История поисков... по маминой линии

Я уже все это писала в своем ЖЖ. И хотела писать здесь заново.
Но потом подумала, и решила, что я все перенесу сюда. Со всеми ошибками, неправильностями. Так будет виднее что и как происходило. Может быть буду делать комментарии, с "высоты" нынешнего опыта.

написанная при постановке на партучет по месту жительства после ухода на пенсию.

Езерская Агния Семеновна

АВТОБИОГРАФИЯ

Мой отец, Семен Иванович Езерский, происходил из белорусской мелкопоместной дворянской шляхты из-под Гомеля. Отец был генерал-лейтенант, участник Турецкой и Японской войн. Во время войны с турками он был полковым адъютантом в дивизии М.Скобелева и непосредственно участвовал во всех исторических боях за освобождение Болгарии. Во время Японской войны отец был главным инспектором госпиталей действующей Манчжурской армии.
После окончания войны, в течение пяти лет, отец служил на Дальнем Востоке от Военного Министерства в Приамурском военном округе. В 1912 году, за подачу царю Николаю II докладной записки, разоблачающей неслыханное казнокрадство и полный разлад военного округа генерал-губернатором и другими военными властями, царь предложил отцу пойти в отставку (копии с этой чрезвычайно интересной докладной записки у нас сохранилась). В 1936 году, я переслала ее по совету Я.Тамаркина в политуправлении Краснознаменной Дальневосточной армии на имя В.К.Блюхера.
С 1912 года отец вернулся к семье в Петербург, и мы все жили на его пенсию. Земельной собственности у отца никогда не было. Отец умер в октябре 1921 года. Как белоруса по национальности, осенью 1918 года нам удалось его отправить с белорусским эшелоном из абсолютно голодного и холодного Петрограда в еще оккупированную немцами часть России к своим дальним родственникам в местечке Глуховка, под Гомелем.
Старший сын отца (от первой жены) был офицером Измайловского полка. В 1914-1915 году был проклят отцом за растрату казенных денег, а затем за грязные связи с Распутиным. Закончил старший брат свою жизнь в тюрьме уже при Советской власти (года и обстоятельств не знаю).
Мой родной брат, Павел Езерский, был студентом-юристом Петроградского университета; за время войны 1914-1917 гг. был призван, окончил Николаевское военно-инженерное училище и в течение одного года был на фронте в качестве офицера в саперных частях. После возвращения с фронта в декабре 1917 года он вступил в коммунистическую партию, немедленно получил назначение в Отдел законодательных предложений Народного комиссариата юстиции и вместе с правительством переехал из Петрограда в Москву в начале 1918 года.
Примечание: Моего отца по Японской войне хорошо знал Алексей Игнатьев, автор книги «Пятьдесят лет в строю». В 1940 году он рассказал мне, что благодаря огромной энергии моего отца удалось спасти многие десятки тысяч раненых солдат с полей Ляолянской и Мукдейской битв. Как только началась Гражданская война, брат ушел на фронт. Он погиб в марте 1919 года по время Стрекопытовского эсеровского восстания в Гомеле, где под именем Николая Билецкого работал редактором «Полесской правды» и был членом Ревкома (подробности о его гибели даны в 8 томе Малой Советской энциклопедии на слово «Стрекопытовщина»). Его именем названа в Гомеле улица.
Я родилась в Петербурге в сентябре 1898 года. В 1915 году окончила 8 классов частной женской гимназии, затем прослушала и сдала на Высших Бестужевских курсах латынь и, получив аттестат зрелости, поступила в Петроградский женский медицинский институт.
Февральскую революцию вся наша семья встретила восторженно, включая и отца генерала, по-своему очень болезненно воспринимавшего всю мерзость распутовщины и предательства царского окружения и разложения высшего офицерства.
Мы с сестрой (мы с ней близнецы) тогда еще не разбирались в политике и в программах многочисленных политических партий, о существовании которых мы впервые услышали только после февральской революции. Мы были, что называется, «зелеными котятами». Но нами, как и огромной частью студенческой молодежи, овладело неудержимое желание как-то и чем-то активно помочь народу и особенно крестьянам. Весной 1917 года различные партии в Петрограде организовывали и отпускали деньги на организацию студенческих дружин и для агитационной работы и просто для «культрегерской» работы в деревне. Мы с сестрой с полного согласия отца поехали с дружиной, которая должна была во время горячей «страдной» поры организовывать ясли для грудных детей и дошкольников. Из комфортабельной петроградской обстановки мы попали в далекую рязанскую деревню Нелядино у истоков Дона (в 45 верстах от железной дороги).
Весь июнь мы проработали на поле, помогая одиноким многодетным солдаткам и вдовам в прополке проса и конопли. А в июле-августе организовали ясли в хате с земляным полом и с огромной русской печью, которую надо было топить жгутами из соломы в течение 2-х часов, чтобы сварить огромный котел молочного кулеша для ребятишек. Эти три трудных месяца, когда, не имея никакого опыта, нам пришлось от зари до зари возиться с 12-ю грудными детьми и не менее, чем с 40 дошкольниками, не имея ни игрушек, ни оборудования; когда попутно пришлось изо дня в день вести элементарную культурно-просветительную и воспитательную работу среди взрослого населения, - оставили на нас с сестрой неизгладимый след на всю жизнь.
В конце 1917 года мы с сестрой вынуждены были бросить учебу в высшем учебном заведении и должны были начать работать, чтобы прокормить стариков-родителей. К этому времени на всю пенсию отца (594 рубля в месяц), выдававшуюся в «керенках», можно было купить всего два фунта хлеба. Я поступила на работу в качестве секретаря в Центральный аптечный склад Союза городов.
В сентябре 1918 года началась национализация частных предприятий, Союз городов был ликвидирован; меня перевели в Губздравотдел и сразу же направили в комиссию по национализации двух крупнейших частных фирм Петрограда («Штоль и Шмит» и «Русское общество торговли аптекарскими товарами»). Из этих двух национализированных фирм образовался большой Центральный аптекарский склад Губздравотдела. На первом же общем собрании рабочих и служащих меня выбрали в члены завкома. Затем неоднократно избирали делегатом на профсоюзные и женские конференции. С этого времени и началась моя общественно-политическая жизнь. К лету 1919 года я уже начала разбираться и в политических вопросах, поняла разницу в программах меньшевиков и большевиков, я сознательно стала на сторону большевиков, хотя в партию заявление не подавала. Меня, выходца из дворянской аристократии, еще смущал вопрос о необходимости физического насилия над классовым врагом (арест, расстрел). Вскоре в июле 1919 года началось наступление Юденича на Питер и я, желая проверить себя до конца, вместе с товарищами из коммунистической фракции Союза аптечных работников в течение двух недель принимала активнейшее участие в ночных обысках по разоружению контрреволюционной буржуазии Петрограда. От всего увиденного и пережитого за эти две недели во мне возникло острое чувство сознательной классовой ненависти к врагам народа из дворянства и буржуазии, активно готовившимся нанести беспощадный удар в спину революции и мечтавших уничтожить большевиков.
Мои сомнения отпали, и в августе 1919 года во время первой партийной недели я подала заявление в партию и была принята на общем собрании без рекомендаций и без кандидатского стажа. Началось второе наступление Юденича. Я сразу же, в сентябре, добровольно вступила в санитарный отряд Василеостровского райкома партии. Выезжала с отрядом на ближние участки фронта в Антропшино и в Детское Село и работала на ближних подступах е Петрограду, на питательно-перевязочных пунктах.
Партбилет я получила 4 декабря 1919 года после возвращения с фронта в Центральный аптечный склад.
В конце декабря 1919 года я была направлена Губотделом Союза Медсантруд (членом Правления которого я являлась) на заведование Центральным клубом аптечных работников. Одновременно я была избрана секретарем только что организованного коллектива коммунистов Центрального аптечного склада. Тогда же меня избрали на общем городском собрании аптечных работников – депутатов в Петроградский Совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, и с 1 января по 1 июля 1920 года я была членом Петросовета. Моя работа заключалась в обследовании рабочих клубов и школ и в представлении в Петроградский Совет материалов о состоянии этой работы на местах.
В марте 1921 года. Во время Кронштатского восстания, я была командирована в Москву для срочной доставки медикаментов и перевязочного материала, в которых в те тяжелые дни Петроград испытывал острую нужду.
В мае 1921 года мой муж был демобилизован из Красной Армии и направлен на работу в Москву. Я тоже переехала в Москву и пару месяцев проработала в Центральном комитете Союза Медсантруд. В это время у меня обнаружилось очень редкое и тяжелое заболевание, которое можно было вылечить только длительным грязевым лечением под Одессой. ЦК Союза направил меня в конце июля 1921 года на работу в Одессу и помог получить путевку в санаторий на Куяльницкий лиман. Из-за невероятного обострения после грязелечения я пролежала, находясь в Одессе, в больницах, санаториях и в домашней обстановке 10 месяцев и всего только 2 месяца проработала в Губотделе Союза.
В конце августа 1922 года я подала заявление в Московский университет и была принята на факультет общественных наук – ФОН, и вернулась в Москву. В университете я проучилась 2 года с очень большими перерывами из-за тяжелого осложнения после первых родов (разошлись два позвонка), и весной 1924 года бросила учебу (после смерти ребенка) и пошла работать.
В сентябре 1924 года Московский Комитет партии (тогдашний зав. культурой, а сейчас академик Эрн Кольш) направил меня в качестве заведующей большим районным клубом в Марьиной Роще, который объединил 17 предприятий. Я проработала там один год и семь месяцев. Это была невероятно напряженная и даже опасная, но вместе с тем исключительно увлекательная работа по политическому и культурному воспитанию простым человеческим доверием значительной группы хулиганствующей молодежи, частично безработной и предоставленной уличному влиянию. Через полтора года дружной и инициативной работы, совместно с партийным и комсомольским активом крупнейших заводов (Патронный, Приводной ремень, Самоточка, фабрика Ногина, 2 лесопильных завода и др.) и прекрасными специалистами, умелыми воспитателями – руководителем хора и оркестра В.В.Целиковским, артистом режиссером Глебом Николаевичем Кедриным, художником А.М.Зайковым - запущенный, буквально дебоширский клуб, превратился в любимый культурный очаг рабочих и молодежи Марьиной Рощи. Очень многим молодым людям мы помогли тогда вернуться в трудовой строй, помогли забыть, что у них были когда-то приводы в милицию за некрасивые дела.
Через 10 лет, с упоением, буквально как откровение, я прочла «Педагогическую поэму» Макаренко, которая помогла мне понять и осмыслить все то, что делалось нами в этом клубе интуитивно и неуверенно, а на самом деле оказалось единственно правильным и возможным.
После вторых неблагополучных родов в декабре 1925 года (родильная горячка) врачи запретили мне возвращаться на работу в клуб и я пять месяцев проработала на сокращенном рабочем дне в секции НТР Губотдела текстильщиков. Когда я окончательно оправилась после болезни, я опять начала искать интересную политико-просветительскую работу, и в октябре 1926 года попала в Мособлоно в «Кабинет деревенского библиотекаря» при центральной городской библиотеке. Пять с половиной лет я работала по комплектованию и методическому инструктированию массовых библиотек Московской области и одновременно была председателем месткома и членом президиума Губпроса.
В марте 1931 года меня назначили директором Московской областной библиотеки и одновременно областным библиотечным коллектором Мособлоно. В те годы в Московскую область были включены Тульская, Рязанская, Калужская, и Калининская губернии и надо было и сеть и работу сельских и районных библиотек этих отсталых губерний подтянуть до уровня библиотек в Московской губернии. Мы вырастили огромную «армию» (1500 человек) хороших энтузиастов сельских и районных библиотечных работников.
Достаточно сказать, что библиотеки Московской области (без г. Москвы), готовясь к Первому съезду писателей в 1934 году, провели по колхозам и районным центрам около 1500 читательских конференций только по «Поднятой целине» Шолохова и передали в Президиум съезда 10 альбомов и 10 000 интереснейших отзывов читателей области на художественные произведения советских писателей.
Во время Всесоюзного конкурса на лучшую сельскую библиотеку в 1935-1936 гг. за образцовую работу в первые напряженные годы коллективизации 25 библиотек Московской области получили первые премии.
В первые же месяцы Великой Отечественной войны, в июле-августе 1941 года, из нашего бывшего небольшого дружного и прекрасного коллектива работников Московской областной библиотеки 5 работников ушли добровольцами в народное ополчение и отдали свою жизнь, защищая Родину. Пять человек работают сейчас в Государственной библиотеке СССР имени В.И.Ленина.
26 апреля 1937 года Н.К.Крупская, которая с 1928 года меня хорошо знала по библиотечной работе, назначила меня директором только что принятой в систему Наркомпроса библиотеки-Музея В.В.Маяковского, в которой я и работала с 1937 по октябрь 1960 года.
В дни Великой Отечественной войны Гос. Библиотека-Музей В.В.Маяковского была единственным музеем в Москве, который ни на один день не прекращал своей работы, продолжая прием посетителей, вел лекционно-выставочную работу и участвовал в обороне столицы (чинили и стирали верхнее обмундирование для истребительного батальона). Все работавшие тогда сотрудники (16 человек) награждены медалью «За оборону Москвы».
За 24 года своего существования Библиотека-Музей превратился в научную базу всесоюзного значения для изучения и пропаганды творчества В.В.Маяковского и сейчас по праву находится в передовой шеренге научно-пропагандистских и культурно-просветительных учреждений страны.
Моя основная партийная работа в течение всего 41-годичного пребывания в рядах партии - нештатный докладчик пролетарского Райкома на самые различные темы, включая международные; агитатор и пропагандист*. Одновременно с этим в разные годы (в общей сложности в течение 5-6 лет) была членом низового партийного бюро (в 1919-1920 гг. в Центральном аптечном складе в Петрограде; в годы войны между 1942-1946 гг. членом партбюро химфармзавода).
С 1936 года ло весны 1961 года состояла членом парторганизации химфармзавода № 9 в Пролетарском районе г. Москвы (Воронцовская ул., д. № 10). После ухода на пенсию в 1961 году состою в парторганизации ЖЭК № 2 в Свердловском районе г. Москвы.
Моя трудовая деятельность, начиная с 1918 года:
Секретарь - 2 года
Заведующая клубом - 3 года 3 месяца
Директор Областной библиотеки
и Областной библиотечный коллектор - 10 лет 6 месяцев
Директор Гос. Библиотеки-Музея
им. В.В.Маяковского - 23 года 6 месяцев
39 лет 3 месяца

Выборная общественная работа:
1. Советская:
член Петроградского Совета
в 1920 году - 6 месяцев
2. Профсоюзная:
член Правления и Президиума
Союза аптечных работников
в Петрограде (1920-1922 гг.) - 2 года

член Президиума Московского
Губпроса (1928-1929 гг.) - 2 года
член месткома (1919-1926-1931) - 6 лет
_______________
* Только в 1941 года по 1960 год я сделала не менее 400 докладов по путевкам райкомов на предприятиях и в учреждениях Пролетарского района

Образование:
Закончила 8 классов женской гимназии в Петрограде в 1915 году.
2 курса женского Мединститута в Петрограде в 1916-1918 гг.
2 курса ФОН МГУ в г. Москве в 1922-1924 гг.
Окончила без отрыва от работы 2-хгодичный вечерний коммунистический университет при Институте Красной профессуры в Москве (1930-1932 гг.)
Семейное положение:
Была замужем с 1920 по 1930 гг. В 1930 году от мужа ушла и больше замужем не была. Живу с сестрой и с семьей дочери.
Имею награды:
Медали «За оборону Москвы», и «За доблестный труд», знак «За отличную работу» от Министерства культуры СССР (1957 г.), 3-4 официальные благодарности и денежные премии, 2 Почетные грамоты Моссовета.
С 1948 года по Постановлению Совета Министров СССР получаю персональный оклад в 1700 рублей в месяц.
За это время Библиотека-Музей превратилась в крупнейшее культурно-просветительное учреждение, известное во всем Союзе и за рубежом. Как богатейшее хранилище архива и литературного наследства поэта, как обширное собрание библиотечных фондов с прекрасным библиографическим кабинетом. Она стала основной базой по изучению и пропаганде творчества В.В.Маяковского. Так, за время с 1942 по 1960 гг. она провела на предприятиях и в ремесленных училищах, школах Пролетарского района г. Москвы около 300 докладов о международном положении и на другие политические темы.
По окончании работы в Библиотеке-Музее В.В.Маяковского в 1960 году Езерской А.С. была назначена персональная пенсия Союзного значения.
В последние годы, несмотря на болезнь, она упорно трудилась над составлением мемуаров о своей работе под руководством Н.К.Крупской, а также о своих близких друзьях – Николае Алексеевиче Островском и членах его семьи, о скульптуре В.Ф.Мухиной и других деятелях культуры. Вела также переписку с бывшими сотрудниками по библиотечному делу тт. Тресветект, Кедриным, Краспенко и др. Часто писала небольшие статьи для стенной газеты ЖЭКа, в которых делилась своими воспоминаниями о Н.К.Крупской. После тяжелой, продолжительной болезни Агния Семеновна скончалась 12 сентября 1970 года.

Составила Езерская Наталья Семеновна.
Москва, 2 октября 1973 года.
____________________
На протяжении всей своей работы Езерская А.С. была также внештатным докладчиком Райкома партии.

Мне, наконец-то, выделили на сайте место под собственный дневник!
Сначала перенесла все темы из ЖЖ, и теперь сюда пишу все новое. Как-то здесь это смотрится более органично, чем рядом с описанием собак, подгузников для них, прогулок и всего остального, о чем пишу в своем ЖЖ.

Именно заполнение этого блога занимало все мое свободное время последние 3 недели.
Параллельно я все-таки писала письма, пока все больше по Финляндии. И, получив одно из, со ссылкой на сайт Базы Данных Финской Карелии в Миккели, наконец-то нашла зацепочку, которая помогла мне раскрутить еще 3 поколения .
Я долго искала, копировала себе найденное, собирала информацию. Но пока у меня не было целого дня, когда бы я могла не отвлекаясь, все подумать и сопоставить, ничего не собиралось в единое целое.
И вот, да здравствует праздник посередь недели! Внучки не было, еда готова, муж, выгуляв собака, на кухне на другом компьютере оцифровывает старые фотопленки. У меня весь день в моем распоряжении.
И... процесс пошел . Я смогла все сопоставить и сложить. Нашла 3 поколения жены того Берга, и подобралась к самому. А вчера, похоже и самого определила!

В общем, похоже, что я нашла того самого финского Берга, которого так долго искала. Все это я описала в этом блоге в теме Финская ветвь Бергов.

Теперь, надо проверить еще по Финляндии немного, и, наверное с этой ветвью будет закончено, т.к. больше информации нет
Можно продолжить чуть поподробнее раскопать эстонские ветви. Разузнать побольше про фон Дорнов (надо же! Никогда не представляла себе, что мой любимый Фандорин так близок ), там же они не простыми обывателями были.

Все это для заполнения времени ожидания ответа из РГИА. :( Но, слава богу, что это время не проходит бессмысленно.

В поисках финских Бергов, нашла такую, сенсационную для себя, да я думаю, что и для историков интересную новость. Про то, кем был изначально Карл Карлович Берг.
Все подробности опишу в соответсвующей ветке.
А сюда выложу несколько интересных ссылок, которые я нашла в поисках "А что же такое было шведское дворянство?" Чтобы не потерять и не забыть.
http://www.bibliotekar.ru/polk-16/9.htm про жен шведских дворян и соладат.
https://vgd.ru/VESTNIK/MatSem1.doc - это документ про современное Российское Дворянское собрание. Есть очень интересные вещи.
http://wcry.narod.ru/shepelev1/01.html - про Дворянство в России, вообще, очень большая и интересная статья.

Чувствую, что я одна на форуме так глубоко занялась шведами :( и помочь-то мне некому