600 лет Грюнвальдской битве.

Strzelbicki написал:

[q]

Торки

[/q]

Может всё-таки Троки. С 1922-ого в Польше, а с 1939-ого в Литве.
Да и Великомир чаще писался Вилькомир, по-польски Wiłkomierz.

Что-то мало хоругвей тут указано... У Длугоша их много-

"Между тем как польский король Владислав упорно продолжал слушать богослужение и возносить молитвы, 67 все королевское войско, построенное по отрядам и знаменам — польское под командованием Зиндрама из Машковиц, мечника краковского, литовское же под командованием одного великого князя литовского Александра, — подошло с поразительной быстротой и встало боевым строем напротив врага; и тогда как польское войско заняло левое крыло, литовское держало правое. Но в такой крайности всякая быстрота казалась медленной. Было известно, что польское войско имело в этой битве пятьдесят знамен, которые мы [88] называем хоругвями, составленных из известных и опытных рыцарей, кроме литовских хоругвей, числом сорок. Первой хоругвью была большая хоругвь Краковской земли, на знамени которой был белый орел, увенчанный короной, с распростертыми крыльями, на красном поле; в ней заняли ряды все виднейшие вельможи и рыцари Польши и все заслуженные и опытные воины, превосходя все прочие мощью и числом; предводителем ее был упомянутый Зиндрам из Машковиц, а знаменосцем рыцарь Марцин из Вроцимовиц из рода Полукозы; впереди, в ее первом ряду, в силу их превосходства и заслуг стояли девять 68 рыцарей, а именно: Завиша Черный из Гарбова, герба Сулима; Флориан из Корытниц, герба Елита; Домарат из Кобылян, герба Гжималя; Скарбек из Гур, герба Габданк; Павел Злодзей из Бискупиц, герба Несобя; Ян Варшовский, герба Наленч; Станислав из Харбиновиц, герба Сулима; Якса из Тарговиска, герба Лис. Вторая хоругвь — Гонча, на знамени которой были два желтых 69 креста на лазурном поле; ее вел Енджей из Брохоциц, рыцарь герба Озория, а впереди ее стояли пять рыцарей, а именно: Ян Сумик из Набжоз, герба..., 70 который шестнадцать лет служил у турецкого султана в должности паши, Бартош и Ярослав из Пломикова, герба Помян; Добеслав Оквия, герба Венява, и чех Зигмунт Пиква. Третья хоругвь — дворцовых чинов, 71 имела на знамени воина в доспехах, сидящего на белом коне и потрясающего мечом в руке, на красном поле; ее вели Енджей Цолек из Желехова, герба Цолек, 72 и Ян из Спрова, герба Одровонж; в первом ее ряду были следующие рыцари: Мщуй из Скшинна, герба Лебедь; Александр Горайский, герба Корчак; Миколай Повала из Тачова, герба Повалов; Сасин из Выхуча, также герба Повалов. Четвертая — святого Георгия, имевшая на знамени белый крест на красном поле; под ним были все наемные чехи и моравы, а предводителями были чехи Сокол и Збиславек, знаменосцем же был чех Ян Сарновский, так как король Владислав хотел оказать честь чешскому народу. Пятая хоругвь — земли Познанской; на ее знамени был белый орел без короны на красном поле. Шестая — земли Сандомежской, которая имела на одной половине знамени три серые полосы или черты на красном поле, а на другой — семь звезд на лазурном поле. Седьмая — калишская, имела на знамени бычью голову на шахматной доске, украшенную королевским венцом; 73 из ноздрей быка свешивалось круглое кольцо. Восьмая хоругвь, земли Серадзской, имела на одной половине знамени половину белого орла на красном поле, а на другой — половину огненного льва на белом поле. 74 Девятая хоругвь, земли Люблинской, имела на знамени оленя с длинными рогами 75 на белом поле. Десятая — земли Ленчицкой, имела знаменем половину черного орла и половину белого льва на желтом поле. 76 Одиннадцатая, земли Куявской, имела на одной половине знамени половину черного орла на желтом поле, на другой — половину белого льва на красном поле. 77 Двенадцатая — земли Леопольской, имела на знамени желтого льва, всходящего как бы на скалу, на лазурном поле. Тринадцатая — земли Велюньской, имела на знамени косую снежно-белую [89] черту, разделяющую равномерно красное поле; 78 ввиду редких рядов этой хоругви король для ее пополнения присоединил к ней наемных рыцарей из Силезии. Четырнадцатая хоругвь, земли Пшемысльской, имела на знамени желтого орла с двумя головами, повернутыми равномерно в разные стороны, на лазурном поле. Пятнадцатая — земли Добжинской, имела на знамени изображение старика до бедер, с головой, украшенной короной, и с рогами, на желтом поле. Шестнадцатая хоругвь, земли Холмской, имела на знамени белого медведя, стоящего между двумя зелеными деревьями, на красном поле. 79 Семнадцатая, восемнадцатая и девятнадцатая — земли Подольской, которая имела три знамени, ввиду многочисленности своего населения; каждое из них имело солнечный лик на красном поле. 80 Двадцатая — земли Галицкой, имела на знамени черную галку с короной на голове на белом поле. Двадцать первая и двадцать вторая — князя Мазовии, Земовита, имели на знамени белого орла без короны на красном поле. Двадцать третья — князя Мазовии, Януша, имела знамя, разделенное на квадраты белого и красного цвета, расположенные крест-накрест; с белым орлом на двух из них и с вороном на остальных двух. Двадцать четвертая — Миколая Куровского, архиепископа гнезненского, имела на знамени реку, отмеченную наверху крестом, на красном поле. Двадцать пятая — Альберта Ястшембца, епископа познанского, на знамени ее была подкова с крестом в середине, на лазурном поле; предводителем ее был рыцарь Яранд из Брудзева. Двадцать шестая — Кристина из Острова, каштеляна краковского, имела на знамени медведя, уносящего деву в короне, на красном поле. 81 Двадцать седьмая — Яна Тарновского, воеводы краковского, имела на знамени серп луны, охватывающий звезду, на лазурном поле. Двадцать восьмая — Сендзивоя из Остророга, воеводы познанского, имела на знамени головную повязку, свитую в круг и перевязанную узлом посредине, с расходящимися концами, на красном поле. Двадцать девятая — Миколая из Михалова, воеводы сандомежского, имела на знамени белую розу на красном поле. Тридцатая — Якуба из Конецполя, воеводы серадзского, 82 имела на знамени белую подкову, передней стороной опущенную вниз и отмеченную крестом, на красном поле. 83 Тридцать первая — Яна, иначе Ивана, из Обихова, каштеляна сремского, имела на знамени голову зубра с висящим из ноздрей круглым кольцом, на желтом поле. Тридцать вторая — Яна Лигензы из Бобрека, воеводы ленчицкого, 84 имела на знамени изображение головы осла на красном поле. Тридцать третья — Енджея из Тенчина, каштеляна войницкого, на ее знамени был двуострый топор на красном поле. Тридцать четвертая — Збигнева из Бжезя, маршалка польского королевства, на знамени ее была львиная голова, 85 изрыгающая пламя, на лазурном поле. Тридцать пятая — Петра Шафранца из Песковой скалы, краковского подкомория, на ее знамени был белый конь, опоясанный черной подпругой посредине, на красном поле. Тридцать шестая хоругвь — Клеменса из Мошкожова, каштеляна виспицкого, на ее знамени изображены были два с половиной желтых креста на желтом поле. 86 Тридцать [90] седьмая — Винцента из Гранова, каштеляна сремского 87 и старосты Великой Польши, имела на знамени серп луны со звездой в середине, на лазурном поле. Тридцать восьмая — Добеслава из Олесницы, имела на знамени белый крест с тройной чертой в виде W в четвертом углу на красном поле. Тридцать девятая — Спытка из Ярослава, имела на знамени серп луны со звездой посредине, на лазурном поле. Сороковая — Марцина из Славска, имела на знамени в верхней части черного льва, в нижней части — четыре камня, 88 на коричневом поле. Сорок первая — Доброгоста из Шамотул, имела на знамени повязку, свитую в круг и перевязанную посредине узлом, с расходящимися концами, на красном поле. Сорок вторая — Кристина из Козеглув, каштеляна сандецкого, 89 имела на знамени стрелу с двойной поперечиной, украшенную крестом, на красном поле. Сорок третья — Яна Менжика из Домбровы, 90 имела на знамени две рыбы, называемые форелями, одну на белом поле, другую — на красном. Сорок четвертая — Миколая, подканцлера королевства Польского, имела на знамени три трубы на белом поле. 91 Сорок пятая — Миколая Кмиты из Висниц, имела на знамени красную реку, украшенную крестом. Сорок шестая — братьев и рыцарей Грифов, имела на знамени белого грифа 92 на красном поле; ее предводителем был Сигизмундиз Бобова, краковский подсудок. 93 Сорок седьмая — рыцаря Заклики Кожеквицкого, имела на знамени белую черту в виде двойного W, снабженную крестом, на красном поле. Сорок восьмая — братьев и рыцарей Козлероги, имела знаменем три копья, 94 пересекающиеся на красном поле; ее предводителем был Флориан из Корытниц, 95 каштелян вислицкий и староста пшедецкий. Сорок девятая — Яна Енчиковца, барона моравского, имела на знамени длинную белую стрелу, разведенную на конце, на красном поле, которая у поляков называется Odrowansz; ее предводителем был Гельм мораванин, и в ней служили одни мораване, которых прислал в подмогу польскому королю Владиславу упомянутый Ян Енчиковец, помня о милостях, оказанных его отцу Енчику королем Владиславом. Пятидесятая — Гневоша из Далевиц, краковского подстолия, 96 имела знаменем белую стрелу, разведенную посредине 97 направо и налево, с косым крестом над развилкой, на красном поле; в ней служили только наемные рыцари, не из поляков, а из чехов, моравов и силезцев, приведенные помянутым подстолием Гневошем; герб же и знатный род, носящий оружие с этими знаками, носит у поляков искаженное усеченное название Стшегомя; вместо чего следует лучше произносить «тши гуры», то есть «три горы», по названию силезского города «Тшигоры», иначе «Тшегом», так как он тогда состоял в их владении, отчего и носит название по своему происхождению. Пятьдесят первая — Сигизмунда Корибута, литовского князя, 98имела знаменем коня с всадником в доспехах на красном поле. Кроме того, были в литовском войске Александра Витовта, великого князя Литвы, хоругви, под которыми стояли только рыцари литовские, русские, самагитские и татары. Эти хоругви, однако, имели более редкие ряды и меньше оружия, чем польские; так же и конями они не могли сравняться с поляками. [91] Знамена же, определенные таким хоругвям, были почти все одинаковы, ибо почти каждая имела на знамени воина в доспехах, сидящего на белом, иногда черном, либо гнедом, либо пегом коне и потрясающего мечом в простертой руке, на красном поле. Только десять из них имели другое знамя и отличались от остальных тридцати; на них на красном поле были нарисованы знаки, которыми Витовт обыкновенно клеймил своих коней, которых имел множество; так как знаки эти нельзя описать как предметы, их можно изобразить таким образом: . 99 Назывались же хоругви по именам земель литовских, а именно: Трокская, Виленская, Гродненская, Ковенская, Лидская, Медницкая, Смоленская, Полоцкая, Витебская, Киевская, Пинская, Новгородская, Брестская, Волковыская, Дрогичинская, Мельницкая, Кременецкая, Стародубская; некоторые же носили названия по именам литовских князей, которые по повелению князя Витовта предводительствовали ими, а именно: Сигизмунда Корибута, Лингвеновича Симеона, 100 Георгия. 101

ОПИСАНИЕ ЗНАМЕН И ОТРЯДОВ КРЕСТОНОСНОГО ВОЙСКА. 102

Прусское войско как рыцарской силой, так и числом знамен уступало польскому. Два знамени или хоругви имел магистр: одно первое, большое, в котором состояли все отборные рыцари; другое — малое; оба имели знаменем черный крест с черным же орлом в середине. 103 Третья хоругвь, тоже всего Ордена, имела знаменем широкий черный крест на белом поле; ее предводителем был Фридрих фон Валлерод, маршал Пруссии. Четвертая — Конрада Белого Контнера, князя олесницкого, 104 имела знаменем черного орла на желтом поле; из всех князей Силезии он один со своими воинами лично участвовал в битве, хотя нельзя сомневаться, что почти все князья Силезии участвовали в ней желанием и сочувствием. Пятая — князя Казимира Щецинского, имела знаменем грифа на белом поле; [92] князь тоже лично со своими воинами помогал магистру и крестоносцам. Шестая хоругвь — святого Георгия, имела знаменем красный крест на белом поле; 105 ее предводителем был Георг Керцдорф, и она рыцарскую доблесть предпочитала бегству. Седьмая — епископа помезанского, 106имела на знамени изображение святого евангелиста Иоанна в виде желтого орла, между двумя желтыми посохами; ее вел Марквард фон Решембург. Восьмая хоругвь — епископа и епископства самбийского, 107 имела знаменем три красных клобука на белом поле; ее вел Генрих граф Каменецкий из Мнении. Девятая хоругвь — епископа и епископства кульмского, иначе ризенбургская, имела на белом знамени обнаженный красный меч, скрещенный с красным же посохом; ее предводителем был Дитрих фон Зовембург. 108 Десятая хоругвь — епископа и епископства Вармийского, 109иначе гейльбергская, имела верхнюю половину знамени красную с белым изображением агнца божия, держащего над собой одной ногой маленькое знамя; из груди агнца кровь струится в поставленную перед ним чашу; а другую половину — просто белую. Одиннадцатая хоругвь — великого командорства, имела знамя с широкой белой полосой на красном поле; ее предводителем был Конрад Лихтенштейн, великий командор. Двенадцатая хоругвь — города Кульма, имела на одной половине знамени белые волны, на другой половине — красные с добавлением черного креста и черной же черты поверху; знаменосцем ее был Николай, по прозванию Никш, 110 хорунжий кульмский, которого потом магистр крестоносцев Генрих фон Плауэн, преемник Ульриха фон Юнингена, казнил как нарушившего верность; предводителями же были рыцари Януш Ожеховский и Конрад Репловский. Тринадцатая хоругвь — казначея Ордена, имела знаменем белый ключ на красном поле; предводителем ее был Морейн, казначей крестоносцев. 111 Четырнадцатая хоругвь — командорства и города Грудзендза, имела знаменем черную голову зубра на белом поле; ее предводителем был Вильгельм Эльфештейн, командор [93] Грудзендза. Пятнадцатая — командорства и города Бальги, имела знаменем красного волка на белом поле. 112 Шестнадцатая — командорства и города Шонзее — имела знаменем две красные рыбы, изогнутые так, что они соприкасались ртами и хвостами, на белом поле; ее предводителем был Никлош Вильц, командор Шонзее. Семнадцатая хоругвь — города Кинсберга имела знаменем белого льва с желтой короной на голове, на красном поле; над ним помещен был черный крест на белом поле; ее предводителем был вице-маршал или вице-командор кинсбергский. Восемнадцатая хоругвь — командорства Старогардского, имела на знамени четыре квадратных поля, частью черных, частью белых, расположенных крест-накрест. Ее предводителем был Вильгельм Ниппен, командор Старгарда. 113 Девятнадцатая хоругвь — командорства и города Тухоли, имела на знамени два поля — красное и белое, разделенные каждое посредине продольными черными чертами; ее предводителем был Генрих, 114 командор тухольский, спесь, ослепление и дерзость которого дошли до того, что, отправившись в этот поход, он приказывал, куда бы он ни шел, нести перед собой два обнаженных меча. Когда некоторые честные и скромные люди советовали ему не вести себя так надменно, то он обязался клятвой, что не вложит этих мечей в ножны, пока не обагрит их оба кровью поляков. Двадцатая хоругвь — замка и командорства нешавского, имела знаменем в средине белое поле, а с обеих сторон — черные; ее предводителем был Конрад Гоцфельд, 115 командор нешавский. Двадцать первая хоругвь — рыцарей и наемников из Вестфалии, имела на поле две скрещенных красных стрелы. Двадцать вторая — фогства и города Рогозьно, имела на белом поле три розы на красной косой полосе; ее предводителем был Фридрих Вед, рогозьненский фогт. 116 Двадцать третья — командорства и города Гданьска, имела на знамени два креста: именно один красный на белом поле и другой белый — на красном; ее предводителем был Иоганн Шоменфельд, командор гданьский. 117 Двадцать четвертая — командорства и города Энгельсберга (который по-польски зовется Копшивно), имела на красном поле изображение белого ангела с распростертыми [94] крылами и руками; ее вел Бурхард Вобек, командор энгельсборгский. Двадцать пятая — командорства и города Бродницы, имела знаменем красного рогатого оленя на белом поле; ее предводителем был Балдуин Штолл, 118 командор бродницкий. Двадцать шестая — замка Братиана и города Нове Място, имела знаменем три коричневых оленьих рога, соединенные в круг, на белом поле; ее предводителем был Иоганн фон Редере, фогт братианскнй. Двадцать седьмая — города Брунсберга, имела знаменем два креста, один белый на черном поле, другой — черный на белом. Двадцать восьмая — наемных рыцарей, имела знаменем две скрещенных стрелы: одну заостренную, другую же без железного острия, а только с древком; та и другая — красные, на белом поле. Двадцать девятая — наемных рыцарей, имела знаменем белого волка на красном поле: в ней состояли швейцарские воины, пришедшие на помощь магистру прусскому и Ордену собственным иждивением. Тридцатая — командорства и города Ласина, иначе Лешкена, имела знамя в три поля: верхнее — красное, нижнее — черное, а среднее — белое; вел ее Генрих Кушечке, фогт ласинский. 119 Тридцать первая — командорства и города Члухова, имела на знамени в верхней части, на красном поле, изображение белого агнца божьего, держащего над собой одной ногой белое маленькое знамя; из груди его струится кровь в чашу; а в нижней части — только белое поле; вел ее Арнольд фон Баден, командор члуховский. Тридцать вторая — города Бартештейна, имела знаменем белую секиру на черном поле. Тридцать третья — командорства и города Остероды; ее знамя составляли четыре квадратных поля, именно белые н красные, расположенные крест-накрест; ее вел Пенченгаун, остеродский командор. 120 Тридцать четвертая — рыцарей Кульмской земли, имела на знамени красные и белые волны с черным крестом над ними; ее вел граф Иоганн фон Зейн, командор торуньский. Тридцать пятая — командорства и города Эльбинга, имела на знамени два белых креста, один в верхней части, другой — в нижней, на красном поле; 121 вел ее Вернер Теттинген, командор эльбингский. Тридцать шестая — иноземных рыцарей из нижней Германии, имела знаменем широкую черную косую полосу на белом поле. Тридцать седьмая — командорства и города Торуня, имела на знамени замок с тремя красными башнями и черными воротами с двумя открытыми желтыми створками, на белом поле; вел ее вице-командор торуньский. Тридцать восьмая — собранная из рыцарей, прибывших с Рейна, имела знаменем на белом поле косую широкую черную черту. Тридцать девятая — города Гнева, иначе, по-немецки, Меве, которую вел Иоганн граф фон Венде, командор гневский; 122 его подручными были жители и горожане Гневского округа; она была набрана из рыцарей, прибывших из Франконии; на ее знамени были две белых скрещенных стрелы на красном поле, одна заостренная, другая без железного острия, только с древком. Сороковая — города, называемого Свента Секирка, по-немецки Хейльгебейт, имела знаменем на черном поле белую секиру. Сорок первая — командорства и города Брунсвика, имела знаменем на лазурном поле [95] красного льва с белыми полосами в трех местах, именно на груди, животе и на одной ноге, и с желтой короной на голове. 123 Сорок вторая — командорства и города Гданьска, имела в верхней части знамени красный крест на белом поле, в нижней — белый крест на красном поле; предводителем ее был вице-командор гданьский. 124 Сорок третья — состоявшая из рыцарей из Мнении, имела в верхней части знамени белый крест на красном поле, а в нижней — красный крест на белом поле. Сорок четвертая — командорства и города Щитно, имела знамя, разделенное наискось на белое и красное поле; вел ее Альберт фон Эчбор, командор Щитна, иначе Ортельсбурга. Сорок пятая — командорства и города Рагнеты, имела знаменем три красных клобука на белом поле; ее вел граф Фридрих фон Цоллерн, командор Рагнеты. 125 Сорок шестая — города Книпова, имела в верхней части знамени красную корону на белом поле, а в нижней части — белый крест на красном поле. 126 Сорок седьмая — состоявшая из ливонцев, имела знамя в три поля: верхнее светло-голубое, посредине — белое и нижнее — красное. Сорок восьмая — фогтства и города Тчева, имела знаменем четыре белых и черных чередующихся поля, наподобие частокола; ее вел Матиас фон Беберах, тчевский фогт. 127 Сорок девятая — города Большого Олыптына, иначе Мельзак, имела знамя из трех полей: вверху — черное, посредине — белое и нижнее — красное. 128 Пятидесятая хоругвь — наемных рыцарей, имела знамя с четырьмя квадратными полями, двумя лазурными и двумя красными, расположенными крест-накрест. Пятьдесят первая — командорства и города Бранденбурга, имела знаменем красного орла на поле; ее вел Марквард фон Зальцбах, командор бранденбургский. Хоругвь же командорства и города Свеца, знамя которой состояло только из белых и красных полей, расположенных крест-накрест, не участвовала в настоящей битве, ибо командор свеценский Генрих фон Плауэн со всеми местными воинами и рыцарями Свецснского командорства был оставлен на месте, чтобы защищать Померанскую землю от нападения и опустошения, которого опасались со стороны Януша Бжозоглового из замка Быдгощи, так что командор свеценский со своей хоругвью и воинами не мог принять участия в битве."......
..."В отряде королевских телохранителей было (как мы упомянули выше) маленькое знамя с белым орлом в качестве герба; его знаменосцем был Миколай Моравец из Куношовки, герба Повала. Сам же отряд телохранителей состоял из шестидесяти рыцарей-копьеносцев. 136 Главными королевскими телохранителями были следующие: Земовит младший, князь Мазовии, сын Земовита старшего, племянник короля по родной сестре; Федушко, иначе Феодосии, литовский князь, 137 со значительным отрядом воинов, и Сигизмунд-Корибут, литовский князь, племянники короля по отцу: эти три князя были его родственниками. Кроме того, при короле были Миколай, под-канцлер королевства Польского, герба Тромба, впоследствии гнезненский архиепископ; Збигнев из Олесницы, герба Дембно, впоследствии краковский епископ и кардинал; Ян Менжик из Домбровы, герба Вадвиц, впоследствии воевода леопольский; Ян Золава, чешский барон, герба Товачов; Беняш Берут из Бялы, главный королевский спальник, герба Веруша; Генрих из Рогова, герба Дзялоша, впоследствии подскарбий Польского королевства; 138 Збигнев Чайка из Новодвора, герба Дембно, который нес королевское копье; Петр Мадаленский, герба, имеющего два [101] плужных лемеха, повернутых спинками друг к другу на голубом поле, называемого по-польски...; 139 чех Ян Сокол и многие другие. Александр же Витовт, великий князь Литвы, предоставивший охрану своей жизни и свободы одному богу, скакал, разъезжая по всему как польскому, так и литовскому войску, часто сменяя лошадей, с немногими спутниками, но без всяких телохранителей; князь восстанавливал во многих местах расстроенные ряды литовского войска, и возобновлял бой, и громким криком и возгласами до самого конца всячески, но тщетно удерживал своих от бегства."

Witalij Olszewski написал:

[q]

Флориан герба Слеповрон из Гасьорова возле Пултуска, воевавший в составе Витовтовых сил от ВКЛ, за мужество получивший от него в 1413 году земли вокруг Кучина в Дрохицкой земле, и вместе с братьями Вавржинцем, Якубом, Станиславом и Мартином (полагаю, также участвовавшими по крайней мере в Грюнвальдской битве), давшими начало множеству Поляшских родов герба Слеповрон, в их числе Кучинские, Любовидзские, Рыбалтовские, Ольшевские, Малиновские, Соколовские и другие.

[/q]

Виталий, подскажите, пожалуйста! Мой предок Лука Рыбалтовский (ум. до 1596) владел имением Rybalty в Дрогочинском повете. Это самая ранняя информация о моих предках в роде Рыбалтовских. Насколько я понимаю, у Вас есть информация о более ранних корнях рода. Поделитесь информацией, пожалуйста!

С уважением Владимир Рыбалтовский.

Владимир!
Рыбалтовские (если говорить об Подляшских Рыбалтовских герба Слеповрон, впрочем, другие мне не встречались, хотя, возможно, и существовали) - это отрасль широко известного рода из Гасьорова, исследователи полагают что это Гасьорово располагалось возле Лечицы. До начала 15 века писались из Гасьорова Гасьоровские, некоторые линии из Гасьорова Мирошовские, также назывались из Мирошова Гасьоровские. документально известный прародитель - Войцех из Гасьорова и Мирошовиц, в документах первый раз упоминается в первой половине 14 века. Его сыновья в 1375 году разделили наследство и стали основателями родов: Ян- Гасьоровских и Анжей - Мирошовских и Выгнаньских.
У Яна, старшего сына Войцеха, было 5 сыновей: Гневомир, Войцех, Петр, Якоб и Добеслав, упоминаемые в документах в 1413-1418 гг.
Расселились по Куявам, Великопольше и Мазовии.
Из них у Якоба сыновья: Вавржинец, Флориан, Якоб, Станислав, Мартин и Михаил.
Относительно наших из Гасьорова:
вскоре после Грюнвальдской битвы Великий князь Литовский Витовт одаривал землями рыцарей из Королевства, которые отличились под его знаменами, среди них были родные братья Вавржинец (Лаврентий), Флориан, Якоб, Станислав и Мартин из Гасьорова герба Слеповрон, получившие земли возле городка Кучин в Дрохицком повете Подляшской земли (примерно 1413 год). В 24 января 1419 года эти братья основали католический костел и парафию в своих имениях возле Кучина, выделив для этого "плац" под костел и 2 влоки пашни (около 34 га), вместе с корчмой и доходами с нее. Костел назван был именем святых Андрея Апостола, Вавржинца мученника, Марии Магдалены и Элежбеты.
Якоб, Станислав и Мартин далее не упоминаются на этих землях. Остались два брата: старший- Вавржинец и младший Флориан.
В 1425 году 30 июня в Ломже при свидетельстве князя Мазовецкого Януша Николай из Чаек продал свои имения над рекой Нурец братьям Вавржинцу и Флориану из Кучина, а в 1429 году в Вильне князь Литовский Витовт подтвердил им дарованные ранее Кучин и новоприобретенные имения Любович от Николая из Чаек.
У младшего брата Флориана сыновья - Николай, Петр и Клеменс. Они остались на Кучине и стали называться Кучиньские герба Слеповрон, известный сенаторский род, угас по мужской линии в 18 веке.
У старшего брата Вавржинца было четыре сына: Войцех из Любович (от него пошли Любовидзские герба Слеповрон), Ян, Степан и Петр, называемые Рыбалтами. Эти братья купили земли Невярово в парафии Острожаны, и от их прозвища местность стала называться Рыбалты и Рыбалты Степаны.
Один из братьев- Петр Рыбалт в 1455 году продал 4 влоки своего наследства от отца Вавржинца в Кучине двоюродному брату Петру из Кучина, сыну Флориана, а ранее, в 1453 году купил имение Ольшево в парафии Перлеево у Николая Ольшевского, имение стало называться Ольшево Рыбалты, а его сыновья Мацей, Бартоломей и Николай назывались Рыбалты из Ольшева Ольшевские, а от них пошли Ольшевские герба Слеповрон.
Остались в Рыбалтах братья Степан и Ян. От них пошли Рыбалтовские герба Слеповрон.
От имения Рыбалты парафия Острожаны ставились для военной переписи 1565 и 1567 гг:
Станислав, сын Павла, Мартин, сын Шимона, Петр, сын Мацея, Якоб, сын Адама, Лукаш, сын Мацея, Ян, сын Григория, Томаш, сын Станислава, Станислав, сын Мацея, Шимон Клоскович, Григорий сын Мацея, Матеуш сын Мацея, Бартош, сын Мацея, Себастиан, сын Мацея, Бернард, сын Яна, Петр Клоскович, сын Бартоша.
В 1569 году от Рыбалтов парафии Острожаны присягали на верность Короне в унии Королевства с ВКЛ :
Петр сын Мацея, Каспер, сын Якоба, Станислав, сын Николая, Себастьян, сын Мацея, Бартош, сын Мацея, Григорий, сын Мацея, Станислав, сын Вавржинца, Бартош, сын Мацея, Томаш, сын Станислава, Станислав, сын Мацея.

предлагаю перейти в личку.

Размещаю здесь материал о Грюнвальдской битве, который подготовлен при исследовании генеалогии рода Нецевичей. Эта тема потребовала проработки потому, что до наших дней дошла устная информация, передаваемая из поколения в поколение, о том, что, якобы, какой-то давний представитель рода Нецевичей принимал участие в этой битве.
Прошу прощения, но текст пока только на украинском языке:

"Автор -Герасименко В.С.

Грюнвальдське ристалище.

Лише після того, як великому князю Вітовту вдалося остаточно підпорядкувати Володимирську Русь, надану під його управління польським королем та кузеном в 1393 р., а у 1411 р. ще й отримати від Корони під своє начало Подолію, були приборкані некеровані процеси міграції литовської шляхти на ці землі. Однак скоріше за все перелам у темпах тієї міграції настав трохи раніше – у 1410 р..
Літом того року все військо королівства Польщі, 7 хоругв Червоної Русі, з яких 3 були подільськими, та 36 хоругв війська великого князівства Литовського – загалом 91 хоругва – було на Грюнвальдському ристалищі, де з нього полягло, за деякими оцінками стародавніх істориків, багато десятків тисяч вояків, в тому разі доволі мешканців Червоної (Галицької) Русі. Але в дійсності втрат, навіть загалом із обох протиборюючих тоді сторін, було на тому ристалищі значно менше, бо уся чисельність об’єднаного союзного війська, за оцінками переважної кількості нинішніх істориків, становила там не більше ніж 45 тис. осіб, тобто у середньому одна хоругва того війська, на їхню думку, налічувала в ті часи близько 500 осіб.
На 40 хоругвах русинського війська великого князівства Литовського майорів символ Погоні, а на 20 хоругвах війська етнічної Жмайтії – символ Колюмни (Колони). Хоругву у ті часи мав право підіймати над військовим підрозділом лише його полковник, і в тому підрозділі обов’язково мусив бути його власний особовий загін, а ще тому полковнику в підрозділі підпорядковувалися шість ротмістрів із своїми власними окремими загонами. Однак оскільки кількісний склад тих загонів ротмістрів був певним чином обмежений (рота!), то усі сім загонів військового підрозділу загалом ніяким чином не могли забезпечити зазначеної вище чисельності полкової хоругви у 500 осіб. Так, наприклад, великий князь Вітовт привів до Грюнвальду тільки 11 тис. війська, а загалом 40 хоругв, тобто чисельність тих його хоругв була таки вдвічі меншою, і з них там нібито полягла половина [210]. Однак, за сучасними оцінками російських істориків, союзне військо втратило тоді на тому полі взагалі лише 4 тис. осіб вбитими та ще 8 тис. осіб пораненими [215].
Чотири хоругви, що тоді виставили, разом із польськими загонами, Волинь та Подолія, навіть при їхній чисельності у 500 осіб привели б до об’єднаного союзного війська ніяк не більше ніж 2,0 тис. жолнерів. Ці жолнери, із українських (русинських) місцевостей, становили (якраз) близько двадцятої частини від кількості голів тих 35 тис. повних родин, які, згідно результатів наведених вище модельних демографічних розрахунків, мешкали на початку ХY ст. по території Волині та Подолії. Трохи більше жолнерів до того війська дали інші місцевості Червоної (Галицької) Русі, але ніяким чином не слід вважати, що їхня кількість могла загалом становити навіть 1/6 частину реально наявних у тих місцевостях військовослужбовців.
Саме цю (двадцяту) дещицю родини українських місцевостей Волині та Подолії, вирахувані за модельними демографічними розрахунками, таки мали змогу знаряджати до того війська, не наражаючись при цьому на голодування [204]. І саме вона становила тоді взагалі їхній державний обов’язок – виставляти по одному добре озброєному вояку верхи, «сам», від восьми селянських дворів, та вояка верхи, разом із ратником, на двох конях, «1 кінь» – від двадцяти селянських дворів.
Та дещиця взагалі могла бути ще меншою, якщо взяти до уваги іншу кількість вояків союзної армії поляків, литовців та русичів, про яку зараз постійно ведуть перемови сучасні російські дослідники із історії тих прадавніх часів, спираючись при цьому на більш реальну чисельність окремої хоругви, лише у 350 осіб. В результаті на Грюнвальдському ристалищі вираховується тільки 32 тис. вояків союзного війська, з яких там і загинув кожен восьмий вояк. Чисельність військ Ордена на тому ристалиші, які мали піднятим над собою 51 знамено, за нинішніми оцінками не перевищувала межи у 27 тис. осіб – це були 21 тис. кінних рицарів та 6 тис. піхотинців, а ще 5 тис. їхньої неозброєної челяді чатували тоді в обозі.
Безумовне виконання військового обов’язку у ту пору, коли на Грюнвальдське ристалище були кинуті геть усі наявні військові резерви Корони та великого князівства Литовського, бо саме там вирішувалася тоді подальша доля одразу двох цих держав, дозволяє провести незалежне дослідження кількості населення окремих їхніх земель, спираючись при цьому на найменування виставлених хоругв. Для місцевостей Волині та Подолії одержані при такому розрахунку результати наявної на їхній території кількості населення добре співпали із розрахованими по контрафактній імітаційній моделі, які були виконані згідно встановлених для першої половини XYI ст. демографічних показників.
Тобто існує цілком певна можливість вважати, що в інших місцевостях Червоної (Галицької) Русі проживало у ті часи ще близько 40 тис. (повних) родин. Можливо ще стільки ж родин проживало у тих місцевостях Правобережної України-Русі, які виставили до війська Вітовта хоругви Київську, Кременецьку та Стародубську. Таким чином існує певна можливість провести приблизну оцінку загальної чисельності населення, яке мешкало на усіх цих русинських територіях – в ті далекі часи вона могла становити від 600 до 700 тис. фізичних осіб.
Звичайно, що питання про чисельність населення території Правобережної України-Русі на середину XІY ст. цілком окреме. Пандемія чуми 1347 р. споловинила населення геть усієї Європи, навіть окремого острова Великобританія, але зробити, виходячи із цього факта, якісь певні висновки для означеної території, досить таки важко. Слід лише зазначити, що навіть при найгіршому сценарію розвитку тих кепських подій, розпочинатися вони все одно мусили тільки з позначки не вище ніж у 1,5 млн. фізичних осіб.
Усі інші дорослі чоловіки, окрім задіяних на Грюнвальдському ристалищі вояків, мусили виконувати сільськогосподарські роботи, особливо літом, у страдну пору зборів зернового врожаю, «коли день рік кормить», і були таким чином практично не мобільними. Жінки виконувати ту їхню виснажливу сільськогосподарську працю були просто фізично неспроможними і тому голодування родин, за відсутності їхніх голів на тих літніх сільськогосподарських роботах, було б «забезпечене», з усіма сумними наслідками цього явища для того досить ще не чисельного прадавнього суспільства.
Разом із тим, скориставшись тією обставиною, що Галицька та три Подільські хоругви були на тому Грюнвальдському ристалищі центром польського війська і таки втратили там багато вояків, татари у цей слушний для них момент здійснили черговий набіг на землі Поділля та Волині по “чорному шляху”, але цього разу, не отримавши опору, пішли вже далі Сокаля, пограбувавши міста Володимир та Луцьк, де сплюндрували безліч народу [19].
Подолію після того набігу було передано Вітовту в першу чергу з метою подальшої її колонізації і швидкого відновлення там кількості господарських підданих та військових. Одночасно така сама мета постала в його власних планах і по відношенню до Володимирської Русі, найулюбленішого ним краю великого князівства. Але вже одразу після надання родам литовських бояр-католиків Городельською унією 1413 р. шляхетських привілеїв безпосередньо в самій Русь-Литві, бажання етнічних литовців та литвинів залишати свою батьківщину та рідні оселі доволі згасло. Ще більше воно спало після проголошення наступних 5 уній і мабуть що взагалі припинилося близько 1430 – 1435 років, коли померли великий князь Вітовт та король Ягайло (Владислав ІІ), ще відомий як «Яков Ондрієвич» – натхненники тієї політики південної колонізації.
Тому заплановане перетворення українських земель у нагальні провінції Русь-Литви, яке наприкінці ХІY ст. починалося другим за лічбою, але цього разу керованого владою, етапом переселення русь-литвинівської шляхти на ці землі, великий князь Вітовт повинен вже був робити на особливих умовах – ґрунти цим мігрантам, переважно військовим із його бойової дружини та «двору», стали даруватися там за формулою, яка закріплювала майнові права нових (а також і старих) переселенців, та одразу обумовлювала їхні державні обов’язки: “довіку даровали, записуєм та довіку записали” і «службою тою, що й інші бояре-шляхта» [20]. "