверял состояние помп, шлангов, боеготовность аварийных команд и, как бы хорошо они ни действовали, хвалил сдержанно, требовал большей быстроты и слаженности.

На корабле никто, даже военфельдшер Белоусов, делавший старшему лейтенанту перевязки, не знал подробностей гибели эсминца «Карл Маркс», с которого Гришин прибыл на « Аврору ». На шее старлейта заживающую рану прикрывал [240] пластырь. Была обожжена и правая рука, но она, как он выражался, «выписана в строй»...

Матросы догадывались: частые пожарные тревоги не слабость, не причуда командира, не блажь; догадывались: было в судьбе его нечто тяжкое, незарубцевавшееся, что побуждает к этим действиям.

Судьба Петра Сергеевича Гришина действительно сложилась нелегко. В первые месяцы войны он испил полную чашу: на десятерых хватило бы того, что испытал он!

Эскадренный миноносец «Карл Маркс» в конце июня вышел из Кронштадта. Плавание предстояло трудное. Немецкие летчики набросали в залив столько мин, что старпом грустно острил: «Мин больше, чем воды. Плывем по минам».

В тот день эта фраза не казалась большим преувеличением. Гришин настроил себя на худшее, внутренне подготовился: если случится самое страшное, каким бы страшным оно ни было, достойно принять неотвратимое.

Несколькими днями раньше, впервые попав под бомбежку, он испытал такое оцепенение, такое липкое, тошнотворно-выворачивающее чувство страха, что был ненавистен самому себе. И он ощетинился против собственного страха, захотел сломить его, обуздать. Умом он понимал: страх — как зверь. Почует твою слабость — не отпустит. Почует твою силу — уйдет.

Волевой, собранный, сильный духом и телом, с устойчивой психикой, Гришин раз и навсегда решил: смерть на войне подстерегает каждый день, хочешь не хочешь — смирись с этим, но не будь щепкой, швыряемой волнами, пока жив, управляй событиями, управляй собой. Борись!

Когда эсминец, уничтожив семь мин, напоролся на восьмую, когда взрыв потряс море, когда корабль тряхнуло, как скорлупку, швырнув за борт кормовое орудие, повредив рулевое управление, разметав раненых и убитых, Гришин не свалился в кипящую воду. Он удержался за один из лееров, а через секунду зычной командой привел в чувство нескольких матросов и начал заводить к пробоине пластырь.

Миноносец не затонул. Командир корабля капитан III ранга Дубровицкий быстро овладел положением. Погасили пожар. Остановили течь. Матрос Кучеров — золотые руки — исправил рулевое управление.

28 июня 1941 года эсминец пришел в Таллин.

Спустя несколько дней — бой с «юнкерсами». Теперь Гришин не сжался в комок, как при первой бомбежке; он видел [241] пикирующую смерть, черные кресты на плоскостях, слышал вой сирен, ощутил всплеск взбудораженных нервов — и жар, и озноб, и сухость во рту, но справился со всем этим, продолжая управлять боем.

Однако самое тяжкое выпало на его долю в бухте Хара-Лахт, куда направили эсминец, стремясь не допустить высадку немецкого десанта.

Бомбардировщики, как обычно, появились внезапно. Они летели из-за леса, подступавшего к поселку Локса. Ни один мускул не дрогнул на лице Гришина . Он стоял на мостике, внимательно следя за «юнкерсами». Надо было предугадать, как развернутся события в ближайшие минуты.

Конечно, он чувствовал на себе и мимолетно-тревожные взгляды пробегавших матросов, чувствовал, как засосало под ложечкой, как резь обожгла уши в предчувствии воя сирены... Все это было, но внешне Гришин оставался окаменело-спокойным, а главное — его действия, команды, решения не сковывало то мертвящее оцепенение, которое охватило тогда...

В момент появления бомбардировщиков «Карл Маркс» стоял в бухте у стенки пристани поселка Локса. Рядом с ним ошвартовался катер с запасом горючего.

Бомбы упали на пирс. Пирс загорелся.

Прикрываясь зенитным огнем, эсминец отошел от стенки. Отошел и катер.

Гибельным оказался второй заход «юнкерсов». Разбив строй, они рассыпались и заходили с разных сторон. Работа зенитчиков осложнилась до предела. Бомбы падали все ближе. Фонтан воды едва не сбросил Гришина за борт. Он сильно ушибся, вскочил. Корабль так рвануло, что сомнений, наверное, ни у кого не осталось — конец.

Бомба попала в кочегарку. Эсминец горел. Помпы из-за повреждений не работали.

— Ведра! Ведра! — закричал Гришин , увлекая матросов на борьбу с огнем.

Заходы «юнкерсов».продолжались. Бочки с горючим снесло с катера в воду. Горящая нефть разлилась по заливу. Взрывная волна швырнула в воду людей, а следующая бомба, подняв в воздух столб брызг, уничтожила катер.

Матросы плыли по горящей воде — раненные, обожженные, оглушенные. Они ныряли, чтобы спастись, но, вынырнув, снова попадали в огненную купель.

— Шлюпки на воду!

На первой шлюпке плыл Гришин . Не заметив, что шея, [242] задетая осколком, в крови, не чувствуя боли обожженной руки, он командовал спасением людей из горящего моря.

Корабельный врач погиб. На помощь пришли эстонцы из Локсы и окрестных хуторов — Борис Лайнела, Леонхард Гнадеберг, Херман Валток, Сильвия Тампалу, Хелли Варью, Линда Орав..............

Гришин испытывал удовлетворение: аварийные команды действовали безупречно.
Даже главбоцман Черненко, уловив настроение командира и явно ободренный этим, спросил:

— Кажется, получается, товарищ старлейт?!

Старший лейтенант кивнул. Сейчас его беспокоило другое: ночью к стенке Ораниенбаума стал огромный санитарный транспорт «Леваневский». Со всего плацдарма потянулись к пристани повозки и машины с ранеными. Мысленно Гришин ругал начальство: «Неужели не понимают? Неужели забыли, что у немцев есть авиация, а у наблюдателей в Петергофе — глаза?! Или боятся, что за ночь не управятся?»

Затор санитарных машин увеличивался, разгрузка шла медленно.

Дело усугублялось тем, что борт к борту с «Леваневским» стояло другое судно — «Базис», груженное взрывчаткой и глубинными бомбами. Этот огнеопасный груз завезли в Ораниенбаум на случай прорыва немцев, чтобы взорвать портовые сооружения. О тех, кто служил на «Базисе», говорили: «Они служат на «пороховой бочке».

Гришин , знавший педантизм гитлеровцев, прикидывал: если в ближайшие полчаса налета не будет, значит, пронесло, во всяком случае, до обеда стервятники не прилетят. Обед у немцев — дело священное.

Они нарушили собственное правило. Со стороны Петергофа донесся гул. Ведущий держал курс на Кронштадт. Окуляры бинокля задержались на крестах, перечеркнувших плоскости. Гришин скользнул биноклем по синеве чистого неба, ожидая, что вот-вот в воздухе набухнут белые пучки разрывов. Раструбы звукоуловителей в Кронштадте, в Большой и Малой Ижоре, на Красной Горке наверняка провожали самолеты. Зенитки в фортах и на кораблях ждали сигнала.

На стыке Ленинградского и Ораниенбаумского фарватера строй «юнкерсов» словно качнуло ветром. Бомбардировщики изменили курс. Ведущий повел их на Ораниенбаум.

Ударили колокола громкого боя. Ударили зенитки. Небо покрылось летучими облачками. Плотная завеса огня нарушила строй «юнкерсов», но они с безрассудным упрямством [243] норовили пикировать на « Аврору ». Бомбы рвались близко. Взрывные волны раскачивали крейсер, как девятибалльный шторм. От мощной детонации в отсеке открылся кингстон.

Гришин не отходил от бакового зенитного орудия, которое не давало гитлеровцам вести прицельное бомбометание по кораблю. ...

...На борту крейсера осталось двенадцать человек. С ними командир — Петр Сергеевич Гришин . Раненые корабль не покидали.

— У нас не было раненых, — сказал Николай Кострюков. — Были живые и мертвые....
http://militera.lib.ru/prose/russian/chernov/03.html

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ АРНОЛЬДА МИККОВИЧА МИКИВЕРА и его сына, МИККА АРНОЛЬДОВИЧА МИКИВЕРА



"СМЕРТЕЛЬНЫЙ ЗАПЛЫВ". МИКК МИКИВЕР

..................................................................Наверное, 9 мая режиссер Эстонского драматического театра
..................................................................Микк Микивер опять будет вспоминать тот страшный день
..................................................................в июле 1941 года... День, о котором он помнит всегда.



- Помнит в деталях, которые врезались в память черытехлетнего тогда мальчика на всю жизнь. Да и потом ему очень подробно об этом рассказывал отец, Арнольд Микивер, который был в центре тех событий. Арнольд Миккович, как его называли русские. Сын Микка Микавера тоже Арнольд Миккович...

- Мужество одних и подлость других, трагедия - и счастье. Да, счастье. Потому что если бы немцы вошли в поселок Локса на час и тридцать пять минут раньше...

СКВОЗЬ ОГОНЬ.

- Советские войска оставляли Эстонию. Уходили так же корабли Балтийского флота - в Кронштадт. В дальний поход собрался и крейсер "Карл Маркс", который стоял на рейде в бухте Хара вблизи Локса. Только недалеко довелось ему уйти.

- В небе появились немецкие бомбардировщики. Первый налет со стороны моря, второй - с берега.И крейсер потопили. Он раскололся на три части. Понятно, что емкости отправившегося в дальнее плавание большого корабля были полны топливом. Десятки тонн. Все оно вылилось в море. И загорелось...

- Когда я прибедал на берег и увидел полыхающее море, мне стало жутко, - вспоминает Микк Микивер .- Сначала даже не мог понять, как море может гореть. Но оно горело... Правда на берегу пробыл я недолго. Взрослые приказали нам, детям, уйти отсюда подальше.

- Тем временем оставшиеся в живых моряки с погибшего крейсера плыли к берегу. На их беду, дувший с моря ветер гнал горяшую нефть к берегу, отрезая морякам ближайший путь. Но они плыли. Сквозь огонь. Плыли большей частью под водой. Выныривая - если повезет - там, где пламени не было, чтобы вдохнуть немного воздуха и преодолеть под водой следующий огненный участок ...

- В детстве я не раз плавал к обломкам крейсера, - говорит Микк. - Они возвышались над водой , кажется, до 1970 года , когда их взорвали... Сколько там было? Примерно километр...

ИХ НАДО СПАСАТЬ.

- Весть о плывущих к берегу моряках с подбитого русского крейсера быстро Распространилась по поселку. Арнольд Микивер, заведующий Локсаской шестилетней тогда школой, ни секундой не колебался : моряков надо спасать! Микивер - старший превратил школу в госпиталь - для оказания первой помощи пострадавшим морякам. Он распорядился в перевую очередь разыскать всех, кто связан с медициной - аптекаря, ветеринарного врача. Пришел двоюродный брат отца, школьные учителя. Не хватало бинтов, и в ход шли полотенца, простыни. Люди несли еду.

- Я тоже целый день был в школе, - вспоминает Микк. - Ужасное зрелище. Почти все моряки были обожжены огнем, многие без волос. .. Сколько их было? Наверное, где-то в документах есть точные цифры. Думаю, человек пятьдесят... Кроме горящего моря вот что мне еще запомнилось. В дальнем углу зала лежал матрос. Его освещали лучи солнца, пробившиеся через окно. Матрос подрял руку, и я увидел, что два пальца у него почти оторваны, держатся только на коже. Он попросил мою маму отрезать ножницами эти два пальца. Так она едва чувств не лишилась - боялась даже вида крови, а тут такое...Тогда матрос с той же просьбой обратился к аптекарю, но он не понимал по-русски. Мама передала ему пожелание матроса , и аптекарь его выполнил...

НАВСТРЕЧУ СМЕРТИ.

- Моряки с "Карла Маркса" оказались в Локса в тот короткий промежуток времени, когда поселок замер в напряженном ожидании : русские ушли, а немцы еще не пришли. Они были где-то близко и могли войти в поселок в любую минуьу. А самолеты летали...

- Отец распорядился вывесить за окном простыню с красным крестом, - рассказывает Микк Микивер. - Он думал, что немецкие летчики, увидев красный крест, не будут бомбить школу, таковы ведь международные нормы... Потом, свпоминая тот день, смеялся над своей наивностью. Которая, между прочим, могла привести к беде. Может быть, заметив эту простыню с крестом, немцы как раз и стали бы бомбить школу. Видимо не заметили...

- Могла ли моряков с "Карла Маркса" подстеречь на берегу и другая опасность - со стороны местных жителей?

- Все могло быть. У нас однажды расстреляли своего же, рабочего кирпичного завода. Только за то, он придерживался левых взглядов. А тут - русские военные моряки... Потом мне рассказывали : были и такие, кто косо смотрел на односельчан, спасавших красных моряков...

- И они были спасены. Последние части уходящих советских войск в это время находились в районе Тапа. С ними удалось связаться, и оттуда прислали большой крытый грузовик. На нем моряки, попрощавшись со своими спасителями, и уехали. А через час и тридцать пять минут в Локса прибыли первые немецкие мотоциклисты...

- Все рядом - трагедия и счастье. Мужество одних и подлость других... Не все из доплывших до берега были спасены. Часть моряков - человек двенадцать - поплыли навсетречу своей смерти... Они предпочли другой маршрут, держась севернее Локса. Расстояние намного больше, зато там не было огня. Все они доплыли. И были убиты местными жителями...

- Микк Микивер закуривает сигарету. Трет пальцами виски, громко повторяя : "Нет, нет, нет! Этого понять невозможно!"

- Отец вспоминал об этом до конца своей жизни, - рассказывает он. - Даже много лет спустя не мог сдержать гнева. Он считал, что те подонки предали лично его. Ведь жители побережья - люди особого склада. Помочь попавшему в беду - это у них в крови.Так всегда в наших краях и было. И нашлись подлецы...

ТРИ ПРИНЦИПА.

- Ваш отец и все, кто был с ним, страшно рисковали. Немцы запросто могли войти в Локса на час и тридцать пять минут раньше... Ему была так мила советская власть?

- Если бы Вы знали моего отца, не стали бы задавать этого вопроса. Советская власть ни при чем. Возможно, в какой-то мере сказалось то, что он вырос в России, хотя родился в Эстонии. Дело в том, что мой дед бежал на российскую сторону от своего помещика... Но это не главное. Просто у отца было три простых принципа.

- Первый - быть честным. Второй - судить о людях не по внешним признакам, а по их внутреннему содержанию. И потом, он просто был очень добрый человек. Романтик и идеалист. Не зря же его все так любили и уважали.

- Вы не назвали третий принцип.

- Третий - всегда быть верным первым двум принципам.

- О свем отце Микивер - младший может рассказывать бесконечно. И он рассказывал.

- Однажды десятилетним мальчиком поехал я с отцом в лес заготавливать торф на подстилку для коровы. По пути нам встретились какие-то мужчины. Увидев отца, они сразу заулыбались, стали расспрашивать обо всем. Я ждал, когда они закончат и вдруг подумал : " Хочу быть таким, как отец ! Чтобы и ко мне вот так же все относились !.." Людей, учившихся в школе отца, где я только не встречал. В Швеци, в Канаде.

- Когда мне говорят, мол ты хороший артист, Микк Микивер, мы тебя видели - это не так греет мне душу , как слова другие. Когда мне говорят, что я сын Арнольда Микивера. Того самого...

"НЕ ТЕБЕ СУДИТЬ !"

Продолжение ...................


Сканы статьи позже (2 страницы).

Ella, добрый день. Случайно оказался на форуме о Локса и эсминце Карл Маркс.

Моё детство прошло в Локса. Я жил в доме рядом с памятником морякам. Рядом залив, в котором долгое время торчали трубы затопленного эсминца.
Помню те времена, когда доставали эсминец, резали на части и складывали на пирсе. А мы, мальчишки лазали по обломкам, искали артиллерийский порох.
Не могу себе простить оплошность, которую допустил, когда среди обломков нашёл фотоаппарат. Когда принёс его домой и стал разбирать, не мог и допустить, что там ещё живая плёнка, а она засветилась у меня на глазах.
Пока я жил в Локса, я не слышал о версии, что эстонцы помогали раненым, говорили об обратном. На форуме упоминается фамилия Пармас, у нас на втором этаже Жила Эрна Пармас с дочерью Хельгой, но от неё я не слышал о тех событиях. Интересно было бы узнать, что нового есть у Вас по этой теме. С уважением Петровский Валерий Александрович.
*************

Ella, очень хочется, хоть чем-нибуть, помочь в Вашем поиске.

Дочь Пармас Эрны, Хельга живёт в Локса в том же доме, что стоит сразу за памятником, это улица ....... Она 1939 года рождения, сама вряд ли помнит, но мать могла ей рассказывать или её родственники. Напротив её дома живёт эстонка, подруга моей сестры Филиппова(в дев. Тальц) Марге, которая училась в одном классе с дочерью директора школы Адомсона, того, который стал директором школы после Арнольда Микивера, возможно и в семье Адомсонов знают эту историю.Это адрес Марге: ....

В Локса живёт Вячеслав Русанов (он тоже лазал по обломкам эсминца, когда его фрагменты вытащили на пирс), его мама преподавала в Локсаской школе, его жена, кажется и сейчас там работает, думаю может помочь. Я написал ему. Его адрес: .....

О поведении эстонцев в той истории я ничего не могу сказать. Предполагать можно, что угодно. Те эстонцы, с которыми встречался я, все были хорошими людьми. Спокойными и дружелюбными. Из детских воспоминаний сохранилось только фрагмент, когда по дороге, на велосипеде ехал очень полный человек, мальчишки показывали на него пальцем и говорили, что это бывший директор школы, что во время войны они (эстонцы) вилами сбрасывали в воду матросов, которые пытались выбраться на берег.Откуда у них была такая информация я не знаю. От взрослых об этом эпизоте ничего не слышал.
Был другой, о котором рассказывали пограничники с заставы в Локса. Мы мальчишки часто проводили время на их заставе. Локса тогда была в пограничной зоне и на въезде, около церкви стоял деревянный дом, застава на которой служили, как мне помниться, около десятка человек. Так от пограничников слышал рассказ о том, как лесные братья в начале 50 годов вырезали всю заставу.Время указал, но утверждать что это именно в начале 50 годов не могу, но факт рассказа помню.
О разрешении разместить моё сообщение.... нет возражений.....
С уважением Петровский В.А.

Когда с указанными людьми переговорят, ответ размещу здесь.

Есть еще аудиозапись разговора через Skype с жительницей Локса. Там много информации, но ее нужно обработать и записать.


Прикреплено: Окончание газетной статьи.

Сообщения от Натальи Лесной.

" Здравствуйте, ...!
Сегодня заместитель председателя Клуба ветеранов флота Алексей Иванович Трифонов сказал мне, что кроме локсаского других захоронений моряков с эсминца "Карл Маркс" не существует.

Корабль не сел на мель, а был подбит. Мой отец тоже ничего о других захоронениях не знает. Знающие люди советую Вам обратиться в Центральный архив Военно-Морского флота (188350 Ленинградская обл., г. Гатчина, Екатеринвердерский пр. 2.), Центральный архив Минобороны (ЦАМО) в г. Подольске, Центральный Архив Пограничных войск ФСБ РФ и в Музей Дважды Краснознаменного Балтийского флота (236520 Калининградская обл., г. Балтийск, ул. Адмирала Головко,
А я здесь ещё кое-кого спрошу. Успеха!"

" Я переслала Ваши письма военным пенсионерам-морякам. Там есть человек, который может ответить на некоторые Ваши вопросы.
Вы путаете морских пограничников с сухопутными. На береговых погранзаставах были только весельные лодки.
Кто занимался размагничиванием корпуса эсминца - не знаю. Только не погранзаставы.

На снимках у памятника в Локса пограничников нет. Застава была в Хара.
В Хара была ещё какая-то морская воинская часть. Я про них ничего не знаю. Отец тоже не может знать, чем они занимались. Было такое понятие - военная тайна. Нормальные люди в чужие секреты не лезли, своих не разглашали. Один ветеран по поводу отсутствия других захоронений (кроме
Локсаского) высказал предположение, что остальные моряки - на дне морском. На Невском пятачке большинство погибших не в братском захоронении, а на дне моря.
Желаю успеха в Ваших поисках."

ФОТО. У захоронения в Локса, 60-е годы. Присланы Валерием Петровским.
Спасибо большое, Валерий!!!

Сообщения от Тамары Сакса.

" ...> Боюсь что огорчу Вас. Дело в том, что после передислокации части из
> Эстонии в Лен.обл. спустя год у нас был сильнейший пожар, в котором,
> кроме рабочих документов были уничтожены почти вся библиотека, все музейные документы. Важную
> информацию необходимую для части мы восстанавливали по крупицам, но восстановлением
> музея не занимался никто... Поэтому НИГДЕ не находится музей нашей части, его
> просто напросто больше нет. И более подробной информации, которой Вы уже
> обладаете - ни я , никто другой из нашей части предоставить, УВЫ не сможет.
>
> Мне действительно жаль,что не смогла Вам помочь и что всё так вот
> пропало - там в Эстонии у нас музей хороший был (наши военнослужащие к
> памятнику этому ежегодно возлагали цветы... и я сама помню, но без
> подробностей о котрых вы спрашиваете), ну а потом развал, переезд ... пожар вообще унёс много
> важных вещей... вот и библиотека почти вся выгорела... Ну а в тот
> момент естественно на первом месте были вопросы по восстановлению дествующих и необходимых документов
> тогда о музейных вещах и не думали, а теперь уже совсем не восстановить,
> да и некому этим заниматься..."

ФОТО. У захоронения в Локса, 60-е годы. Присланы Валерием Петровским.