Busina Саратов Сообщений: 681 На сайте с 2013 г. Рейтинг: 622 | Наверх ##
18 апреля 2014 15:40 18 апреля 2014 16:18 Кирносов Никита Савельевич, родился в 1847 году. Крестьянин села Баланды , Аткарского уезда. Малограмотный. Занимается земледелием. Соц-революц. Член государственной Думы Второго созыва.
Журнал РУССКОЕ БОГАТСТВО.
Депутаты Второй Думы. Очерки и наброски. 1907 год, май.
Газеты назвали Кирносова патриархом эсерских крестьян. У него большая голова, волосы темные с проседью и длинная, густая, полуседая борода. Но он совсем не так стар летами. Ему всего 49 лет от роду.
Эта седина пришла ко мне на 23-м году, -рассказывал Кирносов, -от судебнаго страху и от думы.
« Я из села Баланды Аткарского уезда Саратовской губернии, у графа Шереметева в соседях. В 1879 году сгорел Шереметьевский базар, а мы захотели перевести его к себе на площадь. Осень была, день торговый. Пристав заявился на торг и стал сгонять крестьян на барскую площадь. Я говорю: «зачем»? Он сейчас записал мое имя, отчество и фамилию. Я в то время рыбу продавал на площади. Круги у меня были с рыбой, осетрина, стерлядь, всякая дорогая материя. Он повалял круги на землю, весы стоячие ногами подбил, пошел дальше. Приходит в овчинный ряд, там висят овчины на оглоблях, стал срывать и рвать и бросать на землю. Люди стали собираться кругом: Какое диво. Пристав идет и озорует. Опять пошел по нашим рядам. А мы весы поставили на место, торгуем, как прежде. Он свалил еще одну треножку, у моего соседа, наступил сапогом.
-Не дозволю торговать! Народ стал напирать, он выхватил револьвер, нацелился.
-Разойдитесь, а то убью!- Тут нашелся один добрый человек, дал ему в бок, револьвер почти из рук выбил. Тогда он сделал отступление.
Я был знаменитаго мужика зять, то меня перваго потянули, 6-го декабря 1880 года назначили дело к мировому. Мировой осудил семь дней под арест или четвертной билет штрафу. Было дело под Рождество. Я сейчас штраф заплатил и получил квитанцию. Думали : окончилось.
Через некоторое время приехал следователь , пустили дело по уголовному суду во второй раз. Назначили суд на 23-е апреля в военно-судебной палате в Саратове.
Кирносов остановился. Термин « военно-судебная палата», хотя вероятно не вполне точный, не был лишен живописности. Я не стал возражать против него.
Обвинительный акт составили такой , продолжал Кирносов, что самое легкое: в Сибирь на поселение.
У меня был мальчик 10-ти месяцев, жена молодая и сам не старый. Вдобавок не грамотный , ничего не понимаю. Как стал прощаться, даже заплакать не мог, только в груди сдавило. Поехал в АТКАРСК, а оттуда в Саратов. Через два дня заметил у себя эту самую седую голову.
Спасибо, оправдали, отпустили домой.
Как это вы были неграмотный?-спросил я с некоторым удивлением.
Кирносов производил впечатление интеллигентнаго крестьянина и его думские речи возвышались над общим уровнем.
А что ж , –сказал Кирносов, - я научился грамоте от своих сыновей. У меня два сына учились в Вольской учительской семинарии, кончили и стипендию получили. Теперь один учителем в Бугуруслане, другой тоже был учителем , да начальство уволило. От них я учился в 1886 году, 1887, 1888 году, в таком духе, а знание насчет политики получил от случайности, я держал заезжую квартиру шесть лет, всякие люди заезжали. Сам тоже книги читал. Как у нас пословица говорится : читал Евангелие и Библию и багацько(много) прокломаций, то и разобрал, что от духа святого , а что от чорта.
-Про наше село вы наверное слыхали, -продолжал Кирносов. Называют: Баланда, буйное село, но оно было спокойное.
Теперь, действительно, приучились попечением начальства двухкопеечными брошюрами, как говорит епископ Евлогий. Но я скажу: мы от этих брошюр свет увидали. Раньше к нам никакия вести не доходили, как в заколдованное царство. И еще скажу, дороже платить у нас денег нет. Оставьте себе рублевыя книги. Мы говорим: дай Бог добраго здоровья хоть на двухкопеечныя.
Из зала заседания вышел депутат Пьяных и подошел к нам.
-О чем там говорят, Пьяных?-спросил Кирносов.
-Да все Кауфмана моють, сказал Пьяных, -за народное обучение.
Кирносов махнул рукой .-Эх, Пьяных, кажется не будет нам при нашей жизни ничего, ни образования, ни свободы печати. Близок локоть, да не укусишь. Поди, Пьяных, скажи речь ко святым отцам, заткни им рот ихней библией, как в прошлый раз…
-« У нас в селе Баланда – смешанный род, великорусский и малорусский. Мы малорусские слобожане, изстаринные пришельцы к доброму пану Шереметеву. Тогда он был добрый пан за наши гроши. В 1802 году – деды наши купили ему 19000 десятин на свои деньги, а на его имя. То стало у него 37000 десятин. Купчую делали в Пензенской Казенной палате, тогда Саратов еще мало существовал. После воли, сколько не тягались, да ничего не вытягали. А на волю нас пустили по дарственному наделу. Одна десятина с осьмой на душу». Теперь у нас 1400 дворов , всего населения за 10000 душ, а земли 2040 десятин. У кого три сажени, у кого четыре. А владение наше не общинное, а просто огородное.
Двор занимаем, да огород, а выпуски- самые пески, бугры, шиханы по нашему. Аренда 15, 16, 17 рублей за десятину.И ту не давали. Как же нам не быть эсерами?...
-Я сам почти что не партийный, -продолжает Кирносов , но только прекрасный любимец народа, в Баланде и кругом Баланды. Оттого меня выбрали в Думу.
А вы сами из богатой семьи , -спросил я,
- Я сын солдатский, -сообщил Кирносов, -у нас и надела не было. Но живу я , правду сказать, не плохо. Тесть у меня жил, как следует, а я по нем. И земля у меня есть купленная, саду десятинка. У других и того нет. Раньше деньжонки были, но в три года все вышли, в 1891, 1892 и в 1893 году. Посеял двенадцать десятин проса, это пропало.
Что было хлеба в амбаре, роздал людям, ничего назад не пришло. Все таки живу добре.
Два дома у меня, один сдаю под съезжую квартиру, 120 рублей получаю.
-Были такие люди, искушали меня : « Какое твое дело? У тебя один сын получает 700 рублей в год, другой сын 50 руб в месяц. Живи, да Бога хвали» Но я им говорю: «Господи, жить мне добре, но я знаю, что так нельзя. Время подходит, я учел себя, не сегодня завтра все это кончится. Не может дольше так идти. Оттого я избрал себе идти с народом вместе, поработать освобождению братьев от этого рабства».
- У нас и все такие, -продолжал Кирносов.-Нет черносотенцев, -которые идут против народа. У меня земли нет, отдать нечего, но есть такие, имеют десятин по десяти скупленных , по саженке, по две , то все люди хорошие, готовы отдать из своего.
В Саратовской губернии, как и в Курской, народное движение захватило богатых и бедных. Пьяных и Кирносов, оба принадлежат к верхнему зажиточному слою крестьянства и оба готовы отдать из своего….
- Вот тоже Идрашин из села Большой Даниловки, -продолжал Кирносов, -приятель мой, бывший староста, раньше хорошо жил, теперь обеднял. Два раза выборщиком был, гоняют его теперь, даже дома жить не может, прячется. И много других.
Мне вспомнилась осанистая крестьянская фигура с широкой русой бородой и умными глазами. Идрашин был пионером нового движения и участником многих крестьянских съездов. Держался он уверенно. Говорил спокойно и обдуманно. Ему долго удавалось сохранять свою позицию на месте, но теперь контрреволюция добралась и до него.
-Они думают: задавили, -продолжал Кирносов, -но только снаружи. Внутри сильнее разгорается. Затаенная сила. Надеются на солдат, на казаков. У нас в одной Баланде стоит 180 казаков. Но теперь и казаки переменяются, кумовья становятся. Какой молоденький, бывает еще до коров , рано утром , выйдет, притулится к забору, чтоб ему дали какой-нибудь снеди. А эти башибауки, опричники, отбросы народные, стражники, они одни не удержат.
- С помещиком нашим Шереметевым живем очень худо, -рассказывал Кирносов, -за то, что он сделал нам тесноту жизни. Раньше, когда снимали у него 37000 десятин, жили сто лет, не знали, что есть теснота. Потом завел четыреста плугов, отнял у нас тысячи десятин, стал пахать низы, выпер нас на верхи, на песчаные бугры. Известно, земля бывает разная. Хорошая у Бога украдет, да тебе отдаст. За нее платить не жалко. Пастьбу у нас отнял, собственное наше жниво не стал давать.
- Это есть озорство, похабное дело.
- Да, может, земля портится, -заметил я.
-Как же портится, когда он сдавал ее под овцы за четвертак десятину, а мы ему предлагали пять рублей, за сотельник четыре десятины, но он не дал. А почему? Мы будем спрашивать у него. Другие отчасти не вытерпели, спросили домашним средством. Но кто же виноват? Они сами из тихих сделали буйных, своими руками зажгли дым аграрный.
- Теперь на этом пожаре он сам обжегся. Пустота у него.
Сеять боится, скот продан, а часть сгорела. Все бросил и даже во дворце казаки, а сам живет в стороне на Плаксином хуторе. Теперь и низы стал сдавать в аренду.
- А что вы платите?
Кирносов усмехнулся, -Какие расплаты в военное время?
Третий год никто не платит.
-Все ж таки жить отчасти легче. В августе я был в Камышине, в книжном складе сыну помогал, он складом заведывал. А старуха дома. Написал ей, - «продай корову. Трудно будет зимовать». А она нишет: « Не продам. Лысенка такая гладкая стала, сроду такая не бывала». Теперь степь вольная.. А то пахать едешь и корм с собой вези. Как сей год будет, я не знаю. Нам без шереметевской земли дышать невозможно. У него луга, леса, у нас сыпучие холмы. Распашешь, посеешь хоть подсолнухов, ветром, песком подрежет, как ножами. Мы ее называем маркитетына, яма, да бугор, ее и туча облетает, не поливает, зацепиться не за что. Дождь бьет, как горох отскакивает. То наша земля. А он свою захотел отнять.
-Быть может, у него было культурное хозяйство7
-Какая культура?-презрительно возразил Кирносов.-
Мы тоже видали культуру. Вот был тамбовский богатый купец Попов, у него была культура. Плуги разные, смотря по земле. И когда бурьяны пашет, два лемеха идут в одну борозду, верхний лемех снимает сор, зелень, корешки обрывает, а нижний берет глубоко, вершков на пять, то пласт разсыпается, как мука. Это культура, это я понимаю. У нас ведь не унаваживают, глубокий чернозем. Вся причина в пахоте.
 ---
Ищу сведения о Бусыгиных из с.Широкое; Пащенко, Шпаковых, Ялынычевых, Борисовских , Кубраковых из Баланды, Кирносовых из М.Екатериновки, Баланды Саратовской области."
" В каждом роду должен быть свой " летописец". |
