Станичная история. Прочноокопская.

ЗАСЕЛЕНИЕ ПРОЧНООКОПСКОЙ ДОНСКИМИ СЕМЬЯМИ.
Итак, к 1 августа 1794 г. 1000 семей донских казаков (4700 душ обоего пола) под конвоем оказались на той самой, как пелось в старинной песне, "Линии-линеюшке, распроклятой сторонушке". Казачьи семьи оказались распределены следующим образом: в станице Усть-Лабинской было поселено 250 семей, в Прочноокопской - 200 семей, Воровсколесской - 100 семей, в Кавказской, Григориполисской и Темнолесской по 150 семей.
Впоследствии число жителей этих станиц увеличивалось за счет отдельных казачьих семей, желавших переселиться на Кубань. По свидетельству А.Д. Ламонова, составившего прекрасный исторический очерк своей родной станицы Кавказской, в Кавказскую донцы пришли двумя партиями, первая была в количестве 150 семей, а вторая, прибывшая в 1795г. составила 75 семей.
По месту своего прежнего жительства донские переселенцы станицы Кавказской принадлежали к разным станицам, но большинство все же оказалось из "бунтовавших" станиц: Верхне- и Нижне-Чирских, Есауловской. Еще в период следования на Кубань донские переселенцы вынуждены были выдерживать 12-дневный карантин па р. Егорлыке, в небольшом укреплении, на месте которого впоследствии возникнет село Лежанка (Средне-Егорлыкское). Именно в этом месте, как пишет Ламонов, переселенцы были распределены для поселения по предназначенным станицам, и при этом даже ближайшие между собой родственники были разъединены и записаны по разным станицам. Видимо, у властей существовали опасения возможного сговора казаков между собой и повторного бунта.
Представляется весьма сложным теперь выяснить, из каких именно станиц на Дону были поселены данные 6 Кубанских станиц. Из имеющихся сведений видно, например, что в Прочноокопской станице оказались казаки из Пятиизбянской, Нижне-Чирской, Есауловской станиц, хотя, конечно же, были выходцы из других мест, так как наряд на переселение выполняло все войско Донское. Просматривая одни из самых ранних посемейных списков (которые оказались доступными) упомянутых станиц, в глаза бросается обилие похожих фамилий. В той же Прочноокопской станице были фамилии Писковы, Поповы, Агеевы, Староверовы, Карташевы, Бирюковы, Улитины, Токаревы, Черновы и другие. Среди первых старожилов Темнолесской станицы можно было найти такие же фамилии. Фамилия Зотовы была, например, в Григориполисской и в Темнолесской станицах. Немковых, Ляпиных, Ерохиных можно было встретить и в Прочноокопской, и в Григориполисской станицах. Такие фамилии, как Потапов, Филимонов, Ермаков, Куркин, Болдырев, Данилов, Лосев, Мурзин, Чернышев и другие были у первопоселенцев станицы Кавказской. Однако подобные же фамилии можно было обнаружить и в той же Темнолесской, Григориполисской и Прочноокопской станицах, Поэтому во всех 6 станицах можно было найти немало родственных фамилий, что подтверждает слова А.Д.Ламонова.
Среди поселенных в 1794 г. на Кубани донцов оказалось немало последователей старой веры. А в таких станицах, как Кавказская и в особенности Прочноокопская, казаки-раскольники играли главенствующую роль вплоть до 20-х годов нашего века.
Прибыв на Линию, донские казаки получили 2-х летнюю льготу; в период которой они службу не несли, а должны были обзаводиться хозяйством и обустраивать свои жилища. Некоторые из переселенцев не оставили надежды вернуться на Дон, потому в первое время происходили одиночные случаи побегов. Так, например, в октябре 1794 г. сделано было распоряжение о розыске 4-х казачьих жен, бежавших из станицы Усть-Лабинской, Темнолесской и Григориполисской. Впрочем, случаи побегов были уже скорее исключением из правила, и большинство казаков смирилось со своим новым положением.
Первые годы жизни на Кубани были достаточно тяжелы для переселенцев. Непривычный климат, болезни, от которых умирали люди и скот, тревожная пограничная обстановка. Тем не менее быт донцов на новых местах постепенно налаживался. Генерал Кнорринг - 2-ой, совершивший инспекторскую поездку по Кавказской линии, докладывал императору Павлу I от 26 мая 1799 г, что "…осматривая 5 станиц поселенных с Дону в 1794 г. Кубанского полка, нашел я обзаведение жителей в столь непродолжительное время довольно достаточным, станицы их устроены наилучшим и прочным образом и казаков, которые содержат кордонную стражу по дистанции своего расположения, несущих службу с исправностью и без малейшего отягощения".
В конце 1795 г. командующий на Кавказе генерал Гудович издал приказ, в котором говорилось, что так как "… поселенные на Кубани, переведенные с Дону семейные казаки обзавелись хозяйством и исправились, то по сему составить из поселенных казаков полк…” 1 марта 1796 г. из казаков 6 станиц был образован Кубанский конный линейный полк. С этого момента донцы стали называться линейными казаками. В марте 1796 г. на службу в Кубанский полк поступило: из Усть-Лабинской станицы - 150 казаков, Воровсколесской - 50, из Кавказской, Григориполисской, Прочноокопской и Темнолессской - по 75 казаков. Всего на службу было командировано 500 казаков и 16 старшин. Первым командиром Кубанского полка стал премьер-майор Чернозубов. В 1798 т. по личному распоряжению И.В.Гудовича от станиц Кубанского полка в канонерские (артиллерийские) ученики поступило 165 неслужащих казаков. Какова была первоначальная численность Кубанского полка, данных за конец ХVIII века не сохранилось, но в 1802 году полк был в следующем составе: полковой командир, 4 есаула, 4 сотника, 5 хорунжих, полковые квартирмейстер и писарь, 500 пятидесятников и казаков, 6 отставных старшин, казаков, могущих защитить свои станицы – 239, престарелых и бессильных - 184, детей от 1 года до 15 лег - 1262. Штаб-квартира Кубанского полка в 1802 г., размещалась в станице Темнолесской‚ затем она была перенесена па Кубань в Прочноокопскую.
Станицы Кубанского полка с самого момента их основания оказались, как говорится, на передовых рубежах. По Кубани в тот период пролегала граница, разделявшая русские владения и земли горцев. Последние оказались весьма беспокойными соседями. Пользуясь тем, что Кубань переходить русским войскам воспрещалось, горцы нередко прорывались в глубину края, угоняли скот, забирали имущество и пленных. Понятно, что первыми страдали от набегов кубанские станицы. Уже в том же 1794 году в плен горцами был захвачен казак ст. Прочноокопской Григорий Сафаров. В 1797 году казаки Кубанского полка в отместку за набеги самовольно переправились через Кубань и отогнали у горцев 5000 баранов. Сведения об этом происшествии дошли до самого императора Павла I, который тотчас же повелел командира полка майора Чернозубова от должности отстранить, посалить под арест, зачинщиков набега наказать и вернуть всех баранов. Вместо Чернозубова должность командира полка стал исполнять есаул Потапов. Но казаки не могли допустить, чтобы горны совершали набеги безнаказанно, поэтому в станицах создавались команды из самых отчаянных, которых называли “охотниками”. Переправляясь тайком за Кубань, «охотники» сами отбивали у горцев добычу и, возвратясь, одаривали ею своих одностаничников. Промысел этот был делом рискованным, и за ошибки “охотники” расплачивались собственными головами. Так, в 1811 г. на р. Урупе горцами были истреблены 5 "охотников" из станицы Прочноокопской."
Кубанская граница на долгие годы стала местом постоянной службы казаков. Но не только стерегли казаки границу по Кубани, не менее часто приходилось бывать в военных походах. В 1804, 1805, 1810, 1814 г. казаки Кубанского полка были в Кабарде, в 1807, 1811, 1817, 1819. 1820 годах - в Чечне, неоднократно приходилось нести им службу и в других районах Кавказа. В 1802 г. командующий тогда войсками на Кавказе генерал-лейтенант Кнорринг впервые взял с собой в Грузию 700 линейных кавказских казаков, в числе которых были и казаки Кубанского полка. Так было положено начало образованию сборно-линейного полка, который с 1804 по 1831 гг. находился в Тифлисе. В данный полк из всех линейных полков назначались лучшие по выправке и обмундированию казаки, служба длилась в полку 3 года, затем происходила смена. За 27 лет нахождения полка в Тифлисе в нем перебывало немало представителей Кубанского полка. В 1828г. например, в сборно-линейный полк из Кубанского полка было назначено 3 урядника и 40 казаков. Будучи в составе этого полка, кубанцам довелось сражаться с персами и турками в войнах 1804-1813, 1806-1812 гг., а также в русско-иранской 1826-1828 гг. и русско-турецкой 1828-1829 гг. войнах. После того, как сборно-линейный полк в 1831 году был переведен в Варшаву, в Тифлисе линейные казаки продолжали служить в конвойной сотне, охранявшей Командующего Кавказским корпусом. В 1832г. в конвойную сотню от Кубанского полка было отправлено 7 казаков и 1 урядник. Что касается сборно-линейно полка, то в Варшаве он был впоследствии переформирован в особый дивизион, который стал с 1861 г. комплектоваться исключительно казаками Кубанского войска.
Вне Кубанского конного полка казаки проходили службу еще и в артиллерии. В 1808 г. были созданы две конно-артиллерийские роты, куда назначались казаки из линейных полков, преобразованные позднее в 13, 14 и 15 артиллерийские батареи Кавказского линейного войска. И, конечно же, нельзя не упомянуть того факта, что представители Кубанского полка несли службу в конвое Его Императорского Величества.
Не раз доводилось проявить себя казакам Кубанского полка за пределами родной Кубани. В 1831 г. линейцы участвовали в походе в Польшу. В 1849 т. им пришлось скрестить клинки с венгерскими повстанцами. В 1863-1864 гг. в составе Кубанского дивизиона казаки вновь оказались на полях Белоруссии, Литвы и Польши. Но наиболее блестящим было участие линейных казаков в Крымской (Восточной) войне 1853-1856 т. От Кубанской бригады за все годы войны на Закавказский театр военных действий было отправлено 5 сотен, которые отличились во многих сражениях с турками. Первая сотня I Кубанского и I сотня II Кубанского полков получили специальные знаки для ношения на папахах с надписью «За отличие в 1854 г.».
За долгие голы службы на Кавказе и за его пределами казакам Кубанского полка не раз были даны высокие награды. В 1831 г. полк был удостоен простого знамени с надписью "За отличие в турецкую войну и за дела против горцев в 1828 и 1829 гг.". В 1849г. I и II Кубанским полкам Высочайше были пожалованы два знамени: "За постоянное усердие, храбрость и отличия, оказанные во всех делах с горцами и особенно 1 ноября 1848 г. под станицей Сенгилеевской".
Наконец, в 1865 г. два Кубанских полка получили георгиевские знамена с надписью "За покорение Западного Кавказа в 1864 г."
История Кубанского казачьего полка, в первую очередь, связана с долголетней Кавказской войной, в период которой казаки побывали чуть ли не во всех уголках Кавказ. А Закубанский край был ими исхожен действительно вдоль и поперек. Строчки старинной линейной песни лишний раз это подтверждают:
... Гремя славой и трубой,
Мы дралися за Лабой.
По горам твоим, Кавказ,
Пронеслась слава о нас...
Во всем Кавказском линейном войске Кубанский полк слыл одним из лучших, а первая Прочноокопская сотня, как писал современник, "…пользовалась особенно громкою славою среди всей кавказской кавалерии...”
Жизнь па Кавказе в тревожных боевых условиях накладывала отпечаток на все стороны быта линейных казаков. В первую очередь это коснулось одежды линейцев. Как отмечал А.Д. Ламонов, "старики и служивые казаки Кубанского полка долгое время носили обмундирование донского покроя, но молодежь обзаводилась одеждой черкесского образца и холодным оружием." А уже в 1824 г. служащим казакам официально было приказано носить обмундирование, тождественное горскому. Первой парадной формой Кубанского полка стала черкеска темно-синего сукна, шапка из черного каракуля, бешмет, погоны и верх папахи должны были быть белого цвета. В 1827 т. пики были окончательно сняты с вооружения линейных казаков, вместо, них были введены кинжалы с поясами и пистолеты.
За время с 1796 по 1870 гг. состав Кубанского конного полка неоднократно менялся, одни станицы отчислялись, другие включались в его состав. В 1819г., станица Усть-Лабинская была передана из состава Кубанского в Кавказский казачий полк, взамен нее из состава последнего в Кубанский полк была отчислена станица Темижбекская. В 1825 г. была упразднена и исключена ст. Воровсколесская, взамен которой в полк вошли новые станицы, поселенные на Кубани: Николаевская и Убеженская. В 1833 г. из Кубанского в состав вновь сформированного Ставропольского казачьего полка отошли Темнолесская и Николаевская станицы, вместо которых к полку были причислены крестьянские селения, преобразованные в станицы: Новоалександровское, Расшеватское, Новотроицкое и Успенское. Спустя несколько лет, в 1845 г. станица Убеженская была причислена к Ставропольскому полку, взамен нее в Кубанский полк вошла станица Дмитриевская, ранее относившаяся к Кавказскому полку. В том же 1845 г. согласно положению о Кавказском линейном войске, Кубанский полк был преобразован в Кубанскую казачью бригаду с разделением на 1-й и 2-й Кубанские полки. После того как Линейное войско было упразднено,
Кубанская бригада в 1861 г. была включена в состав Кубанского казачьего войска п получила наименование 2 бригады. Наконец, в 1870 г. в состав 2-й (Кубанской) бригады были переданы станицы Новомарьевская, Рождественская, Каменобродская и Сенгилесвская, а сама бригада была преобразована в 8-ой Кубанский полк.
До революции Кубанский полк претерпевал еще несколько раз различные изменения, пока окончательно, с 1912 г. не стал именоваться 1-й Кубанский генерал- фельдмаршала Великого Князя Михаила Николаевича полк, Кубанского казачьего войска."
В разные годы численность офицеров и казаков, служивших в Кубанском полку, также была неодинаковой. В 1811 г. в Кубанском полку служили: 1 штаб-офицер, 10 обер-офицеров, 13 пятидесятников, 414 казаков. В 1845 г: 1 штаб-офицер, 42 обер-офицера, 128 урядников и 2099 казаков.
Практически трудно упомянуть и воздать должное всем подвигам, деяниям, совершенным казаками Кубанского полка. Однако тот факт, что в Кубанском войске, вслед за знаменитым Хоперским полком, полк Кубанский занимал почетное второе место, уже свидетельствует о многом. Старшинство в войске Кубанскому полку было дано по 1732 году. В этом полку часть
семей с Дона осела на Царицынской линии и послужила основой для образования Волгского войска. Так в 1794 г. в числе переселившихся на Кубань донских семей казаков волгских, то и старшинство было определено по 1792 году.
Отрывок из книги "Донцы на Кубани", В.А.Колесников.
Фото Л.Ермаковой. На снимке в центре атаман ст.Прочноокопской Марченко, справа от атамана прапрапрадед Любови - Минай Вениаминович Ермаков, слева - старый станичный казак Жогин. Ниже атамана сидит прапрадед Л.Ермаковой - Ермаков Артем Минаевич, который служил в царской гвардии в С-Петербурге.

ПОДБОРКА ВИДЕО ОБ ИСТОРИИ ст.ПРОЧНООКОПСКОЙ и КРЕПОСТИ ПРОЧНЫЙ ОКОП.
https://www.youtube.com/watch?v=TIBV-VVfnEY&t=2s
https://www.youtube.com/watch?v=mdUCLAe5i9g
https://www.youtube.com/watch?v=AedkMeh0G_o&t=39s
https://www.youtube.com/watch?v=NiOxYSljaNA
Фотография Прочноокопского моста из книги С.Н.Ктиторова "Лики старого Армавира".

АБАДЗЕХИ В ПРОЧНОМ-ОКОПЕ.
Записка ген.-м. Евдокимова ген.-л. Завадовскому, от 9 декабря 1851 года.

По недоверию моему в постоянство горцев, испытанному давней здесь службой, я не писал в военном журнале, представленном за время последнего движения войск по р. Белой, ни тех подробностей, которыми исполнены были ежедневные посещения различных людей абадзехского племени, ни тех обещаний, которыми все они меня уверяли. Полагая, однако же, не лишним довести их до сведения вашего и согласно воли вашей, излагаю в этой записке все замечательное, совершившееся во время похода с 16 по 27 ноября за Лабой.
Вы уже изволите знать, что общество Тлошет, абадзехского племени, почти одно из всего абадзехского народа, сильно поддерживало сторону Мухаммед-Эмина. Поводом к этому служило чрезвычайное воровство, появившееся между самими абадзехами, а в особенности у Тсюшепсов, почти не имеющих почетных людей со времени падения влияния Мухаммед-Эмина. Несмотря на это, 18 ноября, как только стража Тсюшепсов разнесла в аулы известие о переправе русских через Белую и о работах, начатых на левом берегу, как явились немедленно старшины с вопросом о причине. Я принял их на месте работы и объявил, что поводом к этому служит присутствие у них Мухаммед-Эмина, заставляющее нас приготовить себе дорогу в их аулы. Старшины возвратились, собрали общий совет и на нем положили изгнать мятежника и, присоединяясь к обществам Дженгет-хабль и Даур-Хабль, помириться с русскими.

Покуда дело длилось в съезде и совещании Тсюшепсов, укрепление было кончено и отряд 22 ноября двинулся вверх по р. Белой. Между тем, общества Дженгет-хабль и Даур-хабль прислали ко мне старшин с уверением, что, несмотря на дела прочих абадзехов, они решили помириться сами и для соглашения в условиях, при этом необходимых, просили назначить день съезда в Прочном-Окопе. Я назначил 15 дней и послал уверить народ, что цель движения войск заключается в обозрении и съемке местности для будущих предприятий, и что я не трону ничего, принадлежащего абадзехам, если со стороны их не будет повода к враждебным действиям.
Лишь только отправилась из отряда депутация этих двух обществ, как прибыли старшины и Длинный султан от других, живущих по Майкопскому ущелью и его окрестностям, а именно: Туба, Темир-даши и Анчоко-хабль. Они убеждали меня остановиться и возвратиться в укрепление до решения народного совета, который составляется у Маюкупа (так в оригинале. - Прим. С. Х.), для соглашения о выполнении условий, предложенных абадзехам князем наместником в Усть-Лабе; но я решительно объявил, что не могу согласиться, ибо имею приказание осмотреть подробно местность и снять ее на план для будущих наших предприятий, если абадзехи не перестанут быть нашими врагами. Я уверил старшин, что, не имея причин вредить народонаселению, не трону ничего, кроме сена для лошадей, и буду драться по необходимости только в том случае, если они захотят мешать мне в исполнении предписанной мне цели. Затем я просил их возвратиться и успокоить народ, уверив, что от самих абадзехов зависят будущие наши предприятия.

На другой день, следуя вверх по Белой к Майкопскому ущелью, не было уже заметно никакой тревоги. Абадзехи, как бы давно покорные, десятками и более встречали и провожали меня по дороге; от старшин беспрестанно приезжали поверенные с различными вопросами.
Рано утром 24-го числа явился с несколькими почетными лицами Длинный султан с вопросом, где я приму народных старшин, собравшихся у самого уроч. Маюкупа, на переправе через р. Белую. Назначив султану то место, где собрались старшины, я с частью отряда двинулся туда и нашел огромный сбор абадзехов с видимой готовностью к миролюбию и покорности. С князьями покорных племен, при отряде бывшими, я съехался с старшинами, остановился на переправе и долго трактовал об условиях, на которых они могут быть приняты под наше покровительство.

Старшины несколько раз отходили в сторону, советовались и, наконец, вот последние слова султана, сказанные мне от имени абадзехского народа: «Не было до сей поры еще ни разу столь искреннего желания к покорности русским абадзехского племени. В настоящее время все люди благомыслящие не находят ни выгоды, ни причин к враждебным отношениям; но обширность народонаселения, разбросанного на значительное пространство и волнуемого молодежью и частью людей беспокойных, не допускает первых согласить дело в короткое время; ибо, если в одном конце населения оно слажено, то в другом появляется недоверие, заставляющее снова сзывать народ и снова уверять в преимуществах мира пред враждой; что поэтому от снисходительности русских зависит дать делу их благополучный конец и что народ просит у меня назначить срок, в который должны явиться ко мне с положительными данными их старшины».

Я назначил 15 дней; однако, старшины разными доводами, которых я не мог не сознать уважительными, согласили меня отсрочить на 30 дней. Таким образом, через 15 дней явятся в Прочный-Окоп абадзехские старшины обществ: Дженгет-хабль и Даур-хабль с половиной Тсюшепс, а через 30 - Туба, Темир-даши и Анчоко-хабль. Прочие абадзехи, живущие по р. Псекупсу и частью в вершине р. Пшиш, обещали исполнить то же, что сделают первые. Приняв, однако, в соображение, что эти последние удалены от нас более нежели первые, и что у них менее почетных людей, я не вполне им доверяю и полагаю, что это исполнится только тогда, когда они поймут выгоды мирных сношений от своих соплеменников.
Так кончился поход в Майкопское ущелье и переговоры с абадзехами. Я не сказал ни слова о темиргоевцах, приезжавших также с уверениями в своей преданности, потому что остатки этого племени, по незначительности своей, не заслуживают ни доверия, ни внимания. Большая их часть вышла на Лабу и Белую; судьба оставшихся среди абадзехов зависит уже от обстоятельств. В продолжение похода, пользуясь миролюбивым расположением абадзехов, присоединилось к отряду с имуществом и пожитками несколько семейств жителей, увлеченных против воли с Кубани и Лабы, и переселился на Лабу темиргоевский князь Корбек Болотуков, с 2 аулами своих подвластных, в которых до 150 семейств. Кроме того, по усиленной просьбе некоторых преданных нам кабардинцев, дано было по возвращении моем на Лабу средство выселиться аулам княгини Касаевой и узденю Али Хахандуко, которые и водворятся на левом берегу Кубани.

25 ноября я повел отряд в земли егерукаевцев и мохошевцев, с решительным намерением нанести им всевозможный вред, как племенам, более всех для нас вредным, однако, не успел в этом и здесь, полагая неуместным вредить людям, обращающимся к нам с просьбой о покорности. Старшины обоих этих племен обещали выполнить все мои требования, и предавая судьбу свою, хотя, может быть, и лживо, снисхождению русских, просили только срока для совещания с народом, в котором я счел несправедливым отказывать. Я назначил егерукаевцам 15, а мохошевцам - 10 дней, с тем, что после этого не буду уже доверять их слову и не приму никакой их просьбы.
Что касается до мелких племен, живущих в вершине рр. Лабы и Ходза, то, зная из прежних достоверных сведений, что абадзехи запретили им отдельное искательство о покорности, угрожая враждебными действиями в том случае, если сами они не покорятся, я требовал (кроме кизылбековского султана Ярыкова), чтобы они выселились на Уруп. Это требование замедляется в исполнении, потому что, по причине зимы, тяжело его выполнить; без сего же не предвидится выгоды от покорности ничтожных по народонаселению племен, в действиях своих от себя нисколько не зависящих. В вершине рр. Лабы и Ходза, едва ли наберется всего народонаселения до 350 дворов - их можно вынудить к переходу, если уже не на Уруп, то, по крайней мере, на правый берег Лабы, и тогда будет за Лабой менее притонов для хищнических партий. Только кизылбековский султан Ярыков, по мнению моему, может подлежать исключению, как потому, что народ, ему повинующийся, трудно согласить на выход из ущелий, занимаемых им в самых вершинах гор, так и потому, что султан, пользующийся большим уважением у самих абадзехов, ручается в ненарушимости условий, которые предписаны будут при покорности. Султан Ярыков был у меня несколько раз и я дозволил ему пасти безбоязненно свой скот в окрестности укр. Ахметовского. В последние дни он усердно выполнял некоторые поручения мои за Лабой и оттого замедлил явиться к вам, чтобы лично изъявить свою покорность и получить от вас те приказания, которые вы признаете необходимыми для твердого ручательства в приносимой им покорности.

Итак, из всего вышеизложенного вы изволите усмотреть, что склонность к миролюбивым сношениям с нами враждебных нам племен давно уже, по-видимому, не была на правом фланге столько общей, как в настоящее время; при всем том, считаю лишним умолчать, что начало этого общего взялось от абадзехов и конец его упрочится ими. В настоящее время все мелкие племена залабинские ищут нашего покровительства, потому что ищут его абадзехи; упрочить же эту покорность выдачей нам аманатов боятся, опасаясь неблагоприятного оборота, который может случиться в делах сильных соседей. Оставаясь, таким образом, между русскими и абадзехами, они стараются отстранить от себя вред, который мы можем сделать в зимнее время, и в то же время не навлечь вражды от абадзехов, чтобы потом не подпасть их мщению. А как такое поведение этих племен соответствует их положению и не может измениться до совершенного покорения абадзехов, то я и нахожу, что принудить их к выходу на левый берег Лабы полезнее, чем обеспечивать себя взятием аманатов, оставляя их для жительства на прежних местах.

Последний поход, доставивший мне случай ближе всмотреться в местность, занимаемую поселениями абадзехов, и видеть все Майкопское ущелье, ознакомил меня также и с трудностью войны за р. Белой и с легкостью, с которой мы можем овладеть всем течением этой реки почти до самых снежных гор. В предположении о выборе пункта для постройки крепости против Майкопского ущелья, которое в скором времени имеет быть вам представлено, я подробнее изложу об этом предмете. Но здесь я должен упомянуть об одном важном обстоятельстве, затрудняющем соглашение абадзехов к покорности, - это выдаче нам аманатов. На этом останавливаются самые ревностные искатели миролюбивого конца, отзываясь, что и при согласии народа восстанут против сего лица, на коих падет жребий дачи аманата. Я предлагал мое ходатайство у начальства, дабы аманаты не содержались нигде в укреплениях, а были бы розданы в прикубанские мирные аулы, к знакомым лицам; при всем этом сомнительно, чтобы выдача их исполнилась в скором времени.
Последние известия, полученные мной от одного из старшин абадзехских, состоят в следующем:
Общество Тсюшепс, где в последнее время проживал Мухаммед-Эмин и которое готовилось уже снова выдать ему аманатов, на последнем народном совещании положило не выдавать их и пригласило выехать от них куда ему угодно, вследствие чего Мухаммед-Эмин и отправился на р. Псекупс. А как половина этого общества уже присоединилась к джигетам и с ними изготовила старшин для принятия условий покорности, то ныне он старается через некоторых приверженцев вывести оставшееся в мекхемэ на Пшехе его семейство, которое остается там в крайне жалком и опасном положении, ибо на днях абадзехи выкрали из дома все лучшие вещи.
В Майкопском ущелье, в доме старшины Хаджимуко, продолжаются совещания о покорности верхних абадзехских племен и там съехались все старшины.

Акты Кавказской археографической комиссии. Т. X. Тифлис, 1885. С. 609 - 612.
https://aulassoki.ucoz.ru/forum/9-33-1

О боевой и административной деятельности на Кавказе генерал-лейтенанта барона Григория Христофоровича Засса.

Генерал-лейтенант барон Григорий Христофорович Засс, будучи полковником, назначен в 1833 году начальником Баталпашинского кордонного участка на кубанской линии. Так как непокорные горцы жили в вершинах рек большого и малого Зеленчугов, по Урупу и на обоих течениях включительно до реки Лабы, то Баталпашинский участок был самым опасным на Кубанской линии, вследствие беспрестанных набегов горцев.
Бывший в то время командующим войсками Кавказской и Черноморской линии, генерал-лейтенант Вельяминов, зная личную храбрость полковника Засса и его решительный и неустрашимый характер, отозвал Засса с Сунженской линии, где он командовал Моздокским казачьим полком, и, назначив начальником сказанного участка, предоставил ему право, для обеспечения кордонной линии от набегов горцев, действовать по своему личному усмотрению, без особого предварительного разрешения начальника Кубанской линии. Прибыв к месту нового назначения, полковник Засс нашел в Баталпашинском кордонном участке следующие войска, насколько могу припомнить: Хоперский казачий полк, два донских казачьих полка, штаб-квартиры которых находились: первого в станице Невинномысской, а второго в станице Баталпашинской, Навагинского пехотного полка 1-й батальон, расположенный в станицах поротно. Штаб-квартира полковника Засса была в станице Невинномысской, как центральной по протяжению кордона; тут же находилось и главное приставство над мирными ногайцами и абазинцами, жившими аулами по левому берегу реки Кубани и частью на правом, в тохтамышевских и в лоовских аулах. Самые станицы и жизнь казаков, при вступлении полковника Засса в начальствование Баталпашинским участком, находились в следующем положении: станицы были обнесены кругом двойным плетнем, пустое пространство между которым, в аршин шириною, было засыпано землею; в образовавшихся таким образом фасах укрепления были прорезаны бойницы и на четырех углах расположены батареи. Жители выходили на работы вне станиц только днем, около 9 часов утра; скот выпускался около того же времени, когда резервы, предварительно объехав по Кубани все броды и заглянув в балки, доносили, что все обстоит благополучно. Полевые работы и пастьба скота оканчивались за час до захождения солнца и производились под особым прикрытием из казаков или регулярных войск. В туманную погоду работ за станицей вовсе не было, потому что горцы, пользуясь мглой, могли неожиданно напасть на рабочих или угнать стада. На ночь ворота станиц запирались и никто не выпускался. Так было в обыкновенное время, т. е. пока не получалось известия о сборе неприятеля в верховьях рек Лабы или Урупа. С получением таких сведений, по всей кордонной линии в станицах бдительность усугублялась, разъезды увеличивались. Жители на работы из станицы не выпускались; на ночь делались по улицам баррикады из телег и т. п. В таком напряженном состоянии станицы проводили иногда целые недели.
Полковник Засс, увидев грустную картину вверенного ему участка, простиравшегося от Каменного моста у самого Карачая до станицы Николаевской, немедленно принял решительные меры к устранению многих неудобств: передвинул на другие пункты некоторые посты, распределил ночные секреты на бродах, приказал перекопать лишние дороги, ведущие через лес к Кубани, и, уменьшив таким образом расход казаков, получил возможность образовать сильные резервы во всех станицах и на некоторых промежуточных постах. После этих распоряжений, собрав легкий отряд из двух рот пехоты и восьмисот казаков, при двух конных орудиях, барон Засс отправился обозреть местность за Кубанью, считавшуюся неприятельскою, с целью ознакомиться со всеми балками и скрытными местами, лежавшими по линии против его кордона, пробираясь по которым, горцы могли делать внезапные нападения на линию.

Заметив давно невиданные за Кубанью русские войска, так смело двигавшиеся вблизи их жилищ, горцы собрались в больших массах с тем, чтобы отрезать нам путь отступления. В это время наш отряд был на плоскостях Зеленчуга, недалеко от Кубани.

Барон Засс, оставив две роты в засаде на Зеленчуге в лесной балке, с кавалерией при двух конных орудиях, продолжал движение. Когда неприятель ринулся всею массою к отряду, Засс остановился и приготовился к атаке, приказав, после двух сигнальных выстрелов из орудий, всему отряду, кроме резерва, броситься на неприятеля в шашки и гнать горцев к Зеленчугу. Казаки, воодушевляемые своим новым храбрым начальником, без выстрела врезались в толпы неприятеля. Линейцы, с шашками в руках, рубили горцев направо и налево, а донцы кололи пиками. Через полчаса схватки неприятель бросился к Зеленчугу, желая укрыться в лесу, но жестоко ошибся: две роты навагинцев, под начальством капитана Левашова, встретили бегущих выстрелами; горцы окончательно смешались и рассыпались в разные стороны по лесистым и крутым балкам Зеленчуга искать спасения.

Результаты этого дела были самые блестящие: первое, вполне удачное для нас столкновение с горцами под предводительством нового начальника, выказавшего чудеса храбрости, хладнокровия и распорядительности, возвысило дух казаков, убедившихся, что с полковником Зассом победа всегда останется на их стороне, и что с ним они будут грозою для горцев и отобьют у них охоту делать набеги на казачьи станицы; второе, горцы уже поняли, что при бароне Зассе, не рискуя головою, опасно делать набеги на нашу сторону Кубани.

Ознакомившись подробно с местностью на левой стороне реки Кубани, полковник Засс отдал приказ такого содержания: «Предписывается участковым, кордонным и станичным начальникам резервов, равно усиленным постам, по данному сигналу о тревогах, отнюдь не скакать на место, откуда дан сигнал, ибо неприятель не будет оставаться на том месте, где он открыт, а отыскивать его особенно в ночное время очень трудно; но для того, чтобы не потерять из виду хищников или, по крайней мере, их следов, постовые команды, в случае невозможности, по причине малочисленности вступить в открытый бой, обязаны преследовать вне выстрела; резервы мирных ногайцев, по тревоге или особому извещению, обязаны немедленно присоединяться к постовым командам для преследования неприятеля, а главные резервы станиц должны скакать за Кубань на указанные пункты, дабы стать на пути отступления хищников и поставить их, таким образом, между двух огней».

Этим распоряжением барон Засс, в течение полугода, отучил горцев от вторжения на линию незначительными партиями, от пятидесяти до двухсот человек. Большие сборища вообще бывали редко; об них Засс всегда узнавал от лазутчиков за несколько дней и предупреждал нападение хищников, сам нападая на них и разбивая наголову, если они не отступали заблаговременно. Жители станиц, огражденные от внезапных вторжений неприятеля, начали без страха заниматься полевыми работами и ездить по линии во всякое время дня и ночи, принимая только предосторожность против нападения 5-10 человек хищников, которые поодиночке могли пробираться в наши пределы, несмотря ни на какую, бдительность казачьих постов.

Полковник Засс не ограничивался одной пассивной обороной линии, но делал смелые набеги на горские непокорные аулы. Набеги эти всегда были удачны при самой незначительной потере для наших войск; неприятель же всякий раз, при взятии аула, нес чувствительный урон убитыми и пленными; да кроме того жители разоренных аулов лишались всего имущества, лошадей, рогатого скота и баранов.

В 1833 году, все горцы, жившие до реки Лабы: кабардинцы, бесленеевцы, баговцы и медовеевцы, поселившиеся в истоках рек Зеленчугов и Урупа, просили Засса о мире, выдавали аманатов и переселялись на указанные им плоские, во всякое время доступные местности.

В 1835 году полковник Засс был утвержден начальником Кубанской линии и переехал жить в крепость Прочный Окоп. С новым назначением для барона Засса открылся весьма обширный круг деятельности; впрочем, надо заметить, что он, предвидя это, заблаговременно составил план для ограждения и успокоения очень значительной линии Прочноокопского кордонного участка, простиравшейся от станицы Николаевской до границы Черноморского Войска. Для усиления Прочноокопского отряда барон Засс перевел из Баталпашинского участка батальон Навагинского полка вдобавок к тенгинскому батальону. Таким образом, вместе с четырьмя казачьими полками (Ставропольским, Кубанским, Хоперским и одним Донским.) Засс считал под своим начальством чуть ли не целую армию, способную завоевать весь Кавказ.

Сосредоточивая отряды в полтора батальона пехоты и до двух тысяч казаков, Засс делал отчаянно-смелые движения далеко в неприятельскую землю. Покорив русскому оружию всех беглых кабардинцев и выселив их из-за Лабы на реку Теберду и на вершины Зеленчугов, полковник Засс привел в покорность все бесленеевское племя, махошевцов, казинбековцов, тамовцев, чингиреевцов, баракаевцев, егерукаевцев и темиргоевцев, поселив их в аулах на доступных и удобных для хозяйства местностях.

Обеспечив Кубанскую линию от набегов племен, считавшихся мирными, живших в местностях между реками Кубанью и Лабою, барон Засс начал сам делать набеги за реку Белую, в верховья реки Пшехи, на аулы по Пшехе, и в Курджипское ущелье, где жили абадзехи.

Заручившись надежными и сметливыми лазутчиками, барон Засс не только предупреждал всегда вторжения хищнических партий в наши пределы, по всей линии вверенной его начальству, но никогда не допускал, чтобы партии успели стянуться к условному пункту. Как только узнавал он, что партия собирается, немедленно составлял отряды, лично вел в известные ему заранее места и разбивал наголову сборище горцев.

Линейные казаки и казачки, как известно, от колыбели привыкают слышать рассказы о подвигах храбрости и самоотвержения своих отцов, братьев, мужей. Едва ли есть станица, в которой не увековечена память одного или нескольких станичников, обессмертивших себя своими подвигами. При всем том, Засс представлялся даже линейным казакам человеком сверхъестественной храбрости, героем беспримерным, под начальством которого можно разбить неприятеля, хотя бы он в тысячу раз был сильнее.

В станицах линейных казаков было сложено множество песен, в которых воспевались подвиги барона Засса. Что же касается горцев, то между ними одно имя Засса наводило панический страх: матери пугали им своих детей. Для примера расскажу один из множества случаев, который дает понятие о том, какой ужас наводило одно имя Засса на целые партии вооруженных горцев...

"Заметки старого кавказца. Генерал Засс". Атарщиков Георгий
https://www.litmir.me/bd/?b=674507

Кубанское казачье войско и его станицы (по материалам ГАКК). Более точный список по станице Прочноокопской.

Фонд 354: Полковое правление 2-й бригады Кубанского казачьего войска, станица Лабинская Кубанской области (1845-1876 гг.)
Опись 1:
Дело № 1а: МК Прочноокопской станицы за 1845 г.
Дело № 37а: МК для записи новорожденных в станице Прочноокопской за 1863 г.
Дела №№ 63а и 63б: МК для записи новорожденных в станице Прочноокопской за 1866–1867 гг.


Посемейные списки линейных станиц, вошедших в 1860 году в состав Кубанского казачьего войска:
Д. 366 - Прочноокопской за 1854 г.

Фонд 358. Опись 1: Полковое правление 3-й бригады Кубанского казачьего войска, станица Отрадная Кубанской области (1841-1872гг.)
Дела №№ 5–13, 17, 18, 20–22: Метрические книги Прочноокопской станицы за 1847–1856 гг.
Дело № 23: Метрические книги Прочноокопской станицы за 1858 г.


Посемейные списки линейных станиц, вошедших в 1860 году в состав Кубанского казачьего войска:
Дело № 1: Прочноокопской — за 1841–1851 гг.
Дело № 2: Прочноокопской за 1844 г.
Дело № 4: Прочноокопской за 1846 г.
Дело № 14: Прочноокопской за 1851 г.
Дело № 16: Прочноокопской за 1852 г.
Дело № 19: Прочноокопской за 1853–1854 гг.
Дело № 46: Записи умерших старообрядческого исповедания в станице Прочноокопской за 1865 г.


Фонд № 359: Полковое правление 4-й бригады Кубанского казачьего войска, станица Невинномысская Кубанской области (1846-1863 гг.). Опись 1
Дело № 3: МК Прочноокопской станицы за 1859 г.

Посемейные списки по бывшим линейным станицам, вошедших в 1860 году в состав Кубанского казачьего войска:
Дело № 43: Прочноокопской за 1863 г.
Дело № 44: Прочноокопской за 1864 г.
Дело № 45: Прочноокопской за 1865 г.
Дела №№ 48 и 48 /49–50/: Прочноокопской за 1867 г.
Дело № 50: Прочноокопской за 1868 г.
Дело № 51: Прочноокопской за 1869 г.
Дело № 5: Метрические книги для записи новорожденных в станице Прочноокопской за 1861 г.
https://forum.vgd.ru/4523/106549/50.htm?a=stdforum_view&o=