Вытегра

ИЗ ИСТОРИИ КРАЯ.КАК МЫЛИСЬ В ПЕЧИ

В тех краях, где мылись дома, печь отличалась высоким сводом, и внутри неё могли поместиться два взрослых человека. В «чистый день» она протапливалась, как всегда - поутру, но воды нагревалось больше обычного. Горнило хорошенько прочищали, выгребали угли и золу, обметали его от сажи и копоти. Ближе к вечеру, перед тем, как мыться, закрывали трубу, ставили внутрь шайки с водой и устилали под (нижнюю часть горнила) соломой или небольшими досками, чтобы не испачкаться остатками сажи.
Мылом могла служить зола, глина, квасная гуща, травы мыльнянки и «мыльные корни» с содержанием сапонины - вещества, которое растворяясь в жидкости, давало пену. В целебных целях в воду добавляли горчицу либо отвар хрена, дуба, коры, ромашки и других лекарственных растений. В качестве мочалки использовали лыко и пропаренные веники. Иногда крестьяне прежде чем мыться натирали тело целебными травами – зверобоем, полынью, мятой и т.д.
В печь залезали и вылезали только головой вперёд, усаживались ногами к устью, при этом кто-то из других членов семьи закрывал заслонку снаружи. Иногда, во избежание избыточной влажности в жилище, крестьяне в печке только парились, а обмываться уходили на крыльцо, в подпол, сарай или поветь (хозяйственную пристройку в северных избах). Бывало, чтобы защитить голову от перегрева, надевали венок из тонких берёзовых веток, а иногда даже глиняный горшок. Нередко из-за высоких температур и недостатка кислорода банные процедуры в печах заканчивались смертью.
Обычно «чистый день» устраивали в субботу, перед праздником, коим считалось каждое воскресенье. Часто в тёплой печи крестьянские женщины рожали детей. Даже если у семьи была баня, в печи мыли младенцев, усаживая их на лопату или противень, а также стариков и больных - особенно зимой. В некоторых регионах в баню не пускали и незамужних девиц, опасаясь нечистой силы, которая согласно поверьям, там обитала в большом избытке.
Из материалов этнографического бюро князя В.Н. Тенишева (1898 – 1900 гг.): «Моются большинство крестьян в печах; для мытья накладут в печь соломы, возьмут с собой веник, воды и свечку или лампу и в печку, парятся и моются по одному человеку, а чтобы жарче было, печь снаружи закрывается заслонкой. Затем прямо из печки выходят в сени или на крыльцо и окачиваются холодной водой. В печах моют и маленьких детей. Бывают такие случаи, что в печах запариваются до такой степени, что из печи вытаскивают человека еле живого».
Информация и рисунки из интернета

Докучаев-Басков А.
ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ


(От Каргополя до А.-Свирского монастыря и обратно)
// Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера. – 1914. –
№ 2. – С. 49–58; № 3. – С. 84–91; № 4. – С. 107–122;
№ 5. – С. 139–146; № 7. – С. 198–205.
https://www.booksite.ru/reise/dokuchaev/index.htm

....


Время шло в различных разговорах, самовар, угощая – кланялся все ниже и ниже до тех пор, пока содержимое его живота не переместилось в наши животы.

Дернули стаканов по семи – вспоминая мужицкую пословицу:

– Лучше с брюхом расстаться, нежели чаю остаться! Притом закусили, и отправились осмотреть погост. Пошли, немножко хромая и пошатываясь, с чувством неловкости в ногах – согласно мужицкому же произношению:

– Не ел – не мог, поел – стал без ног


https://www.booksite.ru/reise/dokuchaev/index.htm

https://synthesizer.livejourna...1270063020
Вообще с промышленностью на первых порах в Пудожском крае не заладилось. В восьмидесятые годы в устьях реки Водлы и Черной двумя петербургскими и одним вытегорским купцом были устроены три стекольных завода. Четвертый завод в том же месте завел губернский секретарь Захар Щербаков. Производили на этих заводах разных размеров бутылки и банки. Самые обычные – ни тебе узоров на них, ни позолоты. Готовую продукцию на судах увозили в столицу. Все четыре завода умерли уже в начале девятнадцатого века. Может, потому, что глина для печей была привозная, а может по какой-нибудь другой причине. От заводов осталось только название поселка Стеклянное на берегу Водлы, да осколки старинных бутылок, которые время от времени находят местные жители в своих огородах.
В семьсот восемьдесят пятом году Пудожский погост по указу Екатерины Второй превратился в уездный город Пудож. И город и уезд стали по царскому указу частью Олонецкого наместничества. Указ предписывал: «Из отдаленных частей Вытегорского и Каргопольского округов составить особый уезд, устроив уездным городом Пудожский погост под именем Пудож».14 Указ датирован шестнадцатым мая, а уже четвертого июля в новорожденный город приехал генерал-губернатор Архангельской и Олонецкой губерний генерал-поручик Тимофей Иванович Тутолмин. Военного парада, фейерверка и бала в дворянском собрании по сему случаю предусмотрено не было за отсутствием военного гарнизона, достаточного количества дворян и дворянского собрания. Ограничились зачитыванием указа Екатерины, литургией, благодарственным молебном и крестным ходом по… теперь уже городу.
Да, городу, хоть и было в этом городе всего две улицы и ни одного каменного дома. За девять лет до объявления городом Пудожский погост сгорел практически дотла от очередного пожара и потому все полсотни домов были новыми. «Жителей в оных до ста двадцати человек»15 пишет Олонецкий гражданский губернатор Гавриил Романович Державин в своей «Поденной записке, учиненной во время обозрения губернии». (В скобках заметим, что генерал-губернатор Тутолмин, желая приукрасить положение дел во вверенных ему губерниях, количество домов в Пудоже умножил на два.) Он приехал в Пудож через три недели после визита Тутолмина и пробыл в городе целую неделю. «Город Пудож… расположен на хребте идущей полукружием горы, внизу коей лежит прекрасный дол, пересекаемый многими глухими и прохладными разливами. По одной стороне обтекает его река Водла, текущая из Водлозера и впадающая в Онего, с прочих же окружен полянами и лугами».16 Как хорошо было бы повесить памятную доску с этим красивым описанием на дом, в котором останавливался поэт в Пудоже. Увы, здания этого не сохранилось. И вообще в городе не осталось ни одного здания восемнадцатого века. Если честно, то и зданий девятнадцатого века осталось очень мало.
Державин оставил нам довольно подробное описание Пудожа и его жителей, а также их занятий, отметив, что «главный торг граждан и поселян уезда состоит в продаже льна, оного вывозят на гальотах в Санкт-Петербург, гужем через Юшкозеро в Швецию и во все уезды Олонецкой губернии».17 Всего в год вывозилось двадцать пять тысяч пудов льна. Надо сказать, что весь пудожский лен скупали купцы соседней Вытегры, завозили его на свои фабрики, где очищали волокна от кострики – одревесневших частей стеблей. Лен помещен и на герб Пудожа «в знак того, что сей город славится льном, которым снабжаются все уезды наместничества, и отпускается заграницу» ......

===================

Михаил Бару
Четыре тысячи булочек
Опубликовано в журнале Волга, номер 5, 2024
https://magazines.gorky.media/...ochek.html


О народе Вытегорского края должно сказать, что он

чрезвычайно смешлив и на все досуж.

Павел Львов. Город Вытегра. Отечественные записки 1823 г.



Если подходить к рассказу о Вытегре формально, то начинать нужно с восемнадцатого века, с 1773 года, когда указом Екатерины Второй небольшое поселение у Вянгинской пристани было преобразовано в уездный город. Можно начать с 1710-го – с того самого момента, когда у места впадения Вянгиручья в реку Вытегру по указу Петра Первого была построена пристань и возле нее мало-помалу выросла деревня, которая так и называлась – Вянгинская пристань, хотя, как утверждают краеведы, пристань была и до царского указа, а по нему лишь построили амбары для хранения казенных товаров, но указ Петра точно был, потому как без него ничего начаться не могло, даже если и началось где-то само по себе, то есть, по недосмотру. Можно отодвинуть начало рассказа еще на четыре года, в 1706 год, когда на французской карте Московии Гийома Делиля то самое или почти то самое место, на котором потом появился город, обозначено как Vitzgora ou Vitegra, но французская карта нам, конечно, не указ, потому как в наших собственных, написанных русским языком источниках Вытегорский погост, а точнее, село Анхимово в этом погосте, упоминается еще в конце пятнадцатого века, в 1496 году.

Если же подходить к истории Вытегры неформально, то лучше всего начать с времен доисторических. Точно сказать, когда человек появился в этих местах, трудно. Первые стоянки охотников, рыболовов и собирателей всего того, что можно употребить в пищу, не рискуя отправиться на тот свет, появились в мезолите, то есть в каменном веке. Ледник отступил, потеплело, Онежское озеро уже существовало, рыбы в нем было по теперешним меркам на два или даже на три озера, в лесу бродили лоси, олени, на ветках сидели упитанные глухари и тетерева, росла черника, голубика, морошка, ежевика, клюква, брусника… Правда, все эти звери, птицы, ягоды названий еще не имели, но уже были вполне съедобными. Неутомимые археологи к настоящему времени на территории Вытегорского района раскопали девятнадцать мезолитических стоянок. Первые находки были сделаны на южном берегу Онежского озера в устьях небольших рек Ошты, Мегры, протекающих по территории Вытегорского района, и на берегах Тудозера еще в начале семидесятых годов девятнадцатого века зоологом и этнографом Иваном Семеновичем Поляковым.

Пока охотились с помощью лука и стрел, пока били рыбу острогами, пока переходили с места на место, осваивая новые территории, наступил неолит. Неолитических стоянок в этих местах нашли в три раза больше мезолитических. В неолите были заселены берега практически всех местных крупных озер, которых здесь, исключая Онежское озеро, больше похожее на море, превеликое множество – больших, небольших, маленьких и совсем крошечных. Еще в двадцатых годах прошлого века на берегах реки Вытегры стали находить керамику, различные каменные и костяные орудия. Все тридцатые годы на территории Вытегорского района советскими археологами велись раскопки. В 1930 году, на острове Илекс, расположенном посреди Куштозера, в семи десятках километров к юго-западу от нынешней Вытегры, нашли двухлезвийный сверленый каменный топор, и с тех пор раскопки на этом месте велись с перерывами еще семнадцать лет. Нашли тысячи фрагментов керамики, глиняные фигурки уточек, более двухсот каменных орудий, среди которых скребки, сверла, проколки, тесла, лезвия-вставки топоров, полировальные и шлифовальные плиты. Часть найденного хранится в краеведческом музее Вытегры. Читатель, должно быть, представляет себе скучные обломки глиняных кувшинов, интересные только тем, кто пишет о них научные статьи и диссертации, а зря. Люди неолита были довольно изобретательными в способах нанесения узоров на свою глиняную посуду. Чем они только их не делали – и краями раковин плеченогих моллюсков, и рыбьими позвонками, и даже прочерчивали челюстями щуки. Были у них и специальные приспособления для нанесения орнаментов – ямочного и гребенчатого. Потому и керамика того периода называется ямочно-гребенчатой. По виду обломки этой керамики напоминают венские вафли, только без меда, шоколада и несъедобные. Есть в музее и рыболовные снасти того времени – пешни, каменные грузила от сетей и лесок, миниатюрный каменный стержень размером меньше мизинца с крошечной выемкой, к которой привязывался костяной крючок.

В сорока километрах к северо-востоку от Вытегры, не берегах Тудозера в восьмидесятых годах прошлого века археологи обнаружили групповой могильник времен позднего неолита. Тут нашлись не только кремниевые наконечники копий и обломки глиняных кувшинов, но и многочисленные украшения из янтаря – бусины, подвески, кольца и пуговицы. Одних только пуговиц было найдено больше сотни1.

Вслед за каменным веком во втором тысячелетии до нашей эры пришел в эти края век бронзовый, а еще через тысячу лет – железный. Жители этих дремучих лесов освоили выплавку железа из местных болотных руд. Неподалеку от неолитической стоянки на берегах Тудозера оказалась стоянка раннего железного века, на которой рядом с железными рыболовными крючками, шильями, ножами и наконечниками стрел археологи нашли глиняные ковшики для разливки металла, тигли, формы для отливки игл, сделанные из сланца, плиту-наковальню, железный шлак, куски необработанного железа, угли и все то, что можно найти в доисторической железоделательной мастерской. Обычно мимо музейных витрин с кремниевыми скребками, наконечниками стрел, проколками, с примитивными костяными или железными рыболовными крючками и ножами посетитель проходит не задерживаясь, но стоит только представить себе, что тебе дали в руки кусок камня и велели сделать из него наконечник стрелы или сверло, или отлить из железа рыболовный крючок…

Железный век на территории Вытегорского района продолжался до середины первого тысячелетия нашей эры – как раз до того времени, когда славяне-земледельцы стали проникать в Восточную Европу, но… до южных берегов Онежского озера так и не дошли. Тут по-прежнему жили и не тужили финно-угры – племена вепсов, лопарей, которых мы теперь называем саамами, чуди заволоцкой. К концу первого тысячелетия здесь появились карелы. Только в тринадцатом веке началась активная колонизация этих мест новгородцами и псковичами. Надо сказать, что поначалу колонизаторы освоили эти территории скорее как промысловые угодья, а не как земли, пригодные для земледелия. Тут было что промышлять – белки, куницы, горностаи, рыси, медведи, не говоря о зайцах. Мехом Великий Новгород и Псков расплачивались за европейские и азиатские товары. Меха, дикий мед, пчелиный воск новгородцы везли не только в Европу, но и по Великому Волжскому пути, который являлся частью Великого Шелкового пути, в Азию. Как раз на территории современного Вытегорского района между рекой Вытегра, текущей на Север и впадающей в Онежское озеро, и рекой Ковжа, текущей на юг и впадающей в Белое озеро, был устроен волок, по которому купцы, перетаскивали свои ладьи, чтобы плыть дальше, на юг. Впрочем, к волоку мы еще вернемся, и не один раз.

Как бы там ни было, а пятнадцатый век вытегорская земля встретила уже в составе Обонежской пятины – пятой части всех новгородских земель2. Стоит отметить, что входили эти земли в состав Новгородской республики, в то время как Вологда, Пермь и Заволочье, то есть земли за волоками, связывавшими Онежское озеро с Белым, тогда имели статус новгородских колоний. Обонежской пятиной управлял наместник, живший в Новгороде. К тому времени на южных берегах Онежского озера существовало несколько новгородских погостов. Одним из таких погостов, включавшим в себя несколько деревень, был погост Покровский на реке Вытегре. Он и был, среди прочих, подробно описан в самой старой, дошедшей до нас в отрывках, писцовой книге по Обонежской пятине, относящейся к самому концу пятнадцатого века – к 1495 году.

Писцы под руководством окольничего Юрия Сабурова описывали все тщательно – каждый двор, каждую копну сена, каждую овцу, сколько платят оброка, сколько земли пашут, а сколько не вспахано, сколько ржи сеют, сколько овса, сколько ячменя, сколько пустой земли лесом поросло, какой урожай собирают, в какие амбары складывают, сколько дохода имеют, сколько рыбы ловят и сколько за это платят, кто работает, кто милостыню просит…

«Да в Вытегорском же погосте великого князя волок Гостин Немецкой, а возят хрестьяне Вытегрене изо всех боярщин, да и монастырскые изо всего погоста на том волоце соль и иной товар, а опричь Вытегрен на том волоце не вести никому. А положено на них великого князя оброку за тот волок два рубля». Право поставлять рабочую силу на волок обходилось им в большие по тем временам деньги. Привилегия эта благополучно дожила до начала семнадцатого века.

Кроме новгородских бояр в Вытегорском погосте землями владел новгородский Варлаамо-Хутынский Спасо-Преображенский монастырь. Крестьяне в монастырских деревнях тоже переписаны все до единого – их пашни, их пустоши, их копны сена, их урожаи, их доходы…

Как правило, новгородские бояре в своих заонежских деревнях не жили. На местах распоряжались управляющие или, как их тогда называли, посельские и ключники, ведавшие всеми продовольственными запасами и ключами от мест их хранения. Содержать ключников и посельских тоже приходилось крестьянам. Ключникам и посельским деньгами платили редко, обычно ограничивались рожью, овсом и беличьими шкурками. Деньги, уж если и давали, то не больше одной московки со двора – так тогда называли московскую деньгу или половину копейки. Порой не давали ни ржи, ни овса, ни денег, а только одну белку или даже половину, чтобы с двух дворов выходила одна3.

Кстати, о пушнине. В вытегорских поместьях Марфы Борецкой, известной нам всем как Марфа-посадница, крестьяне платили оброк деньгами и белками. Только за рыбную ловлю нужно было отдать кроме денег два сорока белок4. В имениях новгородского боярина Захария Морозова, которые тоже находились в Вытегорском погосте, крестьянское хозяйство некоего Волоско Данилова, кроме хлеба и денег, отдавало в качестве оброка: «три сыры, ставец масла, полбарана, полполти мяса, коробья ржы, полторы коробьи овса»5. Уплатить оброк могли и лисицей. Некоторые деревни платили рыбой. Не плотвой, конечно, и не ершами, а лососями и сигами. Впрочем, все эти сиги, лососи, белки и половины баранов и свиней были в ходу тогда, когда Великий Новгород был самостоятельным, а как попал под руку Москвы, так оброк стали взимать исключительно деньгами и хлебом – рожью, овсом и ячменем. Было и еще одно изменение. Куда более существенное, чем переход на денежный оброк. Ко времени следующей переписи в 1563 году большая часть владений новгородских бояр поменяла хозяев – теперь они стали принадлежать московскому царю и великому князю. О боярщине Захария Морозова так и сказано: «В Вытегорском же погосте царевы великого князя деревни, что бывали Захарьинские Морозова».

К середине шестнадцатого века Вытегорский погост занимал не только земли по берегам Вытегры, но и часть местности по реке Ковжа – как раз до того места, где находилась Бадожская пристань, а теперь деревня Бадожский погост. По территории Вытегорского погоста и проходил волок, длина которого составляла около сорока верст.

Что касается деревень, то они были маленькие и большей частью однодворные. В среднем на одну деревню по данным переписи конца пятнадцатого века приходилось по одной целой и одной десятой двора, но в шестидесятых годах шестнадцатого века уже по полтора. Бурным ростом это не назвать, но все же… к восьмидесятым годам семнадцатого века количество дворов на одну деревню выросло в три раза и составило по четыре с половиной двора на деревню. В среднем в каждом дворе жило около семи человек. По нынешним меркам… Впрочем, по нынешним меркам и четыре с половиной живых двора на деревню выглядят не так уж и плохо. Особенно если в них постоянно живет около тридцати человек, а не приезжает только на лето. Все это, однако, было уже к концу семнадцатого века, а мы вернемся в шестидесятые годы шестнадцатого века.

🖊 Трижды Громовы (г.СПб, г. Вытегра)
Недавно я работала в фондах ЦГА (г. СПб) и в одном изучаемом деле увидела знакомую фамилию- Громовы. Вспомнила, что я уже слышала об обществе Громовых в своих краеведческих "похождениях". Открываю следующее дело- и там опять Громовы. Решила собрать эти три упоминания в одном месте.

I. В первый раз фамилия Громовых фигурировала в обсуждении истории одного старого вытегорского дома. На чердаке дома в Вытегре сравнительно недавно, в канун пандемии, был найден большой плакат, вызвавший много вопросов как у местных жителей, так и у краеведов. На плакате был вид этого дома, фотографии учеников и преподавателей. Интрига была в том, что на плакате отсутствовали какие бы то ни было буквы: ни названия учебного заведения, ни годов обучения, ни фамилий изображенных. Только фото. Удалось установить только то, что в этом доме когда-то заседало общество Громовых.

II. Второе упоминание Громовых было в ходатайстве Катайкова Д.М. Дмитрий Михайлович в тексте прошения упоминает дом в Вытегре, который он сдаёт петербургскому обществу Громовых. По результатам проверки Катайкова обязали оплатить огромный штраф за имущество, якобы скрываемое в этом доме. И это несмотря на то, что ранее Катайков лично показывал проверяющему это имущество и уведомлял, что оно "принадлежит обществу Громовых, снимающему у него этот дом".

III. Третье упоминание Громовых- в деле Максимихина. Алексей Иванович в своем прошении упоминает, что его судна в числе прочих стоят "на берегу Невы у торгового дома купцов Громовых".

🖊 Кто такие эти Громовы и какую деятельность они вели в олонецких землях?
Про эту династию не мало материала в открытом доступе. Приведу лишь общие сведения.

Наследник богатой компании Громовых- Илья Федулович Громов. Частью наследства стал лесозавод в Вытегорском уезде Олонецкой губернии. Громовыми было завершено строительство Констаниновского лесозавода в Вытегре, основан паровой лесозавод в селе Соломенное, на котором к 1900 году рабочих достигло 110 человек.

В рамках благотворительных проектов Громовых было открытие начальной народной школы (Соломенское училище), постройка здания для школы «Громовского училищя». Илья Федулович являлся блюстителем этого училища и многие годы оказывал ему благотворительную помощь. Также жертвовал денежные средства в пользу церкви во имя Сретения Господня, церкви Петра и Павла в селе Соломенном, был меценатом Пименовского (Николаевского) детского приюта, Алексеевской библиотеки (ныне – Национальная библиотека республики Карелия), Олонецкого губернского музея (ныне – Национальный музей Республики Карелия) в городе Петрозаводске. Он оказал помощь при строительстве церкви во имя Святой великомученицы Екатерины, Петровской площади, ограды вокруг памятника Петру I в городе Петрозаводске.
Был удостоен званий «Почётный гражданин города Петрозаводска», "Почётный гражданин города Вытегры".

По теме
m.ok.ru/group/5194...
rkna.ru/index.php/...
#громов #вытегра #петрозаводск #пудож #катайков #максимихин #староефото #олонецкаягуберния #архивыспб

https://vk.com/id1843700
ОТ Вероники ПЕТРОВОЙ

********************************************
https://www.rusbibliophile.ru/Book/Fedul_Grigorevich_Gromov_

***********************
прим мое: и мне попадался Громов с его заводами.
Надо посмотреть где.