https://rus-turk.livejournal.com/530054.htmlДневник священника Туркестанской епархии. 3. По Семиречью. Верный, Джаркент, Борохудзир
В. Иларионов. Дневник священника Туркестанской епархии // Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям. 1905, № 19—23; 1906, № 1—14, 16, 19, 23; 1907, № 2, 6, 9/10, 13, 19, 22; 1908, № 1, 8/9, 12; 1909, № 6; 1912, № 22; 1913, № 3, 15, 16, 20, 21, 23, 24; 1914, № 4, 18; 1915, № 2, 3, 12, 15, 16.
22 июня. Сегодня утром приехали наконец в Борохудзир (станица Голубевская тож), место моего назначения. Станица, или, иначе, волость — состоит из 400 домов, 5 селений. Из них станица и 3 выселка принадлежат к приходу Борохудзирскому, и 2 выселка (в 120 домов) к приходу церкви г. Джаркента. Село отстоит от города Джаркента в 15 вер., от г. Верного в 300. Село расположено прямоугольником, в 4 улицы, с переулками, разбито на равные кварталы. Дома из кирпича-сырца, все отбеленные; усадебные места обнесены глинобитными заборами; вдоль улиц и по переулкам тополевые аллеи; позади каждого дома фруктовые сады. Селение имеет очень красивый вид, — все в зелени садов.
Посреди села, на площади, занимающей целый квартал и засаженной деревьями, — красуется каменная, хорошенькая церковь. Церковь именно только красуется, а не исполняет своего назначения: в ней не служат уже 6 лет, с 1889 года, когда ее повредило землетрясением (29 июня). Богослужение совершается в бараке, устроенном из камыша, отштукатуренном извнутри и снаружи.
Рядом с селом казенный сад и питомник, в 24 десятины. Сад разведен всего 20 лет тому назад, а как разросся! какие громадные тополи — в ¾ аршина толщиною! на севере это могло совершиться не менее, как в 40 лет.
До 1884 года Борохудзир был вроде города: здесь были местная команда, казачий полк, магазины, лавки. В 1884 г., команда переведена в новый город Джаркент, а в 1894 г. ушел туда же и казачий полк. Остались лишь одни казармы; Борохудзир опустел.
Селение образовалось в 1871 году, и довольно странно, случайно. В то время чрез него проходила пограничная линия с Китаем. Вдруг в одно прекрасное время появляется партия крестьян — переселенцев из Сибири, в 60 семей, бывших пензенских, и заявляет о своем желании здесь поселиться. Им говорят, что здесь будет казачье поселение, и если они желают быть казаками, могут селиться. Согласились. Не ехать же обратно, снова 2 тысячи верст. А вперед, дальше ехать некуда, граница, чужие владения.
Так и переродились пензенские мужики в семиреченских казаков. Понравились уже очень им здешний простор, благодатный климат.
24 июня. Сегодня служил первую литургию, а вчера первую всенощную в Борохудзире. Несмотря на то, что праздник небольшой, народу за службами собралось множество. Вероятно, более половины молящихся собрались посмотреть на нового священника. Говорил небольшое слово вступительное. Псаломщик старик, безголосый, поет плохо, читает того хуже. Он говорит, что учитель пение любит, и под его управлением поют порядочно любители из казаков и школьники.
Храм обстановлен бедно. Иконостас самой простой столярной работы, без резьбы и позолоты. Подсвечники — старинные полинялые. Утварью — тоже бедно; многого нет, что есть — обветшалое, малоценное. Между тем есть церковный капитал билетами до 4 тысяч рублей. Да и доход церковный — порядочный, до 1000 руб. в год, по книгам. Это уже, видимо, небрежность священника.
25 июня. Вчера перешли с почтовой станции, где временно остановились по приезде, на квартиру, нанятую обществом. Квартира приличная и удобная, в 4 комнаты. Ранее ее занимали офицеры полка. Хозяева, по-видимому, люди хорошие, малосемейные, — последнее очень важно. При доме фруктовый садик. Единственное неудобство — нет в квартире зимних рам. Хозяева говорят, что они здесь и не нужны, так как зима очень короткая и теплая. Кроме того все окна к ночи закрываются деревянными ставнями.
Многие из прихожан приносили фруктов — вишен и абрикосов. Более понравились последние: сочные, мягкие, сладкие, с небольшою кислотою. Абрикосы — плоды величиною побольше яичного желтка, золотисто-желтого цвета, у черенка — красно-багряного. Абрикосовые деревья едва сдерживают тяжесть плодов: ныне на них урожай. Стоит немного тряхнуть дерево, абрикосы посыплются, как горох. Самые спелые они настолько нежны, что при падении разлетаются на две половины и из плода вываливается косточка. Абрикосы особенно понравились нашим ребятам; постоянно наведываются в сад, благо хозяева посылают, а для желудка они не вредны.
Благодаря казенному саду и отсутствию сбыта, фрукты здесь дешевы. Абрикосы продаются ведрами от 5 к., персики — 10 к. Перевозить их гужем невозможно: настолько они нежны, что на другой-третий день пути все погниют.
Православная церковь в Джаркенте. 1897
27 июня. Вчера был в гор. Джаркенте, у благочинного. Благочинный старичок, протоиерей. В крае живет 25 лет. Много узнал от него интересного про здешний край, про здешнюю жизнь. Немало дал он советов, как держать себя с прихожанами, казаками, как вести хозяйство. Старик добродушный, спасибо ему.
Между прочим, посоветовал не брать много за браки. Я и сам так думал поступать. А берут здесь по-сибирски, от 25 р. до 100 за брак. Кстати, о доходах. За молебны и панихиды в церкви дают не менее 30 коп., за обедню 3 руб. За поминовение на проскомидии дают не менее 10 к., а то 20—40 коп.
Город Джаркент еще очень молодой, основан в 1883 году, на территории, принадлежавшей до этого года Китаю. До границы последнего от города 40 верст. В городе церкви нет; служат в таком же бараке, как и Борохудзирский. Внутренность церкви хуже Борохудзирской: вместо иконостаса — бумажные ширмы, подсвечники обветшалые. Зато икон много: везде навешено и наставлено на иконостасе, по стенам, на столбах-подпорах. Это все иконы, жертвованные офицерами. Капитал на постройку церкви — 25 тысяч — отпущен уже, — но почему-то задержали архитекторы проэкт. Священников в Джаркенте двое, военный и городской. — Последний приехал вместе со мною; до этого года был один военный.
Дж. Н. Прайс Вуд. Церковь в Джаркенте. 1907.
(Храм во имя святого пророка Божия Илии. Возведен в 1898—1900 гг.)
Русского населения в городе очень мало, если исключить войско, которого до 4 тысяч. Туземного до 15 тысяч. Из туземцев в городе две народности: таранчинцы и дунгане (китайцы-мусульмане). И те и другие до 80-х годов жили в пределах Китая. В этих годах, во время бывшего там восстания дунган они бежали от беспорядков к нам, приняв русское подданство. Почти вся торговля находится в их руках, за исключением десятка татарских и русских магазинов.
Дунгане прекрасные огородники и садоводы, и народ очень трудолюбивый и честный. Без них фрукты и овощи были бы впятеро дороже.
А. П. Маратканов. Колпаковская улица в Джаркенте. Начало XX в.
С трудом верится, что на месте нынешнего Джаркента назад тому 12 лет была голая степь. Теперь весь город зарос лесом, весь в садах. Тополи за 12 лет достигли 8-саженной высоты. Воды для полива очень много: вблизи города течет многоводная горная река Усек, из которой третья часть воды берется для полива борохудзирских земель. Из учебных заведений в городе одна жалкая церковно-приходская школа. С осени текущего года открывается двуклассное городское мужское училище, а в будущем году — такое же женское и низшее училище садоводства и земледелия.
Близость Китая в городе сказывается заметно. Есть целые ряды китайских магазинов с китайскими товарами: шелковыми материями, веерами, фонариками, фарфором и само собой — чаем. Хозяева и приказчики в них — китайцы, которых я вижу впервые, в национальной одежде: кофте с широкими рукавами, с косою, широчайших шароварах, башмаках с полувершковыми подошвами. В этих магазинах можно приобрести за 2 руб. фунт цветочного чаю. Черный чай с примесью к нему пятой доли цветочного приобретает особенные, приятные вкус и аромат.
А. С. Лейбин. Вид мечети (с южной стороны) в Джаркенте, построенной потомственным
почетным гражданином Вали Ахуном Юлдашевым на собственные средства. Начало XX в.
В городе возвышается очень красивая мечеть таранчинцев из китайского жженого кирпича. Еще есть две мечети, — одна дунган, другая татарская. У этих трех народностей, мусульман по религии, есть какая-то разница обрядовая; поэтому-то у них и мечети отдельно у каждой.
А. П. Маратканов. Татарская мечеть в Джаркенте. Начало XX в.
Сегодня, когда я был на базаре, было небольшое землетрясение, которого я и не заметил, люди сказали.
29 июня. Кончился пост, который нас очень истощил. Почти весь пост мы были в дороге, где свежая рыба попадалась очень редко, а консервы и соленая рыба в дороге при здешней жаре не годится, жажда замучит. И питались хлебом с чаем. По приезде вскоре купили здешней рыбы свежей, маринки и османа, очень дешевой, по 40 к. и 80 к. пуд. Но опять несчастье, — есть ее побоялись сразу, — сказывают, что ядовитая. После оказалось, что неправда. Казаки, горожане и вообще все в здешнем крае посты мало соблюдают: в посты Петров, Успенский, среды и пятки едят скоромное. То же самое мы наблюдали и в Западной Сибири, начиная от Тюмени.
Сегодня был с визитом у учителя; он уроженец г. Казани; — собственно, г. Вологды, потому что там родился и жил до 7 лет. В здешнем крае живет уже 12 лет. Училище помещается на квартире, — существует с 1873 года, почти с основания села. Учащихся к списку 50 человек. Богатая при училище библиотека; большая половина книг в ней — дар с.-петербургского министерского чиновника В. Ф. Голубева. В память его брата, военного топографа, исследователя Приилийского края А. Ф. Голубева и самая станица названа Голубевскою.
1 июля. Ходил со псаломщиком посмотреть участок причтовой земли, ныне весною вырезанный из казачьих наделов. Всего 90 десятин. Сенокосной земли не дано. Псаломщик говорит, что она и не нужна, так как сено можно собирать на полевой земле, — для этого нужно поливать ее; на политой полевой земле можно снять два-три укоса прекрасного сена в одно лето.
Одна третья часть участка поросла густым, громадным пятиаршинным камышом. Ее также можно или обратить в сенокос, или засеять клевером (люцерна), — на такой земле растет он прекрасно. В первом же случае камыш весною выжечь, а затем летом чаще его скашивать, не давая возмужать: и сено будет, и камыш измельчает.
Земельный причтовой участок начинается за полверсты от села; кругом его обходит головной казачий арык, из которого можно брать воду и на нашу землю в некоторых местах. Для большей же части участка нужно брать воду за версту. Это еще недалеко. Далее, за нашей землей, на север пойдет предгорье гор Боро-Хоро, тянущееся верст на 30 параллельно речке Борохудзирке, а затем и горы. Верст за 40 от села снеговые горы, целая гряда, отделяющие Джаркентский уезд от Копальского, защищающие теплую Илийскую долину от холодного севера.
Далеко-далеко на юго-востоке, верст за триста, виднеется снеговой хребет Тянь-Шаня, подернутый синеватою дымкою; на юго-запад верненские горы, без снега, или, вернее, — его не видно отсюда. Подле нашего земельного участка и мимо самого села бешено бежит горная река Борохудзирка, берущая начало верст за 50 в горах Боро-Хоро и впадающая в 25 верстах от села в р. Или.
Все поле, и наше и казачьи, изрезано арыками по всем направлениям. Есть арыки, видимо, недавние, новые, это русской работы, казаки проводили их. А то есть много арыков прежних, запущенных, замытых землею, оставшихся после калмыков, населявших ранее весь Джаркентский уезд. Да и казаки более расчищали калмыцкие же арыки, чем вновь делали. Новый арык нужно уметь провести, знать, в каком направлении, на что способны привычные азиаты, — а русские еще не совсем искусны в этом. Проведешь арык так, что и вода не пойдет в него.
На поле — по арыкам и там, где нет хлеба и клевера, все поросло какими-то огромными травами, большею частию колючими, наподобие кустарников, мне незнакомыми. Из знакомых мне трав встретил репей и чертополох, по арыкам очень много мяты. Еще дикая конопля, полынь саженная, осолодковый корень и др.
3 июля. Сегодня совершил две требы — крещение и погребение. Крестить всех носят в церковь, бедных и богатых, слабых и здоровых, все равно. Так же, как и везде, при крещении два восприемника, — из коих мужчина читает «Верую» сам, — так заведено здесь. Этот прекрасный обычай малороссами исполняется; от них переняли и великороссы. Кум непременно приносит с собой ведро теплой воды для крещения. И здесь общая примета — смотреть, когда бросается воск с волосами ребенка в купель; и здесь кум и кума посмотрели в купель. После крещения я им заметил, что воск не тонет, что жизнь ребенка не может зависеть от примет.
Отпевали годового ребенка. Гроб обит коленкором, на краях рюш; на голове ребенка венок из цветов, и в гробе цветы. Из дома в церковь и отсюда до кладбища провожали его дети — человек сорок. Это по-христиански, хорошо; при заразительных, повальных болезнях трудно бороться против этого. И мы провожали до кладбища за три версты, в ризах, с пением. Впереди несли запрестольный крест.
Кладбище в большом запустении, несмотря на то, что там много схоронено членов семей офицеров и чиновников, за время квартирования полка. Кладбище ничем не обнесено, — ни валом, ни оградою, нет там ни одного деревца. Даже травы почти нет, так как оно на каменисто-песчаном грунте устроено. Обложив дерном могилы, нужно их поливать, иначе сгорит дерно. А это доставит много хлопот. Крестики есть на каждой могиле. Есть даже много памятников с мраморными плитами и чугунными решетками. Кладбище отстоит от церкви в трех верстах.
5 июля. В горах едва не ежедневно бывают грозы и дожди. Ниже к селу, даже к полям не доходят они, или редко захватывают крайчиком. Вчера там было много грозового дождя. Вода в речке поднялась и затопила все улицы в селе, также и наше поле. Для предотвращения подобных наводнений по правому берегу речки, со стороны села устроен казаками вал саженной высоты, земляной, на три версты. Вал этот и охраняет село, когда речка переполняется. Но на этот раз его промыло вверху, чрез эту промоину и ринулась вода на село.
Затопило также казенный сад, чрез который течет Борохудзирка. В саду вала нет. Унесло много яблоков и абрикосов, сушившихся на земле и на невысоких подмостках. Говорят, что зимой речка еще больше причиняет неприятностей и хлопот.
10 июля. Пшеницу у казаков кончают жать; тотчас же начинают иные молотить. Сами казаки почти не жнут, нанимают таранчинцев. Туземцы жнут своими серпами, без зубцов. Серпы их похожи на косу-горбушу, в уменьшенном виде, употребляемую на Северной Двине. Жать туземным серпом можно скорее, чем обыкновенным. Он вдвое короче горбуши.
Молотят катком. Это восьмигранный камень 6 вершков в диаметре и 1½—2 аршина длины, с деревянными спицами в концах. К спицам привязывают постромки, в которые и впрягается лошадь. Молотить катком, конечно, легче, чем цепами: тут вся работа состоит в тряске соломы вилами и граблями, народу требуется два-три человека.
16 июля [1895 года]. Вчера отправились в самый дальний поселок моего прихода Охотничий (Нарынкол по-туземному), где 20 июля храмовой праздник. Ранее этот поселок принадлежал к приходу городской пржевальской церкви, от которой он отстоит всего в 150 верстах. Но пржевальский причт как военный, другого уезда, отказался от Нарынкола, и этот последний был причислен к Борохудзирскому приходу как ближайшему.
В 25 верстах переезжали р. Или, которую я уже вижу в третий раз, на пароме, — содержимом сибирским казаком; паром китайской конструкции, тупоносый, управляемый веслами самой топорной, грубой работы, а потому очень тяжелыми. Пробовал взять одно весло, едва поднял. Помню, во время службы на С. Двине, как-то раз по необходимости переправился чрез нее один на карбасе, который поднимает тяжести немного разве менее здешнего парома. И переправился благополучно. А здесь одно весло с трудом поднял. Правда, Или будет быстрее С. Двины, зато последняя вдвое шире. Паром поднимает не больше четырех возов. Рабочие азиаты; поэтому переправа идет очень тихо, а шуму, крику, споров сколько угодно.
27 июля. Теперь весь свой приход осмотрел, узнал. По расстоянию — это целое благочиние, целый округ внутренних губерний; по климату — два или более пояса. Дела предстоит много. Дома церкви нет, нужно строить; в Чунже тоже что-либо нужно — или церковь, или молитвенный дом. В Подгорном — в молитвенном доме голые стены.
В Охотничьем крайне необходима какая-либо школа. Хорошо еще, что для начала капиталы есть небольшие везде. Да и поселяне, видимо, желают строить и могут от себя дать кое-что на постройки, не бедны.
Ни раскольников, ни сектантов в приходе нет ни души. Это всего лучше.
В Охотничьем поселке ранее до меня, в каждый воскресный и праздничные дни совершались: вечерня, утреня, часы, изобразительные, церковным старостой и любителями из офицеров и казаков. Я одобрил и просил их продолжать служение по-прежнему.
Хотелось бы устроить то же в Чунжинском и Подгорном поселках, но там никто не изъявил на эго желания; пока так осталось.
Прежние священники редко ездили в поселки; я же рассчитываю ездить раза 3—4 в Охотничий и 6—7 раз в ближний поселки. Все-таки лишний раз соберутся помолиться, поговоришь кое о чем с ними, научишь чему-нибудь. Они теперь и сами говорят, что живут как киргизы: молиться в праздники не собираются, священника не видят, младенцы остаются не крещеными по году (в Охотничьем), а то таковыми и помирают.
Поездки в поселки, конечно, сопряжены с неудобствами, будут отнимать много времени. Но что же делать. Ведь и внутри России, напр. в нашей губернии, и в небольшом приходе сколько тратится времени на хождение по домам в праздники, на разъезды с требами. Только время там тратится часами, зато еженедельно, а здесь днями, зато реже. Во время службы в В. Тойме у меня больше, пожалуй, уходило времени на разъезды по приходу. С требами доводилось ездить чрез день-два, и то и в день два раза. А Пасха, Рождество, постная молитва! Прямо разъезжаешь целый месяц за все три раза.
За эту поездку досталось нам кружечного дохода рублей восемьдесят.
1 августа. Сегодня после обедни было совершено малое освящение воды на речке, за полверсты от церкви, близь казенного сада. Кажется, все население Борохудзира участвовало в крестном ходе, и старое и малое. Так много было народа. Мы уже подходили к речке, а лента народа все еще не прервалась, тянулась от церкви. Путь с крестным ходом лежал мимо местного базара, на котором торгующие исключительно из туземцев-мусульман. Они с любопытством выбежали из лавок посмотреть на большое религиозное шествие. У казаков было выведено на реку, к месту водоосвящения, по несколько лошадей из каждого дома, для окропления. Заметил, что некоторые из мусульман также приводили своих лошадей на реку для купания. При обратном шествии с реки многие из казаков стояли с лошадями для окропления; это те, которые не успели привести вовремя.
Весь путь от церкви до реки был устлан сеном; для этого каждый домохозяин принес его ношу. Таков здесь обычай.
6 августа. Сегодня половина церкви была заставлена плодами: виноградом, грушами, яблоками, принесенными для освящения. Кто постарше, те не едят фруктов до этого дня. Правда, освящение немного призапоздало, некоторые фрукты, как, напр., абрикосы, уже отросли. Освящать плоды довелось мне в первый раз. У нас там и не носят в церковь фрукты для освящения; я не видал.
10 августа. По совету псаломщика и некоторых прихожан послал церковного сторожа собирать пшеницы по селу. Надавали порядочно, пудов до 80. Сам не ездил и не был ни в одном доме, давали добровольно, не стесняясь моим присутствием, без всяких просьб с моей стороны. Как я упомянул ранее, до прошедшего лета в Борохудзире стоял казачий полк. Казакам от полка очень много перепадало: плата за квартиру с офицеров, продажа всех продуктов, дров, плата женщинам и девицам за прислуживанье — горничными, няньками, прачками и проч. Поэтому казаки жили хорошо; иные заправились и теперь их не собьешь с пути. Цены на труд и на все были высокие. Тех же цен они и теперь держатся. Так, за стирку белья с нас взяли 3 коп. за штуку. А поденщиц никого не нашли, не идут.
Псаломщик говорит, что можно найти стирать белье поденщицу копеек за пятьдесят. Теперь пока еще у нас, правда, и дров нет. Кушанья готовятся в одной кухне с хозяевами, на их дровах. Кухарки просят пять рублей в месяц. Пока будем жить одни. И то сказать, казаки и сами платят нам щедро — за все.
29 августа. Сегодня за службой было очень много нанесено кутьи, хлебов. Этот день здесь считается почти за родительскую субботу. По уставу церковному сегодня положено поминовение воинов, а казаки тоже воины.
Сегодня купили дров, саксаулу, весом по 7 коп. пуд. Если перевести такую цену на сажень, сажень однополенная будет стоить два рубля. Очень дешево. А сажень саксаульных дров заменит полторы еловых или даже более.
9 сентября. Настала осень, а здешняя погода не похожа на осеннюю. Ночи теплые, днем жарко. Лист на деревьях не желтеет. Недавно начали собирать осенние огурцы. Они посажены были в конце июня. Те огурцы ранние; весенние уже отросли в начале августа. Их солить к зиме нельзя, испортят. Заготовляют осенние, в конце сентября.
А погода! Ясная-ясная стоит уже второй месяц. Ни облачка, ни тучки, ни капли дождя. Говорят, и вся осень такая будет. Дождей очень мало бывает. Летом до 15 августа была несносная жара. Сходить куда-нибудь среди дня, напр. до базара, за каких-нибудь 50 сажен, для меня было чистое мученье: придешь с базара точно из бани.
Про какую-либо физическую работу на улице, хотя бы и в тени, и говорить нечего, невмоготу. А теперь сносно. Жарко, правда, но жар не расслабляющий. Казаки, те привыкли. И летом, среди дня, хозяин работал колеса. Он сказывает, что и им в первый год жара была невмоготу, мучились, а теперь привыкли. В поле, говорит, работать легче, даром что на солнце. Там вольнее, ветерок всегда подувает с гор небольшой. И правда. Ходил я гулять в поле, там не так потеешь.
12 сентября. Был наш благочинный, приезжал для продажи имущества после борохудзирского священника С., умершего в марте 1893 г. После него до меня в Борохудзире был еще священник, прослуживший всего год с небольшим и умерший скоропостижно. Странно, — на двух годах умерло два священника. Казаки смеются. Наш, говорят, псаломщик пережил уже пяти священников, а его не можно сжить. За долгий язык его недолюбливают.
14 сентября. Сегодня служили молебен молодым казакам, которые сегодня же отправляются на службу действительную в полк, на четыре года. Собралось их всего 40 человек. У них семейной льготы нет. По достижении 21 года все должны отслужить на действительной службе, хотя бы и один сын был у родителей. И для чего такой большой срок, 4 года! И теперь уже настоящие воины: военная выправка. Три года уже учились при станице при сборах. Да и после действительной службы ездят на учебные сборы 9 лет.
Лошадь, седло, одежда у казаков должны быть свои во все время службы и после — до 40 лет.
Дела, касающиеся всей станицы, решаются сходами — выборных от пяти домов по человеку, дела, касающиеся поселков, — сходами поселковыми, на которых имеют право голоса все домохозяева. На решение дел имеет давление заведующий станицей офицер. Станичное управление состоит из атамана, его помощника, казначея и писаря. Денежных сборов казакам платить не нужно, кроме как на обмундирование сыновей. Эти сборы уплачивает каждый за себя. Расходы по содержанию правления окупаются арендными деньгами за землю, которой у них изобилие.
20 сентября. Получил сегодня 300 руб. подъемных, на которые я уже потерял было надежду. В консистории, когда я был проездом на место, ничего определенного про них не сказали, ссылаясь на Хозяйственное управление: «как ему заблагорассудится».
26 сентября. Казаки везут и везут запасы корма на зиму, сена и клевера. То и другое складывают на крыши навесов и сараев, а не под крышу, как на севере. Дождей здесь мало бывает, за исключением грозовых в мае месяце. Снегу тоже мало выпадает. Смотрю на кровли и думаю: все они завалены горючим материалом, загорится одна куча, и пойдет по всему селу при сильном ветре. — Разве сады задержат. С другой стороны — внизу безопасно, во дворе нет горючего материала, заронить огонь, сделать пожар от папиросы или другого чего невозможно.
И я запас сена пудов 200. Заготовка его стоила три рубля. И купить очень дешев корм. Воз сена в 25 пуд. стоит 80 к., таковой же клевера полтора рубля. Предполагал, что осенью, в богатой деревне, будет пьянство. Пока не видно. Свадеб осенью в моем приходе бывает мало, поэтому, может быть, и пьянства нет.
2 октября. Третьего дня подул сильный буран, дул сутки. Сделалось холодно. Вчера с полдня пошел дождь, затем снег сырой шел всю ночь. Насыпало снегу полвершка, все прутки у деревьев облепило, лист еще не опал. От тяжести много прутьев поломалось у тополей. Снег сегодня, конечно, весь растаял, сделалась грязь, стало опять такое же тепло, как ранее. Что сие значит? Сказали, что здесь и зимы настоящей не бывает, и снегу мало. А то вдруг падает снег в такое время, когда и на севере снег выпадает не каждый год. Все говорят, и туземцы и русские, что это небывалое явление, что никто не помнит, чтоб в это время выпадал снег в долинах. Он обыкновенно появляется в ноябре. В горах, предгориях — другое дело, — там бывает снег еще в сентябре иногда.
6 октября. Сегодня вернулся из поселков Чунжинского и Подгорного. Исполнил там несколько треб, совершил крещения и погребения, которых после 20 июля накопилось более десятка. Из церковных сумм в Подгорном взял 50 руб. на выписку икон в молитвенном доме.
В Подгорном случайно встретились еще с председателем семиреченского войскового правления, полковником В., разъезжающим для ревизии станичных и поселковых правлений области. Поговорил с ним кое-что о своем приходе, о делах церковных. Обещал оказывать мне возможное содействие. Но вернее всего, что говорил это из вежливости.
Старосты молитвенных домов обоих поселков ездили собирать новь для меня, сами напросились. Собрали более, чем в Борохудзире: здешние хлебом богаче. И пшеница прекрасная: белая, крупная чистая.
