Размышляя о форме представления родословных и их конечной цели, захотелось внести какое-то разнообразие в этот процесс. Сделать родословную не только академически точным документом, хотя, часто и этого невозможно достигнуть, а интересным, доступным для подростков, которых не заинтересуешь огромными таблицами или выкладками из архивных документов.
Вариант такой родословной, в виде сказки, представлен ниже
Вероятно, такую сказку можно читать даже перед сном
в ней много непонятного, старого, того сказочного, что будоражит фантазию ребенка. По крайней мере, она запоминается в отличии от угрюмой таблицы...
В каждой семье должна быть своя сказка
Эта сказка, с благодарностью за помощь и поддержку в моих исканиях,
передается в семью и род благодарного потомка предков своих Михаила Телегина
и посвящается старинному роду Телегиных, к коему и автор этих строк не чужой.Сказка эта не имеет конца, ее каждый может дописывать по разумению и знанию своему.
Старинный крестьянский род Телегиных Сказки на Руси принято начинать словами «давным-давно», «жили-были» или «в некотором царстве, в некотором государстве», но мы начнем ее иначе.
В стародавние времена, когда лета за год почитались, в месяце по сорок дней бывало, а в неделе по девять, а именно, в лето 7201 Апреля 29 день прибыли в новый починок село Рождественское, что был ранее Макрашский Майдан дворцовой Терюшевской волости, на речке на Милексе, по указу Великих государей-царей и Великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича всея Великие, Малые и Белые России самодержцев, да по указу из Приказа Большого Дворца за приписью дьяка Ефима Зотова, стольник Иван Максимович Ушаков с подъячим Матвеем Козловым да становой с волостным старостой.
Подивились стольник с подъячим, как быстро село построилось вдоль старого тракта почтового на краю леса дремучего. Многие деревни да починки по уезду в запустении после войн стоят, а тут село новое! Не чудо ли?
Стоит на берегу речки церковь деревянная, рубленная в клеть, об одной главе и крытая тесом, - в честь Рождества Христова, а при церкви той поп Тимофей Иванов, а вкруг да вдоль нее 68 дворов, да еще 4 избы, а живут в них пришлые крестьяне, да старинные бортники, все православные.
А всего в тех дворах крестьян, да бортников, что попу да старосте ведомо, около 70 человек.
Только вот беда, по царскому указу следует переписывать всех «по именам с отцы и с прозвищи», и сколько у них детей и братьев, и племянников, и соседей, и подсоседников с захребетниками, а равно бобылей и их детей...
Стали стольник да подъячий думать, как народ сбирать, чтобы царский указ справно выполнить. Да послали к колольнице, что за трапезой с сенями, о восьми столпов, на которой два колокола в полтора пуда, чтобы в них звонить, собирать народ.
Собирался народ, бортники да крестьяне с малыми детьми, возле церкви на паперти. Женщин сразу назад по дворам отправили, сказали, что не надобны, лишь вдову Наташку Федорову оставили, что дер-жала после мужа двор.
Стали народ стольник с подъячим выспрашивать кто откуда пришел, из которых городов, сел и деревень, и чьи люди или крестьяне раньше бывали, и давно ли в Терюшевской волости и в Запьянском стану пришли жить? Правду от кривды сличали и в свитки записывали.
Говорили крестьяне низко кланяясь, что пришли сюда кто из Суздальских, кто из Галичских, кто из Муромских, кто с Владимирских земель, чтобы найти себе свободы от помещиков, сеять хлеб в полях да семью кормить - жен с малыми детьми, а налоги в государеву казну они справно сдают, сколько волостью положено.
Имена свои и отцов своих от крещения кто запомнил, а кто забыл, а кличут их по дворам по простому - Ивашками, Сеньками да Афоньками, Купреяшками да Игнашками, но нашлись и такие, что с прозвищем да с родом с племенем на городской манер и на купеческий лад, как Феклист Алексеев сын Шелохов да Афоня Сергеев сын Воробьев или Ивашка Филиппов сын Попов да только без «вичей», что боярам да дворянам положено.
А про лета их и лучше не спрашивать, все одно родились опосля смуты да войн, когда правил на Руси царь-государь и Великий князь Михайла Федорович.
И писал «пищук Терюшевский» с приказной волостной избы, зачищая перья гусиные, про Гераску сына Семенова, про Анисимко сына Михеева, про Еремку сына Афанасьева да про Зинку с Игнашкой Прокофьевых, что с далекого города Шуи с посаду пришли.
А всего записал 72 человек да Наташку дочь Федорову, что держала после мужа двор, а еще 59 детей пола мужеска, да средь них было девять братьев, да племянников два, да зятей еще три, а в придачу два подсоседника...
Только в книге той, про Телегиных не написано, не родилось еще это прозвище и фамилия.. Да и предков их трудно сыскать, не записан Харитошки расспрос, от которого многие роды пошли, включая Телегиных, не известно истории кто он, да откуда пришел.
Только дело это обычное, мог и в город уйти или поле пахать, борти мог проверять по дальним лесам, или ставить на птицу силки, или волка следить или рыбу ловить. Да и многих других в этом списке нет, а где были они, то ведает Бог...
А потом лето летом сменилося не одиножды, а пять раз подряд..
А та сказка не том не кончается, а заново начинается...
Потому как, вернувшись домой из далеких стран, молодой наш царь Петр князь Алексеевич поменять решил все на новый лад, сделать все по европейскому. Тут походы Азовские (1695-1696) не в пример пойдут...Разозлили царя смуты боярские да бунты стрелецкие, надоели поучения поповские.
Он сослал сестру свою старшую подале от дворца в Новодевичий монастырь, он сослал жену нелюбимую, на зло попам, в Суздаль в монахини, да издал указ о бритье бород, о ношении платья заморского и другой всякой всячине на Руси никогда ранее невиданной.
Только более всего царь народ подивил, когда новый 7208 год, что лета от сотворения мира испокон записаны, наказал отныне 1700 считать и праздновать его приход января в первый день и издал указ и публиковал в народ, приказав его на площадях, да в церквах читать:
«Ныне от Рождества Христова доходит тысяча шестисот девяносто девятый год, а с будущего Генваря с 1-го числа настанет новый 1700 год купно и новый столетний век... Да впредь лета счисляти в приказах и во всех делах и крепостях писать с 1 генваря от Рождества Христова...»
Да в тот самый год пронеслась по волости весть непонятная, будто едет к ним с указом царским человек из Приказа Дворцового, будет снова всех и вся переписывать и то правда была...
Повелел в тот год Великий царь государь и Великий князь Петр Алексеевич всея Великие, Малые и Белые России самодержец по наказу с Приказа Большого Дворца за приписью дьяка Федора Микулина ехать подъячему Никите Минину в Нижегородский уезд в Закудемский да в Запьянский стан в селы и деревни с починками, а приехав взять с собой в понятые тутошних и старинных людей, и в той волости описать церкви с образами и сосуды церковные, ризы и книги, и всякую церковную утварь, поповские дворы и крестьянские, мордовские и новокрещенные и где в каком дворе сколько людей, и по именам с отцы и с прозвищи, да описать перемерить пашни и лес, сенные покосы и пустоши, и всякие к той волости относящиеся угодья, и рыбные ловли и бортные ухожаи, все, что есть налицо.
А переписав отказать Имеретинскому царю Арчилу Вахтанговичу и сыну ево царевичу Александру Арчиловичу в вотчину...
И сделал все, как повелено, подъячий Никита Минин, а когда приехал в село Рождественское, которое дотоли Макрашским Майданом звалось, увидал тут горе случившееся, погоревших дворов остаточки, вполовину сгорело село и осталось в нем только 32 бортничьих двора и по ним люди притаились, от беды попрятались, только церковь да вокруг ее осталось целехонько.
Описал Никита церковь с убранством и утварью, книгами да хоругвями, подивился образам местным старинным диковинным, заприметив Христофора песьеголового, и кельям новостроенным, где живут церковнослужители, там где поп с попадьей, и дьячек, и пономарь с просвирницей, все старой веры, христиане православные.
Насчитал Никита, с понятыми тутошними и старинными людьми, в селе 132 души мужеска пола. Жили тут бортники старинные и люди пришлые, ранее в книгах переписных не писанные, а ответ за всех держал староста Гришка Макаров сын по прозвищу Лупарь.
И сказал Гришка Макаров сын Лупарь Никите Минину, что во дворах свободных мест не найти, погорель-цы живут, где сродственники, где по две семьи, где из разных родов. А многие приписные люди в бега ушли, новых мест искать, от крепости прятаться, прослышав про царский указ о вотчине царя Имеретинского, а которые остались в селе, те воле царя-батюшки послушные, но хотят знать какой веры тот Имеретинский царь и его слуги да дворовые?
Успокоил Никита Минин народ: «Имеретия царство христианское, одной веры нам, православное испо-кон веков, только турки-бусурманы да недруги царские одолели его, не дают жития».
Стали книги сверять переписные оброчные, что остались после стольника Ушакова Ивана Максимовича, да только запутались, кто уж помер, а кто бегах из старинных людей, в той книге писанных...
И решили по вновь писать, всех, что есть, по дворам оставшимся, как велено с отцы и прозвища, а откуда пришли не расспрашивать мол того в наказе не писано.
И писал «пищук Терюшевский» с приказной волостной избы, зачищая перья гусиные, про попа Тимофея Иванова, да просвирню Матренку Тимофееву, про Максима Леонтьева с братьями...
Ну, и как в селах водится, то нашлись и такие, что с прозвищем, с родом с племенем на городской манер и на купеческий лад, как Феклист Алексеев сын Шелохов да Сенька Семенов, что кличут Медведь, Митька Яковлев сын Горожан, Афонька Еремеев по прозвищу Воля да Никишка Игнатьев, что зовут Летягой, а с ними Ивашка Филиппов сын Попов да Тимошка Власов по прозвищу Будняк.
В память нам сохранились те записи, и названия родов и прозвища, но не найти среди них Телегиных, не родилось еще это прозвище и фамилия...
А вот про предков Телегиных, от коих род их пойдет, в тех книгах писано, что живет «во дворе Куземка Харитонов сын, у него сын Гришка 2 лет. Да живут у Куземки на дворе браты родные – Васька вдов, да Петрушка 20 годов, Андрюшка 15 лет да Мелешка женат.
Да на том же дворе их брат двоюродный Васька Осипов с детьми Тишкой 12 лет да Сенька 10 годов». А у них подсоседники братья Ивашка, Матешка и Андрюшка дети Семеновы. Старший брат Иван уж имел детей, звали их Кузька с Матешкой, одному 10 лет да другому в аккурат 6 годов.
Только не дожил до тех лет их отец Харитон да и тайну свою в могилу унес, из каких он земель и каких он кровей, но оставил потомство богатое – четырех сыновей. И если по старым меркам судить, то могли все Телегины, быть и не Телегины, а Харитоновы или Мелентьевы, но только судьба по иному распорядилась, а как, то в других книгах других написано...
Многие лета прошли с тех пор, много потрясений и событий случилось... Умер уже царь Имеретинский Арчил Вахтангович, да и сын его Александр, и царевна Катерина Давидовна за мужем отправилась, а оста-лась только дочь их принцесса Дарья Арчиловна.
Подходила уж к концу война со шведами, война долгая, кровопролитная, что звалась на Руси в народе «Северной», много рекрутов в ней полегло за царя Петра Алексеевича, за того, что избрал для России свой новый путь. Были среди тех рекрутов, рекруты из Поволжья Нижнего, Низовских земель...
Жаль, что в те времена далекие не нашлось летописцев с окраины, что могли бы рассказать историю правдивую, как жилось люду крестьянскому, крепостным царя Имеретинского.
Сохранились лишь отдельные выписки да свидетельства, что составил царский генерал-лейтенант Салтыков Семен Андреевич в далеком 1710 году, те которые с поправками положили в основу первой переписи, что указом именным из Сената объявлена в 1719 году, Генваря в 19 день.
Указал Великий Государь, «ради расположения полков армейских на крестьян всего Государства, брать во всех губерниях сказки... без всякой утайки, не взирая ни на какие старые и новые о дворовом числе, поголовные переписи, но учиня самим переписи правдивые, сколько где в которой волости, в селе или в деревне крестьян, бобылей задворных и деловых людей по именам есть мужеска пола, всех, не обходя от старого до самого последнего младенца, с летами их...»
Только вот беда, не указал государь, что «писать надо с отцы и с прозвища», да чтобы женского полу по дворам людей с детьми писать и священнослужителей, а государево слово закон для чиновников, а потому та перепись получилась, как «первый блин», из которой следует, что жили в то время, в лето 1719 в селе Рождественское, Макрашский Майдан тож, крестьяне православные:
В отдельном, от отчего дома дворе, Мелентий Харитонов 50 лет, что родился по новому счислению от Рождества Христова в 1669 году, а у него было двое сыновей – Иван 15 лет да Яков 12 годов – Мелентьевы дети.
А из братьев его, что при отчем доме да дворе остались, записан лишь младший брат Петр 40 лет да и тот, по свидетельствам, умер вскоре, не оставив потомков после себя, не дожив до следующей ревизии. А куда и когда остальным братьям путь лег, толи на войну, а толи на кладбище, то Богу ведомо, а в книгах не написано...
Только век Петра Великого, полководца и преобразователя, что провозглашен был Императором, слишком короток был. Зазвонили, заплакали по его душе, в лето 1725 Февраля в 8 день колокола престольные по всей Руси-матушке.
А на трон взошла государя жена Екатерина Алексеевна (1684-1727), что была Марта Скавронская, а за ней коронован был царь Петр II (1715-1730), а за ним Анна Иоанновна (1693-1740), дочь брата Петра Великого, а уж вслед затем наступили времена Бирона.
Многие лета прошло, наступило лето 1743, а Россия с Швецией заключила мир, но войдя в союз с австрийцами, англичанами да голланцами затевает войну против Франции, что поддерживается пруссаками, а на той войне снова гибнет люд простой, народ православный.
А в тот памятный год издан был указ ее Императорского Величества Самодержицы Всероссийской, что по челобитью артиллерии генерала-лейтенанта и обоих орденов кавалера Грузинского царевича Бакара Вахтангевича, по которому да по инструкции Вотчинной коллегии, велено ехать в Терюшевскую волость оной коллегии канцеляристу Петру Друкову делать новую ревизию.
А запомнилась та ревизия народу тем, что впервые жен крестьянских переписывали, стариков и малых детей, и хотя перепись была подворная, как и ранее, да подворный оклад, отмененный еще Петром Великим, по ревизским душам новой сказки установлен был.
А вот прозвищ да прозваний, что схожи с фамилией, не требовали, не спрашивал и не писал их «пищук» Терюшевский, разве кто настаивал или сходство большое случалось средь селян. На такое на дело был горазд кузнец, из первых в селе человек, что писался прежде Воробьевым по родителям, а теперь похотел по специальности, да по ремеслу – Иван Афанасьев сын Кузнец. Да нашелся среди других еще человек, записался как Михайла Иванов сын Горенков, стало быть его горе было видно всем, что прозвание свое получил всем известное.
И писали «пищуки Терюшевские» с приказной волостной избы, скрипя перьями гусиными, всех и стар и млад, и приемышей, и законных жен, и девок на выдане, и солдаток и солдатских вдов со всеми отцами, заковористо, по особому, мол живет вдова Анна Данилова дочь Семеновшая жена Гаврилова.
В память нам сохранились те записи, и названия родов и прозвища, но не найти среди них Телегиных, не родилось еще это прозвище и фамилия.
Самого Мелентия Бог к себе прибрал, сын его Иван без вести пропал, дочь его Агафья в замужество выдана за крестьянина того же села, за Антона за Васильева, что сродни старинному роду Корчагиных.
А остался из Мелентьевых детей Харитоновых на селе только Яков сын 47 лет, как в окладной книге писано, он живет во дворе со своей законной женой Марьей Федоровой 40 годов, что в замужество взята Терюшевской волости из крестьянской семьи, да у них уже полон двор детей, есть Иван Старшой 26 годов, что женат на Ульяне Михайловой дочери, да Иван Меньшой 19 лет, сын Данила в свой 21 год уже женат на Татьяне Степановой, да дочь девка Катерина Яковлева, той 11 лет и скоро на выдане.
Да живет с ними, в том же дворе, двоюродный брат Григорий Козьмин, что пропущен в прежнюю перепись, а записан от Козьмы Харитонова, и ему уже 60 годов и тот Григорий вдов, ни детей, и ни внуков с ним.
И ежели разговор зашел про фамилии, про фамилии и пропрозвища, то пристало вспомнить нам подсо-седников детей Семеновых, что жили во дворе Кузьки Харитонова, как записано прежде в вышепомянутом 1719 году.
А из помянутых тогда детей Кузьмы Семенова, жив Иван Кузьмин, что среди селян получил прозвание Салга, в книге так и записано, а детей Ивана Салгины зовут.
Только более всех про фамилии, да про прозвища, в том селе старинном Рождественском, что был раньше Макрашский Майдан, написали в городской канцелярии, когда выписку готовили по указу личному Ее Императорского Величества, с отказной ныне покойного артиллерии генерала лейтенанта и обоих Российских орденов кавалера Грузинского царевича Бакара Вахтангевича, для жены его княгини Анны Егоровны, по прошению, полученному от поверенного вдовы, грузинского дворянина Егора Зидгинидзе в 1750 году.
Время быстро идет, тут и объяснять нечего, что умер владелец старинной Терюшевской вотчины да села Рождественского, что был раньше Макрашский Майдан, Грузинский царевич Бакар Вахтангевич.
Как писала канцелярия Нижегородская, жили в том старинном селе многие бортники и крестьяне православные и были среди них роды старинные, что звались Толстухины по вдове Федоре Сидоровой дочери Григорьевишной жене Максимовой, а где Толстухины там и Худовы, жили Шелоховы и Самсоновы, Борковы, Кузнецовы и Ванышевы, от Медведя пошел род Медвянковых, Вязниковцы, что звались по роди-не, Зимины, Решетовы и Засыпкины, Густомесовы и Икрянины, Корженовы да Коршановы, жили Бары-шевы и Токаревы, из которых пойдет род Епифановых.
И не знал, не ведал тогда, наверное, Максим Семенов сын Козин, что род его до сих дней дойдет, а фамилия Козины останется у потомков его памятью.
Что до Якова сына Мелентьева, и детей его, что женаты уже к той поре, и внуков и внучек его, что жили дружно одним двором, то писались они без прозвища, без худого и без доброго, величались «по отцы с дедами», а по деду дети Мелентьевы, а уж внуки те будут Яковлевы, Якунины тож, по местному, а для некоторых найдется и прозвище, но о том еще впереди будет сказано.
С той поры много лет прошло, наступило лето новое, 1762 год, год в который состоялась третья ревизия и опять пошли по сельским дворам старосты да приказчики, чтобы сверить книги окладные, сосчитать души ревизские..
В сказке той, что в окладных книгах записана, нет ни прозвищ, ни фамилий крестьян, все зовутся по имени да по отцам, но она от других отличатся тем, что сравниваются в ней две ревизии – предыдущая и нынешняя, а еще про законных жен с уважением стали писать из каких они мест в замужество повыданы, от каких отцов и каких кровей.
И что важно, в той книге записано, что живет в селе на своем дворе крестьянин Яков Мелентьев сын 55 лет с законной второй женой Авдотьей Артемьевой 55 лет, что «взята той Терюшевской волости старинной деревни Малого Терюшева» из крестьянской семьи.
А с ним во дворе и дети его, что в прежних ревизиях помянуты – Данила Яковлев 37 лет с женой законной своей Татьяной Максимовой 36 годов, что «взята Терюшевской волости из старинной деревни», которая испокон веков Вармалей в народе зовется. Да по книге той записано, что у Данилы с Татьяной дети малые народилися Яков да Антон старшие, Михайла 2 лет и сестренка их Акулина Данилова дочь 6 годов.
Дети новые дети народились и у Якова Мелентьева - сын Яким и дочери Прасковья с Василисой.
А еще в том дворе солдатка Катерина Никифорова 32 лет, жена законная Ивана младшего Яковлева сына Мелентьева, взята той Терюшевской волости из старинного села Терюшева. Живет мужа ждет, детей ростит бережет, а детей у нее два сына Прокофий и Федот, да еще 2 дочери девки-малявки Оксинья с Февроньей. А муж ее Иван Яковлев отдан в рекруты, отдан в рекруты в 1758 году.
Старший сын Иван отселен уже и живет отдельным двором со второй женой Авдотьей Кондратьевой, что взята в жены законные в старинном том селе Рождественском из семьи крестьянина. И детей у Ивана полный двор, от первой жены Антон и Ефимия, да от второй жены им братья Андреян да Иван единокровные. А еще народилась в канун ревизии сестра, Татьяной крещенная, всего 8 недель от роду.
И была бы эта история далее полная и ясная, да только стали помещики землю да крестьян меж собой делить, дети с матерью, сестры с братьями, делить да закладывать.. все и враз перепуталось. Поделилось село на общества от разных вотчинников, появились старосты новые. Да меж тем тем реформа нагрянула, по указу Ее Императорского Величества от 5 сентября 1779 года учредила Екатерина II Нижегородское наместничество с новыми уездами. Затерялись сказки села Рождественского, того, что был Макрашский Майдан...
А по смерти Ее Величества на российский трон коронован Павел I Император всея Руси и в опалу попали князья Грузинские. И часть вотчины попала в арест в управление Вотчинной канцелярии, а другая часть продана по долгам новому помещику, новому помещику, графу сиятельному, графу Орлову Владимиру Григорьевичу.
Из далеких тех дней сохранилась свидетельств лишь малая толика, а важнее всех книга рекрутов окладная той старинной Терюшевской волости, что записана в 1785 год , в которой крестьяне записаны «с отцы без прозвищей».
В ней Данила Яковлев сын Мелентьев записан отдельным двором, он с детьми Михайлой и Антоном живет и с внуками. У Михайлы народился сын Трофим 2 годов, у Антона тоже сын, Федором звать и по возросту с Трофимом ровесники. Да про старшего его сына Якова помечено, что отдан в рекруты в старо-давний, в 1773 год. А еще от младшего Ивана Яковлева, что был отдан в рекруты и не вернулся домой, записан сын Прокофий Иванов 29 лет, а Федота нет.
Есть в книге той и Иван старший Яковлев, что Мелентьев был, 65 лет, а с ним дети Антон и Андреян да внуки Данила с Евдокимом – дети Антоновы.
Здесь загадка для рода Телегиных – почему сына третьего, что Иваном звали, в этой книге нет, а должно ему быть аккурат 25 годов...
Может книга та была не единственная и в другую попал Иван Иванов? Для того есть свидетельства, что не он один не показан в книге рекрутской, а в 7 ревизию, через 30 лет, дети этих пропущенных за княгиней Долгорукой записаны...
А еще в книге той, в графе «кому следует за кем очередь», попадаются примечания, из которых сложи-лись свидетельства, что не все крепостные крестьяне подпадали под жребий рекрутский и проживали там, где приписаны.
Например, про семейство Реткиных, что из Мирши деревни, прямо наказано, что «По силе их светлости приказания из оных Реткиных в жребий не числить» никого, а чуть ниже про Данилу Семенова, что «оный Семенов в услужении их светлости, в приказной избе земским» начальником.
Записан таковой в деревне Шониха, а зовут его Василий Егоров сын, что «находится в приказной избе пищиком», а в деревне старинной Сиуха - Николай Васильев, что «находится в услужении, в приказной избе земским», в Старом Тепелеве – Яков Иванов «в приказной избе пищиком», а Ефим Петров тоже «пищиком», но в Катунской приказной избе, а по спискам и вообще не показанный...
А в селе Богоявленском про семейство Ильи Петрова записано, что «У оного Ильи с детьми, указом их светлости, в жребий класть до правнуков не повелено». Всего больше таких записей приводится по селу Терюшево – про Степана Яковлева, что «в домовой конторе пищиком, Алесей Макаров, что «при доме их светлости»...
Странно, что в Рождественском Майдане не нашлось ни одного примечания, даже против бурмистровых детей и родни Игнатия Епифанова, но, и тут свидетельство присутствует – нет в той книге брата бурмистрова, что крещен Константином от рождения...
А коль спросят нас, - чем так важен тот Иван Иванов? – есть тому в продолжение история и важные свидетельства, как в документах 7 ревизии, что за 1816 год, был записан сын его Федор «с отцы» впервые с фамилией, а род получил прозвание Тележенковы.
(продолжение следует)
