Эпоха Спенглер - Генеалогический форум ВГД. Тема №160874

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

«Что, вы хотите, чтобы я подписал себе обвинительный акт».
Личность министра финансов белого Омска И.А. Михайлова
в оценках его секретаря А.С. Соловейчика
Максим Максимович Стельмак, Дмитрий Игоревич Петин

Аннотация. На основе комплекса неопубликованных источников – материалов дознания белой контрразведки
в отношении А.С. Соловейчика, выявленных авторами статьи в фондах Государственного архива Российской
Федерации, выделены и проанализированы особенности деятельности министра финансов И.А. Михайлова и
общественной атмосферы в Омске на рубеже 1918–1919 гг. Описана картина политической жизни столицы
антибольшевистской Сибири накануне и после военного переворота, приведшего к власти А.В. Колчака, через
призму влияния на эти процессы главы Минфина.

В минувшие 30 лет в российской историографии сохраняется значительный интерес к событиям Гражданской войны на востоке России, в частности, специалисты уделяют пристальное внимание феномену белой Сибири. В то же время вследствие антропологического поворота в исторической науке одной из тенденций развития темы стало обращение ученых к освещению тех событий через вдумчивое осмысление биографий их участников либо связанных с ними эго-источников (и иной оригинальной источниковой базы). Закономерно, что существенный акцент при этом делается на антибольшевистском Омске – городе, олицетворявшем тогда альтернативное политическое развитие страны по отношению к ключевым большевистским административным центрам (Петрограду и Москве) (см., напр.: [1–10]).
Одной из наиболее известных, ярких и крайне неоднозначных фигур «третьей столицы» был Иван Адрианович Михайлов (1891–1946) – министр финансов всех «омских» правительств в 1918–1919 гг. На данный момент издан ряд научных работ, посвященных отдельным этапам его жизни [11–16]. Но для полновесного понимания личности этого «серого кардинала» белого
Омска весьма ценны материалы дознания белой контрразведки в отношении его личного секретаря А.С. Соловейчика (использовались историками отрывочно [17. С. 70, 117–118]). Этот деятель был неплохо знаком с положением дел в кулуарах омской власти. Предваряя анализ содержания показаний, обратимся к обзору биографии давшего их лица. Антон
Сергеевич Соловейчик родился 28 сентября (ст. ст.) 1889 г. По непроверенной версии, его отец был из крещенных польских евреев. Но метрическое свидетельство, составленное на основании актовой записи о рождении Антона Сергеевича и его крещении в Воскресенской церкви города Самары, о его родителях, указывает, что отцом ребенка был Сергей Михайлович Соловейчик, мещанин города Россиены (ныне Расейняй, Литва) Ковенской губернии, мать – Анна Антоновна Соловейчик, оба православные. Восприемниками при крещении указаны отставной капитан 2-го ранга Андрей Антонович Горенко, дворянка Наталья Петровна
Перфильева, старший инженер-механик Черноморского флота Иван Андреевич Горенко и жена коллежского секретаря Надежда Васильевна Сидельникова [18. Л. 20]. Любопытна генеалогическая деталь: судя по всему, девичья фамилия его матери – Горенко. Упомянутый в записи Андрей Антонович Горенко – отец Анны Ахматовой. Мать А.С. Соловейчика была сестрой А.А. Горенко (тетей поэтессы).
В 1906 г. Антон Сергеевич вступил в Конституционно-демократическую партию (Партию народной свободы, кадетская партия). Завершил обучение в Самарском реальном училище, сдал экзамен по латинскому языку за курс мужской гимназии [18. Л. 16]. Осенью 1910 г. он был принят на юридический факультет Санкт-Петербургского Императорского университета. В конце года вступил в брак с дочерью личного почетного гражданина Надеждой Павловной Савельевой. Но в феврале 1911 г. по распоряжению министра просвещения Л.А. Кассо исключен ввиду высылки в Олонецкую губернию. Уже в июне 1911 г. бывшему студенту разрешили переезд в Самару. В мае 1912 г. в связи с новым рассмотрением, преследование прекратили, сняв все ограничения, связанные с проживанием. Поэтому в декабре 1913 г. Соловейчик (обретавшийся в столице по адресу Васильевский остров, 2-я Линия, д.35, кв. 27) обратился в Министерство народного просвещения с прошением о разрешении продолжения учебы в Санкт-Петербургском Императорском университете. Им были представлены свидетельство о благонадежности от Самарского губернатора, Санкт-Петербургского градоначальника, отзыв Департамента полиции о снятии всех административных ограничений и неимении препятствий к обратному приему в университет, отзывы ординарного профессора, тайного советника И.И. Кауфмана и приват-доцента А.И. Буковецкого о научных занятиях. Правда, в прошении Соловейчик указывал, что пытался продолжать обучение еще осенью 1912 г., но с 29 ноября 1912 г по 29 ноября 1913 г. отбывал воинскую повинность в крепости Севастополь в 4-й батарее 13-й артиллерийской бригады. Командир батареи подполковник А.Ф. Качурин также выдал свидетельство о политической благонадежности своего подчиненного. Далее Соловейчик указал, что последние 3 года занимался по курсу юридического факультета, прося разрешения сдать экзамен за полный курс экстерном при невозможности зачислить его студентом какого-либо университета [18. Л. 8, 11–11 об.]. В ответе Министерства от 31 марта 1914 г. говорилось, что Соловейчик подлежит обратному приему в университет после представления свидетельства о политической благонадежности [18. Л. 2]. Но сведения о его дальнейшем обучении не выявлены. Допускаем, что этому помешала Первая мировая война.
Известно, что на 16 октября 1916 г. младший фейерверкер на правах вольноопределяющегося 3-го Финляндского стрелкового артиллерийского дивизиона Соловейчик находился в госпитале по причине болезни [19. Л. 595]. По его заявлению, позднее он дважды избирался от кадетов гласным в Самарскую городскую думу и примерно в середине 1918 г. являлся председателем Самарского городского комитета данной партии. Также Антон Сергеевич подчеркивал, что никогда не входил в Совет рабочих и солдатских депутатов. Какое-то время являлся лишь военным депутатом, в Совет был выбран солдатами части, где служил,
но через 3 недели удален, поскольку был «неподходящий с политической точки зрения того времени, когда широко стало известным моя принадлежность к Партии народной свободы» [20. Л. 4].
Логичен вопрос: почему ни в 1913 г., ни позднее в условиях острого дефицита командных кадров армии Соловейчик (имевший весьма высокий образовательный ценз и опыт действительной военной службы) так и не был произведен в офицеры. Если этому «мешали» его еврейские корни, то соответствующий запрет был снят в марте 1917 г. и буквально в течение месяца последовали первые производства и направления военнослужащих-евреев в военные училища и школы прапорщиков. Вероятно, именно в этот период Антон Сергеевич вернулся к штатской жизни, занимаясь политической деятельностью. Вышла его брошюра с изложением аграрных воззрений кадетов. В ней он высказал идею о вреде быстрой передачи земли, апеллируя к тому, что почти все помещики (пере-)заложили свои владения, «в долгу, как в шелку», откуда следовал вывод, что и земли у них, по сути, нет. Если взять уже не
принадлежащую им землю, то они не смогут вернуть долги банкам. В связи с этим критиковалась партия эсеров [21. С. 3, 5].
С занятием Самары антибольшевистскими силами в июне 1918 г. он активнее включается в политику. При его участии издаются листовки, призывающие вступать в Народную армию. Его статьи публиковались в кадетской газете «Волжский день», он являлся секретарем Самарского губернского комитета партии кадетов. О его деятельности упоминается в записках А.Г. Елшина (присяжного поверенного, одного из создателей отделения кадетской партии в Самаре). Когда в начале июля 1918 г. в Самаре происходили перевыборы председателя местного комитета кадетской партии (действующим был Елшин), по его словам, он давно чувствовал интригу сторонников кадета А.К. Клафтона. По мнению Елшина, в тот момент не могло идти речи об активной политике из-за различных противоположенных течений внутри комитета партии, его несогласованности. Об этом он даже сказал вслух, на что Соловейчик воскликнул: «Какую характеристику дает комитету председатель». В тот же день Елшин поднял вопрос о ненужности полемики с меньшевиками, которую начал Соловейчик своей статьей в «Волжском дне», поскольку сейчас не время для разъединения. В конце июля 1918 г., описывая свою беседу с коллегой и однопартийцем П.П. Подбельским, Елшин указал, что последний был сильно обескуражен интригами Соловейчика, «устроившего собрание своих знакомых и там составившего городской комитет партии, где он занял пост председателя» [22. С. 361, 363]. Но в итоге председателем городского комитета избрали на легальном собрании Подбельского.
Новый этап биографии Соловейчика до его ареста контрразведкой в белом Омске описан в дневнике кадрового офицера артиллерии, участника Первой мировой и Гражданской войн полковника И.С. Ильина. Впервые об Антоне Сергеевиче он упоминает в записи
от 8 августа 1918 г., когда посетил редакцию газеты «Волжский день», беседовал в ней с кадетами, где и встретил Соловейчика. По его мнению, он очень неплохо писал под псевдонимом «Военный». Упоминал и о его службе вольноопределяющимся в артиллерии.
По мнению Ильина, чин прапорщика Соловейчик не получил из-за того, что, якобы, был евреем: «Вид у него довольно оригинальный – напоминает бродячего цыгана. Высокий, смуглый, с лицом, немного изъеденной оспой, с черными, жгучими глазами и страстными
красными губами. У него отец еврей, а мать на самом деле цыганка» [23. С. 293]. О внешности Соловейчика мы можем судить по его фотоснимку начала 1910-х гг. (сохранилось в личном студенческом деле, рис. 1). Изображение утонченного импозантного молодого человека не вполне соотносится с оценочными суждениями Ильина об этнической принадлежности Антона Сергеевича. Здесь можно высказать разные доводы. Согласимся, что на его внешнем виде могли отразиться время, пребывание в ссылке и на военной службе. О родословной матери Соловейчика упоминалось выше; корни отца тоже под вопросом. Стоит учесть, что, судя по всему, позже Ильин по неким причинам редактировал свой дневник [24. С. 135]. К И.А. Михайлову Ильин со временем стал относиться отрицательно, перенеся подобные взгляды и на Соловейчика. Интересна параллель: критикуя Г.К. Гинса (имевшего смешанные русско-английские и греко-болгарские корни), назвал его выходцем «из бессарабских полуевреев» [23. С. 358]. Соратники от него не отставали. Деятель Национального центра А.С. Белоруссов-Белецкий в одном из писем в июне 1919 г. подверг критике управляющего «омским» МИДом И.И. Сукина, как «пройдоху» и «ловкого полуеврейчика» [25. С. 225]. В целом антисемитизм имел место в белой Сибири и среди военных, и среди гражданских чинов (см. подр.: [3, 26]).
На наш взгляд, говоря о происхождении Соловейчика, Ильин отнесся к нему или в какой-то степени предвзято, или попросту ошибся.
В середине сентября 1918 г. с семьей Ильина из Самары в одном вагоне ехал и Соловейчик. Уже в конце сентября в Омске он нередко находился, так или иначе, рядом с Ильиными. Тогда же с супругой полковника – Екатериной Дмитриевной Воейковой-Ильиной – Соловейчик часто ходил по Омску в поисках квартиры. 17 октября 1918 г. Михайлов просил Ильина рекомендовать ему надежного секретаря. Эту просьбу он передал жене, и они посоветовали Соловейчика, который быстро получил назначение. В записи от 9 ноября 1918 г. Ильин отмечал, что Михайлов ищет с его семьей близких отношений, часто присылает к ним Соловейчика или своего адъютанта [23. С. 343]. Уже на следующий день после военного переворота в ночь на 18 ноября 1918 г., приведшего к власти А.В. Колчака, Ильин встретил в здании Ставки Верховного Главнокомандующего Соловейчика. Последний поздравил его с переворотом, подчеркнув, что недавнее воззвание Колчака Верховный правитель поручил написать Михайлову, а тот ему – Соловейчику! При этом Ильин отмечал, что несколькими минутами до этого штабс-капитан А.А. Буров заявил ему то же самое: Колчак поручил воззвание Михайлову, а тот – Бурову. Те же самые сведения и в тот же день Ильину сообщил генерал Андогский, по словам которого Колчак лично поручил ему (минуя Михайлова) написать это воззвание. Об этом в Ильин едко заметил: «Одним словом, теперь все участвовали, все писали, все арестовывали: некоторые Стельмак М.М., Петин Д.И. «Что, вы хотите, чтобы я подписал себе обвинительный акт»…
67
врут так искренне, что и сами будут через месяца два вполне убеждены, что они и участвовали, и писали и прочие» [23. С. 348]. Любопытно, что в записках белоэмигрант Ильин лишь раз упомянул Соловейчика, правда, «забыв» о своей роли в назначении его на
должность секретаря министра: «Соловейчик, бывший сотрудник “Волжского дня”, каким-то образом стал неофициальным секретарем Михайлова. Он почти ежедневно появлялся в ставке и, т.к. у него никого кроме меня там знакомых не было, постоянно ловил меня,
расспрашивая про англичан, про то, что “думает” Розанов и т.д.» [27. С. 203].
Рис. 1. Фото А.С. Соловейчика (начало 1910-х гг.) [18. Л. 29]

Отметим, что после переворота Соловейчик еще активнее включился в политику. Он выступил свидетелем на стороне подсудимых – офицеров В.И. Волкова, А.В. Катанаева, И.Н. Красильникова, свергнувших Директорию [28. С. 69]. От своего начальника он получил следующую справку: «Податель – мой секретарь по политическим делам. Прошу доверять. Министр финансов Иван Адрианович Михайлов» [20. Л. 2].
Соловейчик с 11 ноября 1918 г. получил пост чиновника особых поручений IV класса при министре финансов [29. С. 1]. После назначения он получил ряд писем с поздравлениями. Его знакомые писали, что прочитали о его новой должности в газетах. Кроме поздравлений и слов о новой возможности послужить стране, писавшие иногда просили и содействия в решении своих вопросов. Например, в устройстве знакомого в Минфин. Из тех писем выделялось послание от Якова Леонидовича Белоблоцкого, председателя комитета кадетской партии в Новониколаевске, организатора газеты «Русская речь», в 1919 г. возглавлявшего отделение Русского общества печатного дела (Русского бюро печати) в Новониколаевске, а в 1921–1922 гг. – руководителя издательского отдела Союза
русских журналистов Дальнего Востока и редактора влиятельной газеты «Русский край» / «Земский край» во Владивостоке [30]. Он сообщал, что прочел в газете о его назначении. А далее вспомнил, что тот же Соловейчик выступал на суде над участниками переворота и упоминал тогда Самару. В связи с этим Белоблоцкий решил, «что в Омске находится тот Антон Сергеевич,
с которым я провел много хороших часов, в хорошее время, о котором у меня осталось самое лучшее воспоминание и с которым война разлучила (говоря высоким слогом) меня» [31. Л. 1].
В записи от 25 декабря 1918 г. Ильин сообщал об аресте контрразведкой Соловейчика, у которого прошел обыск. В тот же день по этому поводу состоялось заседание комитета кадетской партии, где было решено отправить депутацию из четырех человек, чтобы узнать, в чем дело. Из записи от 27 декабря следовало, что история еще больше усложняется. Выяснилось, что Михайлов передал Соловейчику некие секретные документы и бумаги, которые и нашли у последнего при обыске. Михайлов ездил к Колчаку, сумел себя обелить и получил все бумаги обратно. Противники министра радовались, что тот попался, но Михайлов выпутался и делал вид,
что ни при чем. Далее Ильин писал, что его супруга почему-то приняла горячее участие в деле Соловейчика. Просила похлопотать за него перед начштаба ставки Верховного главнокомандующего Д.А. Лебедевым, который ответил Ильину, чтобы он лучше не вмешивался в это дело. История / History
68
К супруге приходили другие кадеты, советуя быть осторожней [23. С. 354]. 7 января 1919 г. Ильин высказывает волнение, на что были веские причины. Супруга созналась, что она на время зачем-то дала Соловейчику свои итальянские дневники. Ильин признавался, в этом не было бы чего-то особенного, но Соловейчик стал подозреваться в связях с большевиками: «Очень меня это
расстроило. А главное, я не могу понять, как можно было вообще иметь что-нибудь общее с этим типом, особенно культурной образованной женщине! Вот тебе и высокая политика!» [23. С. 357]. По его наблюдениям, Соловейчик «посещал собрания, стал сотрудником Ивана Михайлова и, видимо, очень угождал ему, особенно в его темных делах, пописывал в газетах и всюду
проникал. Он знал все хитросплетения омской политики» [23. С. 357].
19 января 1919 г. о Соловейчике вышел материал в иркутской газете «Наше дело». В нем сообщалось, что он арестован в Омске чехословацкой контрразведкой в связи с восстанием в Омске в ночь на 22 декабря 1918 г. против российского правительства. Отмечалось, что Соловейчик – член Самарского губернского комитета партии кадетов, известен своими показаниями о деятельности партии эсеров и Директории и якобы причастен к деятельности контрразведки большевиков в Самаре еще до занятия города чехами [32. С. 4].
Чуть ранее, 9 января 1919 г., Ильин записал, что вокруг Соловейчика возник целый клубок интриг. В тот же день Воейкова-Ильина посетила Колчака. Адмирал принял ее и успокоил. Но она вынужденно ушла с должности заведующей иностранным отделом бюро
печати, поскольку теперь ей было неудобно там оставаться. Сам Ильин продолжал быть крайне тревожен: «Иначе говоря, она себя скомпрометировала, подвела меня и совершенно не отдавала отчета в том, что делала и как поступала и как это может отразиться на мне и на моем положении. Весьма возможно, что ничего предосудительного и не было, но какое все-таки должно было создаться впечатление у всех этих контрразведок и прочих господ, когда у этого типа нашли дневники про путешествие по Италии жены штаб-офицера для поручений при наштаверхе, состоящего при самом адмирале, находящегося при английской миссии и т.д.! Даже затесалась какая-то записка, написанная моей женой». В тот же день он узнал, что Соловейчика вышлют из Омска, поскольку отдавать его под суд слишком опасно для некоторых лиц, ибо на суде может всплыть много неприятных подробностей и таких неожиданностей, что дело лучше не начинать. Из контрразведки ему прислали список вопросов, один из которых гласил: «Не интересовался ли делами ставки Соловейчик?». Ильин дал ответ: «Да, интересовался, но я никаких исчерпывающих ответов не давал» [23. С. 357, 359].
21 января 1919 г. Ильин узнал, что его от Ставки командируют в Семиречье. Об этом ему сообщил военный министр Н.А. Степанов, указав и причину – дело Соловейчика, в котором замешана жена полковника. В отношение самого Ильина военное ведомство
ничего не имело против. Ильин даже обратился за помощью к В.О. Каппелю. Несмотря на его заступничество, Степанов остался непреклонен (что не удивляет: в белом Омске генерал зарекомендовал себя твердым и при этом конфликтным функционером [33]). Ильин 5 февраля 1919 г. писал, что с делом Соловейчика все очень смутно: его «довольно таинственно выслали». По словам офицера, Антона Сергеевича обвинили в провокаторстве и «кажется, даже в шпионаже». Не указывая источника информации, Ильин заявлял об одновременной службе Соловейчика министру Михайлову, большевикам и контрразведке Зайчека. Отметим, что
чех на русской службе полковник И.И. Зайчек на начало 1919 г. являлся начальником контрразведки Сибирской армии [34. С. 80]. Для Ильина оставалось неясно, зачем, для чего, для кого Михайлов давал своему секретарю секретные документы на руки на «несколько часов». Если бы Соловейчика все-таки отдали под суд, пришлось привлекать и главу Минфина. Но Михайлов вышел сухим из воды, а заодно убедил кого надо, чтобы Соловейчика выслали. Далее Ильин писал (или сделал поздние вставки), что Соловейчик ему никогда не нравился. Его жена лишь приютила Антона Сергеевича в вагоне и довезла до Омска. После этого Иосиф Сергеевич пытался переложить ответственность на свою супругу: «Чем он интересовался, что узнавал, я, грешный человек, никогда не обращал на это внимание. Ко мне он и не обращался никогда и только докладывал о моем приходе, когда я приходил к Михайлову. Иной раз заходил в ставку и слонялся в коридоре – всегда говорил, что зашел по поручению минфина… Все это не так важно. Важно не
то, что Соловейчик оказался мерзавцем – Соловейчиков много, - а вот больно, что была неосторожна собственная жена, которая, прежде всего, подводила меня, тем более зная, какие я занимаю места, какое у меня положение, при каких лицах я состою» [23. С. 362–363]. Надо отметит, что частое посещение Ставки секретарем министра подтверждают иные источники. В письме Михайлова коменданту Ставки говорилось: «Ввиду необходимости частых посещений ставки состоящим при мне чиновником особых поручений
А.С. Соловейчиком, прошу выдать ему билет для свободного входа» [35. Л. 1]. 20 января 1919 г. Соловейчик отправил Михайлову прошение: «Ввиду предстоящего моего отъезда из города Омска прошу уволить меня с занимаемой мною должности и удовлетворить меня содержанием с 1 января по день увольнения [35. Л. 2].
После высылки Соловейчик оказался на белом Юге. В июле 1919 г. в Ростове-на-Дону под его авторством вышла брошюра «Борьба за возрождение России на востоке (Поволжье, Урал и Сибирь в 1918 году)»,
где был представлен взгляд правой, консервативно-авторитарной части антибольшевистского движения на
события 1918 г. Резкой критике Антон Сергеевич подверг эсеров, Комуч, Народную армию. В ней же он дал
очень высокую оценку Михайлову – человеку, который еще недавно его серьезно подставил. В его интерпретации Иван Андрианович сыграл исключительную
роль, являясь вождем национального общественного
Стельмак М.М., Петин Д.И. «Что, вы хотите, чтобы я подписал себе обвинительный акт»…
69
объединения, вдохновителем и фактическим руководителем Временного Сибирского правительства. В его
заслугу он ставит борьбу с большевиками и эсерами,
являвшимися сторонниками В.М. Чернова. Как писал
Соловейчик, благодаря Михайлову и военным «омское» правительство не превратилось во второй Комуч
[36. С. 22–24.]. О дальнейшей судьбе Соловейчика нет
точных данных. Есть версия, что с поражением войск
А.И. Деникина он уехал в Тифлис, где был убит.
Далее проанализируем показания Соловейчика
контрразведке в январе 1919 г. В Государственном архиве Российской Федерации, в фонде председателя
Временного главного управления РОКК в Сибири
М.Л. Киндякова, хранится часть машинописи допроса
с машинописными копиями из дневника Соловейчика.
Также в фонде П.В. Вологодского, председателя Совета министров Российского правительства А.В. Колчака, хранятся выписки из показаний Соловейчика с
характеристикой Михайлова. Разберем их в данном порядке.
На допросе 31 декабря 1918 г. Соловейчик начал давать показания с того, как 18 ноября, в день переворота, вернул Михайлову полученную за 2 дня до того
копию некоего рапорта, где сообщалось, что В.М. Чернов (вероятно, осенью 1918 г.) в поезде в районе Челябинска энергично заступался за солдата, который вел
пропаганду против офицеров. Затем Михайлов приказал отправить этот рапорт капитану Симонову [20.
Л. 1]. На наш взгляд здесь речь идет о капитане
А.Л. Симонове, слушателе ускоренных курсов Военной академии, участнике военного переворота. Ему
среди прочих задач было поручено выработать меры к
обезвреживанию члена Директории Е.Ф. Роговского
[37. С. 281]. На наш взгляд, Михайлов планировал использовать случай в поезде в качестве компромата против Чернова и Директории. Далее Соловейчик сообщал, что Михайлов остался доволен переворотом. Но
на вопрос одного из директоров департамента Министерства финансов, как следует поступить с его основными участниками - Волковым, Катанаевым и Красильниковым, Михайлов ответил: «за посягательство
на верховную власть, конечно, только смертная казнь»
[20. Л. 1]. Министр поручил Соловейчику отправиться
на заседание суда и доложить обо всех результатах. В
кулуарах суда он встретил адвоката, одного из лидеров
омских кадетов В.А. Жардецкого. Он сообщил, что как
защитник собирался вызвать Соловейчика в качестве
свидетеля. Лично Соловейчик ожидал, что военным
вынесут обвинительный приговор, а затем помилуют,
беря во внимание патриотические цели заговора. Но
они были оправданы. Формальный суд над переворотчиками превратился в их триумфальное оправдание
[38. С. 522]. Но даже Михайлов оказался очень удивлен
оправдательному приговору [20. Л. 1]. Критически
оценивал суд и еще один участник переворота –
В.Н. Пепеляев, впоследствии глава МВД в «омском»
правительстве: «Жардецкий произнес несуразную
речь. Соловейчик выступил в роли какого-то эксперта
политической обстановки. Вообще с судом перемудрили. Было бы лучше, если бы его не было совсем»
[39. С. 62].
О цели получения Михайловым возможных документов Соловейчик ответил, что это он делал, чтобы
быть в курсе государственно-политической жизни
страны. Передача документов из Ставки шла так. По
приказу Михайлова Соловейчик в Ставке получал бумаги для министра непосредственно от начальника
разведотдела капитана А.Л. Симонова. Причем какоето время он брал и возвращал бумаги, даже не расписываясь. Часть документов для министра под расписку
получал от канцелярии Совета министров. Иногда по
приказу Михайлова с них снимались 2–3 копии. Некоторые копии Соловейчик хранил по приказу начальника. Один раз Михайловым была препровождена доверительная телеграмма генерала П.П. Иванова-Ринова генералу В.Г. Болдыреву. После переворота Соловейчик в беседе с министром подчеркивал важность
этого события, поскольку установилась не монархическая, но единоличная власть. Ему был очень интересен
рассказ Михайлова об этих событиях, его роли. Он
даже готов был напечатать все на машинке. На что Михайлов ответил: «Что, вы хотите, чтобы я подписал
себе обвинительный акт» [20. Л. 1 об.].
Во время одной из встреч Михайлов беседовал с
Соловейчиком о М. Жанене. Он прибыл во Владивосток 16 ноября 1918 г. [40. С. 10]. Отметим, что изначально предполагалось командование Жаненом
всеми войсками в Сибири: и союзными, и русскими.
В итоге Колчак остался Верховным главнокомандующим российскими войсками, а Жанен назначался
главнокомандующим союзными войсками [41.
С. 94-95]. По словам Михайлова, командование Жаненом русскими войсками не приемлемо для омских
властей, но отказывать ему опасно, поскольку есть
обеспокоенность, что союзники могут отказать в помощи [20. Л. 2]. В связи с этим назначено заседание
Совета министров, на которое намеренно Михайлов
не пришел. Свое решение он объяснил так: «хоть посмотреть, как министры будут решать столь важный
вопрос без меня и в состоянии ли будут решить» [20.
Л. 2]. Заседание не пришло к какому-либо результату
и объявило себя частным совещанием министров. Соловейчик предложил министру безболезненное решение вопроса: Жанена сделать руководителем всей
оперативной части фронта, а тыла – русского верховного главнокомандующего. На следующий день по
предложению Михайлова был внесен проект: сделать
Жанена руководителем оперативной части русских и
союзных войск на правах помощника А.В. Колчака.
Но, по мнению Г. К. Гинса, Жанен сам не настаивал о
его назначении командующим всеми войсками [42.
С. 275].
В ставке Михайлов пребывал почти ежедневно,
приходил около 2–3-х часов дня, в кабинете генералквартирмейстера А.Д. Сыромятникова находился от
40 минут до часу. Из дипломатов к Михайлову приходил только представитель Франции Э. Реньо, они
беседовали в кабинете 1,5–2 часа. О посещении министром других дипломатов Соловейчик не знал. Но
Михайлов был хорошо знаком с генералом А.И. Андогским, который не раз заходил к министру, ведя
разговоры примерно по полчаса, вместе они сидели
История / History
70
и в ложе театра [20. Л. 2]. Как-то Михайлов сказал
секретарю, что Андогского назначат начальником
Генштаба. Впрочем, к Сыромятникову министр
также относился хорошо, но однажды заметил, что
это карьерист, как и все офицеры Генштаба [20.
Л. 2 об.]. Соловейчик вспомнил и о том, когда стал
свидетелем, как Сыромятников сообщил, что Колчак
не принял его отставки. Когда Соловейчик сообщил
об этом министру, то Михайлов обрадованно сказал:
именно об этом он раньше и говорил с адмиралом
(вероятно, советуя не принимать отставки).

Секретарь сообщал, что министр, по слухам, хорошо знаком с хозяйкой закрытого аристократического салона М.А. Гришиной-Алмазовой – знаковой
общественно-политической фигуры белого Омска
[43]. Он сам не раз видел их в коммерческом собрании.
До Соловейчика доходили слухи, что она оказывает на
Михайлова большое влияние. Подобное он сразу отрицал: «На Михайлова, обладающего большой волей,
Гришина не может влиять» [20. Л. 2 об.]. Кроме этого,
министр был знаком и с фактическим руководителем
сибирской кооперации, представителем Совета кооперативных съездов А.В. Сазоновым. Хорошо отзывался
о Лебедеве. В последнее время министр часто посылал
Соловейчика к Лебедеву по вопросу вывода войск из
здания бывшей табачной фабрики Г.Я. Серебрякова.
Когда в назначенный срок солдат так и не вывели, Михайлов вновь отправил Соловейчика к Лебедеву, приказав передать, что если к 3-м часам фабрика не будет
освобождена, министр пойдет к Колчаку и подаст в отставку. Вдобавок Михайлов отметил, что медлительность Лебедева всегда тормозит дело [20. Л. 2 об.]. При
этом по приказу министра Соловейчик должен был
наговорить генералу «страшных вещей». Эту часть
приказа секретарь не стал выполнять [20. Л. 7]. Раздражение Михайлова объяснимо. Для печатания денег
Министерство финансов предполагало разместить на
фабрике Экспедиции заготовления государственных
бумаг, что произошло в январе 1919 г. [44. С. 186].
Соловейчик детально описал конфронтацию Михайлова с Ивановым-Риновым. С самого начала службы у
министра Антон Сергеевич обратил внимание на ненормальные отношения с генералом. Секретарь министра в
этом убедился после пересылки своим шефом телеграммы Иванова-Ринова генералу Болдыреву и по ряду
фраз Михайлова. Министр сопроводил телеграмму запиской с выражением возмущения неприличными выходками против высших должностных лиц. Иванов-Ринов был шокирован, но не знал, что утечку информации
организовал Михайлов. Генерал требовал выяснить, кто
передал телеграмму, называя это «актом государственной измены» [45. С. 60]. В связи с этим у Михайлова
были все причины опасаться действий Иванова-Ринова.
Также важно отметить, в декабре 1918 г. в Омске ходили
слухи о консервативно настроенной группе правых офицеров-монархистов, задумавших свергнуть Колчака и
передать власть Иванову-Ринову. Вологодский в своем
дневнике отмечал, что якобы на 19 декабря на казачьем
празднике (День образования Сибирского казачьего
войска) оркестр заиграет «Боже, царя храни», а невставших расстреляют на месте. Все это затеяла группировка
во главе с Ивановым-Риновым [46. С. 122]. Судя по показаниям Соловейчика (дату казачьего праздника он
называет по старому стилю – 6 декабря), Михайлов серьезно относился к подобным слухам. Министр не раз
говорил: «что делается вокруг Иванова-Ринова, надо
быть внимательным» [20. Л. 3]. За 2 недели до казачьего
праздника министр постоянно и отрывочно высказывал
опасения насчет генерала. Особенно волновали его возможные крепкие связи Иванова-Ринова с Японией. Михайловым выражались опасения насчет существующей
власти, поскольку у нее нет достаточно надежной
опоры. Михайлов даже боялся, что японцы перехитрят
Иванова-Ринова. Впрочем, накануне мнимого переворота Михайлов сохранял уверенность, сказав Соловейчику о своем возможном аресте: «Нас могут арестовать,
но из этого все равно ничего не выйдет» [20. Л. 3, 5].
Любопытно, что вскоре секретарь услышал размышления Сыромятникова о возможном перевороте (по его
мнению, его не будет), но один из неназванных присутствовавших предупредил, что британские солдаты готовы будут защитить власть Колчака от любых поползновений [20. Л. 3 об.]. Далее Соловейчик признавался,
что не видел Михайлова с вечера 5/18 по середину дня
6/19 декабря 1918 г. и не мог до него дозвониться. Через
два дня министр поручил Соловейчику передать речь
Иванов-Ринова в газету. Возможно, это была речь, произнесенная генералом на казачьем празднике. По свидетельству Вологодского, в конце мероприятия подвыпивший Иванов-Ринов произнес речь, назвав того, кто против Колчака, изменником родины [46. С. 122]. Михайлов требовал напечатать речь в газете «Слово» или в
«Заре». Когда Соловейчик возразил, что у него связи
только в кадетской «Сибирской речи», министр разрешил ссылаться на его имя для размещения в «Заре». Но
в тот же день Михайлов потребовал у секретаря вернуть
речь [20. Л. 3 об.].
3 января 1919 г. Соловейчик был допрошен еще раз.
На вопрос, почему в его дневнике он упоминал капитана А.А. Бурова (еще одного участника переворота
[38. С. 280]), Соловейчик пояснил: однажды Буров
спросил его, знает ли он Михайлова. Следующие слова
секретарь пересказал следующим образом: «кто, по
моему мнению, выше и кто более нужен России: Милюков или министр финансов Михайлов? Я на такое
неожиданное сопоставление этих имен только развел
руками и, конечно, не мог ответить» [20. Л. 4]. При
этом Буров в Ставке здоровался с министром и разговаривал с ним. Бурова министр считал своим, поскольку взаимодействовал с ним с лета 1918 г. Далее
был задан вопрос, как именно он стал работать на Михайлова. По приезду из Самары в Омск Соловейчик получил ряд предложений о поступлении на службу, но
всем отказал, поскольку хотел, чтобы его работа была
связана с прежней политической деятельностью. Жардецкий даже предлагал Соловейчику ехать во Владивосток для организации отдела телеграфного агентства.
Но он не хотел быть далеко от «центра политической
жизни». Когда выяснилась возможность поступить на
службу секретарем к Михайлову, Соловейчик с радостью принял данное предложение. В его глазах он являлся «центральной фигурой борьбы за восстановление
Стельмак М.М., Петин Д.И. «Что, вы хотите, чтобы я подписал себе обвинительный акт»…
71
Великой России» [20. Л. 4 об.]. А устроиться помогла не
Воейкова-Ильина, а Жардецкий.
4 января 1919 г. на допросе Воейкову-Ильину Соловейчик назвал своей знакомой, обозначенной в дневнике как «Ирен», «к которой я отношусь с чувством
любви и глубокого уважения». Далее он давал объяснения, почему в дневнике на нескольких страницах
упоминается 1 млн в британской валюте. С его слов, с
Воейковой-Ильиной он обсуждал препятствия на пути
совместной жизни, прежде всего, материальные затруднения.
А при инфляции, чтобы уехать и жить в хороших
условиях, необходима эта сумма, которая упоминалась
как предположение. Воейкову-Ильину Антон Сергеевич знал с июля 1918 г. В Омске она познакомилась с
Колчаком и Михайловым (с последним ее брат учился
в университете). Далее Соловейчик сообщал, что Михайлов очень хорошо знаком с Филашевым, поскольку
очень часто у него бывал. Вероятно, речь идет о
Н.А. Филашеве, председателе Омского коалиционного
комитета в 1917 г., члене бюро блока общественных
организаций и Союза возрождения России, требовавшего в октябре 1918 г. назначить Михайлова во главе
МВД [46. С. 109, 556]. Также министр был хорошо знаком с управляющим делами военно-промышленного
комитета, кадетом Н.С. Лопухиным [20. Л. 5].
Свержение Директории некоторые круги связывали с именем Михайлова. При этом накануне переворота вдруг пронеслись слухи, что он собирается
уехать, из-за чего ряд деятелей называли его «алибистом». Далее Соловейчик вновь возвратился к опасениям министра насчет Иванова-Ринова. Однажды, на
заявление секретаря, что известен день отъезда генерала, министр ответил: «это еще ничего не значит и что
спокойным можно быть только тогда, когда он уедет за
Байкал» [20. Л. 5 об.]. Что касается общения Соловейчика с Михайловым, то, по мнению секретаря, министр
относился к нему с доверием, но был с ним мало откровенен. Хотя Соловейчик считал, что иначе быть не
могло, поскольку знакомство с Иваном Андриановичем было кратковременным. За время службы у него
было не более двух подробных бесед. Остальные разговоры носили отрывочный характер. Дома у Михайлова он был лишь раз, иногда видел его в коммерческом клубе и театре [20. Л. 6]. 5 января 1919 г. на допросе
Соловейчик вновь упомянул Воейкову-Ильину, заявив,
что из полученных в Ставке бумаг показывал ей только
страницы из дневника члена Директории В.М. Зензинова.
Отметим, что Г.К. Гинс упоминал, как после переворота
часть документов Директории ходила по рукам в качестве обвинительного материала. Среди них был и дневник Зензинова, вероятно, изъятый в ночь на 18 ноября
1918 г. во время обысков на квартирах членов Директории [42. С. 174; 47. С. 183]. Сложно судить, почему
именно эти страницы (если это правда) Соловейчик показал Воейковой-Ильиной, возможно, из-за известных ей
деталей переворота. С.П. Мельгунов указывает, что она
присутствовала вместе с некоторыми представителями
союзников в качестве переводчицы на совещании, где обсуждали свержение Директории [48. С. 440].
Далее в деле приведены выписки из дневника Соловейчика (но в основном без дат), заинтересовавшие
контрразведку. Соловейчик записал характеристику
адмирала, высказанную неназванным участником
встречи представителей общественных групп с Колчаком: «не знаю, может быть, Колчак прекрасный адмирал, может быть, честный и решительный человек, как
про него говорят, но ни государственного ума, ни политического понимания или образования, ни общешироких горизонтов у него нет, безусловно. И я думаю,
далеко не я один ушел с этого совещания глубоко неудовлетворенным.
Внешнее впечатление тоже очень слабое. Небольшого роста, сутуловатый, лицом бритый, с глухим, но
очень приятным голосом, постоянно повторяющий и
поминутно говорящим, так сказать, и он произвел на
меня более чем невыгодное впечатление, которое никак не согласуется с тем портретом, который представляется всей России по его роли в 1917 году» [20. Л. 8].
Ряд обстоятельств назначения Соловейчика секретарем также даны в выдержках. За день до этого Воейкова-Ильина была в гостях у него, после чего он проводил ее домой. Следующим утром он поехал к Михайлову и «через час был уже политическим секретарем у министра финансов» [20. Л. 9]. Причем желание
получить эту должность было не столько Соловейчика,
сколько Воейковой-Ильиной, но он и сам был весьма
доволен. Ей же он и сообщил первым эту новость. Далее из дневника следовало, что Соловейчик сразу погрузился в работу, даже умудряясь устраивать своих
знакомых. Примерно в начале декабря 1918 г. он сообщал о скором приезде И.Н. Хроновского, бывшего до
1917 г. в Самаре управляющим казенной палатой:
«…которого едва удалось протащить в товарищи министра финансов, хотя он терпеть не может и я сам о
нем не слишком высокого мнения, зная его, как теоретика и невыносимого болтуна, но со своей энергией отстаивал его кандидатуру, ибо все-таки это будет лучше
чем то, что есть» [20. Л. 10]. О министре финансов
вскоре он зафиксировал свое мнение: «…трехнедельное сотрудничество с Михайловым позволяет мне сказать о нем следующее. Умный, решительный, идущий
прямо к цели, там препятствия и, кажется, не особенно
церемонясь в средствах: быстро ориентируется, умеет
остановится (так в тексте, вероятно, правильно «оставаться». – Прим. авт.) в центре событий, умеет привлекать к себе сердца людей, но не блещущий способностью выбирать и хорошо, глубоко оценивать своих сотрудников» [20. Л. 10].
В деле имелись и показания ряда лиц о Соловейчике.
11 января 1919 г. адъютант и переводчик при французской военной миссии, прапорщик Н.Л. Стембо указал,
что в беседе с ним Соловейчик все время говорил, что не
будет ничего показывать контрразведке, поскольку находится во враждебном лагере. Если бы он находился в
Ставке, было бы гораздо лучше. Найденный дневник является ценной находкой для военного контроля, в особенности его последние страницы. Также Соловейчик сообщал, что боится показать всю правду, поскольку тогда в
случае освобождения его убьет агент Михайлова.
История / History
72
Вместе с этим министр рассказал своему секретарю, что в Омске образовалась сильная военная партия, наподобие масонской, во главе с Ивановым-Риновым. В связи с этим так необходим отъезд генерала. По
словам Стембо, «Соловейчик упоминал, что секретарем Верховного правителя является ставленник Соловейчика» [20. Л. 12].
6 января 1919 г. Екатерина Дмитриевна ВоейковаИльина на допросе отмечала, что познакомилась с Соловейчиком летом 1918 г. в Самаре. В Омске с ним
встречалась очень часто, как и с иными самарцами. Из
французской миссии, где она работала секретарем, ей
Соловейчику передавались радиотелеграммы, предназначенные для печати. От секретаря министра ей поступали тезисы докладов. О перевороте, который мог
якобы произойти 6/19 декабря 1918 г. она слышала от
Соловейчика, от С.Н. Розанова, от ряда знакомых, фамилий которых не помнит. Разного рода документы,
найденные у Соловейчика, взяты им по приказу Михайлова. Также, по мнению Воейковой-Ильиной, Соловейчик был преданным человеком и исполнял волю
своего патрона. Далее она сообщала, что может утвердительно сказать, что некий Гликман был назначен редактором неназванной газеты в Ишиме по рекомендации Соловейчика [20. Л. 15 об.].
13 января 1919 г. Соловейчик дал показания, хранящиеся в фонде П.В. Вологодского. Михайлов вскоре
после поступления на службу нового секретаря ознакомил его с политической обстановкой. Кроме этого,
он рассказал о группах, с которыми он имеет связи и
проводит свою политику. Помимо них Иван Адрианович указал на омский блок и группу Генштаба, «хоть и
малочисленную, но очень сплоченную и влиятельную», возглавляемую А.И. Андогским и А.Д. Сыромятниковым. Из отдельных лиц министр называл полковника В.И. Волкова (осенью 1918 г. комендант Омска). По его словам, Волков являлся фактическим хозяином положения в городе, ведь у него в руках была
вся реальная сила. Хотя в моральном отношении министр оценивал коменданта отрицательно. В отношении Совета министров он заявил, что в нем находится
одна группа, в центре которой находится он сам.
Кроме Михайлова в нее входили товарищ министра
просвещения Г.К. Гинс, министр земледелия Н.И. Петров, министр продовольствия Н.С. Зефиров, министр
снабжения И.И. Серебренников. Группа фактически
руководила всей политикой. Михайлов обычно называл ее «моя группа» [49. Л. 1–1 об.]. Не пройдет и десяти лет, как ряд представителей высшей власти белого Омска, живя в эмиграции в Харбине, войдут в
«омскую группу» – неформальное объединение, где
одна из ведущих ролей будет отведена Ивану Адриановичу [13].
Михайлов являлся вдохновителем омского блока
общественно-политических организаций, который
черпал от него сведения. Обычно его посещали представитель правой части блока Н.С. Лопухин и левой –
Н.А. Филашев. Их министр не только информировал,
но и инструктировал. Поведение блока всегда соответствовало взглядам Михайлова, поскольку он был послушным орудием в руках министра. Правда, после
«установления диктатуры» группа заколебалась и существовала угроза распада блока. Он долгое время не
собирался. Но представителей кооперации из блока
Михайлов все же смог заставить действовать так, как
ему хотелось. Идейных кооператоров он убедил.
А «дельцам», не стесняясь, прямо заявил, что как у
министра кооперация у него в руках, и если он захочет,
то немедля возвратит все долги, закрыв кооперации
кредиты.
Далее Соловейчик вновь упоминал про конфликт с
Ивановым-Риновым. На газеты «Сибирская речь» и
«Заря» Михайлов оказывал влияние, вследствие постоянного общения с Жардецким и Филашевым. После
начала работы Жардецкого в «Сибирской речи» стали
появляться статьи, намекающие на необходимость
назначить Михайлова главой МВД [49. Л. 2].
О Колчаке Михайлов всегда высказывался благоприятно. Хотя опасался, что адмирал может стать настоящим диктатором и пойдет против линии, проводимой
министром финансов и его группой. Он стремился,
чтобы вокруг Верховного правителя были «свои люди»,
проводившие взгляды Михайлова. Поэтому министр
поддерживал кандидатуру Андогского. Пытался провести своего человека директором канцелярии Верховного правителя. Сначала виделся В.Н. Пепеляев (счел
его неподходящим), затем Г.К. Гинс. Когда же на это
место назначили А.А. Мартьянова, Михайлов выражал
недовольство, говорил, что «адмирал назначил своего»
[48. Л. 2 об.]. В целом протеже в учреждения своих людей было для Михайлова вполне обычным. Министр
энергично проводил проект создания Совета Верховного правителя, без которого Колчак не мог (если не
формально, то психологически) решать единолично
наиболее важные вопросы политики. Об этом Совете
неодобрительно высказался один из министров «кажется Л.И. Шумиловский»: «…только что утвердили
единоличную власть и сейчас же стремитесь замкнуть
ее в коллегию» [49. Л. 2 об.].
Таким образом, показания Соловейчика добавляют новые данные не только о личности Михайлове,
но и о коллизиях большой политики в белом Омске.
Соловейчик, судя по его биографии, являлся человеком, вовлеченным в общественно-политическую
жизнь; он оказался с началом революционных событий на правом, консервативном фланге антибольшевистского движения. Его поведение в Самаре летом
1918 г. показывает, что уже в тот период для достижения поставленных целей он был склонен к политическим интригам. Поэтому оказался ценным сотрудником для министра финансов в Омске как из-за идеологических взглядов, так и по причине тяги к авантюрам. Кроме этого, Антон Сергеевич, подобно своему
шефу, сам периодически использовал личные связи
для устройства на службу своих знакомых. В его показаниях Михайлов предстает важным политическим
деятелем, активно участвующим в военном перевороте в ночь на 18 ноября 1918 г. К тому же министр
поддерживал тесные связи с рядом высокопоставленных военных чинов. К ним не относился Иванов-Ринов, в чьем лице министр и иные его современники
видели крайне серьезную угрозу.
Стельмак М.М., Петин Д.И. «Что, вы хотите, чтобы я подписал себе обвинительный акт»…
73
Для решения поставленных задач Михайлов использовал свое положение, но не всегда в соответствии с законными основаниями. В целом история Соловейчика
подтверждает высказывания мемуаристов о весьма заметной роли Михайлова в «омской» власти, выполнении
им функций своего рода «серого кардинала». Для получения ценной информации и для сохранения своего положения он не постеснялся отправить в ставку (по сути,
подставить) Соловейчика – не просто своего секретаря, а
вместе с тем единомышленника.
Приведенные факты подтверждают мнение канадского историка Н. Перейры о том, что в белом Омске
«сплетни и интриги были в порядке вещей и вовлекали
всех, начиная от мелкого дворника вплоть до высокопоставленного правительственного министра...» (цит. по:
[50. С. 40]). Вряд ли Соловейчик мог работать на большевиков. Столь веские и не всегда обоснованные обвинения нередко звучали в антибольшевистской столице.
Так, генерал П.А. Белов считал лиц, связанных с Военной академией, бездельниками, предателями, постоянно
грозил расстрелом «ученых большевиков». Он учинял
судебные дознания (например, в отношении упомянутого выше Симонова). Слушатели академии тоже писали на Белова доносы, обвиняя в принадлежности к
тайной пангерманской организации [51. С. 196].
Что касается поведения А.С. Соловейчика, то на
следствии он сообщал о роли министра финансов в
сложившей иерархической пирамиде власти, при
этом не осуждая его и всерьез опасаясь за свою жизнь.
Но в силу ряда причин (вероятно, по идеологическим
мотивам), будучи на белом Юге, он, «забыв обиду»,
представил своего экс-патрона в довольно выгодном
свете.
Согласимся, что специфика сохранности источников не позволяет судить в полной мере о главных персонажах повествования, но при этом проделанный анализ вносит значительное количество колоритных дополнений об этих деятелях, чьи биографии заслуживают отдельного академического осмысления в монографическом формате. Тем не менее изученные документы, рассматриваемые в контексте других свидетельств прошлого и наработок историографии, дают
основание говорить о весьма противоречивой общественно-политической обстановке в белом Омске, значительной роли отдельных реакционных лидеров и
государственных функционеров разного порядка, а
также весомом значении силового блока и интриганства в верхушке сибирского антибольшевистского
движения.
Список источников
1. Ларьков Н.С. Сибирский белый генерал. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2017. 312 с.
2. Пученков А.С., Сушко А.В., Петин Д.И. «Всем говорите, что мое путешествие очень опасное…»: письма генерала А.Н. Гришина-Алмазова
его супруге (осень 1918 г.) // Новейшая история России. 2018. Т. 8, № 4. С.1058–1073. doi: 10.21638/11701/ spbu24.2018.419
3. Сушко А.В., Стельмак М.М. Докладная записка иркутского чиновника С.А. Шиманского с предложением выселения евреев из России
Верховному правителю адмиралу А.В. Колчаку (декабрь 1918 г.) // Омский научный вестник. Серия: Общество. История. Современность.
2022. Т. 7, № 1. С. 47–55. doi: 10.25206/2542-0488-2022-7-1-47-55
4. Сушко А.В., Безродный К.Э. В.А. Жардецкий и сибирское областничество // Омский научный вестник. Серия: Общество. История. Современность. 2021. Т. 6, № 1. С. 30–36. doi: 10.25206/2542-0488-2021-6-1-30-36
5. Сушко А.В. Жизнь, служение и подвиг священника Василия Феофановича Инфантьева. Омск : Амфора, 2021. 240 с.
6. Звягин С.П. В.Н. Пепеляев: судьба либерала из Сибири в начале ХХ века Томск : Томский политехнический ун-т, 2012. 342 с.
7. Шеремеев Е.Е. Самарский «Сфинкс» при правительстве Колчака: А.К. Клафтон (1871–1920 гг.) – биография на фоне эпохи. Самара : Издво Самарского научного центра РАН, 2011. 337 с.
8. Шереметьева Д.Л. Воспоминания генерал-майора П.Ф. Рябикова «У адмирала А.В. Колчака. Часть I. В Омске с мая по ноябрь 1919 г.» как
исторический источник // Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие : материалы V междунар. науч.-
практ. конфер. (18–19 окт. 2023 г., Омск, Россия). Омск : ОмГТУ, 2023. С. 406–412.
9. Бакшт Д.А. «Бездеятельный жандарм»: к биографии В.Н. Руссиянова (в дополнение к докладу С.П. Звягина) // Вестник Томского государственного университета. 2016. № 406. С. 25–33. doi: 10.17223/15617793/406/4
10. Вебер М.И. Начальник контрразведки Западной армии Колчака Н.Ф. Новицкий: штрихи к биографии // Коммуникативная культура :
история и современность : материалы XI междунар. науч.-практ. конфер. в рамках III Междунар. науч. форума «Наследие» : в 2 ч. Новосибирск, 2021. Ч. 2. С. 70–81.
11. Ходяков М.В. Иван Адрианович Михайлов: студенческие годы будущего министра финансов в правительстве А.В. Колчака // Клио. 2013.
№ 10. С. 92–95.
12. Кротова М.В. Иван Адрианович Михайлов в эмиграции в Харбине // Омский научный вестник. Серия: Общество. История. Современность. 2019. Т. 4, № 2. С. 64–70. doi: 10.25206/2542-0488-2019-4-2-64-71
13. Кротова М.В. «Омская группа» в эмиграции в Маньчжурии // Омский научный вестник. Серия: Общество. История. Современность. 2022.
Т. 7, № 2. С. 26–33. doi: 10.25206/2542-0488-2022-7-2-26-33
14. Петин Д.И. Политика, деньги и… любовь // Бюджетный учет. 2020. № 3. С. 72–77.
15. Стельмак М.М., Петин Д.И. «Он насытил свое честолюбие при Колчаке»: министр финансов И.А. Михайлов в оценках современников //
Исторический вестник. 2022. Т. 42. С. 36-61. doi: 10.35549/HR.2022.2022.42.001
16. Кротова М.В. Двойные агенты среди эмиграции в Маньчжурии в 1930-е гг.: к вопросу о личности И.А. Михайлова // Деятельность отечественных спецслужб в эпоху социальных катаклизмов : материалы II Всерос. науч.-практ. конфер. (19–20 окт. 2022 г., Омск). Омск :
ОмГТУ, 2022. С. 112–119.
17. Иоффе Г.З. Колчаковская авантюра и ее крах. М. : Мысль, 1983. 294 с.
18. Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб). Ф. 14. Оп. 3. Д. 57421.
19. Российский государственный военно-исторический архив. Ф. Картотека бюро учета потерь в Первой мировой войне (офицеров и солдат).
Ящик 3188–С.
20. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р–6088. Оп. 1. Д. 14.
21. Соловейчик А.С. Простое слово о земле. Самара : Типография Л.М. Азеринского, 1917. 8 с.
22. Фролова К.В., Черкасова М.В. Самара в июле 1918 года (Записки А.Г. Елшина) // ХХ век и Россия : общество, реформы, революции. 2017.
№ 5. С. 358–364.
23. Ильин И.С. Скитания русского офицера: Дневник Иосифа Ильина. 1914–1920. М. : Книжница; Русский путь, 2016. 480 с.
История / History
74
24. Кротова М.В. Анализ дневников И.С. Ильина как источника по истории Гражданской войны // Гражданская война на востоке России:
взгляд сквозь документальное наследие : материалы III Всерос. науч.-практ. конфер., посвящ. 100-летию восст. совет. власти в Сибири
(Омск, 13–14 нояб. 2019 г.). Омск : ОмГТУ, 2019 С. 131–136.
25. Хандорин В.Г. Идейно-политическая эволюция либерализма в Сибири в период революции и Гражданской войны. Томск : Изд-во Том.
ун-та, 2010. 368 с.
26. Сушко А.В., Стельмак М.М. «…Еврейство Сибири и Урала с тревогой ждет ответа»: докладная записка М. А. Новомейского Российскому
правительству А.В. Колчака (май 1919 г.) // Новейшая история России. 2021. Т. 11, № 2. С. 555–567. doi: 10.21638/11701/spbu24.2021.216
27. Ильин И.С. Омск. Директория. Колчак // Новый журнал. 1963. Кн. 72. С. 198–217.
28. Шишкин В.И. Колчаковский государственный переворот в освещении российских мемуаристов // Вестник Томского государственного
университета. История. 2018. № 56. С. 66-78. doi: 10.17223/19988613/56/8
29. Правительственный вестник (Омск). 1918. 23 нояб.
30. Посадсков А.Л. Я.Л. Белоблоцкий – организатор белогвардейской печати на востоке России (1919–1922) // Гуманитарные науки в Сибири.
2023. Т. 30, № 1. С. 88–99. doi: 10.15372/hss20230110
31. ГАРФ. Ф. Р–9431. Оп. 7. Д. 20.
32. По Сибири // Наше дело (Иркутск). 1919. 19 янв.
33. Симонов Д.Г. Военный министр Российского правительства генерал-лейтенант Н.А. Степанов // Исторический курьер. 2018. № 1. С. 32–
39. doi: 10.31518/2618-9100-2018-1-3.
34. Кирмель Н.С., Хандорин В.Г. Карающий меч адмирала Колчака. М. : Вече, 2015. 320 с.
35. ГАРФ. Ф. Р–197. Оп. 1. Д. 87.
36. Соловейчик А.С. Борьба за возрождение России на востоке (Поволжье, Урал и Сибирь в 1918 году). Ростов н/Д, 1919. 68 с.
37. Ганин А.В. «Академическая группировка»: участие в подготовке и реализации омского переворота 18 ноября 1918 года // Личность, общество и власть в истории России : сб. науч. ст., посвящ. 70-летию д-ра ист. наук, проф. В.И. Шишкина. Новосибирск, 2018. С. 272–294.
38. Шубин А.В. 1918 год. Революция, кровью омытая. М. : Академический проект, 2019. 598 с.
39. Дневник В.Н. Пепеляева // Окрест Колчака : документы и материалы. М. : Аграф, 2007. С. 43–108.
40. Гагкуев Р.Г. «Адмирал становится для нас опасным подопечным». Оценка французским генералом М. Жаненом ситуации на белом Восточном фронте в декабре 1918 г. // Омский научный вестник. Серия: Общество. История. Современность. 2022, Т. 7, № 2. С. 10–17. doi:
10.25206/2542-0488-2022-7-2-10-17
41. Хандорин В.Г. Адмирал Колчак: правда и мифы. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2007. 278 с.
42. Гинс Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918–1920. М. : Айрис-Пресс, 2008. 672 с.
43. Cушко А.В., Петин Д.И. Мария Гришина-Алмазова: биография, внутренний мир и политическая деятельность в белом Омске // Вестник
Омского университета. Серия: Исторические науки. 2023. Т. 10, № 4. С. 16–23. doi: 10.24147/2312-1300.2023.10(4).16-23
44. Петин Д.И. Омский фабрикант Георгий Яковлевич Серебряков в условиях Гражданской войны // Историко-экономические исследования.
2020. Т. 21, № 2. С. 177–199. doi: 10.17150/2308-2588.2020.21(2).177-199
45. Шишкин В.И. 1918 г.: от Директории к военной диктатуре // Вопросы истории. 2008. № 10. С. 42–62.
46. Вологодский П.В. Во власти и в изгнании: Дневник премьер-министра антибольшевистских правительств и эмигранта в Китае (1918–
1925). Рязань, 2006. 619 с.
47. Зензинов В.М. Из жизни революционера. М. : Изд-во Гос. публ. ист. б-ки России, 2018. 187 с.
48. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. В 2 кн. Кн. 1 (ч. I, II). М. : Айрис-пресс, 2004. 576 с.
49. ГАРФ. Ф. Р-193. Оп. 1. Д. 38.
50. Лосунов А.М. «Белый» Омск // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. 2009. № 15. С. 34–42.
51. Лосунов А.М. «Дело» генерала А.И. Андогского // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. 1999. № 7. С. 193–
200.
References
1. Lar’kov, N.S. (2017) Sibirskiy belyy general. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 312 s.
2. Puchenkov, A.S., Sushko, A.V. & Petin, D.I. (2018) “Vsem govorite, chto moe puteshestvie ochen’ opasnoe…”: pis’ma generala A.N. GrishinaAlmazova ego supruge (osen’ 1918 g.) // Noveyshaya istoriya Rossii. T. 8, No. 4. S.1058–1073. doi: 10.21638/11701/ spbu24.2018.419
3. Sushko, A.V. & Stel’mak, M.M. (2022) Dokladnaya zapiska irkutskogo chinovnika S.A. Shimanskogo s predlozheniem vyseleniya evreev iz Rossii
Verkhovnomu pravitelyu admiralu A.V. Kolchaku (dekabr’ 1918 g.) // Omskiy nauchnyy vestnik. Seriya: Obshchestvo. Istoriya. Sovremennost’.
T. 7, No. 1. pp. 47–55. doi: 10.25206/2542-0488-2022-7-1-47-55
4. Sushko, A.V. & Bezrodnyy, K.E. (2021) V.A. Zhardetskiy i sibirskoe oblastnichestvo // Omskiy nauchnyy vestnik. Seriya: Obshchestvo. Istoriya.
Sovremennost’. T. 6, No. 1. pp. 30–36. doi: 10.25206/2542-0488-2021-6-1-30-36
5. Sushko, A.V. (2021) Zhizn’, sluzhenie i podvig svyashchennika Vasiliya Feofanovicha Infant’eva. Omsk: Amfora, 240 s.
6. Zvyagin, S.P. (2012) V.N. Pepelyaev: sud’ba liberala iz Sibiri v nachale KhKh veka Tomsk: Tomskiy politekhnicheskiy un-t, 342 s.
7. Sheremeev, E.E. (2011) Samarskiy “Sfinks” pri pravitel’stve Kolchaka: A.K. Klafton (1871–1920 gg.) – biografiya na fone epokhi. Samara: Izd-vo
Samarskogo nauchnogo tsentra RAN, 337 s.
8. Sheremet’eva, D.L. (2023) Vospominaniya general-mayora P.F. Ryabikova “U admirala A.V. Kolchaka. Chast’ I. V Omske s maya po noyabr’ 1919
g.” kak istoricheskiy istochnik // Grazhdanskaya voyna na vostoke Rossii: vzglyad skvoz’ dokumental’noe nasledie: materialy V mezhdunar.
nauch.-prakt. konfer. (18–19 okt. 2023 g., Omsk, Rossiya). Omsk: OmGTU, pp. 406–412.
9. Baksht, D.A. (2016) “Bezdeyatel’nyy zhandarm”: k biografii V.N. Russiyanova (v dopolnenie k dokladu S.P. Zvyagina) // Vestnik Tomskogo
gosudarstvennogo universiteta – Tomsk State University Journal. No. 406. pp. 25–33. doi: 10.17223/15617793/406/4
10. Veber, M.I. (2021) Nachal’nik kontrrazvedki Zapadnoy armii Kolchaka N.F. Novitskiy: shtrikhi k biografii // Kommunikativnaya kul’tura: istoriya
i sovremennost’: materialy XI mezhdunar. nauch.-prakt. konfer. v ramkakh III Mezhdunar. nauch. foruma “Nasledie”: v 2 ch. Novosibirsk, Ch. 2.
pp. 70–81.
11. Khodyakov, M.V. (2013) Ivan Adrianovich Mikhaylov: studencheskie gody budushchego ministra finansov v pravitel’stve A.V. Kolchaka // Klio.
No. 10. S. 92–95.
12. Krotova, M.V. (2019) Ivan Adrianovich Mikhaylov v emigratsii v Kharbine // Omskiy nauchnyy vestnik. Seriya: Obshchestvo. Istoriya.
Sovremennost’. T. 4, No. 2. pp. 64–70. doi: 10.25206/2542-0488-2019-4-2-64-71
13. Krotova, M.V. (2022) “Omskaya gruppa” v emigratsii v Man’chzhurii // Omskiy nauchnyy vestnik. Seriya: Obshchestvo. Istoriya. Sovremennost’.
T. 7, No. 2. pp. 26–33. doi: 10.25206/2542-0488-2022-7-2-26-33
14. Petin, D.I. (2020) Politika, den’gi i… lyubov’ // Byudzhetnyy uchet. No. 3. pp. 72–77.
15. Stel’mak, M.M. & Petin, D.I. (2022) “On nasytil svoe chestolyubie pri Kolchake”: ministr finansov I.A. Mikhaylov v otsenkakh sovremennikov //
Istoricheskiy vestnik. T. 42. S. 36-61. doi: 10.35549/HR.2022.2022.42.001
Стельмак М.М., Петин Д.И. «Что, вы хотите, чтобы я подписал себе обвинительный акт»…
75
16. Krotova, M.V. (2022) Dvoynye agenty sredi emigratsii v Man’chzhurii v 1930-e gg.: k voprosu o lichnosti I.A. Mikhaylova // Deyatel’nost’
otechestvennykh spetssluzhb v epokhu sotsial’nykh kataklizmov: materialy II Vseros. nauch.-prakt. konfer. (19–20 okt. 2022 g., Omsk). Omsk:
OmGTU, pp. 112–119.
17. Ioffe, G.Z. (1983) Kolchakovskaya avantyura i ee krakh. M.: Mysl’, 294 s.
18. Tsentral’nyy gosudarstvennyy istoricheskiy arkhiv Sankt-Peterburga (TsGIA SPb). F. 14. Op. 3. D. 57421.
19. Rossiyskiy gosudarstvennyy voenno-istoricheskiy arkhiv. F. Kartoteka byuro ucheta poter’ v Pervoy mirovoy voyne (ofitserov i soldat). Yashchik
3188–S.
20. Gosudarstvennyy arkhiv Rossiyskoy Federatsii (GARF). F. R–6088. Op. 1. D. 14.
21. Soloveychik, A.S. (1917) Prostoe slovo o zemle. Samara: Tipografiya L.M. Azerinskogo, 8 s.
22. Frolova, K.V. & Cherkasova, M.V. (2017) Samara v iyule 1918 goda (Zapiski A.G. Elshina) // KhKh vek i Rossiya: obshchestvo, reformy,
revolyutsii. No. 5. pp. 358–364.
23. Il’in, I.S. (2016) Skitaniya russkogo ofitsera: Dnevnik Iosifa Il’ina. 1914–1920. M.: Knizhnitsa; Russkiy put’, 480 s.
24. Krotova, M.V. (2019) Analiz dnevnikov I.S. Il’ina kak istochnika po istorii Grazhdanskoy voyny // Grazhdanskaya voyna na vostoke Rossii: vzglyad
skvoz’ dokumental’noe nasledie: materialy III Vseros. nauch.-prakt. konfer., posvyashch. 100-letiyu vosst. sovet. vlasti v Sibiri (Omsk, 13–14
noyab. 2019 g.). Omsk: OmGTU, S. 131–136
25. Khandorin, V.G. (2010) Ideyno-politicheskaya evolyutsiya liberalizma v Sibiri v period revolyutsii i Grazhdanskoy voyny. Tomsk: Izd-vo Tom.
un-ta, 368 s.
26. Sushko, A.V. & Stel’mak, M.M. (2021) “…Evreystvo Sibiri i Urala s trevogoy zhdet otveta”: dokladnaya zapiska M. A. Novomeyskogo
Rossiyskomu pravitel’stvu A.V. Kolchaka (may 1919 g.) // Noveyshaya istoriya Rossii. T. 11, No. 2. pp. 555–567. doi:
10.21638/11701/spbu24.2021.216
27. Il’in, I.S. (1963) Omsk. Direktoriya. Kolchak // Novyy zhurnal. Kn. 72. S. 198–217.
28. Shishkin V.I. Kolchakovskiy gosudarstvennyy perevorot v osveshchenii rossiyskikh memuaristov // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo
universiteta. Istoriya – Tomsk State University Journal of History. 2018. No. 56. S. 66-78. doi: 10.17223/19988613/56/8
29. Pravitel’stvennyy vestnik (Omsk). 1918. 23 noyab.
30. Posadskov, A.L. (2023) Ya.L. Beloblotskiy – organizator belogvardeyskoy pechati na vostoke Rossii (1919–1922) // Gumanitarnye nauki v Sibiri.
T. 30, No. 1. S. 88–99. doi: 10.15372/hss20230110
31. GARF. F. R–9431. Op. 7. D. 20.
32. Po Sibiri // Nashe delo (Irkutsk). 1919. 19 yanv.
33. Simonov, D.G. (2018) Voennyy ministr Rossiyskogo pravitel’stva general-leytenant N.A. Stepanov // Istoricheskiy kur’er. No. 1. pp. 32–39. doi:
10.31518/2618-9100-2018-1-3.
34. Kirmel’, N.S. & Khandorin, V.G. (2015) Karayushchiy mech admirala Kolchaka. M.: Veche, 320 s.
35. GARF. F. R–197. Op. 1. D. 87.
36. Soloveychik, A.S. (1919) Bor’ba za vozrozhdenie Rossii na vostoke (Povolzh’e, Ural i Sibir’ v 1918 godu). Rostov n/D, 68 s.
37. Ganin, A.V. (2018) “Akademicheskaya gruppirovka”: uchastie v podgotovke i realizatsii omskogo perevorota 18 noyabrya 1918 goda // Lichnost’,
obshchestvo i vlast’ v istorii Rossii: sb. nauch. st., posvyashch. 70-letiyu d-ra ist. nauk, prof. V.I. Shishkina. Novosibirsk, S. 272–294.
38. Shubin, A.V. (2019) 1918 god. Revolyutsiya, krov’yu omytaya. M.: Akademicheskiy proekt, 598 s.
39. Dnevnik, V.N. (2007) Pepelyaeva // Okrest Kolchaka: dokumenty i materialy. M.: Agraf, S. 43–108.
40. Gagkuev, R.G. (2022) “Admiral stanovitsya dlya nas opasnym podopechnym”. Otsenka frantsuzskim generalom M. Zhanenom situatsii na belom
Vostochnom fronte v dekabre 1918 g. // Omskiy nauchnyy vestnik. Seriya: Obshchestvo. Istoriya. Sovremennost’. T. 7, No. 2. pp. 10–17. doi:
10.25206/2542-0488-2022-7-2-10-17
41. Khandorin, V.G. (2007) Admiral Kolchak: pravda i mify. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 278 s.
42. Gins, G.K. (2008) Sibir’, soyuzniki i Kolchak. Povorotnyy moment russkoy istorii. 1918–1920. M.: Ayris-Press, 672 s.
43. Cushko, A.V. & Petin, D.I. (2023) Mariya Grishina-Almazova: biografiya, vnutrenniy mir i politicheskaya deyatel’nost’ v belom Omske // Vestnik
Omskogo universiteta. Seriya: Istoricheskie nauki. T. 10, No. 4. pp. 16–23. doi: 10.24147/2312-1300.2023.10(4).16-23
44. Petin, D.I. (2020) Omskiy fabrikant Georgiy Yakovlevich Serebryakov v usloviyakh Grazhdanskoy voyny // Istoriko-ekonomicheskie issledovaniya.
T. 21, No. 2. pp. 177–199. doi: 10.17150/2308-2588.2020.21(2).177-199
45. Shishkin, V.I. (2008) 1918 g.: ot Direktorii k voennoy diktature // Voprosy istorii. No. 10. pp. 42–62.
46. Vologodskiy, P.V. (2006) Vo vlasti i v izgnanii: Dnevnik prem’er-ministra antibol’shevistskikh pravitel’stv i emigranta v Kitae (1918–1925).
Ryazan’, 619 s.
47. Zenzinov, V.M. (2018) Iz zhizni revolyutsionera. M.: Izd-vo Gos. publ. ist. b-ki Rossii, 187 s.
48. Mel’gunov, S.P. (2004) Tragediya admirala Kolchaka. V 2 kn. Kn. 1 (ch. I, II). M.: Ayris-press, 576 s.
49. GARF. F. R-193. Op. 1. D. 38.
50. Losunov, A.M. (2009) “Belyy” Omsk // Izvestiya Omskogo gosudarstvennogo istoriko-kraevedcheskogo muzeya. No. 15. S. 34–42.
51. Losunov, A.M. (1999) “Delo” generala A.I. Andogskogo // Izvestiya Omskogo gosudarstvennogo istoriko-kraevedcheskogo muzeya. No. 7. S. 193–
200.
Информация об авторах:
Стельмак М.М. – канд. ист. наук, ведущий архивист Центра изучения истории Гражданской войны Исторического архива
Омской области (Омск, Россия). E-mail: stelmakmm@mail.ru
Петин Д.И. – канд. ист. наук, доцент кафедры истории, философии и социальных коммуникаций Омского государственного
технического университета (Омск, Россия). E-mail: dimario86@rambler.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

История / History
76
Information about the authors:
M.M. Stelmak, Cand. Sci. (History), leading archivist, Historical Archive of Omsk Oblast (Omsk, Russian Federation). E-mail:
stelmakmm@mail.ru
D.I. Petin, Cand. Sci. (History), associate professor, Omsk State Technical University (Omsk, Russian Federation). E-mail: dimario86@rambler.ru
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 11.01.2024;
одобрена после рецензирования 21.01.2024; принята к публикации 30.06.2024.
The article was submitted 11.01.2024;
approved after reviewing 21.01.2024; accepted for publication 30.06.2024.

А это про врача.
И он был в блокаду в Ленинграде. Лечил детей.
Посмотрела фильм о нем по каналу Культура 25.11.2024 в 10ч.
Замечательно.
А сколько фраз, которые объясняют все.

https://ru.ruwiki.ru/wiki/%D0%...0%B8%D1%87

Алекса́ндр Фёдорович Тур (3 [15] сентября 1894, Новгород-Северский — 24 июля 1974, Ленинград) — советский врач-педиатр, доктор медицинских наук, профессор, академик АМН СССР (1952), заслуженный деятель науки РСФСР (1947), заведующий кафедрой госпитальной педиатрии Ленинградского Педиатрического медицинского института. Из потомственных дворян, сын действительного статского советника, профессора, ректора 1-го Педагогического института, заведующего кафедрой физиологии 2-го Ленинградского медицинского института Фёдора Евдокимовича Тура. Участник Первой мировой войны, участник Гражданской войны, житель блокадного Ленинграда.

Биография
Родился в семье ассистента кафедры физиологии Императорского Санкт-Петербургского университета, Фёдора Евдокимовича Тура и его жены Веры Васильевны. Хотя семья давно уже проживала в Санкт-Петербурге, местом рождения Александра стала родина родителей, дом его деда Евдокима Николаевича Тура — крестьянина из небольшого городка Новгород-Северский в Черниговской губернии на Украине.

Вскоре после рождения А. Тур переехал в Петербург. Детские годы провёл на Васильевском острове, где в 1901 г. был определён на подготовительное отделение престижной Ларинской петербургской гимназии[2]. Задолго до этого его отец Фёдор Евдокимович активно участвовал в общественной жизни гимназии. Он был Товарищем председателя общества вспоможения её нуждающимся ученикам. В эти годы он оказался близко знаком с врачом гимназии — известным петербургским педиатром Д. А. Соколовым. Тот нередко бывал в доме Туров, и как позже сам свидетельствовал Александр Фёдорович, это знакомство оказало существенное влияние на выбор им своей будущей профессии.

Годы учебы в Императорской военно-медицинской академии. Первая мировая и Гражданская войны

А. Ф. Тур — слушатель ВМА. 1915 г. Архив Н. П. Шабалова
Окончив гимназию с золотой медалью, в 1911 г. А. Ф. Тур поступил в Императорскую военно-медицинскую академию. Среди учителей Александра Федоровича были такие выдающиеся деятели отечественной медицины, как И. П. Павлов, А. А. Максимов, Н. П. Кравков, В. Н. Шевкуненко, С. П. Федоров, В. А. Оппель, В. П. Осипов, М. И. Аствацатуров, М. В. Яновский, А. Н. Шкарин и др.

Через год после начала Первой мировой войны, летом 1915 г. в звании зауряд-врача А. Ф. Тур вместе с другими слушателями академии оказался в Действующей армии[3]. Врачом госпиталя Новогеоргиевской крепости, что в 30 км от Варшавы, он был направлен под начало Н. М. Филончикова. Очень скоро, 14 июля германские войска начали осаду крепости[4]. Она продолжалась до 20 августа. В ходе тяжёлых боёв, не имея возможности получать подкрепление и боеприпасы, неся большие потери убитыми и ранеными, защитники крепости быстро теряли силы. Вместе с товарищами А. Ф. Тур выполнял свой долг врача, но далеко не всех раненых удавалось вернуть в строй. В ночь с 19 на 20 августа был подписан акт о сдаче крепости немецкому командованию, которое придавало этой победе настолько большое значение, что при сдаче крепости присутствовал кайзер Вильгельм II.

А. Ф. Тур (3-й слева) в Действующей армии. Крепость Новогеоргиевск, 1915 г.
По условиям акта о капитуляции весь гарнизон был пленен. Все без разбору, офицеры и солдаты были погружены в эшелоны и перевезены в лагерь Тухоля. Врачи госпиталя разделили участь защитников крепости. Находясь в плену, они продолжали оказывать помощь раненым и больным. В лагере не раз вспыхивали эпидемии, бороться с которыми при полном отсутствии лекарств было очень трудно. Смертность среди заболевших пленных солдат была чрезвычайно высокой. В плену, который продолжался более двух с половиной лет, А. Ф. Тур узнал о том что на Родине в феврале 1917 г. отрекся от престола император Николай II, а в октябре случилась пролетарская революция. Только после марта 1918 г., когда новое Советское правительство заключило с Германией Брестский мирный договор, военнопленных стали постепенно освобождать. Многие офицеры отправились в Добровольческую армию белых. У А. Ф. Тура выбора не было. Он вернулся в Петроград, где оставались родители и брат с сестрой.

В отличие от подавляющего большинства других военно-учебных заведений царской России, Военно-медицинская академия не была закрыта новой властью и продолжала свою работу. Осталось на месте и подавляющее число прежних преподавателей и профессоров. Это позволило А. Ф Туру продолжить прерванную учёбу.

Уже на следующий год А. Ф. Туру, как прослушавшему полный курс медицинских наук и выдержавшему установленные испытания, был присвоено звание врача (до 1918 г. выпускникам ВМА присваивалось звание лекаря). Набранные баллы позволили Александру Федоровичу участвовать в конкурсе «для оставления в академии с целью подготовки к научной деятельности». Он выбрал кафедру детских болезней профессора А. Н. Шкарина, с которым его связывали интересы ещё с младших курсов учебы в академии. Всё началось с того, что Александр Фёдорович оказался активным членом кружка любителей музыки, который организовал А. Н. Шкарин. Часто бывая в клинике детских болезней, А. Ф. Тур увлекся и научными интересами профессора. Конкурс А. Ф. Тур прошёл весьма успешно и получил положительное решение комиссии, но в стране шла Гражданская война, и распоряжением Главного военно-санитарного управления РККА он был направлен врачом в Действующую армию.

В рядах 11-й стрелковой дивизии Александр Федорович оказывал помощь раненым во время боёв против Юденича, затем в Польском походе, где дивизия действовала в составе 15-й армии Корка. После того, как 15-я армия на подступах к Варшаве была разбита, А. Ф. Тур оказался в окружении и с разрозненными частями своей дивизии с боями отступал в Белоруссию. После окончания войны дивизия была расквартирована в Петрограде, где в марте 1921 года участвовала в подавлении Кронштадтского мятежа. Во время этой братоубийственной бойни было особенно много раненых как среди атакующих, так и среди обороняющихся солдат и матросов. После этих событий, в мае 1921 года старшему врачу подвижного батальона 11-й стрелковой дивизии, военврачу 3-го ранга А. Ф. Туру было дозволено вернуться в Военно-медицинскую академию.

Начало научной деятельности
Возвращению А. Ф. Тура в академию предшествовало драматическое событие. Годом ранее, 12 августа 1920 г. вследствие автомобильной аварии в больнице скончался профессор А. Н. Шкарин. Выборы нового профессора, начальника кафедры состоялись лишь 28 мая 1921 г., то есть через несколько дней после прихода туда Александра Фёдоровича. С этого дня и на следующие 40 лет руководителем кафедры стал 36-летний профессор Михаил Степанович Маслов, с которым судьба связала А. Ф. Тура на всю последующую жизнь.

В сентябре 1921 г. А. Ф. Тур был назначен ординатором детской клиники, а с февраля следующего года — младшим преподавателем кафедры. В сентябре он был переведён на должность младшего ассистента с тем, чтобы с 1923 г. занять должность ассистента кафедры детских болезней. В том же 1923 г. А. Ф. Тур вновь был возвращён на службу в РККА. На этот раз он был назначен на должность старшего врача 20-го отдельного железнодорожного батальона, который только недавно был переформирован из Кронштадтской отдельной крепостной железнодорожной роты. На этот раз служба в условиях мирного времени продолжалась всего 1 год, и в 1924 г. Александр Фёдорович вернулся к своим обязанностям ассистента. В том же 1924 г. он защитил диссертацию «Протеинотерапия и её влияние на организм ребёнка» на степень доктора медицины (в 1935 г. утверждён в учёной степени доктора медицинских наук, учреждённой постановлением СНК СССР от 13.01.1934 г.).

В последующие несколько лет, работая на кафедре и одновременно в период с 1924 по 1930 гг., в Институте по изучению мозга и психической деятельности, А. Ф. Тур опубликовал 21 научную работу, в которых представил результаты своих исследований. В контексте научного направления кафедры в его трудах, которые всегда имели клиническую направленность, большое внимание уделялось лабораторным исследованиям. В эти годы А. Ф. Тур активно занимался изучением активности некоторых ферментов, холестерина крови и мочи у здоровых детей и при аномалиях конституции, анемиях, диспепсиях и т. д. В 1926 году за работу «Практическая гематология детского возраста» в рамках всесоюзного конкурса Александру Фёдоровичу Туру была присуждена 2-я премия им. К. А. Раухфуса (Золотой стетоскоп)[5].

В 1928 г. в соавторстве с М. С. Масловым он опубликовал свою первую монографию «Расстройства питания и пищеварения у детей грудного возраста».

Один из основоположников педиатрического образования
В январе 1925 г. в Ленинграде на базе бывшей Городской детской больницы «В память священного коронования Их Императорских Величеств»[6] был открыт научно-практический институт Охраны материнства и младенчества им. Клары Цеткин (ОММ). М. С. Маслов, ставший вскоре заместителем директора этого института, пригласил А. Ф. Тура на должность научного сотрудника и заведующего биохимической лабораторией. Оставаясь ассистентом кафедры детских болезней ВМА, 15 июля 1925 г. Александр Фёдорович приступил к своим новым обязанностям.

В 1928 г. в институте ОММ был открыт факультет усовершенствования врачей. Это факт стал толчком к образованию кафедр. Одной из первых появилась кафедра физиологии, гигиены и диететики раннего детского возраста. Вначале её возглавил М. С. Маслов, а с 1930 г., после присвоения профессорского звания, — А. Ф. Тур. Коллектив кафедры, которая вскоре была переименована в кафедру пропедевтики детских болезней, оказался небольшим — всего 5 преподавателей. Базой её стало физиологическое отделение на 50 коек. С этого момента Александр Фёдорович оставил кафедру детских болезней ВМА и полностью сконцентрировался на работе в институте ОММ. В научном плане это было весьма плодотворное время. Фактически именно в 30-е годы полностью обозначились основные научные интересы А. Ф. Тура. Достаточно указать некоторые монографии, которые были опубликованы в довоенное время: «Практическая гематология детского возраста» (1931), «Справочник по диететике раннего детского возраста» (1935), «Физиология и патология периода новорождённости» (1936), «Гимнастика ребёнка раннего возраста» (1937), «Пропедевтика детского возраста» (1940). Именно гематология, неонатология, возрастная физиология и диететика стали основными проблемами кафедры А. Ф. Тура на многие годы.

В 1935 г. институт ОММ был преобразован в учебный и получил название Ленинградский педиатрический медицинский институт (ЛПМИ). С этого момента впервые в мире началась подготовка детских врачей рамках первичного педиатрического образования. Через 4 года, в 1939 г. кафедра пропедевтики детских болезней А. Ф. Тура со всем своим коллективом была преобразована в кафедру госпитальной педиатрии, а её место в ЛПМИ заняла новая кафедра пропедевтики, переведённая из Первого медицинского института (1-й ЛМИ) во главе с профессором А. Б. Воловиком. В 1935—1936 гг. Александр Фёдорович попытался одновременно с основной деятельностью возглавить курс детских болезней в медвузе-больнице им. И. И. Мечникова, но вскоре отказался от этой затеи, поскольку объем работы в ЛПМИ только увеличивался, и времени заниматься организацией новой кафедры не оставалось. Тем не менее, в 1931—1941 гг. он успешно совмещал профессором Ленинградского института усовершенствования врачей. Главной же заботой Александра Фёдоровича всегда оставался ЛПМИ, где на этапе становления педиатрического образования приходилось особенно много времени уделять вопросам методики преподавания сначала пропедевтического курса, затем госпитального. Но все это внезапно было прервано начавшейся Великой Отечественной войной.

В кольце блокады Ленинграда
С началом войны в ЛПМИ уже в июне 1941 г. были мобилизованы в Действующую армию 129 врачей и 150 медицинских сестер. Ещё несколько десятков сотрудников пополнили ряды 5-й дивизии народного ополчения.[7]. В этих условиях институт ни на один день не прекращал своей деятельности. Все 900 дней блокады, зимой и летом дважды в день преодолевая путь в 2,5 км от дома № 104 на Большом пр. П. С. до Литовской ул., где находился институт, Александр Фёдорович продолжал руководить своей кафедрой, занимался лечебной и научной работой. ЛПМИ оказался единственным ВУЗом Ленинграда, который продолжал учить студентов даже в кольце блокады, лишь на короткое время в зиму 1941—1942 г. прервав учебный процесс. Уже в 1942 г. был объявлен очередной набор студентов.

А. Ф. Тур на обходе в одной из клиник ЛПМИ со студентками Т. В. Капачинской и Б. Ф. Жуковой. 1942 г.
Война и блокада Ленинграда существенно скорректировали научную направленность деятельности кафедры. В условиях тотального голода главными стали вопросы дистрофии детей, острых кишечных заболеваний, авитаминозов. Большое внимание сотрудники кафедры уделяли разработке рецептур смесей для вскармливания грудничков и детей раннего возраста. Институт взял на себя разработку режима питания детей, введения новых блюд из различных заменителей и веществ, ранее не применявшихся для детского питания (из сои, восстановленного растительного масла из олифы, дрожжевой суп и др.)[8].

В июле 1942 г. вместе с ректором ЛПМИ Ю. А. Менделевой А. Ф. Тур возглавил Совет детского питания. В эти годы он постоянно выступал с рекомендациями для матерей, социальных и медицинских работников по методам сохранения жизни и здоровья детей в тяжёлых условиях блокады. В этом Александр Фёдорович видел свою главную задачу врача. Собственно, он сам об этом непрерывно говорил, например в 1943 г., в брошюре «Как уберечь ребёнка от заболевания поносом в летнее время»:
«Борьба за детскую жизнь и здоровье — наша обязанность, это наш долг, долг всех советских людей тыла перед Родиной и перед теми, которые, оставив на наше попечение своих детей, сами ушли с оружием в руках защищать Советскую страну…».
— [8]
В 1942 г. Ленинградский Горздравотдел ввёл должность главного педиатра города, назначив на неё профессора А. Ф. Тура. Это означало, что на плечи Александра Фёдоровича легли обязанности по организации медицинской помощи детям в масштабах всего, находящего в блокадном кольце, города. В эти же годы вместе с Ю. А. Менделевой А. Ф. Тур заменил находящегося в эвакуации М. С. Маслова на посту председателя ленинградского отделения Общества детских врачей. Только за 1942—1943 гг. общество собиралось 35 раз. Перед педиатрами города выступали учёные (главным образом ЛПМИ) с докладами по наиболее злободневным темам охраны здоровья детей, которые всегда имели прямой выход в практику[8].

Своей неутомимой деятельностью, сам страдавший от дистрофии, А. Ф. Тур подарил жизнь тысячам ленинградских детей, но не смог избежать трагедии в семье. В июле 1942 г. от последствий истощения, полученного зимой, умер отец, а уже после снятия блокады, в 1945 г. — мать. Из четырёх членов семьи ко Дню Победы Александр Фёдорович остался вдвоём с сестрой.

Итоги работы ленинградских педиатров за годы блокады А. Ф. Тур обобщил в двух сборниках: «Вопросы педиатрии в годы блокады Ленинграда» (1944, 1946 гг.). Кроме того, 125 статей ленинградских учёных, возглавляемых Александром Фёдоровичем, составили четвертый номер журнала «Педиатрия» за 1944 г. Редакционная коллегия журнала писала:
«Пусть этот номер „Педиатрии“ останется историческим памятником самоотверженной работе детских врачей Ленинграда…».
— [8]
Действительный член Академии медицинских наук СССР А. Ф. Тур

А. Ф. Тур на обходе в одной из госпитальных клиник ЛПМИ

А. Ф. Тур на обходе в одной из госпитальных клиник ЛПМИ
Вскоре после окончания войны, в том же 1945 году А. Ф. Тур был избран членом-корреспондентом Академии медицинских наук СССР, а уже в 1952 г. — академиком. Он продолжал возглавлять кафедру госпитальной педиатрии ещё почти 30 лет. Пожалуй, это был самый стабильный и наиболее плодотворный в научном и педагогическом плане период. Кафедра госпитальной педиатрии непрерывно наращивала свою мощь как за счёт количественного прироста числа сотрудников, так и благодаря качественному состава преподавателей и научных сотрудников академической группы. Преподавание велось на двух самых старших курсах института: цикл госпитальной педиатрии для студентов 5-го курса и субординатура у шестикурсников. Все это требовало огромной методической работы.

Одновременно, Александр Фёдорович постоянно увеличивал объём научных исследований на кафедре. Прежде всего это касалось таких направлений, как детская гематология, неонатология, диететика раннего возраста, эндокринология. Благодаря деятельности А. Ф. Тура педиатрия как наука получила четкую физиологическую направленность. Занимаясь вопросами вскармливания А. Ф. Тур не мог пройти мимо проблем развития детей и методов его контроля. Одним из первых он обратил внимание на диссоциации возрастного развития и стал настаивать на необходимости раздельного определения возраста календарного, возраста психоневрологического и моторного развития ребёнка.

Все результаты научной деятельности А. Ф. Тура и его сотрудников отражены в многочисленных публикациях. Проверенные практикой, они сразу находили своё место в повседневной лечебной работе клиник кафедры и в лекционном материале для студентов, часто ещё раньше, чем появлялись на страницах учебников. Лекции для студентов у Александра Фёдоровича всегда носили проблемный характер, отличались новизной и глубиной проработки материала. Трудно было рассчитывать сдать экзамен по госпитальной педиатрии студенту, который не посещал лекций, и не потому, что кто-то контролировал посещаемость, а по той причине, что прочитать об этом в учебных пособиях было далеко не всегда возможно.

Общая направленность научных исследований на кафедре стала определяющей при создании первых специализированных служб в детском здравоохранении. Благодаря деятельности А. Ф. Тура в 60-70 годы в Ленинграде оформились такие самостоятельные направления в педиатрии, как гематология, эндокринология и неонатология. Рождение одного из них стало основанием для присуждения Александру Фёдоровичу в 1970 г. Ленинской премии, как сказано в преамбуле:
«…за цикл работ по физиологии и патологии детей раннего возраста, содействующих резкому снижению заболеваемости и смертности среди них».
— [9]
На протяжении всей своей жизни учёного и педагога, главным для Александра Фёдоровича всегда оставался конкретный маленький пациент. Так было, когда он впервые переступил порог детской клиники ВМА, так было в годы блокады Ленинграда, так оставалось на протяжении всех послевоенных лет его жизни. Ежедневные обходы больных с врачами базовых клиник кафедры составляли главную заботу профессора А. Ф. Тура. Прежде всего именно здесь, у постели больного ребёнка, а не в лабораториях и библиотеках, где у каждого был свой комплекс научных интересов, формировался тот коллектив единомышленников, который получил название «Школа академика Тура».

Как было заведено с давних пор, 1 сентября 1974 г. Александр Фёдорович готовился открыть очередной учебный год вступительной лекцией по курсу госпитальной педиатрии для вновь пришедших пятикурсников. Впервые за 39 лет этого не случилось, и лекцию, посвящённую памяти своего Учителя в этот день прочитал один из его ближайших учеников доцент Олег Феодосьевич Тарасов.

Могила А. Ф. Тура на Серафимовском кладбище (19 участок, 100 метров по дорожке между 18 и 19 уч. и 30 метров вправо; 59°59′41″ с. ш., 30°16′44″ в. д.)
Как вспоминал доцент Р. И. Зейтц[10]:

Александр Федорович умер в Гаграх 24 июля 1974 года от инфаркта миокарда, находясь в гостинице «Гагрипш». Он и там работал, рецензируя чьи-то диссертации. Кто-то к нему пришёл, постучались, дверь была не заперта, никто не отозвался. Люди вошли. Тур лежал на полу ещё в сознании. Последнее, что он сказал: «Ничего не надо делать. Это конец!» За его телом полетели доцент Тарасов и его шофёр — Рубен…

Похороны Александра Федоровича были грандиозны — тут уж обком ничего сделать не мог. На панихиде выступали многие известные деятели медицины и искусства, которых в детстве Тур лечил, с которыми общался по работе, много его коллег приехало из Москвы и других городов. На пути в крематорий колонну машин возглавляли и заключали автомобили ГАИ.

Урна с прахом академика Тура была захоронена в могиле его отца на Серафимовском кладбище (прим.: участок 19)[2]. Позже на могиле был поставлен черный гранитный памятник с профилем академика из белого мрамора.

Научная деятельность
Научные работы, выполненные А. Ф. Туром и его сотрудниками, можно распределить по следующим основным группам:

физиологические особенности и воспитание здоровых детей;
диететика здорового и больного ребёнка;
гематология здорового и больного ребёнка;
физиология и патология, выхаживание новорождённых и недоношенных детей;
алиментарная дистрофия у детей Ленинграда в годы блокады;
рахит и его профилактика;
детская эндокринология;
А. Ф. Тура по праву считают одним из основоположников таких разделов отечественной педиатрии как неонатология, детские гематология и эндокринология, диететика.

Подготовил 28 докторов и 110 кандидатов медицинских наук[2].

А. Ф. Тур — создатель крупнейшей педиатрической школы. Его ученики: профессора А. M. Абезгауз, Н. А. Алексеев, А. Н. Антонов, И. А. Верещагин, И. М. Воронцов, А. И. Егорова, Р. Ф. Езерский, В. И. Калиничева, Ю. Р. Ковалев, Ю. А. Котиков, Р. Е. Леенсон, М. В. Миллер-Шабанова, М. Н. Небытова-Лукьянчикова, А. В. Папаян, Н. В. Потанин, Л. М. Скородок, Г. М. Слуцкая, Н. П. Шабалов, Л. В. Эрман; доктора медицинских наук О. В. Беневская, Л. Г. Квасная, доцент О. Ф. Тарасов и др.

Избранные труды
А. Ф. Тур является автором более 250 опубликованных научных и научно-популярных работ, в том числе 7 монографий, справочников, 3 учебников и 4 руководств.

Маслов М. С., Тур А. Ф. Расстройства питания и пищеварения у детей грудного возраста. — М.; Л.: Гос. изд-во, 1928. — 248 с. — 4000 экз.
Маслов М. С., Тур А. Ф., Данилевич М. Г. Руководство по педиатрии : Для студентов и врачей. — Л.: Медгиз, 1938. — 739 с. — 20 000 экз.
Тур А. Ф. Краткий терапевтический справочник детского врача. — Медгиз, 1942. — 132 с. — 8000 экз.
Тур А. Ф. Как уберечь ребенка от заболевания поносом в летнее время. — Л.: Медгиз Ленингр. отд-ние, 1943. — 22 с.
Тур А. Ф. Научные работы по педиатрии, выполненные в Ленинграде во время войны (1.07.1941-1.06.1944) // Педиатрия. — 1944, № 4. — (С. 75-77).
Тур А. Ф. Расстройства питания и другие заболевания у детей Ленинграда в 1941-42 гг. // Педиатрия. — 1944, № 4. — (С. 10-18).
Тур А. Ф. Режим жизни и питания детей в условиях войны и блокады // Вопросы педиатрии в дни блокады Ленинграда / Сб. 1. — Л., 1944. — (С. 20-30.).
Тур А. Ф. Особенности клиники, течения и лечения алиментарных дистрофий у детей // Вопросы педиатрии в дни блокады Ленинграда / Сб. 1. — Л., 1944. — (С. 38-47.).
Тур А.Ф., Балинская Н. В. Лечение алиментарных дистрофий у детей // Работы ленинградских врачей за годы Отечественной войны. выпуск пятый. — Л.: Медгиз. Ленинградское отделение, 1944. — 30-42 с.
Работы ленинградских врачей за годы Отечественной войны: (Сборник статей). Вып. 6 : Инфекции. Авитаминозы / под ред. проф. С. В. Висковского, проф. В. Г. Гаршина, доц. С. Л. Гаухмана, проф. Ф. И. Машанского, проф. И. Д. Страшуна, проф. А. Ф. Тура, проф. М. Д. Тушинского, проф. М. В. Черноруцкого. — Л.: Медгиз Ленингр. отд-ние, 1945. — 159 с.
Тур А. Ф. Алиментарная дистрофия у детей Ленинграда в 1941-1944 гг. // Вопросы педиатрии в дни блокады Ленинграда / Сб. 2. — Л., 1946. — (С. 5-15.).
Тур А. Ф. Борьба с гипотрофией в детских учреждениях в условиях Ленинграда в дни Отечественной войны и блокады // Вопросы педиатрии в дни блокады Ленинграда / Сб. 2. — Л., 1946. — (С. 16-34.).
Гаршин В. Г., Гаухман С. Л., Гефтер Ю. М., Рысс С. М., Тур А. Ф., Тушинский М. Д., Хвиливицкая М. И., Черноруцкий М. В. Алиментарные дистрофии в блокированном Ленинграде: [Сб. статей] / Под ред. М. В. Черноруцкий. — Л.: Медгиз, 1947. — 367 с.
Тур А. Ф. Физиология и патология детей периода новорождённости. — Медгиз, 1955. — 432 с. — 1300 экз. (1936, 1947, 1955, 1967 гг)
Тур А. Ф. Гематология детского возраста. — Медгиз, 1957. — 310 с. — 20 000 экз.
Миронович В., Квасная Л., Потанин Н. Вопросы гематологии в педиатрии. Работы кафедры госпитальной педиатрии / Под ред. А. Ф. Тура. — Л.: ЛПМИ, 1958. — 303 с. — 2000 экз.
Губерт К., Рысс М. Гимнастика и массаж в раннем возрасте / Под ред. А.Ф. Тура. — Медгиз, 1958. — 144 с. — 13 000 экз.
Вопросы гематологии в педиатрии / Под ред. А. Ф. Тура. — Л.: Издание Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, 1962. — 430 с. — 2000 экз.
Матери о ребёнке / Под ред. А. Ф. Тура. — Медгиз, 1962. — 252 с. — 75 000 экз.
Тур А. Ф. Рахит. — Медицина, 1966. — 172 с. — 10 000 экз.
Тур А. Ф. Пропедевтика детских болезней. — Медицина, 1967. — 492 с. — 100 000 экз. (1940, 1949, 1954, 1955, 1967, 1971 гг)
Тур А. Ф. Физиология и патология новорождённых детей. — Медицина, 1967. — 356 с. — 15 000 экз.
Тур А. Ф. М. С. Маслов. — М.: Медицина, 1969. — 52 с. — (Выдающиеся деятели отечественной медицины и здравоохранения). (Маслов, Михаил Степанович)
Вопросы гематологии в педиатрии. Сборник IV / Под ред. А.Ф. Тура. — Л.: ЛПМИ, 1970. — 430 с. — 2100 экз.
Тур А. Ф., Шабалов Н. П. Кровь здоровых детей разных возрастов. — Медицина, 1970. — 176 с. — 10 000 экз.
Справочник по диететике детей раннего возраста / Под ред. А. Ф. Тура. — Медицина, 1971. — 288 с. — 100 000 экз. (1935, 1937, 1940, 1949, 1952, 1954, 1959, 1971 гг)
Диатезы у детей / Под ред. А. Ф. Тура, А. Б. Воловика, А. В. Папаяна. — Л.: ЛПМИ, 1972. — 164 с. — 1000 экз.
Синявская Н., Туроверова Н., Люблинская А., Мокровская Ф. Родителям о детях / Под ред. А.Ф. Тура. — Медицина, 1976. — 384 с. — 200 000 экз.
Детские болезни / Под ред. А. Ф. Тура, О. Ф. Тарасова, Н. П. Шабалова. — Медицина, 1985. — 608 с. — 100 000 экз.
Общественная деятельность
Во все годы своей деятельности А. Ф. Тур нес разнообразную общественную нагрузку:

Председатель постоянно действующей комиссии по здравоохранению Выборгского района Ленинграда (1940—1947);
Первый главный педиатр Ленинграда (1942—1952 гг), в том числе во время блокады города[11];
Член правления (с 1921 года), сопредседатель правления (1942—1944 гг), председатель правления (с 1961 года до кончины) Ленинградского общества детских врачей;
Председатель правления Всероссийского общества детских врачей (1958—1974 гг.);
Депутат Выборгского районного Совета депутатов трудящихся (1939—1947);
Депутат Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся V, VI, VII созывов.
Гражданская позиция, факты биографии
Истинные политические взгляды А. Ф. Тура оценить весьма сложно. В условиях репрессивного государства, в котором ему пришлось жить и работать, очень трудно рассчитывать на искренность их выражения. Например, дома, на письменном столе Александра Фёдоровича всегда стояла фотография известного своими монархическими взглядами друга отца — профессора истории, а позже академика С. Ф. Платонова.
Именно А. Ф. Тур в конце 30-х годов пригласил к себе на кафедру в качестве ассистента выпущенного на свободу бывшего социал-демократа, члена «Бунд», осуждённого в 1931 г. по статье 58-4, А. М. Абезгауза[12]. В эти годы таких, как А. М. Абезгауз, как правило, сторонились. Нужно было обладать большой личной смелостью, чтобы протянуть руку помощи бывшему «врагу народа». Вряд ли А. Ф. Тур разделял политические взгляды своего нового сотрудника, однако считал его талантливым специалистом, и для него этого было достаточно.
Уже в 1950 г. в аналогичной ситуации А. Ф. Тур поддержал академика Л. А. Орбели, который после печально известной объединённой, так называемой «павловской сессии» АН и АМН СССР, был отстранен от руководства Естественно-научным институтом имени П. Ф. Лесгафта. Тогда Александр Фёдорович предоставил ошельмованному Л. А. Орбели свою физиологическую клинику для того, чтобы тот смог продолжить начатые исследования.
Чуть ранее, в 1949 г. Александр Фёдорович открыто выражал своё несогласие с арестом первого ректора ЛПМИ — профессора Ю. А. Менделевой, осуждённой по Ленинградскому делу.
Известно, что Александр Федорович дружил со знаменитой оперной певицей Софьей Петровной Преображенской и был частым гостем в её доме[13]. Возможно, не без его влияния старшая дочь Софьи Петровны — Надежда — выбрала для себя специальность детского врача.
Награды и признание

Бюст академика А. Ф. Тура на территории СПбГПМУ
2-я премия им. К. А. Раухфуса (Золотой стетоскоп) за работу «Практическая гематология детского возраста» (1926)
Орден Трудового Красного Знамени (1942)
Медаль «За оборону Ленинграда» (1943)
Орден Отечественной войны I ст. (1945)
Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945)
Два ордена Ленина (1951, 1960)[14]
Медаль «В память 250-летия Ленинграда» (1956)
Медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970)
Серебряная медаль ВДНХ (1971)
Ленинская премия (1970)
Заслуженный деятель науки РСФСР (1947)
Почётный член Чехословацкого медицинского общества им. Я. Пуркине.
Член научных обществ педиатров Болгарии, Венгрии, Италии.
Память
Памятник и мемориальная доска на территории СПбГПМУ
27 марта 2012 года решением Учёного Совета СПбГПМА (ныне СПбГПМУ) имя академика А. Ф. Тура присвоено кафедре поликлинической педиатрии[15].
Фильм
Доктор. Академик Александр Тур, документальный фильм режиссёра Владислава Виноградова, 1972 год
Литература
Воловик А.Б., Абезгауз А.М. Александр Фёдорович Тур // Вопросы охраны материнства и детства. — 1970. — № 1.
Тур Александр Фёдорович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.
Тур, Александр Фёдорович // Большая биографическая энциклопедия. — 2009.
Тарасов О. Ф., Шабалов Н. П. Александр Фёдорович Тур (1894—1974). Москва, Медицина, 1980. — 126 с.
К 75-летию Санкт-Петербургской Государственной Педиатрической Медицинской Академии. 1925—2000. Биографии. СПб, 2000. — 400 с.
Воловик А. Б. А. Ф. Тур (К 75летщо со дня рождения) // Неопубликованная рукопись, 1969. (архив Л. Н. Михальчук)
См. также
Санкт-Петербургское отделение Союза педиатров России
Примечания
Материалы настоящей статьи использованы при подготовке сборника «Знание пропедевтики — основа клинического мышления педиатра» / Под ред. В. В. Юрьева, В. П. Новиковой, А. С. Симаходского, 2015 г.

Эрман Лев Владимирович. Дата обращения: 10 января 2015. Архивировано 11 февраля 2015 года.
Шабалов Н. П. Предисловие // Детские болезни : учебник. — 5-е изд. — 2002. — Т. 1.
Тур А. Ф. / Карточка офицерской картотеки (недоступная ссылка)
Крепость Новогеоргиевск в годы Первой мировой войны. Дата обращения: 21 декабря 2014. Архивировано 24 июня 2012 года.
Маслов М. С. Пятидесятилетие Ленинградского общества детских врачей. Дата обращения: 21 апреля 2016. Архивировано 24 ноября 2015 года.
Городская детская больница «В память священного коронования Их Императорских Величеств». Дата обращения: 23 декабря 2014. Архивировано 23 декабря 2014 года.
5-я дивизия народного ополчения. Дата обращения: 23 декабря 2014. Архивировано 23 декабря 2014 года.
Шабалов Н. П., Эрман Л. В. Детям блокадного города посвящается. Дата обращения: 23 декабря 2014. Архивировано из оригинала 22 февраля 2015 года.
Лауреаты Ленинской премии
Зейтц Р. И. Шаги по эпохам. — 1998, С. 166—167
Шабалов Н. П. 120-летие общества детских врачей Санкт-Петербурга. Кафедра анестезиологии-реаниматологии и неотложной педиатрии СПбГПМА. Дата обращения: 2 мая 2012. Архивировано 15 декабря 2014 года.
Списки жертв репрессий. Абезгауз Александр Моисеевич. Дата обращения: 26 декабря 2014. Архивировано 4 марта 2016 года.
Корыхалова Н. Софья Преображенская. Дата обращения: 11 февраля 2015. Архивировано 11 февраля 2015 года.
Тур, Александр Фёдорович // Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов. — М. : Большая российская энциклопедия, 2004—2017.
История кафедры поликлинической педиатрии им. А. Ф. Тура. Дата обращения: 28 декабря 2014. Архивировано 18 декабря 2014 года.

ДОКТОР (1972) // Александр Фёдорович ТУР // Автор сценария, режиссёр и оператор Владислав Виноградов
https://vk.com/video19241354_163475345

Передача ТК "Культура" от 25.11.2024 9,30 утра
Невский ковчег. Теория невозможного. Александр Тур
https://smotrim.ru/video/2896641

Александр Тур
Доктор Тур - детский врач, попасть к нему на приём означало если не гарантию, то большую надежду на спасение ребёнка. Главный педиатр блокадного Ленинграда, дворянин, переживший вражеский плен в Первую мировую и революцию 1917 года, он до конца жизни следовал принципу: быть добрым доктором. Во время блокады Александр Тур заведовал кафедрой в Ленинградском педиатрическом институте, который на фашистских картах обозначался как объект №708 и обстреливался от 9 до 12 раз в сутки. Под руководством Тура лаборатория института разработала детские смеси на основе сои, дрожжей, масла из олифы и хвойной муки. Молочная кухня делала всё, чтобы одержать победу над дистрофией. Но это была лишь часть протокола лечения. Каждый обход профессор Тур заканчивал словами: "Запомните, больных не вылечивают, а выхаживают!" Участвуют: Мария Ревнова, доктор медицинских наук, зав. кафедрой поликлинической педиатрии им. академика А. Ф. Тура СПбГПМУ; Дмитрий Иванов, доктор медицинских наук, ректор Санкт-Петербургского государственного педиатрического медицинского университета; Владислав Виноградов, кинорежиссер; Кирилл Виноградов, кинооператор.

- сентябрь 1941 -обстрелы.
Больница - на немецких картах объект 708 - подлежал уничтожению и обстреливался от 9 до 12 раз в сутки
- учился в Ладинской гимназии??
- проф. врач Дмитрий Алекс Соколов - друг отца - первый начал говорить о проблеме высокой детской смертности
и даже назвал ГосДуму - Фабрикой Ангелов

01.09.1912 нач имп ВМА Вильяминов обходит притихший строй студентов
- Вы должны учиться так,
чтобы всегда могли встать За Веру, Царя и Отечество
Должны считать себя студентами не просто медицинской
- Военно Медицинской Академии
И наконец, ни при каких обстоятельствах не заниматься политикой

НАм было около 20 лет - обхавелись всем поход ...купили шпоры, как полагается военным врачам и ..

Делай что должно и будь, что будет
Молодой зауряд-врач при охр креп Георгиевской взят ав плен
3 года неволи.
И предположить не могли, что Царскую Россию они не увидят никогда.

Почему вы вернулись, вы же понимали, что это другая страна?
- Мы давали присягу,
- Но это была присяга царю.
- Нет, это была присяга России.

Слава о волшебнике Туре разлетелась далеко за пределыы его города ...

-Первыми - недоношенные дети от 7 дней до 4 мес, вес самого крупного едва доходил до 2 кг.
Молока практически нет. Холод Их было 33 - все выжили

на день крупа рис 12гр ( меньше чем 1 ст л),
соя 50мл, вода 50 мл, хвойный витам настой,
масло из олифы, - 18 видов смеси.

Носил родителям половину своего пайка,
родители умерли в Блокаду,
Но не взял ни капли из запасов ...

но у нас не было дефицита СОВЕСТИ.

Шифуня....
Не уж -т делалось так что бы было уж-то.

Булгаков Дневники

Булгаков Михаил Афанасьевич (из дневников и писем):
https://vk.com/feed?w=wall-112119922_290032

- Я спал сейчас, и мне приснилось: Киев, знакомые и милые лица, приснилось, что играют на пианино... Придёт ли старое время?

Настоящее таково, что я стараюсь жить, не замечая его... не видеть, не слышать! Недавно, в поездке в Москву и Саратов, мне пришлось всё видеть воочию и больше я не хотел бы видеть. Я видел, как серые толпы с гиканьем и гнусной руганью бьют стёкла в поездах, видел, как бьют людей. Видел разрушенные и обгоревшие дома в Москве... тупые и зверские лица...
Видел толпы, которые осаждали подъезды захваченных, запертых банков, голодные хвосты у лавок, затравленных и жалких офицеров, видел газетные листки, где пишут, в сущности, об одном: о крови, которая льётся и на юге, и на западе, и на востоке, и о тюрьмах.
Всё воочию видел и понял окончательно, что произошло. (из письма сестре Наде, 31 декабря 1917 г.)

......

Жены декабристов
Их было всего одиннадцать человек. Девять - жены. Две - невесты. Почти все оставили детей, детей с собой брать было нельзя. Ещё семь женщин были с ними, матери и сестры прочих бунтовщиков. Крошечный отряд нежных женщин. Конечно, слишком велик контраст, невероятна пропасть между паркетом бального зала и сибирской ледяной пустыней. От муслинового платья до тулупа. От роскоши, в которой росли генеральские дочери, аристократки самой высокой ступени, княгини, баронессы - до ледяной воды из колодца, темной избы, печи, топить которую пришлось каждый день.
Именно это и сбивает с толку. Многие умом не сверкающие люди думают, что вот это - подвиг и есть. Променять торты на чёрный хлеб. Но... нет. Это подвигом не было и никто и никогда добровольную аскезу подвигом не считал. Чтобы понять, почему так сильно почитают этих женщин, из которых только пять вернулись обратно вместе с мужьями, трое вдовами, а трое навсегда остались в Сибирской земле, нужно все-таки повернуться к ним лицом и хотя бы немного понять: а в каком мире они жили на самом деле.
Нет, это был не мир пиров, балов, роскоши, танцев и смеха. Так же, как любой российский подданный они детьми пережили Отечественную войну, хоронили своих отцов, братьев и друзей. Большинство из них имели прекрасное образование, подолгу бывали за границей, и общий дух вольнодумия, которым щеголяли, к примеру, Пушкин и Грибоедов, точно так же был знаком и осознание власти - как тяжелой, беспощадной машины у них были ничуть не меньше, чем у их мужей. И значение слова «преступник» они тоже хорошо знали. А уж «государственный преступник» - тем более. Нам сейчас оценить масштаб ужаса, каким веяло тогда от этого обвинения практически невозможно. Ведь тогда государство - это царь. Один человек - целое государство, без ограничений, препятствий, лишь здравый смысл и чистый разум могли как-то смягчать его решения. Но и это не все! Царь был не человеком. А проводником божьей воли. Посягнуть на царя было равносильно пойти против Бога. И первым подвигом этих женщин было то, что они, пусть не так эффектно как их мужья, без истерики и манифестов - пошли против власти. Не за красивую идею, ни ради почестей и дифирамбов, они поддержали УЖЕ проигравшую оппозицию. И не тихими салонными разговорами, не проникновенными стихами, нет! Они добровольно приняли на себя статус «государственный преступник» и пошли в Сибирь. В ссылку.
К слову, Николая I никогда не любили. Ни при жизни его, ни после смерти. Во всей исторической науке ну может пару добрых слов о нем сказали. Ну что говорить, правление его началось с публичной казни тех, кого считали цветом нации. «Немного царствовал, но много начудесил. Сто двадцать душ в Сибирь сослал, да пятерых повесил». Однако, если взять себе труд подумать, гуманнее, чем повёл себя Николай в этой жуткой ситуации, сложно было уже что-то придумать. Николай не стал карать семьи изменников. Вообще. Вспомним «лучшего из людей» и выкошенные семьи. Неизвестно даже за какие грехи. А вот Николай, случайный такой самодержец, специальным указом разрешил развод с государственными преступниками. Да, светская власть разрешила отменить церковное таинство. Ведь жены не были в ответе. И дети - тоже. Им сохраняли титулы, положение, имущество. Власть не собиралась их наказывать. На самом деле, женатых декабристов было всего двадцать три человека. Несколько женщин, кто под давлением семьи, кто по другим причинам расторгли брак. Ещё несколько остались воспитывать детей. И тут маленькая ремарка - остались по категорическому требованию мужей. И лично я считаю, что с мужьями им повезло куда как больше, чем прочим... Ведь любить, почитать и заботиться... это вот оно... Вели переписку, растили детей. Но больше не увиделись ни разу. Справедливо? Честно? Подвиг? Нет. Это просто семья, просто такая жизнь...
Остальные же - поехали. Нет, это было не просто. Вы думаете, Николай был дураком и не понимал, что это вполне себе марш протеста? Пусть из соображений любви, верности чего угодно. Но это подножка самодержцу, опора его врагов. И рафинированные аристократки совершили фактическое самоубийство. Их лишили всего: дворянства, титула, имущества. И даже детей лишили. А самое страшное - лишили будущего детей, которые родятся в Сибири. Их положение с момента рождения - крестьяне. Вот так. Но они поехали... Научились рубить дрова. Готовить еду. Обустроили быт. Подвиг? Двести лет назад в Сибири - да, подвиг. Особенно, если нет никакой уверенности в том, что это поможет. Особенно, если твоё содержание определяет государство и ты отчитываешься за каждую копейку. Особенно, если вместо блестящего офицера, каким был твой муж - каторжанин в кандалах, и можешь только посмотреть на него. Особенно, когда у тебя нет обратного пути. Либо вернёшься с мужем, либо вернёшься вдовой. Либо вообще не вернёшься...
Почти все декабристы в итоге прожили очень долгую жизнь. Пережили рудники, пережили Читу, много чего пережили. И не только молитвами их жён да горячим супом. Но и ежедневными их хлопотами о смягчении наказания. Да, именно женщины, напрягая все силы и связи добились. Рудники заменили земляные работы, потом литейный завод. Сняли кандалы. В 1831 году разрешили семейные камеры. Потом не каторга, а ссылка, совсем другой коленкор. И все это - заслуга их жён. Мало кто из современных правозащитников может таких результатов добиться.
Но даже этого мало. Ведь всем «политическим» запрещена была переписка. Чтение книг, общение, любая возможность оставаться частью мыслящего мира была закрыта для них. И эту телегу тоже на себя взвалили их жены. Причём переписок пришлось вести две: легальную, которую полностью читала цензура и тайную, только для адресата. Писали не только за своих мужей, но и за тех, кому было от кого получать письма. Между прочим, знаменитое «во глубине сибирских руд» в эти самые «руды» доставила одна из декабристок: Александра Муравьева. Вот так... И ещё послание к Ивану Пущину привезла, лицейскому другу известного поэта. А сама она легла в сибирскую землю.
Но даже это - не все и не самое главное. Главное, что они нашли с себе сил заботится не только о своих мужьях. Они ещё учили и воспитывали местных детей. Своих учили, так отчего соседским то не помочь? Да, в ссылке родилось много детишек. Одна только Прасковья Анненкова рожала восемнадцать раз! Правда выжило только семеро из них. А Трубецким вовсе чудо случилось... в благополучной столице детей у пары не было. А в Сибири, среди всей этой жути и тоски - семеро! Четыре сына и три дочери. Чудо? Да кто ж знает...
Женщин могли отлучить от титулов и положения, но вытравить из них образование, манеры, ум - нет, невозможно это. И они щедро делились этим с соседями. Учили читать, писать. История, география, пение. Даже танцам учили, вот представьте. Да бог с этим! Медициной занимались! Благодаря им этот глухой край уже не был диким. Никакой миссионер никогда не нёс столько конкретного и очень ценного. Вдумайтесь... всего одиннадцать женщин! И перевернули весь уклад тех мест. Эти женщины даже церквей построили чуть ли не больше, чем сама церковь.
А ещё (и это уж выше всякого мужества): завели салоны в Иркутске. Да, это было сильно позже. Когда каторгу заменили ссылкой, когда им разрешили поселиться в Иркутске, когда домами обзавелись... но именно они: княгини Трубецкая и Волковская стали тем самым источником настоящей культуры. Именно столичные аристократки положили начало тому, что потом назовут сибирской интеллигенцией. В их дома приходили погреться душой, оно и светом и теплом были для всего города. В Кургане Нарышкиных называют истинными благодетелями края, рыдая провожают на Кавказ, война - единственный путь домой. О каждой их них можно писать книгу. Но написали только о любви Полины Гёбль и Ивана Анненкова. Сам Дюма-отец написал. А в России сняли фильм о звезде пленительного счастья. И если говорить о подвигах и мужестве... блестящий кавалергард, богатейший наследник, дерзкий и неуемный Иван потерял всякое мужество и надежду ещё в Петропавловской крепости и едва не покончил с собой, чудом спасли. А Полина... по льду Невы она пришла в эту крепость и одному богу известно чего стоило ей вымолить о свидании. Она думала только о жизни и ни разу её не подвела вера в любовь.
Их помнят в Сибири. В Чите, Томске, Тобольске, Иркутске. Они были тем светом, что рассек зимнюю ночь, тем мостом, что протянулся из Европы за Байкал. Их память чтят, ведь то, что эти маленькие женщины сотворили, это даже не подвиг, не подвижничество, а настоящая сила и мощь, дремавшая под тонкой кожей каторжанских фей.
В Иркутске Марии Волконской поставили памятник: молодая женщина со свечами, укреплёнными в подсвечник, приглашает в свой дом. У них не было тут дома. Но один построили его, укрывая свою любовь и свою семью. Они сами как свечи тихо горели во мраке горя и безысходности, но не сгорели, а только сильнее стали, закалили и себя и всех, кто был рядом. В этом и есть их главный подвиг. И прежде, чем плевать ядом в их адрес, просто дайте себе честный ответ: а смог бы я так же?
Ольга Иванова