История Каспийского ВВМКУ им. С.М.Кирова (1939-1992)

История Каспийского ВВМКУ им. С.М. Кирова (1939-1992)

Проект "История КВВМКУ в лицах..."


Курочкин А. П. Апшеронский меридиан: Документальная повесть / Под редакцией контр-адмирала В.Г. Калинина; Авторы: А.П. Курочкин, В.Т Татаренко. — Баку: Азернешр, 1989.—208 с., ил.

Книга повествует о полувековой истории Каспийского высшего военно-морского Краснознаменного училища имени С. М. Кирова. Убедительно, на документальной основе, живо рассказано, как курсанты становились офицерами, героически сражались на суше и на море в годы Великой Отечественной войны, мужественно несут службу на кораблях и подводных лодках ВМФ СССР, охраняя мирный труд советского народа. Запоминаются страницы об интернациональных традициях учебного заведения, где получают путевку в море посланцы многих зарубежных стран.



В электронный вид книга переработана выпускником штурманского факультета КВВМКУ 1983 года выпуска Ивановым Геннадием Николаевичем в 2006 г.
Электронный текст на сайте Система.RU http://www.kvvmku.ru/index.php?go=Page&id=15
Дата публикации: 03.12.2006.


ОГЛАВЛЕНИЕ

К нашим читателям

Глава 1. У истоков

Глава 2. День летнего солнцестояния

Глава 3. На главной широте

Глава 4. За Полярным кругом

Глава 5. Шестидесятая параллель

Глава 6. На Юге

Глава 7. Аллея героев

Глава 8. Звезды над нами

Глава 9. Труд и романтика

Глава 10. Курс в XXI век .

Послесловие

Приложения

Марш курсантов-кировцев

История Каспийского ВВМКУ им. С.М. Кирова (1939-1992)

Проект "История КВВМКУ в лицах..."



После окончания теоретического обучения курсантов направили на Черноморский флот и Каспийскую флотилию для прохождения корабельной практики. Объем полученных знаний был болышим: теоретические основы штурманской и артиллерийской подготовки, торпедное и минно-тральное оружие, связь и другие разделы военно-морской подготовки. Но все это требовало практического закрепления. Столь широкий диапазон преподаваемых дисциплин объяснялся тем, что училище готовило вахтенных командиров — специалистов, сведущих в различных областях военно-морского дела. Такая система обучения позволяла каждому курсанту испытать себя в той или иной области морских знаний и безошибочно избрать свою будущую военно-морскую профессию.
Тем временем развернулась подготовка к набору нового пополнения и очередному учебному году. Заявления поступали от молодых людей со всех уголков страны. Письма шли от рабочих, учащихся, студентов, красноармейцев и краснофлотцев — участников недавней войны с белофиннами. Им-то и предстояло, образно говоря, понести Знамя, которое вот уже полвека гордо реет над славными рядами каспийцев...
Торжественно и деловито стартовал учебный год. Первокурсники включились в учебный процесс, знакомились с преподавателями. Кафедру навигации возглавил опытный штурман капитан 1 ранга Новицкий Б. П., начинавший службу штурманом линкора «Парижская коммуна» на Балтике, сослуживец известного советского мариниста Леонида Соболева, автора «Капитального ремонта» и рассказов «Морская душа». Новицкий был младшим штурманом у Сакеллари Н. А. и участвовал в легендарном переходе линейного корабля «Парижская коммуна» и крейсера «Профинтерн» с Балтики на Черное море в 1929 году. Курсанты с увлечением слушали его воспоминания об этом плавании.
Очень нравились слушателям лекции и практические занятия по навигации и астрономии, которые вел старший лейтенант Горов (Орманов) Бранимир Михайлович. Сын болгарского революционера, он в 1936 году окончил ВМУ им. Фрунзе, плавал на кораблях различных классов. Прекрасный педагог, остроумный и обаятельный человек, Бранимир Михайлович пользовался искренним расположением всех. В 1947 году в звании капитана 2 ранга Горов Б. М. назначен заместителем начальника училища по учебной работе в г. Варне. Вскоре Бранимир Михайлович стал начальником штаба флота НРБ, а в июле 1950 г.— командующим ВМФ Народной Республики Болгарии. В 1962 году Горов закончил с золотой медалью академию Генерального штаба в Москве и проходил службу в должности заместителя начальника Генерального штаба Болгарской Народной Армии. Исполняя высокие, ответственные должносги, он внес огромный вклад в укрепление ВМФ НРБ и обороны страны. С 1971 по 1980 год Бранимир Михайлович — начальник гражданской обороны — заместитель министра обороны НРБ. С 1980 года он в запасе и трудится на посту председателя национального океанографического комитета Болгарии при Государственном комитете по науке и техническому прогрессу. Бранимир Михайлович Горов награжден девятью болгарскими и тремя советскими орденами. В 1984 году общественность НРБ отметила его 70-летие. Он обладал широкой эрудицией. Это сказывалось на подготовке и воспитании курсантов, с которыми он общался. А те проникались прочным чувством любви к морю, много нового узнавали о нем. На перерывах бурно обсуждали роль и значение 15-ти океанографических экспедиций, направленных в 30-е годы для исследования Арктики. Спорили о значении Тихого океана, площадь которого составляет половину площади Мирового океана или одну треть всей поверхности земного шара. Мир огромных морских пространств раскрывал своим питомцам опытный педагог.
— От Владивостока до Сан-Франциско более 8400 км, от Петропавловска-Камчатского до Панамского канала — 14 800 км, от СанФранциско до Манилы — 11 500 км,— любил говорить Бранимир Михайлович, и продолжал,— а вы готовы преодолеть такие расстояния?
Но особенно нравились будущим офицерам образные экскурсии в далекое прошлое флота. Узнали они, что история судостроения и судоходства насчитьшает 6000 лет! Что на Ниле еще раньше использовали парус. Это в 280 году до н. э. на острове Фарос близ Александрии был воздвигнут колоссальной высоты — около ста метров — маяк, считавшийся одним из семи чудес света. А разве могли оставить их равнодушными сведения о морских качествах древних финикийцев, чьи кормчие определялись по береговым ориентирам, а позднее, когда люди решились выйти в открытое море — по Солнцу, Полярной звезде, направлению полета птиц и пробам грунта. Грязевые осадки позволяли судить о близости устья реки. Птиц, посаженных в клетки, брали с собой в море, и когда требовалось уточнить правильность своего курса, выпускали их на свободу. Направление полета показывало ближайший путь к берегу.
И уж, конечно, с интересом воспринималась история морских сражений. Анализировали воинский подвиг Архимеда, применившего более двух тысяч лет назад в морском сражении солнечные лучи против флота неприятеля, гордились моряками Киевской Руси, покорившими Византию и прибившими на воротах Царьграда свой щит. Знали в подробностях морские победы Петра I.
Конечно, не обходилось без исторических загадок, которые будили мысль, вызывали повышенный интерес к предмету. Кто и в каком морском сражении изрек: «Сегодня женщины были мужчинами, а мужчины — женщинами»,— задавал вопрос Бранимир Михайлович. И желание хорошо ответить на подобные вопросы заставляло курсантов «перелопатить» десятки книг, обращаться к справочникам, вырабатывая в себе качества исследователя.
Ну, а уж если дело касалось «мужской чести», то здесь нельзя было падать духом. И через несколько дней наиболее настойчивые и любопытные курсанты сообщали результаты своих изысканий: «В Саламинском сражении 27 сентября 480 года до н. э. персидский царь Ксеркс, следивший за ходом сражения своих кораблей с греческим флотом, стал свидетелем их поражения. Только бронированные бронзовыми пластинами корабли царицы Галикарнасской стойко держались в этом бою. Тогда и произнес Ксеркс эту фразу»...
Начальником кафедры торпедного оружия и его использования был капитан 2 ранга Асямолов А. А.— опытный подводник, награжденный орденом Ленина за освоение новой большой подводной лодки «Правда». Практические занятия вел старший лейтенант Федоренко Ф. С.
Вопросы организации корабля и флота увлекательно рассматривались на занятиях, которые проводил капитан 3 ранга Цибульский А. Н. Для кораблей каждого класса у него находились очень точные характеристики, значительно украшавшие лекции и хорошо запоминавшиеся.
Теорию артиллерийской стрельбы читал капитан 2 ранга Яксон И. Г, знаток своего дела, немногословный, педантичный офицер. Практические занятия по этой дисциплине вели капитан-лейтенант Тележкин Н. Г., старший лейтенант Собачкин А. И. и военинженер 3 ранга Левин М. Г.
Хорошее впечатление оставляли лекции и занятия по тактике ВМФ, которые вел капитан 1 ранга Пузыревский К. П. В 1940 году вышла из печати его книга «Повреждение кораблей от артиллерии и борьба за живучесть». Это был человек энциклопедических знаний, особенно хорошо он знал историю флота и так интересно излагал материал, что равнодушных к этому предмету не было. Благодаря его задору и энтузиазму был создан и исторический кружок. Желающих оказалось больше, чем можно было предполагать. Здесь молодежь училась познавать историю, здесь зарождалась любовь к морю, здесь будущие офицеры флота начинали осознавать истину — море вечно! Человек от самых истоков своего существования связан с ним неразрывными узами. Оно кормит и объединяет людей, вдохновляет их на труд и подвиги. Его исследуют ученые и воспевают поэты. Не перечислить профессии людей, связанных с ним.
Но приходилось усваивать и другую истину — существуют в мире силы, которые превращают моря в места конфронтаций и сражений, поэтому надо быть готовыми защищать интересы Родины, учиться воевать на море.
Хорошо запомнили курсанты военно-морского историка Тепленинова Д. Н., о нем сердечно отзывался писатель Владимир Чивилихин в своем романе «Память», географа Бондаренко В. Я., много рассказывавшего о своих личных впечатлениях о морях, связистов — капитана 2 ранга Положинцева В. А. и лейтенанта Шермана А. М., минера Кожина Г. А. Они уважали химиков — капитана 1 ранга Заикина М. С. и капитан-лейтенанта Демина И. В., техника-интенданта 1 ранга Чулкова В. В., читавшего теоретическую механику, капитана 2 ранга Попцова Н. С.— знатока электронавигационных приборов, астронома — старшего лейтенанта Березинского М. П., начальника кафедры корабельной электротехники военинженера 3 ранга Боровцева Ф. В. Морской практике обучали капитан 2 ранга Мейер К.Г., капитан 3 ранга Малахов З. С.
Морское дело полюбили сразу и относились к его изучению добросовестно. Особенно на катерной практике, когда каждый курсант выступал в роли того или иного номера расчета главного командного пункта, исполнял должность командира катера, самостоятельно управлял его маневрами. Правда,и в этом деле кое-кто «табанил».
Был такой случай. Перед началом практики капитан 3 ранга Малахов 3. С. предупредил курсантов, чтобы они очень внимательно изучили командные слова. Все прислушались к доброму совету преподавателя, кроме курсанта Жоры Мережко, родом из Одессы. Он со свойственной южанам привычкой нередко начинал любой рассказ с поговорок: «А вот у нас в Одессе... А вот у нас в Одессе в трамваях транспарант «Чтоб ты доехал, как ты взял билет». У Жоры эта фраза стала ходовой. Знал о ней и Малахов. Мережко так и не удосужился ознакомиться с командными словами и занял место рулевого. Капитан 3 ранга запрашивает: «На румбе?» При этом рулевой должен заметить курс по компасу и доложить: «На румбе столько-то градусов». Не зная обязанностей, Жора отвечает: «Есть курсант Мережко!»— Малахов: «Да нет, курс, курс какой?» «Третий курс,— не задумываясь, отвечает Мережко». «Ну вот ты и доехал, как ты взял билет...»— заключает офицер. Все от души смеются.
До сих пор ветераны вспоминают, как тогда занятия на всех трех курсах проходили интересно, увлекательно. Знания моряков непрерывно наращивались и пополнялись. И хотя основная масса курсантов много и плодотворно работала над освоением теоретического курса, неудовлетворительных оценок все же было много. Решительным противником завышения оценок был начальник училища. Он требовал большой строгости на экзаменах и зачетах. Отличные оценки ставились при условии не только полного теоретического освоения материала, но и умения применить эти знания на практике, быстро ориентироваться в сложной обстановке. Кстати, на быстроту мышления обращалось внимание еще и при поступлении в училище. Вспоминает капитан 1 ранга в отставке Фадеев В. Л.: «На вступительном экзамене по математике после всех ответов на вопросы экзаменаторов мне был задан вопрос — какое расстояние от Шанхая до Китая? Я не растерялся и ответил: «Такое же, как от Ростова до Рождества Христова». По-видимому, ответ понравился, так как оценка была «отлично».
Курсанты принимали активное участие в оборудовании и оформлении классов, учебных кабинетов и ленинских комнат. Так, Алексей Крылов и Иван Коденков отличились при оборудовании минно-торпедного кабинета и были награждены денежными премиями. Лучшей ленинской комнатой в училище в 1940 году была признана комната 3-й роты 3 курса. В ее оборудовании приняли активное участие Анатолий Дудкин, Владимир Капинос, Юрий Мордовин. Здесь курсанты отдыхали, писали письма родным и близким, здесь знакомились с историей государства и флота, и главное — сверяли свою жизнь с Лениным. Воспитать будушего офицера на заветах Ильича, на примерах его жизни — дело исключительной важности.
Интересно проводились в ленинских комнатах собрания, вечера, диспуты на тему «Какими качествами должен обладать морской офицер». В жарких спорах рождались истины. Но неизменно останавливались на основном. Офицер обязан быть мастером своего дела, решительным, смелым, умеющим быстро разбираться в сложной обстановке и по-настоящему преданным своему Отечеству. Он всегда должен оставаться человеком с большой буквы. Забота о подчиненных, внимание к людям и особенно скромность и простота должны быть присущи командиру. Известно, как относился к этому Владимир Ильич Ленин. Он не только ценил такие качества в людях, но и сам показывал их образцы.
В анкете, заполненной в 1920 году, на вопрос о том, какие другие языки знает и насколько хорошо, Ильич ответил: «Английский, немецкий, французский — только эти три». А ведь кроме этого Владимир Ильич Ленин мог свободно читать по-итальянски, по-польски, по-шведски, понимал чешский, финский, знал латинский, греческий. На втором Конгрессе Коминтерна о работе компартии Германии он говорил по-немецки, а затем, когда перешел к положению в Итальянской компартии, стал говорить по-итальянски. Исключительную скромность вождь проявлял и в быту. Об этом знал каждый каспиец.
В октябре 1940 года состоялась первая комсомольская конференция училища, обобщившая опыт комсомольской работы и наметавшая практические меры по улучшению воспитания молодежи. Несмотря на трудности в учебе и работе на строительстве, комсомольские организации привлекали курсантов к участию в художественной самодеятéльности, в литературном кружке, других культурно-массовых мероприятиях.
Много внимания уделялось развитию спорта. В команду пловцов входили курсанты В. Балуев, Г. Касьянов, В. Ступцов, М. Черняев, В. Паломин и другие. Парусный спорт возглавляли интендант 2 ранга А. Воробьев, мичманы В. Мельников, А. Холдырев, В. Смирнов, И. Харцизов.
С Иваном Захарьевичем Харцизовым накрепко связано первое знакомство с морем. Он весьма решительно обучал гребле на шлюпках, а также управлению училищными парусными шхунами «Бейдевинд» и «Галфвинд».
Самым тяжелым занятием была, наверное, гребля, оставлявшая на первых порах мозоли и не только на руках. Поэтому, садясь в шлюпку, некоторые курсанты стремились ухватиться за баковое весло, которое значительно легче среднего или загребного. Особенно в баковые рвался Сергей Губкин, довольно крепкий парень, обладающий завидным аппетитом. По этому поводу как-то в ротной, стенной газете появился стишок:

В жизни трудности наш Губкин
Обходил все стороной—
Был он баковый на шлюпке,
А в столовой — загребной...
У большинства же любовь к шлюпке была искренней и вечной.
Не раз нам шкотом руки обжигало,
Взвивался фок над самой головой,
Нас шлюпка с морем накрепко спаяла —
Здесь первый шаг на мостик ходовой.

Большую заботу об училище проявляли ЦК КП (б) Азербайджана, Совет Народных Комиссаров, Президиум Верховного Совета ЦК комсомола республики. Всемерную помощь оказывали шефские организации.
Курсанты посещали театры города, да и к ним приезжали с шефскими концертами деятели культуры и искусства Азербайджана — Бюль-Бюль Мамедов, Т. Бадирова, В. Шамкорян, Г. Гюль-Ахмедова -Мартынова и другие.
Тесная связь поддерживалась с трудящимися Шаумяновского района, на территории которого разместилось училище. Новый, 1941 год встречали во Дворце культуры имени Шаумяна. За активное участие в проведении вечера и его подготовку были поошрены курсанты В. Северьянцев, Г. Паниван, Н. Каманин, М. Волков, С. Скворцов, В. Маслов, Т. Копьев.
Четко налаженная культурно-массовая работа приобщила моряков к одной из старейших и богатейших национальных культур, позволяла познать ее и полюбить. Полюбить гостеприимный, трудолюбивый народ Азербайджана, многому у него научиться, познать обычаи, традиции, прошлое революционной борьбы трудящихся против эксплуатации и угнетения, за лучшую жизнь, за Советскую власть, за интернационализм.
В январе 1941 года были введены новые воинские звания. Приказом начальника училища № 97 от 3 марта 1941 года всем младшим командирам были присвоены воинские звания: помощникам командира взвода — старшина 1 статьи, командирам отделений — старшина 2 статьи, восемнадцати курсантам, исполнявшим обязанности старшин рот и курсов, было присвоено воинское звание «главстаршина».
В конце мая закончился теоретический курс. Хорошие и отличные оценки получили свыше половины курсантов. На первое место в училище по всем показателям вышла рота, командиром которой был лейтенант Сохин Е. Я., а старшиной — главстаршина Игорь Колышкин. Первое место и вымпел «Лучший класс училиша» были присуждены классу старшины 1 статьи Анатолия Цветкова.
Приказом Народного Комиссара ВМФ № 231 от 25 апреля 1941 года знаком «Отличник ВМФ» награждены курсанты: Григорий Баран, Андрей Кирьянчиков, Дмйтрий Кляузин, Алекеей Митенков, Лазарь Фиш. Первыми стипендий имени И. В. Сталина были удостоены курсанты Алексей Митенков, Николай Симонов, Владимир Осмеяов, Иван Юхов.
После завершения весенней сессии часть курсантов была отправлена в отпуск, а остальные готовились к отправке на учебную практику.
В ту пору, как и все советские люди, курсанты внимательно следили за международными событиями. Обсуждали и знали во всех подробностях, когда и как был потоплен немецкий линкор «Бисмарк» в мае 1941 года. Смело высказывали свои мнения о нерешительности командования ВМС Англии, много говорили об ошибках командира «Бисмарка», пренебрегавшего радиомолчанием, благодаря чему англичане без труда обнаружили его и потопили силами линкоров «Кинг Джордж V», «Родней», «Рамиллис», тяжёлых крейсеров «Саффолк», «Норфолк» и «Дорсетшир», линейных крейсеров «Ринаун», «Рипалс», авианосцев «Арк Ройал» и «Викториес».
Все это были первые морские сражения, первые победы и поражения второй мировой войны. Они не могли не волновать курсантов, ибо было ясно, что участие в ней для СССР неизбежно, и защищать интересы Отечества на морских рубежах предстоит им.
В начале июня состоялся партийный актив училища, который подвел итоги учебного года и наметил конкретные задачи на летнюю практику. Собрание отметило яркое проявление патриотических чувств личным составом училища, которое выражалось и в подписке на заем. Курсанты, старшины, офицеры, рабочие и служащие отдавали свои сбережения на укрепление могущества нашей Родины.
Командование поставило задачу — практику провести на «отлично». В обращении политического отдела указывалось: «Летняя практика 1941 года проводится в международной обстановке, которая требует от нас постоянной боевой готовности и обучения тому, что нужно на войне и так, как это делается в бою».
Училище опустело. Основная масса курсантов убыла на корабельную практику на Черноморский флот и Каспийскую флотилию. На Каспии она началась напряженно. 16 и 17 июня ее участники под руководством преподавателей и инструкторов проводили окончательные приготовления мин к постановке, ставили их, проверяли правильность постановки, а затем поднимали и готовили вновь. В то время мины «КБ» были современным грозным оружием. Курсанты работали с увлечением и хотя сильно уставали, но были довольны результатами своей работы.
Активно проводились занятия по подрывному делу, с использованием настоящих подрывных зарядов, отрабатывался подход, закрепление подрывного заряда к плавающей мине, затем поджигался бикфордов шнур и гребцы наваливались на весла, по команде руководителя ложились на дно шлюпки и ждали взрыва. В качестве мин использовались буйки или просто небольшие деревянные плотики. Что касается подрывных работ на берегу, то здесь дело обстояло гораздо проще и каждый из курсантов успешно справлялся с поставленной задачей.
В пятницу 20 июня отрабатывались вопросы расхождения по Правилам предупреждения столкновения судов (ППСС). Создавались различные ситуации сближения судов и каждый курсант, выступая в роли командира корабля или вахтенного командира, должен был принять решение на безопасное расхождение. А если кто-то нетвердо знал правила или неумело их применял, то на разборе неизменно подвергался решительной и в то же время доброжелательной критике преподавателя. В курсантской среде ходила шутливая фраза: «С головой ты или без — должен знать ППСС».
Кроме того, отрабатывались элементы совместного плавания. Этими занятиями руководил капитан 2 ранга Мейер К. Г. В ходе их обучаемые самостоятельно исполняли обязанности всех номеров расчета главного командного пункта: командира корабля, вахтенного командира, рулевого и сигнальщиков. Вопросы совместного плавания вызывали у курсантов большой интерес и отношение к их отработке было особенное. Изучали этот раздел программы основательно, знали наизусть не только расцветку флагов и их репетование, но и значение каждого сигнала, порядок маневрирования при их исполнении. Нередко даже сигналы правил совместного плавания применяли на берегу, в том числе и на строевых занятиях, что вызывало подчас недоумение у преподавателей кафедры общевойсковой подготовки и командиров рот.
А между тем, «тысячелетняя империя»— фашистская Германия, как злокачественная опухоль, неудержимо раздвигала свои границы. По карте Европы стремительно растекалось зловещее коричневое пятно.
21 июня — суббота, авральный день. После лекции капитана I ранга Новицкого Б. П. по навигации и непродолжительного выхода на катерах для определения и уничтожения девиации магнитных компасов курсанты возвратились на свои учебные корабли «Серго Орджоникидзе» и «Правду», где приняли участие в большой приборке. Заканчивался еще один день напряженной флотской жизни.
И никто из них еще не знал, что между «сегодня» и «завтра» возникнет пропасть страшной войны, продолжительностью в 4 года, погибнут миллионы людей, останутся горе и слезы женщин, детей, стариков. Курсантам предстояло выдержать неимоверные испытания и многим из них отдать свою жизнь за Родину, за счастье людей, за флот!
Наступало грозное время, время героических дел и свершений. Время славных побед и суровых испытаний. ВОЙНА!

История Каспийского ВВМКУ им. С.М. Кирова (1939-1992)

Проект "История КВВМКУ в лицах..."



Час наступил. Зовет страна
Своих сынов на грозный бой.
На подвиги. Идет война
За славу, честь земли родной...

«Первая сотня» была направлена на Черноморский флот и с ходу вступила в бой. Славные подвиги лейтенантов первого выпуска далеко не полностью освещены в летописи Великой Отечественной войны. А воевали они геройски. Смертью храбрых пали молодые офицеры Ладыженский, Стефанков и многие другие. Дерзко действовал в разведке лейтенант Алексеев. Он добыл несколько «языков», а в Керченско-Феодосийской операции из вражеского окружения корректировал огонь кораблей огневой поддержки десанта.
Вслед за «первой сотней» на фронт была отправлена большая группа курсантов 1 и 2 курсов. Им было присвоено звание «главстаршин» и «старшин 1 статьи». С радостью и незыблемой верой в победу покидали они стены родного училища, с желанием как можно быстрее вступить в бой с врагом, защитить свою землю, свой дом, свою семью.

... Дорога в бой обещана.
Ремень стянул бушлат.
Заплаканные женщины
Курсантам вслед глядят.
Вернутся? Не вернутся-ли,
Когда придут назад?
Война ведь труд без устали —
Война ведь — не парад...

Оставшиеся четверокурсники еще надеялись завершить обучение и пойти на корабли. Шел октябрь. Обстановка на фронтах оставалась тревожной. Успехи гитлеровцев подогревали их союзников. Готовилась к нападению на СССР Япония. Все это требовало особого напряжения советского народа и, естественно, отражалось и на учебной нагрузке. Увеличилось количество выходов в поле, ночных тревог, марш-бросков, чаше приходилось нести караульную службу у военных и гражданских объектов. Вечерами с трудом добирались до коек и мгновенно засыпали.
1 ноября субботний день оказался необычным. После сигнала «подъем», сыгранного на боцманской дудке, дневальный радостно объявил: «Сдавать все курсантское и получать командирское! Пришло решение о досрочном выпуске четвертого курса». Весь день ушел на переодевание и подгонку обмундирования. На построении был зачитан приказ о производстве в лейтенанты и о направлении в военные округа. Вместе с курсантами и выпускниками-лейтенантами отправлялись на фронт преподаватели, командиры рот, политработники, лаборанты, старшины и матросы подразделения обеспечения. Бить врага на суше ушли начальник училища капитан 1 ранга Сухиашвили К. Д., старший батальонный комиссар Меленас В. П. и несколько командиров рот.
В новый, 1942 год училище вступило, перестроив учебный процесс в соответствии с нуждами войны. Оно превратилось в важнейший источник пополнения командных кадров действующих Армии и Флота. В зимнюю сессию лучших показателей в учебе и дисциплине достигла рота старшего лейтенанта Барышева В. М. Роте было вручено переходящее знамя ЦК и БК ЛКСМ Азербайджана. Классу старшины В. Ананьенко было присвоено почетное наименование «Лучший класс училища».
В конце января прибыла большая группа курсантов училища погранвойск НКВД. Среди них: Николай Громов, Игорь Белых, Николай Писемский, Константин Прокофьев, Валерий Кубышкин, Владимир Быков, Алексей Миронов, Валентин Цомаев, братья Владимир и Виктор Чечеткины, Василий Поповкин, Николай Еремеев, Сергей Голубцов, Георгий Фомичев, Рафаэль Хуцишвили, Леонид Андреев, Мендель Хесин и другие.
Многие из них с августа 1941 года по январь 1942 года получили боевое крещение на Ленинградском фронте на правом берегу Невы у Ивановских порогов. Боевой счет был открыт снайперами Н. Громовым и К. Прокофьевым, а также минометным расчетом, которым командовал В. Кубышкин.
Командование и партийная организация много сделали для того, чтобы новое пополнение как можно скорее обжилось и устроилось. А перестраиваться многим было нелегко. Участие в боях не могло не отразиться на психологии курсантов и переход к учебе в такое сложное время казался многим не совсем уместным. Но вскоре все осознали необходимость и важность дальнейшего обучения. Думы и чаяния каспийцев были прикованы к фронту. Огромное воодушевление вызвала весть о разгроме фашистов под Москвой, в которой большой вклад внесла 75-я бригада морской пехоты под командованием капитана 1 ранга Сухиашвили. Правда, радость омрачалась сообщениями о потерях. Там, под Москвой, одним из первых пал геройской смертью любимец курса, отличник учебы Ефим Ганкин. А вслед за ним, обороняя столицу до последней капли крови, погибли Андрей Яшенко, Алексей Никифоров, Иван Лобанов. Это были одни из первых и потому самых тяжелых утрат.
Летом 1942 года гитлеровцы повели новое наступление. Их механизированные дивизии устремились к Волге и Кавказу, намереваясь рассечь наш фронт и овладеть нефтяными районами Грозного и Баку. Обстановка на юге накалялась с каждым днем. Обращаясь к советским воинам «Правда» призвала: «Ни шагу назад! Таков зов Родины, таково требование советского народа. Родина переживает трудные дни. Наша задача — отвести угрозу, нависшую над Советской страной, остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это ни стоило».
Неудачи на фронте болью и горечью отзывались в сердце каждого. Курсанты, проникаясь высокой ответственностью, днем и ночью изучали боевую технику, тактику ведения боя на сухопутье, его приемы и особенности.
В начале августа группа курсантов была направлена под Сталинград. Училище поддерживало связи со своими питомцами-фронтовиками. В письмах с передовой они рассказывали о своих боевых делах, выражали чувство любви к училищу. В нем они видели частицу великой Родины нашей. Как не любить свое училище, если оно вооружило тебя знаниямй, зажгло неугасимое пламя ненависти к заклятому врагу. Да и как не любить, когда в его стенах воспитывались твои товарищи — сотни храбрых воинов, удостоенных высоких наград Родины — славных, замечательных парней, верных и надежных друзей, будущих гвардейцев!
Взволнованное письмо пришло с Карельского фронта от выпускника А. Еременко. «Спасибо же тебе, моя родная колыбель, мое родное училище! Это в твоих стенах я обогатил себя знаниями! Спасибо вам, труженики-преподаватели за то, что вы шлифовали меня, делая человека высокообразованного... Спасибо за то, что вы каждому из нас дали такую путевку в жизнь, с которой легко идти в любых бурях и штормах, чувствуя себя во всем подготовленным, и где бы ни случилась какая-либо трудная ситуация во время плавания и боевой обстановки, выход находишь, вспомнив, что и об этом преподаватели говорили и учили, как надо делать». Горячие письма фронтовиков вливали новые силы в коллектив училища, вдохновляли курсантов на отличную учебу. В это время здесь были организованы и функционировали различные курсы: переподготовки политработников запаса, артиллеристов речных судов, курсы инструкторов-маскировщиков, командиров катеров и курсы помкомвзводов.
Очень трудным был первый период войны, ставший серьезным экзаменом для всего советского народа, в том числе и для курсантов Каспийского училища. И это испытание они выдержали с достоинством и честью.

По всем фронтам, на море и на суше,
Каспийцы флаг свой гордо пронесли,
Прославив на века морские души.
Поклон им всенародный до земли.

«И все, что так романтично,— писал писатель Леонид Соболев в Рассказе «Морская душа»,—относится и к ним. В пыльных одесских окопах, в сосновом высоком лесу под Ленинградом, в снегах на подступах к Москве, в путаных зарослях севастопольского горного дубняка - везде видел я сквозь распахнутый как бы случайно ворот защитной шинели, ватника, полушубка или гимнастерки сине-белые полоски «морской души». Носить ее под любой формой, в которую оденет моряка война, стало неписанным законом-традицией. И как всякая традиция, рожденная в боях, означает многое. Моряков узнают на фронте по сине-белым полоскам, прикрывающим широкую грудь, где гневом, ненавистью горит душа моряка за флот. Веселая и отважная краснофлотская душа, готовая к отчаянному порой поступку, незнакомая с паникой и унынием, честная и верная душа — это решительность, находчивость, упрямая отвага и непоколебимая стойкость.
Морская душа— это нелицемерная боевая дружба, готовность поддержать в бою товарища, спасти раненного. Грудью защитить командира и комиссара. Если они идут в атаку, то с тем, чтобы опрокинуть врага во что бы то ни стало. Если они в обороне — они держатся до последнего, изумляя врага немыслимой, непонятной ему стойкостью».
А накал борьбы тем временем возрастал. И хотя становилось ясно всему миру, что гитлеровская военная машина начинает пробуксовывать и «блицкриг» навсегда и с позором провалился, фашисты, пользуясь отсутствием второго фронта, перебрасывали на восток все новые и новые силы. Война вступала в очередную и, наверное, самую трудную фазу. По всему фронту — от Баренцева до Черного моря насмерть стояли советские войска и в их составе вносили свою лепту в будущую победу питомцы училища.
К концу 1942 года центр подготовки флотских офицерских кадров переместился в Баку и оставался там до конца Великой Отечественной войны.
11 октября 1941 года в Баку переведена из Севастополя часть Черноморского высшего военно-морского училища (1). 16 ноября 1941 года оттуда же на Каспий передислоцируется Военно-морское училище береговой обороны имени ЛКСМУ, которое к началу 1942 года было затем переведено в город Ленкорань Азербайджанской ССР(2). Позднее, осенью 1942 года в Баку были перебазированы Высшее военно-морское ордена Ленина Краснознаменное училище имени М. В. Фрунзе и Высшее военно-морское инженерное ордена Ленина училище имени Ф. Э. Дзержинского. Сюда же было переведено и Управление вмузов (3).
__________________________________________________________________________
(1) ЦВМА, ф. 4, О.1, д. 2, л. 41.
(2) ЦВМА, ф. 2092, О.1, д. 157, л. 16, 1«.
(3) ЦВМА, ф. 4, О.1, д. 1247, л. 9.

История Каспийского ВВМКУ им. С.М. Кирова (1939-1992)

Проект "История КВВМКУ в лицах..."




ГЛАВА 4

ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ

Крайний Север, седое Заполярье — холодная, пустынная земля. Причудливые нагромождения скал. Замшелые топи между сопками. Скудная растительность: ягель да лишайники, лишь изредка — карликовые березки да негустой кустарник по берегам рек. Белая прозрачная ночь летом и, кажется, бесконечная, непроглядная, полярной зимой.
Вот какой он Кольский полуостров, на усиление обороны которого была направлена
72-я отдельная морская стрелковая бригада под командованием полковника Моложаева В. Н. и военкома — батальонного комиссара Тюренко С. М. В ней получили свое боевое крещение выпускники нашего училища.
Линия фронта пересекла перешеек по горному хребту Муста-Тунтури. Фашисты на этом участке построили до двухсот дзотов и дотов, часть которых была соединена между собой туннелями. Подступы к горному хребту преграждали заполненный водой глубокий ров, минные поля, многоярусные проволочные заграждения. Недаром гитлеровцы называли свою оборону «Гранитным северным валом», веря в его неприступность. Командир 2-й горно-стрелковой дивизии генерал-лейтенант Деген писал в одном из своих приказов: «Русским мы предоставим возможность нахлынуть на наши сильно укрепленные позиции, а затем уничтожим их могучим контр-ударом. Мы именно здесь должны показать русским, что фронт, который мы держим, для них непреодолим...»

В 72-й бригаде воевали Дубов Н. Ф. — командир отдельного артиллерийского дивизиона, Преображенский А. В., Савельев Ф. И., Серов В. И. — начальники штабов отдельных стрелковых батальонов. Батальонную разведку возглавлял Яш Н. Артиллерийским и минометным подразделениями командовали Клюев А. В,, Корабельников С. А., Салин Т. И. Нелегко было каспийцам, уже привыкшим к зною Апшерона, переносить лютые морозы и пургу. В февральскую стужу, после переправы через Кольский залив, преодолевая пургу, бригада за сутки прошла по глубокому снегу 61 км и заняла оборону на рубеже реки Западная Лица. На нее была возложена задача — оборонять Мурманск и Кировскую железную дорогу. Ее успешное решение требовало огромного напряжения сил. Нечеловеческого труда стоило отрыть даже простой солдатский окоп — кругом скалистый грунт и вечная мерзлота. Очень трудно что-либо придумать в таких условиях, но выход был найден. Укрытия стали складывать из камней, тщательно маскируя огневые точки.
Командование хорошо понимало, что оборона должна быть активной. Моряки постоянно держали врага в состоянии нервного напряжения, и поэтому гитлеровцы чувствовали себя очень неуютно. Студенными ночами ползли наши разведчики в тыл врага. Холод обжигал их тела, леденил руки, но именно такой нелегкой ценой добывались данные об огневой системе противника.
Особенно успешно в разведке действовали моряки под командованием Николая Яша и Владимира Сажина. «Языков» они приводили, а точнее притаскивали, хорошо информированных, чаше всего штабников или офицеров, чином покрупнее.
Добыть такого «языка», разумеется, было ох как нелегко, тем более, что перед фронтом части стояли горные егери генерал-полковника Дитла, которых Гитлер называл «героями Крита и Нарвика». Это они в 1941 году открывали фашистский парад в Афинах. Но здесь, в Заполярье, им было не до парадов. О наши северные скалы, о небывалую стойкость и отвагу моряков, стальной стеной ставших на северных рубежах Отчизны, вдребезги разбилась и была похоронена бывшая слава гитлеровских «рыцарей вершин». Не взирая на адские тяготы полярной зимы, моряки совершенствовали оборону, зорко наблюдали за действиями врага на безымянных сопках, которые нарекли привычными названиями — высоты «Крейсер», «Кранец», «Корма», «Линкор».
Весной 1942 года немцы предприняли наступление на Мурманск. Подтягивались свежие воинские части, спешно подвозилась боевая техника и боеприпасы, активно действовала разведка и над нашими позициями днем и ночью висели «рамы», так называли вражеский воздушный двухфюзеляжный разведчик «Фокке-Вульф-189».
Битва за Север на суше и на море имела огромное значение для судьбы страны. Обыватели в рейхе в те дни привыкли к победным сообщениям с Восточного фронта. Но с его заполярного участка таких реляций не поступало. Эту ситуацию одна фашистская газета объясняла так: «Почему германские войска еще не в Мурманске? Бои оказались чрезвычайно тяжелыми, их трудности не поддаются описанию. Сам черт выдумал тундру в помощь большевикам...»
Но от задачи захвата Мурманска и Полярного фашисты не отказались. Шли интенсивные боевые действия и на море. Самым молодым нашим флотом командовал и самый молодой командующий адмирал Головко А. Г. Ему было всего тридцать шесть лет. Принимались меры к усилению флота. С большой радостью всеми моряками было воспринято известие о переходе из Петропавловска-Камчатского в Мурманск Северным морским путем лидера «Баку», эсминцев «Разъяренного» и «Разумного». Каспийцами известие было воспринято особо, ведь корабль с этим именем напоминал город, где расположено училище, где остались друзья, учителя, родные и близкие.
Эта страничка морской славы непосредственно связана с Каспийским училищем еше и потому, что впоследствии некоторые моряки из экипажа лидера стали курсантами, офицерами и преподавателями нашего училища. Капитан 1 ранга в отставке Бардин А. А. на лидере «Баку» был командиром минно-торпедной боевой части, а в училище — начальником кафедры. И по настоящее время он учит будущих офицеров не только механике, но и мужеству, умению воевать.
Главная ударная сила Северного флота — подводные лодки и торпедные катера действовали активно. Но, пожалуй, важнейшим для флота являлось обеспечение конвоев с танками, самолетами, стратегическим сырьем, которые поставляли нам союзники. За войну в Советский Союз пришел 751 транспорт. Потеряно было 81 судно. Из сравнения этих цифр можно сделать вывод — фашистской Германии не удалось прервать коммуникации, связывавшие СССР с союзными странами.


Тогда защитники наших северных рубежей с горечью узнали о трагедии с конвоем «РQ-17». Английские корабли охранения покинули суда конвоя, большинство из которых было потоплено фашистами. И. В. Сталин, отвечая 23 июля на попытки премьер-министра У. Черчилля оправдать действия англичан, писал: «...Приказ английского адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорта и вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских портов без эскорта, наши специалисты считают непонятным и необъяснимым...»
Но наши славные североморцы сделали все, чтобы обеспечить важнейшую задачу обеспечения безопасности союзнических конвоев и дать флоту и стране дополнительные ресурсы.
Не ожидая наступления противника, наше командование приняло решение нанести упреждающий удар. 72-й отдельной морской стрелковой бригаде была поставлена задача — развернуть боевые действия до начала общего наступления, провести разведку боем с целью определения огневой системы врага. Утром 11 апреля 1942 года рота Евгения Косарева повела наступление на высоту «Курдюк». Бойцы, подбадриваемые смелым и хладнокровным командиром, карабкались по обледенелым скатам высоты. Оглушительно рвались снаряды, с леденящим душу визгом проносились мины. Свистели осколки камня и железа. Был момент, когда рота вынуждена была залечь, гитлеровцы двинулись в контратаку. Но в этот момент открыла шквальный огонь минометная батарея под командованием Владимира Семенихина. В училище он был грозой на волейбольной площадке, а на фронте прославился как мастер точного минометного удара. Огневой налет позволил бойцам Косарева выполнить поставленную задачу.
Общее наступление развернулось ранней весной, когда проливные дожди сменялись метелями, мокрый снег сильно затруднял действия артиллерии. Поочередно взводы отводились на отдых, чтобы обсушиться в скалах. Здесь даже можно было побриться и привести себя в порядок, отправить весточку родным и друзьям:

В окне палатки с самого утра
Текут по плексу дождевые слёзы,
И клонятся в угоду всем ветрам
Среди камней полярные берёзы.
А на «буржуйке» котелок воды
Поет, не умолкая ни минуты,
Сырые стены... И на всем следы
Мужского неумелого уюта
Здесь можно сбросить мокрую шинель
И руки протянуть к горящей печи...
И написать невесте ли, жене ль
О невозможной, но желанной встрече...
И вновь идти — где грохот батарей,
И где война на миг не умолкала...
Цветов не видеть... Запах тополей
Почти забыт на этих голых скалах!
Порой случится вдруг затосковагь...
Но даже чайки здесь нечасто плачут!
Здесь можно жить. Здесь нужно воевать.
Вот и воюют люди на Рыбачьем.

Но даже в таких суровых условиях моряки не поддавались унынию. Их в трудные моменты бодрил шутками веселый, подвижный командир взвода разведки Сергей Клюев, который, отправляя письма в Баку девушке, многим друзьям, воевавшим на других фронтах, непременно начинал их фразой: «Горячий, пламенный привет с Южного побережья Северного Ледовитого океана...» Короткими были передышки.
Жестоким и яростным был бой в долине реки Западная Лица за высоту «Битая» — ключевую позицию фашистов. Здесь вновь отличился лейтенант Евгений Косарев, на этот раз командовавший штурмовой группой. Враг понес большие потери, недаром эту местность фашисты назвали «Долиной смерти». В боях с 14 февраля по 21 ноября 1942 года бригада уничтожила 9 дзотов, 17 огневых точек противника, около трех тысяч гитлеровцев.
Руководимые отважными командирами, бойцы бригады проявили высокое мастерство и отвагу. 225 воинов были удостоены правительственных наград.
Бои отличались необыкновенным упорством: один за другим выбывали из строя наши товарищи. Тяжелое ранение получил Евгений Косарев, но до последнего дыхания продолжал руководить бойцами. Его смерть явилась тяжелой утратой для всей бригады. Убит был Ананий Семенников, ранение получили Евгений Карельский, Владимир Сажин и многие другие. Оставшиеся в строю мстили врагу за павших товарищей, за кровь, пролитую в боях.
Летом 1942 года фронт на реке Большая Западная Лица стабилизировался, но боевые действия не прекращались. Особенно они активизировались после обращения Главного политического управления ВМФ к защитникам Севера. «Североморец, запомни! Пусть отделяют тебя от Кавказа тысячи километров, но и от тебя зависит наша победа на Юге. Твоя задача — безостановочно изматывать и обескровливать немецко-фашистские орды, беспошадно уничтожать их на Севере. Это и значит помогать советскому Югу».
Каспийцам особенно памятно и близко было это обращение. Каждый представлял и сердцем чувствовал, что над Кавказом нависла угроза и невольно вспоминал Баку, который успел по-настоящему полюбить...
Бригада наносила чувствительные удары по врагу, лишая гитлеровское командование возможности перебросить войска с севера на юг. Почти два года питомцы нашего училища воевали в морской пехоте. Они сроднились с бойцами, полюбили часть и сделали все для того, чтобы бригада стала лучшей на всем фронте.
В октябре 1944 года советские войска перешли в решительное наступление, и 72-я бригада приняла в нем самое активное участие. Она плечом к плечу участвовала вместе с другими частями и кораблями Северного флота в освобождении Петсамо (Печенга), Саль-миярви. Радостно встречали своих освободителей жители норвежского города Киркенес. Наши воины избавили от фашистской неволи большую группу советских военнопленных и жителей Ленинградской области, томившихся в концлагерях Киркенеса.
Четыре раза в октябре 1944 года Москва салютовала воинам-североморцам. Бригада была удостоена ордена Красного Знамени. После разгрома гитлеровцев на Крайнем Севере она была переброшена на 4-й Украинский фронт и участвовала в боях за освобождение Чехословакии, за что награждена орденом Красной Звезды, а за освобождение городов Моравска-Острава и Оломоуц ей была объявлена благодарность Верховного Главнокомандуюшего.
Ближайшим соседом справа у 72-й была 63-я бригада морской пехоты под командованием полковника Крылова А. М., в которой воевали и наши выпускники. В начале октября 1944 года на торпедных катерах под командованием Кузьмина А. В., на которых в это время уже прославили себя мастера неотразимых ударов Шабалин А. О., Паламарчук Г. М., Остряков П. П., Косовнин П. М. 63-я скрытно была доставлена в Мативуоно и высажена на берег в тылу группировки генерал-полковника Дитла. Моряки стремительно продвигались вперед и перерезали дорогу Поровоара — Титовка, лишив гитлеровцев возможности перебросить подкрепление своим частям, державшим оборону на перешейке полуострова Средний. Затем, ударив по врагу с тыла, бригада соединилась с передовыми частями 14-й армии и приняла участие в штурме Луастари.
Кровные нити связывали морских пехотинцев со своими однокашниками на кораблях Северного флота. Корабли огнем поддерживали морскую пехоту, обеспечивали доставку боеприпасов и продовольствия, громили вражеские батареи, топили «акул» гросс-адмирала Деница.
Трудно было установить, кто из каспийцев бороздил Баренцево и Норвежское моря, но до скалистых сопок доходили вести о боевых делах Александра Тихонова, Самуила Иофина, Георгия Паламарчука, Игоря Колышкина, Константина Перца, Павла Абразумова, Бориса Киселёва, Павла Острякова, Петра Косовнина, Николая Кузнецова, Александра Пегрова, Ивана Евсеева, Бориса Кудина, Аркадия Романова, Василия Аверьянова, Павла Рябцева и многих других. Все подвиги героев-каспийцев на Северном флоте перечислить невозможно, но о некоторых не рассказать мы не вправе.
На сторожевике «Ураган» минно-торпедную боевую часть возглавлял Александр Тихонов. Участвовал во встречах и сопровождении транспортов, а затем, уже на эсминце, вел поиск и уничтожение подводных лодок, обстреливал батареи в Мотовском заливе. На эсминцах «Громкий», «Гремящий», «Урицкий», «Куйбышев», «Стремительный», «Сокрушительный» служили командирами боевых частей Михаил Жгилев, Сергей Абразумов, Иван Киселев, Владимир Колышкин.
На подводных лодках громили врага Аркадий Ромашов, Василий Аверьянов, Александр Петров, Игорь Евсеев и другие. В боях за Советское Заполярье многие из этих героев-каспийцев погибли: Александр Петров, Павел Рябцев, Аркадий Ромашов, Василий Аверьянов. Подорвался на мине тральщик, которым командовал Владимир Семенихин. В прославленном соединении катерников храбро сражались Павел Остряков, Николай Кузнецов, Александр Лошилин.
Павел Остряков, придя с сухопутного фронта, вступил в командование катером уже в звании капитан-лейтенанта. Однажды в составе группы катеров под командованием капитана 2 ранга Алексеева В. Н. он вышел на перехват вражеского конвоя. Внезапной атаки не получилось, катера обнаружили корабли охранения, которые открыли по ним сильный артиллерийский огонь.
«Прошу разрешения приступить к постановке дымзавесы», — запросил по радио Остряков и, получив «добро», двинулся вдоль вражеского конвоя. Фашисты сосредоточили огонь по катеру. На мостик поступали один за другим тревожные доклады: «Пробоина в правом борту!», «Снаряд разорвался в кубрике!», «Осколком повредило радиостанццию. Связи нет!». Остряков видел, как струйка крови стекла по лицу комендора краснофлотца Фомкина. Были раненые и среди мотористов. Но ни один из катерников не покинул боевой пост. Каждый понимал, что, приняв на себя весь огонь кораблей противника, они обеспечивали успешные действия боевых друзей. Действительно, все три транспорта были потоплены нанесенными по ним торпедными ударами.
Окрыленный успехом с постановкой дымзавесы, Остряков развернул катер и стал стремительно сближаться с одним из кораблей охранения. И вот уже две торпеды устремились к сторожевику, который после взрыва разломился и затонул...
Каспийцы поддерживали тесную связь с трудящимися Баку. Как-то перед выходом в море командиры зачитали своим экипажам «Наказ азербайджанского народа воинам-азербайджанцам». В этом документе излагалась главная заповедь советского воина — до последнего дыхания отстаивать честь и свободу нашей великой Родины. По старинному азербайджанскому обычаю, героя войны, раненого в грудь, встречали хлебом и солью, но труса, раненого в спину, даже родная мать не впускала в дом, говоря: «Лучше бы родила я черный камень, чем бесславного сына». Наказы земляков вдохновляли на подвиги.
Командование приняло решение о высадке десанта в Линахамари. Порт был сильно укреплен и задача по его захвату казалась невыполнимой. На пути к Линахамари десанту следовало пройти 15-мильный отрезок, названный «коридором смерти». Этот участок акватории простреливался фашистскими батареями вдоль и поперек. В составе отряда находились катера Острякова, Лощилина, Кузнецова и Косовнина. Во главе отряда шел катер Шабалина.
Враг встретил советских моряков бешеным огнем. Залив Петсамо Вуона кипел от разрывов снарядов, катера ловко маневрировали, сбивая прицелы гитлеровским артиллеристам. Слаженно действовал экипаж капитан-лейтенанта Острякова. Пулеметчики Савченко и Колынин умело гасили береговые прожектора и крупнокалиберные пулеметы. Четко действовали комендоры Ахушеков и Фомкин. Наконец показались причалы. Они были охвачены пламенем. Прикрываясь дымзавесой, Остряков повел катер к берегу. И через несколько минут катер ошвартовался у пирса. Десант был высажен без потерь.

Много славных страниц вписали питомцы нашего училища в боевую летопись Северного флота. В четвертом томе «Истории Великой Отечественной войны» есть такие строки: на вражеских коммуникациях в Варангер-фьорде активно действовала бригада торпедных катеров... Успех этой бригады объяснялся прежде всего массированным использованием торпедных катеров и их четким взаимодействием с авиацией. Настойчивые атаки торпедных катеров не только в темное, но и в светлое время суток вынудили врага бросить на борьбу с ними все эсминцы и значительную часть авиации. Но наши катерники, применяя дымовые завесы, используя прикрытие истребителей, продолжали смело действовать (5)...
Даже буржуазные военные историки дали высокую оценку боевым действиям советских торпедных катеров. Юрг Мейстер, например, пишет: «Немцы с удивлением отмечали, что русские катера действовали с необычной дерзостью и предприимчивостью...».
Если противник вынужден был признать нашу силу, то это, по-видимому, и есть самая объективная оценка боевым делам североморцев.
_________________________________________________________________________
(5) История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-Т. 4. М., 1962, с. 463—464.

История Каспийского ВВМКУ им. С.М. Кирова (1939-1992)

Проект "История КВВМКУ в лицах..."





ГЛАВА 6

НА ЮГЕ

Сталинград! Яркая страница Великой Отечественной войны. Гитлер, его фельдмаршалы и генералы не сомневались в успехе и были уверены, что Сталинград они возьмут. Для сохранения тайны название операции несколько раз изменялось: «Зигфрид», «Брауншвейг», потом «Блау». Чтобы замаскировать ее, чтобы отвлечь советские войска с южного направления на центральный участок фронта, фашисты разработали еше и ложную операцию, которую для убедительности назвали «Кремль». Подготовку к осуществлению столь коварного замысла вели очень тшательно. 29 мая был подписан «Приказ о наступлении на Москву». На самом же деле главный удар направлялся на Сталинград.

Активное участие в обороне города на Волге принимали выпускники нашего училиша, командуя небольшими подразделениями моряков из состава морских бригад. Многие из них заметно выросли и продвинулись по службе. Комбат Курносых В. И., прославившийся в боях под Холмом и в Пронинском лесу, стал командиром полка. Получили повышения и другие офицеры.

Каспийцы воевали и на водных просторах главной реки России. Командиром минно-торпедной боевой части на тральщике «Лука Панков» был Егоров А., а командовал кораблем Серов А. Экипаж совершил десятки рейсов по переброске войск 13-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Родимцева А., доставлял боеприпасы и продовольствие зашитникам Сталинграда, очищал от вражеских мин волжские фарватеры, а также вывозил раненых из районов боевых действий. Умело командовал другим тральшиком лейтенант Жолобов Н.

В ночь с 15 на 16 сентября при переброске очередной группы раненых на левый берег тральщик получил прямое попадание вражеского снаряда. Из экипажа в строю остались только командир и старшина команды мотористов старшина I статьи Мордвинов. В результате пробоины корабль начал тонуть. Лейтенант и старшина, заделав зияющую дыру, организовали спасение 47 раненых. Но после очередного попадания тральшик погрузился уже по верхнюю палубу в воду. Командир последним покинул его.

С выходом фашистов к Волге в центральной части города, переброска войск на правый берег и доставка раненых на левый значительно усложнилась. Переправка находилась под огнем вражеской артиллерии, пулеметов. Если тральщики в темное время суток не успевали уйти в укрытие, их маскировали на левом берегу. При обнаружении же они немедленно обстреливались.

В октябре 1942 года для обеспечения переправы войск и артиллерийской поддержки была сформирована группа кораблей в составе канонерских лодок «Усыскин», «Чапаев», первого и второго дивизионов бронекатеров и отряда тральщиков. Командование группой принял теперь уже старший лейтенант Жолобов Н. Корабли стали единственным средством обеспечения 62-й армии всем необходимым.

В первых числах ноября отряду Жолобова, стоявшему в устье р. Ахтуба, было приказано доставить боезапас в дивизию Родимцева. От этого зависело, выстоят ли войска в обороне. Предстояло под самым носом у батарей противника, днем, когда на реке, как на ладони, просматривается каждый метр, совершить этот рейс. Приняв на борт груз далеко не из безопасных, два тральшика направились вверх по Волге к плацдарму частей Родимцева. Две с половиной мили прошли на удивление спокойно. Немцы, приученные к ночным вылазкам наших кораблей и катеров, вначале даже не обратили внимания на них. И только при подходе тральшиков к месту выгрузки фашисты всполошились и открыли беспорядочный ураганный огонь. Бойцы, с нетерпением ожидавшие боезапас, в считанные минуты разгрузили корабли. И тут появилась шестерка «Ю-88». После первого же захода самолетов Жолобов принял решение немедленно уходить разными курсами. Но когда корабли вышли на середину реки, на них обрушился шквал огня. Приняв тральщики за бронекатера, немцы стреляли бронебойными снарядами, открыли огонь из минометов, а затем стали применять фугасные и осколочные снаряды. Но было уже поздно. Корабли без особых повреждений возвратились к месту стоянки.
Отмечая роль флотилии в Сталинградской битве, бывший командующий 62-й армии Чуйков В. И. в книге «Начало пути» писал: «Надо отметить, что в доставке грузов с левого берега в Сталинград неоценимую услугу армии оказали моряки Волжской флотилии под командованием контр-адмирала Рогачева Д. Д. Каждый рейс через Волгу был связан с большим риском для жизни экипажей, но не было случая, чтобы из-за трусости или нерешительности какой-нибудь катер или пароход задержался с грузами на том берегу».
Верные своему долгу экипажи Волжской флотилии с честью выдержали суровые испытания. В летопись легендарного сражения на великой реке они вписали достойную страницу, еше раз подтвердив силу духа, несгибаемую стойкость советских военных моряков.
После успешного завершения битвы на Волге питомцы училища, командуя бронекатерами, летом 1944 года принимали участие в операции «Багратион» в составе Днепровской военной флотилии. Здесь прославился Медведев П. П. Будучи артиллеристом отряда бронекатеров, он успешно управлял огнем артиллерии в боях под Паричи на р. Березина и в пригороде г. Бобруйска. В результате был нанесен большой урон живой силе и технике противника, полностью уничтожен штаб вражеского соединения. За участие в этих боях 1-й Краснознаменной бригаде речных кораблей Днепровской флотилии было присвоено наименование Бобруйской.
Вал наступления катился на запад. На пути стоял г. Пинск, освободить который можно было только форсировав р. Припять. Корабельная огневая поддержка сыграла решающую роль в успехе десанта. Вот где еше раз пригодились хорошие теоретические знания, полученные в стенах училища и боевое мастерство офицеров Неудачина Б., Медведева П. и других каспийцев. Пинск был освобожден с минимальными потерями. А после Пинска были бои на реках Одере и Шпрее, разгром фашистских укреплений на Зееловских высотах.
Не ослабевали бои на юге. В августе 1942 года группа офицеров-выпускников училища прибыла в г. Поти, где шло срочное формирование батальонов морской пехоты. Город, расположенный на побережье Черного моря и окруженный низменной болотистой местностью, тут же с легкой руки флотских острословов был переименован в «Квакенбург». «Поскольку Поти на болоте — то плавать в нем морской пехоте...»
Формировали батальоны из защитников Севастополя, возвращавшихся из госпиталей, и моряков с кораблей. Те, кто прошел через Севастополь, получили хорошую закалку. 250 дней и ночей стояли они насмерть, умножая славу русского флота, славу предков. Еще в годы Крымской войны у стен Севастополя адмирал П. С. Нахимов, воздавая должное стойкости моряков, говорил: «Приказ должен быть ясен, как линзы подзорной трубы, четок, как рангоут, недвусмыслен, как пушечный выстрел».
Сформированные морские бригады перебрасывались морем в район г. Геленджика. 137-й полк, в котором было много выпускников училища, сразу же после выгрузки совершил марш-бросок в район населенного пункта Кабардинка, что в 18—20 километрах от г. Новороссийска. 9 сентября с рассветом полк по приказанию командования 47-й армии начал движение по Туапсинскому шоссе в район горы Долгая. Но по шоссе шли недолго. Основная часть пути — в сопровождении проводников — по ущелью на север, в горы. Идти было трудно: крутые подъемы, пересеченная местность, да еше каждый моряк имел трехсуточный паек продовольствия и боезапас. Переход осушествлялся скрытно. Авиация противника настойчиво вела разведку этого района. Поэтому часто раздавалась
команда «воздух» и приходилось укрываться от назойливых «рам». Полку была поставлена задача — занять оборону у подножия горы Сахарная голова. Полковая разведка установила, что высота занята противником и на ее вершине идут оборонительные работы.
12 сентября на рубеже между новороссийскими цементными заводами «Октябрь», «Пролетарий» и горы Сахарная голова развернулись непрерывные ожесточенные бои. Против наших частей на этом участке действовала 73-я немецкая пехотная егерская дивизия (9). При поддержке авиации, артиллерии и танков противник непрерывно атаковал позиции моряков. Особенно досаждал огонь батарей с вершины Сахарной головы.
20 сентября 2-й батальон, ведя тяжелый бой в балке Камышовой, попал в окружение. Командир батальона майор Левин А. П. принимал все меры к тому, чтобы вырваться из окружения, но кольцо неумолимо сжималось. Тогда командир полка майор Корень К. М. приказал старшему лейтенанту Ромашову Г. Ф. взять два взвода автоматчиков и прорвать вражеское кольцо.
Благодаря исключительной смелости, моряки пробились к окруженным однополчанам. Обстановка там была крайне тяжелой, много потерь. Комбат тяжело ранен, начальник штаба убит. Ромашов принял командование на себя и вывел остатки батальона к своим.
Доброй славой в батальоне пользовался командир роты автоматчиков лейтенант Райкунов А. В. Он со своими подчиненными совершал дерзкие вылазки в тыл врага и добывал ценные сведения. Командиру приходилось сдерживать бойцов от неоправданного риска, а подчас и бесшабашной отваги. Особенно эта волна захватила моряков из взвода лейтенанта Борисова Н. А. Среди них довольно часто можно было услышать рассуждения: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать», «Или грудь в крестах, или голова в кустах». Райкунов предупреждал, что риск хорош, когда он оправдан и подкреплен расчетами. Поменьше бравады, побольше воинского мастерства, тогда и смерть минует, и голова останется на своем месте.
Выводы были сделаны и уже через несколько дней разведывательная группа в составе 18-ти моряков под командованием Борисова проникла в глубокий тыл противника. В течение 12 суток она успешно действовала в районе Скаженная Баба — станица Крымская, наводя ужас на фашистов и нанося им ощутимые удары. Группа возвратилась без потерь, не имея даже раненых.
Во второй половине сентября 255-я бригада морской пехоты и 137-й полк вели наступательные бой, сдерживая натиск противника на Туапсе. Они нанесли мошный контрудар частям 3-й румынской армии. В результате трехдневных действий продвинулись вперед на 15 км, освободив от врага ряд населенных пунктов.
_______________________________________________________________________________
(9) Одна из хваленых дивизий вермахта, участвовавшая в захвате Варшавы и Праги

В этих боях особенно отличился 142-й батальон под командованием капитан-лейтенанта Кузьмина О. И. Его бойцы взяли в плен политического советника главнокомандуюшего румынскими вооруженными силами.
Сотни краснофлотцев, командиров и политработников за бои в сентябре и октябре были награждены орденами и медалями. Олег Ильич Кузьмин удостоился ордена Красного Знамени и ему было присвоено воинское звание капитана 3 ранга. При получении ордена он заявил: «На сегодняшний день нашим батальоном уничтожено более 6000 фашистов, постараемся уничтожить их еше больше...»
В эти же дни моряки узнали о подвиге земляка, а каспийцы все себя считали бакинцами — краснофлотца 323-го отдельного батальона морской пехоты Кафура Мамедова. Это произошло 19 октября на участке 3-й роты лейтенанта Синецкого, которая находилась на самом опасном рубеже. Большой группе гитлеровцев удалось окружить командира роты и оставшихся возле него краснофлотцев Воякина А., Гуляева Л., Мамедова К., Рушадзе И., Степыгина А. и Чирку А. Моряки вступили в неравную схватку. В пылу боя Кафур заметил, что один из гитлеровцев целится в лейтенанта. Сразить бы фашиста очередью, да в автомате ни одного патрона. И тогда Кафур Насыр оглы Мамедов стремительно бросается навстречу автоматной очереди и к своему бессмертию. «Самед на смерть идет, чтоб не погиб Семен. Собою жертвует Семен за жизнь Самеда. Пароль их — Родина, а лозунг их — Победа!» Так выразил великий поэт Самед Вургун дружбу народов, патриотизм и интернационализм советских людей в годы войны.
В декабре батальон Кузьмина был отведен в район Геленджика— началась подготовка к десанту в Южную Озерейку. А в ночь с 3 на 4 февраля 1943 года при сильном огневом противодействии противника началась высадка основного десанта по освобождению Новороссийска в районе Южной Озерейки. Около 4.00 первым высадился штурмовой отряд, за ним моряки Кузьмина.
В первых же неравных схватках с противником пали смертью героев комаандир штурмового отряда моряков капитан 2 ранга Шацкий В. Л. и его заместитель по политической части капитан Коновалов В. П. Командование всем десантом взял на себя капитан 3 ранга Кузьмин.
В неимоверно трудных условиях, ведя бой с превосходящими силами противника, моряки сломили его упорное сопротивление, овладели плацдармом и населенным пунктом Южная Озерейка.
На вторые сутки, не имея связи с командованием Черноморского флота и Новороссийской базы, моряки повели решительное наступление на населенные пункты Северная Озерейка и Глебовка. В течение трех суток герои-десантники под командованием Кузьмина удерживали значительный плацдарм, но силы их с каждым днем слабели, на исходе были запасы патронов, гранат, продовольствия. Кончилось горючее и танки стали.
Активные действия десанта в районе К жной Озерейки отвлекли на себя дивизию противника и тем самым способсгвовали захвату плаццарма другим десантным отрядом под командованием майора Кунникова Ц. Л. на вспомогательном направлении в районе Станички.
На четвертые сутки десантники в районе Глебовки были окружены плотным кольцом превосходяших сил противника. Кузьмин, будучи раненым, повел моряков на прорыв, чтобы соединиться со вспомогательным десантом в районе Станички. В этом бою Олег Ильич был тяжело контужен и взят в плен. Несмотря на тяжелые условия плена, офицер не склонил головы перед врагом, а в меру своих сил боролся с ним и своим высоким моральным духом вселял силу и уверенность своим товарищам.
Советские патриоты в тяжелых условиях Херсонского концлагеря проявили заботу о советском командире, находившемся в тяжёлом состоянии. Они спрятали его партийный билет и орденскую книжку. Кузьмин сумел преодолеть болезнь и раны. 2 сентября 1943 года в районе Познани ему с группой военнопленных удалось на ходу поезда бежать, проломив отверстия в полу вагона. С большим трудом Олег Ильич добрался до Брянских лесов, где вступил в партизанский отряд. А затем был направлен в 11-ю армию, действовавшую в составе 1-го Белорусского фронта. В ходе операции «Багратион» он командовал отдельным батальоном и в одном из боев погиб.

Якорь в ущелье.

Осенью 1942 года, когда танки Клейста были под Моздоком, гитлеровские орды сосредоточивались у стен Сталинграда, крупные формирования группы «Юг» прорвались в Северную Осетию к самым отрогам Большого Кавказа. Взяв ряд населенных пунктов горной республики: Алагир, Дигора, Чиколу, немцы рвались теперь через Главный хребет на юг, в Грузию и Азербайджан.
Для обороны Кавказа Верховным Главнокомандованием принимались экстренные меры. В районе Сумгаита срочно формировалась 34-я отдельная стрелковая бригада, в состав которой влились две роты автоматчиков, сформированные из курсантов 2 курса. Пока шло формирование бригады, взвод под командованием лейтенанта Абдулсалыка Джумабаева был направлен заградотрядом на станцию Хачмас.
Одноэтажный белый вокзал станции утопал в зелени. У вокзала сходятся пути-дороги — грунтовая от совхоза «Куба», шоссейная от Дербента и железная — из Баку. По рельсам в сторону фронта мчатся товарные поезда с бойцами, оружием, боеприпасами. Тут проверять нечего — на фронт. А вот идущие в Баку все составы кроме санитарных, курсанты осматривают тщательно. Здесь, что греха таить, встречаются и те, что жить хотят в Алма-Ате, или, как острил курсант Коля Писемский — «герои из разряда, которым мы преграда». Короче говоря, дезертиры и другие приспособленцы, готовые кричаты «В Моздок я больше не ездок» или «Не пустим гада до ворот Ашхабада».
Заградотряд доставлял задержанных на станцию Хачмас, где комендант и командир взвода лейтенант Джумабаев разбирались с задержанными и тех, кто дезертировал, отправляли в Баку на Шихово, где формировались штрафные роты.
Основное шоссе. В сторону фронта идут непрерывно строгими настороженными и ко всему готовыми колоннами наши отечественные видавшие виды «ЗИСы» и новенькие, полученные по ленд-лизу «доджи» и «студебеккеры», нагруженные боеприпасами, продо-вольствием или таща за собой пушки. Строго идут, дисциплинированно.
А обратным ходом, сдав груз, они возврашаются размочаленной, как конец пенькового троса, колонной. В опустевших кузовах люди. Разные люди — беженцы. Курсантов у шлагбаума шестеро. Один из них — Володя Белов, остается на месте, а остальные идут осматривать машины. Вот в кабине молодой лейтенант, а в кузове около 20 бойцов.
— Куда?
— В Баку.
— Зачем?
— На формировку.
— В Баку не формируются. Документы?
Документы ни о чем не говорят. Олег Прокопьев становится на подножку грузовика и приказывает водителю поворачивать к вокзалу...
К легковой машине подходят старшина I статьи Николай Громов и курсант Константин Прокофьев. В машине важно сидит, почти непрерывно вытирая пот с широкого с тяжелым подбородком лица, военный со шпалами на петлицах — капитан. На гимнастерке поблескивает орден.
Громов спрашивает: «Куда следуете?»
— А кто вы такой?
— Заградотряд!
— А постарше у вас никого нет?
— Специально для вас не выделили! Предъявите документы!
Протягивает документы. В них командировочное в Баку за подписью начальника штаба полка.
— Из полка в такой далекий тыл? — спрашивает Громов.
— Не твое собачье дело,— отвечает грубовато капитан.
— А вот это-то как раз наше дело. И пожалуйста, не тыкайте,— вмешивается Прокофьев.
Уловив что-то неладное, курсант Владимир Быков подает рукой сигнал Беляеву, стояшему у шлагбаума, чтобы тот вызвал Джумабаева, а сам, сняв автомат, направляется к машине, где уже ситуация перерастает в конфликтную.
— Смирно, щенки,— кричит капитан.— Да я вас! — и торопливо расстегивает кобуру. Быков, увидев орден, растерянно шепчет Прокофьеву: «Костя, да у него награда!».
— Ничего, награды, они, как бомбы, иногда и на невиновных падают,— парирует Прокофьев.
А Громов направляет ствол автомата на покрасневшего, как помидор, капитана. Тут подходит Джумабаев и вежливо просит офицера выйти из машины и пройти с ним к коменданту в помещение вокзала вместе с шофером. Через 15 минут выходят. Капитан уже без кобуры с застывшим, позеленевшим лицом. Он, опустив голову, смотрит себе под ноги.
— К задержанным, — коротко бросает Джумабаев, и капитана отводят в сарай, где уже ожидает своей участи с десяток дезертиров.
Шофер задержанного, рослый белокурый парень, широко улыбаясь, спрашивает:
— А мне куда?
— Туда же, — машет рукой лейтенант.
— Так я же приказ выполнял. А не выполни я его, он мог бы и хлопнуть меня по 227-му приказу. Вы же видели, какой он был.
Дело в том, что 28 июля 1942 года вышел приказ Наркома обороны СССР, в котором была обобщена сложившаяся военно-политическая обстановка и определены главные задачи. Ни шагу назад! Стоять насмерть. В приказе давались широкие права командирам по отношению к подчиненным. И поэтому опасения шофера были вполне обоснованы. Не подчиниться нельзя. В планшете у задержанного оказалась целая пачка чистых бланков командировочных с печатями.
— А что, командир,— говорит задумчиво Громов, — парень-то вроде хороший, он ведь действительно выполнял приказ. Заберем его к себе, будет на своей машине возить нашего комбрига. Давайте отправим его в Сумгаит с письмом.
— Ну что ж, — соглашается командир взвода.
— Сейчас возьмешь письмо и мотай в Сумгаит в 34-ю курсантскую бригаду. Обратишься с письмом прямо к командиру.
— Ясно, — встав по стойке «смирно» отвечает водитель и в глазах его сверкает радость.— Спасибо, моряки. Вы мне жизнь подарили.
А на следуюший день пришел эшелон, в котором ехал отдельный батальон автоматчиков. Курсанты погрузились в вагон. Встретившись с друзьями, долго обменивались впечатлениями.
В конце августа, заняв г. Моздок, немцы не могли развить успех и видя, что обходом слева им г. Орджоникидзе не взять, а справа высятся горы Главного Кавказского хребта, перегруппировались и решили ударить на г. Нальчик и в лоб через Ардан, Дигору и Алагир захватить Орджоникидзе.
Курсантский батальон высадился на станции Карабулак и, спешным маршем перейдя через Терек, около г. Беслана влился в ряды 9-й армии, в частности, в 11-й гвардейский корпус.
25 октября фашисты захватили Нальчик, 27 октября 1942 г. взвод лейтенанта Джумабаева занял оборону в осетинском селении Майрамадаг у входа в Суарское ушелье, через которое можно выйти на Военно-Грузинскую дорогу.
Взвод расположился в нескольких ближайших от дороги на Гизель домах. Неподалеку заняли оборону подразделения Леонида Берцова, Виктора Кузьменко. Отделение старшины I статьи Николая Громова — первый дом. Это был чистенький домик с шиферной крышей, зелеными ставнями на окнах и невысоким плотным заборчиком. Громов ушел туда на разведку, объявив курсантам перекур. Кончились цигарки, а его нет. Поговорили о том, о сем, а Громов так и не появился. Еше раз перекурили. Нет начальства.
— Пора выручать,— предложил Юрий Хряшев и направился к дому,— Давай, Костя,— обратился он к Прокофьеву,— спасай друга.
Открыв дверь, курсанты изумленно замерли на пороге. Рядом с Колей Громовым лицом к ним стоит, ну прямо Василиса Прекрасная, только на осетинский манер: черная коса перекинута через плечо, глаза как огромные темные вишни, вопросительно изогнутые брови.
— Ба! — восклицает Павел Нагорнюк,— вот это пара!
— Шо да, то да,— вторит Василий Кудреватых.
— Ну, а как же вас зовут, красавица? — спрашивает Владимир Мордасов.
— Мадинат,— тихо говорит она.
— Это наша хозяйка! — наконец нашелся Громов.
— А сколько же вам лет? — судейским тоном спрашивает Василий Графов.
— В этом году окончила 10 классов, восемнадцать.
— Ну, а всему нашему взводу по 19, правда, некоторым «старичкам»,— говорит Володя Быков и выразительно смотрит на Прокофьева и Громова,— стукнуло уже целых двадцать.
— Кончай Кубинку,— приходит на выручку покрасневшему Громову Ибрагам Абдуллаев.
И, кинув на него благодарный взгляд, Громов подает команду:
— Итак, приступаем к работе, траншею копать буквой «глаголь». Одна сторона на улицу, другая в сторону дороги на Гизель. Ясно?
— А чем же камень-то долбить? — беспомошно промолвил Иван Кумов.
— Тем, что найдется в сарае,— неумолимо настаивает Громов.
В сарае оказалось несколько ломов и три кирки. Это уже кое-что.
Два дня, 28 и 29 октября, курсанты углубляют свои окопы и роют впереди траншеи боевого охранения в полный рост. В дом заходили спать только те, кто не дежурил. По нескольку раз в день появлялись возле курсантов с какими-нибудь вкусными вешами Николай Батиев с женой Дзго, Алихан Дзобиевич Базров, Ангелина Дзуцева, двенадцатилетний пионер Володя Голобаев и, конечно, Мадинат.
Все заметили особые отношения, складываюшиеся между Николаем Громовым и Мадинат. И вдруг вечером 29 октября Николай, собрав всех вместе, объявил: «Завтра с утра женюсь. Все готово. В десять утра свистать весь взвод на полубак».
С утра 30 октября лейтенанты Абдулсалык Джумабаев, Эдуард Мирза-Туниев, курсанты Константин Прокофьев, Григорий Мазур и подруги невесты Тамара Албегова, Лида Байтемирова, Зина Кучиева, окружив Мадинат и Колю, двинулись по улице мимо двух добротных каменных конюшен к дому поселкового Совета. Там уже ждали. К дому еле пробрались. Дорогу расчищали Николай Писемский и Олег Прокопьев.
Нет, война не в силах помешать жизни. Кругом смерть, фашисты у боевых порядков бригады, а тут свадьба. Как совместить войну и любовь? Война — это уничтожение жизни, это дикость низшей ступени, это тьма, которая скрывает все. А любовь — это яркое солнце, это положительная и отрицательная бесконечности, это Вселенная с ее мириадами звезд-чувств, с их разноцветными оттенками. Любовь создает жизнь, продолжает и совершенствует ее. Значит все предельно ясно: любовь победит войну. И как преобразились ребята. Василий Кудреватых тут же экспромтом и с большим вдохновением прочитал трактат о любви:

Случалось, что любили нас.
И мы влюблялись и не раз.
Штормило бешено в крови
Ну что сказать вам о любви?
Любовь загадка и секрет,
И для нее препятствий нет.
Ведь люди любят много лет
И всяк по-своему согрет.
Основа жизненных основ —
Вот, что по-моему Любовь.
И этот небольшой трактат
Я посвяшаю Мадинат.

Как говорили древние: «Счастливая любовь делает день любви равным году обычной жизни, а год равным бессмертию. Любовь преврашает человека в бога, она как бы дает ему вечность».
Милые, дорогие ребята, далекие сверстники тех, кто нынче постигает премудрости морской профессии. Они еше не знали, какие трудности их ожидали. Как коротка будет жизнь многих из них.
Наконец формальности закончены, и командир взвода, помахивая над головой свидетельством о браке, выходит на крыльцо. Впереди Мадинат Громова. И тут началось:
— Привет Громовым от столицы нашей Родины Москвы! — кричит Олег Прокопьев.
— От революционного Ленинграда! — это Белов и Быков, оба Володи.
— От неподражаемой, неповторимой Одессы! — Саша Ременсон.
— От солнечного Баку! — Ибрагим Абдуллаев.
— От партизанской Белоруссии! — Миронов и Писемский.
— От Орджоникидзе, моей родины, которую мы сейчас защищаем! — заключает Валентин Цомаев.
В саду накрыты столы человек на пятьдесят, не меньше. Первый тост тамаде — секретарю партийной организации Майрамадагского колхоза Хасанбеку Кацоеву. По традиции этот тост должен быть самый продолжительный и его слушают стоя.
Осетинский тост — это поэзия, это народная мудрость, это зерна многовекового тяжелого и радостного житейского опыта, это жемчужная россыпь мыслей, ограненных изящными оборотами. Кругом шутки, смех, музыка. Весело прошла свадьба Николая и Мадинат.
Но уже вечером Джумабаев распределяет всех по участкам обороны. Отделение Громова занимает первую конюшню. В левой, обрашенной к врагу стене, курсанты пробивают узкие бойницы. Улица простреливается по всей длине.
1 ноября фашисты прорвали оборону в середине четырех наших батальонов, расположенных за небольшой горной речушкой Фиагдон. Весь этот день на глазах у курсантов в сторону Гизели двигались отступаюшие, кто как: на машинах, на повозках, верхом на лошадях, большинство своим ходом. По предложению Рафаэля Хуцишвили, парторга роты, курсанты встали стеной на северной околице селения. Стоят молча, неподвижно, внимательно вглядываясь в бегуших. И вот, движение по шоссе замедляется. Отступаюшие смотрят на курсантов, а те продолжают стоять неподвижно, молчаливо, спокойно. Потерявшие во все веру, люди успокаиваются. «Ага,— замечает Дубов,— дошло, увидели, что есть еше порох в пороховницах...» И действительно, спокойный и решительный вид моряков отрезвляюше подействовал на отступаюших — на шоссе стали раздаваться команды и вырисовываться управляемые подразделения.
С утра 2 ноября послышался гул, словно огромный двигатель набирал обороты. Армада «Ю-87» или, как метко их окрестили фронтовики, «лаптей» шла на курсантов и каждому казалось, что именно на него. Такую силищу видеть не приходилось. Страх пульсировал в мозгу, широко раскрывались покрасневшие глаза, бешено, в разнос стучало сердце, когда с «юнкерсов» начали сбрасывать на курсантов пустые простреленные бочки из-под бензина, тракторные колеса, двухтавровые балки. Все это издавало при падении ошеломляюшие вой и свист. Шла психическая атака.
Гитлеровцы сделали второй заход и посыпались стокилограммовые бомбы. Режуший слух грохот, звенят на камнях осколки, глухо шлепаются о землю. Бомбардировка длится целый час, который многим казался вечностью. Но не успели каспийцы как следует осмотреться, как начался артналет. Свистят и ухают снаряды. Визжат, будто недорезанные поросята, мины шестиствольных минометов — «гансов». Вой, грохот, дымный смрад. И это тоже около часа. А потом по шоссе пошли танки «Т-1У «рейнметаллы». Полторы сотни бронированных машин и несколько полков мото-пехоты противника стремительно продвигались к селению Нижняя Саниба.
Курсанты первой роты, занимавшие оборону на участке от высоты 570,3 до юго-западной окраины селения Майрамадаг, преградили путь бронированной армаде и готовились вступить в неравный бой. В это время комбат — старший лейтенант
Березов Л.Д. получил приказ: избегая боя с танками противника, скрытно отойти на северную окраину селения Майрамадаг и занять там оборону. Командир взвода Пятисотников, чтобы задержать продвижение врага и дать роте закончить отход, с противотанковой гранатой пополз навстречу головной машине. Он остановил танк, развернувшийся поперек дороги, и застопоривший движение всей колонны, но погиб и сам.
Первая рота заняла свои окопы. Противник, захватив Гизель и Нижнюю Санибу, двинулся к Орджоникидзе, у стен которого был остановлен 12-й дивизией НКВД. Гитлеровские части углубились в нашу оборону на 15 км при ширине прорыва не более 4 км. Однако периметр этого «аппендикса», начиненный войсками и техникой противника, составлял примерно сорок километров.
У окраин Орджоникидзе противнику, значительно ослабленному в боях с частями 11-го гвардейского корпуса, не удалось сломить сопротивление 12-й дивизии НКВД. Немцы были остановлены. Курсантский взвод Абдулсалыка Джумабаева оказался отрезанным от корпуса и прижатым к горам Кавказа. Взвод, как мелкая рыбешка, запутался в железных сетях войны. Но ведь и мелкая рыбешка бывает разная, например пиранья,— она и сети перегры-зает, а у курсантов была еше отдушина — Суарское ущелье.
Жестокие бои разгорелись в 4-х км от Орджоникидзе. 12-я дивизия НКВД держалась стойко. Тогда противник решил нанести удар в районе Майрамадага, чтобы, прорвавшись через Суарское ущелье по Военно-Грузинской дороге, выйти в тыл защитникам Северной Осетии.
По шоссе громыхали танки, бронетранспортеры, грузовики. Двигались колонны солдат с засученными рукавами, и вот взвод человек в тридцать свернул с шоссе к селению. Шли без страха, уверенно, по-хозяйски. Думали ведь, что в селении никого нет. Курсанты подпустили фашистов почти вплотную к боевому охранению, где Николай Писемский, Георгий Мережко, Федор Рытиков, Сергей Решетов с двумя «максимами» ждали сигнала. Но вот хлопнул выстрел из ракетницы Джумабаева, и боевое охранение, а также курсанты, сидящие в оконах у первого дома, открыли сокрушительный огонь. Немцам прятаться было негде, полегли все. Наступило затишье. Движение по шоссе застопорилось. Затем обозы стали поворачивать на север к Нижней Санибе и там на Гизель в обход Майрамадага.
Горстка смельчаков застряла у фашистов, как кость в горле, да и путь их на Военно-Грузинскую дорогу оказался перекрытым. И вот на западной стороне показалась рота 2-й горнострелковой дивизии врага. Бегут перебежками, зигзагами, уже не такие самоуверенные. Курсанты ждут. Только атакуюшие поднялись для последнего броска, как шквал огня «максимов» и автоматов захлестнул их и заставил залечь.
— Эй! Вставай, простудишься,— кричит фашистам Игорь Белых. В ответ огрызаются «шмайсеры». Но тут же летят «лимонки», и в грохоте разрывов тухнут автоматные очереди. Около ста фашистов остались лежать навечно в нескольких шагах от первой траншеи. Наступила долгая тревожная тишина. Курсанты понимали, что идет подготовка к новому, еше более яростному штурму.
На рассвете 4 ноября сырой туман стлался над раскисшей от долгого ночного дождя землей. В селе ни звука, ни огонька. Только слабый утренний ветерок доносит раскаты далекой канонады да лязг гусениц фашистских танков, приминаюших проходяшее в ста метрах шоссе Алагир — Орджоникидзе.
Курсанты тшательно замаскировались в домах. Уже несколько дней и ночей они трудились, создавая здесь надежную круговую оборону. Старательно отрыли убежиша, окопы, щели, используя на редкость удачные условия местности, укрепляли брустверы, обложили камнями амбразуры. Каждая сакля Майрамадага превратилась в надежный дзот. В боезапасе тоже недостатка не было. Моряки рассредоточились и ожидали приближения фашистов. Из прорезанных по-над полом амбразур глядели черные зрачки ручных и станковых пулеметов, автоматов и противотанковых ружей. Наготове лежали «лимонки» и бутылки с зажигательной смесью. У дальней стены расчеты 45-мм пушек Иванова и Лесных приготовились к встрече.
Приказ был краток: «Действовать инициативно и сугубо самостоятельно, огонь открывать по сигналу командира взвода».
В двух колхозных конюшнях, приземистых и толстостенных, на самом опасном направлении предстоящего удара гитлеровцев расположилось боевое охранение. В ближней конюшне командир взвода, с ним старшина I статьи Романенко, курсанты Еремеев, Писемский, Фомичев, Шевчук. В дальней — Баранов, Газизов, Расковалов и Черновалов. Неподалеку рубеж Громова, Чечеткина, парторга роты Хуцишвили, Прокофьева, Цомаева и Голубцова.
Итак, на рассвете 4 ноября горные егери дивизии «Эдельвейс», не подозревая, что Майрамадаг превращен в несокрушимую цитадель, направились в село. До первой шеренги оставалось меньше полусотни метров, когда по врагу неожиданно грянул огонь. Фашисты даже не успели вскинуть свои «шмайсеры». Дорогу завалило трупами.
Так начались огненные дни и ночи у стен Майрамадага. Фашисты подтянули сюда части усиления — несколько батальонов 2-й румынской горнострелковой дивизии, пехотный полк «Бранденбург», свыше 60-ти танков, несколько пушечных, гаубичных и минометных батарей. Всему этому скопишу было приказано: «разгромить советский опорный пункт, обеспечить выход основных сил...»
Во второй половине дня появляются со стороны шоссе танки. Нескладные, громоздкие, грубо обрубленные «Т-4» — «шкафы». Они идут мимо охранения, стреляют по домам вдоль улицы. Ударили по конюшне. Попали в угол. Идут шесть танков.
— Наши пятый и шестой,— говорит Лесных Иванову.
И как только пятый вышел на траверз конюшни, они выкатывают свои «сорокапятки» и почти в упор стреляют по гусеницам. Танки закрутились волчком, но и наши пушки вместе с расчетами летят на воздух. Первые две машины из «сорокапяток» подбили Дьяченко и Кацоев. Третью подорвали противотанковыми гранатами, а затем подожгли зажигательной смесью Вано Гулиев и тяжелораненый Ракип Газизов. С четвертым расправились таким же образом Герман Шакиров и Александр Бирюков. Многие курсанты были ранены.
Как только танки остановились, еше одна рота егерей, сопровождавшая их, принялась яростно поливать из автоматов укрепления. В ответ летели гранаты, и расчетливо, но злобно огрызались автоматы ППШ. Не достигнув успеха, к вечеру, егеря стали укрываться за корпусами своих неуклюжих «рейнметаллов».
Всю ночь немцы вели обстрел позиции, к утру он усилился, а с рассветом над Майрамадагом появились «юнкерсы». Разворачиваются, ложатся на крыло, и начинается карусель. Одна группа отбомбится, за ней вторая, и так волна за волной, а в каждой — по 20 самолетов.
Еще не смолк гул разрывов бомб и снарядов, еще не осела серая каменистая пыль, а со стороны Дзаурикау на курсантский гарнизон двинулось более 30 танков, за ними фашисты — много, очень много. От станицы Архонской по противнику открыла огонь наша артиллерия. Умело, довольно точно бьют артиллеристы. Константин Прокофьев, Игорь Белых, Федор Рытиков, Валентин Цомаев забрасывают тяжелые машины противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью. Из подбитых танков через нижние люки вываливаются гитлеровцы и пытаются уползти, но не всем удается это. Семенящих за танками егерей четко отрезают от них фланкирующим огнем из ППШ курсанты Владимир Белов, Рафаэль Аванесов, Сергей Голубцов и Василий Поповкин.
Начиная с 7 ноября, в течение пяти суток шли непрерывные бои бригады Ворожищева с пытавшимся вырваться из окружения в районе Гзели противником. Каждый эпизод этих боев вписан в историю битвы за Кавказ как образец несгибаемого мужества и воинскогò подвига.
Двадцать пятую годовщину Великой Октябрьской революции герои отмечали в огне ни на минуту не утихающего боя. На улице — тучи дыма, земли и крошево камней. Ничего не видно. Один за одним заполыхали 3 вражеские танка — это сработали Громов, Писемский, Цомаев и Решетов. Кругом сплошной грохот. Визжат осколки, надрывно воют мины, повсюду бешеный посвист пуль. В боевом охранеçии смертью храбрых пал в тяжелой схватке с егерями Рафаэль Хуцишвили, не покинувший своего рубежа после тяжелого ранения. Автомат выскользнул из рук только тогда, когда осколок мины ударил бойца в грудь. Пулеметная очередь сразила Владимира Чечеткина. К раненому Михаилу Фенстеру подползли гренадеры «бранденбуржцы», но взять его живым им не удалось. У моряка хватило выдержки и сил, чтобы, подпустив фашистов как можно ближе, взорвать противотанковую гранату. Взрыв разметал навалившихся на него гитлеровцев. В этом же бою тяжело ранило командира взвода Абдулсалыка Джумабаева.
Дни 8 и 9 ноября слились вместе. Захватчики нарушили свой распорядок. Стали воевать и ночью. В полночь им удалось оттеснить моряков от дальней конюшни и кузницы. Но ненадолго. Как только они приступили к оборудованию захваченного рубежа, курсанты Баранов, Кудреватых, Расковалов и Виктор Чечеткин по-пластунски проползли балку, в темноте подтянулись к пролому в стене конюшни и, ворвавшись внутрь с громким «Полундра!», перебили более сорока егерей.
Курсанты Олег Прокопьев, Владимир Мордасов, Николай Климов и Николай Ермаченко занимали один из дотов. Началась очередная вражеская атака 8 ноября. Вечером Олег рассказывал: «Чтобы обезопасить себя, мы обложили стены у бойниц подушками и перинами, которые оставили ушедшие в горы жители. Эти туго набитые овечьей шерстью домашние вещи надежно предохраняли нас от пуль и осколков. Гитлеровские танки, прорвав боевое охранение, приблизились к нам. Видя, что они вот-вот прямой наводкой из пушек расстреляют нас, мы выскочили из домика и укрепились в сделанном нами блиндаже. Тотчас грохнули орудия танков с крестами на бортах. Один из них, лязгая гусеницами, протаранил полуразрушенный дом. Не дойдя до нас метров 30—40, машины повернули влево. Егеря, идущйе за ними, подбежали к траншее и закричали: «Рус маринер, сдавай!», и вслед за этим у входа в блиндаж разорвалась граната, осыпав осколками Мордасова. Володя, обливаясь кровью, бросил свою гранату за бруствер, мы в одно мгновение выскочили из траншеи и почти в упор с криками «бей гадов!» расстреляли унтер-офицера и десять егерей».
Тяжелый бой шел за вторую конюшню. Положение курсантов становилось все труднее. Отрезанные от своих позиций, они продолжали отстреливаться, но силы их истощились, осталась горстка патронов и гранат, а помошь не приходила. Между конюшнями и позициями пролегла «дорога смерти».
Первым вызвался доставить боеприпасы Петр Трифонов. Прячась за островками потемневшего бурьяна, за камнями, он полз вперед, таща за собой тяжелый ящик с патронами. Вот и дорога. И тут его настигла пуля. Вторая попытка так же не увенчалась успехом: в каких-то двух десятках метров от конюшни автоматная очередь сразила Леонида Андреева. Удачливей своих товаришей оказался Владимир Романенко,— ему удалось доставить боезапас, а к ящику, который не доташил Андреев, привязать обрывок полевого телефонного провода метров 15. Курсанты быстро втащили ящик в укрытие.
Бой шел по всему селению: за каждый дом, за каждую траншею. По первой конюшне в упор били из пушек танки. Погибли Виктор Чечеткин, Василий Поповкин, Николай Еремеев. Сергею Голубцову и Георгию Фомичеву удалось поджечь 2 танка, но погибли и они. Действовавшая по соседству группа курсантов взвода младшего лейтенанта Колесникова контратаковала немцев. Василий Колесников с противотанковой гранатой в руках бросился под танк, подорвал его, но и сам погиб.
9 ноября Николай Громов, взяв с собой курсантов Владимира Быкова, Александра Пьïльцына, Николая Дуброва и Владимира Шевченко, решил пробиться к группе Валентина Цомаева, которая отбивалась от наседавших «бранденбуржцев». Чтобы осуществить даже такой небольшой бросок, надо было расправиться с четырьмя танками. Взяв связку гранат, Николай пополз к первому и подбил его. Морякам удалось подорвать еше две машины, но четвертая выстрелила из пушки. Снаряд разорвался у ног Николая и стал для него роковым. Смерть лучшего друга потрясла. Константин Прокофьев поднялся во весь рост и пошел на этот четвертый танк с бутылкой «КС», шел открыто, не пригибаясь. Фашистский экипаж даже на какое-то время прекратил огонь. Метнув бутылку на их башню, Константин успел отбежать.
Курсантам удалось пробиться к группе Цомаева. Там, экономя каждый патрон, отстреливался раненный в ногу Николай Писемский. Осколком пробило голову Валентину Цомаеву.
Не ведая страха в бою, дрались с врагом командир курсантского батальона старший лейтенант Березов Л. Д., его заместитель Мотовичев Л. Я., комиссар батальона Сикач А. Д,, начальник штаба батальона Емельяненко В. И., офицеры Виктор Кузьменко, Константин Иконописцев, Василий Филипенко, Григорий Мазур, Василий Колесников. Их пример зажигал сердца...
Бесстрашно бились с врагом Александр Бирюков, Ибрагим Абдуллаев, Павел Нагорнюк, Карно Инцкирвели, Борис Кузьмичов, Константин Прокофьев, Федор Луговской, Еремей Сулукадзе, Алексей Миронов, Олег Прокопьев, Юрий Хрящев, Давид Рижский, Юрий Антонас, Александр Ременсон, Павел Емельяшкин, Иван Кумов, Федор Рытиков, Иван Личак, Павел Дорогань, Вано Гулиев, Рафаэль Аванесов, Сергей Решетов, Манус Яцкарь.
Сражение закончилось 11 ноября разгромом гизельской группировки фашистов. Противник потерял более 5000 солдат и офице-ров, 140 танков, 2350 автомашин, множество орудий и минометов.
Прошли годы, но время не затягивает раны. Курсанты Каспийского училища приезжают сюда, в село Майрамадаг, чтобы поклониться частичке священной земли, с которой ушли в бессмертие их старшие товариши. На взгорке стоит памятник с изображением якоря со звездой, отлитый из латуни собранных автоматных гильз. Внизу у основания — медная табличка, на которой выбиты слова, написанные Константином Прокофьевым:
Мы клянемся, моряки-герои,
Словом флотским — твердым, боевым:
Все, о чем мечтали вы,— достроим,
Все, к чему стремились,— совершим!
Естъ в с. Майрамадаг школа имени Николая Громова, есть улицы Рафаэля Хуцишвили и Михаила Фенстера. И есть благодарная память жителей, любовно ухаживаюших за курсантской могилой. Не забывают ее и те, кто в ноябре 1942 года остался в селе и помогал курсантам — братья Солтан и Сасланбек Сокаевы, учитель Елкаш Черджиев, Владимир Галабаев, Хасако Бугулов, Ангелина Дзуцева, Тамара Альбекова, Лидия Байтемирова, Зинаида Кучиева и Мадинат Громова.
Есть у Мадинат сын — капитан I ранга Николай Громов, выпускник Каспийского училиша 1965 года.
Есть у Мадинат внук — старший лейтенант Николай Громов — выпускник Каспийского училиша 1987 года.
Есть у Мадинат память — память светлая и святая о муже своем — Николае Громове и его товаришах, ушедших с ним в бессмертие в грозном сорок втором...

Им при жизни так и не был роздан
Звезд и орденов почетный груз,
Их сердец сверкающие звезды
В жизни нам указывают курс...

Впереди оставалось почти 3 года войны, войны тяжелой и кровопролитной.

Каспийцы прошли от Суарских высот
До серой, испуганной Шпрее.
С мечтою, закончив великий поход,
Вернуться в Баку поскорее.

...2 мая 1945 года Берлин пал. И среди тех, кто его штурмовал, были и каспийцы Г. Абакумов, А. Денисюк, А. Собко, П. Стан, Е. Лебедев, А. Нугин, А. Сафаров, В. Шпак, И. Радаев, С. Денисов, Н. Федоров, Ю. Строгачев, А. Теленков, Д. Чернозуб, К. Четвериков, Г. Пряничников, И. Карпачев, Д. Маркин, В. Бесштанкин, А. Николаев, А. Евгеньев, Г. Захаров, Л. Восканов и другие. Военно-Морской Флаг, пронесенный с берегов Волги, развевался у стен фашистского рейхстага!
На Дальнем Востоке союзник Германии — милитаристская Япония продолжала войну. Выполняя свои обязательства перед союзниками, Советские Вооруженные Силы 9 августа 1945 года вступили в войну с японскими милитаристами. В этих боевых действиях приняли участие моряки Тихоокеанского флота (ТОФа) и Краснознаменной Амурской флотилии, среди которых было много выпускников Каспийского училища.
Тихоокеанскому флоту ставились ответственные задачи. Он должен был прикрывать фланг 1-го Дальневосточного фронта, взаимодействовать с войсками 2-го Дальневосточного фронта, оказывать им помощь в разгроме японских войск в Северной Корее, высадить десант для захвата военно-морских баз и важных опорных пунктов на побережье Южного Сахалина, Курильской гряды, Кореи и Китая, действовать на вражеских коммуникациях и надежно защищать свои базы от нападения противника.
Перед Амурской флотилией ставилась задача по высадке десантов, переброске войск и боевой техники, поддержке артиллерийским огнем. С этими задачами справились успешно. Каспийцы еще раз продемонстрировали высокий моральный дух, беспредельную преданность КПСС и советскому народу, массовый героизм.
Так, Чижов М. А. после боевого траления на Волге был переведен на ТОФ и назначен штурманом на подводную лодку «Щ-132». Она несла дозорную службу и выполняла другие боевые задачи.
Другой каспиец, Усанов А. Н., в составе бригады морской пехоты участвовал в десантных операциях по освобождению баз Сейсин, Юки и Расин.
Кубышкин В. И. был артиллеристом на эскадренном миноносце «Ревностный» и обеспечивал высадку десанта, нес боевую службу. Турук В. Л. служил на тральщике и занимался боевым тралением. Все они после войны служили на флотилии, или в Каспийском ВВМУ. Бывший командующий ККФ вице-адмирал Касумбеков Г. Г. был командиром БЧ-2-3 на тральщике и за боевое траление в проливе Лаперуза награжден орденом Красного Знамени.
Многие выпускники участвовали в борьбе с подводными лодками и авиацией японцев, вели огневые налеты корабельной артиллерии по береговым укреплениям самураев, ставили мины и действовали на коммуникациях. Смелые рейды по тылам и бесстрашные десанты на японские и корейские острова — все это вписано на еще одну страницу истории жизни Каспийского военно-морского училища.