134 Феодосийский пехотный полк

https://gwar.mil.ru/heroes/?mi...mp;page=39

Поиск героев войны

По точному совпадению документов не найдено, выведены похожие документы
Похожие документы: 14 526

Казармы 134 полка в Елисаветграде!



Случайно возникнув, эта площадь быстро исчезла, практически не оставив следов в городе. Даже границы ее невозможно установить, поскольку
площадь фактически была только частью городского выгона. Почему она была определена как площадь, никто не мог сказать даже тогда, когда она
появилась, а уж сейчас и подавно.

Эта площадь не была предусмотрена ни одним из планов города Екатеринослава. Более того, на планах города 1780-1790-х гг. в этом
месте вообще ничего не было обозначено. Окружная улица с ее широкими санитарными бульварами должна была проходить по отрогу Долгого байрака.
Дальше начинался город­ской выгон, прорезанный проек­тируемым почтовым трактом на Никополь и Херсон, продолжаю­щим Среднюю улицу. Но, несмотря на то, что именно по этой дороге 9 мая 1787 г. промчался кортеж Екатерины II, почтовым трактом она так и не стала. Тракт прошел вдоль
берега Днепра, через Мандрыковку и Лоц-Каменку Здесь же, мимо Раскопанной могилы, протянулась не совсем законная дорога, соединившая
не столько город, сколько старую Ярмарочную площадь, которая находилась у перекрестка проспекта и улицы Дзержинского, с с. Волосским.

Планами города, составленными в первые десятиле­тия XIX в., уже предусматривалось создание за оврагом одного ряда городских кварталов
для частной застройки. Но никаких реальных изменений это не принесло. На местном разнотравье по-прежнему выпасали «обывательскую череду».
Желающих здесь строиться не было, да власти и не делали подоб­ных безумных предложений жите­лям Екатеринослава. Для немного­численных
застройщиков хватало участков и в местах более удобных, чем выгон на безводной и пустын­ной горе.

Не произошло здесь особых изменений и после перено­са Ярмарочной площади на верши­ну горы. От ярмарок сюда за овраг, уже получивший название Новожандармский, доносило разве что пыль и отдаленный людской гомон, еще сюда забредали флегматичные волы, отправляемые на выпас, пока хозяева занимались торговыми делами. Город же подкрадывался к этому району совершенно с другой стороны. Норы, землянки и халу пы городской бедноты, медленно, но неуклонно появлявшиеся на склонах Жандармской балки, как-то вдруг превращались в слободки. Именно так, вдруг, в 1860-е гг.
Новожандармская балка оказалась занята слободкой со странным и непонятным сегодня названием Вознесенская. Несколько позже, но в те же
1860-е гг., городские власти выделили в этой местности на склоне Жандармской балки участок под размещение частных боен.

В феврале 1879 г. городской санитарный комитет, осмотрев частные бойни, представлявшие собой комплекс из 11 деревянных построек на низких
столбах без фундаментов, был поражен их общим состоянием и тем, что стоки этих предприятий спокойно сливались в балку и по Жандармской
канаве текли через центр Екатеринослава. Вывод комитета был однозначен: бойни закрыть, а новый комплекс выстроить в другом месте, подальше от города. Городская дума с этим мнением полностью согласилась и благополучно о нем забыла. Вопрос о переносе боен вновь встал только в
1885 г. и интенсивно обсуждался на протяжении 5 лет. Только в 1890 г. было принято окончательное решение: разместить бойни выше Рыбаковской
балки у Никопольской дороги и салотопенных заводов (район современной Энергетической улицы).

Именно в 1880-е гг., когда рассматривался вопрос о ликвидации боен, здесь появился объект, который и дал площади ее название. Почему-то
Екатеринослав был избран для размещения летнего лагеря дислоцировав­шейся в Александрии (райцентр в современной Кировоградской
области) 34-й пешей артилле­рийской бригады. Место для лаге­ря было выбрано неподалеку от лагеря 34-й пехотной дивизии — между дорогой на
Волосское, Рас­копанной могилой, Жандармской балкой, Вознесенской слободкой и первым собственно городским кварталом (Феодосийской ули­цей). Именно этот участок и стали позднее неофициально именовать Артиллерийской площадью, а тер­ритория между дорогой и лаге­рем 34-й
пехотной бригады тоже неофициально получила название Площадь у лагерей.
Надо заметить, что границы этой второй площа­ди были более чем условными и, к примеру сказать, где заканчива­лись Севастопольская и
Симферо­польская площади и начиналась Площадь у лагерей, не могли даже местные жители. Бытовало и тре­тье название, объединявшее в себе обе «площади» — Площадь в конце Лагерной улицы (Площадь за Лагерной улицей).
Первый артил­лерийский лагерь просуществовал недолго — до 1890-х гг., когда 34-я бригада перестала размещаться на лето в Екатеринославе. На
память городу осталось обширное око­панное рвом пространство, внутри которого были отчетливо видны ряды земляных оснований для палаток и
другие следы образцо­во устроенного военного лагеря. Все эти перипетии с городскими и государственными заведениями мало отразились на
Воскресен­ской слободке, которая постепен­но приросла новыми улицами и к концу XIX в. имела целых 598 человек населения.

В 1903 г. городские власти приняли решение о строительстве комплекса городских казарм для размещения расквартированного в Екатеринославе
134-го Феодосийского полка 34-й пехотной дивизии. Выбор городской управы пал на Артиллерийскую площадь, а точнее на земельные участки № 263, 264, 265, 266, 299, 300, 301, 302 и частично № 262 и 303 по плану города 1834 г, которые, собственно, и составляли площадь.

Выбор места был
обусловлен не только обширной территорией, но и близким соседством с
другими военными объектами — Симферопольскими казармами и летними
лагерями.

Строительство комплекса городских казарм для Феодосийского полка
началось в 1905 г. по проекту архитектора Д. С. Скоробогатова. Подряд
получили подрядчики Л. 3. Бабицкий и Ш. А. Френкель. Для строительства
была выбрана Артиллерийская площадь. В 1907 г. уже были введены в строй
казарма 1-го батальона и столовая при ней. В 1910 г. в комплексе уже
были выстроены: три 3-этажных батальонных казармы, 2-этажный корпус
канцелярии и офицерского собрания, 2-этажный корпус лазарета, гауптвахта
и более 10 каменных служебных корпусов (конюшни, кухни, пекарни). Все
это строительство обошлось городу примерно в 500 000 руб. Казармы были
построены качественно, но в 1910 г. у города в связи с совершенно
другим объектом произошел конфликт с подрядчиками Френкелем и Бруком. По
итогам судебного процесса город проиграл тяжбу в 11 000 руб. В отместку
городская дума приняла решение никогда больше не обращаться к услугам
этих подрядчиков. Тем не менее, уже в 1911 г. в торгах на строительство
дополнительных корпусов Феодосийских казарм со сметой в 170 000 руб.
победителем вышел именно Ш. А. Френкель, предложивший выстроить их за
150 405 руб. 20 коп. Это вызвало новый скандал в городских верхах, но
аннулировать результаты торгов власти не стали. В 1911-1912 гг. комплекс
был дополнен корпусами казарм и служб нестроевой роты и 4 батальона
полка. При строительстве казарм в Новожандармской балке была сооружена и
станция биологической очистки сточных вод, в честь которой один из
переулков слободки сразу же был назван Биологическим.

Зимой 1910 г. казармы осмотрел военный министр, заявивший, что будет
рекомендовать комплекс как образцовый по общей планировке и планам
зданий. Неизвестно, было ли это сделано, но вскоре на имя городского
головы пришла благодарственная телеграмма от императора: «Военный
министр доложил Мне о том доброжелательном отношении к своему гарнизону,
которое выразилось в быстрой и успешной постройке городом прекрасных
казарменных помещений для войск. Передайте Екатеринославской городской
думе Мою сердечную за это благодарность. Николай».

Вскоре после начала строительства казарм сюда вернулись и артиллеристы. В
1909 г. 34-я пешая артиллерийская бригада была полностью
передислоцирована в Екатеринослав. Вместе с комплексом казарм она
получила от городских властей.

и 16 десятин 152 сажени земли под летний лагерь, которые были выделены
на выгоне у Раскопанной могилы, южнее новых Феодосийских казарм.
Территория лагеря была окопана рвом, а внутри разбили аллеи, обсаженные
деревьями. С начала 1910-х гг. в этом же лагере располагался и 7-й
мортирный дивизион. По В. Машукову, в конце 1900-х гг. площадь еще
представляла интерес для любителей панорам, Правда, с Раскопанной
могилы, «хотя глаз и обнимает обширное пространство, общей цельной
картины не получается». Круговой обзор прерывался первыми корпусами
Феодосийских казарм, Симферопольскими казармами, рощей у дивизионной
ставки. Тем не менее, отсюда были видны: Новомосковск, Самарский
Пустынно-Николаевский монастырь, Старые Кайдаки, курганы-близнецы,
Монастырский лес, железнодорожный мост и обширные дали Днепра и Самары.
Через несколько лет о таком широком обзоре уже можно было только
мечтать.

Создание военного городка стимулировало развитие всего прилегающего
района. В 1908-1910 гг. напротив казарм были построены два новых жилых
квартала между 4-м и 5-м Казарменными пере­улками (в 1912 г. 4-й и 5-й
переулки были переименованы, соответствен­но, в Феодосийскую и
Офицерскую улицы), закрепивших трассу Лагерной улицы. Застроены они были
в основ­ном небольшими домами, принадле­жавшими офицерам Феодосийского и
Симферопольского полков. В нача­ле 1910-х гг. на склоне балки ниже
казарм было создано шесть новых кварталов Вознесенской слободки с
улицами, получившими названия из так называемого «списка Яворницкого»:
Куренной, Кошевой, Атаманской (с 1923 г. И. Сирко), а также с
добавлением местной специфики — Солдат­ской и Полигонной. В 1912 г.
начала работу линия городского трамвая «Управа-Лагерная», с тупиком у
лаза­рета Феодосийского полка. Название Артиллерийская площадь, несмотря
на достаточно быструю застройку района, сохранялось еще некоторое
время. Правда, теперь так называли уже участок степи между
артиллерий­ским лагерем, казармами, жилыми кварталами и пехотными
лагерями.

Мировая война внесла суще­ственные изменения в нала­женную жизнь
военного городка. Постоянно размещавшиеся здесь части ушли воевать.
Феодосийские казармы частично использовались для расквартирования
учебных частей.

В 1914 г. город, рассмотрев предложение профессора горно­го института
Л. В. Писаржевского и городского химика Н. Д. Аверкиева, наладил пробное
производ­ство йода из морских водорослей. В январе 1915 г. во время
визита Николая II в Екатеринослав ему был презентован флакон чистого
йода для нужд госпиталя в Зимнем дворце. В качестве ответного дара
император выделил 50 000 руб. на строительство специальных кор­пусов для
Йодной станции. Город­ская дума предоставила для ее раз­мещения часть
вспомогательных корпусов казарменного комплекса и выделила участок земли
к югу от казарм. Оборудование производства завершилось к октябрю 1915
г.

Столь пристальное внимание власти к, казалось бы, незначительной проблеме не должно удивлять.
Дело в том, что такой необходимый продукт, как йод, Россия не
производила, а завозила из Германии, и с началом войны российские
госпитали испытывали острую нехватку этого медикамента.

За первые 7 месяцев работы новое предприятие произве­ло 80 кг чистого
йода. А уже в конце 1916 г. было начато расширение станции с увеличением
мощности на 50%. В реконструированном виде это небольшое предприятие
должно было покрыть все потребности страны.



Военное ведомство занимало лагерь артиллерийской бригады и после 19И г.
Именно на его терри­тории весной 1916 г. начала работу Искровая станция —
первый радио­передатчик в городе. Городские вла­сти выделили под ее
размещение два участка общей площадью в 2470 саж. Антенна станции была
установлена непосредственно на Раскопанной могиле, а корпуса выстроены
рядом с ней. Свое название — Искровая — радиостанция получила от
тогдашних передатчиков. Искровые передатчики производили немалый шум.
Как толь­ко оператор начинал выстукивать текст, в разряднике с громким
тре­ском проскакивали ослепительные искры. Чем мощнее был передат­чик,
тем сильнее он трещал. Причем треск этот, разносившийся на добрую сотню
метров, полностью повторял передаваемый текст, и перехватывать секретные
сообщения можно было, просто отдыхая на травке неподале­ку от станции.

На удивление, развитие этого городского района не прекрати­лось и во
время войны. В 1915 г. в конце Лагерной возник детский городок
Екатеринославского обще­ства детских садов (детские сады получили
широкое распростране­ние именно в годы войны, так как предназначались
для детей при­званных из запаса солдат). В 1916 г. здесь также начали
строить жилые дома для сотрудников Мерефо-Херсонской железной дороги.

В 1918 г. при гетмане Скоропадском казармы были заня­ты 8-м армейским
корпусом.
Ночью 19 ноября, когда район вокзала уже был занят войсками
Директории, местные большевики совершили великолепный по дерзости налет
на одну из казарм, захватив 250 винтовок А 5 декабря разоружения корпуса
потребовали уже сичевые стрельцы, которые по истечении срока
ультиматума установили у Ипподрома артиллерийскую батарею и провели
показательный обстрел казарм. В ночь с 10 на 11 декабря 1918 г. 137
конных и 130 пеших офицеров 8-го корпуса при 6 пушках и 45 пулеметах
покинули город, двинувшись в сторону Крыма. Так начался поход, вошедший в
летописи Белого движения как Екатеринославский. Оставленный комплекс
был занят войсками Директории. 28 декабря, на четвертый день очередного
большевистского восстания (поддержанного батько Махно), казармы —
последний оплот украинских войск — были заняты восставшими. По
свидетельству А. Ф. Стародубова, казармы сразу же начали грабить,
причем, что удивительно, не махновцы, а местное население. Пострадали
даже хранившиеся здесь аэропланы,

Летом 1919 г. казармы были заняты учебной частью Добровольческой армии. В
это более чем сложное что еще называлось площадью, было занято под
огороды местных жителей. В топках местных жителей сгорели строения
детского городка и недостроенные дома железной дороги, от которых
остались только каменные фундаменты. Прекратили свою деятельность Йодная
и Искровая станции.

На начало 1920 г. Феодосийские казармы, согласно отчету воен­ного
коменданта Екатеринослава, «представляют удручающую карти­ну
запущенности, бесхозяйствен­ности, разрушения и вандализма. Вокруг всех
корпусов много навоза, выбрасываемого из окон. Многие двери и окна
сожжены. Уцелевшие двери открыты, так как попытка их забивать вызывала
любопытство, и их взламывали». Один из корпусов пострадал от пожара,
выбито большое количество стекол, уничтожены освещение, канализация,
водопровод, центральное отопление, а также все казарменные
принадлежности.

К этому времени был окончен ремонт только в корпусах гауптвахты и
бывшего офицерского собрания, начаты работы над сго­ревшим корпусом 3
батальона. Всего на первоочередной ремонт здания требовалось 4 000 000
руб.

Первоначально казармы намеревались использовать для размещения 1-го
Екатеринославского территориального полка, но уже в 1920 г. здесь
разместился Пензенский полк, а затем комплекс передали 30-й стрелковой
Крас­нознаменной Иркутской дивизии для 89-го стрелкового Чонгарского
полка (в честь полка даже была переименована Лагерная улица, носившая
это название до конца 1930-х гг.). После того как в 1940 г. дивизия была
переведена в Бессара­бию, казарменный комплекс отвели под размещение
учебных частей. Для маршевых частей использовала его и оккупационная
власть.

Лагерю артиллерийской бригады местные власти нашли довольно
ори­гинальное применение. В 1920-е гг. его территория была полностью
отдана под древесный питомник городского садоводства им. Розы
Люксембург. А в 1936 г. город передает питомник под строительство
комплекса Днепропетровского государственного универ­ситета (в целом
университету был передан гигантский участок от Теле­визионной улицы до
Ботанического сада включительно). Проект комплекса был выполнен
архитекторами Г. Л. Швецко-Винецким и Я. К. Делантом. Строительство
началось уже в1937 г., но из-за нехватки средств про­двигалось оно
крайне медленно. Из трех начатых корпусов — аудитор­ного, научной
библиотеки и общежития — был окончен только последний (пр. Гагарина,
38-А). Строительство аудиторного корпуса было замороже­но в 1940 г.
постановлением СНК УССР, и его дальнейшая судьба точно неиз­вестна. А
здание библиотеки, предпо­ложительно, достроили после войны как техникум
электрификации сель­ского хозяйства (пр. Гагарина, 95).

Одновременно со строитель­ством университета напро­тив казарм
формируется квартал студенческого городка, в котором возводятся
общежития медицинско­го (Севастопольская, 32), сельскохо­зяйственного
(Гагарина, 65), химико-технологического (Гагарина, 67) институтов.

Но окончательно остатки площа­ди исчезают только после войны, когда по
обе стороны проспекта, получившего название Вузовский, строятся кварталы
коттеджного поселка научных работников, вырастает новое общежитие
госу­ниверситета (пр. Гагарина, 28), а на оставшихся 7 га городского
древесного питомника, который университет так и не смог освоить, в
1956-1958 гг. возводится теле­центр с телебашней высотой 180 м и большим
студийным корпусом.

Феодосийские казармы в послевоенное время исполь­зовались для размещения
воинских частей, которые подлежали расформированию. А с 1953 по 1978
гг. здесь дислоцировался зенитный полк 6-й гвардейской танковой армии.
Пребывание здесь полка ознаменовалось грандиозным пожаром. Сгорели
склады с законсервированными зенитными орудиями. Зрелище, говорят, был
феерическим и страшным. Залитые маслом стволы извергали грандиозные
огненные факелы, а жар был настолько силен, что оплывал метал и
разрушалась кирпичная кладка.

С 1978 г. полк сменило Высшее зенитно-артиллерийское училище ПВО. Для
этого специфического учебного заведения на территории казарм (точнее на
территории, занимаемой когда-то Йодной станцией) по проекту архитектора
О. С. Чмоны был выстроен уникальный и бесспорно лучший в городе учебный
корпус. Спустя десяток лет по проекту этого же архитектора для училища
был выстроен не менее эффектный клуб. Совершенно новая площадь,
созданная перед этими двумя зданиями, которые с 1996 г. занимают,
соответственно, юридическая академия и аэрокосмический центр, сегодня
является, пожалуй, единственным напоминанием о некогда безбрежных
просторах находившейся здесь когда-то Артиллерийской площади.



Валентин Старостин,

руководитель информационного центра МГО "Інститут Україніки"



134-й пехотный Феодосийский полк.
1856.30.8 Знамя Георгиевское обр.
1857. Крест светло-синий. Навершие обр. 1806 (Георгиевское). Древко
черное. «За взятiе приступомъ/ Темешскаго ущелья въ Трансильванiи/ въ
1849 г. и за Севастополь/ въ 1854 и 1855 годахъ» (4-го батальона
Прагского пехотного полка). Состояние плохое. Знамя было вывезено
офицерами полка за рубеж, до 1945 г. хранилось в Белградском храме. Ныне
– в эмиграции.

http://scibook.net/i...skoy-armii.html



Глава XV. Мировая война
Первая половина 1914 года ознаменовалась двумя событиями.
Сосредоточение армий и первые действия
Поход в Восточную Пруссию
Галицийская битва
Варшава и Ивангород
Вторая Галицийская битва
Августовская операция
Лодзь
Краковский поход
Первая зимняя кампания. Бзура и Равка
Планы сторон на 1915 год
Гродно и Прасныш
Штурм Карпат
Третья Галицийская битва. Потеря Червонной Руси
Большое отступление 1915 года
Часть (Том) 4
Глава XV. Мировая война (продолжение)
Начало второй зимней кампании
Стрыпа и Нарочь
Четвертая Галицийская битва (Брусиловское наступление)
Колебания Западного фронта. Барановичи
Ковельская бойня
Разгром Румынии
Третья зимняя кампания

Командиры:

01.11.1876-19.02.1877 — генерал-лейтенант, князь Барклай-де-Толли-Веймарн, Александр Петрович
19.02.1877-07.09.1878 — генерал-лейтенант Ганецкий, Николай Степанович
07.09.1878-01.05.1879 — генерал-лейтенант князь Воронцов, Семен Михайлович
01.05.1879-02.09.1881 — генерал-лейтенант Рихтер, Оттон Борисович
26.09.1881-01.01.1888 — генерал-лейтенант Аллер, Александр Самойлович
01.01.1888-09.04.1889 — генерал-лейтенант Эллис, Александр Вениаминович
09.04.1889-17.06.1891 — генерал-лейтенант Павлов, Платон Петрович
22.06.1891-14.03.1895 — генерал-лейтенант Яновский, Василий Иванович
17.03.1895-хх.хх.1900 — генерал-лейтенант (с 1898 — генерал от инфантерии) Дукмасов, Павел Григорьевич
хх.хх.1900-хх.хх.1900 — генерал-лейтенант Карасс, Иван Александрович
хх.хх.1900-хх.хх.1904 — генерал-лейтенант Юнаков, Леонтий Авксентьевич
10.02.1904-05.07.1906 — генерал-лейтенант барон Меллер-Закомельский, Александр Николаевич
05.07.1906-10.11.1906 — генерал-лейтенант Шпицберг, Евграф Владимирович
10.11.1906-04.11.1911 — генерал-лейтенант (с 13.04.1908 — генерал от кавалерии) Сахаров, Владимир Викторович
15.05.1912-19.10.1916 — генерал от инфантерии Экк, Эдуард Владимирович
19.10.1916-05.04.1917 — генерал от инфантерии Сычевский, Аркадий Валерианович
08.04.1917-24.04.1917 — генерал-лейтенант Шишкевич, Михаил Иванович
28.04.1917-25.08.1917 — генерал-лейтенант Юнаков, Николай Леонтьевич
25.08.1917-? — генерал-лейтенант Пержхайло, Августин Антонович


7-й армейский корпус — общевойсковое соединение (корпус) Русской императорской армии.

Сформирован 01.11.1876 как 10-й АК (номер изменен 07.09.1878)в составе 15-й, 36-й пехотных дивизий и 7-й кавалерийской дивизии.

До начала войны входил в Одесский военный округ. Состав на 18.07.14:

13-я пехотная дивизия
1-я бригада
49-й пехотный Брестский полк
50-й пехотный Белостокский полк
2-я бригада
51-й пехотный Литовский полк
52-й пехотный Виленский полк
13-я артиллерийская бригада
34-я пехотная дивизия
1-я бригада
133-й пехотный Симферопольский полк
134-й пехотный Феодосийский полк
2-я бригада
135-й пехотный Керчь-Еникальский полк
136-й пехотный Таганрогский полк
34-я артиллерийская бригада
7-й мортирно-артиллерийский дивизион
12-й сапёрный батальон

http://yesaul.livejournal.com/772720.html


Нынче все кругом вспоминают дела столетней давности – начало Первой мировой. Мне тоже есть что вспомнить: прадед воевал. Правда, недолго, демобилизовался уже в мае 1915-го. То ли ранили, то ли заболел – никто теперь не знает, но, похоже, на фронт больше не возвращался.

Когда точно он ушёл в действующую армию – неизвестно. Надо думать, сразу в августе – сентябре 1914-го, по всеобщей мобилизации. Он взрослым уже был мужиком – двадцати семи лет. На Японскую войну не попал по возрасту: молод был, но имел за плечами срочную службу в Сибири, в пехотных частях где-то в Забайкальской области. Вернувшись, работал в Екатеринославе на "Брянке" – "Александровском Южно-Российском заводе Брянского акционерного общества", что при советской власти стал имени большевика Петровского. Да и весь город – сделался Днепропетровском. А пока что был Екатеринослав, и в нём наш Михаил Афанасьевич женился, сына родил, а тут война. Что делать? Деваться некуда – оставил жену с полуторагодовалым дитём на руках и пошёл.

Очень сильный тогда был патриотический порыв в обществе, с первых военных дней. Манифестации, молебны, люди собирались, чтобы проводить части, идущие на фронт, дарили подарки, напутствовали добрым словом. На Брянке правление, за счёт заводского благотворительного общества, организовало денежную помощь семьям мобилизованных рабочих. Редакции газет собирали пожертвования в пользу семей запасных и ополченцев, уходящих на войну. Благотворительные общества брали на своё попечение детей, у которых отцов призвали в армию, создавали детские сады для ребят работающих матерей-одиночек, солдаток. В районах, где жили беднейшие семьи, на городские и благотворительные деньги открывались дешёвые столовые – там можно было за скромную плату получить сытный обед, а детям, кроме того, выдавали молоко. Находились добрые люди – предоставляли под такие столовые свои квартиры. А ещё квартиры и дачи отдавали под лазареты для раненых. Много чего было хорошего, доброго, великодушного – на общую беду навалились всем миром.

Была и другая сторона: торговцы, предвидя скорый дефицит всего и вся, стали придерживать товар и взвинчивать цены. Уже в первой половине августа от горожан пошли городским властям жалобы на "хлебный голод", а газеты объявили, что будут выходить в сокращённом объёме из-за нехватки бумаги: железные дороги запрудили фронтовые эшелоны, и обычные гражданские грузы надолго застревали в пути, а то и вовсе на складах.

Вскипели, забурлили города и уезды, потекла людская река на запад, а обратно, навстречу ей, полился другой поток, всё набиравший силу – похоронок и увечных. Скорбные списки убитых, пропавших без вести, раненых солдат регулярно печатались в газетах. Возвращалось по домам на костылях, безногое, безрукое, безглазое, на куски искромсанное тело народное, плоть его и становой хребет. Казалось – страшнее этого быть не может, но впереди лежали годы и жертвы стократ ужаснейшие, только знать об этом никому не было дано: будущее гляделось темно, яко вода во облацех.

Одна-единственная открытка от прадеда с той войны чудом сохранилась. Держишь её в руках – и не верится, что вот это – и в самом деле он писал, своей рукой, а сегодня ты читаешь – через столетие... На открытке штемпель – "...пехотнаго Феодосiйскаго полка". Маленький ключик: кабы не он, мы бы так и не узнали – в какой части, где он служил?

134-й пехотный Феодосийский полк имел штаб-квартиру как раз в Екатеринославе. Входил в 34-ю пехотную дивизию VII армейского корпуса. Военный историк характеризовал 34-ю дивизию как "превосходную". Она и ещё одна дивизия этого корпуса, 13-я, "зарекомендовали себя так, что в продолжение всей войны… их присутствие неизменно служило залогом верного успеха. Неудач эти дивизии не знали, в самом худшем случае сводя бои вничью".

В начале августа 1914 г. полк принял екатеринославцев, призванных из запаса, и под командованием полковника Кусонского отправился в сторону передовой. К середине месяца феодосийцы в составе 8-й армии генерала Брусилова уже стояли напротив австрийской группировки на Юго-Западном фронте, в районе города Проскурова (ныне Хмельницкий). Пограничную реку Збруч – Рубикон, а для многих Лету – части VII корпуса перешли 21 августа.

Вот и на открытке – железнодорожный вокзал пограничной станции Подволочиск, что на Збруче. Видно, именно там и стоял Феодосийский полк, ожидая приказа к наступлению.

В августе – сентябре VII корпус участвовал в битве за Галицию, наступал с боями на Тернополь и Львов. 30 августа (по новому стилю) 34-я дивизия основательно разгромила австрийцев под Янчином; дело это было названо "боем генералов": тогда впереди атаковавших батальонов дивизии встали все её старшие командиры.

В 25-дневном Хыровском сражении Феодосийский полк особенно отличился, блестящей атакой 22 октября захватив город Стрый. Взяли до трёх тысяч пленных, два орудия и восемь пулемётов.

В ноябре – декабре Юго-Западный фронт вёл с австрийцами упорные бои за Карпаты – до тех пор, пока в двадцатых числах декабря войска не замерли в глубоких снегах. Новый 1915 год наш Михаил Афанасьевич встретил вместе со своим корпусом, зазимовавшим в районе села Ужок, что в карпатских горах. Напротив, по другую сторону фронта, мёрзли дивизии немецкой Южной армии генерала Линзингена. В январе русское командование планировало форсировать Карпаты и спуститься в Венгрию. Однако немцы 20 января сами двинулись в наступление, и нашей 8-й армии пришлось выдержать чрезвычайно тяжёлое оборонительное сражение, в котором VII армейский корпус противостоял прорыву Линзингена на Стрый и остановил его.

Весь февраль австро-германцы наращивали своё численное преимущество в Карпатах, и к концу месяца неприятельские силы, стоявшие против наших 33 дивизий, были доведены до 56 дивизий. В начале марта вся эта масса пришла в движение против русских. Брусиловская 8-я армия противостояла соединенным силам австро-венгерской армии генерала Бём-Эрмоли и Южной армии Линзингена. А VII корпус (две пехотные дивизии) дрался сразу против пяти дивизий противника и выстоял. То были "тяжёлые и славные дни, где 8 русских дивизий, брошенные на произвол судьбы штабом фронта ("Брусилов выкрутится!"), отразили и поразили 19 отборных австро-германских, нанеся им громадный урон и прикрыв своей грудью Перемышль и Галицию", – писал историк. К концу марта наступление австро-германцев в Карпатах захлебнулось, их потери превысили 100 тысяч человек убитыми и ранеными. Храбрая 8-я армия потеряла свыше 50 тысяч бойцов, захватила 30 тысяч пленных, 10 орудий и 100 пулеметов.

В ночь на 31 марта 8-я армия сама перешла в наступление. После упорных боёв, к середине апреля, "пройдя за четырнадцать дней 20 вёрст беспрерывным штурмом, геройские корпуса 3-й и 8-й армий спустились победно с Карпат". Здесь их застал приказ остановиться и перейти к обороне.

В начале мая – в ходе общего отступления русской армии в Карпатах под натиском превосходящих сил противника – 8-я армия перешла в обратном направлении Карпаты, с таким трудом форсированные месяц назад, и к середине месяца VII корпус расположился между реками Саном и Днестром, в районе Перемышля.

Где-то здесь и окончилась война для моего прадеда. Уже 28 мая 1915 года, в числе других больных и раненых воинов нижних чинов, уроженцев Верхнеднепровского уезда, прибыл он на Екатеринославский распределительный пункт. Повезло: остался жив.