Вершковы - Генеалогический форум ВГД. Тема №89225

Церковь Николая Чудотворца
http://www.kray32.ru/dubrovskiy133_01.html

В прошлом 1728 году февраля 19 дня по указу блаженныя и вечно достойныя памяти великого государя и по определению духовной Дикастерии, а по челобитью фон-дер-ропова полку порутчика Федора Бородавицына жены его Елены Федоровой дочери велено в Брянском yезде в вотчине его в деревне Кохоновой построить вновь церковь во имя Николая чудотворца, к которой оной Бородовицын для пропитания будущему попу с причетники уступил пашни 10 четвертей в поле, а в дву по томужь, сена 10 копен, руги 6 рублей отсыпного ржаного и ярового хлеба 12 четвертей а по присланному из Брянска духовных дел управителей при доношении следствия показано быть у оной церкви в приходе двор помещичий, 31 двор крестьянский и на тое церковь против прочих синодальной области церквей положено имать с дворов: с попова, с дьяконова, с дьячкова, с пономарева, с вышеписанных приходских дворов и пашенной и сенокосной земли и с руги данных 1 рубль 6,5 копеек, заезда 10 копеек, десятильнича доходу 30 копеек, полоняничных с 4 дворов, казенных пошлин 17 копеек, на подмогу полковым попом 10 копеек, а на вышеписанную уступную пашенную и сенокосную землю означенной порутчик Бородовицын из вотчинной коллегии вынес в Синодальной Казенной приказ промеморию, что к той Николаевской церкви тое землю уступил вечно и неотъемлемо и для отвода де той земли указ послан во Брянск к воеводе и в 1730 году августа 5 дня по определению Синодального Казенного Приказа о освящении помянутыя Николаевская церкви указ послан и освященный антиминс выдан города Брянска Петропавловского монастыря к архимандриту Моисею, по которому велено покаместь поступная земля к оной церкви отказана не будет и Бородовицын о даче сверх земли попу с причетники руги сказки не даст той церкви освящать отнюдь не дерзать, а данныя и прочаго положеннаго сбору деньги имать со освящения тое церкви, а в нынешнем 1731 году марта 10 дня показанной архимандрит Моисей присланным доношением объявил помянутая церковь во имя Николая чудотворца освящена генваря 26 дня сего 1731 года на выданном из Синодального Дому антиминс и об отказе поступной земли и сенных покосов из Брянска из канцелярии воеводскаго правления промемория и порутчика Федора Бородовицына обязательная о даче руги сказка при оном доношении прислана.
1746 года Николая чудотворца в вотчине фон-дер-Ропова полку порутчика Федора Бородовицина в селе Коханове рубль 46 копеек.
1727 года марта 7 фон-дер-Ропова полку порутчика Федора Лаврентьева сына Бородовицина жена его Елена Дмитриева дочь в поданном в Синодальный Казенный Приказ прошении писала: "в Брянском уезде деревня моя Кохонова да Готкова Ормина и других помещиковых деревень с шесть стали быть от церкви святой Флора и Лавра, что в том же Брянском yезде от села Рогнедина в дальном разстоянии верстах в 20 и больше и показанных деревень крестьяном к той церкви божии ходить далеко також как в крещении так болящих во исповедании и других потребах имеют не малую нужду и чтоб указом повелено было во оной моей деревни Коханове построить церковь божию во имя Николая чудотворца и дать указ, чтоб крестьяном в каких церковных потребах остановки не было, також чтоб кто крестьяня без покаяния не умирали и прошу по сему моему челобитью решение учинить".
1727 года марта 15 по указу ея императорского величества Синодальный Казенный Приказ, слушав выписи против прошения Елены Дмитриевой Бородовицыной о строении в вотчине ея в деревне Коханове вновь церкви во имя Николая чудотворца за дальностию от других церквей, приговорили: по силе присланнаго из Синодального Приказа Бурха из святейшего Правительственного Синода декабря 29 дня 726 года указа изследовать Брянского Петропавловского монастыря архимандриту Питириму справедливо ли означенная деревня Каханова от других церквей в коликом разстоянии верст обретается и какая помянутой Бородовицыной о строении церкви влечет необходимая нужда и что она просительница будущему при той церкви попу с причетники на прокормление земли и сенных покосов даст, також и церковныя потребы кем отправляемы быть могут и колико приходских дворов порознь будет и учиня то следствие все без урону прислать в Синодальный Казенный Приказ при обычайном доношении для решения.
Указ за подписанием казначея иеромонаха Филагрия, секретаря Ивана Орлова, за справою подканцеляриста Тихона Орлова к архимандриту Питириму послан.
Августа 2 архимандрит Питирим в Синодальный Казенный Приказ по силе посланного к нему указа прислал доношение о произведенном следствии и сказки разных сел и церквей попов, а именно: Пацынской волости села Мошенца николаевской поп Евтихий сказал: что вышеозначенная деревня Кохонова от оного села разстоянием имеется в 22 верстах; села Губи поп Федор Федоров и села Разгнездина флоровской поп Мартирий сказали, что та деревня Кохонова в разстоянии от них обретается в 25 верстах; села Клечетова георгиевской поп Иродион сказал, что та деревня в разстоянии от него имеется в 10 верстах; а просительница Елена Дмитриевна в сказке своей показала: она де просительница в прошлых годах была в великой болезни и в своей болезни обещалась что б вышеобъявленную церковь во имя Николая чудотворца построить в помянутой ея деревне Кохонове для отпущения ея грехов, а означенная деревня от села Розгнездина от церкви Святых мучеников Флора и Лавра 25 верст и многия ея крестьяне за оною дальностию помирают без исповеди, а младенцы без крещения, а в оной деревне Кохонове имеется крестьянских 25 дворов, а что в присланном де указе написано деревня Готкова, Ормина приходу села Розгнездина и других деревень с шесть будто в прошении ея и того де она просительница в прошении своем не велела писать что б быть оным деревням в приходе к помянутой церкви Николая чудотворца, а желает де она просительница чтоб построить оную церковь в помянутой деревне Кохонове, а кроме того в приходе из других приходов не желает дабы тех приходов попом обид не учинить, понеже оныя деревни от селе в близости, а на строение де той и будущему при той церкви попу на дворовое и огородное место дает во оной деревне дачи мужа ее крепостной земли 10 чети, а для прокормления оному будущему попу давать будет на год денег по 6 рублев, хлеба оржанаго и ероваго по 12 чети, а для чтения и пения определены будут к той церкви из дворовых ея людей, которые де в помянутой деревне Кохонове живут во крестьянстве, а церковные де потребы всякия отправлять будет она просительница Бородовицына.
Да после присланных вышепомянутом архимандритом о приходе и о церковной земле сказок она просительница в прошении, поданном в Синодальный Казенный Приказ, писала: да пришло из бегов крестьянских дворов с 16, которые де и поселены в том же Брянском уезде близ той деревни Кохоновой, а в присланных сказках оные дворы не объявлены, да для пропитания будущему при той церкви попу с причетники к прежде показанному числу в сказке ея просительницы мужа с земли придаст пашни 10 четвертей в поле, а в дву по томуж сенных покосов 10 копен.
И буде его императорского величества указом повелено будет вышеписанную Николаевскую церковь в деревне Кохонове построить и тоя церкви на попа надлежит положить дани против прочих Синодальной области церквей, а именно: с дворов: с попова 4 деньги, с дьяконова 2 деньги, с дьячкова, с пономарева, с просвирницына 1 деньга, с двора, с помещикова 6 денег, с крестьянских 31 двора по 3 деньги, со 6 рублев по 3 деньги с рубля, пашни с 22 чети по 3 деньги, с чети, сенных покосов с 10 копен по 2 деньги, итого данных рубль 2 алтына, заезда 3 алтына 2 деньги, десятильнича дохода 10 алтын, полоняничных с 1 двора 4 копейки, казенных пошлин 5 алтын 4 деньги, итого рубль 22 алтына 2 деньги.
1728 года февраля 19 по указу его императорского величества Духовная Дикастерия, слушав учиненной в Синодальном Казенном Приказе вышеписанныя выписи, приговорили: ежели всесовершенно оная просительница к оной Николаевской церкви попу с причетники на прокормление вышеписанную землю по указу и по писцовому наказу помянутое число пашни 10 четвертей в поле, а в дву по тому ж, сенных покосов 10 копен, также отсыпного хлеба 12 четвертей и денег по 6 рублей на год где надлежит справить и утвердить и священнослужителем с причетники пропитание она просительница довольное давать обяжется и церковныя потребы безскудости отправлять не сумненно будет и без строения оной церкви в той деревне Коханове пробыть невозможно, то по исполнению онаго указного определения построить в той деревне Коханове на угодном к церковному строению месте церковь во имя Николая чудотворца и под тое церковь и под кладбище и попу с причетники под селидьбу отмерять земли во все стороны по 40 сажень и показанную о церковной пашне и сенных покосов из губернии справку и ея просительнице обязательство прислать в Синодальный Казенный Приказ прежде освящения оной церкви не отложено, а объявленныя положенныя данныя деньги по рублю по 22 алтына по 2 деньги имать тоя церкви с попа, с причетники с нынешняго с 728 года и тое церковь внесть в окладныя книги, а как оная церковь построена и к освящению совсем изготовлена будет и о священии той церкви и о антиминсе и кому святить также к той церкви для священнослужения о священнике бить челом в то время, которому для онаго освящения по получении из губернии о укреплении вышеозначенной земли и сенных покосов попу с причетники справки (о чем наблюдать повытчику без упущения) и антиминс будет выдан и о том о всем Брянского Петропавловского монастыря к архимандриту Моисею послать указ.
Указ с подписанием казначея иеромонаха Филагрия, секретаря Ивана Орлова, за справою подканцеляриста Тихона Орлова 1728 года февраля 20 взял служитель просительницы Андрей Прокопьев и росписался.
1730 года мая 25 порутчик Федор Лаврентьев Бородовицин в поданном в Синодальный Казенный Приказ прошении писал, что по данному указу церковь во имя Николая чудотворца в вотчине его в деревне Коханове построена и к освящении в готовности, а что под ту церковь попу с причетники на прокормление уступлено пашенной земли 10 чети в поле, а в дву по тому ж, да сенных покосов 10 копен ныне в Вотчинной Коллегии справлено и для ведома из оной Коллегии в Синодальный Казенный Приказ промеморию предлагаю и просил для освящения новопостроенной Николаевской церкви послать указ к архимандриту Моисею и священный антиминс выдать.
В промемории из Вотчинной Коллегии в Синодальный Казенный Приказ, между прочим значится: в отказных книгах отказу Брянския Приказныя Избы подьячаго Никона Надеждина 206 года написано: отказано Федору Бородовицыну отца его Лавреньево поместье Федорова сына Бородовицына во Брянском уезде в Подгородном стану да в Поцынской волости деревня нижнее Бордовицино, пустошь Коршиково, пустошь Головчино, жеребей в пустоши что была деревня Хохлово, село Рагнедино, деревня Армино, деревня Кохоново, пустошь Пузынино, а в них пашни 503 четверти с полуосминою в поле, а в дву по томуж, а сего июня дня 730 года по указу и по определении Вотчинной Коллегии велено порутчика из Федорова Лаврентьева Бородовицына брянскаго недвижимаго имения в деревне Кохоновой пашни 10 четвертей, да сенных покосов на 10 копен по заручной его челобитной и по допросу по силе писцового наказу 192 года по 3 пункту на пропитание справить к церкви Николая чудотворца попу с причетники буде спору и запрещенья неимеется и для отказу той земли и сенных покосов во Брянске к воеводе послать указ и те отказныя книги при доношении за руками прислать в Москву в Вотчинную Коллегию, а в Духовную Дикастерию для ведома о том послать промеморию.
1730 года июля 24 на прошении, поданном в Синодальный Казенный Приказ новопоставленным попом Андреем Мартином о выдаче антиминса к иовопостроенной церкви Николая чудотворца, помечено: "к делу и у попа взять сказку показанною церковною землею и ругою и приходом доволен он будет ли и росписав доложить; тогож года июля дня по силе означенной пометы поп Андрей сказал: к оной де церкви данною ругою 6 рублями, оржаного и ярового хлеба по 12 четвертей и уступной земли 10 четвертьми в поле, а в дву по томуж, сенного покоса 10 копнами и от помещикова и приходских 31 двора в год он поп с причетники будут довольны, а положенныя на оную церковь с 728 по 730 год данныя и пошлинныя деньги на нем попе не спрашивать понеже та Николаевская церковь построена и к освящению изготовлена и он в попа посвящен в нынешнем 730 году".
1730 года августа 5 Синодальный Казенный Приказ, слушав выписи из вышеписаннаго дела, приговорили: вышеписаннаго монастыря к архимандриту Моисею послать указ, в котором написать, чтобы он по означенному посланному из Вотчинной Коллегии указу от воеводскаго правления об отказе вышеобъявленной пашенной и сенокосной земле требовал промемориею известия что оная поступная земля к той церкви отказаналь и ежели ответствовано будет что та земля к оной церкви отказана безспорно и отказныя книги в Москву посланы, то у вышепомяненнаго порутчика Бородовицына взяв письменное обязательство с крепким подтверждением что ему сверх земли обещанную оному попу с причетники ругу давать ежегодно без остановки и потом новопостроенную Николаевскую церковь освятить по новоисправному требнику, как напечатано о положении освященнаго антиминса, буде построена против даннаго о строении той церкви указу чего для и антиминса посвященному к той церкви попу для отвозу ко оному архимандриту во всякой чистоте и хранении выдать и по освящении той церкви и об отказе уступной земли промеморию и о даче руги сказку прислать при доношении и данныя деньги имать со освящения тоя церкви, а покаместь оная поступная земля отказана не будет и Бородовицын о даче руги сказки не дасть той церкви освящать отнюдь не дерзать под опасением по правилам истязания и освященный антиминс, приняв у попа, до освящения тоя церкви хранить у себя в монастырь в церкви во святом алтаре.
Подлинный указ за печатью святейшего правительственного синода и за скрытами (вышеписанных лиц) взял поп Андрей Мартинов и росписался.
1731 года марта 10 Петропавловского монастыря архимандрит Моисей в Синодальный Казенный Приказ доносил, что новопостроенная церковь Николая чудотворца в деревне Кохоновой освящена генваря 26 дня сего 1731 года на выданном антиминсе по новоисправному требнику, а об отказе поступной земли и сенных покосов тоя церкви попу с причетники из Брянска из канцелярии Воеводскаго Правления промемориею ответствовало и с порутчика Федора Бородовицина обязательная о даче руги сказка взята, которыя посылаются при сем доношении.
"Брянской десятины жилые данные церкви 7136 (1628) – 1746 годы". Сборник Орловского Церковно-Археологического Комитета. 1905 год.

Воспоминания юной подпольщицы

Морозенкова Александра Николаевна,
ветеран Великой Отечественной войны и труда,
п. Дубровка, Брянская обл.

Я родилась в 1926 году в селе Коханово Радичского сельского Совета Дубровского района Брянской области. Мой отец – Никишов Николай Артемович – 1900 года рождения. Моя мать – Никишова (ур. Шарапкова) Мария Яковлевна – 1907 года рождения из д. Большая Островня.

В школу я пошла в 8 лет. По окончании начальной Кохановской школы с 5-го класса обучалась в Радичской школе, это в пяти километрах от Коханово. Моей первой учительницей была Костенко Мария Степановна. Директором школы в Радичах был Кабанов Андрей Иванович, во время войны он был подпольщиком, немцы расстреляли его вместе с женой в Рославльской тюрьме.

Жизнь тогдашней детворы отличалась от сегодняшней. Мы так же шалили понемногу, играли в различные игры, но много работали по дому и в колхозе, вечерами девочки вышивали, ребята обучались мастерству у мужчин, каждую свободную минуту старались читать, потому что это был единственный источник знаний. До настоящего времени я много читаю, любовь к книгам и чтению помогает мне в жизни.

В 1941 году окончила 7 классов. Мы с подругами еще не решили, куда пойти учиться, как началась война. Она в основном и определила дальнейшую жизнь каждого из нас.

В конторе колхоза был приёмник из которого мы узнавали о всех событиях, которые происходили в стране и в мире, из него мы и услышали страшную весть о войне.

Было жаркое лето, все работали в колхозе по наряду, пололи грядки с овощами, работали на заготовке кормов скоту, строили дорогу от Дубровки до Сещи (на лошадях возили песок от зари до зари).

28 июня 1941 года отца вызвали в Радичский сельский Совет, где его пригласили на встречу с капитаном Пономаренко – командиром воинской части по борьбе с парашютистами, шпионами и диверсантами. Отцу было предложено остаться в тылу врага для организации подпольной работы в тылу врага, а пока подбирать надёжных людей, собирать различную информацию, которая может пригодиться для Красной Армии и ждать указаний. Так наша семья осталась в тылу и все, по возможности, работали для Победы.

Немцы вошли в Коханово жарким летним днем: вначале въехали на мотоциклах немецкие разведчики, а назавтра всю деревню заполонили фашисты. Прибывшие немцы сразу собрали всех жителей, избрали старостой Синякова Егора Кузьмича. Он попытался отказаться, потому что не хотел работать на немцев, но они пригрозили ему расстрелом.

Жизнь продолжалась, работали на сельхозработах в личном хозяйстве и на строительстве дороги, на очистке аэродрома и подвозке туда различных грузов. Все было вроде, как и прежде, но напряженность и опасность быть убитыми, если не немцами, то полицаями, была постоянной. Повсюду слышалась чужая гавкающая речь, фашисты смотрели на нас как на низшую расу, часто обзывали нас «руссиш швайн» и угрожали автоматами.

Родители вели домашнее хозяйство. Отец встречался с различными людьми, одновременно занимался сбором информации. Ну а дети, конечно, были первыми помощниками. Папа давал нам различные поручения, разумеется, не объясняя причину, только предупреждал об осторожности. Мы с младшим братом Анатолием догадывались, что это нужно, чтобы выгнать фашистов с нашей земли, и беспрекословно выполняли все указания отца.

Работая на перевозке песка или на подвозке бомб к самолетам в Сеще, мы наблюдали за всем, что там происходит, и все запоминали, а, придя домой, рассказывали обо всем отцу. Он все наши рассказы внимательно выслушивал, уточнял некоторые моменты, предлагал впредь обращать внимание на марку вооружений, номера машин, прислушиваться к разговорам фашистов и их пособников. Для этого мы даже старались получше изучить немецкий язык. Вначале информация накапливалась, а по мере образования партизанского отряда, вся собранная информация в этот же день уходила в отряд.

Первый связной пришел к отцу зимой 1942 года. Это был почти мой ровесник Вася Давыдов из деревни Семеновка Рогнединского района (погиб в 1943 г в лагере в г. Рославлъ). Затем разведчики стали приходить к нам чаще. Я познакомилась с Шурой Черновой, Зиной Антипенковой, военным разведчиком Григорием Сафоновым, которого я звала дядя Гриша. Я водила их на явочные квартиры в д. Вельская, в Сещу, на встречу с Костей Поваровым, к Ане Морозовой, размножала с подругами листовки, переписывая оригиналы, в которых были сообщения о фактическом положении дел на фронте, раздавали листовки жителям. Это было очень опасно, за подобные дела полагался расстрел. А правда с фронта была очень нужна людям, потому что немцы говорили, что Москва ими уже взята.

По мере развития партизанского движения в отряде была установлена портативная типография. Мне было поручено перенести шрифт для нее. Мы шли с Маней Шершневой, которая была на два года старше. В одну кринку налили молоко, а в другую положили шрифт и залили молоком. По весу она сильно отличалась от первой. На кордоне в д. Дмитровка немцы остановили нас, спросили, куда мы идем, обыскали и потребовали молока. Немец залпом выпил полную кринку молока, у меня сердце замерло от страха, так как я боялась, что ему будет мало одной кринки, а в другой ведь был шрифт. Напившись молока, немец утерся и сказал: «Киндер, проходи». На этот раз все обошлось, шрифт был доставлен по назначению.

Все сознательные люди, от мала до велика, старались навредить фашистам, чтобы помочь Красной Армии и партизанам выгнать захватчиков с нашей земли.

Благодаря нашей осторожности и незнанию немцами русского языка, они не догадывались о нашей работе, больше надо было остерегаться полицаев и власовцев, которым легче было догадаться или подслушать что-то о наших делах. А они зверствовали иногда хуже немцев. Полицаи жили в д. Чекалино. Они ходили к коменданту и жаловались на то, что кохановские мужики помогают партизанам, просили наказать их за это, приносили яйца в подарок.

Комендантом в Коханово был пожилой (за 50 лет) многодетный немец. Он жил у бабы Лизы Черновой, часто показывал фотографию своей семьи и ругал войну и Гитлера. Однажды комендант предупредил отца о предстоящем налете карательного отряда, показав ему какой-то документ и бросил бумагу в огонь печи. Благодаря этому мужчины и взрослые хлопцы д. Коханово избежали расстрела и ушли в партизанский отряд, с ними ушёл и моё отец. Он был в партизанской бригаде Ф.С. Данченкова заместителем командира по разведке. Всего в партизанах сражались с немцами более 40 мужчин из с. Коханово.

Мне было поручено отцом встречать разведчиков и помогать им собирать сведения, водить по указанным ими адресам, обеспечивать тайность встреч со связными, выполнять поручения связных по сбору информации о действиях немцев, передавать сведения по указанным адресам, что я и делала. Разведчицы приходили к нам домой и жили подолгу, собирали нужную им информацию, в чем мы им активно помогали. Я одна или с младшим братишкой Толиком водила их по указанным адресам, а во время их бесед с Костей Поваровым, Аней Морозовой и другими связными наблюдали, чтобы немцы или полицая не застали их врасплох и не арестовали или, в худшем случае, не расстреляли.

2 мая 1942 года к нам нагрянул карательный отряд. Враги шли на уничтожение партизанских отрядов в Рогнединском и Дятъковском районах. Немцы были вооружены до зубов. Ехали со стороны Сещи на танках, вздымая сочную траву и покрывая облаками гари окрестности. У нас в это время находились разведчики, мама кормила их блинами. Прибежали ребята и предупредили о приближении немцев. Разведчики быстро уехали верхом на лошадях.

В июне 1943 года я с младшим братом Анатолием, подругами и другими женщинами работала не сенокосе. Приехал староста из Немери Старовойтов (по кличке Гоняй) и арестовал меня и моих подруг, даже не дал взять одежду и попрощаться с родителями. Меня, Шершневу Марию, Котлярову Полину, Северьянову Анну, Чернякову Татьяну, Гулимову Анну отвезли в п. Дубровка. Там держали, но не долго, в двухэтажном деревянном доме без окон на втором этаже, чтобы мы не могли сбежать. Все мы были босы, в легких платьицах. Утром моя мать и родители других девчат привезли нам обувь и теплую одежду, сухарей по котомке. Затем нас переправили в Смоленск.

Везли в товарных вагонах. Поезд, в котором нас везли, часто подолгу стоял на запасных путях, пропуская военные эшелоны. Ехали мы суток десять, нас не кормили, спасли сухари, принесенные родителями. Недолго продержав нас в Смоленске, отправили в Демидовский район, где все пленные строили узкоколейку – дорогу, по которой планировалось вывозить русский лес в Германию. В лагере было гражданское население и военнопленные, которых содержали отдельно от нас. Все старались работать как можно хуже и вредить фашистам, но осторожно, чтобы немцы не расстреляли.

Чернякова Таня предложила растравить руки едким лютиком и притвориться больными, чтобы не работать на фашистов. Мы хорошо знали, что немцы боятся всякой заразы и могут выгнать из лагеря или расстрелять. Но в то же время, как ни странно, мы думали только о том, как навредить немцам или сбежать из плена. Санитар, русский военнопленный, предупреждал нас, что это очень опасно, немцы могут нас расстрелять, если догадаются о саботаже или примут наши ожоги за опасное инфекционное заболевание, но мы решили: будь что будет, а на немцев работать не будем, да еще слух пошел, что нас могут отправить в Германию.

Таня сделала нам на руках по три ожога сигаретой, мы приложили растертый до сока лютик, прибинтовали его. Это все очень сильно болело. На местах ожогов образовались нарывы, поднялась температура. Нас, 5 девчонок (я, Таня Чернякова, Маня Шерстнева, Поля Котлярова, Аня Северьянова), изолировали от других пленных, посадили в бункер, где мы находились около двух месяцев.

Кормили в лагере похлебкой из неочищенного проса и давали по кусочку хлеба из опилок, выпеченного в Германии еще в 1938 году. Иногда ребята ходили на речку ловить рыбу, которую жарили без соли на веточках и ели, иногда угощали и нас. Запах свежей речной рыбы до сих пор напоминает мне те страшные времена.

По мере приближения Красной Армии нас перегнали в Смоленск и поместили в бараках бывшего дома инвалидов. Руки наши все больше болели и гноились. Шли слухи, что нас или угонят в Германию, или уничтожат здесь. Выбрав удобное время, когда немцы ослабили контроль, мы сбежали из лагеря. Ехали ночами на крышах товарных вагонов, прячась от немцев. Так добрались до г. Рославль, где нас изловили и заперли в подвале станции. Там лежала большая бомба – это отступающие немцы готовили вокзал к взрыву. Рано утром, как только чуть забрезжил рассвет, мы вылезли через окно под потолком и опять убежали.

В Рославле мы встретили пожилого мужчину, который, узнав, кто мы и куда идём, по-отечески посоветовал нам не идти кустами и проселочными дорогами, чтобы нас не приняли за партизан, а идти по трассе Брянск – Смоленск. Мы рассказали ему о бомбе в подвале вокзала, за что он нас сердечно поблагодарил и, пожелав доброго пути, спешно ушел куда-то. Этот мужчина, скорее всего, был одним из членов подполья. Возможно, благодаря его вмешательству, вокзал в Рославле не был взорван.

Домой мы добрались к вечеру того же дня. На кордонах нас останавливали и допрашивали, откуда и куда мы идем. Но особого внимания на чумазых девчонок с перебинтованными грязными бинтами руками немцы не обращали внимания, им было просто не до нас. Но все равно было страшно, мало ли что им в голову взбредет!

Нам навстречу шли колонны с отступающими немцами. Многие кричали: «Цурюк нах хауз, фройлен, едем с нами!» Многим немцам война уже надоела, и они хотели домой. Вместе с немцами уезжали и некоторые русские. В толпе девчата узнали бывшего писаря старосты Иванькова, который очень старался на службе у немцев. Он ехал на подводе, нагруженной добром, с женой и ребенком. Мы постарались уйти незамеченными, но это не удалось. Узнав нас, он окликнул меня по фамилии: «Никишова!». Я сказала девчатам, чтобы они шли и, если он меня задержит, чтобы сообщили моим родителям, а сама подошла к подводе. Иваньков спросил о том, откуда и куда мы идем. Я повторила уже испытанную не раз басню о том, что нас отпустили, спросила, как дела в деревне, и про своих родственников. «Все живые, твоих только нет», – ответил Иваньков. Воровато оглядываясь по сторонам, предатель спросил, нет ли красных впереди, и, услышав отрицательный ответ, поспешил в свою неметчину.

На одном кордоне нас задержали полицаи, они долго допрашивали, грозились расстрелять. Мы подняли плач. Вышел немец, переговорил с полицаями, спросил у нас, откуда и куда мы идем. Мы, разумеется, наврали, что мы идем с работ, что нас отпустили. Немец приказал пропустить нас. Полицаям ничего не оставалось, как подчиниться. С ругательствами они приказали нам немедленно уходить.

По дороге домой мы видели, как горели дома и ангары в Сеще и других населенных пунктах. Отступая, немцы сожгли в нашей деревне все до единого строения.

23 сентября 1943 года мы добрались домой. Это был день освобождения нашей деревни и села Сеща от немецко-фашистских захватчиков.

Наступала зима, новое жилье построить было не успеть, и всем пришлось вырыть землянки, на печки разбирали даже остатки здания церкви. Так и перезимовали первую послевоенную зиму. А весной заново стали отстраивать свое родное село.

Мы переехали в Дубровку, отец работал в райзо, затем опять вернулся в Коханово и там работал председателем и агрономом в колхозе.

Я с 15 мая 1944 года устроилась работать инспектором в банк, потом поехала учиться в г. Курск, а после учебы продолжила работу в банке. Вся моя трудовая жизнь связана с банковской работой в Центробанке, а затем в сберкассе – Сбербанке России.

В 1946 году вышла замуж за Морозенкова Алексея Васильевича, участника Великой Отечественной войны. Мы родили троих сыновей: Геннадия, Алексея, Александра. Но счастье длилось недолго, муж рано умер, вдовой осталась в 35 лет. Одна растила сыновей.

Работу в банке совмещала с общественной работой. Неоднократно избиралась депутатом поселкового Совета народных депутатов, с 1954 года по 1973 год была бессменным председателем уличного комитета улицы им. Ани Морозовой. Тем самым активно участвовала в общественной жизни поселка, его развитии, строительстве и благоустройстве.

За участие в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками я награждена орденом Отечественной войны II степени, медалью «За боевые заслуги», имею знак «Участник партизанского движения», медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» и все юбилейные медали.