Дневник Лупина Григория Васильевича (Острогожск).

<<< ИЗ СТОРОННИХ ИСТОЧНИКОВ ИНТЕРЕСНОЕ ПРО БЫТОВАНИЕ В ОСТРОГОЖСКЕ>>

Мощёные дорожки появились в Острогожске в начале ХХ века
ИСТОЧНИК
Алексей ПИЛИПЕНКО, учёный секретарь Острогожского историко-художественного музея им. И.Н. Крамского

Наш известный земляк, литератор и общественный деятель Александр Васильевич Никитенко, характеризуя жизнь Острогожска в первой половине ХIХ века, отмечал: «Да, в мое время Острогожск действительно имел привлекательный вид, но – увы! – только в хорошую зимнюю или летнюю пору. Осенью и весной зато этот чистенький, веселенький городок буквально утопал в грязи. Его немощёные улицы становились непроходимыми, среди них, как в месиве, барахтались пешеходы и вязли волы с возами. Немало было у нас толков о сооружении мостовой. По этому поводу даже затеялась переписка с губернскими властями. Дума ассигновала нужные деньги.Переписка тянулась годы, а от денег скоро и след простыл.Город тем временем выгорел, и дело о мостовой кануло в вечность: её там и по сих пор нет. Да теперь Острогожску и не до мостовой. Он очень обеднел, его умственный уровень понизился, и он больше ничем не отличается от самых заурядных уездных городов наших».

В начале ХХ века вновь появилась идея замостить и осветить улицы. К тому времени появляются не только желание и настоятельная потребность сделать это, но и необходимые общественные условия.

В 1906 году тротуары были вымощены на протяжении восьми верст двухсот сажен. Но что они из себя представляли? В «Острогожском листке» за 1909 год говорится:
«Устройство же тротуаров из острого мелкого камня, какие, например, существуют у домов на Воронежской улице, не удовлетворяет своему назначению. Правда, в дождливое время года они избавляют публику от тонкой грязи, зато летом каждый старается миновать такой тротуар – острые камни врезаются в обувь и нещадно портят ее, о тех же инквизиторских пытках, какие переносит обыватель, шествуя по таким тротуарам, говорить нечего». Как говорится, комментарии излишни. Но появляется идея замостить все тротуары в городе, исключая слободы.

В апреле 1909 года городское управление разослало всем домовладельцам повестки, требуя немедленного исправления тротуаров, причем последним сроком назначило 1 июня. Всё тот же «Острогожский листок» откликается на это событие язвительным замечанием: «Не будучи пророком, можно с уверенностью предсказать, что к назначенному сроку городские тротуары останутся по-прежнему неисправными и несчастного обывателя за неисполнение потянут к суду. Будут завалены массой работы как чины полиции, так и городской судья. В результате штрафы и неудовольствия домовладельцев, но тротуары от этого нисколько не улучшатся, за исключением разве подсыпки местами земли с песком и постановки кое-где столбиков».

Проблема остается, и ее осознают все острогожцы, испытывая каждодневные неудобства на себе. Но решить проблему не могут. Газета отмечает это: «Тем не менее, нужда в сколько-нибудь сносных тротуарах у нас вопиющая. Жители города и сами давно уже сознают это. Вся суть в том, что в Острогожске нет материала, подходящего для устройства хороших тротуаров, ни мастеровых, умеющих правильно использовать материал».

Осознание проблемы рождает предложения. Вот одно из них: «…Другое дело, если бы городская управа, хотя бы в виде опыта, вошла в переговоры с домовладельцами какой-либо одной главной улицы и выписала от себя за их счёт материалы – плиточки гончарной работы, либо асфальт, цемент или что другое, а затем пригласила со стороны опытных мастеров и сама устроила всюду на улице образцовые тротуары. При массовой заготовке таких материалов они обойдутся сравнительно недорого, обыватель останется доволен и городские тротуары будут вполне благоустроены».

До середины лета проблема не была решена, и только 8 июля появляется сообщение в местной газете о рациональном предложении: «Мы уже не раз сообщали об убийственных тротуарах главных улиц нашего города. В настоящее время, как сообщают, местный уездный исправник намерен предложить городской управе войти в соглашение с домовладельцами города по исправлению всех тротуаров за счёт городской управы, с возмещением затем владельцами расходов пропорционально размеру исправленного тротуара при доме каждого владельца. Остается только радоваться такому доброму начинанию, так как это будет выгодно и для домовладельцев и для горожан в особенности, вынужденных до сих пор рвать обувь и ломать ноги о тротуарные камни и обрывы».

Но, видимо, проблема не была решена и спустя год. На заседании городской думы, где в том числе рассматривался вопрос и о тротуарах, отмечалось: «Вопрос о тротуарах был возбуждён некоторыми гласными в конце предшествующего заседания думы – по поводу того, что уездный исправник обязал жителей города строить тротуары по всем улицам, даже там, где их нет и не было, причем исключительно из кирпича. В этом распоряжении г.[осподина] исправника усмотрено противоречие обязательному постановлению городской думы 1885 года первоначально только в отношении материала, из которого может быть сделан тротуар». Гласный Ф.Ф. Плетенской обратил внимание на то, что для жителей города существует обязательное постановление только «о порядке содержания в исправности тротуаров» и нет постановления о порядке их первоначального устройства.

«Оказалось, что и по закону на обывателях лежит обязанность поддерживать в исправности только существующие, уже построенные тротуары, первоначальное же возведение их лежит на обязанности городского управления и относится на общие средства города. Дума постановила обжаловать в законном порядке означенное распоряжение господина исправника, как противоречащее обязательному постановлению думы 1885 года и как представляющее собой обязательное постановление, которое может издавать только городское управление, и в то же время, признавая существующие тротуары города совершенно неудобными, поручала финансовой комиссии разработать вопрос об устройстве тротуаров в городе».

Некоторые гласные думы отметили необходимость введения нового специального налога или сбора с городских жителей для устройства тротуаров. Они также предложили пересмотреть постановление о натуральной повинности жителей города поддерживать тротуары в хорошем состоянии. Это необходимо для более эффективного поддержания качества тротуаров. «Следовало бы или отменить совершенно эту повинность, или же выработать такие условия её осуществления, которые не вели бы устроенные тротуары к обезображиванию и непригодности для пользования».В конечном итоге проблема устройства тротуаров была отложена до повсеместной закладки мостовых.

Освещение улиц российских городов началось только в XVIII столетии, да и то это касалось лишь столиц – Санкт-Петербурга и Москвы. Фонари на улицах уездных городов, каким был Острогожск, появились только во второй половине XIX века. Но это было сопряжено с немалыми трудностями.

«Острогожский листок» за 12 августа 1909 года за заголовком «Тьма непроглядная» сообщал: «На главной улице нашего города стоят фонарные столбы; на них когда-то красовались газокалильные фонари, когда-то освещалась лишь Воронежская улица. Теперь на фонарных столбах торчат только кронштейны, а фонарей нет… Отдыхают, говорят. Впрочем, снятие фонарей объясняется, вероятно, надеждой на появление луны. Да и правда, на что нам фонари, когда обыватель, шествуя по великолепным тротуарам нашего града, может иметь собственные фонари… под глазами».

Таким образом, проблема освещения улиц существовала и в начале ХХ века, когда жизнь и быт подданных Российской империи вроде бы налаживался. Видимо, небольшая заметка в газете, подтверждавшая неприглядную обстановку в городском коммунальном хозяйстве, вызвала определенный резонанс, что привело к рассмотрению вопроса на уровне городской думы. «Острогожский листок» продолжал отслеживать ситуацию и сообщал: «В заседании городской думы 17 мая, между прочим, рассматривались вопросы об освещении улиц в летнее время, о мостовых и тротуарах, об очистке улиц и площадей и вопрос о расходовании сена с городского луга.

1) Вопрос об освещении улиц в летнее время возбудили перед думой некоторые из жителей города, указавшие, между прочим, на ту ненормальность, что 10 уличных фонарей перенесены в городской сад, остальные же 10 или 12 на улицах никогда летом не зажигаются, вследствие чего хождение по улицам ночью представляется опасным.

Гласный А.А. Сафонов, поддержанный другими гласными, указал на справедливость жалобы обывателей, в особенности, если принять во внимание, что уличные фонари, назначенные для удобства большинства жителей, будучи перенесены в городской сад, служат удобством в сущности незначительной части населения, и что городской сад, имея сборы от гуляний, мог бы обзавестись своими фонарями».

В конце концов дума постановила: «1) не снимая на летний сезон фонарей из городского сада, зажигать те, которые имеются в настоящее время на улицах и 2) приобрести 10 новых фонарей, которые и поставить на неосвещающихся ныне улицах. С изданием этих постановлений, из которых одно – вводит совершенную новость, а второе – увеличивает число фонарей в городе до 30, – можно сказать, что злополучный вопрос об освещении у нас постепенно приближается к разрешению».

Но газовые фонари не были удобными и эффективными. Европа уже давно была залита электрическим светом. В Москве и Петербурге также появились электрические фонари. Дошёл черёд и до Острогожска. И вот 15 января 1913 года на заседании городской думы подняли проблему устройства в Острогожске электрического освещения: «Данный вопрос неоднократно обсуждался и в прошлом году, но безрезультатно, потому что инициаторами решения проблемы являлись частные лица, которые хотели организовать работы на неприемлемых для города концессионных началах. Городская дума не решалась связывать себя финансовыми обязательствами со спорными перспективами».

Приехавший в Острогожск электротехник А.М.Беркович, имеющий пятнадцатилетний стаж практической деятельности и опыт строительства электростанций в одиннадцати городах, внес предложение устроить электрическую станцию и провести по городу электропровода с фонарями и лампочками. Планировалось затратить на это дело 70 000 рублей. Дума единогласно постановила: «1) признать в принципе желательным устройство в Острогожске электрического освещения… 2) в виду отсутствия наличных средств, – возбудить ходатайство о разрешении произвести на эти сооружения заем… 3) уполномочить управу, с участием специалистов, рассмотреть детально предложения г. Берковича и заключить с ним договор на устройство в Острогожске хозяйственным способом электричества.

Оглашён предварительный список лиц, которые в качестве будущих абонентов электрического освещения готовы уплатить вперед деньги за электрическую энергию. Уже теперь набралось таких денег до 3000 р.»

Летом 1914 года «Острогожский листок» сообщил о строительстве электростанции. Однако в августе 1914 года началась Первая мировая война, и строительство приостановили. Работы прекратились из-за того, что оборудование было заказано у немецких фирм.

Но электростанцию всё же возвели, и в 1914 году она дала первый ток. Появилась возможность электрического освещения улиц. На заседании городской думы было «доложено предложение Острогожской уездной земской управы, за № 7206, о заключении договора с земством на пользование электрической энергией. Во время прений выяснилось, что мощность центральной станции, по объяснению помощника заведующего станцией, не такова, чтобы раздавать энергию по льготному тарифу. При мощности двух динамо-машин в 80 киловатт, одно уличное освещение возьмёт 25 киловатт, исключая 10 фонарей на земской дамбе… а если исключить 200 городских ламп и 10 дуговых земских фонарей, то энергии хватит только на 500 – 800 ламп для домов обывательских».

Таким образом, проблема уличного освещения в какой-то мере была решена. Конечно, оставались проблемы нехватки электроэнергии из-за низкой мощности станции, но принципиальное решение вопроса было достигнуто.

Источник: газета «Коммуна» | № 75 (26923) | Вторник, 1 октября 2019 года

<<История Острогожска, бытование в Острогожске в начале 20 века>>

Итак я родился 22 марта 1900-го года в слободе Новой Сотне, пригороде города Острогожска Воронежской губернии. Слобода Новая Сотня в прошлом была отдельной волостью Острогожского уезда, имела до 10 000 жителей и состояла из трёх сельских обществ — Харьковского, Вознесенского и Песков. Все они расположены на юго-западе от Острогожска.

С северо-востока расположен второй пригород города Острогожска слобода Лушниковка. Она несколько меньше Новой Сотни по населению, но также существовала как отдельная волость. В настоящее время город Острогожск превращен в районный центр Воронежской области, оба пригорода ликвидированы как сельские посёлки и объявлены городской территорией.

До революции жители Новой Сотни и Лушниковки числились государственными крестьянами и занимались сельским хозяйством и ремёслами. В то время как жители города, в основном мещане были преимущественно ремесленниками. Все жители города и пригородов были потомками украинских казаков. В середине 17-го века, когда на Украине велась вооруженная борьба против польских империалистов под руководством Богдана Хмельницкого, под влиянием предательских действий крымских татар и других причин полякам удавалось в иных случаях добиться некоторых успехов, и в этих случаях они требовали от Хмельницкого сокращения реестровых казаков. Со своей стороны, Гетьман старался сохранить свои войска. Он договорился с русским царем Алексеем Михайловичем о расселении в пограничных землях Московского Царства ликвидируемых под давлением поляков отрядов. Одним из таких отрядов, перешедшим в 1650-м году под командой Дзиньковского Московский рубеж был отряд в 2000 казаков и их семейств, который поселился на речке Тихой Сосне, где им основан был город Острогожск. Не знаю, тогда ли были организованы пригороды или несколько позже. Если судить по названию слободы Новая-Сотня, то можно полагать, что эта слобода заселена несколько позднее, но во всяком случае в те же времена середины 17-го века. В этом случае будет яснее, почему потомки казаков в Острогожске были главным образом мещанами, а в пригородах жили в основном крестьяне, хотя и они занимались во многих случаях ремёслами и отхожими промыслами.

Ещё раньше в этих местах кочевали хозары, вооружения которых до сих пор находят в окрестностях Острогожска. Река Тихая Сосна, омывающая город Острогожск с пригородами с юго-востока и впадающая в реку Дон у Дивногорского монастыря, прежде была, очевидно, сплавной рекой. На ней Пётр I готовился к походу на Азов, а сейчас она запущена, заболочена и заросла камышом, который является очагом малярийных комаров и лихорадки. Все же мне нравятся окрестности Острогожска и меловые горы и холмистые поля и лиственный лес, расположенный на северо-восток от Новой Сотни. Очевидно во времена более поздние, мимо города прошла железная дорога на Валуйки и далее на Купянск и Харьков. Река Тихая Сосна расположена между городом и железной дорогой, которая удалена на 3 км от города. Но для меня это никакого значения не имело, так как в детстве я никуда не ездил. А пешком любил бродить и в лес и на Тихую Сосну ловить рыбу, и купаться, и по слободе бегать.

В Новой Сотне, как вообще в этих местах, климат континентальной: зимой довольно холодно, летом жарко. Почти посреди Новой Сотни когда-то протекала речка Острогожща. Сейчас она обмелела и превратилась в став, разделяющий Новую Сотню на общество Харьковское и Вознесенское. Весной она разливается в довольно бурную речку, которая широко разливаясь несет свои воды в Тихую Сосну, покрывая долину плодородном илом. А летом и зимой она совершенно пересыхает и лишь у двух мостов имеется немного грязной воды, покрытой ряскою. На этой Острогожще в подходящих местах устраивались каждое воскресенье «кулачки». Дрались Харьковское и Вознесенское с/общ. Драки велись по определённым правилам. Например, по договорённости не били в лицо, не били тех, кто присел «лежачего не бьют». Кулачками развлекались все и взрослые и дети. В особых случаях, а именно на крещение после Иордана, на «кулачки» сходились на реке Тихой Сосне с одной стороны город и Лушниковка, с другой Новая Сотня. При этом с обеих сторон имелись прославленные бойцы. Все это было до революции 1917 г. В 1917-м году «кулачки» ликвидировали.

Из других особенностей моей родины мне особо памятна непролазная грязь, которая в весеннюю и осеннюю распутицу образовывалась на улице города Острогожска и пригородов. Черноземные почвы на улице под влиянием излишков влаги превращались в засасывающий кисель, способный стащить с ног галоши и даже сапоги. Причём булыжная мостовая мало помогала как лошадям, так и пешеходам, потому что слой грязи сверху мостовой был достаточно мощным и вязким. Но период грязи был непродолжительным: обычно весеннее солнце довольно быстро сгущало грязь и очень быстро протаптывались дорожки весной, а осенью помогали мороз и снег.

(мелко подписано сверху) Известно, что ещё во время крестьянской войны ряд городов примкнули к Разину (Острогожск, Коротояк, Чугуев, Змиев и др.). Брат Степана Разина Фрол Разин базировался на Острогожск, а в 1671-м году после разгрома Разина в Острогожске несколько человек, в том числе есаул, были повешены.

#Нитченко Иван Игнатьевич #Нитченко Агриппина Ивановна #Нитченко Моисеенко Феодосия Ивановна #Нитченко Егор Иванович #Нитченко Яков Иванович #Моисеенко Иван Игнатьевич #Моисеенко Домна Ивановна

В качестве старшего брата и наследника своего отца мой отец, Лупин Василий Никандрович, был признанным главою нашей семьи. Имея несколько учеников и подмастерьев, он зарабатывал неплохо и все праздники, как престольные так и двунадесятые обычно встречали у нас. Тут же была и бабушка Мария Степановна, мать отца, его брата и всех сестёр. Нас детей эти праздники особенно прельщали, так как семьи сестёр отца приходя в гости приносили нам разные подарки, обычно нечасто попадавшиеся нам, наиболее богатые подарки приносили тётя Надя и дядя Коля. Они дарили нам орехи, сладкие рожки, апельсины, пряники, конфеты, а иногда и мелкое серебро.

Что касается моей матери, Лупиной Анастасии Ивановны, то она родилась в крестьянской семье Нитченко Ивана Игнатьевича, проживавшего в Новой Сотне примерно за 2-3 квартала от нас. Его жена, а моя бабушка по матери вспоминается мне как очень трудолюбивая и всегда готовая помочь, если чувствовала, что в её помощи нуждаются. Звали её Агриппина Ивановна. Дед и бабушка со стороны матери, также как мать и её сестра Федосия, а также два брата матери Егор Иваныч и Яков Иваныч в школе не учились и не знали грамоты. Однако старший брат знал на память сказку Ершова «Конёк-Горбунок», младший брат, Яков Иванович, обучился грамоте на военной службе, где окончил фельдшерскую школу и работал мед.фельдшерам, а сама бабушка будучи неграмотной сумела пробраться на богомолье в Иерусалим, находившийся в то время в Турции, и привезла оттуда стереоскоп, то есть религиозные вздвоенные карточки, которые вставлялись в панораму с увеличительными стеклами, благодаря чему достигалась особая рельефность изображения.

Сестра матери тётя Феня была выдана замуж в Новой Сотне за крестьянином Моисеенко Иваном Игнатьевичем. В холерный 1911 г. они оба заболели и умерли от холеры, после них осталось четверо детей, в том числе трое мужского пола. Самый младший брат умер от туберкулёза в детстве, дочь Домна вышла вскоре замуж, а самый старший сын после военной службы, где немного образовался, научился парикмахерскому делу. Когда он возвратился с военной службы при первой империалистической, он женился, стал хозяйничать дома. Во время оккупации Острогожска в 1942-м году его назначили старшиной волости. Он согласился на это, так как слобожане просили «послужить за народ», а после оккупации был арестован и осуждён на 10 лет, и в тюрьме умер. Второй его брат работает кровельщиком.

Старший брат матери, дядя Егор Иванович Нитченко, был крестьянином-середняком, по совместительству он плотничал, не знаю как, но он повредил себе одну ногу и выбил один глаз, поэтому был кривой и хромой. Он всегда охотно помогал матери, делая по плотницкой части, если ей что требовалось. У дяди Егора было три сына и две дочери. Один из сыновей отличался тем, что часто дрался на улицах. Он был отчаянный забияка и однажды на ярмарке бросился на толпу парней, которые стали колотить его железными прутьями, схваченными тут же, в результате чего через полгода Иван умер. Старший сын Егора Ивановича все время жил с отцом. После революции он стал евангелистом, и до смерти был у них проповедником. Младший сын в 1916-м году был взят в конногвардейский полк, а потом возвратившись в Новую Сотню работал с отцом в поле, малярничал и работал по кровельной части. Сейчас он живёт на отцовском вместе со своей семьёй. Две дочери дяди Егора были выданы замуж в Новой Сотне.

Как я уже упоминал младший брат моей матери, дядя Яша, после военной службы приобретя специальность фельдшера женился и поселился не знаю точно где, в каком-то городке, не то в Борисоглебске, то в Боброве. Иногда он приезжал на родину погостить, и обязательно заезжал к нам. Я помню его как человека широкой души, щедрого. Он на подарок мне обычно давал серебряный рубль, чего не делали даже Бормашёвы. Вскоре его жена Вера Борисовна умерла от саркомы, и дядя Яша поселил своих двух парней, из которых старший учился в Острогожской гимназии, а сам не появлялся у нас, и я не знаю, куда он исчез. Не знаю, что стало и с его детьми. Известно, что старший сын был во время Октябрьской революции в Петрограде, а потом переехал в Острогожск и работал в банке бухгалтером, а потом умер. Больше о них ничего не знаю.

#Лупина Олейникова Елена Васильевна #Олейниковы #Олейников Захар Алексеевич #Олейников Виктор Захарович #Грибовы # Грибов Михаил Павлович #Грибов Евгений Михаилович #Олейникова Зоя Захаровна #Олейникова Вера Захаровна

Я уже упоминал, что из 11 детей у моей матери до взрослых лет дожили семь человек, четверо умерли в детстве. Первые дети были девочки. О чём мой дед, который беспокоился о продолжении своего рода, весьма печалился. В 1900 г. родился я, чему дед был очень рад. Потом у моей матери родилось ещё два сына: Фёдор 1902 г. и Александр 1905 г.
В 1903-м году я с Федей заболели скарлатиной в тяжелой форме, и малютка Федя не выдержал и умер, я же перенёс болезнь, хотя мне разрезали горло.
Таким образом в моей семье выжили следующих семь детей:

1) старшая сестра Елена, рождения 1887 г.
2) вторая сестра -- моя главная нянька -- Катя, рождения 1890 г.
3) сестра Поля рождения 1895 г.
4) сестра Мария рождения 1897 г.
5) сестра Клавдия (и последний ребёнок у моей матери), рождения 1907 г.
6) я, сын Григорий, первенец мужского пола, рождения 1900-го года
сын Фёдор умер в 1903-м году, рождения 1902 г.
7) сын Александр рождения 1905 г.

Все мои старшие четыре сестры обучались в сельской школе, а потом учились у тёти Нади Бармашёвой ремеслу швеи (иначе портнихи или модистки). После чего работали на дому, выполняя заказы местных Ново-Сотенских клиентов. Исключение из этого составляла Поля, которая обладала незаурядными способностями в школе и получила после её окончания помощь для устройства на бесплатное обучение в гимназию. Однако на второй год ей пришлось покинуть гимназию по материальным соображениям, и она пошла по общему пути портнихи. Маруся после окончания обучения у тёти поступила мастерицей к Острогожскому дамскому портному Рахлину, где и работала некоторое время.

_______________________________________________________________________

Прежде всех стала самостоятельно работать моя старшая сестра Елена. Она принимала заказы на пошивку женского платья на дому, как на зимнее, так и на летнее платье, и зарабатывала этим главным образом на одежду. В 1907-м году, когда она уже имела несколько учениц и самой ей исполнилось уже 20 лет, она вышла замуж. Муж её Олейников Захар Алексеевич из семьи башмачника, которая проживала в Новой Сотне недалеко от нас. Его отец овдовел, когда Захар, а также его сестра Мария были детьми. Он женился, имел ещё четырёх сыновей и одну дочь от мачехи Захара. Хотя у отца были кое-какие накопления, так как он вообще был скуповат, вёл трезвый образ жизни, но под влиянием мачехи старшие дети росли пасынками. Поэтому Захар с детства начал учиться башмачному ремеслу, а чтобы он не отвлекался от этого, ему запрещали заниматься науками. Но сын потихоньку от отца начал заниматься, для этого он забирался в заросли сада или ещё куда-нибудь, где его не было видно. Потом он поступил в воскресную школу, окончил её, затем сдал экстерном экзамен на сельского учителя. Когда он женился на моей сестре, ему уже было около 30 лет. Будучи самоучкой, он был не только учителем, но вообще мастером на все руки. Он научился играть на скрипке, самостоятельно освоил ноты, и, как любитель, работал регентом церковного хора. Он завёл себе пчёл и научился делать рамочные ульи, и вообще изучил столярное дело, не забывал также и сапожное ремесло, которое изучал в детстве. Он ознакомился со садоводством, цветоводством и животноводством. Когда ему приходилось с этими делами сталкиваться, он выполнял их квалифицированно.

После свадьбы моя сестра переехала в слободу Криничную, где З.А. учительствовал. А затем его перевели в Ново-Сотенскую начальную школу заведующим. Хотя он получал всего 28 руб. в месяц, но материально они жили неплохо, так как у него были бесплатная квартира с отоплением и освещением, в его распоряжение поступил школьный сад, который он привёл в образцовый порядок, он завёл себе пасеку до 30 ульев "дадана" и "Рута" и приобрёл корову Симентальской породы.

У моей сестры от Захара Оленикова было трое детей -- и один сын и двое девочек. З.А. был хороший семьянин, трезвый человек, не курил, но напряженная работа, без которой он не оставался никогда, расстроила его здоровье окончательно. В 1921-м году, в голодный год, он заболел какой-то тяжелый болезнью, он не мог никак наесться и тогда же умер. Сестра оставшись с тремя детьми продала все, что могла, и купила себе домик.

В этот период она занималась портняжеством. Вскоре она вышла замуж за военного писаря Михаила Павловича Грибова, человека мягкого, но большого любителя выпить. От него у сестры был сын. Незадолго до отечественной войны М.П. умер. Две дочери моей сестры, Зоя и Вера после окончания ед.труд.школы замужем и живут сейчас в Риге, а сын Олейников Виктор окончил техническое училище, после чего вечерний институт, и сейчас работает на паровозо-ремонтном заводе в городе Воронеже. Моя сестра Грибова Е. В. живёт с ним. Её сын Женя Грибов после окончания школы был призван в Красную Армию, где закончил военную школу, а после её окончания был послан на фронт. По сведениям из военкомата, вскоре он был ранен и отправлен в тыл. На этом пути он потерялся, так как никуда не поступал по справкам военкомата. Сейчас Лене уже 81 год, она живёт на иждивении Виктора Олейникова и пенсии не получает.

<<Про смерть отца, замужество сестры Поли (против воли),замужество и смерть в родах сестры Марии, сестру Клавдию, отданную на воспитание Бормашевым, а также выживание матери одной пятью детьми и свекровью на иждивении в 1912-1915 годах>>

#Лупина Павленко Поля (Мелания?) Васильевна #Павленко Митрофан Васильевич #Смирницкий Александр

Моя третья сестра Поля достигла семнадцатилетнего возраста в 1912 году, когда умер мой отец и выдавалась она замуж без отца.

Отец, который любил бахвальничать и погуливал, и к тому же расстроил свои денежные дела свадьбами и приданными двум старшим дочерям, задумал поправить свои дела. Он собрал сколько мог денег, одолжил какую-то сумму в крестьянском банке, и с этими деньгами решил поехать в Ростов-на-Дону, где он мог накупить овчин и привезти их домой и таким образом создать товарный фонд для своего производства. Однако поехал он не один, а прихватил с собой некую Дашу, которая у нас в Новой Сотне известна была своим нестрогим нравом.

В этой поездке отец был всего 11 месяцев. в 1912 г. он возвратился домой без денег и больной брюшным тифом. Товара никакого он тоже не привёз.
Моя мать знала, что он ездил с Дашей и была очень им недовольна, однако примирилась с ним после того как увидела его больным и стала за ним ухаживать, вызвала фельдшера. Вскоре он стал поправляться. Когда это случилось, ему захотелось покушать чего-нибудь острого. Он знал, что у нас всегда были мочёные яблоки в выходе, и попросил бабушку принести ему яблочко, что та и выполнила, наверное, и не подозревая о том, что этого нельзя делать. Когда он съел яблоко, у него случился разрыв кишечника, что и послужило причиной смерти.

После смерти отца мать осталась с бабушкой Марией Степановной и пятью детьми, из которых самой старшей Поле было 17 лет. Средств к жизни почти не было. В первые дни она ликвидировала кое-какие остатки из отцовского производства, начала принимать кое-какие заказы на пошивку одежды. Однако при её неграмотности ей трудно было обеспечить семью. В один "прекрасный" момент с нас потребовали уплаты недоимки по податям, а когда она не смогла уплатить "описали имущество", в том числе и последний самовар. Один наш дальний родственник через бабушку Нитченко Агриппину Ивановну узнал об этом, и так как ему за отрезанную на жд.руку выплатили вознаграждение 3000 рублей и к тому моменту он не все деньги израсходовал, он принёс матери 10 р. и этими деньгами она уплатила подати.

В таких условиях мать была вынуждена проявить много умения и сноровки, чтобы обеспечить семью. Сейчас я уже не помню, в какой последовательности она начала применять различные способы добывания средств к жизни, но что это за способы я помню. К ним относятся такие как, например, подонщина, т.е. работа почти даром, т.е. за 50 к. в день. К этому способу прибегала она, но изредка. Другое средство это "нахлебники" -- она готовила пищу нескольким холостякам, и часть её при этом перепадала нам, третье средство -- торговля, -- она торговала бубликами, картофелем и другими овощами со своего огорода, покупала муку, пекла хлеб и продавала его на базаре, при этом она обеспечивала хлебом засчёт припёка свою семью, торговала яйцами (вернее собирала их от пасения за деньги, а продвала на склад по более высокой цене). Эта торговля иногда приносила ей до 3 р.в день и поэтому обеспечивала достаточно нашу семью. Однако она обычно могла происходить в базарные дни, т.е. не более трёх раз в неделю. Самая выгодная была торговля водкой (шинкарство), однако эта торговля запрещена была вплоть до тюремного заключения. Кроме торговли были и другие способы добывания средств к жизни.Обработка огородов, в том числе и арендуемых участков, сдача в наём части нашего дома, и некоторые другие. Сдача квартиры под сельское правление обеспечивало нас отоплением и освещением, кроме квартплаты, один год мать сдавала квартиру "евангелистам" под молитвенный дом и несколько лет под "класс", т.к. в то время в сельской школе открылся 4 класс (до этого в ней было 3 класса). Я помню, что нам платили за аренду помимо отопления и освещения 180 р. в год.

С 1915 года я стал получать столько же стипендии в учительской семинарии. К этому времени наши материальные дела полностью поправились. Однако положение вначале после смерти отца было совсем иным. Поэтому мать задумала выдать замуж мою сестру Полю, которой в 1912 году исполнилось 17 лет. Вскоре нашёлся и жених. Это был вдовец 22-х лет, сапожник, проживавший на "торговице" (часть Новой Сотни). У него была своя усадьба, хоть и не богатая, но с приличным садом и огородом, а также обеспеченный заработок.
После осмотра его хозяйства мать согласилась отдать за него свою дочь. Но Поля, которая имела ухажёра сына лавочника Александра Смирницкого, категорически отказывалась от жениха, выбранного матерью. Мать настаивала, слезами, уговорами и угрозами она старалась добиться согласия на замужество. Не знаю, какие обстоятельства вынудили Полю согласиться на замужество, но в конце концов свадьба была сыграна по всем правилам, причём приданное было лишь со стороны жениха Митрофана Васильевича Павленко. Правда даже после венчания она некоторое время уходила от него домой к своей матери, заявляя о нежелании с ним жить. Однако всё со временем утряслось и они до настоящего времени живут в той же усадьбе. У них было и есть в настоящее время четверо детей. Трое из них -- две дочери и один сын -- живут со своими семьями в Тбилисси (орф.автора), а старший сын паровозный машинист живёт на Воркуте.

После замужества Поли на иждивении моей матери осталось четверо детей и бабушка. А потом и остальные дети стали подрастать. Четвертая моя сестра Мария, которой во время смерти отца было 15 лет, окончила ученье на портниху у тёти Нади и вскоре поступила мастерицей к Рахлину, где что-то получала за работу. По инициативе З.А.Олейникова она стала учиться самостоятельно с нашей помощью, сдала экстерном за 4 кл.гимназии, а затем поступила на почту сперва ученицей, а потом чиновницей. В 1916, а вощзможно даже в 1917 году она вышла замуж за каретника, т.е. каретного мастера Андрея Тесленко, и так как после революции для каретных мастеров не было работы в Острогожске, она уехала с мужем на его родину в Бирючевский район, Подсосненскую волость, где они и поселились в деревне. Во время родов, вследствие того, что не было акушерки, а принимала бабка-повитуха, произошло заражение крови и сестра умерла в расцвете сил.

Самая младшая моя сестра, Клавдия, не училась швейному делу. Тётя Надя, у которой не было своих детей, уговорила мать отдать Клавдию ей на воспитание. Конечно, моя мать понимала, что при всех условиях, Клавдия будет лучше обеспечена у тёти Нади, и поэтому согласилась на её уговоры.