Поездки по Русскому Северу. 2012 год.

Спать почти не пришлось: хозяева накрыли прямо-таки царский стол, за которым пировали и слушали рассказы о любимом крае. Павлова (Красикова) Елизавета Алексеевна и ее брат Красиков Виктор Алексеевич оказались образованными людьми с богатыми биографиями, которые по выходу на пенсию вернулись в родные пенаты. Елизавета Алексеевна болеее подробно, чем В.Деменетьев, рассказала о своих коробовских корнях и о некоторых семейных и трудовых событиях своей жизни. Виктор Алексеевич также порассказал о своей кипучей трудовой деятельности, читал много собственных стихов, один из которых попросила на память.
Четверостишье из стихотворения Красикова:
…Здесь свои деревенские радости,
Есть рыбалка, охота, грибы…
И в душе мы поэты от младости,
Вышли в Мир с Коробовской избы.

Из книги В.Дементьева узнала, что первое письменное упоминание о Коробово приведено в книге «Родословие вологодской деревни. Список древнейших деревень — памятников истории и культуры» (1990) – 1628 год. По сведениям Македонской, Церковь Михаила Архангела на Ельме упоминалась в окладной книге уже в 1618 г. А краевед А. Мухин пишет о том, что Новленское уже в 15 в. принадлежало Плещеевым. По мнению В. Дементьева, и Новленское и Коробово значительно старше: «Коробово очень удачно расположено: на излучине реки Большая Ельма, перед самым ее впадением в Кубенское озеро. Такое местоположение привлекало первых поселенцев еще со времен мезолита… И хотя местные краеведы точно не могут определить дату возникновения села Новленское, ориентируясь на конец XIV — начало XV в., когда существовало Новленское удельное княжество, я полагаю, что оно зародилось намного раньше. Если судить по карте Белозерского княжества, местность Новля по западному берегу Кубенского озера известна с первой половины XIII в. А если принять во внимание возраст средневекового поселения Минино — вторая половина X в (археолог Н.А. Макаров), то вероятно, что Новля (Новлянское, оно же Новленское) вместе с Коробово насчитывают в своей истории почти тысячелетие…».
Дементьев приводит сведения и о знаменитых людях и о быте крестьян этого края:
«Один из вологодских краеведов писал во второй половине XIX в: «Новленцы до сих пор гордятся Гладиным, который еще в 20—30 гг. сделался богачом от земляных работ. Он участвовал в подрядах по канализации водных сообщений почти по всей империи, и его имя было известно и в Курляндии, и в Новороссийске... Гладин не забывал и о своих земляках. Мало того, что он выкупил все общество из крепостной зависимости у помещиков, но и по возможности предоставлял им пай на земельные работы из своих подрядов. Таким образом, новленцы два-три десятка лет жили не только припеваючи, но явилась у них непотребная роскошь...». Купец Гладин оставил благодарную по себе память.
Неутомимый краевед А. Мухин делает предположение, что «плещеевский след» в Новленском тянется из XV в., то есть с тех пор как село перестало принадлежать князьям Новленским. Иван Афанасьевич Плещеев мог получить Новленское с деревнями от царя Михаила Федоровича Романова, который щедро раздавал территории Кубеноозерья своим верным слугам
Часть поместий Плещеевых в Новленском и округе в связи со смертью стольника Федора Федоровича Петр Великий отписал Гошпитальной вотчине. Краевед Мухин изучил опись передаваемого хозяйства и сделал вывод, что новленцы в те годы не нищенствовали, а в основной своей массе жили справно. «Справно» — сказано еще весьма мягко. Крестьяне села Новленского жили в XVIII в. богато, скажу более –намного лучше, чем современные жители села.
Современные фермеры в начале XXI в. при всей их машино- тракторо- и энерговооруженности не могут похвастаться таким размахом частного хозяйства, какой имели средние крепостные крестьяне в обычном хозяйственном быту семьи начала XVIII в.! На тех же новленских пашенных и сенокосных землях и угодьях... Вот так работал кубенский крестьянин!..
Совладелец Новленского комнатный стряпчий Василий Иванович Стрешнев по родословцам происходил из рода, ведущего свое начало от полоцкого стольника Якова Стрешевского. Как и когда и оставили Стрешневы Новленское, неизвестно. Василий Иванович Стрешнев умер в 1661 г.
После Стрешневых и Плещеевых в конце XVIII в. поместьями в Новленской волости владели дворяне не менее знатных родов –Татищевы и Апраксины… Благодаря трудолюбию всей крестьянской семьи, помощи волостной общины, не столь обременительным помещичьим и государственным повинностям, хорошей обеспеченности крестьянских хозяйств надельной землей, скотом и инвентарем, благодаря, наконец, ладу сельской жизни крестьяне жили довольно зажиточно.
Самые тяжелые формы крепостничества, выражавшиеся в барщине, в продаже крестьян и т.п., распространенные в центральных и южных губерниях страны, у нас отсутствовали. «...делает вывод Е.Н. Бакланова, продолжали сохраняться формы землепользования, связанные с традициями волостной поземельной общины, существовавшей в то время среди черносошного крестьянства Поморья.»
Кубенский край, как следует из многих источников, в 18 – начале 20 в. считался одним из богатейших во всей Российской империи.
К концу XIX в. количество домохозяйств (в Новленской волости) увеличилось до 52, из них двухэтажных строений было 27 (тех самых хоромин, где внизу помещались лавки и склады, а лошади свободно поднимались по настилам на повить). Существовало 4 чайных, 5 мелочных лавок, 2 кузницы и постоялый двор. В ближайшем округе, в том числе и в нашей деревне Коробово, насчитывалось 12 ветряных мельниц, маслозавод, 2 маслобойки и мелочная лавка в Перхурьеве. За рекой Ельмой стояли 2 кузницы. Новленская волость была не самая богатая в Кубеноозерье, но и тогда в ней было 106 ветряных мельниц, 3 водяных, 6 маслозаводов и т.п.
Так жили новленцы до «года великого перелома», когда для них и для их хозяйств пробил, по названию трилогии В.И. Белова, «час шестый».

Дементьев заключает воспоминания о Новленском: «Исчезли пустоши, ветряные мельницы, не стало многих деревень и садов, снабжавших яблоками и ягодами ягодоваренный новленский завод, овинов с гумнами и житниц… Заметно удалились от села лесные угодья, почти исчезла обитавшая в реке Ельме малоизвестная, но замечательная рыба нельмушка. И всё это произошло на глазах одного поколения новленцев».
Вблизи от храма было кладбище, по нему сейчас проходит дорога:

Около церкви ранним утром:

Громадное впечатление своей величественностью произвел бывший храм, не поворачивается язык назвать его «развалинами или руинами».

А глядя на фото полуразрешенного дома, что ближе всех к Б.Ельме, не могу не процитировать из книги Дементьева «Отчина и дедина» описание, может быть, именно этого дома: «Симинский дом… стоит на самом видном месте в деревне Коробово. На высоком угоре, окнами на излучину реки Большая Ельма, он, заброшенный, умирает своей естественной смертью. Хозяин С.А. Симин рассказывал, что даже дед его не помнил, когда он был построен, сам же он думает, что примерно 200—250 лет тому назад. …крыша местами уже ухнула в провалы дома, а за основным срубом венцы стен выперли наружу, выдавив на улицу окно летней светелки…
Тесовая опушка вокруг избы снизу отодрана на забор, приоткрыв мощные, в мужской обхват бревна, белесые от старости, проконопаченные мхом. Они, рубленные в угол, сточенные на концах топорами, а не опиленные, чтобы не дать возможности проникнуть внутрь древесины сырости, не пустили даже и малой трещинки, не затрухлявились в самых нижних венцах. В самой избе под слоем обоев бревна до черного блеска закопчены лучиной, которая горела и освещала избу десятилетиями, а сами обои наклеены на домотканую ткань. Да, домине лет двести с гаком. Старше он, чем Соединенные Штаты Америки. Если бы разобрать эту мощную клеть да поставить в другом месте — дом еще бы простоял, как каменный, не одно десятилетие. На закатном солнце, когда контрастнее все тени, гибнущая изба с хозяйственным двором Симиных производит тягостное впечатление. Хоть пиши с нее иллюстрацию к роману Василия Белова «Год великого перелома » или ставь под открытым небом на широкой поляне перед домом инсценировку его трилогии «Час шестый».

Да, невозможно лучше передать впечатление от развалин и храма и деревенского дома, чем описал Дементьев. И в самом деле, стоит наверно отреставрировать дом в память о прошлом?
Пора возвращаться в Вологду, надо уехать утренним автобусом, чтобы успеть занять места в архиве. Марина Александровна проводила нас до автобусной остановки, договорились переписываться.
В 60-70-е гг. поэт Николай Рубцов побывал в Новленском, и написал стихи, кажется, на этой автобусной остановке, которые с тех пор повторяет вся читающая Россия:
Неподвижно стояли деревья
И ромашки белели во мгле,
И казалась мне эта деревня
Чем-то самым святым на земле.

Итак, путешествию было положено очень символичное доброе начало. Историей этих мест можно восхищаться и гордиться. Здесь произошла паломническая встреча с далекими предками, здесь живут и работают неравнодушные, добрые, духовно богатые люди, здесь заботятся о духовном развитии подрастающего поколения.

На фото - на автобусной остановке прощаемся с Новленским, Мариной Ждановой.

Несколькими днями позже в архиве из клировых ведомостей Говоровской Богородицкой церкви за 1916 узнала, что Надежда, другая дочь Панцырева, замужем за священником Михаилом Захаровым из Сибири!
Так что появилась надежда все-таки найти потомков прадеда Николая Алексеевича, ведь раньше думала, что ни одна из его пяти дочерей, кроме бабушки Шуры, не была замужем. Еще поразившая меня информация: богатство, которым обладала семья Панцырева, состояло в доме со скарбом и коровой, оцененных аж в 2240 рубл

Позже по возвращении домой из интернета поняла, что Леоферов довольно редкая фамилия, встречается на Севере. Узнала также, что среди обучавшихся в Вологодской духовной семинарии в разные годы значатся Михаил, Иван, Александр, Николай и Василий Леоферовы, а в Великоустюжском женском епархиальном училище учились Леоферовы София (1912 год) и Надежда (1914 год).

Известен Архиепископ Иннокентий Леоферов (Иван Михайлович), 1890 г.р., умер в 1971 г. сын священника Вожбальской Благовещенской церкви Тотемского уезда, окончил ВДС. В 1916 году был вдов, имел двоих детей.
На фото 1916 года отец Иоанн Леоферов (из Инета):