Бурневские

ВОТЧИНА ВСЕСЛАВИЧЕЙ В ЭПОХУ ПРОТИВОСТОЯНИЙ
THE ANCESTRAL LANDS OF THE VSESLAVICHI
IN THE RESISTANCE ERA
Н. М. Новикова
N. M. Novikovа
Белорусский государственный университет
Минск, Республика Беларусь
Belarusian State University
Minsk, Republic of Belarus
e-mail: dedal39@mail.ru
В статье речь идёт о части земельных владений одной из ветвей древнего
рода старобелорусских аристократов князей Друцких. Рассматривается
развитие вотчины Друцких-Горских на Менской земле в XVI столетии и
группирование их земель вокруг Лошицы Горностаевской.
Ключевые слова: Друцкие-Горские; земельные владения; государствен
ная служба; вотчина; семья; фольварк; Лошица Горностаевская; насле
дование.
In this article we speak about part of the ancestral lands of one of the branches
of an ancient aristocratic Belarusian family, the Drutski Princes. We examine
the development of the Drucki-Horski estates in Mensk region in the 16th
century, and grouping of their land around Loshisa Gornostaevskaja flood
plain.
Keywords: the Drucki-Horskis; land ownership; public service; ancestral lan
das; family; folwark; Loshisa Gornostaevskaja; inheritance.
Дигнитарские (государственные) должности в ВКЛ не имели срока
истечения, поэтому наместник менский князь Богдан Иванович Заслав
ский исполнял возложенные на него обязанности до конца жизни. Он
умер в 1530 году, достигнув, предположительно, возраста 65 лет и от
дав служению отечеству почти полвека. Поскольку сыновей, которые по
действующему законодательству пользовались бы преимуществом при
дележе вотчины, они с супругой не нажили, то полностью реализовыва
лось право их дочерей на наследование равных частей как материнского,
так и отцовского владения. Каждой из четырех княжон Заславских была
назначена определенная часть родительского имения, куда входили и зе
мельные наделы.
300
Землю, доставшуюся старшей, Марии (ок. 1495–1559), судебные
акты впоследствии обозначили как «кгрунт Лошицкий двор князя Толо
чинского» [5, c.18–27]. Супруг Марии, князь Василий Юрьевич Толочин
ский, крупный феодал, староста гомельский и оршанский, происходил от
мощного корня Друцких князей – древнейших белорусских аристократов,
которые выводили своё начало от Бориса Всеславича, получившего Друц
кий удел в 1101 году, после смерти отца, Всеслава Чародея.
В XIV веке Друцкое княжество стало частью Великого княжества
Литовского, но до 1508 года сохраняло на ленном праве власть соб
ственных природных князей – влиятельных старобелорусских аристо
кратов [11, c.97]. История рода князей Друцких неразрывна с полити
ческой историей державы. Члены этого славного рода несли воинскую и
государственную службу: участвовали в битвах и мятежах, погибали на
полях сражений, подписывали державные акты, заседали в высшем го
сударственном органе ВКЛ, в составе панов-рады принимали решения,
какому правителю доверить судьбу Княжества, как отвечать на посяга
тельства соседей. И состояли в непосредственном родстве с правителя
ми державы.
Они достигли пика своего могущества в период правления Витовта
и Свидригайло, когда, будучи православными, несмотря на католическое
доминирование, вошли в ближайшее окружение великих князей. В 1434
году по привилею великого князя Жигимонта Кейстутовича, уравняв
шему права католиков и православных, они, сохраняя верность право
славию, приобрели собственный герб – «Друцк» – с изображением на
красном щите серебряного меча, направленного золотой рукоятью вверх,
и двух пар золотых полумесяцев, горизонтально расположенных по сто
ронам лезвия рожками навстречу друг другу (Прил.9. рис.1). Этот герб
стал исключительной принадлежностью рода князей Друцких, подобного
не было ни у кого [13, c.83–104]. Исследователь белоруской геральдики
А.И. Шаланда подчеркивает, что князья Друцкие «значна раней за шляхту
ВКЛ вырашылi сваё «гербавае пытанне» праз вайсковы i шлюбны саюзы
з вялiкiмi князямi лiтоÿскiмi i дынастыяй Ягелонаÿ… яны мелi не чужы
польскi шляхецкi герб, якiм карысталася шматлiкая гербавая супольна
сць, а свой герб уласны, уласцiвы толькi iх княжацкаму роду. У дадатак
яны мелi ÿсе правы на «Пагоню» [9, c.220].
Первая половина XV века была временем наивысшей влиятельности
братьев Друцких. Но во второй половине столетия началось активное
дробление Друцкого княжества, к тому же разоряемого частыми война
ми, а вместе с этим – политический закат рода. Фамилия Друцких распа
301
далась на ветви, делившие между собой вотчину и прибавлявшие к ос
новному своему наименованию придомки – дополнительные прозвища,
образованные от названий принадлежавших им имений. Так среди Друц
ких появились Озерецкие, Соколинские, Прихабские, Толочинские, Гор
ские, Любецкие, Подберезские. Как отмечает исследователь белорусских
родов В. Носевич, «яны валодалі часткай сваёй спрадвечнай вотчыны
ў наваколлі Друцка – маёнткамі Саколіна, Азерцы, Канапельчыцы,
Дудаковічы, Талачын, Бобр, Зубрэвічы, а таксама новымі набыццямі
па ўсёй Беларусі …» [12, c. 10].
В XVI веке Друцкое княжество прекратило своё существование, а
потомки высших аристократов Великого княжества Литовского, князей
Друцких, превратились в обычных землевладельцев, хотя и титулован
ных. Но Друцкий замок, родовое гнездо, оставался в совместном их вла
дении. Разделившись, они сохранили общность герба и хорошо помнили,
что все они – одна семья, причем семья высокородная. Кроме понятного
чувства родства, это укрепляло их юридические права на земельную соб
ственность. А земля для феодала нередко была куда важнее родственных
связей, и судебные тяжбы между родственниками никого не удивляли.
Отношения между князьями Друцкими не являлись исключением.
Василий Юрьевич Друцкий-Толочинский ушел из жизни в 1546 году,
не оставив потомства. Его многочисленные поместья разделили вдова,
Мария Богдановна из Заславских, и сестры – Анастасия и Людмила. Вдо
ве, кроме ее лошицкой вотчины, отошли Толочино и некоторая часть вла
дений в Горской волости, что стало причиной для многолетних судебных
процессов с золовками.
Мария Богдановна в 1550 году вновь вышла замуж – за Ивана Гор
ностая, крупного государственного чиновника, обладателя многих при
вилегий, обеспеченных высокими должностями, который накануне по
хоронил супругу. Союз почтенного пана с немолодой уже княгиней был
скреплен не столько нежным чувством, сколько взаимовыгодным согла
шением. Горностай увеличил свои и без того немалые владения, княгиня
укрепила статус. Впрочем, брак их продлился недолго: в 1558 году пан
Горностай умер. Мария Богдановна пережила супруга лишь на год или
два. Имения свои (и связанные с ними судебные тяжбы) она завещала его
сыновьям – Ивану, Гавриле и Остафею, поскольку собственных детей у
неё не было [11, c.112; 8, с.6; 13, c. 101].
Экономика Беларуси в то время была на подъёме. Росли города и ме
стечки, увеличивалось число ремесленников, они организовывались в цехи,
развивалась товарно-денежная система. Менск, расположенный в центре
белорусских земель, приобрел особое торговое значение. Текли на Запад
302
товары из Беларуси: гончарные изделия, меха, древесина. А в конце XV в.
начали вывозить зерно, спрос на которое в умножающихся европейских
городах не переставал расти, и цена на него постоянно увеличивалась.
Чтобы использовать благоприятную ситуацию, правительство Сигиз
мунда II Августа взялось за перевод хозяйственной деятельности дер
жавы от натуральной формы производства к товарной. И середина XVI
столетия в Великом Княжестве Литовском ознаменовалась началом круп
номасштабной реорганизации сельского хозяйства, о чем в 1557 году со
общила обывателям известная «Устава на волоки». Экономика выходила
на новый уровень, сосредоточившись на развитии фольварков – новых
хозяйств с товарным характером производства, которые стали появляться
на Беларуси еще во второй половине XV столетия. Но производитель
ность труда в них была низкой, потому что не было точного учета, единой
системы измерения земли, обложения налогами и повинностями, доходы
были небольшими.
«Волочная помера» обеспечила точный учет земли и новый подход к
ее распределению, зафиксировала повинности, главной из которых ста
ла панщина, а волока (21,36 га) – мерой для их назначения. При раздаче
участков учитывалось не только количество пашни, но и производствен
ные возможности крестьянской семьи – число рабочих рук, наличие ра
бочего скота и инвентаря. В зависимости от этого семья получала в поль
зование целую волоку или ее часть, с которой выполняла положенные
отработки.
Поначалу реформенные мероприятия коснулись только господарских
владений. Однако выросшие в три раза доходы казны так заинтересовали
частных землевладельцев, что к концу XVI века фольварки стали основой
хозяйствования в центральной и западной частях Беларуси. Владельцы
увеличивали площади пахотных земель, окультуривали заброшенные
участки. Совершенствовались орудия труда и агротехника, возросло зна
чение домашнего скота. Результаты не заставили себя ждать, производ
ство зерна значительно увеличилось. Держава стала одним из основных
поставщиков сельскохозяйственной продукции в Западную Европу, удов
летворяя огромный спрос растущих европейских городов, повышая до
ходность земли и укрепляя свою экономику [18, c.52–57].
Земельные нововведения коснулись территорий, прилегающих к
Менску, незамедлительно. Как грибы, вырастали новые фольварки,
расширялись и модернизировались существовавшие. Владельцы закла
дывали сады и огороды, строили мельницы, кузни, бровары, сыродель
ни, устраивали рыбные пруды, разводили домашних животных и птиц.
Старались максимально использовать право беспошлинной торговли и
303
близкое расположение судоходных рек, какими в XVI веке были Лоши
ца и Свислочь, – такие удобные и для производства продукции и для
ее вывоза. Трудились, умножали прибыли владельцев, укрепляли эко
номику державы лошицкие дворы Одынцевичей, Скиндеров, Недведов
ских, Горностаев…
Понятно, что именно «Устава на волоки» дала толчок организации
фольварочного хозяйства на плодородной земле у слияния Свислочи с
Лошицей. В 1550 году «кгрунт Лошицкий князя Толочинского» стал соб
ственностью Ивана Горностая, писаря Великого княжества Литовского (в
свое время участвовавшего в работе над текстом первого Статута ВКЛ)
и обладателя прочих высоких государственных посадов. Чиновник, при
надлежавший к высшим кругам власти, был прекрасно осведомлен об
использовании новой организации сельского хозяйства соседями – Поль
шей, Пруссией, Ливонией. Ему также было известно о проведении подоб
ных мероприятий во владениях королевы Боны и об их эффективности.
Поэтому, когда реформа стала распространяться в землях господарского
домена, ясновельможный пан Горностай и его сыновья были вполне го
товы к нововведениям.
Вряд ли заслуга основания фольварочного хозяйства на «кгрунте Ло
шицком князя Толочинского» принадлежит старому Ивану Горностаю – в
1558 году он умер. Вскоре за ним последовала и супруга, завещавшая
свою лошицкую вотчину трем пасынкам. Думается, созданием фольварка
занимался кто-то из них. Скорее всего, это был Гаврила Иванович (1515? –1588), наместник каменецкий, воевода и староста менский. Остатки фун
дамента фольварочной постройки XVI века, возведенной на живописном
склоне, возможно, по его указаниям, в 1988 году археологи обнаружили
под зданием XVIII столетия. А имя Горностая местная топонимика со
хранила до ХХ века, несмотря на то, что развитие фольварка продолжили
внуки Богдана Ивановича Заславского – княжата Друцкие-Горские, кото
рые в 80-е годы XVI века утвердили свои права на дедовское наследие.
Княжеские фамилии Заславских и Друцких связывало многое. Их
объединяли православные традиции и общие интересы землевладельцев.
Они были близки как военные и политические соратники, защитники оте
чества. Кроме того, их роднил высокий статус происхождения, поскольку
и те, и другие были потомками правящих династий. Неудивительно, что
князь Богдан при выборе супругов своим дочерям отдавал предпочтение – как наиболее достойным – женихам из рода Друцких князей.
Вторая его дочь, Анна (ок. 1500–1542), вышла за князя Януша Друц
кого-Любецкого. Это имя в лошицкой топонимике следов не оставило,
304
возможно, потому, что Анне были назначены Прилуки, которые она по
лучила после смерти отца уже по материнскому завещанию и которые по
сле смерти самой Анны в 1542 году по суду разделили ее сестры Мария,
Федка и Томила, хотя Анна составила завещание в пользу мужа. Но род
ственники воспользовались своим правом претендовать на наследствен
ные владения бездетной сестры и выиграли дело.
Третья дочь князя Богдана, Федка, или Федора, (ок. 1510–1560), по
хоронив в 1540 году первого мужа Семена Ямонтовича-Подберезского, с
которым у нее также не было детей, снова вышла замуж и стала княгиней
Одынцевичевой. После чего ее лошицкая вотчина получила топографиче
ское уточнение – Одынцовская.
Младшей княжне Заславской, Томиле (ок. 1515–1560), в замужестве
княгине Друцкой-Горской, возможно, единственной из дочерей Богдана
Ивановича было дано счастье стать матерью [6, c. 107–108; 19, с. 413]. А
ее сыновьям удалось вновь сосредоточить в руках одной семьи лошиц
кую дедину, прежде чем она окончательно распалась.
Изначально имение Горы в состав Друцкого княжества не входило.
Это было «новае набыццё», расположенное в верховьях реки Прони и
пожалованное Витовтом за службу Друцкому князю Ивану Семеновичу
Путяте. Эта часть территории Смоленского княжества, присоединенно
го к ВКЛ в 1404 году, стала родовым гнездом Друцких-Горских, на что
в 1441 г. великий князь Казимир Ягайлович выдал им подтверждение и
закрепил владение за наследниками [9, c.37, 283]. Но к середине XVI века
бόльшая часть Горской волости – вотчины князей Друцких-Горских – в
силу естественных причин дробления и перераспределения оказалась за
пределами семьи. Один из тогдашних продолжателей рода – князь Фёдор
Дмитриевич Горский, помимо своей части Гор, еще владел «маёнткам
Бурнеўка пад Друцкам... і суседнім маёнткам Арава», поэтому имел ещё
придомки Бурневский и Оравский [19, c.296; 11, c.119, 120]. У него было
двое сыновей: Григорий и Абрам, следовательно, вотчина снова разде
лилась. Бурневка с частью Оравы, досталась старшему – Григорию (ок.
1510?–1560), женившемуся на Томиле Заславской и взявшему за ней Ло
шицкие владения под Менском. Сыновья Григория Фёдоровича и Томи
лы Богдановны – Пётр, Фёдор, Ян и Стефан – продолжили род князей
Друцких-Горских на Менской земле.
XVI век нешуточно испытывал белорусов на прочность. Напряжен
ность в отношениях с Москвой усиливалась, войны следовали одна за
другой всё столетие. Кроме того, население страдало от разбойных на
бегов крымских татар. Тяготы войны осложняли эпидемии и неурожаи.
В 1558 году началось самое долгое и тяжкое противоборство с Москвой
305
за господство на Балтийском море и земли Восточной Прибалтики, где с
начала XIII века хозяйничали рыцари некогда сильного Ливонского ор
дена. Но в XVI веке Ливонское государство, разрываемое внутренними
противоречиями, угасало, и Иван Грозный грезил его захватом. Царя ма
нила давняя цель – выход к торговым гаваням Балтики. Война обещала
быть удачной. Действиям, развернутым на территории вдоль Двины, со
путствовал успех. Под ударами русского воинства падали главные укре
пления Ордена, рассеивались его лучшие силы.
Литву не устраивал тот факт, что значительные прибалтийские тер
ритории захвачены русскими войсками, а торговый путь в Европу, лежав
ший через Ригу, оказался под властью московского царя. Поэтому Княже
ство, хотя и ослабленное предыдущими войнами с Москвой и набегами
крымских татар, выступило на стороне Ливонии, попросившей помощи
и отдавшей себя под протекторат и опеку Сигизмунду II Августу. Вступив
в войну, Княжество стянуло свои силы к ливонским замкам. В ответ мо
сковские войска вторглись с боями на Беларусь.
Раннее сиротство тогда не было редкостью. В нежном возрасте (от 4
до 8 лет) лишились родителей и наши четверо княжат. Остается загадкой,
какое несчастье стало тому причиной, известно лишь, что малолетние
Друцкие-Горские, разом потерявшие отца и мать в самом конце 1560 года,
выросли под опекой родственников – князей Соколинского и Любецкого,
оформленной через год после утраты родителей [6, c.86–92].
Смерть Григория и Томилы случилась внезапно, опекунов они не на
значили. Поэтому целый год родственники спорили, кому достанется опе
ка над малолетними княжатами, а вместе с ней право распоряжаться их
«маетностями». В спорах, которые сопровождались наездами и захватами
имущества, участвовали старшие княжны Горские и их мужья – Павел
Есьман, Мартин Володкович и Богдан Стецкевич, а также двоюродный
брат Томилы Богдановны Героним Александрович Ходкевич – виленский
каштелян и жмудский староста. Вскоре к спору присоединились князья
Соколинский и Любецкий. Наконец, после многих тяжб и разбирательств,
в ноябре 1561 г. Сигизмунд Август решил дело окончательно, утвердив
опекуном Павла Юрьевича Друцкого-Соколинского [9, c.71–72].
В трудных условиях росли и мужали рано осиротевшие княжата Гор
ские. Боевые действия опустошали землю и разоряли население, а пра
вительство почти каждый год обращалось к нему за материальной под
держкой. Нужда в деньгах была большая, вводились все новые и новые
налоги, повышались пошлины. Все отдавали последнее. Согласно пере
писи войска Литовского, князь Павел Соколинский, опекун малолетних
Горских, в 1567 году «…з Лугиновичъ и з ыменья Оревы, которое опекою
306
держит по небожчику князю Бурневскомъ» (отцу наших княжат – Н.Н.)
ставил в войско «конѣй 10, а драбовъ 5… к тому именье Горы, што дер
жить по князю Бурневскомъ, Горы тые отъ неприятеля его королевской
милости знишчено, впусте лежать» [10, c. 476]. Так, еще детьми юные
князья Горские участвовали в общем деле защиты державы, жертвуя ей
дань своей разоренной вотчины. А достигнув рыцарского возраста, вли
лись в ряды гусарской конницы – самой боеспособной и элитарной части
кавалерии, чтобы принять непосредственное участие в сражениях.
Вместе с тем это было время общественного равновесия и религиоз
ной толерантности, названное «золотым веком». Критический дух эпохи
Возрождения проник на Беларусь, и его идеи встретили с воодушевле
нием. Виленский привилей 1563 года уравнял в правах всю шляхту стра
ны независимо от вероисповедания: и католическую, и православную, и
протестантскую. Протестантов допустили к высшим государственным
должностям, они вошли в состав панов-рады. Доминирующей религией
в Княжестве становился кальвинизм.
В конфессиональной эволюции Друцких-Горских кальвинизм, как и
у большинства аристократических и магнатских родов, стал переходной
ступенью от православия к католичеству, хотя смена вероисповедания
у разных членов фамилии происходила по-разному. Демаркационная
линия пролегла через семейство и разделила его по религиозным пред
почтениям.
Старшая из сестер, Богдана (1544–?), после пятилетнего вдовства
в 1570 году вторично вышла замуж за речицкого старосту князя Яро
ша Жижемского [9, с.79]. Это было время подъема реформационного
движения на Беларуси, которое настолько увлекло ее супруга, что он в
1596 г., уже на его спаде, организовал в Менске кальвинисткую общину,
подарив ей дом с земельным участком [19, c. 52–53; 20, c.36–37]. Сохра
няла ли Богдана преданность православию или приняла рядом с мужем
кальвинизм, неизвестно, но протеста, надо полагать, она не испытывала
в любом случае, живя в атмосфере веротерпимости, в тесном контак
те с разными моделями религиозной жизни и общаясь с образованными
реформатами. Единомышленником Яроша Жижемского, между прочим,
был воевода менский Гаврила Горностай – один из пасынков Марии
Богдановны, старшей княжны Заславской. Убеждения сестер Богданы,
Авдотьи и Раины, также формировали жизненные обстоятельства, насы
щенные и драматичные.
Взросление младших Горских проходило под влиянием опекунов –
сначала Геронима Александровича Ходкевича (двоюродного брата их ма
тери), а затем князя Павла Друцкого-Соколинского. Оба были протестан
307
тами, и это, как полагают исследователи, отразилось на воспитанниках [9,
с.72–73]. Им в наследство досталось следующее: имение Бурневка, часть
имений Орава и Горы – это «отчизна», а также «материзна» – часть Ло
шицы и Прилук.
После смерти тётки по матери Марии Богдановны Толочинской Гор
ностаевой, княжны Заславской, её владения, завещанные
пасынкам
Горностаям, стали предметом притязаний со стороны сестры князя То
лочинского Анастасии, упорно боровшейся за фамильное добро. Тяжбы
по этому делу начались ещё в 1549 году и тянулись аж до 1569 (если не
дольше) [11, c.112].
В 1560 году княжата Горские были ещё малолетними, поэтому в
борьбу за вотчину включились позднее, и боролись за её восстановле
ние и расширение способами, которые в XVI веке в Великом княжестве
Литовском были традиционными. Испытывая естественное стремление
феодалов сохранить и удержать земельные владения, братья в полной
мере использовали свои наследственные права в деле восстановления
фамильного достояния. Закон, согласно которому даже проданные име
ния подлежали выкупу родственниками (в первую очередь детьми), был
на их стороне. Судьи в имущественных спорах всегда защищали права
детей на «отчизну и дедизну», даже если завещание было составлено
не в их пользу. Поэтому, достигнув совершеннолетия, молодые князья
Горские озаботились возвращением вотчинных грунтов, и в документах
1582 года [2, c.25–26, 218, 233–234] среди их совместных владений уже
встречаем и Лошицу Одынцовскую, и Лошицу Горностаевскую – имения
тетушек Заславских.
Укрепляясь в фамильных владениях, Григорьевичи концентрировали
усилия на расширении своей земельной собственности, что не обходи
лось без столкновений и споров с соседями. Так в мае 1576 г. старшему из
них, Петру, обосновавшемуся со своим семейством в Лошице Одынцов
ской, пришлось объясняться в Менском гродском суде с монахами пра
вославного Вознесенского монастыря, владевшего обширным имением
Тростенец по соседству с резиденцией молодого князя. Претензия мона
хов касалась права собственности на шесть служб монастырских поддан
ных, которые каким-то образом со всем своим имуществом и скотиной
оказались во владении князя Петра [9, c.87].
4 апреля 1582 года Пётр Григорьевич Друцкий-Горский с супругой
купили у своего соседа Стефана Ивановича Достоевского имение Се
ницу (которое прежде держали в «заставе») за 150 коп грошей «личбы
и монеты Великого князства Литовского». Несколько ранее ими было
приобретено имение Щетомирычи у Андрея Тиборовского [2, c.49–50,
308
104]. Так закладывались новые кирпичики в фундамент вотчины. Однако
вскоре после совершения покупки князь Пётр внезапно умирает, оставив
вдову и четверых малолетних детей и не успев позаботиться о завеща
нии. Опеку над имуществом и семейством покойного принимает на себя
старший из оставшихся братьев – Фёдор Григорьевич (1550/1554—1615).
Согласно договору, заключенному им с вдовой, Полонеей Мартыновной
Володковичовной, имение, бывшее общей собственностью братьев Гор
ских – покойного Петра, Фёдора, Яна и Стефана – передавалось вдове
Петра со всеми сёлами, «к тому именю Лошыцкому прыналежачыми…»
в счёт её приданого. При этом Фёдор Григорьевич обязался «во всём пани
братовую свою… от всего заступовати и своим накладом очыщати» [2,
c.25–26, 103–107].
Приведя в порядок имущественные отношения с братовой, князья
Горские занялись уточнением границ своих Лошицких владений, ском
понованных в два имения – Одынцовское и Горностаевское, относитель
но города Менска. «К прекращению возникающих с городом Менском
споров от царствующего тогда Короля Польского были назначены реви
зоры», которые провели «померу» на предмет «ограничения… маетности
Лошыцкой от места его королевской милости Менского». После продол
жительной ссоры сторон королевские ревизоры «границу вечную… меж
ду обеими Лошицами и городом Менском… определили и… межевую
линию… в грамоте своей 1582 года месяца мая 13 дня… означили» [2,
c.236–237; 14, л.13–13об.]. Так была снята с головы ещё одна забота.
А в середине июля того же 1582 года состоялся обмен имениями
между князем Ярошем Ивановичем Жижемским, старостой речицким,
женатым на старшей княжне – Богдане Григорьевне, и городничим мен
ским Мартином Володковичем, супругой которого была ее сестра Раина.
Супруги Жижемские и Володковичи поменялись землями, которые на
ходились в непосредственном соседстве друг с другом и которые сёстры
Горские получили в приданое. «Его милость кнзь Ярошъ Жыжемъский и
малъжонка его млости… поступили пну Мартину Володковичу и малъ
жонце его милости часть именья своего сполного, службу людей в Качы
не,.. над рекою Свислочъю, о границу з селом Тарасовом, лежачое…». И
«взяли есмо за то у них отменою земълю боярскую, на имя Чыковщыну,
которая лежыт… у верхъ ставу Лошыцкого на Слепни, князя Петра Гор
ского…» [2, c.216–220].
Эти сведения делают более полной карту владений не только князей
Друцких-Горских, но и Богдана Ивановича Заславского, передавшего до
чери Томиле имения Качино и Чиковщину, которые позднее унаследовали
его внучки Богдана и Раина.
309
Лошицкую вотчину братья Фёдор, Ян и Стефан сохраняли в общем
владении «до делу вечыстого», время которому пришло в 1596 году, когда
повзрослевшие племянники, сыновья Петра Григорьевича, потребовали
раздела «отеческого и матчинного имения». 24 мая 1597 года члены мен
ского подкоморского суда приняли по этому поводу окончательное ре
шение: «с согласия Князей и Княгинь Горских» князю Фёдору досталась
Лошица Горностаевская, а его племянникам Самуилу, Константину и
Симеону Петровичам – Лошица Одынцовская с одновременным разме
жеванием обеих Лошиц между собой [14, л.15об. –16, 16 об.].
Собственность князя Федора Григорьевича в Менским повете в то
время была уже достаточно обширной. Ему принадлежали сёла Синина
(Синила), Тростенец и «кгрунт Лошыцкий, называемый Корабинец»; а
еще «за заслуги перед обществом» он получил в пожизненное держание
Цельское староство – казенное земельное владение в Свислочской воло
сти [2, c.361, 369–370; 15, л.62–63об., л.76–79об.].
Кроме этого, в том же повете ему принадлежали Богушевичи (по со
седству с Игуменом) и Дексняны. Дексняны князь купил в конце 1595 года
у брата своей жены Михаила Михайловича Вишневецкого «за две тисечи
копъ грошей литовских». Это было весьма обширное поместье с сёла
ми Задворье, Повязынь, Вазкгело, Рудники, Гриченята, Мужилы, Волот
ки, Соболевичи, Путники, Граничи, Коргов, Гостиловичи [1, c.510–517].
Не менее значительную территорию занимали и Богушевичи с угодьями,
простиравшимися далеко за реку Березину [1, c.1–5; 19, c.296].
Владения его продолжали расти. В 1600 году князь Фёдор приобрёл у
двоюродного брата Юрия Абрамовича Горского его часть имения Орава.
Другое приобретение, сделанное им у менских мещан, включало грунты
и сеножати «обапол реки Свислочи» [16, л.732]. Кроме того, у княжны
Анны Масальской, вдовы Димитра Скумины Тышкевича, «маршалка его
королевской милости, писаря замков и волостей Украинных Русских»,
князь Фёдор купил имение Гатово Королищевичи, граничившее с Тро
стенцом, оставив вдове на проданное имение «право доживотное», то
есть возможность пожизненного пользования [9, c. 94, 97].
Основным же его имением стала Лошица Горностаевская.
Так упорно и целеустремленно выстраивал Фёдор Григорьевич фун
дамент благополучия будущих поколений князей Друцких-Горских, соче
тая эту работу с государственной службой.
Карьеру он начал при дворе Стефана Батория в качестве дворянина
его королевской милости. В 1589 г. был послом на Варшавском сейме
и 9 марта поставил свою подпись на Бытамско-Бендзинском договоре,
лишавшем австрийского претендента Максимилиана права на польский
310
престол. Не раз князь Федор избирался депутатом в судьи Главного Ли
товского Трибунала от Менского (в 1586, 1594, 1597, 1600, 1604 гг.) и
Витебского (1591) воеводств. В 1586, 1591, 1597 гг. исполнял обязанно
сти маршалка на трибунальских каденциях в Менске, а в 1604 г. – в Но
вогрудке. Его брата, князя Яна, депутата Главного Литовского Трибунала,
современники знали как осведомленного юриста, «мужа справного», ко
торый «много комиссий именем Речи Посполитой отправлял» и по реко
мендации Льва Сапеги в 1605 г. был назначен на должность маршалка
Оршанского повета [9, c. 90, 99].
При такой общественно-политической активности Друцких-Горских
военные походы были непременной частью их жизни. Конфликтов в то
неспокойное время Речь Посполитая имела немало на разных направле
ниях. В 1593 году началась война между Османской империей и Габсбур
гами, в которой польские магнаты видели свой интерес и постоянно вме
шивались в дела Молдавии, а её Османская империя рассматривала как
сферу своего влияния. Объектом спора стала соседка Молдавии Валахия,
пребывавшая под турецким господством, с её непокорным господарем
Михаем Храбрым, которому польская шляхта препятствовала в антиту
рецкой борьбе.
В сентябре 1600 года в Молдавию вошли значительные польские
силы. Отряды Михая Храброго были разбиты, а он сам изгнан из Ва
лахии, править которой поляки посадили сторонника Речи Посполитой
боярина Симеона Могилу, состоявшего в родстве с польскими магнатски
ми родами Потоцких и Вишневецких. В этом походе приняли участие и
князья Друцкие-Горские. Надо полагать, они были лично заинтересованы
в исходе кампании, поскольку также имели родственную связь с родом
Могил, хотя и опосредованную – через супругу князя Фёдора, княгиню
Марианну Вишневецкую.
Вернувшись из похода в Валахию, князь Фёдор вскоре был вынужден
обороняться от притязаний менских мещан к принадлежавшим ему «пла
цам» в Менске, расположенным рядом с Верхним городом, и к землям
по обеим сторонам Свислочи, входившим в состав его Лошицы Горно
стаевской. Земельные участки – плацы, принадлежавшие жителям горо
да, церквям и монастырям, были приблизительно одинаковыми – по 250
квадратных метров [7, c.71]. Князья Друцкие-Горские имели в Менске не
сколько домов с такими плацами и грунтами на Юрьевской и Зазыбицкой
улицах, где проживали мещане и слуги Горских. Менская усадьба Фёдора
Григорьевича располагалась рядом с въездом на рынок. Плацы в Менске
имели и сестры князя Федора – Богдана и Авдотья [9, с. 292]. Менские
мещане воспользовались отсутствием князей Горских, принимавших
311
участие в военном походе в Валахию, и получили в Королевском Асес
сорском Задворном Суде «неявочные решения» в свою пользу по поводу
спорных территорий. Однако после возвращения «Князья Горские доби
лись в том же суде справедливого решения вопроса о плацах и домах в
Менске, ими владеемых, а также восстановления городской границы с
Лошицей Горностаевской согласно определению Королевских ревизоров
от 13 мая 1582 года» [14, л.15об. –16, 16об.].
Тогда же Федор Григорьевич решил, наконец, и давний спор с монаха
ми Вознесенского монастыря, имевшими претензии к ясновельможным
соседям за совершенное покойным князем Петром «наѣханье гвалтов
ное на село монастырское Тростенец и … забранье шести служоб лю
дей манастырскихъ зъ грунтами того села и зъ будованьемъ хоромнымъ,
гдѣ тые люди мѣшкали и… приверненье ихъ до имѣния своего Лошицы».
За годы, истекшие от начала конфликта, обида монахов на князей Гор
ских усилилась, а число спорных служб выросло до девяти. Измученные
долгой тяжбой монахи предложили обмен и в 1600 году приняли взамен
утраченного оседлые и пустые волоки из прилегающего имения Слепня
с разрешением совершать «в ставе Слепнянском вольное ловенье рыб на
манастыръ» и в «тамошнем млыне Слепенском… без мерки дармо воль
ное молотье … мети» [3, c.175; 4, c. 8–9].
Впрочем, не всегда князь Фёдор, решал земельные споры с помощью
суда и законных постановлений. Как свидетельствуют документы, такие
качества его характера как решительность и способность без колебаний
применить насилие хорошо ощущали на себе соседи-землевладельцы. Ян
Курош жаловался старосте менскому пану Гавриле Горностаю на неодно
кратные «кгвалтовне… переоранья границы и пооранья кгрунтов» своего
имения Лошицы Скиндеровской, учинявшиеся князем Фёдором в 1577
и 1588 годах. 14 января 1590 года, подданные Фёдора Григорьевича из
сёл Тростенец и Синила «за росказанем и ведомостю» своего господи
на совершили наезд на имение Гатовское, «прозываемое Королищевичи,
в повете Менском лежачее», которое принадлежало князю Александру
Крошинскому [2, c.233–234, 361].
А ровно месяц спустя уже лошицкий урядник князя Федора Стефан
Островский сообщал Менскому гродскому суду о том, как несколько кня
жеских подданных из вёски Синила поехали в Менск, но так и не доехали.
Потому что «на той добровол(ь)ной дорозе, на власном кгрунте его ми
лости князя Фёдора Лошыцком, называемом Корабинец, его милость пан
Миколай Служка, старостич Крычевский, сам особою своею, з многими
слугами и помочниками своими, тых подданных безвиннее збившы, кони
з возами у них побрал, и пограбил также и одене з них…» [9, с.91–92).
312
Подобные инциденты были в порядке вещей и никого не удивляли.
Нравы были жесткие, церемониться с соседями было не принято. В су
ровые времена внешних и внутренних разборок, неурожаев и эпидемий
было не до политеса.
Участвуя в военных походах и исполняя должностные обязанности,
князь Фёдор, старший в семье, до конца своих дней заботился об укре
плении рода, об увеличении земельной собственности и превращении
её в вотчину – владения, передаваемые по наследству. Для достижения
цели годились любые средства и не было мелочей. 9 июня 1582 года он
принял у Ивана Корсака «дом уезный» (ночлег для путников), располо
женный «в месте Менском в рынку», в залог «трыдцати семи золотых
черлёных и грошей петнадцати» [2, c.121]. Срок залога оговаривался
весьма неопределённо: «до отданья оноежъ сумы пнзей вышей мене
ное». Скорее всего, дом этот так и остался собственностью князя. Иван
Корсак не сильно в нём был заинтересован: получил по завещанию «не
бощицы» менской мещанки Крыницкой в залог той же суммы и сразу же
передал князю Горскому.
После образования Речи Посполитой реформационное движение ста
ло угасать, гуманистическая эпоха Возрождения на Беларуси заканчива
лась. Кальвинистская шляхта возвращалась в католичество, к ней присо
единялись принявшие протестантизм православные магнаты, поскольку
православие опять стало преградой к получению высших государствен
ных должностей. В 1596 году Брестская уния поставила, наконец, точку
в споре католической и православной церквей, объединив их в границах
одного государства на основе взаимных уступок и при сохранении гла
венства папы римского. Но вместо примирения принесла новые раздоры,
вызвала мощный общественный конфликт.
В начале XVII века Менск стал одним из центров сопротивления но
вой вере [17, c. 243]. Православные и униаты вели жаркие споры, не огра
ничиваясь взаимными оскорблениями, доходило даже до вооруженных
столкновений, в которых были замечены и члены фамилии Друцких-Гор
ских как «довольно радикальные противники унии» [9, с.116].
Активной участницей менского православного братства была одна из
сестер князя Федора Горского – Авдотья Григорьевна, вдова маршалка го
сподарского и браславского Богдана Ивановича Стецкевича. В 1611 году в
ответ на захват униатами менских православных храмов Авдотья пожерт
вовала немалые денежные средства и три плаца вотчинной земли в Мен
ске на строительство Петропавловского мужского монастыря. Горожане и
местная шляхта своими средствами поддержали ее инициативу, и два года
спустя на Юрьевской улице вырос монастырский комплекс [21, c.193] с
313
церковью, которая долго оставалась единственным православным храмом
в Менске. Сегодня мы знаем ее как Желтую церковь на Немиге.
В своей дарственной грамоте почтенная ктиторка, отдавая храм «под
опеку и оборону их М(и)л(о)стям П(а)ном обывателем воеводства Мен
ского», обращала свой призыв и к «Его М(и)л(о)сти Князю Федору Друц
кому Горскому брату моему рожоному». Однако, как отмечают исследо
ватели, никто из князей Друцких-Горских, владевших значительными
имениями в Менском воеводстве, фундуш Авдотьи Григорьевны не под
держал [9, с.84]. Причину, вероятно, следует искать в смене конфессии.
Младшая сестра Авдотьи, Елена Ратомская, остерская старостина,
была уже давно и прочно связана с костелом и ему направляла свои фун
дации. В одном из менских католических храмов, где покоился ее рано
умерший сын Андрей, она на свои средства построила алтарь «ку фале
Божой», а в ноябре 1599 года подтвердила свою преданность костелу, пе
редав туда же четвертую часть вотчинного Качинского грунта – у реки
Свислочь, недалеко от Менска [9, с. 103, 292].
Князь Федор не спешил менять убеждения и почти до конца столетия
оставался православным. Но сдался и он. В конце XVI века в Менске об
разовалась протестантская евангелическая община, которая стала актив
но развиваться и богатеть. Её члены основали целую улицу, получившую
название Сборовая. В 1601 году евангелистам уже принадлежал фольварк
рядом с городским валом, несколько земельных участков на углу рынка,
общинный дом и еще восемь домов ремесленников. Все свои городские
владения община превратила в частную юридику, запретив ее жителям
подчиняться магистрату. А в 1611 году в Менске уже существовала еван
гелическая миссия [7, c. 49]. В общину входила группа богатых горожан
и членов магистрата. Среди кальвинистов-евангелистов документы 1595
года называют и братьев Друцких-Горских – Фёдора, Яна и Стефана [9,
с.84, 94, 99, 102]. Надо полагать, детей своих Фёдор Григорьевич крестил
и воспитывал по новым обрядам и в новых традициях, Выросшие дочери
были обеспечены приданым и благополучно выданы замуж; сыновьям же
предстояло продолжать заботу о наследии предков.
О младшем княжиче, Фёдоре Фёдоровиче, мы знаем не много. До
кументы сообщают, что он был «мужем храбрым, войтом менским» [8,
c.46], но об участии его в укреплении вотчины умалчивают (некоторые
исследователи даже сомневаются в его существовании) [9, с.97]. Стар
ший же сын, при крещении получивший имя деда – Григорий (1595—
1659) и согласно польской традиции взявший себе второе имя Ежи, по
сле смерти отца целиком принял на свои плечи заботу о наследственных
владениях.
314
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1.
2.
3.
4.
5.
Акты Виленской Археографической Комиссии. Т. XIV — Вильна, 1887. — 729 с.
Акты Виленской Археографической Комиссии. – Т. XXXVI. — Вильна, 1912. — 646 с.
Акты Западной России. – Т. 4.— СПБ,1851. — 265 с.
Акты по истории Южной и Западной России. – Т. 2. – СПБ, 1865. — 314 с.
Беларускі архіÿ. — Мінск, 1931. — Т. 3. – 442 с.
6. Вольф, Ю. Князі на абшарах Вялікага княства Літоўскага ад канца XIV ст. /
Ю. Вольф // Спадчына.—1994. –№ 5. — С. 28-39.
7.
Гiсторыя Мiнска. — Мінск: Навука i технiка, 1967. — 687 с.
8. Herbarz rycerstwa Wielkiego Ksiąstwa Litewskiego, tak zwany Compendium /
W.W. Kojałowicz. — Kraków, 1897. — 545 с.
9. Князi Друцкiя-Горскiя ў Вялiкiм Княстве Лiтоўскiм у XV—XVIII стст. / В.У.
Галубовiч, С.А. Рыбчонак, А.I. Шаланда. — Мiр: Музей «Замкавы комплекс
«Мiр», 2016. — 400 с.: ил.
10. Литовская Метрика. Отдел первый. Часть третья: Книги публичных дел. Пе
реписи войска Литовского. Русская Историческая Библиотека. Петроград,
1915. Т. XXXIII. — 699 с.
11. Нарбут, А. Генеалогия Беларуси / А. Нарбут. – Вып.2 (XVI—XVIII вв.). – М.,
1994. — 168 с.
12. Насевіч, В. Генеалагічныя табліцы старадаўніх княжацкіх і магнацкіх бела
рускіх родаў 12—18 стагоддзяў. Мінск, 1993. — 49 с.
13. Насевіч, В. Род князёў Друцкіх у гісторыі Вялікага княства Літоўскага /
В. Насевіч// Старонкі гісторыі Беларусі. Мінск, 1992. — 158 с.
14. Национальный исторический архив РБ, ф. 295, оп. 1, д. 485.
15. Национальный исторический архив РБ, ф. 1769, оп. 1, д. 14.
16. Национальный исторический архив РБ, ф. 1816, оп. 1, д. 16.
17. Сагановіч, Г. Нарыс гісторыі Беларусі ад старажытнасці да канца XVIII ста
годдзя / Г. Саганович. — Мінск, «Энцыклапедыкс», 2001. – 412 с.
18. Эканамічная гісторыя Беларусі: Курс лекцый/ Пад агул. рэд В.И. Галубовіча. – Мінск: Экаперспектыва, 1993. — 287 с.
19. Энцыклапедыя гiсторыi Беларусi.— Т. 3.— Мiнск, 1996.— 524 с.
20. Энцыклапедыя гiсторыi Беларусi.— Т.4. — Мiнск, 1997. — 431 с.
21. Энцыклапедыя гiсторыi Беларусi.— Т.5. — Мiнск, 1999.— 590 с.
31

XVI-XXI века