Пашковы

Владимир Суетенко
«Неделя» №15 (1359) 1986 г

 Лихо, но отнюдь не быстро трусила по ухабам изъезженного тракта ямщицкая тройка. Пассажиры дремали либо коротали время, рассказывая друг другу нехитрые житейские истории. Так, возможно, и узнал Александр Сергеевич Пушкин от словоохотливого попутчика о героях и событиях, вдохновивших его на очаровательную повесть. Овеянное ароматом старины семейное предание дошло до меня тоже в устной передаче. Конечно, за полтора века бытования оно не могло остаться неизменным: о чем-то говорили уже не так, как слышал это Пушкин, но главное сохранилось. Постараюсь все передать, как рассказывали мне, ничего не прибавив и не убавив.

  Вскоре после кончины Екатерины II вышел в отставку и поселился в своем тамбовском имении Большое Гагарино генерал Алексей Александрович Пашков. Был он богат и знатен, владел землей и крепостными в нескольких губерниях. Не отличаясь кротостью нрава новый помещик не имел привычки сдерживать вспышки гнева. Любое желание Пашкова считалось законом. Крестьяне и соседи трепетали перед ним, все подчинялись его воле.
   Однако было два исключения. Рано овдовев, суровый генерал души не чаял в единственной дочери Даше.Потакал всем ее прихотям, не жалел денег на домашнее воспитание, приглашая самых дорогих учителей и гувернанток. На радость отцу девушка выросла красавицей и умницей.
  Удивляла уездных сплетников и дружба между всесильным самодуром Пашковым и мелкопоместным дворянином Полтавцевым из сельца Малое Гагарино. Тот также схоронил жену, а сына Колю, который был несколькими годами старше Даши, сначала отправил учиться в Петербург, а потом и за границу. Говорили даже, что генерал намерен просватать любимую дочь за Николая Полтавцева, не смущаясь его бедностью.
   Между тем судьба вначале распорядилась иначе. Вернулся домой молодой Полтавцев. Пашков, узнав об этом отправился взглянуть на него, поскольку помнил сына приятеля еще мальчиком. Сначала все шло хорошо – видный и благовоспитанный юноша произвел на Пашкова приятное впечатление. Но вот беда – случилось так что Николай вызвал чувство острой зависти у богатого соседа. На всю губернию славилась огромная и образцовая псарня Пашкова. А молодой Полтавцев привез из-за границы двух охотничьих собак неизвестной в России породы. Алексей Александрович загорелся их купить, но отец и сын, оба страстные охотники, продать собак отказались. Возникла ссора, взбешенный Пашков укатил к себе.
   Между враждующими семьями всякие отношения прекратились. Двое нахальных  мужиков из дворни Пашкова, уверенные в заступничестве господина, осмелились рубить деревья в роще Полтавцевых близ Малого Гагарина, были схвачены и выпороты на конюшне. Пашков возмутился, но мстить не стал. Отвел он душу в насмешках, когда старший Полтавцев по совету сына на иностранный манер возделал поля, а урожай получил плохой.
   Надо сказать, что уездные барышни без ума были от Николая Полтавцева. Одна Даша его даже и не видела: отец запретил ей посещать дома, где принимали Полтавцевых. И, конечно же, ей хотелось взглянуть на общего любимца. Даша недаром слыла умницей. Разведав, куда Николай Полтавцев ходит на охоту,она переоделась крестьянкой и ранним утром вышла из усадьбы. В кузовке у нее лежало немного грибов, собранных накануне горничной, помогавшей барышне в ее затее. Едва Даша вошла в рощу, как послышался лай, и вскоре собака запрыгала вокруг не на шутку струхнувшей проказницы. Появился охотник, унял собаку.
   Николай был поражен красотой простой деревенской девушки, изяществом ее движений, мелодичностью голоса. Они познакомились, долго проговорили не сводя друг с друга глаз. Молодой барин назначил дочери пашковского конюха Семена Тане (так назвалась Даша) свидание здесь же, в роще, на следующее утро. И прождал напрасно. Не пришла она и на другой день. Дольше мучить влюбленного кавалера было опасно, он мог послать кого-нибудь на розыски конюховой Тани, рослой конопатой девки с грубым голосом, и обман сразу бы обнаружился.
   Даша пришла на свидание, а на упреки Николая оправдывалась тем, что ей нездоровилось, сообщить же об этом через кого-нибудь она побоялась. «Ты могла бы послать мне записку». Таня грустно покачала головой: «Не знаю я грамоты, это только барышню нашу всему учат». И добавила, что ей никак нельзя ежедневно ходить на свидания. Да и опасно – могут увидеть. Николай предложил выучить девушку грамоте и вести переписку. Она согласилась. Почтовым ящиком решили сделать дупло старого дуба на границе двух владений. Таня на редкость быстро выучилась читать и писать. Влюбленные регулярно обменивались длинными и страстными посланиями, для чего Николай положил в кузовок своей милой толстую кипу розовой бумаги и набор карандашей. Но виделись редко: зарядили бесконечные осенние дожди.
  Однажды, когда немного прояснилось, Пашков в окружении большой свиты выехал на охоту. Случайная пуля задела ухо пашковского коня, от испуга и боли он понес. Шум и крики о помощи услышали отец и сын Полтавцевы, охотившиеся неподалеку. Николай под которым был дорогой породистый скакун сумел перехватить и остановить обезумевшее животное, но всадник свалился на землю.
  Пашкова подняли, тотчас послали за коляской. В сопровождении Полтавцевых, ехавших верхом, получивший ушибы Пашков в коляске отправился к ним в имение. За столом, где отметили счастливое спасение, и наступило полное примирение. В довершении всего Николай подарил Пашкову злополучных собак, сыгравших столь недобрую роль.
На следующий день уже в имении Пашковых ждали гостей с ответным визитом. Даша вынуждена была признаться отцу в своей шалости. Он обнял ее и поцеловал. «Чему быть, того не миновать, - ласково сказал Алексей Александрович, поглаживая русую головку дочери – Думал я вас когда-то поженить, да не знал, придетесь ли вы друг другу по сердцу. А вы и без родителей успели сладиться. Ну что ж, совет вам да любовь!»

  Как в счастливых сказках, история закончилась свадебным пиром. В семейной жизни молодые тоже оказались счастливы. У них родились здоровые и красивые дети. Старшая дочь Николая и Дарьи вышла замуж за графа Александра Владимировича Адлерберга, заслужившего благодарность многих русских литераторов, в том числе и поэта Некрасова, за бескорыстную поддержку. Младшая – Елзавета Николаевна – стала женой генерала. Их сын вошел в историю как герой освобождения Болгарии от османского ига. Вот так прославленный генерал Михаил Дмитриевич Скобелев оказался внуком пушкинской барышни-крестьянки...
   Услышал я эту историю от старой русской актрисы Ирины Петровны Гордениной, а она от своего деда, генерала Николая Александровича Адлерберга. Адлерберг и Скобелев внешне были очень похожи. Впрочем, это неудивительно: их матери – родные сестры, урожденные Полтавцевы, и Н.А. Адлерберг тоже был внуком пушкинской барышни-крестьянки.
 
  Тамбовский краеведческий музей в ответ на мой запрос подтвердил, что дворянские семьи Пашковых и Полтавцвых действительно жили в начале прошлого века в губернии и были соседями. В родословных книгах оказалось легко отыскать Дарью Алексеевну Полтавцеву, урожденную Пашкову.
  До октября 1831 года Пушкин напечатал лишь несколько отрывков из прозаических сочинений, над которыми работал. Его дебютом в прозе стали «Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А.П.»
  Во время знаменитой Болдинской осени писатель создает одну за другой пять повестей: «Гробовшик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка», «Выстрел», «Метель». Если по «Гробовщику» и «Станционному смотрителю» исследователям удалось отыскать какие-то прототипы, то история с барышней, переодевшейся крестьянкой, не поддалась расшифровке. Семейное предание Пашковых и Полтавцевых дало в распоряжение Пушкина почти готовую канву повести и прообразы героев. По мнению ленинградских специалистов Пушкинского дома, ознакомившихся с материалом, предание Пашковых – Адлерберг со временем претерпело существенную «обратную» литературную обработку под влиянием пушкинского текста. Тем не менее большая вероятность использования его поэтом как основы сюжета «Дубровского» - факт интересный, достойный внимания литературоведов.
  Принято считать, что Пушкин в основу романа положил рассказ своего близкого друга Павла Воиновича Нащекина о мелкопоместном белорусском дворянине Островском, у которого сосед оттягал имение, после чего Островский организовал из крестьян шайку и стал разбойничать. Но это остов, которому надо было обрасти плотью и кровью. Вот тут-то и пригодилось многое из того, что не вошло в «Барышню-крестьянку». Ссора из-за собак под пером Пушкина трансформировалась в ссору на псарне, Троекурову были приданы черты Пашкова, Дубровскому-старшему – Потавцева-отца.

   ....Время стирает следы былого. Немногое напоминает сегодня о старине и в Тамбовской области. А небольшое событие, едва ли замеченное полтора с лишним века назад, преображенное волшебным пером Пушкина, обрело бессмертие.