Корбановы

[q]

Имеется книга Карла фон Эккартсгаузена издания начала XIX века. Открывается посвящением переводчика: "Его сиятельству милостивому государю господину бригадиру и кавалеру графу Фёдору Андреевичу Толстому", начинающимся словами: "Обязанный некогда В а ш е м у С и я т е л ь с т в у щастием жизни своей, могу ли когда-либо забыть Ваше благодеяние?".

Подпись: "И. М. У. М. Иван Кобранов".

Что может означать "И.М.У.М." кроме "Императорского Московского университета магистр", у меня фантазии не хватает.

Зачем искать другую расшифровку? Дело в том, что Иван Андреевич Кобранов, известный переводчик рубежа XVIII-XIX веков, "по профессии" вообще-то священник.
Окончил Свято-Троицкую Лаврскую духовную семинарию, преподавал в Перервинской, в 30 лет был рукоположен во иереи к Троицкой, что в Кожевниках, церкви Замоскворецкого сорока Москвы, где и прослужил до самой кончины, последовавшей на 52-м году.
Московским университетом здесь и не пахнет.
Или я ошибаюсь? И его судьба близка биографии Михаила Яковлевича Завьялова, ещё одного переводчика, одновременно учившегося в Славяно-греко-латинской академии и на философском факультете ИМУ (см. Википедию)?

[/q]

[q]

Тогда был у меня учитель, магистр словесных наук Московского университета И. А. Кобранов. Лето провели мы очень приятно; отец был постоянно в веселом расположении духа, часто сиживал в классной комнате, когда я учился, и особенно интересовался преподаванием латинского языка, которое шло очень успешно. Однажды, сидя в классе, отец стал разговаривать с Кобрановым о том, в каком порядке следует приниматься за чтение латинских, и тут же прибавил: «А после нужно учить Мишеньку и по-гречески» После этих слов он вышел из комнаты и скоро возвратился с греческой Библией и «Киропедией» Ксенофонта, стал читать одно место из этой последней и удивил Кобранова своими познаниями в древних языках. Он как будто совершенно переродился, пользовался довольно хорошим здоровьем, гулял вместе с нами, иногда езжал к ближайшим нашим соседям.
Так продолжалось до осени. В начале ноября учитель мой запил, тяжко заболел и отправился лечиться в Москву. Нужно было найти другого. Обратились к Ф. А. Голубинскому с просьбой: нельзя ли приискать кого-нибудь из учеников его по Академии. Оказалось, что все при своих местах. Почтенный профессор предложил мне в наставники самого себя, родители мои охотно приняли его предложение.

[/q]