Некоторое время мой прадед ходил на корабле " 12 Апостолов "... И поэтому я испытываю живейший интерес к подробностям обороны Севастополя " Когда летом 1854 года паровой флот англичан и французов подошел к Севастополю, стало ясно: пробил последний час парусников. Их решили затопить у входа в бухту, чтобы корабли закрыли вражеской эскадре подступы к городу.
Ох, как выли матросские женки, собравшиеся на берегу! А между тем с кораблей сгружали орудия, ядра, порох, провиант, парусину... За работой некогда было предаваться унынию, но то и дело кто-нибудь из матросов смахивал маленькую быструю, злую слезу с обветренной щеки. А у иного рыдание запирало глотку. И он останавливался в спешке, напрасно стараясь схватить воздух сведенным болью ртом. У молодых офицеров дрожали руки, и команды они отдавали, не глядя в глаза матросам...
Сам адмирал Корнилов, командующий флотом, стоял на берегу с непокрытой головой. Великое горе было в его глазах, а благородное лицо стало еще бледнее обычного. Адмирал был красив такой одухотворенной красотой, которая передается из рода в род вместе с наказом беречь честь, служить престолу и отечеству.
Многие в тот страшный час соединяли взглядом стройные силуэты кораблей, медленно спускавших белоснежные паруса, с фигурами адмиралов, стоящих на берегу. По круглому лицу самого младшего из них, Истомина, проходила судорога страдания. Нахимов был мрачен, чернее тучи.
Корабли уходили на дно по-разному. Одни ложились на бок, волны долго еще плескались в трюмах, били о борт. Другие задирали корму, погружались, сопровождаемые ревом и стоном воды, которая воронкой завивалась вслед ухнувшей громаде.
- Ишь, как! - говорили на берегу. - Будто в охотку пошел к батьке морскому в гости!
- А энтот, душевный, с белым светом расставаться не хочет!
- Тяжко ему. Я на нем еще под Синоп ходил... От трех турецких тогда отбились. Как это тебе?
- Что говорить, постарались для России. Постарались...
Но вот дошла очередь до "Двенадцати апостолов". Еще недавно на этом корабле держал свой флаг адмирал Нахимов. На нем он ворвался в Синопскую гавань, его он любил, как детище свое любят одинокие люди. Когда подошла очередь "Двенадцати апостолов", Нахимов не выдержал, ушел с набережной. А матросы между тем продолжали свое невеселое дело. Как и в других случаях, пробуравили в днище корабля несколько дыр, а он - ни в какую: стоит на воде, красуется. Тихонько шлепает волна о крутые бока будто войны никакой нет. Будто сейчас спустят парадный трап, отлетит от корабля шлюпка, взойдет на нее сам Нахимов, и все очнутся от страшного сна...
Но Бог, видимо, судил иначе. И стали буровить новые дыры в днище корабля. Другим-то и двух-трех хватало. А тут уже четырнадцать, но корабль стоит, мачты в самый зенит, не кренится.
А время не терпит, время подпирает.
Тогда отдали команду: "Владимиру" стрелять в "Двенадцать апостолов". Вот он и начал. Что тогда на берегу поднялось! Бабы, что прибежали с Корабельной, друг другу на грудь падают, ревут, матросы, кто губу закусил, чтоб не завыть, кто рукавом утирается, кто вовсе обмяк.
Адмиралы смотрят пристально, глаза сощурили. Только все равно слеза их выдала: побежала но бледным щекам, лица искривились.
А снаряды попадают, рвут борта. Но никакого результата.
Корабль, как стоял посреди бухты, так и стоит. А на берегу стоят, переговариваются:
- И за что ему судьба такая? От своих смерть принимать?
- И не говори, ничего горше нет, как на то смотреть.
- От турок сколько раз уходил. А тут - на!
А в то время матросик один как закричит:
- Икона его на воде держит! Икону Пресвятой Божьей Матери, заступницы нашей забыли, вражьи дети! Не сняли. Эх-ма!
Сказал и так бескозыркой о землю ударил, так закричал, что все к нему головы повернули. А он подбежал к берегу, перекрестился и в воду!
Доплыл до корабля, поднялся на борт, вынес икону и обратно вплавь. Одной рукой подгребает, другой икону высоко над водой держит. И только он на берег ступил, корабль покачнулся, как бы прощаясь с родной гаванью, кланяясь ей и тем, кто стоял, плакал над его судьбой. Вздох раздался. Нет, не на берегу - на самом корабле вздохнуло, горько, с тяжестью. И пошел он на дно...
14 (26) сентября английские войска заняли Балаклаву, а французские - позиции на Федюхинских высотах. Постепенно союзническая армия вплотную подошла к городу, гарнизон которого в то время состоял из 22 тысяч солдат, матросов и офицеров. Началась 349-дневная героическая оборона Севастополя. Город, над которым нависла смертельная опасность, активно готовился к обороне. Вдохновителями и организаторами ее стали начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал В.А.Корнилов и вице-адмирал П.С.Нахимов. Все трудоспособное население вышло на строительство укреплений. Непосредственное руководство оборонными работами осуществлял талантливый инженер-фортификатор Э.И.Тотлебен.
Благодаря самоотверженному труду десятков тысяч солдат, матросов и жителей города Севастополь очень скоро был опоясан бастионами, на которых установили снятые с кораблей орудия. К началу 1854 г. на Южной стороне города соорудили 7 бастионов и другие укрепления с 341 орудием. В результате, еще до того, как была подтянута осадная артиллерия союзников, город превратился в сильную крепость. Вся линия укреплений состояла из четырех дистанций, непосредственную оборону которых возглавили генерал-майор А.О.Асланович, вице-адмирал Ф.И.Новосильский, контр-адмиралы А.И.Панфилов и В.И.Истомин. Северная сторона оставалась не осажденной противником, что позволяло гарнизону города поддерживать связь с тылом, получать подкрепление, продовольствие, боеприпасы, вывозить раненых. "
Из книги В.П.Дюличева "Рассказы по истории Крыма" (Симферополь, 1998).
О корабле "Двенадцать апостолов"
В первой половине XIX века со стапелей Николаевской судоверфи сошли 120-пушечные трехдечные однотипные линейные корабли "Двенадцать апостолов" (головной), "Париж" и "Великий князь Константин".
Их строил выдающийся русский корабел капитан С.И.Чернявский. В проектировании головного корабля участвовал главный командир Черноморского флота адмирал М.П.Лазарев. Корабль "Двенадцать апостолов" был спущен на воду 15 июля 1841 года. Длина судна - 63,7 м, ширина - 18 м. На его нижней палубе размещалось 28 мощных 68-фунтовых бомбических орудий конструкции русского артиллериста-изобретателя Лехнера с дальностью стрельбы по настильной траектории 14 кабельтовых (около 2600 м). На двух других артиллерийских палубах (деках) стояли 36-ти и 24-фунтовые пушки. Всего было 130 пушек. Экипаж корабля - около тысячи человек, из них 12 офицеров и 65 унтер-офицеров. Название "120-пушечный" не указывало на количество орудий, а означало, что корабль относится к I рангу. Сильное артиллерийское вооружение, прекрасные мореходные качества, маневренность, большая скорость хода (при попутном ветре до 12 узлов) ставили суда этой серии в ряд самых лучших линейных кораблей парусного периода.
Во время обороны Севастополя линейный корабль "Двенадцать апостолов" вместе с другими судами Черноморского флота был затоплен у входа в Северную бухту. www.shipmodeling.ru
и абсолютно гражданского человека) речь идет о river-ной стороне, т.е. той части города, которая была обращена к речке Чёрной, находившейся в 12 км юго-восточнее Севастополя (сражение на ней произошло 4(16) августа 1855 г.)