Зых и зыхчане - Генеалогический форум ВГД. Тема №30373

Зых и зыхчане

Гюльахмедова-Мартынова Гульджахан Шуаулла гызы

Гюльджахан ханум Гюльахмедова родилась в Баку 23 июня 1925 года, умерла 20 января 2018 года.

В проекте «Зых и зыхчане» о Гюле-ханум есть публикация на с. 1.
https://forum.vgd.ru/585/30373/0.htm?a=stdforum_view&o=

ДОПОЛНЕНИЕ

Первая женщина режиссер в Азербайджане. Народная артистка Азербайджана, лауреат Государственной премии Азербайджана(1972), профессор Музыкальной Академии.

«… она поставила 60 спектаклей, включая гипнотические "104 страницы про любовь", сняла уникальную телевизионную версию "Ты всегда со мной" Ильяса Эфендиева, устроила 400 аншлагов Эльдару Рязанову. Воздвигла памятник Пушкину в "Шагах командора", получив свою "законную" Государственную премию от республики. И уже в новом тысячелетии выпустила на оперные сцены Баку, Милана, Рима, Москвы, Вены, Барселоны, Токио плеяду звездных учеников».

file.php?fid=124144&key=209430086

Публикации

Гюльахмедова-Мартынова, Гюльджахан. Друзей моих прекрасные черты появятся и растворятся снова… // Галерея Бахрама Багирзаде [Электронный ресурс]. – 2012. – 23 января. - Режим доступа: http://www.1news.az/authors/122/20120123045000941.html#page1 . – Дата доступа: 3.05.2013.
Гюльджахан Гюльахмедова: «Помню Парапет, где бродила безумная жена Тагиева… а люди прятали от нее глаза…»

ДРУЗЕЙ МОИХ ПРЕКРАСНЫЕ ЧЕРТЫ ПОЯВЯТСЯ И РАСТВОРЯТСЯ СНОВА…

Воспоминания, воспоминания… Они как сны наплывают неожиданно, и вот уже какие-то обрывки, эпизоды, как в старом черно-белом кино, проходят перед тобой с такой достоверностью, что снова, как тогда, много лет назад, ты проживаешь заново те тяжелые, и такие счастливые дни, когда близкие были с тобой, когда все еще были живы. А теперь они приходят не спросясь в твои сны и воспоминания. Ты не хочешь впускать их, потому что очень больно встречаться и расставаться вновь. Обретать и терять. В моих воспоминаниях нет никакой последовательности. Так, черные и белые полосы моей жизни. Черных больше…
Каким я помню мой Баку, мой старый, добрый, ласковый, иногда хмурый и ветреный, суровый Баку? В цветах распускающейся белой акации, цветы которой, почему-то ели мальчишки. В островках зеленых оазисов – Губернаторский сад, Бульвар, парк Роте-Фане, Парапет… по которому бродила безумная жена Тагиева… а люди прятали от нее глаза… Парк Кирова, в который меня привел вернувшийся из ссылки отец. Мы присели на какой-то камень. «Ты знаешь, – сказал он, – здесь было кладбище… Здесь лежат останки наших предков… Давай встанем и поклонимся им». Мы так и сделали – встали и поклонились… И с тех пор с этим местом у меня связано какое-то щемящее чувство… Помню булыжные мостовые, цокот копыт – это фаэтоны, на которых летом мы добирались на дачу в Бузовны. Это трамваи №2, №9, №11, карабкающиеся по Буйнакской улице мимо бань на Советскую. Это престижный №3, который ходил от Баксовета мимо Бульвара к вокзалу, и №4, который шел от вокзала к Электротоку, и оттуда уже только один вагончик под №6 шел на Ленинскую фабрику. Он полз так лениво, что мы, дети, выходили собирать жалкие полевые цветочки и снова залезали в тот же самый вагон. Это серенькие особнячки, построенные еще Тагиевым для работников фабрики. Это звуки тара, под которые чей-то мужской голос выводил: «Меним тоюгум сарыдыр»…

Балконы, бакинские балконы – это вообще отдельная тема… Раньше балконы жили какой-то своей, особой жизнью. С балконов звучала музыка, разноязычная речь, смех детей, возгласы мужчин, играющих в нарды – «шеш-беш», «шеш-гоша»… Было ясно – в этом доме живут, живут люди разных национальностей и профессий, со своими радостями и горестями… А сегодня… сегодня балконы пусты, это мертвые балконы. И не понятно, живут ли в этом доме люди?.. У бакинской осени свой особый запах. Это запах пахнущих дымом баклажанов и пьянящий аромат инжирного варенья – бакинцы делают запасы на зиму… Сегодня круглый год баклажаны продаются на каждом углу, а инжирное варенье покупают в магазинах… А как раньше ждали Новруз байрам! Заранее к нему готовились, собирались родственники, соседи и пекли сладости. В каждом доме пахло пахлавой, бакинской пахлавой! Такую не готовили нигде и никогда… Со мной в институте учился Исмет Сафаралиев, который рос без отца. Жили они очень трудно, но на Байрам он всегда приглашал нас к себе домой, и стол ломился от сладостей, потому что его мама целый год экономила, откладывая на этот праздник по копеечке. А сейчас… Сейчас пахлаву можно купить в любом магазине круглый год. Это хорошо? Да, конечно!.. Если бы не было так грустно…

Мой Баку – это моя родная Колодезная улица, это два тополя у ворот, это многонациональный двор. Я помню всех по именам – на втором этаже жила большая семья бывшего хозяина дома, Садыха, и пятеро его сыновей – Орхан, Серхан, Терхан, Эльхан и почему-то Агами. Внизу, посреди двора, за самоваром сидела Степанида Степановна, и пила чай с вишневым вареньем и бубликами. Она была вдовой священника красивейшего собора, который разрушили в страшные времена… Это там, где сейчас находится музыкальная школа имени Бюль-Бюля… Собор взрывали… Он не поддавался… Его взрывали снова и снова, а вокруг плакали русские… евреи… азербайджанцы… Мой двор… На первом этаже жил со своим младшим сыном, Ага-Гасымом, мой дед – Кярбалаи Кязым, а в смежной квартире мама, тетя, я и мой братишка. Через двор, как паруса под ветром, полоскалось на веревках белье, и с раннего утра раздавались возгласы торговца Мамеда: «Вишни, вишни, сумпатишни, ароматишни, загранишни, для чайни, для варенья, для все».

А когда он замолкал, до нас долетала таинственная… непонятная… но такая прекрасная музыка – это на втором этаже на виолончели играл Леопольд Ростропович. А чуть позже семья Ростроповичей в полном составе – папа, мама, Вероника и Славик, все в белых пикейных панамках, выходили на прогулку… На улице Колодезной угол Почтовой и Физули все друг друга знали. Дружили, ссорились, мирились и снова ссорились, а в трудную минуту бросались на помощь и делились последним куском хлеба… Корней своей семьи я не знаю. Самым старшим в нашей семье был дед, который переехал в Баку из Шемахи после землетрясения. Пока хватало средств, он кормил обедом всех нуждающихся земляков. А потом пришло горе… Дед с бабушкой одного за другим теряли своих сыновей – Гасан, окончил Петербургскую академию, врач, погиб в Сабирабаде, спасая людей во время холеры… Отец мой, Шуаулла был в ссылке на Соловках (какое нежное имя у этого страшного места)… Инаят, расстрелян в 1937 году… Остался последний – опора и надежда – Ага-Гасым. Дед страшно тосковал – он был очень деятельным человеком и не находил себе места без дела. И вот, в один прекрасный день, по секрету от своего сына, который тогда уже был начальником мореходного училища, дед смастерил себе лоток, уложил на него папиросы, ириски, пряники и уселся у парадного входа. Прохожие говорили: «Салам алейкум, Кярбалаи Кязым». Он отвечал на приветствие и предлагал свой товар. А они выворачивали карманы, показывая, что у них нет денег. «Не олар, – говорил дед, – гонагым ол», и раздавал папиросы взрослым, а детям сладости… К вечеру его лоток был пуст, пусты были и карманы… А дед усталый и довольный заходил домой… Он был при деле! Это продолжалось до тех пор, пока его не «застукал» сын Гасым. Состоялся серьезный разговор, и «бизнес» на этом закончился…

Я вспоминаю мою 132-ю школу напротив Баксовета, с балкона которого принимались парады и демонстрации трудящихся. Нам, школьникам, выдавали парусиновую обувь, брюки и юбки, и после демонстрации мы все лето в этом ходили. Мы были нарядны и красивы… Мы были счастливы! Всех педагогов я помню по именам. Они были строгие, но справедливые и… неподкупные. Впрочем, в те времена в моем Баку об этом не могло быть и речи… В те времена в нашем городе ЧП было редкостью, да и слова такого тогда не было. И вдруг, на нашу школу стали совершаться набеги – это была шайка мальчишек-хулиганов с Советской улицы. Они появлялись неожиданно, лупили наших мальчишек, пугали девочек, наводя на всех ужас. Во главе этой группы был парень в коротких сапогах гармошкой, и за это мы прозвали его «Сапожки». «Сапожки!»… И все бросались врассыпную. Среди педагогов и родителей началась паника – девочек стали провожать и встречать из школы… Не помню, когда это кончилось, знаю точно – «жертв» не было… Через много лет я ехала на репетицию в троллейбусе, и вдруг мне стало тревожно – я почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернулась и обмерла – ко мне приближался мужчина. «Здравствуйте, Гюля». У меня мурашки побежали по коже. «Вы узнали меня?» Конечно, я узнала его. «Вы «Сапожки»… Вы наводили ужас на всю школу». «Напрасно. Мы не хотели вам ничего плохого, просто все ваши девочки очень нравились нам – и вы, и Соня, и Ляля. (Господи! Он помнил нас всех по именам!) Мы завидовали вашим мальчишкам, которые запросто общались с вами». Мы помолчали… Потом я спросила, как сложилась его дальнейшая судьба. Он рассказал, что воевал в итальянском сопротивлении, получил звание Героя… У него дети… Я пошутила: «А как ваши отчаянные друзья с Советской?» Он помолчал… «Они остались там… На войне…». Мы попрощались, и больше я никогда его не встречала. Вот такие были в моем Баку «хулиганы с Советской улицы»… Ну а дальше мои воспоминания возвращают меня назад, в 37-й, в страшные времена, когда в одну ночь опустела Колодезная улица – забрали самых лучших, талантливых, молодых. Отчима забрали с ними, и снова мы остались с клеймом «семья врага народа». И очереди, очереди с номерками на ладошках, чтобы передать родным махорку и сухари. И отчаяние, когда нам отвечали – «ваш выбыл». Мы, дети, уже знали, что это значит! И это тоже мой Баку – многострадальный Баку… Тяжкие времена… Но бакинцы работали, учились, влюблялись, женились, грустили и смеялись.

На углу Колодезной и Физули был продуктовый магазин Юсифа, а рядом с ним стояла будка сторожа. Он вылезал из нее только чтобы разогнать мальчишек, которые гоняли мяч, мешая ему спать… Как-то утром пришедший на работу Юсиф поднял шум – ни будки, ни сторожа на месте не оказалось. Начались поиски. Его нашли… на соседней Водовозной улице, куда ночью, вместе с будкой его перетащили мальчишки. Он проснулся и решил, что сошел с ума: «Джамаат, хардаям? – и, почему-то по-русски, – Караул!»… А около него уже собралась вся улица… И его нашли, и перенесли прямо с будкой на прежнее место…. На угол Колодезной и Физули, рядом с магазином Юсифа….. Ну а мальчишки… мальчишки ушли на войну… К войне мы, подростки, отнеслись сначала не очень серьезно. 23 июня день моего рождения, а 22 началась война. Ко мне прибежала моя любимая подружка Анечка Зейналова и взволнованно сказала: «Что делать? Моя мама испекла для тебя пирог с повидлом, а теперь, пока война кончится, он же зачерствеет! Война же может продлиться целых три дня!» Глупые девчонки! Если бы мы знали, если бы мы знали… что война – это надолго. Это мучительные годы, это голод и потери, это похоронки… Женщины, получившие похоронки бежали в Крепость к Эт-ага. Он встречал их спокойно и говорил, что это – ошибка, что сын или муж живы и вернутся, только очень нескоро… Только надо верить и ждать… И беречь детей. Он говорил это всем до одной, будто перекладывая их боль на свои слабые плечи… Я помню затемнение и мой Баку, залитый лунным светом, прекрасный и суровый, с заклеенными крест-накрест окнами. Опустевшие улицы и дежурившие у ворот и на крышах женщины, женщины которые днем работали на военных заводах и в госпиталях, и дети, которые с нетерпением ждали утра, чтобы побежать в очередь за хлебом по карточкам – 200 грамм на каждого члена семьи. Если повезет, по дороге домой можно съесть маленький довесочек… Дома делили эти граммы на завтрак, обед и ужин. Мы, дети, съедали все за один раз. А перед сном случалось чудо – у нас появлялся еще один маленький кусочек – это тетя отдавала нам свою порцию. Мы все понимали, но делали вид, что не замечаем этого… В Баку в разгар войны открыли вечернюю школу для работающей молодежи, директором в ней был безногий Аркадий Моисеевич Фаерштейн – замечательный педагог, который жил там же, при школе. Вечером мы учились, а днем работали и помогали ухаживать за ранеными. По странному совпадению, один из военных госпиталей, в котором военным врачом служила моя мама, находился в консерватории, где я сейчас работаю. Мест в палатах не хватало, и раненые лежали на раскладушках, прямо на сцене… под органом – тяжело раненые обожженные мальчики… Мы, как могли, помогали им, и они благодарно улыбались нам одними глазами, а когда мы уходили, спрашивали нас еле слышно: «Завтра придете?» А завтра… Завтра многих из них уже не было… Сейчас они лежат рядами на малоухоженном бакинском кладбище, и посещают их… 9 мая…иногда… Это тоже мой Баку, военный Баку, со слезами на глазах.
Шла война, на бульваре на узлах и чемоданах в ожидании парома расположился цвет московской и ленинградской интеллигенции. Среди эвакуированных – музыканты, педагоги, профессора консерваторий… Война в разгаре… А Узеир Гаджибеков уговаривал их остаться в Баку… Он обещал обеспечить всех работой в консерватории и квартирами. Он обещал и сделал это!.. Гениальный человек!.. Он в разгар войны уже думал о музыкальном будущем Азербайджана!
P.S.: Они остались в Баку, в консерватории. Навсегда!.. В 1946 году в Баку открылся Азербайджанский государственный театральный институт – русский и азербайджанский секторы с факультетами актерским, театроведческим и режиссерским. Несколько маленьких аудиторий, маленький зал и библиотека. А преподаватели – талантливейшие режиссеры, актеры, театроведы – Тахмасиб, М. Мамедов, Туганов, Дж. Джафаров, Адиль Искендеров, Мудров, Фридолин, Алисолтанлы, Мусаев. Первый выпуск этого института, среди которых были и вернувшиеся с фронта Гусейн Аббасов и Исхак Ибрагимов и другие, пополнил профессиональными кадрами театры, телевидение, кино. Имена выпускников еще много лет украшали афиши и обложки книг нашего города…

Декады в Москве, гастроли, гастроли по районам Азербайджана, в больших театральных городах Закавказья, Украины, Белоруссии, Молдавии, Дагестана, Ингушетии, Прибалтики и далекой целины… И каждый раз после спектакля нас просили – расскажите о Бейбутове… Магомаеве… Расскажите о Гейдаре Алиеве… Какой он? И мы рассказывали… Мы понимали, что эти три имени были символом, визитной карточкой нашей республики, и гордились этим… Баку, Баку… с его театрами. Я помню «Отелло» с Алескером Алекперовым, когда у входа в театр дежурила скорая помощь – он так играл, что в любую минуту могло отказать сердце. Это оперный театр, балет которого с восторгом принимали в Париже, это оперы «Шах Исмаил» и «Кероглы» с Бюль-Бюлем и Буниатзаде. Это ТЮЗ, на спектакли которого ходили не только дети, но и взрослые. Это театр оперетты с профессиональными дирижерами и режиссерами. Это филармония с блестящим Ниязи. Это гастроли великих дирижеров, концерты пианистов и скрипачей. Это джаз Рознера и наш Азгосджаз. Это наша гордость – талантливый ансамбль «Гая», известный всему Союзу…
Мой дорогой театр – Бакинский русский драматический театр имени С.Вургуна. Я пришла туда прямо со студенческой скамьи, в театр с его традициями и высочайшими профессионалами, там еще берегли, уважали стариков и выдвигали талантливую молодежь. Я благодарна мастерам, режиссерам и актерам, которые приняли меня под свое крыло. Они не сюсюкали со мной, они были строги, иногда суровы. Они учили меня, тыча носом в мои ошибки, но они открывали секреты своего мастерства… Мой театр – моя школа. Я училась у гримеров, костюмеров, рабочих сцены, электриков, которые служили в театре целыми династиями. Кстати, первые цветы на сцене я получила от МОП – младшего обслуживающего персонала. В театре я обрела единомышленников, я обрела друзей… Ну и недругов, конечно. Они не приняли меня демонстративно, не ходили на мои репетиции… Их можно было понять – что им могла дать девочка-режиссер? Я понимала, что просто обязана переломить ситуацию, завоевать их. Они должны были понять, что я знаю и могу то, чего не знают и не могут они, что я могу поделиться с ними тем, что знаю… Это далось мне не скоро и с большим трудом. Но, слава Богу, я добилась этого. Пришло время, и они делали все, чтобы быть занятыми в моих спектаклях… Я вспоминаю приезд на гастроли в Баку Евгения Леонова. Он был у меня в гостях, и перед отъездом я повела его на Тезе базар, тогда это еще был настоящий шумный, восточный базар. Леонов присел около закутанной в платок старой женщины, которая разложила свой товар на земле, и стал выбирать гранаты. Вдруг она закричала и стала наполнять гранатами его сумку. Сбежались соседи, а Леонов растерялся: «Что она делает, что говорит?» У себя в районе она видела вас по телевизору, она узнала вас и отдает гранаты даром… в подарок – перевели ему. Он поднялся на ноги, поцеловал ее темную сморщенную руку и сказал: «Если эта женщина узнала меня, значит я недаром жил». Клянусь, я видела слезы на его глазах…
Мой Театр! Я благодарю Бога за то, что он подарил мне театр… Я благодарю Бога за то, что он дал мне силы вовремя уйти оттуда, и, несмотря на уговоры, не вернуться! Я ушла и больше никогда не возвращалась. Ведь там уже не было моих замечательных учителей, моих коллег, моих актеров. Они ушли… С ними ушел профессиональный театр… ушел зритель – умный, требовательный, преданный… Зритель, без которого нет театра. Я благодарю Бога за то, что он дал мне новое дело и моих учеников – жадных, пытливых, талантливых, которым я могу отдавать все, чему научила меня жизнь… Такая сложная и такая прекрасная… С грустью прощаюсь со своими воспоминаниями… Должна признаться: умом я понимаю – Баку стал прекраснее, современнее, величественнее. А бакинцы… Бакинцы, несмотря на то, что им пришлось пережить, остались добрыми, немного наивными. Они любят детей и оберегают стариков. На улице они бросаются на помощь, чтобы перевести через дорогу, а на «спасибо» отвечают: «Вам спасибо». За что?! Наверное, за то, что вы оперлись о его руку, что доверились ему. Гости Баку буквально потрясены красотой нашего города и бакинцами, и я горжусь этим… Но в сердце моем остается и живет мой старый, добрый Баку, город моих предков…

Гюльахмедова, Г. "Мой старый, мой ласковый город" / Н. Исмайлова // Наш Баку: История Баку и бакинцев. – Режим доступа: http://www.ourbaku.com/ . – Дата доступа: 3.05.2013.

Из интервью, данного первой женщиной - театральным режиссером Азербайджана Гюльахмедовой Гюлей-ханум журналистке Н. Исмайловой. Статья была опубликована в честь 85-летия знаменитого режиссера Театра Русской драмы 24 июля 2010 г.
Вы прожили в Баку 85 лет. Что значит для вас понятие - "мой Баку"?
- (задумалась) Баку - прекрасный, современный город... Но в сердце моем живет мой старый, мой добрый, мой ласковый Баку.
Город в цветах распустившейся белой акации, которую почему-то ели наши мальчишки.
Островки зеленых оазисов. Губернаторский сад. Бульвар. Парк Роте Фане. Парапет. Бульвар. Парк Роте Фане. Парапет.
Булыжные мостовые. Цокот копыт - это фаэтоны, которые отвозили нас в Бузовны.Бульвар. Парк Роте Фане. Парапет. Булыжные мостовые. Цокот копыт - это фаэтоны, которые отвозили нас в Бузовны.
Я помню старые названия улиц: Николаевская, Водовозная, Почтовая, Кладбищенская...
Я помню улочки с таинственными двориками и скамейками у ворот. Балконы, где мы пили чай, слушали музыку и последние известия, раскланиваясь со знакомыми прохожими.
Помню, как выходили на прогулку наши соседи Ростроповичи - папа, мама и Слава - все в белых панамках...
- Вы родились на Колодезной?
- Да, моя родная улица: два тополя у ворот, веселый двор, где с раннего утра сливались воедино крики торговцев и звуки гамм музицирующих Ростроповичей.
- В какой школе вы учились?
- В 132-й, она находилась напротив Баксовета. С балкона архитектурного шедевра Гославского коммунистические вожди принимали праздничные парады. Нам, школьникам, в эти дни выдавалась парусиновая обувь, модные юбочки, и мы щеголяли в них на демонстрациях.
- Вы учились во времена раздельного обучения?
- Да, девочки учились отдельно от мальчиков. Они были для нас существами с другой планеты, мы даже побаивались их пристального внимания, шуток, жестких розыгрышей.
- Розыгрыши? Расскажите...
- На углу улиц Колодезной и Физули был маленький магазинчик, который сторожил угрюмый старик в бараньем тулупе. Обычно мальчишки играли рядом в футбол, а он гонял их палкой, чтобы не шумели. И вот как-то ночью ребята перенесли фанерную будку, в которой он спал, двумя улицами ниже.
Старик проснулся в ужасе:
"Джамаат?! Где магазин? Где я?! Караул! - кричал он почему-то на русском языке. - Хулиганы!"
А три года спустя эти "хулиганы" добровольцами ушли на фронт. И почти никто из них не вернулся.
Старик плакал, когда приходили похоронки. "Старый я дурак! Не дал ребятам наиграться..."
- Каким был Баку в военные годы?
- Суровый город: светомаскировки на окнах, освещение только лунное, дежурные у ворот и на крышах домов...
Эшелоны с ранеными, их везли со всех фронтов. Больниц не хватало, их размещали в школах, институтах.
Мама - врач, работала в эвакогоспитале, который развернули в консерватории. Помню, раненые лежали всюду: в аудиториях, коридорах, актовом зале, прямо на сцене, перед органом...
Я работала санитаркой, тогда впервые увидела, как умирают молодые люди.
(после паузы) Война - мучительные годы. Голод, нужда, потери, бесконечные похоронки и плачущие женщины в нашем дворе.
Они бежали в Ичери шехер к Атаге (знаменитый ясновидец и прорицатель - Ага Сеид Али Мир Мовсумов - Н.И.).
Там было много женщин с таким же горем.
Это был удивительный человек.
Он встречал их приветливо, вертел в руках похоронки, гладил строчки, залитые слезами, потом говорил: это ошибка, твой сын, муж или отец живой, он вернется. Только надо ждать. И беречь семью. Это сейчас самое важное.
Он говорил это каждой, кто к нему приходил, словно перекладывая их тяжелую боль на свои слабые плечи. Ему верили. И ждали. Атага многим помог пережить горе. Мир его праху.

Продолжение следует.

Гюльахмедова-Мартынова Гульджахан Шуаулла гызы

В проекте «Зых и зыхчане» о Гюле-ханум есть публикация на с. 1. https://forum.vgd.ru/585/30373/0.htm?a=stdforum_view&o=

Публикации

ПРОДОЛЖЕНИЕ 1

Гюльахмедова-Мартынова, Г.С. С благодарностью и восхищением Эльмире Аббасовой посвящается // Каспий. - 2008. - 15 ноября. - С. 15. http://www.anl.az/down/medeniy...br_729.htm
С Эльмирой Аббасовой связаны самые высокие творческие достижения в сфере музыкальной исследовательской мысли в Азербайджане. Крупный ученый, исследователь, критик, публицист, лектор-просветитель, ведущий специалист-музыковед Азербайджана, в течение 14 лет она являлась ректором Азербайджанской государственной консерватории имени Узеира Гаджибейли.
В 1982 году я покинула стены своего родного театра, в котором проработала 30 лет. Я уходила навсегда, как уходят из родного дома; я прощалась с делом всей своей жизни.
Буквально в тот же день мне позвонил директор Оперной студии Акиф Меликов и попросил зайти к ректору консерватории Эльмире ханум Аббасовой.
Я понимала, что мне предложат работу и приглашают на переговоры. Но я всегда боялась руководящих женщин и, естественно, очень волновалась.
Пошла из вежливости, заранее зная, что откажусь от любого предложения. Я входила в кабинет, ничего не зная о его хозяйке. В огромном кабинете не сразу разглядела ее. Из-за большого стола мне навстречу с протянутой рукой вышла невысокого роста изящная, как статуэтка, женщина – гладко причесанная, с туго затянутым узлом волос на затылке. Тонкие черты лица, внимательный с прищуром взгляд.
– Какая необыкновенная женщина, – подумала я.
Она, крепко, по-мужски, пожав мне руку, властно усадила рядом. Молча, с откровенным любопытством разглядывала меня… Потом мы долго разговаривали на разные темы…
Это был вовсе не экзамен, эта была беседа двух женщин.
Неожиданно для себя я рассказала ей, едва знакомому мне человеку, что не мыслю жизни без своего театра, где я была загружена работой, где была нужна, где меня ждали.
Она улыбнулась одними глазами: «Театра вашего мы вам не заменим, но работой загрузим, за это не волнуйтесь» и, обращаясь к Акифу Меликову, спросила:
– Правда, Акиф? – а затем, шутя, добавила:
– Я еще из вас профессора сделаю.
Разумеется, все эти обещания в тот момент ничуть меня не интересовали. Я была убеждена, что потеряла все и никому, кроме Бога, не верила. Правда, где-то в глубине души я стала понимать, что с этим человеком, с этой властной женщиной мне будет интересно и спокойно работать.
Успокоиться! Вот что нужно было мне в эту минуту, и работать, работать!
И я сдалась! И позже никогда не жалела об этом.
Получая свою первую зарплату, я узнала, что мне причиталась ставка, равная лаборантской. Это уже потом мне рассказывали, как в ответ на упреки одного из работников консерватории, дескать, «неловко, все-таки, народная, лауреат», Эльмира ханум сказала: «Хочу, чтобы у нас она начала все сначала и, чтобы никто никогда не сказал, что она живет былыми заслугами».
Она обещала завалить меня работой и сдержала слово. Эльмира ханум буквально фонтанировала идеями, а когда открылась наша замечательная Оперная студия, вместе с нами решала, что ставить, обсуждала эскизы оформления, распределение ролей, и все это – с великолепным знанием предмета.
Ни один госэкзамен, ни один спектакль не обходились без личного участия Эльмиры Аббасовой. И как она успевала, эта хрупкая женщина? Быть одновременно председателем секции музыкальной критики Азербайджана, членом правления Союза композиторов СССР, секретарем Союза композиторов Азербайджана, членом правления Всесоюзного фонда культуры, руководителем музыкального отдела Института архитектуры и искусства Академии наук Азербайджана, членом экспертной комиссии ВАК. Вдобавок ко всему, ее блестящие выступления на международных симпозиумах и конгрессах, творческие разработки, результатами которых стали монографии «Узеир Гаджибейли», «Путь к творчеству Узеира Гаджибейли», «Рашид Бейбутов», «Гурбан Примов», «О новаторских принципах Г.Гараева» и другие.
Но консерватория для Эльмиры ханум была больше, чем что-либо другое. Она была в курсе всех ее дел – больших и малых. Люди шли к ней со своими проблемами, вопросами… Ей хотелось рассказать даже то, что не расскажешь близкому человеку. Она выслушивала (а слушать она умела удивительно) и, если была хоть малейшая возможность, всегда помогала.
Женщина! Ректор! Великолепный знаток своего дела, теоретик высшего класса, Эльмира ханум была скромна и справедлива. Были ли у нее любимчики? Да, были! Она откровенно выделяла талантливых людей, поощряла тружеников.
Путь ее не был усеян розами, ее ценили, любили, но были и завистники. Перед ней заискивали, ее предавали, а она никогда не жаловалась и занималась чужими бедами, забывая о своих. А их у нее было предостаточно – служебных и личных.
Эльмира ханум востребована и сегодня. Она – профессор кафедры истории музыки, воспитавшая свыше сорока высококвалифицированных специалистов музыковедения, готовит научные кадры для Азербайджана.
Она давно уже не ректор, но чего у нее не отнять, это ее знаний и огромной влюбленности в музыку, и еще – веру в людей, несмотря ни на что. Она полна новых идей и, несмотря на недуг, одержимо работает над их осуществлением.
Я часто мысленно говорю ей слова благодарности. Сейчас же выпал случай сказать об этом вслух: «Я бесконечно благодарна вам, Эльмира ханум! Вы вернули меня к творческой жизни, вернули веру в свои силы, помогли мне в борьбе с самой собой. Сейчас, когда я имею десятки своих учеников, состоявшихся и известных, талантливых и благодарных, я понимаю, как важно услышать, что тебя помнят и еще нуждаются в тебе».

Эфендиев, Ильяс Магомед оглы. Ты всегда со мной [Текст] : Драма в 3 актах / Ильяс Эфендиев ; Пер. с азерб. В. Богуславского, Г. Гюльахмедовой-Мартыновой, Т. Калякиной ; Отв. ред. В. Комиссарова. - Москва : ВУОАП, 1968. - 64 с.;

О ней

Гульджахан Шуаулла гызы Гюльахмедова-Мартынова : Персоналии // Азербайджанской государственной консерватории имени Узеира Гаджибекова, ныне Бакинской музыкальной Академии. – Режим доступа: http://musakademiya.musigi-dun...inova.html . - Дата доступа: 3.05.2013.
Гульджахан Шуаулла гызы Гюльахмедова-Мартынова родилась [23 июня ] в 1925 г. в г. Баку.
В течение 30 лет режиссёр-постановщик в Русском драматическом театре имени Самеда Вургуна – народная артистка Азербайджанской Республики, лауреат Государственной премии Азербайджана.
В настоящее время – профессор кафедры сольного пения и оперной подготовки Музыкальной Академии. Среди ее учеников – лауреаты и дипломаты многочисленных конкурсов, Народные и заслуженные артисты, солисты оперных театров страны и зарубежья (Германии, Турции, Египет, Боливия, Франция и т.д.). Ею поставлено более семидесяти драматургических спектаклей по произведениям Шекспира, Шиллера, Фр. Саган, Эфендиева, М. Ибрагимова; оперные спектакли Верди, Чайковского, Бизе, Моцарта, Римский-Корсакова.Гаджибекова, Амирова и др.

file.php?fid=124145&key=1535148915

С днем рождения, Гюля-ханум Гюльахмедова-Мартынова! // Baku pages : Клубы : Театральный разъезд. – Режим доступа:
http://www.baku.ru/frmpst-view...5#14680935 . – Дата доступа: 3.05.2013.
23 июня [2010] у ГЮЛЬАХМЕДОВОЙ-МАРТЫНОВОЙ ГЮЛИ-ХАНУМ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.
Уважаемая Гюля-ханум, дорогой наш Режиссер, подаривший нам наши любимые спектакли!
От имени Ваших зрителей разрешите поздравить Вас с днем рождения!
Творческих Вам успехов еще долгие-долгие годы! Здоровья и Радости!
Она первая женщина режиссёр в Азербайджане, талантливейший Мастер. Её спектакли памятны и сейчас. Они отличались яркой
режиссёрской выдумкой, силой характеров, потрясающим чувством юмора. Актёры театра мечтали работать с ней, в её спектаклях.
Народная артистка Республики лауреат Государственной премии, она продолжает работать. Сейчас она профессор консерватории, её выпускники известны во многих странах. Красивый Человек, красивейшая Женщина.
Курочкин, А.П. Апшеронский меридиан: Документальная повесть / А.П. Курочкин, В.Т. Татаренко; Под редакцией контр-адмирал В.Г. Калинина. – Баку: Азернешр, 1989. – 208 с.
http://www.kvvmku.ru/index.php?go=Page&id=16
Упоминание. С. 18.
Курсанты посещали театры города, да и к ним приезжали с шефскими концертами деятели культуры и искусства Азербайджана — Бюль-Бюль Мамедов, Т. Бадирова, В. Шамкорян, Г. Гюль-Ахмедова-Мартынова и другие.
ГЮЛЬАХМЕДОВА-МАРТЫНОВА // Личные архивные фонды в государственных хранилищах СССР. – Режим доступа: http://www.rusarchives.ru/guide/lf_ussr/gro_gjut.shtml . - Дата доступа: 3.05.2013.
Гюльджахан Шуаулла кызы (р. 1925), режиссер Азерб. рус. драм. театра. ЦГАЛИ АзССР, ф. 186, 22 д., 1950-1966.
Анар. След. – М.: Издательство «Известия», 1989. http://azeribooks.narod.ru/proza/anar/sled.htm
Анар (Анар Расул оглу Рзаев) — азербайджанский писатель, режиссёр и сценарист, Народный писатель Азербайджана.
Вторая наша совместная работа, к счастью, осуществилась. Это был спектакль русского драматического театра имени С. Вургуна по пьесе «Лето в городе». Когда режиссер-постановщик Гюля ханум Гюльахмедова-Мартынова сказала, что хочет пригласить в качестве композитора В. Мустафазаде, я этому несказанно обрадовался. Вагиф написал к спектаклю действительно замечательную музыку - в ней есть аромат Баку и зной летнего города, напряженность и драматизм, и какая-то смутная, нежная грусть. Во время репетиций меня не было в Баку, и позже Гюля ханум рассказала мне удивительную историю. Арендовав студию на улице Фиолетова, всю ночь записывали музыку - ее, естественно, от начала до конца исполнял сам Вагиф. Записывали в мучительных поисках лучшего варианта, с удачами и промашками, с находками и накладками, по нескольку дублей. Наконец записали, смонтировали из разных наиболее удачных кусков, и готовые бобины забрали в театр. Поблагодарив друг друга, усталые и удовлетворенные разошлись. Через несколько дней, прямо перед прогоном бобины неожиданно исчезли.
Был ли здесь злой умысел или элементарная случайность, определить трудно. Но режиссер впала в отчаяние. Когда она сообщила об этой «катастрофе» Вагифу, тот лишь спокойно улыбнулся: «Что ж, запишем еще раз».
Миркин, Р. Сквозь ностальгическое эхо // Вышка. – 2001. – 14 декабря. - №46. http://vyshka.azeurotel.com/arxiv/2001/46/8.htm
Каким-то чудом сохранилась у меня программка, датированная театральным сезоном 1978/79 гг., когда режиссер Г. Гюльахмедова-Мартынова поставила в Русском драмтеатре спектакль по пьесе Робера Тома «Восемь любящих женщин».
Тумаркина Дина Иосифовна - актриса (РДТ) // Baku pages : Клубы : Театральный разъезд. – Режим доступа: http://www.bakupages.com/enc-s...mp;lang=ru . – Дата доступа: 3.05.2013.
…
И, конечно, совершенно особое место в моей жизни занимает Гюля-ханум Гюльахмедова-Мартынова, первая женщина-азербайджанка, ставшая театральным режиссером. Свои самые любимые роли я сыграла именно в ее спектаклях. Это «Коллеги», «Требуется лжец», «Сирано де Бержерак», «С легким паром!», «Шаги командора», «Нечаянный свидетель», «Валентин и Валентина», «Лето в городе» и другие. С благодарностью я вспоминаю годы прекрасной, истинно творческой работы с Гюлей, а верную, преданную, искреннюю дружбу мы с ней храним и поддерживаем до сих пор (об этом можно прочесть в статье «Храни меня, мой талисман»).
Лидером театра стала Г.Гюльахмедова-Мартынова. Много лет в театре идут ее спектакли "Мария Стюарт" Ф.Шиллера, "Двое на качелях" У.Гибсона, "Загнанная лошадь" Ф.Саган, "С легким паром" Э.Брагинского и Э.Рязанова и др.
Исмайлова, Надежда. Первой леди Азербайджанской режиссуры – 85 лет. А кто даст? // Baku pages : Клубы : Театральный разъезд. – Режим доступа: http://www.bakupages.com/blg-l...p;usp_id=0 . – Дата доступа: 3.05.2013.
Даже если бы Гюльджахан Гюльахмедова не создала ничего, кроме "Марии Стюарт" и "Варшавской мелодии", ей все равно нашлось бы место в Зале славы выдающихся азербайджанских режиссеров ХХ века. А она поставила еще 60 спектаклей, включая гипнотические "104 страницы про любовь", сняла уникальную телевизионную версию "Ты всегда со мной" Ильяса Эфендиева, устроила 400 аншлагов Эльдару Рязанову. Воздвигла памятник Пушкину в "Шагах командора", получив свою "законную" Государственную премию от республики. И уже в новом тысячелетии выпустила на оперные сцены Баку, Милана, Рима, Москвы, Вены, Барселоны, Токио плеяду звездных учеников.

... У нее удивительной красоты лицо. И в любом взгляде - характер. Становится немного не по себе, что вы так глубоко заглядываете ей в душу...
"МОЙ СТАРЫЙ, МОЙ ЛАСКОВЫЙ ГОРОД"
- Вы прожили в Баку 85 лет. Что значит для вас понятие - "мой Баку"?
- (задумалась) Баку - прекрасный, современный город... Но в сердце моем живет мой старый, мой добрый, мой ласковый Баку. Город в цветах распустившейся белой акации, которую почему-то ели наши мальчишки.
Островки зеленых оазисов. Губернаторский сад. Бульвар. Парк Роте Фане. Парапет. Булыжные мостовые. Цокот копыт - это фаэтоны, которые отвозили нас в Бузовны. Я помню старые названия улиц: Николаевская, Водовозная, Почтовая, Кладбищенская...
Я помню улочки с таинственными двориками и скамейками у ворот. Балконы, где мы пили чай, слушали музыку и последние известия, раскланиваясь со знакомыми прохожими. Помню, как выходили на прогулку наши соседи Ростроповичи - папа, мама и Слава - все в белых панамках...
"ДА ЧТО МОЖЕТ ЭТА ДЕВОЧКА!?"
- Самый счастливый период вашей жизни?
- (не задумываясь) Все 30 лет работы в Русском драматическом театре.
- Когда вас признали как режиссера?
- После первой самостоятельной постановки. Это был спектакль "В поисках радости" по пьесе Розова. Ну, а "Мария Стюарт", "Двое на качелях", "Антигона", "Отелло", "Вагиф" закрепили успех...
У нас была талантливая команда единомышленников. Потрясающий художник - Юрий Торопов, он сейчас в Москве, успешно работает, мои друзья - артисты Дина Тумаркина, Толик Фалькович, Рахиль Гинзбург, Котик Адамов, Мила Духовная... Иногда я вижу их во сне, и прежняя жизнь возвращается в картинах отрывочных, но наполненных радостью... Мы репетируем новый спектакль...
- Володин говорил: давайте разрешать друг другу ошибки. Какие ошибки вы разрешаете своим друзьям?
- Любые, кроме предательства.
..."Гюльджахан уверенно чувствует себя в любой стихии: бытовой прозе, психологической драме, в атмосфере трагедии и звонкой эксцентрической комедии, - писал народный артист СССР Мехти Мамедов, - это щедрость таланта, которому подвластны разные стили".
"Гюльджахан поставила искрометный, непобедимо смешной спектакль "С легким паром!", - восхищался Эльдар Рязанов, один из авторов одноименной пьесы, - который заставляет грустить и смеяться. 400 аншлагов - это рекорд!"

Город моей молодости: Сборник рассказов. Автор идеи Бахрам Багирзаде.
С мягким юмором и душевной щедростью воспоминания о городе Баку многих известных и замечательных бакинцев. У старого поколения бакинцев было великое прошлое и великие воспоминания, которые помогли им, как святыню, сохранить звание бакинца, тепло и доброту человеческих отношений и не потерять интереса к жизни. МОЙ БАКУ. Я признаюсь тебе в любви. – Баку, 2012.-520 с.
Авторами "Книги моей молодости" являются 25 известных людей Азербайджана, среди которых Анар, Рустам Ибрагимбеков, Натик Расулзаде, Чингиз Абдуллаев, Хаййам Мирзазаде, Дж. Гюльахмедова-Мартынова, Рухангиз Гасымова, Рауф Бабаев и другие, которые поделились с читателями своими воспоминаниями о городе своей молодости. Мне удалось поговорить с некоторыми из них.