Цитрицкий

ЦИТРИЦКИЙ (пол. CYTRYCKI) Ищу любые сведения о Цитрицких.
Поляки. Римско-католического исповедания. Первые сведения о роде - 1799 г (Волынская губерния, Луцкий уезд, с.Копачевка, г.Рожище, парафия Вишенки).
Все обнаруженные Цитрицкие (в архивах и в соцсетях), судя по документам, родственники.

ЦИТРИЦКИЕ (ищу фото и воспоминания родственников, сотрудников, студентов, однослуживцев).

STANISLAW CYTRYCKI (17??-????)
|
|
ANDRZEJ s.Stanislawa CYTRYCKI (1799-1862), Волынская губ. + Барбара Гвоздиковска
|
|
ТОМАШ (Тимофей) АНДРЕЕВИЧ ЦИТРИЦКИЙ/b] (*1816 - ????) и Мальвина Бнинска (1826-1895).
1-й брак: жена Каролина Засимовска (1821-1844) умерла вскоре после родов, умер и первенец Адам Цитрицкий (1844-1845).
2-й брак: жена ??? (имя не известно), сын: Теофил Тимофеевич (Томашевич) Цитрицкий (1847-????).
3-й брак: жена Мальна Бнинска, дети: Антонина (умерла во младенчестве), Paulin Jozef Cytrycki (1858-???), Генрика Цитрицкая (1861-????), Эразм-Пасхалис Томашевич Цитрицкий (1864-????), Ричард Томашевич (Тимофеевич) Цитрицкий (1867-1938?).

|
|
Прадед моего мужа РИЧАРД ТИМОФЕЕВИЧ (Томашевич) ЦИТРИЦКИЙ, (*1867 г., Рожище, Луцкий уезд, Волынская губ. - 1938?) + СИЛАЕВА Варвара Евгеньевна (1881, Тифлис -1953, Черновцы). Дети: Цитрицкий Евгений Ричардович (1901-1974) и Цитрицкий Владислав Ричардович (1902-????).
|
|
ЦИТРИЦКИЙ ЕВГЕНИЙ РИЧАРДОВИЧ (*1901, Баку -1974, Киев), д-р мед. наук, профессор, хирург.
1-й брак: жена Субботина Татьяна Павловна, к.мед.н., врач-радиолог (1900-1958), Харьков. Сын: Цитрицкий Вадим Евгеньевич (1932-1984, Харьков).
2-й брак: АНИСИМОВА ИРИНА ИВАНОВНА, к.мед.н., врач-хирург (1919, Киев - 1991, Киев). Сын: ЦИТРИЦКИЙ ОЛЕГ ЕВГЕНЬЕВИЧ (1948, Вашковцы - 1985, Киев), к.мат.н, математик.

|
|
ЦИТРИЦКИЙ Олег Евгеньевич (*1948, Вашковцы - 1985, Киев), к.мат.н., математик. + МИРОНЮК ЛАРИСА НИКОЛАЕВНА (1954, Киев), к.мат. н, математик. Дети: Цитрицкий Евгений Олегович (1975, Киев), Цитрицкий Дмитрий Олегович (1980, Киев).
|
|
ЦИТРИЦКИЙ ДМИТРИЙ ОЛЕГОВИЧ (*1980, Киев).

____________________________________________________________________________

С 1884 г. на ст. Рожище [bРИЧАРД ТОМАШЕВИЧ ЦИТРИЦКИЙ стал работать на железной дороге (сначала помощником телеграфиста).
Военная служба: вольноопределяющийся (пока подробности не выяснены).

В 1900-м гг. Ричард, его брат Эразм Томашевич Цитрицкий, их племянник Казимир Цитрицкий с Волыни перебираются в Грузию, где все они работают на Закавказской железной дороге.

Эразм Томашевич Цитрицкий по военному призыву 1885 г. "по вытянутому из №371 жеребья зачислен в ратники ополчения", в 1886 г. работал слесарем на Андрушевском сахарном заводе, принадлежащем Н.А.Терещенко, в 1901 г. - багажный кондуктор на ст.Тифлис Закавказских железных дорог, 1902 г. - багажный кондуктор 1 кл., 1915 гг. - главный (обер) кондуктор ст.Тифлис Закавказских железных дорог.

Ричард Томашевич (Тимофеевич) Цитрицкий - помощник начальника станции Баку-2 (с 1900 по 1911 гг.)

Их племянник (сын Теофила и Анны Банацкой) Казимир Цитрицкий был помощником нач. станции Бакуриани Закавказских железных дорог. Умер в 1909 г.

До 1900 г. Ричард Цитрицкий женился и овдовел. Про первую жену ничего не известно.

В 1900 г. в Баку вступает в брак с Варварой Евгеньевной Силаевой (Цитрицкой) - 1881 г.р., урож.Тифлиса, дочь дворянина отставного подпоручика Силаева Евгения Егоровича. Сестра Варвары - Ольга Евгеньевна Силаева - в нач. 20 века проживала также в Харькове и была воспреемницей своего племянника Цитрицкого Владислава Ричардовича (1904 г.р.).

В 1911 г. Ричард Цитрицкий с семьей переезжает в Харьков. Здесь он начальник станции Закомельская Северо-Донецких железных дорог.
Дети - Цитрицкий Евгений Ричардович 1901 г.р. и Цитрицкий Владислав Ричардович 1904 (1902 г.р. на самом деле) - учатся в гимназии, живут на пансионе.

С 1930-х семья прописана в Харькове, ул. Гиршмана.
В 1920-м г. - первый арест Ричарда Цитрицкого (по мнению обвинительных органов, поддерживал гетьмана Скоропадского и медлил с ремонтом путей, называл медлительных работников "большевиками" и грозил уволить). За это его и еще пятерых сослуживцев сослали на Мурманскую железную дорогу на три года, после чего восстановили в должности. Второй арест - 1938 г. - опять по 54 ст., почти год отбывал наказание в Артемовской тюрьме Луганской обл., после чего следы его исчезают. Как рассказывают родственники, в 1938 г. Ричард Томашевич Цитрицкий был расстрелян, хотя дела или каких-либо документов мы еще не нашли в архивах.

Дети:
ЕВГЕНИЙ РИЧАРДОВИЧ ЦИТРИЦКИЙ профессор, доктор мед. наук, блестящий хирург. и диагност.
Родился в 1901 г. в г.Баку.
С 1911 по 1919 гг. учился в Харьковской первой мужской гимназии.
В 1924 г. окончил Харьковский медицинский институт (хирургия).

Первый брак (г.Харьков). Жена - доктор-радиолог СУББОТИНА Татьяна Павловна (1900-1958). Сын Цитрицкий Вадим Евгеньевич (1932-1984).
Во время Второй мировой войны вместе с Харьковским мед.ин-том эвакуирован в г.Чкалов (Оренбург), где был одним из ведущих хирургов в нескольких полевых госпиталях.
Получил ранение осколочное в скулу. Дважды оперировал себя перед зеркалом.

С 1943 по 1955 гг. проживал и работал в Черновцах, работал в Черновицком медицинском ин-те (сейчас Букавинская гос.мед. академия), возглавлял кафедру хирургии.

В 1950 г. арестован по доносу сотрудников кафедры хирургии Макохи Н.С. и доцента Попова В. Л. Обвинен по 54 ст. за антисоветские высказывания.

Второй брак (г.Черновцы) - киевлянка АНИСИМОВА ИРИНА ИВАНОВНА, доктор-хирург (1923 -1990). Сын - ЦИТРИЦКИЙ ОЛЕГ ЕВГЕНЬЕВИЧ (1948-1985), к.ф-м.н., преподаватель кафедры кибернетики Национального ун-та им.Т.Г.Шевченко.

В 1955 г. Цитрицкий Евгений Ричардович переведен в Благовещенский мед. ин-т, Амурский край, Россия (1955-56 гг. - директор ин-та, затем до 1966 г. возглавлял кафедру хирургии).

С 1966 по 1974 гг. (до смерти) жил в Киеве, похоронен на кладбище "Берковцы".

ВЛАДИСЛАВ РИЧАРДОВИЧ ЦИТРИЦКИЙ, 1904 г.р., (по метрикам 1902 г.р.) Баку. Доктор мед. наук, ветеринар.
Окончил Харьковский ветеринарный ин-т, участвововал в войне - имеет награды, с 1943 г. в составе Армии Крайова, подполковник ветеринарной службы.
Работал и жил в Харьковской обл., г.Лозовая. Первый брак: Антонина Моисеевна Бобрышова (Цитрицкая), сын - Евгений Владиславович Цитрицкий (1927-2007), внук Александр Евгеньевич Цитрицкий. Второй брак -

Ищу воспоминания сослуживцев, студентов, друзей. Фотографии.
с уважением ЮЛИЯ ЦИТРИЦКАЯ

ЦИТРИЦКИЙ ЕВГЕНИЙ РИЧАРДОВИЧ (1901-1974), книги и воспоминания о нем в разных изданиях.

Воронин Н.И. Цитрицкий Евгений Ричардович/ Н.И.Воронин ; Федер. агентство по здравоохранению и соц. развитию Рос. Федерации [и др.]. - 2008

Дегтярева Н.А. Госпитали на Южном Урале в годы Великой Отечественной войны (диссертация).

"Цитрицким было подготовлено 8 молодых врачей, владеющих техникой нейрохирургических, черепно-мозговых (операций?)" (ИЩУ СКАН)

Эйнштейн Н.В. Жизнь глазами врача. - Из-во Iloю - 2002. (ИЩУ СКАН)

"Евгений Ричардович Цитрицкий был польским аристократом, человеком большой культуры и твердых принципов. Естественно, его раздражало насаждение приоритетов отечественной науки, носившее надуманный и оскорбительный характер, тем более что мировой славой пользовались истинные достижения русских ученых. Ведь были же и Пирогов, и Мечников, и Павлов, и многие другие."

Ион Деген. Портреты учителей.

_________________________________

ЕВГЕНИЙ РИЧАРДОВИЧ ЦИТРИЦКИЙ (Ион Деген)

- Так, братец, высокие сферы мы с тобой оставим, не то ты сейчас
процитируешь мне десяток монографий. Нет, брат, ты вот лучше расскажи мне,
как поставить высокую клизму.

Профессор Цитрицкий ехидно улыбнулся, уверенный в том, что я ему не
расскажу.

Действительно, я не знал, о чем идет речь. По логике вещей, считал я,
надо повыше поднять кружку Эсмарха. Я пробормотал, что следует стать на
стул.

Профессор Цитрицкий расхохотался.
- А почему не на шкаф? Да ты, брат, хоть на Казбек взберись с кружкой
Эсмарха, хоть на Эверест, а больного оставь у подножья, клизма от этого не
станет высокой. Так-то оно, братец. А ты говоришь - монографии. Вот зачем мы
нужны, представители старой школы. Чтобы вам, балбесам, передать знания,
которых вы не обнаружите ни в одной монографии.

Два моих товарища, которые одновременно со мной сдавали зачет по
хирургической практике, с таким же нтересом, как я, слушали объяснение
Евгения Ричардовича о высокой клизме.

Еще два рассказа о вещах, казалось бы, мелких, а в действительности
очень важных для врача, выслушали мы, когда мои товарищи, отличные студенты,
не сумели ответить на каверзные вопросы профессора Цитрицкого.

- Ну что, башибузуки, а вы решили, что вы уже по меньшей мepe
академики? А? Ладно, не огорчайтесь. Я тоже многого не знаю. Так-то оно в
нашей профессии. Век учись, а дураком умрешь. Вот ты, - он обратился ко мне,
- собираешься стать ортопедом. Похвально. Но только знай, что opтопедия
отпочковалась от хирургии. И если ты не будешь приличным хирургом, то грош
тебе цена в базарный день, как ортопеду.

Мы знали, что профессор Цитрицкий занят сверх всякой меры. Тем
удивительнее было то, что сейчас он бесцельно тратит драгоценное время на
трех студентов.

Часто я приходил на ночные дежурства в клинику факультетской хирургии.
Я был счастлив, если во время срочной операции меня допускали к столу
ассистировать.

В наиболее сложных случаях в клинику вызывали профессора Цитрицкого.
Иногда его помощь ограничивалась только постановкой диагноза и
указанием, что делать. Иногда он становился к oперационному столу.

В таких случаях профессор неизменно брал меня в ассистенты.

Я ощущал себя на седьмом небе, когда, после подготовки операционного
поля, Евгений Ричардович вдруг обращался ко мне:

- Ну-ка, будущий ортопед, сделай-ка разрез не в ортопедической области.

Пинцетом профессор показывал величину и форму разреза.

С ассистентами Евгений Ричардович был крутоват. Меня он не ругал ни
разу. Даже когда я ненароком повредил кишку расширителем раны, он почти
спокойно объяснил мне, как следует ассистировать.

После операции я спросил его, почему он ругает своих врачей за
значительно меньшую провинность, а мне даже эта сошла с рук?

- Ты пока ниже критики. На тебя еще рано кричать. Учись. Тумаков ты еще
нахватаешь.

После ночных операций в клинике факультетской хирургии врачи иногда
выпивали остатки спирта. Некоторые разводили спирт водой. Некоторые пили
неразведенный. Я принимал участие в этих обрядах наряду с врачами. Бывало,
что во время выпивок в ординаторской находился профессор. Но ни разу в моем
присутствии он не выпивал. А между тем, поговаривали, что Евгений Ричардович
пьет изрядно.

У него было тонкое нервное лицо, изуродованное грубым рубцом. Говорили,
что у профессора Цитрицкого была саркома скуловой кости, что он сам дважды
оперировал себя перед зеркалом, что именно после этого он стал выпивать. Не
знаю.

После ночных операций он иногда беседовал со мной о музыке, живописи,
литературе. Искусство занимало его всерьез. Он постоянно подчеркивал, что
нет ни одной специальности, в которой уровень интеллигентности был бы так
важен, как в профессии врача.

- Кто еще, братец, имеет дело с таким деликатным инструментом, как
душа? Задумайся над этим, материалист.

Профессор Цитрицкий был очень дружен со своим доцентом. Владимир
Васильевич Попов, так мне казалось, не мог быть достойным собеседником
Евгения Ричардовича. Злые языки поговаривали, что они не собеседники, а
собутыльники.

Как и многие мои однокурсники, я относился к доценту Попову без особой
симпатии. Неряшливо одетый, со свисающими неаккуратными усами, всегда
мрачный, он, к тому же, был хирургом, мягко выражаясь, не выдающимся. Не
блистал он и в постановке диагнозов.

Но однажды его акции подскочили невероятно высоко.
Это произошло, кажется, в начале февраля 1950 года. Профессора
Цитрицкого внезапно арестовали. Будь он евреем, можно было бы понять причину
ареста. Но так...

Ничего достоверного мы не знали, поэтому питались слухами. Говорили,
что незадолго до ареста за профессором Цитрицким ночью приехали бандиты и
силой заставили его поехать к раненому бандеровцу.

Воспитанный, напичканный советской пропагандой, я считал бандеровцев
лютыми врагами. Но даже самому последнему из злодеев, если он болен, врач
обязан оказать медицинскую помощь. В чем же виноват профессор Цитрицкий? За
что его арестовали, даже если была доля правды в этих разговорах?

Bcлyx мы боялись говорить об этом. Нормальные советские люди знают, что
такое табу.

Вместо профессора курс факультетской хирургии стал читать доцент Попов.

Лекции доцента ни по содержанию, ни по языку, ни по манере преподавания
даже отдаленно не были похожи на живые интересные лекции Евгения
Ричардовича, пересыпанные блестками незатасканных образов.

Но мы и это простили доценту Попову только потому, что он проявил
истинное благородство.

Кабинет доцента в клинике факультетской хирургии даже в советских
условиях нельзя было назвать комнатой. Это был узкий пенал, закуток, в
который с трудом можно было втиснуться.

Доцент Попов исполнял обязанности заведующего кафедрой. Естественно, он
имел право переселиться в пустующий кабинет Евгения Ричардовича и хотя бы
какое-то время работать в человеческих условиях. Но он предпочел оставаться
в своей конуре.

Мы умели оценить благородство.

Прошло несколько месяцев. Однажды по институту пронесся слух о том, что
профессор Цитрицкий освобожден.

В тот день со старостой нашей группы Григорием Верховским мы
направлялись в административный корпус.

Ярко светило весеннее солнце. На Театральной площади играли дети.
Навстречу нам шел осунувшийся Евгений Ричардович.

Мы тепло пожали его руку. Мы не знали, что сказать ему, что вообще
говорят в таких случаях. Мы не знали, как выразить радость по поводу его
освобождения. Мы топтались на месте.

Евгению Ричардовичу явно хотелось поговорить. Мы слышали, что в местах,
где он побывал, подписывают обязательство о неразглашении. Следовательно,
его арест - запретная тема.

Григорий сказал что-то по поводу благородства доцента Попова, который
оставался в своей конуре во время отсутствия профессора.

Евгений Ричардович грустно улыбнулся:

- Благородство... Попова только что перевели доцентом на кафедру
госпитальной хирургии. Видит Бог, я не желаю зла профессору Мангейму. Не я
ему подсунул этот подарочек.

Мы остолбенели от неожиданности.
- Доцент Попов?

Евгений Ричардович печально кивнул головой.
- Бить надо! - выпалил я, вложив в эти слова всю страсть, всю
ненависть, всю боль и беспомощность человека, внезапно увидевшего предельную
подлость, облаченную в тогу благородства.

- Но как бить! - ответил Евгений Ричардович. И мы поняли, как его били.

В этот день профессор Цитрицкий преподал своим ученикам очень важный
урок, не имеющий никакого отношения ни к хирургии в частности, ни к
медицине, в общем.

Только через год мы узнали, что к аресту Евгения Ричардовича был
причастен не только Попов, но и его дружок - ассистент Макоха.

И еще один урок профессор Цитрицкий преподал своим ученикам, когда мы
уже приближались к диплому и только изредка виделись с ним.

Встречи эти всегда были сердечными, дружескими. Мы ощущали искренний
интерес, который Евгений Ричардович проявлял к нам, к студентам. А мы
платили ему любовью и, казалось, он не может проявить себя еще каким-нибудь
образом, чтобы эта любовь возросла.

И, тем не менее, профессор Цитрицкий еще раз продемонстрировал истинное
благородство.

Наше место в кружке на кафедре факультетской хирургии заняли студенты
четвертого курса.

Однажды на занятиях этого кружка профессор Цитрицкий показал больного,
переведенного из терапевтического отделения. Эхинококк печени был довольно
редким заболеванием, и будущим хирургам, безусловно, следовало познакомиться
с таким наблюдением.

На демонстрируемой рентгенограмме киста определялась не очень четко.

Студент четвертого курса Виля Нудельман, юноша все и вся подвергавший
сомнению и скептически относившийся к авторитетам, несмело спросил,
окончателен ли этот диагноз.

Евгений Ричардович ответил, что положительная реакция Каццони не
оставляет сомнения в наличии эхинококка.

Виля сказал, что, тем не менее, он сомневается в диагнозе. Будь это
киста, расположенная в печени, кишечник был бы отодвинут книзу, а на
рентгенограмме все наоборот. Даже если это эхинококк, он.не имеет никакого
отношения к печени.

Евгений Ричардович очень внимательно посмотрел на студента и ничего не
ответил.
Прошло несколько дней. Виля был в административном корпусе на лекции по
политической экономии социализма, без знаний которой, как известно, нельзя
быть хирургом.

В аудиторию вошла работник канцелярии и велела студенту Нудельману
немедленно явиться на кафедру факультетской хирургии. Вся группа и Виля в
том числе удивились такому внезапному вызову. Виля, во всяком случае, не
чувствовал за собой никакой вины.

В кабинете Евгения Ричардовича собрались сотрудники двух кафедр -
факультетской хирургии и факультетской терапии во главе с ее заведующим. Как
только Виля появился в дверях кабинета, Евгений Ричардович торжественно
заявил:

- Вот он, студент, подвергший сомнению наш диагноз эхинококк печени.
Нудельман, во время операции выяснилось, что вы правы. Мне приятно сообщить
вам об этом.
За долгие годы работы врачем мне, к сожалению, нечасто приходилось
встречать подобные отношения между коллегами даже равными по рангу. Что уж
говорить о дистанции профессор - студент.

Уважение к личности, независимо от ее положения в обществе, предельная
честность, честь, становящаяся исчезающим понятием - эти качества были
органической частью профессора Цитрицкого.

Говорили, что он - реликт, что он каким-то образом уцелевший граф. Не
знаю, правда ли это. Но он был аристократом, независимо от происхождения.
Евгений Ричардович любил наш курс. Даже после летней экзаменационной
сессии, когда мы распрощались с кафедрой факультетской хирургии, он
продолжал интересоваться нашими делами. И не только академическими.

На нашем курсе была отличная самодеятельность. Был хороший
джаз-оркестр, который в ту пору запретили называть джазом. Низкопоклонство.
Отвратительное иностранное слово. Поэтому оркестр назвали музыкальным
коллективом. Благозвучнее. И вообще, как известно, страна победившего
социализма состоит из одних коллективов.

(Не могу удержаться от отступления, дописанного через пять лет после
завершения главы о Евгении Ричардовиче Цитрицком. Большая часть бывших
джазистов, то есть, коллективистов, во главе со скрипачем и дирижером
Семеном Файном, ставшим великолепным проктологом, профессором, руководившим
отделом в Московском институте проктологии,- покинула пределы
социалистической отчизны. Даже оставшийся там бывший аккордионист Натан
Эльштейн оказался за границей. Дело в том, что профессор Эльштейн - главный
терапевт Эстонии).
Были отличные чтецы. Были артисты, которые вполне могли бы сделать
карьеру на профессиональной сцене. Но главное - неистощимая выдумка. На
концерты самодеятельности курса публика валила, словно выступали не
студенты-медики, а заезжие звезды.

В начале нашей последней весны в институте мы решили дать прощальный
концерт.
Почти вся программа, в том числе несколько музыкальных произведений,
была написана студентами. Весь материал, разумеется, просеяли сквозь густое
сито цензуры. Но запас придуманного был так велик, что даже просеянного
хватило на три с половиной часа веселья и смеха. Прошло около четырех
десятилетий, а концерт этот остался в памяти присутствовавших на нем людей.
Большую часть концерта Евгений Ричардович провел за кулисами. Он не
имел представления о том, что последует за номером, исполнявшимся в эту
минуту. Но он был занят и взволнован не менее режиссера. Он помогал
устанавливать декорации. Он даже с удовольствием держал зеркало, перед
которым наводились последние мазки грима. Казалось, он был готов снять с
себя брюки, если бы они вдруг понадобились кому-нибудь из выступающих. Он
был в сотоянии эйфории, можно было бы сказать - интоксикации, но все мы
можем засвидетельствовать, что он не выпил ни капли спиртного.
- Спасибо, братцы, вы меня сегодня вернули в молодость! Спасибо!
Сегодня я снова почувствовал себя студентом пятого курса, - говорил Евгений
Ричардович, обнимая нас.
Еще раз мы услышали от него нечто подобное на нашем выпускном вечере.
Но тогда мы крепко выпили. В разгар застолья Евгений Ричардович стал на стул
и произнес тост за будущих хирургов.
Иногда я задумываюсь, чем нас так привлекал к себе профессор Цитрицкий?
Расставшись с ним, мы в течение двух семестров слушали блестящие лекции
по госпитальной хирургии. Мы были избалованы встречами с интересными людьми.
У нас нет недостатка в приятных воспоминаниях.
Почему же, перечисляя наших институтских учителей, мы говорим о Евгении
Ричардовиче Цитрицком непременно с восклицательным знаком?
Это был человек, в котором желание отдать доминировало над всеми
остальными чертами характера.

1987 г

Польша, Азербайждан (Баку), Украина (Харьков, Киев, Черновцы), Россия (Благовещенск, Амурский край)