РОССИЯ матушка - Держава Великая

РУСЬКАЯ ДЕВУШКА АННА ЯРОСЛАВОВНА - королева Франции.
Она осуществила революцию в чужой для себя стране.
Именно она научила французский двор читать и писать ещё в XI веке.
Это она познакомила французов с баней и заставила во время приёма пищи пользоваться столовыми приборами.
Анна вела переписку с Папой Римским.
Подданные чужой для неё Франции боготворили Анну и называли её Рыжей Агнессой.

Анна Ярославна подписывалась так: «Анна Ръина». Некоторые переводят это от французского «roi» «королева Анна», что неправильно. Слово «Ръина» надо переводить с русского «Ра», что означает «Русская», что одно и то же.

Анна Ярославна родилась около 1024 года. В это время вся Русь была грамотной. Вспомним хотя бы берестяные грамоты этого года, которых найдено множество.
Анна – младшая из трёх дочерей киевского князя Ярослава Мудрого, супруга французского короля Генриха I и королева Франции.
Анна выросла при княжьем дворе в Киеве и получила хорошее образование. 19 мая 1051 она вышла замуж за овдовевшего Генриха I, от которого у неё впоследствии родились дети.

Итак, очень интересное письмо Анны Ярославны.
«Здравствуй, разлюбезный мой тятенька! Пишет тебе, князю всея Руси, верная дочь твоя Анна Ярославна (Рюрикович), а ныне французская королева. И куды ж ты меня, грешную, заслал? В дырищу вонючую, во Францию, в Париж-городок, будь он неладен!

Ты говорил: французы — умный народ, а они даже печки не знают. Как начнется зима, так давай камин топить. От него копоть на весь дворец, дым на весь зал, а тепла нет ни капельки. Только русскими бобрами да соболями здесь и спасаюсь. Вызвала однажды ихних каменщиков, стала объяснять, что такое печка. Чертила, чертила им чертежи — неймут науку, и все тут. «Мадам, — говорят, — это невозможно». Я отвечаю: «Не поленитесь, поезжайте на Русь, у нас в каждой деревянной избе печка есть, не то что в каменных палатах». А они мне: «Мадам, мы не верим. Чтобы в доме была каморка с огнем, и пожара не было? О, нон-нон!» Я им поклялась. Они говорят: «Вы, рюссы, — варвары, скифы, азиаты, это у вас колдовство такое. Смотрите, мадам, никому, кроме нас, не говорите, а то нас с вами на костре сожгут!»
А едят они, тятенька, знаешь что? Ты не поверишь — лягушек! У нас даже простой народ такое в рот взять постыдится, а у них герцоги с герцогинями едят, да при этом нахваливают. А еще едят котлеты. Возьмут кусок мяса, отлупят его молотком, зажарят и съедят.

У них ложки византийские еще в новость, а вилок венецейских они и не видывали. Я своему супругу королю Генриху однажды взяла да приготовила курник. Он прямо руки облизал. «Анкор! — кричит. — Еще!» Я ему приготовила еще. Он снова как закричит: «Анкор!» Я ему: «Желудок заболит!» Он: «Кес-кё-сэ? — Что это такое?» Я ему растолковала по Клавдию Галену. Он говорит: «Ты чернокнижница! Смотри, никому не скажи, а то папа римский нас на костре сжечь велит».

В другой раз я Генриху говорю: «Давай научу твоих шутов «Александрию» ставить». Он: «А что это такое?» Я говорю: «История войн Александра Македонского». — «А кто он такой?» Ну, я ему объяснила по Антисфену Младшему. Он мне: «О, нон-нон! Это невероятно! Один человек столько стран завоевать не может!» Тогда я ему книжку показала. Он поморщился брезгливо и говорит: «Я не священник, чтобы столько читать! У нас в Европе ни один король читать не умеет. Смотри, кому не покажи, а то мои герцоги с графами быстро тебя кинжалами заколют!» Вот такая жизнь тут, тятенька.

А еще приезжали к нам сарацины. Никто, кроме меня, сарацинской молвою не говорит, пришлось королеве переводчицей стать, ажно герцоги с графами зубами скрипели. Да этого-то я не боюсь, мои варяги всегда со мной. Иное страшно. Эти сарацины изобрели алькугль (араб. — спирт), он покрепче даже нашей браги и медовухи, не то что польской вод.
Вот за этим тебе, тятенька, и пишу, чтобы этого алькугля на Русь даже и одного бочонка не пришло. Ни Боженьки! А то погибель будет русскому человеку. За сим кланяюсь тебе прощавательно, будучи верная дочь твоя Анна Ярославна (Рюрикович), а по мужу Anna Regina Francorum».

Да, вот такие письма писала русская королева домой, в Россию. И надо было потом "кому-то" довести Россию до такого уровня, когда пришлось завозить французов для того, чтобы уже они образовывали российскую знать.
Да уж...

А. Дутов

Ничего не имею против заголовка Темы, но....


Дутов написал:

[q]

Итак, очень интересное письмо Анны Ярославны.

[/q]

Дутов написал:

[q]

Да, вот такие письма писала русская королева домой, в Россию.

[/q]

Очередная псевдо-историческая сказка, сиречь фейк.

Письмо Анны к отцу, написанное по прибытии в Париж, которое часто цитируют современные русские авторы («В какую варварскую страну ты меня послал; здесь жилища мрачны, церкви безобразны и нравы ужасны»), взято из книги популярного беллетриста Мориса Дрюона «Париж от Цезаря до Людовика Святого» и, скорее всего, является литературным вымыслом

Тем более, что Морис Дрюон, вовсе не Дрюон. Он, конечно, хорошо знал хронологию французской истории и ее персонажей. Но и фантазировал много = Дюма-отец 29-ого века.

Его прадед — купец первой гильдии Антон Осипович Леск, родом из Вильно — был одним из учредителей «Общества пособия бедным евреям города Оренбурга». Дед Дрюона — врач Самуил (Шмуль) Кессель — переселился к семье жены (Раисы Антоновны Леск) в Оренбург из Шавли Ковенской губернии после кратковременного пребывания с женой в еврейской земледельческой колонии Клара, организованной Фондом барона Мориса де Гирша в Аргентине. Бабушка писателя, Раиса Антоновна Леск, родилась в Мемеле, где её отец до переезда в Оренбург был редактором местной еврейской газеты. Самуил Кессель и Раиса Леск познакомились в студенческие годы в Монпелье, где изучали медицину; поженились в 1895 году в Оренбурге перед переездом в Аргентину.

Отец будущего писателя, актёр Лазарь Самуилович Кессель (20 мая 1899—1920), покинул Россию вместе с родителями и братом в 1908 году и осел в Ницце, где играл под актёрским псевдонимом Сибер, но покончил с собой в возрасте 21 года, оставив двухлетнего Мориса сиротой. Мать впоследствии вышла замуж за Рене Дрюона и приняла его фамилию. Большое влияние на юного Мориса оказал его дядя, брат Лазаря Жозеф (Иосиф) Кессель (1898—1979), писатель, журналист и герой Французского Сопротивления.