Бениславские герба Побог

«Записки Ивана Степановича Жиркевича. 1789-1848» и Бениславский

«Доверяй, но проверяй!» И снова об эго-документах.

Свою библиотеку я начал собирать еще в школьные годы. Особое место в ней занимают издания источников личного происхождения (мемуары, дневники и письма), принадлежащие известным российским государственным и политическим деятелям, военачальникам, деятелям искусства и культуры.

И поэтому неслучайно, что эго-документам были посвящены две курсовые и дипломная работа в историко-архивном институте.

Несколько лет назад моя библиотека пополнилась «Записками Ивана Степановича Жиркевича. 1789-1848» (Москва: Кучково поле, 2009). В ней упоминаются некоторые персонажи, присутствующие в моем древе. Особое мое внимание привлек фрагмент, посвященный похоронам Люцинского уездного предводителя дворянства Бениславского, относящийся к осени 1836 года:

«Приехавши в Яноволь, я не застал там вице-губернатора Домбровского, который в этот день уехал в Ягодин на похороны умершего уездного предводителя Бениславского. Невзирая, что на этих похоронах присутствовал лично управлявший, пока по бумагам, губернией начальник, что тут была и городская и земская полиция, – заседатель земского суда Динабургского уезда, по особому распоряжению князя Хованского назначенный и определенный проживать в местечке Креславки, имении графа Платера, для ближайшего наблюдения за помещиком и за его соседями, донес генерал-губернатору Дьякову, что когда хоронили Бениславского, то по этому случаю нарочно были выписаны несколько ксендзов из Вильны; из них один говорил речь, в которой выхвалял покойника за службу в 1812 г., в рядах французских войск; что на катафалке в церкви над гробом висел портрет покойного в мундире польских войск и с крестом Почетного Легиона; ордена Св. Анны, которым тоже был украшен предводитель, на портрете написано не было; добавлял, что во время шествия церемонии через город гроб сопровождаем был нижними чинами инвалидной команды, хотя без ружей, но в полной форме, и что все это делалось будто бы с умыслом и при содействии к тому начальника Люцинской инвалидной команды поручика Михаловского534 – искреннего польского патриота.
Когда я возвратился в Витебск, Дьяков предложил мне все это строжайше обследовать, а я дал в таком же виде предписание полковнику Макарову. Оказалось, из ксендзов один только был вызванный из Вильны, старинный друг покойного; он действительно в речи своей (которая вчерне приложена к делу), объясняя заслуги умершего, просто и без малейшей прикраски упомянул, что он имел орден Легиона, а о наградах, полученных им за службу от российского правительства, о каждой распространялся с приличием и с жаром. Портрет, висевший на катафалке, писан с него в Варшаве, когда он еще служил в войске; наконец, инвалидная команда действительно шла за гробом, но единственно по уважению к званию покойника, всеми любимого как в городе, так и в уезде.
Представя это, я не воображал ничего худого о заключении, но Дьяков настоял, чтобы поручик Михаловский был устранен от командования как неблагонадежный».

Нужно сказать, что в конце 18 – первой трети 19 века должность уездного предводителя в Люцине занимало несколько представителей рода Бениславских. И хотя мной собрано довольно много документов по этому роду, но о ком писал бывший губернатор оставалось не известным. Да и о наличии у кого-либо из Бениславских французского ордена информации не было.

И я начал свои поиски.

Первое, что я сделал, это изучил метрические книги костелов Люцинского уезда за 1836 год с целью найти информацию о смерти кого-нибудь из Бениславских. Но таких сведений в них обнаружено не было. Правда, по закону подлости, метрическая книга непосредственно Люцинского костела за этот год не сохранилась…

Просмотрев издания «Месяцеслова и общих штатов Российской Империи» за 1830-е годы я обнаружил интересный факт: Люцинским уездным предводителем дворянства в 1832-1836 годах был граф Викентий Робертович Бржостовский. И при этом он являлся кавалером французского ордена Почетного легиона!

Такого поворота я не ожидал! Я не поленился и проверил первоисточник, в котором были опубликованы «Записки». Но и в журнале «Русская старина» черным по белому упомянут был именно Бениславский!

Поскольку Жиркевич в своих воспоминаниях упомянул о проведенном по факту инцидента на похоронах следствии, то это должно было найти свое отражение в архивных документах.

Просмотрев описи фондов «Канцелярия Витебского, Могилевского и Смоленского генерал-губернатора» и «Канцелярия Витебского гражданского губернатора», хранящихся в НИАБ, я не обнаружил документов, связанных с похоронами Бениславского. Но зато нашлись следующие два дела: «Дело по донесению заседателя Узелкова о произнесении польской речи при погребении в гор. Люцине уездного предводителя графа Бржостовского» и «Дело об оставшемся после смерти люцинского уездного предводителя дворянства Бржостовского ордене»! Так что и архивные описи могут служить источником информации!

Чтобы поставить все точки над «i» я заказал копии этих дел. И сегодня я получил столь ожидаемый ответ из архива.

И первое же дело не оставило больше никаких вопросов. И хотя я еще не успел досконально его изучить (в нем 57 листов, 100 сканов), но на первых же листах была изложена та же история, о которой писал в своих «Записках» генерал Жиркевич!

Так что, я в очередной раз убедился в необходимости критически относится к информации, содержащейся в эго-документах (и не только) и при возможности стараться проверять ее с помощью первоисточников! Тем более с учетом уровня сегодняшней научной редактуры.

И еще любопытный факт. Случай, рассказанный Жиркевичем, послужил основой вопроса, прозвучавшего в одной из игр «Что? Где? Когда?» на Кубок губернатора Краснодарского края.

А в заключении истории еще один факт. Через несколько лет после смерти графа Бржостовского его дочь Людвика вышла замуж за … Аркадия Бениславского!

Витебская, Виленская губернии, Польша, Москва, Санкт-Петербург