Выпускники Каспийского ВВМКУ им. С.М. Кирова (1939-1992)

В десяти километрах восточнее ст. Мга, около уничтоженного войной поселка Тортолово, 15 мая 1982 г. был открыт памятник 73-й отдельной морской стрелковой бригаде. Надпись гласит: «Здесь стояли насмерть за Ленинград воины 73-й отдельной морской стрелковой бригады Волховского фронта 1942–1943 гг.». На наиболее сухом клочке земли среди болот у трех выросших после войны берез неожиданно возник на высоком постаменте стройный матрос. Голова его склонена, в левой руке, прижатой к груди, бескозырка. Среди буйной растительности, где едва различима тропинка, строгая фигура скорбящего моряка ошеломляет. Впереди, метрах в пятидесяти, в заболоченных, топких берегах протекает маленькая речка Черная. На ее левом возвышенном берегу сохранились глубокие окопы, разрушенные временем блиндажи и доты. До чего же крепко они были построены врагом. Сорок лет и зим, сорок осенних непогодий и весенних разливов не заровняли и глубоких воронок от бомб и снарядов. Здесь же встретились проржавевшие каски, кто-то поднял стабилизатор от мины, и у вездесущих пионеров-следопытов из подшефной школы № 1 г. Кировска оказались гильзы, патроны, куски поржавевшего металла, в которых угадывались части оружия.
В Тортолово и севернее на обширном трехкилометровом болоте до сметенного войной селения Гайтолово дралась бригада в сентябре-октябре 1942 и в январе 1943 г. Дорог не было (повозки, пушки и все, что на колесах, увязало в трясине «по брюхо», окопаться, зарыться в землю невозможно), все нужно было гатить, сооружать пастил. Насыпные окопы, фашины, рубленные из дерева огневые точки, землянки неожиданно начинали оседать, проваливаться. А приказ был один – вперед на запад, куда теперь смотрит скорбный моряк.
На открытие памятника съехались 68 бывших воинов бригады из самых разных мест: Приморского края, Средней Азии, Северного Кавказа, Поволжья, Заполярья, Москвы, Эстонии и, конечно же, Ленинграда. Некоторых сопровождали жены, дети, внуки. Те, кто хотел бы приехать, но старые раны и болезни не позволили совершить поездку, прислали телеграммы. Когда председатель совета ветеранов бригады капитан I ранга в отставке Н. П. Шерстнев представлял прибывших, каждый не без волнения называл свою должность в бригаде, количество ранений, послевоенную деятельность. Двое оказались неранеными, многие еще продолжают трудиться, некоторые с гордостью говорили о своих детях и внуках, занимающих достойное место в общество. Выявилось, что прибывшие представляли главным образом артиллерийские и минометные дивизионы, подразделения пулеметчиков, автоматчиков, разведчиков и петеэровцев (ПТР – противотанковые ружья), но почти не оказалось командиров стрелковых рот и взводов, командиров отделений и рядовых стрелков, не появились также связисты-телефонисты. И невольно вспомнились стихи А.Т.Твардовского:
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они – кто старше, кто моложе –
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,–
Речь не о том, но все же, все же, все же...
Все же в сухопутных войсках стрелковая рота, стрелковый взвод – отделение с их ограниченными огневыми средствами решили главную с наибольшей степенью риска задачу. Эти подразделения несли наибольшую психическую и физическую нагрузку в бою. Поэтому вечная слава стрелку-пехотинцу, который, как правило, последний покидал свои позиций и первым поднимался в атаку!
73-я отдельная морская стрелковая бригада была сформирована в самые критические дни обороны Москвы. Бои шли на подступах к столице. 14 октября Государственный Комитет Обороны поставил задачу создать оборонительный рубеж восточнее Москвы . 16 октября ГКО принял решение эвакуировать часть правительственных и партийных учреждений, дипломатический корпус, научные и художественные учреждения. На следующий день выступил по радио секретарь ЦК и МГК ВКП(б) Л. С. Щербаков и заявил, что за Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови .
В такой тревожной обстановке 18 октября ГКО принял постановление о сформировании к 15 ноября 1941 г. 25 отдельных стрелковых бригад в следующих округах: Уральском – 5, Приволжском – 4, Сибирском – 5, Среднеазиатском – 2, Северокавказском – 9; на укомплектование этих бригад обратить 35 тыс. моряков, 40 тыс. выздоравливающих после ранения, 10 тыс. коммунистов, прошедших военную школу, и 25 тыс. рядового и младшего начсостава из числа забронированных народным хозяйством .
Теперь мы знаем, что осенью 1941 г. вследствие нехватки орудий, танков, инженерного снаряжения и др. советское командование было вынуждено вместо дивизий формировать стрелковые бригады, в которых было относительно меньше артиллерии, пулеметов и другой техники, чем в дивизиях.
Контингент личного состава, привлеченный на формирование бригад, меньше чем месячный срок готовности соединений говорят о том, что ГКО предназначал их для особо ответственных операций и возлагал на них большие надежды. Фактически на формирование бригад флот направил 35 458 человек старшинского и рядового состава, большинство из которых уже прослужили три-пять лет. Они принесли с собой морские традиции, чувство коллективизма, дружбы, высокой ответственности перед воинской честью и Родиной. На должности командиров взводов, рот и батарей были направлены лейтенанты, досрочно выпущенные 1 ноября 1941 г. с четвертых курсов всех Пяти военно-морских училищ. В их числе был и автор этих строк. Всего на формирование бригад флот направил около 38 тыс. моряков, в том числе 2369 человек начальствующего состава . Моряки составляли от 29 до 47% штатной численности личного состава бригад, которые получили номера от 61 до 85 включительно и вскоре были переименованы в «отдельные морские стрелковые бригады».
73-я отдельная морская стрелковая бригада была сформирована в период со 2 ноября по 12 декабря 1941 г. и Сибирском военном округе из моряков Тихоокеанского флота, Каспийской военной флотилии и призванных по мобилизации. Большая часть командиров состояла из выпускников Каспийского', Тихоокеанского, Ленинградского имени М.В.Фрунзе и Ленинградского инженерного имени Ф.Э.Дзержинского училищ. Многие должности занимали командиры, прибывшие в бригаду после ранения из госпиталей. Первоначально бригада состояла из трех отдельных стрелковых батальонов, двух артиллерийских (76-мм и 45-мм) и одного минометного (120-мм) дивизионов, минометного батальона (82-мм минометов), батальона связи и отдельных рот: автоматчиков, противотанковых ружей (ПТР), разведки, а также автороты, санроты, взвода ПВО. Полная штатная численность бригады составляла 4073 человека. Весной 1943 г. бригада была переведена на новый штат, по которому численность была увеличена до 6626 человек .
Первоначально меня назначили командиром огневого взвода 76-мм пушек на конной тяге. На месте формирования подразделения укомплектовались только личным составом, получили крепких сибирских лошадей и начали боевую подготовку, в том числе действия по командам «заамуничивай», «запрягай» и др. Пушек, личного оружия не было; их мы получали в различных пунктах по пути следования на фронт.
С конца ноября 1941 г. морские стрелковые бригады стали прибывать на фронт и вливаться в действующие армии. Шесть бригад были под Москвой и участвовали в контрнаступлении, остальные – в других горячих точках советско-германского фронта. Нашей 73-й отдельной морской стрелковой бригаде (омсбр) довелось сражаться за город Ленина.
Ленинград занимал особое место в планах немецко-фашистского командования. В ходе «молниеносного» сокрушения Советского Союза в 1941 г. захват города Ленина должен был предшествовать захвату Москвы. И это не только потому, что Ленинград – колыбель революции, крупнейший промышленный центр, но и потому, что он важнейший пункт обороны всего Северо-Запада. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков так расценивал ухудшение обстановки в случае падения Ленинграда: «...нам пришлось бы создавать новый фронт, чтобы оборонять Москву с севера (курсив мой.– А. Б.), п израсходовать при этом стратегические резервы, которые готовились Ставкой для защиты столицы. Кроме того, мы неизбежно потеряли бы мощный Балтийский флот» , т. е. Ленинград прикрывал Москву с севера.
Как известно, вермахт не только не захватил Ленинград, но и впервые во второй мировой войне не смог преодолеть оборону и был остановлен у его стен героическими защитниками. 18-я немецкая армия перешла к блокаде города, но туда оставался свободным путь через Ладожское озеро, которым русские во главе с Петром I пользовались два с половиной века назад. Ладога стала «Дорогой жизни» блокированного Ленинграда. Тогда гитлеровские стратеги попытались выйти в междуречье Волхова и Свири и замкнуть второе – большое кольцо блокады вокруг Ленинграда, включая и Ладогу. ГКО и Ставка Верховного Главнокомандования но ослабляли своего внимания к проблемам Ленинграда. Именно поэтому противнику не удалось осуществить до конца ни одного своего замысла в отношении Ленинграда: захватить с ходу, задушить голодом, овладеть штурмом, разрушить артиллерией.
С конца октября 1941 г. в междуречье Волхова и Свири стали прибывать соединения войск из Ленинграда, с соседних фронтов, из резерва Ставки. Созданная группировка войск в ноябре 1941 г. разгромила противника под Тихвином и отбросила его за р. Волхов. Тогда сил было недостаточно, чтобы сразу же деблокировать город Ленина. Но Ставка готовилась к этому.
12 декабря 1941 г. наша 73-я бригада поэшелонно двинулась на запад. Узнав о контрнаступлении советских войск под Москвой, мы радовались, полагая, что примем участие в разгроме немецко-фашистских войск и погоним их от столицы дальше на запад. Первые два эшелона с подразделениями бригады действительно прибыли на московский железнодорожный узел, но последующие эшелоны пошли севернее – через Вологду. В пути получали оружие. Орудийные мастера – инженеры Г. Ф. Ха-рицкий, С. М. Каушанский со своими помощниками на сорокаградусном морозе с трудом освобождали пушки от заводской консервации. Небольшое число полученных автоматов (пистолетов-пулеметов ППШ) и противотанковых ружей командование бригады распределило между батальонами поштучно. Не у всех командиров было личное оружие; не было его и у меня.
В ночь под новый 1942 г. разгрузились на нескольких станциях в районе Тихвина. В январе-феврале бригада находилась в резерве командующего 7-й отдельной армией и одним батальоном обороняла побережье Ладожского озера от устья р. Свирь до маяка Стороженский (от д. Свирица до мыса Ленина). Здесь произошли первые боевые столкновения с противником, действовавшим ночью в малую видимость небольшими отрядами из засад с последующим отходом по льду озера. В одном из таких столкновений финский отряд захватил сани, на которых находился помощник начальника штаба батальона. Этот случай послужил уроком. Пришлось всем организовывать падежное боевое охранение.
Полтора месяца, которые бригада находилась в резерве командования армии, были использованы для учебы. Командиры-моряки стремились понять природу общевойскового боя. Надо сказать, что три с половиной года обучения в Высшем военно-морском училище дало нам для этого очень немногое. Прибывшие в бригаду после излечения по ранению командиры и бойцы пользовались особым вниманием, но, к сожалению, не у каждого было чему учиться. Многие были призваны из запаса, знали материальную часть оружия, правила стрельбы, по недостаточно владели методами управления подчиненными в бою. Часто управление основывалось на приказах «Держаться» и «Вперед, в атаку за мной!». Предстояло понять природу общевойскового боя и научиться необходимому. Если солдатами не рождаются, то командирами тем более.
Огромное значение для подразделений бригады имели их выходы на линию фронта, пребывание в окопах, привыкание к свисту пуль, разрыву снарядов и стрельбе по фактическому противнику. Ночные выходы нашей второй батареи 76-мм пушек на линию фронта, где мы занимали огневые позиции, вели стрельбу по назначенным целям, вселяли уверенность в оружие, в свои возможности. Но первая стрельба не прошла без курьезов: при ведении «беглого огня» в темноте среди фугасных снарядов оказался ящик бронебойно-трассирующих, и нам «влетело» за демаскирование позиции. Однако овладение боевыми навыками перед решающей встречей с противником было сильнее выговора. Большую радость я испытал несколько позже, когда управлял огнем батареи и среди сотни разрывов снарядов и мин увидел «свои» снаряды, которые, затем корректируя, посылал в избранное место. Постепенно мы стали постигать, что даже храбрые морские пехотинцы не могут продвигаться вперед, если не уничтожены огневые средства противника, и что именно пушки должны уничтожить эти средства. Но как? Вначале казалось достаточным, чтобы снаряд угодил в цель или разорвался рядом. Разведать цель с той степенью точности, которая необходима для ведения огня на уничтожение, оказалось делом очень трудным.
Первые столкновения с противником более резко обозначили взаимоотношения командира и подчиненного. Приказ начальника при его выполнении, как правило, был связан с риском для жизни. Роль командира по сравнению с мирным временем возросла во сто крат, обнажая его сильные и слабые стороны.
Вскоре все поняли, что в бою от командира требуется не личный пример храбрости (хотя трус, разумеется, не мог пользоваться авторитетом), а умепие руководить личным составом (подразделением) и управлять огнем, стремление выполнить боевую задачу с наименьшими потерями, забота о сохранении жизни подчиненных.
В нашей батарее, многонациональной по составу, сложилось доброе взаимопонимание, переросшее затем в дружбу, Командир батареи ингуш Бараш Бариев был очень вспыльчивым, но на редкость добрым и простодушным человеком. Мы любили его в хорошем настроении и старались выполнять свои обязанности как можно лучше. К сожалению, в первых боях он был тяжело ранен, и никто из нас не знает теперь о его судьбе. Комиссар батареи волжанин (из Горьковской области) Семен Алексеевич Малов участвовал в советско-финляндской войне и отличался военной сметкой. Он всегда находил возможность улучшить маскировку, мог организовать сон личного состава на сорокаградусном морозе лежа, сидя, стоя; заботился, чтобы все были одеты, обуты и накормлены. Помощник командира батареи, старший на огневой позиции еврей из Минска Макс Абрамович Баскин был неутомимым заботливым хозяином. Несмотря на некоторый педантизм, его любили за надежную организацию службы, что в конечном счете приводило к общей безопасности, дружной боевой работе. Командирами взводов были: сибиряк Илья Васильевич Козырь, предки которого переселились на вольные земли с Кубани, татарин из-под Ижевска Асаф Гизатулович Камаев и я, русский, уроженец подмосковной деревни Аксенове (Раменского района). Затем в ходе боев все были назначены командовать батареями. Баскин, Камаев и Козырь были ранены. По возвращении на флот все участвовали в боевых действиях и успешно командовали боевыми кораблями (катерами); инженер Г. Ф. Харицкий был механиком корабля.
В феврале бригада заняла оборону восточнее Лодейного Поля в районе Яндеба, приняв участок шириной 18 км от 21-й стрелковой дивизии. 11 апреля бригада, усиленная двумя отдельными лыжными батальонами (120-м и 189-м), перешла в наступление с целью перерезать дорогу, ведущую па Петрозаводск, и улучшить позиции. Как стало известно потом, мы обеспечивали фланг наступавшей правее 21-й стрелковой дивизии. Это было первое боевое крещение бригады в активном бою – наступление на сильно укрепленную оборону противника. 3-й батальон форсировал Яндебу и закрепился па ее северном берегу. Развить успех бригада не смогла, так как каждый батальон наступал па очень широком фронте. И хотя командир бригады полковник Н. В. Рогов и начальник штаба подполковник Я.Я.Запирич требовали от командиров батальонов развивать продвижение того взвода, который достиг наибольшего успеха, командиры батальонов, не имея резервов, не могли быстро наращивать силы. Противник успел организовать огневое противодействие тем подразделениям, которые вклинились в его оборону.
Части 21-й стрелковой дивизии продвинулись вперед на 7–9 км. 1-й стрелковый батальон бригады, которым командовал майор В. Козаков, прикрывая фланг дивизии, попал под вражеский удар и понес большие потери. Чтобы восстановить огневую связь с батальоном, не допустить его окружения, к нему была направлена полурота разведки лейтенанта И. Козыря, которая скрытно выдвинулась на фланг противника и атаковала его.
Третий батальон, прорвав оборону, форсировал реку и оседлал шоссейную дорогу, ведущую к Петрозаводску. Однако узкий участок прорыва простреливался из всех видов оружия. Морские пехотинцы в суровых зимних условиях не могли окопаться, зарыться в землю и несли большие потери. На следующий день в группе наступавших подразделений остался лишь один командир – лейтенант И.И.Максяков. Морской связист по специальности, он умело руководил подчиненными и поддерживал связь с артиллерийским дивизионом. Вызывая артиллерийский огонь, горстка пехотинцев двое суток удерживала отвоеванную позицию. Когда лейтенант Максяков был ранен и почувствовал, что силы его покидают, доложил командиру дивизиона обстановку, закончив: «Я умираю, пришлите мне замену. Прощайте, товарищи!» И.И.Максяков посмертно был награжден орденом Ленина .
Весеннее наступление 1942 г. не привело к ожидаемым результатам, но многому научило: необходимости тщательной организации огня, массирования сил, непрерывности управления подразделениями в течение всего боя и, конечно же, умению окапываться в любых условиях. Теперь бригада была готова но только к ведению обороны, но и к наступлению на противника. Молодые лейтенанты – командиры взводов, рот и батарей стали понимать бой, принимать наиболее целесообразные в каждой ситуации решения; поняли, что для успешного наступления одной храбрости мало, нужны средства разрушения вражеской обороны, подавления его огня.
Конец апреля и май были на редкость тяжелыми. Растаял снег, вместе с ним кончились зимние дороги, началась распутица. Бригада оказалась на болоте, отрезанной от баз снабжения. Сухари и консервы сбрасывали с самолетов. Вместо махорки курили сосновую кору. Экономили каждый снаряд, каждый патрон. Лошадей кормили еще не распустившимися ветками. По мере расходования запасов положение становилось критическим.
Чтобы выявить намерения противника, нужен был «язык». Разведчики уходили за линию фронта чуть ли не каждую ночь, но пленного взять не удавалось. 28– 30 апреля за линией фронта пришлось действовать и мне во главе группы артиллерийских разведчиков из шести человек. Линию фронта, которая проходила вдоль линии железной дороги, мы переползли по бетонной трубе под полотном дороги. Наше движение маскировалось журчанием протекавшей по трубе талой воды. Мы обнаружили вновь построенный мост через р. Яндебу, огневые точки и наблюдательный пункт в пристанционных складах леса, но подобраться ближе и захватить противника не удалось: сильно мешала движению и демаскировала все разлившаяся вода. На третью ночь мы были обнаружены врагом, но сумели отойти под прикрытием артиллерийского огня. Ценные сведения за трое суток пребывания в тылу врага добыла группа 2-го батальона из пяти человек во главе с лейтенантом А. Т. Цветковым. Но и ей не удалось захватить «языка». Устроенная на вражеской тропе засада не принесла успеха, так как противник передвигался только группами. Во время отхода разведчики были обстреляны, попали на вражеское минное поле, лейтенант Цветков был тяжело ранен . Следующая разведгруппа во главе с лейтенантом А. В. Соловьевым уничтожила в землянке вражеский орудийный расчет, захватила двух пленных, но при возвращении вынуждена была вступить в бой с подоспевшим подкреплением противника. В рукопашной схватке Соловьев подорвал гранатой себя и насевших на него вражеских солдат. На третьи сутки, 11 мая, добрался до наших окопов лишь один израненный краснофлотец Г. Соколов .
Много пришлось потрудиться начальнику разведки бригады майору В.С.Говалло, чтобы организовать захват «языка». Наконец, разведгруппа притащила двух дозорных, которых захватили днем, пристреляв их окоп артиллерийским огнем. Пленные показали, что противник из-за бездорожья тоже сидел на голодном пайке и ему было не до наступления.
Следующий урок мастерства бригада получила в начале июня. Когда подсохла местность, выяснилось, что противник занимает несколько особенно выгодных позиций. Он наносил нам урон. Командиры батальонов решили выбить гитлеровцев из наиболее удобных пунктов. Были созданы штурмовые группы, в которые включили и 45-мм орудия. Об успехах артиллеристов противотанкового дивизиона в боях местного значения хорошо рассказал его командир Д. А. Морозов в книге «О них не упоминалось в сводках». Разведка дзотов и других целей; скрытное выдвижение групп на возможно близкое расстояние; удар прямой наводкой и гранатами. Стрельба прямой наводкой по видимым целям была более привычной для моряков. В. Соколов, Н. Макуров, Н. Понятовский, Н. Милях, Н. Макаров, Г. Швалюк, И. Локтюхин, С. Ярош отлично проявили себя в тех боях.
В середине июня бригада заняла новый участок обороны по берегу многоводной Свири в районе сожженного противником старинного деревянного города Лодейное Поле. Здесь основная работа выпала на долю артиллеристов майора Н. В. Никитина и минометчиков А. Г. Панфилова, которые вели артиллерийскую дуэль и контрбатарейную борьбу. Командиры батарей В. Фадеев, М. Баскин, Н. Шерстнев, П. Мещеряков, В. Воронцов, М. Гришин, А. Орлов и другие стали мастерами управления огнем.
Непосредственно в борьбу за деблокаду Ленинграда 73-я отдельная морская стрелковая бригада включилась в сентябре 1942 г. Мы тогда не знали, что войска Ленинградского и Волховского фронтов во второй половине августа начали Синявинскую наступательную операцию с целью прорыва блокады. Предстояло разгромить группировку врага южнее Ладожского озера в шлиссельбургско-синявинском выступе, где войска фронтов разделяла полоса шириною всего в 15–16 км. Одновременно и противник готовился к штурму Ленинграда, перебросив из Крыма пять дивизий и тяжелую артиллерию.
19 августа войска Ленинградского фронта форсировали Неву и захватили плацдарм на левом берегу, но противнику удалось приостановить дальнейшее продвижение ленинградцев.
Войска 8-й армии Волховского фронта начали наступать 27 августа и, прорвав оборону на участке Гайтолово–Тортолово, стали продвигаться в направлении Синя-вино. Гитлеровцы перебросили к участку прорыва резервные дивизии, остановили 8-ю армию и создали на ее флангах мощные группировки, которые начали наносить контрудары, чтобы окружить продвинувшиеся войска фронта.
В такой сложной обстановке 15 сентября наша 73-я бригада была передана в состав 8-й армии и срочно переброшена на синявинский участок. Через Волховстрой и далее на запад подразделения бригады шли форсированным маршем, делая короткие остановки в лесу днем. Все чаще над нами пролетали самолеты-разведчики, небольшие группы юнкерсов сбрасывали бомбы, истребители в смертельной карусели вели воздушные бои. Хотя мы и не получали информации, было очевидно, что мы приближаемся к «горячему» участку фронта. Всю ночь с 25 на 26 сентября мы спешно шли по хорошо укатанной дороге на запад. Интервал между орудиями 40–50 м. От атак самолетов больше не укрывались. Справа от дороги к северу и слева от дороги к югу гремел бой, а дорога вела пас все дальше на запад к острию клина, где шум боя казался еще более сильным.
Войскам 8-й армии оставалось всего 7–8 км до Невы, откуда 26 сентября ленинградцы снова пытались продвинуться навстречу волховчанам. Но противник создал превосходство в воздухе, сосредоточил на флангах прорыва две дивизии и пытался срезать под основание вклинение наших войск. Оценив создавшуюся обстановку, 27 сентября Ставка ВГК приказала отвести войска из района Синявино в исходное положение и прочно закрепиться. Наша 73-я морская бригада должна была не дать сомкнуться вражеским клещам и обеспечить отход частей армии. Бригада втиснулась под острие клещей. Ближайшая задача заключалась в том, чтобы во взаимодействии с остатками 265-й стрелковой дивизии и при поддержке одной танковой роты 16-й танковой бригады на обширном болоте захватить три безымянные высотки (между Тортолово и Гайтолово) и удерживать их.
В ночь на 27 сентября батальоны по бревенчатым настилам и тропинкам преодолели болото шириной около двух километров и сосредоточились перед высотками. Утром атаковали противника. 1-й и 3-й батальоны ворвались в первую траншею и после рукопашной схватки закрепились в ней. В то же время 2-й батальон овладел средней высотой. Первое время трудно было понять, в каких окопах свои, в каких – гитлеровцы. Из-за этого мы, артиллеристы, не могли вести огонь по ближайшим целям и лишь окаймляли огнем высоты, не допуская подхода резервов. В то же время противник, находясь на более возвышенном «сухом» месте, использовал танки и штурмовые орудия. После нескольких атак он выбил 1-й батальон с высоты. На другой день он пытался сбить с высоты и 2-й батальон, но безуспешно.
В сообщении Совинформбюро за 28 сентября 1942 г. говорилось: «В районе Синявино наши войска вели бои с противником, вклинившимся в нашу оборону. Атакой бойцов части, где командиром тов. Бураковский, немцы выбиты с одной, имеющей важное значение высоты» .
В ночь на 29 сентября рота 1-го батальона под командованием старшего лейтенанта А. И. Куца и старшего политрука А. Н. Сеннова без артподготовки, скрытно и внезапно атаковала противника и после рукопашной схватки около полуночи выбила его с высоты. Были захвачены 6 пулеметов, 2 миномета, рация, автоматы, двое пленных. В траншеях оказалось свыше 50 вражеских трупов . К утру на высоте закрепился весь батальон.
Удерживая эти три небольшие высотки, бригада дала возможность частям армии отойти на исходные рубежи. Бой не прекращался ни днем, ни ночью. Были атаки пехоты, танков, бомбила авиация, отдельные траншеи переходили из рук в руки, но бригада намертво вцепилась в эти высотки среди болот. Так продолжалось две недели.
Бывший командир бригады Иван Николаевич Бураковский в 1966 г. говорил автору этих строк, что он до сих пор до конца не может понять, почему бригада смогла продержаться две недели, тогда как в условиях такого напряженного непрерывного боя обычно дивизии таяли за двое-трое суток. Очевидно, наступила зрелость бригады как боевого соединения. К высокому бойцовскому духу, присущему морским пехотинцам, добавилось подлинное воинское мастерство. Командиры батальонов майоры В. Козаков, В. Бирюков, Г. Анисков, И. Рябко уверенно руководили подразделениями. Еще в ходе боев говорили о том, что рота старшего лейтенанта А. Лопатина своими инициативными действиями помогла отходу через линию фронта группы войск в несколько сот человек. Разведчики под командованием старших лейтенантов Д. Ф. Юринова и Ф. И. Маслова выискивали на болоте непростреливаемые проходы и выводили ими встреченные подразделения. В отражении атак танков прославились противотанковые батареи. Командир роты противотанковых ружей С. Саркисян с группой бойцов погибли, прикрывая единственную гатевую дорогу через болото, но танки не пропустили в тыл нашим подразделениям. Массовому героизму, который совершил в те дни личный состав 73-й морской бригады, способствовало крайнее напряжение на юге советско-германского фронта, под Сталинградом, а также суровый приказ № 227 народного комиссара обороны, известный как приказ «Ни шагу назад» В то время для всех воинов была характерна готовность драться до конца, если умирать, то за самую высокую цену. Командир 2-й роты 3-го батальона старший лейтенант Б. Романов, оставшись на позиции вдвоем со снайпером П. Храмцовым, сумел отбить атаку роты противника. Группа бойцов того же батальона во главе с политруком И. Хариным отразила внезап-ную атаку вражеской роты. Невозможно теперь восстановить картину всех героических дел, но тогда передавали из уст в уста подвиги многих товарищей. Начальник штаба 2-го батальона Н.Симонов и командир батареи А.Камаев, оставшись на наблюдательном пункте с двумя телефонистами, отбили атаку пехоты, поддержанную танками. Выполнив свой долг, достойно погибли командиры рот Ковалев, Моисеенко, Шевченко, Шевцов, получили тяжелые ранения помощники начальников штабов батальонов М. Стариков, К. Смолин, Н. Ефимов. В течение двух суток противник с отчаянной настойчивостью атаковал высоту «Безымянная». На ее склонах насчитывалось более (сотни вражеских трупов. Но 4 октября поддержанный танками враг все же ворвался в траншеи. В рукопашной схватке красноармеец Богданов уничтожил гитлеровского офицера, а помощник начальника штаба 1-го батальона А. Н. Хржчонович оглушил противника, ударив его по голове ракетницей . В ближнем бою отчаянно дрался с группой бойцов командир минометной роты В. Дудкин. Рота автоматчиков под командованием Б. Ф. Васильева в течение суток отбивала вражеские атаки, прикрывая штаб бригады. Командир роты за этот бой был награжден орденом Красного Знамени.
К полудню 7 октября напряжение несколько спало и можно было осмотреться. Активных штыков оставалось: в 1-м батальоне – 21, в 3-м батальоне – 18 и во 2-м батальоне вместе с остатками 1236-го стрелкового полка – 70 человек. В ночь на 10 октября бригада сдала свой участок обороны 327-й стрелковой дивизии . Но артиллерийские и минометный дивизионы еще пять суток оставались на огневых позициях, помогая подразделениям дивизии отражать атаки врага.
Несколько дней очень малочисленные подразделения нашей бригады находились во втором эшелоне армии. Говорили, что она будет переформирована в дивизию где-то в Ивановской области. Теперь мы знаем, что в тот период в формировании воинских соединений наступил обратный процесс. Военная промышленность стала полнее удовлетворять нужды Вооруженных Сил, и бригады стали переформировываться в дивизии. Говорили, что наша бригада послужит костяком новой гвардейской дивизии. Но произошло непредвиденное. 22 октября немецко-финские силы на Ладожском озере пытались десантом захватить остров Сухо, расположенный на выходе из Волховской губы (из Новой Ладоги), и тем нарушить доставку снабжения в Ленинград. В связи с этим к 27 октября бригада развернулась по южному берегу озера от Новой Ладоги до д. Черное, выполняя задачу противодесантной обороны.
Вспоминая теперь бои под Синявином осенью 1942 г. и изучив это встречное сражение по документам, можно сказать, что 73-я отдельная морская стрелковая бригада вела борьбу на равных с частями 28-й и 223-й и подошедшей затем 170-й пехотных немецких дивизий. Она с честью выполнила свою задачу. Противнику был нанесен значительный урон. Подразделения бригады также понесли большие потери, но они оправдывались важностью боевой задачи. Краснофлотцы и красноармейцы, как и раньше, смело шли навстречу врагу, но теперь каждый маневр был более осмысленным в общем действии взвода и роты. Бригада стала закаленным опытным соединением. В морально-политическом воспитании личного состава большая заслуга принадлежала всем политработникам во главе с начальником политотдела полковником Д. П. Коноховым.
Теперь мы знаем, что участвовали в Синявинской операции, которая сорвала подготавливаемый врагом штурм Ленинграда. В ходе «сражения южнее Ладожского озера» гитлеровцы потеряли убитыми, пленными и ранеными около 60 тыс. солдат и офицеров . В связи с этим собственные потери не стали менее горькими, но стали более оправданными.
В историографии Великой Отечественной войны Синявинская операция исследована, к сожалению, меньше других. Обычно утверждают, что советские войска цели операции – прорыва блокады не достигли. Иногда добавляют, что сорвали подготовленный противником штурм города Ленина. Но при этом забывают, что захват Ленинграда являлся важнейшей целью гитлеровской наступательной кампании 1942 г. Поэтому Синявинская операция наряду с оборонительными действиями под Сталинградом и на Кавказе являлась важным элементом срыва всей кампании. В то же время она подготовила условия для прорыва блокады в январе 1943 г. (операция «Искра»). Синявинская операция интересна также тем, что стороны не вскрыли замыслов противника, в связи с чем действия носили встречный характер при резком изменении обстановки. Недостаточно определена и связь между действиями под Ленинградом и событиями па южном крыле фронта.
В середине декабря 1942 г. после 100-километрового марша от Новой Ладоги на запад бригада сосредоточилась на мгинском направлении в лесу в 10–12 км от линии фронта. Несмотря на суровые морозы, настроение у всех было приподнятое. После победы наших войск под Сталинградом все надеялись, что на этот раз (в пятой попытке) блокада Ленинграда будет прорвана. В конце декабря для командиров соединений фронта бригада провела показательное тактическое учение по прорыву долговременной обороны противника. На учении присутствовали представитель Ставки ВГК К. Е. Ворошилов, командующий фронтом К. А. Мерецков, член Военного совета фронта Л. 3. Мехлис, командующий 8-й армией Ф. Н. Стариков и другие военачальники. Примечательно, что для таких учений была выбрана 73-я омсбр. На разборе учения маршал Ворошилов объявил бригаде благодарность за слаженность действий подразделений . Военный совет Волховского фронта наградил десять командиров именными часами, в том числе майора И. Яркина, старших лейтенантов В. Окунева, Б. Шобанова.
В операции по прорыву блокады 73-й омсбр отводилась простая на первый взгляд задача – продвинуться вперед на запад на 1 км и затем развернуться фронтом па юг, обеспечивая левый фланг наступавших войск. Задача ясная, по невероятно сложная – на участке фронта в 2 км преодолеть заболоченную пойму речки Черпая й захватить два населенных пункта: Тортолово и Мишки-но. По осенним боям мы знали, что возвышенность на месте небольшого селения Тортолово сильно укреплена и представляет собой нечто вроде форта на болоте. Не менее укреплена была и железнодорожная станция Мишкино, так как дорогу на Мгу противник особенно усиленно оборонял.
О сложности задачи свидетельствовало усиление бригады, которой была придана вся артиллерия ранее занимавшей здесь оборону 265-й стрелковой дивизии, бронепоезд, находившийся в районе ст. Назия, и 502-й отдельный танковый батальон. На нашем участке действовали, но по армейскому плану, 512-й и 905-й дивизионы реактивной артиллерии . Таким большим количеством артиллерии надо было управлять. Для этого был образован штаб артиллерии бригады. Первым начальником штаба стал майор Л. М. Капустин, его заместителем – бывший начальник штаба минометного батальона старший лейтенант В. А. Ставцев. В то же время минометный батальон был расформирован, а его роты вошли в состав стрелковых батальонов. Радовало и увеличившееся количество боеприпасов для артиллерии. Только с этого времени можно говорить о массированном использовании в нашей бригаде артиллерии.
Утром 12 января, когда артиллерия перенесла огонь с переднего края в глубь вражеской обороны, батальоны дали сигнал атаки и устремились вперед. С наблюдательного пункта бригады В. Ставцев и командиры батальонов доложили, что ожили, как говорили на фронте, огневые точки и в Мишкино, и в Тортолово. Первый батальон, наступавший вдоль полотна железной дороги, попал под плотный огонь и залег. Наступавшие на Тортолово вместе с танками 2-й и 3-й батальоны ворвались в первую траншею, но дальше продвинуться не смогли.
Батарея, которой мне в то время пришлось командовать, действовала вместе с 3-м батальоном майора И. В. Яркина. Иногда я заходил к нему в блиндаж, чтобы уточнить задачу, и старался задержаться, чтобы чуть-чуть согреться. Я не знал всей обстановки и после войны спрашивал многих, включая командира бригады и начальника артиллерии, почему не было продвижения, ведь все делали правильно? Не было опыта наступления за огневым валом? Запаздывали танки с выдвижением на исходный рубеж? Мало было саперов в штурмовых группах? Нужны были новые средства разрушения обороны?
Наверное, все это в какой-то степени справедливо. И бригада имела уже боевой опыт, все стремились к победе. Здесь, под Ленинградом, была в то время самая мощная на советско-германском фронте вражеская оборона.
В архивных документах говорится: красноармеец 3-го батальона Фокин из ПТР подбил танк; орудие старшего сержанта Кузнецова прямой наводкой расстреляло дзот; отдельная саперная рота обезвредила минные заграждения; хорошо действовали артиллеристы и минометчики. Но очень живучи оказались огневые точки, глубоко врытые противником в землю. Он применил также большое число самоходных штурмовых орудий. Наступавшие вместе с нами тапки встречали сильнейший огонь, и их атаки захлебывались на линии нашей первой траншеи. Подавить огневые точки в прочных укреплениях мы, артиллеристы, снарядами малых калибров не могли. Поэтому, несмотря на настойчивые смелые атаки, роты несли потери и не смогли ворваться в траншеи, навязать гитлеровцам рукопашный бой.
Недостаточное продвижение под Тортолово 12 и 13 января в отчете штаба бригады объяснялось неполным знанием системы обороны противника. «Разведка бригады до начала боев здесь не работала, а разведка 265-й стрелковой дивизии не имела всех необходимых сведений о вражеской обороне» . И в этом есть правда, но командирам надо было искать пути к достижению поставленной задачи. 1-му отдельному стрелковому батальону под командованием капитан-лейтенанта Н. А. Склярова удалось продвинуться вперед и создать угрозу обхода позиции противника. Ночью старшина пулеметной роты Е. Долягин обнаружил подползавших в полном молчании вражеских солдат. Длинная очередь пришлась по гитлеровцам, и они, подняв крик, начали отходить. Командиры рот В. Окунев и В. Ушаков воспользовались этим, чтобы продвинуться и улучшить позиции. Е. Долягин, так удачно начавший отражение противника, был награжден орденом Красной Звезды (через месяц он погиб в бою за Синявино).
После двух дней непрерывных атак и контратак, к вечеру 13 января, бойцы очень устали, засыпали в траншеях на тридцатиградусном морозе, почти не реагировали на близкие разрывы снарядов. В то же время по случайному бессистемному огню противника чувствовалось, что он тоже устал. Командир 3-го батальона майор И. В. Яркий предложил командиру бригады взять Тортолово ночным внезапным штурмом усиленной сводной роты, т. е. штурмовой группой.
Около часа ночи штурмовая группа незамеченной подобралась к опорному узлу, обойдя его с запада. Саперы Артемьев и Ананьев проделали проходы в заграждениях. Тревожную тишину разорвали автоматные очереди, взрывы гранат. Тортолово озарилось мерцающим светом ракет и вспышками выстрелов. Сразу же заработала артиллерия обеих сторон: наша – прикрывала роту от вражеских контратак с запада; противника – ограждала опорный пункт от проникновения наших войск с востока. Тортолово было в огневом кольце, а внутри этого кольца в траншеях, дотах, блиндажах шел ближний и рукопашный бой. Но у штурмовавших сил было мало, а батальону не удалось продвинуться с востока к ним на помощь. В течение дня в Тортолово часть огневых точек была занята бойцами штурмовой группы, которой в это время командовал сержант Тищенко, другая часть оставалась в руках немецких войск .
На следующую ночь командование бригады пыталось усилить штурмовую группу, но все попытки оказались тщетными. К утру после ожесточенного боя ценой больших потерь гитлеровцам удалось отбросить наших бойцов из Тортолова. Но бригада уже выполнила задачу на первом этапе операции – она сковала сильную тортолов-скую группировку противника, не допустила флангового удара с юга по главным силам, прорвавшим к этому времени оборону врага.
В ночь на 17 января бригада сдала свой участок 265-й стрелковой дивизии и была выведена во второй эшелон. Однако на этом ее участие в операции по закончилось.
После того как 18 января войска 2-й ударной армии Волховского фронта и войска 67-й армии Ленинградского фронта соединились в Рабочем поселке № 1, они развернули свой фронт на юг и продолжали наступление с целью сбить противника с Синявинской высоты, расширить участок прорыва. На этом направлении была введена в бой 73-я отдельная морская стрелковая бригада, которой стал командовать полковник Н. В. Симонов . Она имела в своем составе уже 4-й стрелковый батальон, батальон автоматчиков и дополнительно несколько артиллерийских батарей.
Во время выдвижения от Рабочего поселка № 5 к Синявино на открытой местности торфяных выработок всюду взгляду открывались следы большого побоища – разбитые орудия, брошенные повозки и кухни, снарядные и патронные ящики и, сколько видит глаз, трупы. Они лежали на почерневшем снегу, в траншеях, на разбитых орудийных лафетах. В то же время войны обоих фронтов двигались в различных, только им известных направлениях. На Синявинской высоте, не переставая, гремел бой.
Теперь известно, что немецкое командование направило к месту прорыва пять своих дивизий (21, 61, 96-ю пехотные, 5-ю горнострелковую дивизии и дивизию СС «Полицай») и создало на линии Гонтовая Липка, Синявино, 2-й городок им. Кирова большую плотность войск и значительную глубину обороны. Как часто бывало и раньше, противник занимал более возвышенное сухое место, а позиции наших войск располагались на низменных, болотистых местах.
Ближайшая задача бригады заключалась в том, чтобы овладеть д. Синявино, о которой напоминала лишь груда красного кирпича от разрушенной церкви. Противник занимал высоту, за которой начинался лес. На северном склоне высоты, представлявшем собой крутой обрыв, уцепились подразделения бригады. Сзади подразделений тянулись торфяные карьеры, подо льдом которых была вода. Противник все болото просматривал и простреливал.
В течение последних дней января и весь февраль бригада и соседние дивизии неоднократно начинали штурм вражеских укреплений. Несмотря на сильную поддержку артиллерии и авиации, выбить противника с высот не удалось. Батальоны продвинулись от обрыва вплотную к гитлеровцам и прочно закрепились. Передние траншеи проходили в 50–60 м от вражеских окопов. На гребень высоты подняли и противотанковые пушки. В Рабочем поселке № 6, через который проходила линия фронта, с 76-мм полковыми орудиями притаились до поры артиллеристы старшего лейтенанта В. Румянцева. Здесь же, под обрывом, выбрали позиции минометчики А. Булгакова, В. Тарасова и А. Чижова.
Оборона бригады была уязвима тем, что се глубина на высоте составляла всего 100–150 м. Затем на 3–4 км простиралось болото. За ним начинался лес, па опушке которого встали батареи 76-мм орудий дивизиона майора К. Зимницы и 120-мм минометов дивизиона В. Толстого. Бригада фактически не имела второй позиции. Казалось, противнику достаточно небольшого нажима, чтобы сбросить батальоны с высоты в болото. В то же время бригада периодически пыталась захватить укрепленные позиции врага. Стороны испытывали величайшее напряжение также от близости позиции, когда до вражеской траншеи долетала сильно брошенная граната. Постепенно все активные действия стали проводить только в ночное время. В одну из ночей взводу 1-го батальона под командованием младшего лейтенанта Савицкого удалось перерезать дорогу, идущую из Синявина на юго-запад к ст. Мга. На этой позиции взвод закрепился на длительное время.
С начала марта в предвидении весенней распутицы стороны перешли к позиционной обороне, ведя жесткую контрбатарейную борьбу. К тому времени многие ветераны бригады стали отличными знатоками своего дела. Это командиры и начальники штабов батальонов и дивизионов капитан-лейтенанты Н. Скляров, К. Сабаицев, Б. Шейхетов, Н. Симонов, командиры рот и батарей. Под Синявином в роте разведки бригады появилась высокая стройная девушка Альбина Гантимурова, о храбрости которой много рассказывали. К концу войны она имела два ордена Славы. Многие командиры и бойцы достойны не только упоминания, но и отдельных очерков о них. Хорошим командиром минометчиков был ныне генеральный директор агропромышленного объединения Ленинградской области Д. В. Борисов. Вожаком комсомольцев бригады был пришедший из Каспийского военно-морского училища курсант, ныне контр-адмирал В. Н. Башкин.
Весной 1943 г. 73-я омсбр, которой командовал полковник Николай Григорьевич Лященко (ныне генерал армии), будучи в составе 2-й ударной армии Ленинградского фронта, продолжала вести частные наступательные бои на синявинско-мгинском направлении. Однако главной задачей на период весенней распутицы было удержаться на Синявинской высоте. Для этого требовалось развить и усовершенствовать оборону. Ежедневно с наступлением темноты из леса по узким тропкам среди болот к переднему краю направлялись длинные вереницы бойцов, которые несли па себе саперный инструмент, строительный материал, бревна, проволоку, мины. Часто среди них была видна высокая, статная фигура командира бригады. На подходе к высоте строителей встречал бригадный инженер Глеб Александрович Иванов со своими помощниками, которые разводили группы по объектам. До утра продолжалось сооружение фортификационных укреплений, прерываемое иногда артиллерийскими налетами. К рассвету па высоте оставались лишь то, кто оборонял позиции. Совершенствование обороны имело важное значение: в 4–5 км проходила железная дорога, связывавшая Ленинград со страной. Военный совет фронта наградил наиболее отличившихся.
В марте 1943 г. меня назначили помощником начальника штаба артиллерии бригады. Пришлось учиться искусству управления артиллерийскими дивизионами, массирования огня, познавать очередную ступень артиллерийского мастерства. В середине апреля начальнику отдела штаба бригады капитану III ранга А. Олентко и мне было поручено принять в состав нашего соединения артиллерийскую батарею знаменитой крепости Орешек. Командир батареи П. Кочаненков и комиссар батареи А. Морозов радушно встретили нас, провели по развалинам древней крепости, показали систему огня. Свыше 16 месяцев фашисты не смогли сломить стойкость защитников крепости, расположенной в 200 м напротив занятого врагом Шлиссельбурга. Балтийские матросы, составлявшие доблестный гарнизон, получили новые 76-мм пушки и влились в нашу бригаду. Живой, общительный А. Морозов вскоре возглавил партийную работу в пятибатарейном дивизионе.
В конце июля 1943 г. сильно поредевшую бригаду вывели с фронта и из порта Кобоны на баржах перевезли через Ладожское озеро. Она должна была переформировываться в дивизию. Но в это время противник, создав Ударную группировку, нанёс сильный удар вдоль левого берега Невы в сторону Шлиссельбурга (с 1944 г.– Петрокрепость). Бригаду подняли по тревоге и снова ввели в бой в районе 2-го городка им. Кирова. Тяжелые кровопролитные бои на развалинах деревень Амненское и Арбузово не прекращались ни на один час. В течение трех дней, 18–20 августа, бригада отбила 15 атак противника, каждая из которых начиналась артиллерийским ударом, а заканчивалась в большинстве гранатным боем. В конце все стрелки были собраны в одном 1-м батальоне, которым руководили заместитель командира батальона капитан-лейтенант В. Ушаков и начальник штаба капитан-лейтенант А.Хржчонович.
Ожесточенность боев объяснялась тем, что Ленинград из ослабленного уязвимого пункта после прорыва блокады быстро превращался в исходный плацдарм для наступления. Росла угроза разгрома немецких войск, стоявших у Ленинграда. Чтобы помешать накапливанию сил в районе Ленинграда, восстановлению его промышленности, гитлеровцы предпринимали попытки нарушить сухопутную связь Ленинграда со страной. Но его попытки были сорваны. Внесла свой вклад в это и наша бригада.
Выполнив свою задачу, 73-я отдельная морская стрелковая бригада 25 августа 1943 г. была расформирована. Командиры-моряки вернулись на флот, общевойсковые командиры, рядовые и старшины пополнили стрелковые дивизии Ленинградского фронта и завершили войну в Восточной Пруссии, Померании и в районе Берлина (М. А. Алымов, А. П. Волков, П. Курбатов и др.).
Заканчивая очерк, хотел бы сообщить моим соратникам, кому доведется познакомиться с ним, что я ставил целью не исследовать боевой путь 73-й отдельной морской стрелковой бригады, а лишь вспомнить события, оставшиеся в моей памяти, и заново, через сорок лет, оценить их. Я кланяюсь павшим, благодарю старших товарищей, учивших меня военному делу, извиняюсь перед теми, с кем в бою был рядом, но запамятовал и не назвал в очерке их имена.
Патоличев П. С. Испытание на зрелость. М., 1977, с. 127.
Самсонов А. М. Поражение вермахта под Москвой. М., 1981, с. 178.
Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. М., 1974, с. 438.
Воен.-ист. журн., 1970, № 7.
ЦАМО, ф. 73 омсбр, он. 484539, д. 1, л. 1–9.
Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1974, т. 1, с. 393.
Боевой путь Советского Военно-Морского Флота, с. 444.
А. Т. Цветков долгое время был главным редактором Главной редакции физико-математической литературы издательства «Наука».
Морозов Д. А. О них не упоминалось в сводках. М., 1965, с. 101, 102.
Цит. по: Морозов Д. А. О них не упоминалось в сводках, с. 110. Н. И. Бураковский – командир 73-й омсбр с июля 1942 г. по 20 января 1943 г., позже генерал-майор.
Там же, с. 111.
ЦАМО, ф. 8399, оп. 484539, д. 1, л. 8.
Там же, с. 9.
История второй мировой войны, 1939–1945. М., 1975, т. 5, с. 242.
ЦАМО, ф. 309, оп. 5592, д. 76, л. 18.
Морозов Д. А. Указ. соч., с. 136–137.
ЦАМО, ф. 8399, оп. 15902, д. 2, л. 66.
В книге «Вторая ударная в битве за Ленинград. Воспоминания, документы» (Л., 1983) в очерке «Человек-легенда» ошибочно говорится, что группой командовал Н. Чекавинский, который «с начисто оторванной рукой» 17 часов руководил боем. В архивных документах этот случай не получил отражения. Не подтвердили его на своих встречах и ветераны бригады.
И. Н. Бураковский с 20 января стал командиром 191-й стрелковой дивизии.