Станичная история. Прочноокопская.

Государственный архив Краснодарского края (ГАКК)

ГАКК. Ф. 5. Оп. 1. Д. 112
Прочноокопская смешанная гимназия
Крайние даты: Не указано
Количество листов в деле: 106

ЗНАМЕНИТОСТИ В ПРОЧНОМ ОКОПЕ
ГРИГОРЬЕВ Василий Никифорович родился 5 июня 1803 году в неродовитой и небольшой помещичьей семье. Неродовитость не позволили Григорьеву В.Н. поступить на военную службу и он стал чи-новником. Умный и по своему времени, образованный человек, он с юношеских лет проникся идеей о помощи своему многострадальному народу и как только узнал о создании Северного тайного общества, стал его членом. Многое не нравилось ему в Уставе общества и в его це-лях. По своим убеждениям он был более революционером. В 1823 году он был послан в длительную командировку по Кавказу и в Закавказье. Более года был чиновником для особых поручений и жил в 1824 году в станице Прочно-Окопской. Таким образом непосредственного участия в событиях 14 декабря 1825 года не принимал. Однако, в начале 1826 года был вызван в Петербург, где подвергался допросам. Компрометирую-щих документов против него найдено не было, осужденные по делу декабристы в своих показаниях скрыли, его участие в деятельности общества, и в 1828 году Григорьев был переведен на службу в Закавказье. Вторично пришлось ему проехать через станицу Прочноокопскую. В Закавказье Григорьев В.Н. стал заниматься литературной деятельностью. Он был лично знаком с А.С.Пушкиным, Дельвигом, А.А. Бестужевым-Марлинским и со многими декабристами, сосланными на Кавказ.
Литературное наследие его не велико.
Подготовил Яковенко А.М. ЭНР "Г"

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ИЗ ПРОЧНООКОПСКОЙ
... Посемейные списки свидетельствуют, как обширна география линейных станиц, которые должны выслать своих одностаничников для обустройства передовых линий в Приурупье. Среди прибывших в Прочноокопскую крепость – Исай Криволапов из Григорополисской, Никифор Бирюков из Успенской, Федот Чекалин из Расшеватской, Петр Шумаков из Темнолесской, Нефедовы из Новомарьинской, Михаил Калинченко из Убеженской и др.
....
ВСЮ ЗИМУ 1854–1855 гг. ШЛИ СТАНИЧНЫЕ СХОДЫ…

На сходах казаки тянули жребий. Тех, кому «выпала судьба по приговору станичного общества», вносили в «Посемейные списки на выселение…». Кстати, на переселение допускались семьи, в которых было не менее двух совершеннолетних, годных к службе мужчин. В начале 1855 г. 1-я бригада (полковое правление в станице Усть-Лабинской) представила в штаб КЛКВ списки 100 семейств из станиц: Ладовской (Афанасий Дягилев, Тихон Алтухов…), из Тифлисской (Афанасий Беседин, Илья Мишнев…), Казанской (Тихон Пахомов, Яков Жегулин…), Новодонецкой, Архангельской, Терновской, Ильинской, Новомарьевской, Новопокровской, Новорождественской, Тихорецкой (быв. Фастовецкая).

Тихорецкая станица давала на выселение семь семейств – это около 60 человек. Из них «охотником» (добровольцем) выселиться на Новую линию изъявил желание только 36-летний казак Касьян Бублик с женой, дочкой и братом. Остальные шесть семей – «по жребию».

Жребий судьбы достался и 64-летнему Федору Федотовичу Хорину. В семье жена Анна (61 г.), сын Стефан (23-х лет, пометка: «на действительной службе»), Стефана жена Евдокия (21 г.), дочь их Александра (2 г.). В 1870 году в «Посемейном списке станицы Попутной» уже не будет ни Федора, ни Анны, а Стефана уже запишут Степаном (как и других станичных Стефанов). Ему уже будет 39, жене 37 лет и в списке появятся еще трое детей: 4-летняя Агрепена, сыновья – 13-летний Дмитрий и 15-летний Алексей. Алексей Хорин в будущем станет основателем хутора Хорин. Василий Стефанович Дулин из станицы Новорождественской, как и Хорин из Тихорецкой, тоже не выразил желания быть «охотником», т.е. добровольцем. Но во время жеребьевки на станичном сходе, как и другим, ему не повезло – выпал жребий «на переселение». А в семье ни мало, ни много 22 человека! Сам Василий и его жена Марья, оба 50 лет. Их дети Яков (19 лет), Григорий (13 л.), Екатерина (7 л.). 48-летние брат Василий и жена его Екатерина и их дети Евгения (20), Лукерья (17), Дмитрий (14), Стефан (11), Прасковья (3). Брат Арсений, 28 лет (пометка «на службе»), жена его 28-летняя Пелагея, их дети Настасья (9), Иван (6), Яков (4), Никифор (3). Племянники Василия Дулина (надо полагать, оставшиеся сиротами и жившие в семье).

Рядовые казаки неохотно восприняли предписание о переселении. Они ведь только что укоренились во внутренних станицах, были многодетными. Многочисленными. Жили не с жиру. И теперь только что нажитое потом и кровью здесь должны были оставить. Ну, сколько можно было увезти с собою на телеге, когда одних детей, как правило, целая орава?..

В документах штаба войск Кавказской линии, находившегося в Ставрополе, сохранились «Правила об устройстве двух новых станиц на реке Урупе в 1855 году». В них говорится, что с 16 по 20 апреля 1855 г. намечено сделать осмотр местности, на которой предстоит поселить станицы. Место должно быть удобным и выгодным «в отношении климатическом, хозяйственном и военном». В документе о выполнении распоряжения три подписи: начальника штаба КЛКВ, Войскового медика и начальника Правого фланга Кавказской линии. Они писали: «Место для новых станиц предполагается на левом берегу Урупа. Для первой – в 20 верстах от станицы Урупской вверх по течению, а для второй в 15 верстах от первой новой станицы».
25 ноября 1855 г. в штабе атамана КЛКВ в Ставрополе были подписаны две карты: «Планы новым станицам на Урупе» …«одной для водворения в настоящем году и другой, предполагаемой к поселению при впадении реки Борджеко (приток Урупа назывался рекой Борджеко, ныне – р. Бей Мурза Чехрак (в ряде географических изданий края ее называют р. Бей Мурза Чупран) в реку Уруп, в 1856 году».

Направляли переселенцев на новые места через крепость Прочноокопскую. Там их должны снабдить ружьем, шашкою и пистолетом, и после осмотра начальником Правого фланга отправить дальше. Казаки КЛКВ сверх того должны иметь кинжал и верховую лошадь. Каждому переселенцу полагались деньги – пособие 71 рубль 42 и шесть седьмых копейки серебром.

Поскольку новонаселенцы полученные деньги зачастую тратили не на обустройство хозяйства, из штаба приказано: на руки их не выдавать, а хранить в Войсковом правлении до прибытия переселенцев к месту устройства будущей станицы. На местах станичные общества и их правления должны выдавать деньги только на обзаведение хозяйством. Если в обустраиваемой станице станичному обществу надо купить 100 лошадей или несколько плугов, или деньги нужны для «заготовления саманного кирпича» для постройки жилья, то деньги в Войсковом правлении можно было получить лишь при предоставлении «Общественного приговора», т.е. надо было представить протокол решения станичного собрания и отчет за их раздачу.

Офицер от штаба и «старики», т.е. старейшие и самые уважаемые казаки, избранные в станичное правление, должны наблюдать за правильным расходованием денег. В одном из распоряжений штаба КЛКВ читаем: «Старики в станичное правление должны быть избраны благонадежные. От Войска выдать шнуровую книгу».

7 мая 1856 года начальник Правого фланга КЛКВ ген.-майор Евдокимов пишет в Войсковое правление 2-й бригады войсковому старшине Лазареву: «…на Урупе в этом году будет устроена другая новая станица. К 15 мая на Уруп должны быть высланы из станиц каждой бригады семьи…». И далее указано: сколько офицерских, урядничьих, казачьих и малороссийских семей необходимо прислать из станиц 1, 3, 4, 5 и 6-й бригад. Всего 285, плюс «15 малороссийских семей, вызванных в 1855 г. на поселение, но еще не прибывших… 15 тысяч рублей кредитными билетами необходимо выдать жалованье всем поровну на столованье и устройство жилищ, на постройку Екатериноградской церкви и ремонт постов».

Но процесс переселения затягивался. В бригадных станицах то покос, то уборка, то не хватает подвод для заготовки стройматериалов. Наказной атаман КЛКВ Рудзевич вновь пишет заведующему устройством станиц Бесскорбной и Попутной войсковому старшине Лазареву: «…предлагаю подводы, отправленные для перевозки леса из-за Лабы, отпустить по домам ввиду наступления покосного времени… об успехах устройства станиц доносить специально генерал-майору Войцицкому».

Впервые «ПОПУТНАЯ» в документах упоминается 29 мая 1856 года, а всего неделей раньше – 24 мая в «Именном списке…» станица именовалась как «НОВОУРУПСКАЯ». 24 мая из крепости Прочный Окоп прибыл первый отряд казаков-переселенцев в 300 человек, чтобы ставить «вторую новую станицу» к югу от станицы Урупской. Семь из них – штаб-, обер- офицерские чины (есаул, сотник) и урядники, остальные – рядовые казаки. Прибывшим на место, первым делом, выдали полагавшиеся деньги. И сразу же в Ставрополь, в Войсковое Правление КЛКВ из Полкового Правления 2-й бригады отправлен рапорт:

«Вследствие указа Войскового Правления от 7 мая с.г. № 4953 Полковое Правление 2-й бригады имеет честь представить список станицы Попутной в раздаче им 15 500 рублей серебром в счет Высочайше дарованных денег на домашнее обзаведение хозяйством, с раскладкою на каждого получателя денег.

За председателя подполковник (подпись неразборчиво), за свидетеля – сотник Скляров. 30 июня, станица Лабинская».

На рапорте пометка: «В документы секретаря». И подпись – «Урядник Лосев». В штабе КЛКВ строго требовали отчетности, поэтому к рапорту приложен бухгалтерский документ – отчетная Ведомость для казначея Войскового Правления, озаглавленная как «Именной список переселенцам Попутной станицы, коим выдано, в счет высочайше дарованных денег, примерно денежное пособие. Мая 24 дня 1856 года».
https://proza.ru/2020/07/12/1713

Телепень С.В. (г. Мозырь, Белоруссия)
ПРОЧНООКОПСКИЙ ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЙ
МНОГОУГОЛЬНИК КАК ПЕРСПЕКТИВНЫЙ
ПРЕДМЕТ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ(Армавир в 3-х столетиях)
(размышления в связи с юбилейными торжествами)
В текущем 2019 году мы празднуем не только круглую дату основания
Армавира. В августе исполнилось 225 лет со дня основания станицы Проч-
ноокопской. Возникновение этого казачьего поселения явилось одним из
звеньев цепи событий, приведших к превращению Средней Кубани в одно
из средоточий российского государственно-политической субъектности во
всем регионе Северного Кавказа [1]. Несомненно, возникновение станицы,
наряду с возведением крепости Прочный Окоп (1784) и образованием сол-
датской слободы Форштадт (1817–1818), подготовило основание в 1839 г.
самого аула, а затем села и города Армавира. Последнее обстоятельство
служит аргументом в пользу отнесения истории станицы Прочноокопской
к разряду обязательных эпизодов истории города Армавира.
Если проводить вполне очевидные аналогии с историей освоения Се-
верной Америки, то русский фронтир на Кавказе, вероятно, не случайно
совпал по времени с его американским литературным и историческим
сообразом. Конец XVIII – первая половина XIX в. – время стремитель-
ного роста европейской цивилизации, частью которой, вольно или нет, на
пару столетий стала и Россия. Продвижение на земли, в которых уже обо-
сновались хотя и не многолюдные, но воинственные племена, во многом
определило характер социальных связей и мировоззрения как американцев
(«одноэтажной Америки», разумеется), так и русских. Правда, некоторые,
весьма авторитетные, авторы выражают обоснованные сомнения в суще-
ственном сходстве русского и американского «менталитетов» [2]. Однако
очевидно, что без освоения обширных зон, отмеченных обнаруженной
здесь переселенцами реликтовостью социальных реалий, не сложился бы
ни тип американского фермера, ни русского казака. Оба типа выступают в
качестве цивилизаторских, хотя различия в модусах и результатах очевид-
ны. Действительно геноцид/этноцид в отношении аборигенных сообществ
русским эпохи Кавказской войны ныне приписывается главным образом
лишь некоторыми представителями «национальной историографии» севе-
рокавказских республик. Серьезный же научный подход, основанный на
анализе надежных источников, не позволяет принять позицию означенных
коллег. Тем более что даже наиболее квалифицированные из них зачастую
и в целом выглядят настоящими мифотворцами, утверждающими, например, что у адыгов к началу казачьей колонизации существовала «децентра-
лизованная сословно-представительная монархия в форме федеративной
княжеской республики» (sic!) [3].
Чем было основание Прочноокопской станицы для разрозненных со-
обществ региона, видно из того, сколь ускорился здесь процесс трансфор-
мации социальных реликтов. Окрестные кочевники-ногайцы организуют-
ся вскоре в стационарный (а не временный, как это было прежде, в период
господства у немногим раньше откочевавших сюда ногайцев отгонного
скотоводства) Капланов аул, мирные адыги, в свою очередь, образуют аул
Джасуз (Вольный), а черкесо-гаи наконец не только переселяются с гор
на равнину, но и начинают возвращаться от реалий железного века к ар-
мянским традициям цивилизованного общежития. Собственно, его выра-
жением, пожалуй, и следует считать не только основание на левом берегу
Кубани селения черкесо-гаев, но и наделение последнего именем древней
армянской столицы – Армавир. Разумеется, культурная работа здесь по
большей части воплотилась в деятельности армянского просветителя Ка-
рапета Арцивяна, получившего, тем не менее, всемерную поддержку со
стороны командующего Кубанской линией природного немца генерала
Г.Х. фон Засса. Но бэкграунд такому культуртрегерству обеспечивало при-
сутствие русского земледельческого населения, обосновавшегося в конце
XVIII в Прочноокопской, а затем и в окрестных хуторах и слободах.
В каком качестве утвердились принесенные на Среднюю Кубань
«российскость» и «русскость» – вопрос в значительной мере культуроло-
гический, философский и во всяком случае не праздный. Вариативность
русского культурно-исторического типа известна. Даже в недрах казаче-
ства, каким оно оформилось к концу XVIII в., обнаруживаются совершен-
но несхожие традиции – во-первых это те, что происходили от обычаев и
порядков «царевых служилых людей», а во вторых, это были социопатиче-
ские псевдотрадиции мазеповщины и отдельно – мракобесия радикального
беспоповства. Последние две модификации совершенно неслучайно ока-
зались идеологической и моральной предпосылками измены, выразившей-
ся, в частности, в переходе некоторых групп казачества в течение XVII –
XVIII вв. на службу к турецкому султану.
Между тем, можно утверждать, что Средней Кубани повезло в том, что
ее освоение русскими вооруженными земледельцами началось появлением в
этих краях в 1794 г. 1000 семей именно верхнедонских казаков, людей по-хо-
рошему консервативных, хотя и не сверхлояльных по отношению к власти. Во
всяком случае, именно эту характеристику навевает нам кубанский Геродот
Ф.А. Щербина, когда пишет, что верхнедонские станицы, из которых прави-
тельством было намечено переселение на Кубань, «были самые многолюдные
на Дону, состояли из лучших казаков, причем казаки эти держались раскола,
были упорны, как и все раскольники, в своих требованиях и наверное имели
во главе людей влиятельных и решительных» [4]. Именно из этих станиц 2-го
Донского округа – Есауловской, Кобылянской Пятиизбянской, Верхне- и Ниж-
не-Чирской, ныне (с 1953 г.) покоящихся на дне Цимлянского водохранили-
ща, – и происходят 200 семей, основавшей в 1794 г. станицу Прочноокопскую
группы донских казаков [5]. Правда, на сегодняшний день не решен вопрос о
том, из какой именно станицы были прочноокопские первопоселенцы. Были
ли они представлены выходцами из всех указанных перечисленных донских
станиц или являли собой компактную группу, происходившую от одного из
пяти поселений Верхнего Дона – это вопрос пока даже не поднимавшийся в
науке. Но обращает на себя внимание, что число семей, образовавших перво-
начальный состав Прочноокопской, кратно числу станиц, волею правитель-
ства принявших участие в организации партий новоселов. В таком случае,
представляется интересным и в перспективе, думается, решаемым (путем
анализа архивных документов) вопрос о том, от какой именно донской стани-
цы следует отсчитывать предысторию казачьего поселения, ставшего одним
из составных элементов зарождавшегося главного городского центра Средней
Кубани, т. е Армавира.
Если донские корни прочноокопской общины реконструируются
лишь в самых общих чертах (хотя эволюция общественных институтов
донцов – общины, семьи и т.д. – как она протекала у линейцев, тоже изу-
чена сравнительно мало), то первоначальный список фамилий первопосе-
ленцев в общих чертах реконструирован еще четверть века назад [6]. По-
иск в данном направлении явно требует продолжения, так как наличный
перечень все-таки неполон и во всяком случае требует уточнения. Ана-
логичные изыскания просопографичски, думается, вполне оправданные и
перспективные, достойны специального их проведения и применительно
к фамилиям черкесо-гайского населения первоначального Армавира. Не
меньший интерес здесь также представляет вопрос о культурной привязке
первоначального состава армавирского (как и прочноокопского) предго-
родского и городского сообщества к конкретному культурному ареалу и
этнографическим (а значит – социально-психологическим) истокам перво-
начальной армавирской общины. Следует заметить, впрочем, что большая
работа в этом направлении уже проделана [7].
Таким образом, мы можем сделать предположение, что перспективы
дальнейшего изучения истории Армавира и его окрестностей связаны не
только с разработкой частных вопросов регионоведческой историографии,
но с обращением к проблемам существенно более широкого плана, требу-
ющим в ходе их исследования широких обобщений, концептуальности и
контекстуальности, применения, в конце концов, историко-социологиче-
ского и культурологического инструментария.

Примечания
1 См.: Виноградов В.Б. Прочноокопская округа – исторический центр
Среднего Прикубанья: встреча и взаимодействие экологических и истори-
ко-культурных факторов // Прочноокопский историко-культурный многоу-
гольник. Материалы конференции (сентябрь 1994). Армавир, 1994 С.3–6.
2 Lewis R. When Cultures Collide: Leading Across Cultures. Boston–
Озова Ф.А. Статус князей Черкесии в XVII в.: независимые Иналиды
// Ученые записки Казанского университета. Серия Гуманитарные науки.
3 Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Т.1. Красно-
дар, 1992 (репринтное воспроизведение издания 1910 г.). С.682–683.
5 См.: Телепень С.В. Виноградов В.Б. Заметки о казаках-линейцах.
6 См.: Ктиторов С.Н. История Армавира (досоветский период 1839–
1918). Армавир, 2002 С.37–40.

https://docs.yandex.ru/docs/vi...26nosw%3D1

Хамар-Дабанов Е. Проделки на Кавказе: Роман.
...«Два казака подъехали; один, корча горца, мастерски передразнивал звуки черкесского языка; другой, искусно коверкая русский язык, представлял переводчика.

— Здорово, Алим! Откуда явился? — спросил Александр, улыбаясь. Казак поклонился по черкесскому обычаю, пробормотав какие-то черкесоподобные звуки.

Мнимый толмач перевел их так:

— Алим сказал — из немецкого окопа.

...Александр, смеясь, заметил брату вполголоса:

— Какие шельмы! Ко всему приложат; в Прочном Окопе все немцы, как и по всему нашему флангу.— Потом обратился опять к переводчику: — Ну, а генерал-то здоров? Доволен ли нашим сегодняшним делом?

Толмач передал слова капитана Алиму; последний пробормотал что-то. Переводчик сообщил это следующим образом:

— ...Алим говорит, генерал очень сердис на капитан, сказал — фу, черт! До сорок тел убитых черкес и башка не привозил; что бы велел казак голова руби и притрочить к седло; да еще черкес пятнадцать ранен; взял в плен, на кой черт их? Голова долой и мне прислал!»

Непосвященный человек вряд ли что-нибудь поймет из этого диалога. Но современники, особенно причастные к Кавказской войне, понимали, что речь тут идет о страшном обычае, который завел начальник правого фланга Кавказской линии генерал Г. X. Засс (он был из немцев, оттого и название «немецкий окоп»). Он приказывал казакам отрезать у убитых черкесов головы и затем, как писал С. Голубов в книге «А. А. Бестужев-Марлинский»1, отсылал их в Берлинскую академию наук для исследований.

Осуждая колониальную политику царизма, автор, это видно из многих примеров, оправдывает героическую борьбу горцев за свою независимость....

...К примеру, генерал Григорий Христофорович Засс был бы не прочь, чтобы о нем не узнали тех подробностей, которые выставил на всеобщее обозрение автор «Проделок на Кавказе».

В романе он не назван по имени, а только как «кордонный начальник», но прозвище «черт», описание происхождения и наружности («пришлец от стран Запада, беловолосый, с длинными рыжими усами») и страшный обычай отрезать черкесские головы сразу позволяли узнать в этом герое книги генерала Г. X. Засса, уже знакомого нам начальника правого фланга Кавказской линии. Е. Хамар-Дабанов беспощадно разоблачает его как одного из наиболее ловких составителей «победных» реляций.

Е. Вейденбаум, один из первых исследователей этой удивительной книги, в своих «Кавказских этюдах» приводит подробности биографии генерала Г.Х.Засса, которые позволяют нам ярче разглядеть в романе эту фигуру: «Он пользовался в своё время даже далеко за пределами Кавказа громкою известностью, как гроза черкесов, называвших его шайтаном, то есть чёртом. О его подвигах и военных уловках ходило множество легендарных рассказов, которые он умел поддерживать и распростарянь. Начальствуя кордонною (пограничною) линиею, он имел всегда возможность под тем или иным предлогом предпринимать набеги в неприятельские пределы. Ловко составленные реляции доставляли награды участникам этих экспедиций. Поэтому приезжая молодёжь с особенной охотою просила о прикомандировании к штабу начальника правого фланга. Засс ласкал людей со связями и давал им способы к отличию. За то благодарные «фазаны» с восторгом рассказывали во влиятельных петербургских гостиных о чудесных подвигах «шайтана».
Немецкий путешественник профессор К.Кох написал о Зассе даже целую монографию, основанную на рассказах земляков героя по Остзейскому краю».1

Заканчивает биографическую справку о «кордонном начальнике» Е.Вейденбаум характерными словами: «…Польза рыцарских подвигов Засса оказалась впоследствии очень сомнительною. В 1842 году Засс был удалён с Кавказа». Если мы вспомним, что первая публикация глав романа «Проделки на Кавказе» произошла в 1842 году, то напрашивается мысль о вольном или невольном совпадении появления романа и увольнения Засса. Не было ли громкое разоблачение «шайтана» той последней каплей, которая и решила вопрос о замене начальника правого фланга?

Очень желал бы уничтожения всего тиража романа и военный инженер Компанейский, которого знавшие его читатели-современники очень легко угадали под изменённым именем «Янкель-паша». Даже такие детали, как орден Льва и Солнца, привешенный на шее, красное, опухшее лицо, чёрные бакенбарды, растрёпанные усы и причёска – автор срисовал с натуры и сохранил в неизменности, как и его плутовские подвиги, о которых он распространяется на страницах романа.

А разве приятно было человеку прочитать о себе вот такие строки: «В комнату вошел белокурый человек маленького роста. Он был в военном сюртуке, без эполет, расстегнут, и курил из длинного чубука с прекрасным янтарем. Черты его не имели никакого выражения: какая-то сладкая улыбка придавала ему вид притворной кротости; глаза, словно синий фарфор, были обращены на кончик носа; на темени виднелось безволосое пятно с отверстие стакана».

Эти подробности приведены с такой точностью лишь с одной целью: чтобы герой был узнан. И цель была достигнута. На этот раз речь шла о генерале П. Е. Коцебу (в романе его фамилия — Мешикзебу). Ни много ни мало, а он был тогда начальником штаба отдельного Кавказского корпуса! Но автор смело рубит сплеча и по этой влиятельной фигуре....

https://www.litmir.me/br/?b=555539&p=1