ЭСМИНЕЦ "КАРЛ МАРКС", КБФ

Сканы ДОНЕСЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ КРАСНОЗНАМЕННОГО БАЛТФЛОТА от 19 августа 1941 года, Таллин, О ГИБЕЛИ Э/М "КАРЛ МАРКС".

Сканы и комментарии любезно присланы Морозовым Мирославом Эдуардовичем.

Вопрос :
" Здравствуйте, уважаемый Мирослав Эдуардович !

Хочется услышать Ваше мнение по следующим вопросам.
Т.к. мой дед, радист эсминца "Карл Маркс", КБФ, пропал б/в в бухте Хара-Лахт 8.8.1941, пытаюсь установить цепь событий. Веду поск сведений о судьбах экипажа и местных жителей г.Локса и хуторов, спасавших экипаж эсминца.

Из переписки на форумах и с жителями г.Локса получила шокирующую информацию (впрочем, чему удивляться?!), отличную от версии, изложенной у Ю.Г.Степанова и И.Ф.Цветкова.

Цитирую:
" Насколько я помню 8 августа 1941 года эм "Карл Маркс" погиб во время налета немецкой авиации в бухте Локса ( 70 км от Таллина) . Погиб почти весь экипаж .
Тех моряков , кто пытался выбраться на берег из горящего моря , эстонцы добивали из пулеметов и винтовок (из другого источника - даже вилами и лопатами). Спаслось только несколько человек , сумевших доплыть до погранзаставы Сурпеа .
Тела всех погибших моряков местные жители закопали в лесу и до 1964 года никому не говорили о месте их погребения . И только в 1964 году , когда со дна бухты подняли корпус эсминца и начали его резать на Локсаском судоремонтном заводе , случайно из уст пьяного эстонца (о пьяном эстонце - это без иронии , так как об этом они все молчали из-за того , что у многих было рыльце в пушку : кто-то лично стрелял , кто-то закапывал) в поселке узнали о массовом захоронении моряков .
В том же году останки моряков перенесли в братскую могилу , установив на ней скромный памятник . Я был тогда мальчишкой , но помню , что на открытии памятника не было ни одного бывшего моряка с эсминца . Да и на памятнике , насколько я припоминаю , не было фамилий погибших моряков . Запомнилось это потому , что моя мама , как передовая работница завода , сфотографирована в почетном карауле при открытии памятника . Да и по специальности она была газорезчиком , то есть сама принимала участие в разделке корабля . Помнит , что в отсеках находили много документов , форменки , бушлаты , водолазные свитера . Куда потом отправили эти документы - она уже не помнит ."
(Конец цитаты).

В настоящее время есть две мемориальные плиты у памятника морякам эсминца "Карл Маркс" и МО-410 (на русском и эстонском яз.) На плите - 12 ФИО+ неизвестное количество неопознанных.

Скажите. пожалуйста, на каком уровне мог решаться вопрос об очистке акватории порта и подъеме и отправке на утилизацию эсминца? Парторганизации? Какого уровня? Или приказ штаба Военно-Морской Базы КБФ?

Наверняка должны быть акты о проведении перезахоронения. Где их искать?

Куда могли передать документы и личные вещи, найденные на эсминце? По данным архивов Таллинна - ответы отрицательные. В школьном Музее г.Локса почти ничего нет.

После поиска удалось установить, что моряки с эсминца позже участвовали в обороне Ханко, двое участвовали в Таллинском переходе в 1941 году ( На корабле/Авроре/ никто, даже военфельдшер Белоусов, делавший старшему лейтенанту перевязки, не знал подробностей гибели эсминца « Карл Маркс », с которого ГРИШИН прибыл на « Аврору ». На шее старлейт-а заживающую рану прикрывал пластырь. Была обожжена и правая рука, но она, как он выражался, «выписана в строй»... http://militera.lib.ru/prose/russian/chernov/03.html )

С уважением, Элла. "

Ответ :
" Что касается эсминца "Карл Маркс". То, что Вы изложили совершенно не соответствует действительности и, честно говоря, показалось мне чудовищным по содержанию. Сравните с документом: (сканы)

Поведем итог:
Из экипажа погибло всего 9 человек, а не "почти весь экипаж". Еще 21 человек погиб на катере МО.
Эстонцы никого не добивали, а наоборот, пытались помочь, за что им была благодарность от командования КБФ - единственный подобный случай на моей памяти.
Корпус не надо было поднимать со дна бухты, поскольку он фактически не затонул - ниже немецкие фотографии остова эсминца.
Выросшему мальчику не следовало пересказывать слухи и придавать им статус "как оно было на самом деле". "

Сканы ДОНЕСЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ КРАСНОЗНАМЕННОГО БАЛТФЛОТА от 19 августа 1941 года, Таллин, О ГИБЕЛИ Э/М "КАРЛ МАРКС".

Продолжение.

Сканы ДОНЕСЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ КРАСНОЗНАМЕННОГО БАЛТФЛОТА от 19 августа 1941 года, Таллин, О ГИБЕЛИ Э/М "КАРЛ МАРКС".

Продолжение.

УРРРАААААААААААААААААААААААААААААА !!!

Из г. Локса много новых фотографий и информации из школьного музея , в/ч и от местных жителей.

Фото - Командир крейсера "Аврора" старший лейтенант ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ ГРИШИН ( до 08.08.41г.- эсминец Карл Маркс")
Лейтенант П. С. Гришин смениk на посту командира "Авроры" раненного М. К. Крылова.
Капитан 3 ранга П. А. Доронин, назначен командиром "Авроры" 29 июля 1943 г.
http://parkschool.narod.ru/texts/flot.htm


Старший лейтенант Петр Сергеевич Гришин , прибывший на « Аврору » в августе, буквально донимал команду пожарными тревогами. Он ежедневно проверял состояние помп, шлангов, боеготовность аварийных команд и, как бы хорошо они ни действовали, хвалил сдержанно, требовал большей быстроты и слаженности.

На корабле никто, даже военфельдшер Белоусов, делавший старшему лейтенанту перевязки, не знал подробностей гибели эсминца «Карл Маркс», с которого Гришин прибыл на « Аврору ». На шее старлейта заживающую рану прикрывал [240] пластырь. Была обожжена и правая рука, но она, как он выражался, «выписана в строй»...

Матросы догадывались: частые пожарные тревоги не слабость, не причуда командира, не блажь; догадывались: было в судьбе его нечто тяжкое, незарубцевавшееся, что побуждает к этим действиям.

Судьба Петра Сергеевича Гришина действительно сложилась нелегко. В первые месяцы войны он испил полную чашу: на десятерых хватило бы того, что испытал он!

Эскадренный миноносец «Карл Маркс» в конце июня вышел из Кронштадта. Плавание предстояло трудное. Немецкие летчики набросали в залив столько мин, что старпом грустно острил: «Мин больше, чем воды. Плывем по минам».

В тот день эта фраза не казалась большим преувеличением. Гришин настроил себя на худшее, внутренне подготовился: если случится самое страшное, каким бы страшным оно ни было, достойно принять неотвратимое.

Несколькими днями раньше, впервые попав под бомбежку, он испытал такое оцепенение, такое липкое, тошнотворно-выворачивающее чувство страха, что был ненавистен самому себе. И он ощетинился против собственного страха, захотел сломить его, обуздать. Умом он понимал: страх — как зверь. Почует твою слабость — не отпустит. Почует твою силу — уйдет.

Волевой, собранный, сильный духом и телом, с устойчивой психикой, Гришин раз и навсегда решил: смерть на войне подстерегает каждый день, хочешь не хочешь — смирись с этим, но не будь щепкой, швыряемой волнами, пока жив, управляй событиями, управляй собой. Борись!

Когда эсминец, уничтожив семь мин, напоролся на восьмую, когда взрыв потряс море, когда корабль тряхнуло, как скорлупку, швырнув за борт кормовое орудие, повредив рулевое управление, разметав раненых и убитых, Гришин не свалился в кипящую воду. Он удержался за один из лееров, а через секунду зычной командой привел в чувство нескольких матросов и начал заводить к пробоине пластырь.

Миноносец не затонул. Командир корабля капитан III ранга Дубровицкий быстро овладел положением. Погасили пожар. Остановили течь. Матрос Кучеров — золотые руки — исправил рулевое управление.

28 июня 1941 года эсминец пришел в Таллин.

Спустя несколько дней — бой с «юнкерсами». Теперь Гришин не сжался в комок, как при первой бомбежке; он видел [241] пикирующую смерть, черные кресты на плоскостях, слышал вой сирен, ощутил всплеск взбудораженных нервов — и жар, и озноб, и сухость во рту, но справился со всем этим, продолжая управлять боем.

Однако самое тяжкое выпало на его долю в бухте Хара-Лахт, куда направили эсминец, стремясь не допустить высадку немецкого десанта.

Бомбардировщики, как обычно, появились внезапно. Они летели из-за леса, подступавшего к поселку Локса. Ни один мускул не дрогнул на лице Гришина . Он стоял на мостике, внимательно следя за «юнкерсами». Надо было предугадать, как развернутся события в ближайшие минуты.

Конечно, он чувствовал на себе и мимолетно-тревожные взгляды пробегавших матросов, чувствовал, как засосало под ложечкой, как резь обожгла уши в предчувствии воя сирены... Все это было, но внешне Гришин оставался окаменело-спокойным, а главное — его действия, команды, решения не сковывало то мертвящее оцепенение, которое охватило тогда...

В момент появления бомбардировщиков «Карл Маркс» стоял в бухте у стенки пристани поселка Локса. Рядом с ним ошвартовался катер с запасом горючего.

Бомбы упали на пирс. Пирс загорелся.

Прикрываясь зенитным огнем, эсминец отошел от стенки. Отошел и катер.

Гибельным оказался второй заход «юнкерсов». Разбив строй, они рассыпались и заходили с разных сторон. Работа зенитчиков осложнилась до предела. Бомбы падали все ближе. Фонтан воды едва не сбросил Гришина за борт. Он сильно ушибся, вскочил. Корабль так рвануло, что сомнений, наверное, ни у кого не осталось — конец.

Бомба попала в кочегарку. Эсминец горел. Помпы из-за повреждений не работали.

— Ведра! Ведра! — закричал Гришин , увлекая матросов на борьбу с огнем.

Заходы «юнкерсов».продолжались. Бочки с горючим снесло с катера в воду. Горящая нефть разлилась по заливу. Взрывная волна швырнула в воду людей, а следующая бомба, подняв в воздух столб брызг, уничтожила катер.

Матросы плыли по горящей воде — раненные, обожженные, оглушенные. Они ныряли, чтобы спастись, но, вынырнув, снова попадали в огненную купель.

— Шлюпки на воду!

На первой шлюпке плыл Гришин . Не заметив, что шея, [242] задетая осколком, в крови, не чувствуя боли обожженной руки, он командовал спасением людей из горящего моря.

Корабельный врач погиб. На помощь пришли эстонцы из Локсы и окрестных хуторов — Борис Лайнела, Леонхард Гнадеберг, Херман Валток, Сильвия Тампалу, Хелли Варью, Линда Орав..............

Гришин испытывал удовлетворение: аварийные команды действовали безупречно.
Даже главбоцман Черненко, уловив настроение командира и явно ободренный этим, спросил:

— Кажется, получается, товарищ старлейт?!

Старший лейтенант кивнул. Сейчас его беспокоило другое: ночью к стенке Ораниенбаума стал огромный санитарный транспорт «Леваневский». Со всего плацдарма потянулись к пристани повозки и машины с ранеными. Мысленно Гришин ругал начальство: «Неужели не понимают? Неужели забыли, что у немцев есть авиация, а у наблюдателей в Петергофе — глаза?! Или боятся, что за ночь не управятся?»

Затор санитарных машин увеличивался, разгрузка шла медленно.

Дело усугублялось тем, что борт к борту с «Леваневским» стояло другое судно — «Базис», груженное взрывчаткой и глубинными бомбами. Этот огнеопасный груз завезли в Ораниенбаум на случай прорыва немцев, чтобы взорвать портовые сооружения. О тех, кто служил на «Базисе», говорили: «Они служат на «пороховой бочке».

Гришин , знавший педантизм гитлеровцев, прикидывал: если в ближайшие полчаса налета не будет, значит, пронесло, во всяком случае, до обеда стервятники не прилетят. Обед у немцев — дело священное.

Они нарушили собственное правило. Со стороны Петергофа донесся гул. Ведущий держал курс на Кронштадт. Окуляры бинокля задержались на крестах, перечеркнувших плоскости. Гришин скользнул биноклем по синеве чистого неба, ожидая, что вот-вот в воздухе набухнут белые пучки разрывов. Раструбы звукоуловителей в Кронштадте, в Большой и Малой Ижоре, на Красной Горке наверняка провожали самолеты. Зенитки в фортах и на кораблях ждали сигнала.

На стыке Ленинградского и Ораниенбаумского фарватера строй «юнкерсов» словно качнуло ветром. Бомбардировщики изменили курс. Ведущий повел их на Ораниенбаум.

Ударили колокола громкого боя. Ударили зенитки. Небо покрылось летучими облачками. Плотная завеса огня нарушила строй «юнкерсов», но они с безрассудным упрямством [243] норовили пикировать на « Аврору ». Бомбы рвались близко. Взрывные волны раскачивали крейсер, как девятибалльный шторм. От мощной детонации в отсеке открылся кингстон.

Гришин не отходил от бакового зенитного орудия, которое не давало гитлеровцам вести прицельное бомбометание по кораблю. ...

...На борту крейсера осталось двенадцать человек. С ними командир — Петр Сергеевич Гришин . Раненые корабль не покидали.

— У нас не было раненых, — сказал Николай Кострюков. — Были живые и мертвые....
http://militera.lib.ru/prose/russian/chernov/03.html